Текст книги "Статьи, выступления, письма "

Автор книги: Эрнесто Че Гевара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Помнится, как-то в те времена я разговорился с одним господином, который уверял меня, что никаких проблем с Революцион

1) Речь идёт о судах над палачами, карателями, заплечных дел мастерами режима Батисты, ответственных за смерть 20 тысяч кубинцев. По приговорам народных трибуналов (суды носили открытый характер) около 500 убийц было расстреляно.

1041 речь на открытии первого съезда латиноамериканской молодён

ным правительством у него не существует, поскольку он владеет всего-навсего десятью тысячами гектаров земли. Проблемы, конечно, возникли, земель этого господина лишили, они были поделены, а право собственности было передано мелким крестьянам-единоличникам. Кроме того, на землях, где сельскохозяйственные рабочие уже привыкли работать сообща за заработную плату, были созданы кооперативы. Здесь—одна из особенностей Кубинской революции, требующих отдельного изучения: впервые в Америке была проведена аграрная реформа, направленная против общественных отношений, не носивших феодального характера. Правда, пережитки феодализма существовали в производстве табака и кофе, поэтому соответствующие земли были переданы мелким индивидуальным производителям, желавшим стать собственниками земли, на которой они трудились всю свою жизнь. Что же касается выращивания сахарного тростника и риса, а также животноводства, в той форме, в какой это делается на Кубе, раздела собственности не произошло. Земля перешла в коллективную собственность тружеников, работавших и продолжающих работать на ней. Здесь речь идёт не о владельцах отдельных земельных участков, но о собственности на целый земельный комплекс, называемый кооперативом. Всё это позволило нашей аграрной реформе продвигаться вперёд очень быстро и очень основательно. Потому что—и речь идёт о неоспоримой истине, которую должен осознать каждый из вас—здесь, в Америке не может быть правительства, заслуживающего того, чтобы его называли революционным, которое не осуществит—как свою первую меру—именно аграрную реформу. (Аплодисменты). Более того, не может считаться революционным правительство, которое обещает—или проводит—робкую, половинчатую реформу. Революционно то правительство, которое осуществляет аграрную реформу, изменяющую отношения собственности на землю, предоставляя крестьянину не только излишки земли, но и—главным образом—то, что излишком не является: землю, которой владеют латифундисты и которую они используют; это лучшая, плодородная земля, та самая, которую в прошлом отняли у крестьян.

Это подлинная аграрная реформа, и с нее должны начать все революционные правительства. А затем на её основе развернётся великая битва за индустриализацию страны, дело, гораздо более сложное... Здесь нам придётся столкнуться с большими проблемами, с препятствиями, преодолеть которые в прошлом было бы исключи

1051 июль 1960 года

тельно трудно1, но сегодня на свете существуют мощные силы—друзья наших маленьких народов (аплодисменты). Да, друзья, потому что—надо подчеркнуть это здесь для всех: для друзей, для тех, кто ими не является и для тех, кто нас ненавидит,—что страны, подобные сегодняшней Кубе—революционные и не страдающие от излишней умеренности,—не могут колебаться, отвечая на вопрос, являются ли Советский Союз или Народный Китай нашими друзьями, не могут отвечать на этот вопрос уклончиво.

Мы должны со всей определённостью ответить, что Советский Союз, Народный Китай и все социалистические страны и многие другие освободившиеся колониальные или полуколониальные страны—наши друзья. (Аплодисменты). И что на основе дружбы с народами и правительствами этих стран могут быть осуществлены новые свершения американской революции. Потому что, когда империализм атаковал нас своим эмбарго на сахар и нефть, без Советского Союза, который давал нам нефть и купил у нас сахар, кубинскому народу потребовалась бы невиданная сила, вера, преданность делу, чтобы выдержать удар врага; чтобы противостоять силам раскола, которые смогли бы опереться на настроения, вызванные общим падением уровня жизни народа в результате мер, принятых североамериканской «демократией» против «угрозы свободному миру». Они совершили против нас открытую агрессию, но до сих пор некоторые правительства Латинской Америки советуют нам лизать руки тех, кто хочет нас ударить, и оплёвывать тех, кто хочет нас защитить. (Аплодисменты). Этим правителям, которые в разгар XX века проповедуют прелести самоунижения, мы отвечаем, что, во-первых, Куба не унижается ни перед кем, и что, во-вторых, хотя Куба (как, впрочем, и сами они) на собственном опыте узнала слабости и порочность того правительства, которое рекомендует подобные меры, она тем не менее никогда себе не позволяла и не позволяет рекомендовать правителям этой страны, чтобы они расстреляли офицеров-предателей2 или национализировали свои монополии. (Аплодисменты.) Народ Кубы расстрелял своих убийц и распустил армию диктатуры, но не призывал ни одно правительство Америки расстрелять

1) Другие варианты перевода: «в которых в прежние времена можно было бы безнадёжно увязнуть»; «с рифами, на которых в прошлом корабль революции очень легко потерпел бы крушение».

2) Речь идет о Венесуэле и (затем) о её президенте Ромуло Бетанкуре.

1061 речь на открытии первого съезда латиноамериканской молодё»

их убийц или ликвидировать опору диктаторских режимов в их странах. Но Куба знает, что убийцы находятся в каждой из наших стран, и свидетелями этого могли бы стать наши соотечественники, члены нашего Движения, которые убиты в дружественной стране агентами прежней диктатуры. (Аплодисменты и выкрики «Кстенке»)

Мы даже не требуем поставить к стенке убийцу наших бойцов, хотя в нашей стране это было бы уже сделано. (Аплодисменты). Но если уж не можешь быть солидарным с Америкой, не надо, думаем мы, по крайней мере Америку предавать; мы хотим, чтобы никто больше в Америке не повторял, что в планы Кубы входит подчинение себе всего континента. Это самая трусливая и оскорбительная ложь, какую может произнести глава правительства в Америке. (Аплодисменты. Выкрики: «Куба да, янки нет!»). Мы, представители Кубинской революции, мы – весь народ Кубы, называем друзей друзьями, а врагов врагами. Середины здесь нет. Ты или друг, или враг. (Аплодисменты.) Мы, народ Кубы, не указываем ни одному народу на земле, как, например, строить свои отношения с Международным валютным фондом. Но и мы, в свою очередь, не желаем, чтобы указывали нам. Мы знаем, как надо правильно поступить. Если кто-то не хочет—их дело. Но мы и не принимаем советов, потому что до последнего момента мы оставались в Америке в одиночестве, ожидая—в полной боевой готовности—прямой агрессии самой сильной державы капиталистического мира. Мы ни у кого не просим помощи. Мы вместе с нашим народом были готовы дойти до конца, принимая все возможные последствия нашего восстания. Поэтому на любом съезде, на любом Совете мы говорим твёрдым голосом и с высоко поднятой головой. Кубинская революция может ошибаться, но она никогда не прибегнет ко лжи. С любой трибуны Кубинская революция несёт правду сыновей и дочерей своей земли, высказывая её в лицо своим врагам и своим друзьям. Мы никогда не нанесём удар исподтишка и никогда не предложим советов, скрывающих в бархате кинжал.

На нас ведутся атаки, постоянные атаки не только за то, чем мы являемся, но и в ещё большей мере за то, что мы показываем народам Америки, чем могут стать они. Гораздо больше, чем наши никелевые разработки или производство сахара на Кубе, беспокоят империалистов нефть Венесуэлы, хлопок Мексики, медь Чили и говядина Аргентины, чай матэ Парагвая и кофе Бразилии – все эти важнейшие ресурсы; сырьё, питающее монополии.

1071 июль 1960 года ювооп

Поэтому при каждом удобном случае они вставляют нам палки в колёса. Не могут сами, нанимают помощников. В нашей Америке, к сожалению, желающие находятся. (Крики). Не имеет смысла называть имена. Никто не виноват. Мы не можем обвинить президента Бетанкура в гибели нашего соотечественника и единомышленника. Виновен не президент Бетанкур—он просто является заложником режима, который именует себя демократическим. (Крики и аплодисменты). Этот режим, который в принципе мог бы стать ещё одним примером для Америки, совершил большую ошибку—не поставил своевременно к стенке тех, кто этого заслуживал. И сегодня демократическое правительство Венесуэлы оказалось пленником тех сил, тех убийц, которые вчера были властью в Венесуэле, на Кубе, в стольких других странах Америки. Мы не можем бросить в лицо президенту Бе-танкуру обвинение в смерти нашего товарища. Мы лишь можем сказать, опираясь на нашу революционную историю, на нашу революционную веру, что в тот день, когда избранный народом президент Бетанкур почувствует себя до такой степени пленником, что не сможет идти дальше; когда он решится попросить помощи у братского народа, Куба будет готова эту помощь оказать. Куба поделится с Венесуэлой своим опытом революционной борьбы. (Аплодисменты.)

Пусть знает президент Бетанкур, что наш дипломатический представитель ни в коей мере не был замешан, да и не мог быть замешанным, в той интриге, которая привела к его смерти. Причастны к этому в конечном счёте были североамериканцы или правительство США, в какой-то степени—сторонники Батисты и те, которые составляли резерв правительства США в этой стране, те, кто провозглашали себя противниками Батисты, но, желая ухода диктатора, пытались сохранить систему: все эти Миро, Кеведо, Диасы, Лансы, Уберто Матосы1. (Крики).

И, наконец, только уже на самой поверхности—реакционеры, которые орудуют в самой Венесуэле. Печально признавать, но правительство Венесуэлы может пасть жертвой своей же армии: вспомните об автомобиле, начинённом взрывчаткой. Президент Венесуэлы находится в плену у своего же репрессивного аппарата.

Всё это прискорбно, очень прискорбно, потому что именно из Венесуэлы пришла самая ощутимая и самая бескорыстная помощь

1) Представители правого крыла «Движения 26 июля» или их временные попутчики.

1081 речь на открытии первого съезда латиноамериканской молодёж

кубинскому народу, когда мы находились в Сьерра-Маэстре. Прискорбно, потому что народу Венесуэлы раньше нас удалось сбросить с себя ненавистный репрессивный режим Переса Хименеса. А также потому, что когда в Венесуэлу прибыли наша делегация, потом Фидель Кастро и наш президент Дортикос (аплодисменты), все они были приняты исключительно тепло и сердечно.

Народ, достигший такого высокого уровня политической сознательности и боевитости, как венесуэльский, недолго ещё будет бояться штыков и пуль. Случается, что пули и штыки меняют хозяина, и тогда мертвыми окажутся убийцы.

Но моя миссия здесь не состоит в том, чтобы перечислять удары—серьёзные и мелочные,—нанесённые нам правительствами Америки. И не в том, чтобы подбрасывать дрова в огонь восстания. Это не моя задача потому, что, во-первых, Куба сама ещё не избавилась от опасности. Пока она остаётся единственным центром, притягивающим к себе взгляды и внимание империалистов в этой части мира, ей нужна ваша солидарность, солидарность всех сторонников как Демократического Действия1, так и URD2, коммунистов и КОПЕИ3, любой другой партии Венесуэлы, солидарность всего народа Мексики, Колумбии, Боливии, каждого из народов Америки. Потому что фактом является то, что колониалисты испугались. Как и все, они боятся ракет и бомб. (Аплодисменты). Но впервые в истории они поняли, что ракеты и бомбы эти могут упасть и на их семьи, на всё то, что они создавали со всей любовью, которую люди питают к богатству. Тогда они сели за расчёты, подключили свои вычислительные машины и увидели, что их система защиты не так уж и надёжна. Но это никоим образом не означает, что они отказались от своих планов подавления кубинской демократии. Они снова на тех же машинах пытаются вычислить новые, наиболее адекватные методы борьбы с Кубинской революцией. У них на вооружении уже есть метод

1) Демократическое Действие—одна из двух системообразующих партий Венесуэлы после 1959 г., лидером которой и был в это время Ромуло Бетанкур.

2) URD—Республиканский Демократический Союз, политическая партия Венесуэлы, влиятельная в первое десятилетие после свержения диктатуры Переса Хименеса.

3) COPEI – венесуэльская партия христианско-демократического толка, вторая из системообразующих в 60-80 гг. XX века.

1091 июль I960 года

Идигораса1, метод Никарагуа, метод Гаити, пока ещё нет метода Санто-Доминго, но есть метод действий наёмников, окопавшихся на Флориде, есть метод ОАГ, и ещё многие другие. У них достаточно сил для совершенствования этих методов.

У президента Арбенса (аплодисменты) тоже было много методов и много сил. Но, к несчастью для Гватемалы, он имел армию старого образца. И он не до конца осознавал всю силу солидарности народов и свою собственную способность противостоять любой агрессии. В осознании этого—один из главных источников нашей силы. По всему миру пришли в движение люди, готовые к тому, чтобы, забыв о своей приверженности той или иной национальной политической организации, объединиться в нужный момент для защиты Кубинской революции. И я позволю себе сказать, что в этом—долг молодежи Америки.

Происходящее здесь—это новое, которое вам предстоит изучить. Не буду вам подсказывать, что именно в этом новом достойно похвалы. Вы сами должны найти и оценить это.

Что у нас плохого? Я знаю об этом. Знаю, что у нас много дезорганизации. Вы сами увидите это... Может быть, уже увидели, если были в Сиерре. Что у нас пока много партизанщины... Я знаю это. Что нам чудовищно не хватает специалистов—особенно в свете наших планов... И это я знаю. Что наша армия не достигла пока необходимого уровня зрелости, а «милисианос» не хватает координации, необходимой, чтобы стать настоящей армией... Я знаю и это. Но я также знаю – и хотел бы, чтобы это знали все вы,—что наша революция всегда опиралась на волю всего народа... Что если рабочий или крестьянин ещё недостаточно владеет оружием, то он без устали работает над тем, чтобы научиться владеть им лучше—ибо знает, что защищать он будет СВОЮ революцию. И если в данный момент он не может ещё понять, как устроен сложный механизм машины (обслуживавшейся техником, который отбыл сейчас в США) – он каждый день учится, чтобы в этой машине разобраться—для того, чтобы ЕГО предприятие работало лучше. И крестьянин стал изучать СВОЙ трактор, для того чтобы ЕГО кооператив давал больше продукции.

1) Идигорас Фуэнтес—тогдашний диктатор Гватемалы, на территории которой располагались в 1960 г. базы наемников, готовившихся к вооружённой интервенции на Кубу (совершённой в апреле 1961 г.).

1101 речь на открытии первого съезда латиноамериканской молодё»

Все кубинцы в городе и селе, породнённые одним чувством, устремлены в будущее, руководимые лидером, к которому они питают абсолютное доверие, потому что в тысячах битв и при тысяче различных обстоятельств он доказал свою способность к самопожертвованию, мощь и проницательность своей мысли. (Аплодисменты).

И этот народ, который вы сегодня видите перед собой, говорит вам, что даже если он исчезнет с лица земли в атомной войне, которая будет развязана вокруг него и первой мишенью которой он станет, он сочтёт себя совершенно счастливым и совершенно состоявшимся, если каждый из вас, вернувшись к себе домой, сможет сказать: «Мы—здесь. Влажный кубинский лес посылает нам свой голос. Мы поднялись на Сьерра-Маэстру, мы увидели зарю. Наши души и наши руки полны её семян, которые мы готовы посеять на нашей земле и защищать их плоды». И из всех братских стран Америки—и из нашей страны, если она сохранится как пример, им ответит голос народов—с этого момента и во веки веков: «Да будет так! Да будет завоевана свобода в каждом уголке Америки!» (Овация).

–С; % с. 112

Выступление

на открытии Курсов идеологического воспитания Министерства народного здравоохранения

19 августа 1960 года

Товарищи, это простое собрание, ещё одно среди сотен, которыми кубинский народ день за днём отмечает свою завоёванную свободу, принятие и выполнение революционных законов, продвижение по пути полной независимости, для меня представляет особый интерес.

Почти все знают, что несколько лет назад я начал мою профессиональную деятельность в качестве врача. И когда я избрал профессию врача, когда начал изучать медицину, большинство представлений, которые сегодня у меня есть как у революционера, отсутствовали среди моих идеалов.

Я хотел добиться успеха, как хочет добиться успеха каждый. Я мечтал стать известным исследователем, мечтал неутомимо работать, чтобы добиться чего-то, что могло бы быть представлено в распоряжение человечества, но что на тот момент означало бы мою личную победу. Как все мы, я был сыном своей среды.

После получения диплома из-за сложившихся обстоятельств, а также, пожалуй, из-за моего характера я отправился путешествовать по Америке и узнал её всю целиком. В той или иной форме я посетил все страны Америки, кроме Гаити и Доминиканской Республики. И в силу условий, в которых я путешествовал, сначала как студент, затем как врач, я сталкивался воочию с бедностью и нищетой, с голодом, с болезнями, с невозможностью обеспечить лечение больного ребенка из-за отсутствия средств, с отуплением и потерей человеческого облика, которые наступают от голода и постоянного страха, отуплением, доходящим до того, что отец, теряя ребенка, считает это не имеющим особой важности происшествием, которое часто случается в среде угнетённых классов нашей американской родины. Я постепенно начал понимать, что существует вещь, которая в тот момент, мне показалась почти почти столь же важной, как стать известным исследователем или внести какой-либо значительный вклад в медицинскую науку: помочь этим людям.

Но я продолжал оставаться, как и все мы, сыном своей среды и хотел помочь этим людям своим личным усилием. Уже достаточно попутешествовав, находясь в тот момент в Гватемале, в Гватемале Арбенса, я начал писать заметки, чтобы попытаться установить нормы поведения революционного врача. Я начал анализировать, что нужно делать для того, чтобы стать революционным врачом.

Без сомнений, агрессия, которая тогда имела место против Гватемалы, была развязана компанией «Юнайтед Фрут», Государственным Департаментом, Фостером Даллесом, что в реальности одно и тоже, и их марионеткой, которую звали Кастильо Армас. Звали!"

Агрессия прошла удачно благодаря тому, что народ не достиг там того уровня зрелости, который отличает сегодня народ Кубы. И в один прекрасный день я, как и многие другие, избрал путь изгнания—или попросту путь бегства из Гватемалы, поскольку та не была моей родиной.

Тогда-то я понял основополагающую вещь: чтобы стать революционном врачом—или быть революционером, первое, что нужно, это сама революция. Бесполезны изолированное усилие, индивидуальная борьба, чистота идеалов, стремление посвятить всю свою жизнь и даже пожертвовать ею во имя самой благородной цели, если это усилие совершается в одиночку, в дальнем уголке Америки в борьбе против враждебных правительств и социальных условий, не позволяющих идти по пути прогресса. Для становления революции необходимо то, что сейчас есть на Кубе: чтобы весь народ поднялся на борьбу и чтобы он научился—используя оружие и опыт, который даёт коллективная вооружённая борьба—тому, что даёт винтовка и что даёт единство народа.

И тогда мы действительно оказались в центре проблемы, которая и сегодня стоит перед нами. Уже тогда у нас было право, больше того—долг стать в первую очередь врачом-революционером, иначе говоря, человеком, использующим технические знания своей профессии на службе Революции и народу. Однако здесь вновь встают вопросы, стоявшие передо мной и прежде: как поднять эффективность усилия, направленного на рост социального блага? Что сделать, чтобы оптимальным образом объединить усилия отдельной личности с потребностями общества?

1) В 1960 году палач Гватемальской революции Кастильо Армас уже был убит.

Необходимо заново пересмотреть жизнь каждого из нас, вспомнить, что каждый из нас делал и думал, как врач или работник медицинского обслуживания до революции. И сделать это в духе глубокой самокритики, чтобы в результате прийти к заключению, что почти всё, о чём мы думали и что чувствовали в то, уже прошедшее время, должно быть сдано в архив, и должен воспитываться новый человек. И если каждый из нас станет собственным архитектором этого человека нового типа, для всех нас станет намного более простой задача создания и воспитания того, кому суждено стать представителем новой Кубы.

Это важно, чтобы вы, присутствующие здесь жители Гаваны почувствовали ударение, сделанное на этой идее: на Кубе воспитывается человек нового типа. Быть может, этого нельзя в полной мере оценить здесь, в столице, но вне её, в каждом уголке страны это ощущается с особой силой. Те из вас, кто добрался 26 июля до Сьерра-Маэстры, могли бы увидеть две вчера абсолютно незнакомые для страны вещи: колонны военных с ломами и лопатами, которые с большой гордостью приняли участие в патриотических праздниках в провинции Ориенте, маршируя ряд за рядом с этим «оружием», в то время, как товарищи ополченцы шагали с винтовками. (Аплодисменты). Но вы также увидели бы нечто более важное—детей, чья физическая конституция позволяет думать, что им лет 8-9, а на самом деле им по 13-14 лет; они—самые настоящие дети Сьерра-Маэстры, самые подлинные дети голода, нищеты и бедности во всех её проявлениях. Они порождены истощением. На этой маленькой Кубе при наличии четырёх или пяти телевизионных каналов, сотен радиостанций, при всех достижениях современной науки, когда эти дети приходили впервые вечером в школу и видели яркий электрический свет, они вскрикивали, что звезды этим вечером опустились очень низко. И эти дети, которых некоторые из вас видели, изучают в школах-интернатах всё, начиная от первых букв и до овладения ремеслами и сложнейшей наукой быть революционерами.

Это—новые человеческие типы, которые рождаются на Кубе. Рождаются в глуши, в отдалённых пунктах Сьерра-Маэстры, но и в кооперативах и трудовых центрах, и всё это имеет много общего с темой нашей сегодняшней беседы, с вовлечением в революционное движение врача или любого другого работника медицины, потому что эти цели: обучать и кормить детей, обучать армию, перераспределить землю, передав её от прежних проживающих в городах хозя

1141 выступление на открытии курсов идеологического воспитания

ев в руки тех, кто поливал эту землю потом, но не получал плоды своих трудов—всё это и есть главное, что сделано для общественного здравоохранения на Кубе. Принцип, на котором должна основываться защита от болезней,—это создание крепкого тела, но не такое создание, при котором виртуозная работа врача осуществляется над слабым организмом, а когда крепость тела создаётся усилиями всей общности, и прежде всего—общности социальной.

И медицина должна будет однажды преобразоваться, таким образом, в науку, которая будет предотвращать болезни, будет ориентировать весь народ на здоровый образ жизни. И которая сама будет вмешиваться лишь в чрезвычайных и экстренных ситуациях, при необходимости хирургического вмешательства—или при встрече с чем-то, не отвечающим характеристикам того общества, которое мы создаем.

Медицина сегодня... (Что там происходит? А, хорошо. Но для тех, кто находится сейчас вне этого зала, сообщаю, что в последних его рядах кто-то упал в обморок.)

Однако продолжим. Министерству здравоохранения, всем медицинским учреждениям поручено сейчас организовать работу так, чтобы оказать помощь возможно большему числу людей, предотвращая все болезни, которые можно предвидеть, а также развернуть санитарное просвещение масс.

Но для решения этих организационных задач, как для решения всех других революционных задач, нам нужны прежде всего личности. Вопреки тому, что думают некоторые, революция—это не стандартизация коллективной воли и коллективной инициативы, но нечто прямо противоположное: освобождение индивидуальных способностей человека.

То, чем является Революция, на самом деле включает в себя одновременно и стремление дать ориентиры этим способностям. И наша сегодняшняя задача—сориентировать возрастающие возможности всех профессионалов от медицины в направлении задач медицины социальной.

Мы находимся сейчас на заключительном этапе целой эпохи– и не только здесь, на Кубе,—сколько бы ни утверждали обратное и сколько бы ни было тех, кто хотел бы с надеждой верить этим утверждениям: те формы капитализма, которые мы знаем, при которых мы выросли, страдали и терпели, терпят поражение по всему миру. (Аплодисменты).

1151 август 1960 года т.«ф«

Монополии терпят поражение, коллективная наука день за днём отмечает всё новые и более важные победы нашего дела. И нам здесь, в Америке, выпали на долю гордость и жертвенный долг быть авангардом освободительного движения, которое некоторое время назад началось на других порабощенных континентах, в Африке и Азии. И этот столь глубокий общественный сдвиг требует также очень глубоких сдвигов в духовной структуре людей.

Индивидуализм как таковой, как изолированное деяние личности, ощущающей себя одинокой в своей социальной среде, должен исчезнуть на Кубе. Завтра индивидуализм должен заключаться в полной самоотдаче личности—всей личности—в пользу общего блага, коллектива. Но даже сегодня, когда это в принципе осознаётся, когда понимаются все эти вещи, о которых я говорю, и хотя сейчас все готовы думать немного о настоящем и о прошлом, и о том, каким должно быть будущее,—для того, чтобы изменилось привычное мышление, нужно ещё пройти через глубокие внутренние сдвиги и стать свидетелем глубоких сдвигов внешних, особенно социальных. Последние происходят на Кубе каждый день. Один из способов понять и узнать нашу революцию, научиться распознавать силы, таящиеся в народе Кубы, столько лет дремавшие в нём,—это проехать через всю Кубу, побывать в разных её уголках, посетить существующие и возникающие кооперативы и рабочие центры.

И способ добраться до самой сердцевины проблемы здравоохранения в нашей стране—это не только посетить, не только посмотреть, но и познакомиться с людьми, которые живут и работают в кооперативах и на предприятиях. Выяснить там, какими болезнями они болеют, от чего страдают, в какой бедности и нищете они жили долгие годы, каково вековое наследие репрессий и тотального подчинения.

Иными словами, врач, медицинский работник должен двинуться к тому, что является сегодня центральным объектом его новой работы,—к человеку, живущему в массах, к человеку внутри коллектива.

Всегда, что бы ни происходило в мире, врач, будучи так близко к пациенту, зная столько о глубинах его души, разделяя с ним его боль—и смягчая её,—выполняет очень важную и очень ответственную задачу социального характера.

Недавно, несколько месяцев назад, здесь, в Гаване, группа уже отучившихся студентов, только что закончивших обучение на вра-

1161 выступление на открытии курсов идеологического воспитания

чей, не захотела ехать в сельскую местность, требуя за это дополнительное вознаграждение. И если посмотреть на это с точки зрения прошлого, случившееся абсолютно логично; по крайней мере мне кажется, что я это отлично понимаю...

Просто мне показалось, что я стою перед зеркалом воспоминаний о том, кем я был и о чём думал несколько лет назад. Снова тот же образ «бунтующего гладиатора», одинокого борца, который стремится обеспечить себе лучшее будущее, лучшие условия, набить себе цену, используя возникшую в нём нужду. Но что случилось бы, если бы на месте этих молодых людей, чьи семьи смогли оплатить большинству из них все эти годы обучения, оказались бы другие люди, которые не имели таких возможностей и лишь сегодня начали постигать свою будущую профессию? Что произошло бы, если бы вместо них двести или триста крестьян появились бы, скажем, по мановению волшебной палочки из университетских аудиторий?

А случилось бы просто то, что крестьяне эти немедленно и со всем энтузиазмом бросились бы помогать своим братьям. Они просили бы самые ответственные участки и с наибольшим количеством работы для того, чтобы показать, что годы учебы, которые им были даны, не прошли впустую. Случилось бы то, что произойдёт через шесть или семь лет, когда новые студенты, дети рабочего класса или дети крестьян, получат свои дипломы профессионалов разных специальностей. (Аплодисменты).

Но мы не должны смотреть на будущее с позиций социального фатализма, разделяя людей на детей рабочих и крестьян—с одной стороны, и на непременных контрреволюционеров—с другой. Потому, что это упрощённый подход, и это неверно ещё и потому, что ничто не просветит честного человека лучше, чем его жизнь в среде революции. (Аплодисменты). Потому, что никто из нас не был в прошлом рабочим или крестьянином, никто из первой группы, прибывшей на «Гранме», укрепившейся в горах Сьерра-Маэстры и научившейся уважать крестьянина и рабочего, живя с ними бок о бок. Конечно, были среди нас и те, кто должны были работать, кто знал с детства нужду. Но голод, то, что называется настоящим голодом, никому из нас знаком не был, а узнали мы его в горах Сьерра-Маэстры, испытывая его время от времени в течение двух долгих лет. И вот тогда многие вещи стали для нас куда более ясными.

Мы, которые вначале сурово наказывали тех, кто притрагивался к чужому имуществу—даже если оно принадлежало богатым

1171август 1960 года . .гп.н;. п.

крестьянам или даже латифундистам,– однажды пригнали десять тысяч голов скота в горы Сьерры и просто сказали крестьянам «Ешьте». И крестьяне, впервые за многие годы, а некоторые из них впервые в жизни, ели говядину. Уважение, которое мы питали к частной собственности на эти десять тысяч голов скота, улетучилось в процессе вооружённой борьбы. Мы отлично поняли, что жизнь одного только человека стоит в миллионы раз больше, чем любая собственность самого богатого человека в мире. (Аплодисменты). И это поняли мы, это постигли мы там, мы, которые не были детьми рабочих или крестьян. Почему же мы говорим об этом сейчас во весь голос, мы, которые принадлежали некогда к числу привилегированных, а другая часть населения Кубы не может понять то же самое? Конечно, смогут понять это; но, с другой стороны, революция сегодня и требует, чтобы они это поняли, требует, чтобы они уяснили для себя, что гордость служения ближнему гораздо важнее, чем хорошая оплата; что благодарность народа более значима и гораздо более долговременна, чем всё золото, какое только можно накопить. (Аплодисменты). Каждый врач в процессе своей деятельности может и должен накапливать это сокровище, каким является благодарность народа.