Текст книги "Детектив США. Выпуск 9"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Или будем терять время на пустые препирательства, – сказал я, – или будем действовать. Легавые не увезли тебя с собой только потому, что не могли предъявить тебе пока прямых улик. Но хороший юрист расколет тебя в два счета, не успеешь и глазом моргнуть. Вот они и решили подержать тебя пока на веревочке подлинней и посмотреть, как ты сама себя будешь на ней вешать. Кроме того, они надеются, что в сети попадет и другая рыба. Как только они вернутся к себе в управление и отчитаются начальству, квартиру тут же обложат, причем так, что если бы отсюда попытался выползти даже таракан, его бы немедленно отловили и отправили на медицинскую и прочую экспертизу. Ты этого дожидаешься, что ли?

– Конечно, нет.

– Ну и мне такая перспектива не улыбается, поэтому я хотел бы уйти отсюда прежде, чем у дома появятся посты, то есть незамедлительно.

Я двинулся к двери.

– Сколько тебе нужно, Дональд?

– Три тысячи долларов.

– Три чего?

– Тысячи, – сказал я. – Три куска. Прямо сейчас.

– Дональд, а ты не свихнулся случаем?

– А ты ведешь себя так, точно у тебя кровля прохудилась, – сказал я. – Я предоставляю тебе возможность совершенно бескровно закончить эту партию. Другой возможности у тебя уже не будет. Так как – воспользуешься ею или нет?

– А где гарантии, что ты меня не подведешь? – спросила она.

Вытерев помаду со своих губ, я ответил:

– Вот этого я не знаю.

– Меня много раз предавали мужчины, которым я верила.

– Сколько денег отложил Морган в банковские сейфы? – спросил я.

– Ничего он не откладывал.

– Вклады он вносил на твое имя. Очень скоро полиция докопается до них.

Она рассмеялась и спросила:

– Неужели я похожа на новорожденное дитятко?

– Вероятно, ты уже вычистила все сейфы и теперь, видимо, думаешь, какая ты все-таки необыкновенная умница. Но заметь: факт существования банковских сейфов следователь, как только ему станет известно о них, будет расценивать как серьезный мотив, который мог побудить тебя к убийству.

По ее глазам я определил, что она начинает осознавать, какая страшная опасность над ней нависла.

– И если те деньги ты держишь при себе, – продолжал я, – то ты просто сумасшедшая, потому что через какие-то минуты за каждым твоим движением начнут неотступно следить. Рано или поздно полицейские отвезут тебя в каталажку, и атлетичная, широкобедрая матрона снимет с тебя все твои хорошенькие тряпки и ощупает вдоль и поперек твое хорошенькое хрупкое тельце. А сыщики следственного отдела тем временем будут шмонать твою квартиру. Как тебе такая перспектива?

– Они не посмеют, Дональд!

– Еще как посмеют.

– Деньги я храню в нательном поясе.

– Сколько? – спросил я.

– Много.

– Не вздумай все закапывать, Сандра. Кое-что оставь в поясе, сотню или две, чтобы они не догадались, что ты их облапошила. Что касается остальных, то есть две возможности распорядиться ими. Либо доверить их мне, и я рвану с ними в какой-нибудь южный штат, либо разложить их по нескольким конвертам, адресовать кому-нибудь на собственное имя и опустить конверты в почтовый ящик. На что бы ты ни решилась, действовать нужно максимально оперативно.

На принятие решения ей понадобилось минут пять. В течение этого времени она неотрывно смотрела на меня, чуть наклонив голову набок. Я стоял не шелохнувшись. Ее глаза встретились с моими, и я выдержал ее взгляд. Она расстегнула сбоку на юбке пуговицы, и та спала на пол. Потом ей пришлось повозиться с застежками пояса. Впрочем, это был не пояс, а самый настоящий корсет для денег. Она сняла его с себя и протянула мне. Застегнуть корсет на себе мне не удалось, – он не сходился. Тогда я ослабил ремень и запихнул корсет себе под рубашку, после чего крепко-накрепко затянул ремень.

– Я как в беспамятстве. Не ведаю, что творю, – тихо проговорила она. – Я полностью отдаю свою судьбу в твои руки. И все, что у меня есть, тоже вверяю тебе.

– А я прошу тебя только об одном, – так же тихо сказал я, – не оставь в беде Альму, и тогда я не оставлю в беде тебя. Я делаю это ради нее.

– Разве не ради меня? – удивленно спросила она. При этом ее губы слегка вытянулись вперед и округлились.

– Нет, ради Альмы, – ответил я.

– Ах, Дональд, а я думала, это потому, что ты…

– Ладно, поразмышляешь над этим на досуге, – подытожил я, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

Я уже спускался по лестнице, когда она шумно отворила дверь и крикнула мне вдогонку:

– Вернись, Дональд!

Я во всю прыть рванул вниз. Она с воплями бежала за мной. Когда я выскочил в холл первого этажа, мой отрыв от нее составлял всего несколько шагов. Миновав на крейсерской скорости входную дверь, я выскочил на улицу. У подъезда стояла машина, в которой сидели двое мужчин. Но это были не те двое в штатском, что приходили к Сандре. По тому, как они выкатили на меня свои шары, когда я, как ошалелый, выскочил из дому, сразу стало ясно, что это за ребята.

Делая вид, что не замечаю их, я пробежал несколько метров по тротуару, резко распахнул дверцу автомобиля, одним махом впрыгнул внутрь, пригнулся, сколько мог, и сжался в комок, стараясь, чтобы моя голова ни на йоту не торчала в ветровом стекле.

Выскочив на улицу, Сандра стала вертеть головой во все стороны. Видя, что меня нигде нет, она пришла в состояние крайнего недоумения, что было хорошо заметно по ее лицу, затем побежала к перекрестку. Полицейские переглянулись. Один из них нехотя вылез из машины.

– Что-нибудь ищете? – крикнул он Сандре.

Она повернулась в его сторону и сразу сообразила, кто он такой.

– Мне послышалось, кто-то кричал: «Пожар!» – сказала она. – Что, и в самом деле где-то пожар?

– Ты, верно, бредишь, сестричка, – ответил ей полицейский.

К моему удивлению зажигание не было блокировано. Мотор задрожал и ожил.

Я выпрямился. И тут она меня увидела, но полицейский не сводил с нее глаз, и потому она была бессильна что-либо предпринять.

Я помахал ей рукой. Она сделала тот единственный ход, который в этой ситуации позволял ей не уронить свое женское достоинство. Дрожащими губами она сказала полицейскому:

– Я с утра ж-ж-жутко н-н-нервничаю. У м-м-меня м-м-мужа убили.

По фигуре полицейского я понял, что его враз покинуло напряжение.

– Да, это большое горе, – сказал он участливо. – Позвольте, я провожу вас!

Я отпустил газ и погнал машину прочь.

Глава 11

Я поселился в гостинице «Перкинс», зарегистрировавшись под именем Ринтон К. Уотсон из Кламат Фолз, штат Орегон. Сняв комнату с ванной, я попросил коридорного позвать ко мне на пару слов старшего рассыльного.

Лицо старшего рассыльного было заморожено дежурной ухмылкой показного радушия, столь характерной для сводников и сутенеров всех мастей и кровей. Я еще не вымолвил и слова, а он был уже уверен, что знает, о чем я его попрошу.

– Вы не тот, кто мне нужен, – сказал я.

– Я могу сделать для вас все тоже самое, что и любой другой рассыльный.

– Да нет, я не об этом. Я хочу повидать своего старого знакомца, можно сказать, друга.

– Как его зовут?

– Мне кажется, – сказал я, – что он изменил свое имя.

Он рассмеялся:

– Назовите мне его прежнее имя, быть может, я его знаю?

– Знали бы, если бы я вам его назвал.

Он оборвал свой неприятный смех.

– Всего нас трое. Дежурим по очереди.

– А живете здесь же, в гостинице?

– Я – да. У меня здесь комната в цоколе. Остальные живут в городе.

– Лет моему другу, – сказал я, – примерно двадцать пять, волосы густые, черные, растут чуть ли не от бровей, и так, знаете, клином к переносице. Нос короткий, как обрубленный. Глаза серые, со стальным отливом.

– Где вы с ним познакомились? – спросил он.

– В Канзас-Сити, – ответил я после непродолжительного раздумья. Ответ, видимо, вполне удовлетворил его, и он знаком выразил готовность к сотрудничеству:

– Это Джерри Уэгли. Он сегодня дежурит с четырех вечера до полуночи.

– Уэгли, – медленно, растягивая звуки, произнес я.

– Вы знали его под этим именем? – неуверенно спросил рассыльный.

Я не сразу ответил утвердительно, и мое колебание не ускользнуло от него.

– Так, так.

– Где я могу его найти?

– Здесь, после четырех.

– Мне нужно повидать его сейчас, – сказал я. – Когда я водил с ним дружбу, у меня было другое имя.

– Постараюсь вам помочь.

– Будьте так добры, – попросил я. А когда он вышел из номера, я запер дверь на ключ. Вытянув из-под брючного ремня корсет, я стал извлекать из него купюры. Все они были достоинством только в 50 и 100 долларов.

Всех денег набралось восемь тысяч четыреста пятьдесят долларов. Я разложил их на четыре пачки, пачки рассовал по карманам, а корсет скатал в тонкую трубочку.

Тут возвратился рассыльный.

– Он живет в меблированном доме «Бринмор», – сказал он. – Если Джерри не слишком обрадуется встрече с вами, не говорите ему, кто помог вам в розысках.

Я протянул ему пятидесятидолларовую купюру.

– Пожалуйста, разменяйте и верните мне сорок пять.

Его лицо расплылось в довольной улыбке:

– Не извольте сомневаться, – заверил он, – минут через пять я принесу вам сорок пять.

– И еще захватите газету, – попросил я его.

Когда он принес мне сорок пять долларов и газету, я завернул в нее корсет и вышел из номера. Покинув гостиницу, я направился на вокзал, там посидел несколько минут на скамейке, потом встал и, оставив лежать на ней завернутый в газету сверток, пошел восвояси.

В ближайшем почтовом отделении я купил большой конверт для срочной доставки почтовых отправлений и марку к нему. Указав на конверте адрес и имя получателя – Джерри Уэгли, меблированный дом «Бринмор», я разорвал на полосы газетный лист, вложил несколько полос в конверт и заклеил его. Выйдя из почтового отделения, я поймал такси и поехал искать меблированный дом «Бринмор». Ничего примечательного этот «Бринмор» собой не представлял: входная дверь едва держалась на скрипучих петлях, перила стали настолько ветхими и шаткими, что опереться на них было крайне небезопасно, стойка, за которой стоял столик дежурного, была такой низенькой, что через нее можно было переступить. Над стойкой, весь облепленный иссиня-черными мухами, болтался колокольчик. Тут же на стене висел лист картона, на котором типографским шрифтом было написано «Для вызова менеджера пользуйтесь звонком». Я позвонил.

Первый звонок результата не дал, и я позвонил снова. Секунд через десять ко мне вышла худощавая женщина. Она улыбнулась, сверкая золотыми зубами, и спросила, что мне нужно.

– Срочное письмо для Джерри Уэгли, – сказал я. – Оставить вам?

Золотозубая улыбка тотчас исчезла с ее лица.

– Нет. Он живет в восемнадцатом номере. Это далеко. В самом конце коридора, – отрывисто сказала она, повернулась и быстро ушла к себе в комнату.

Я подошел к восемнадцатому номеру, три раза легонько постучал по двери, но ответа не последовало. Тогда я попытался отомкнуть замок лезвием ножа, но минут через пять понял, что взломщик из меня никудышний. Пройдя' по давно утратившему свой ворс ковру обратно к стойке со звонком, на которой лежал журнал регистрации, я поднял ту часть стойки, что служила калиткой, вошел внутрь и огляделся. Там лежали узлы с приготовленной для стирки одеждой, три или четыре журнала и картонный ящик. Продолжив осмотр, я, наконец, нашел то, что мне было нужно – вбитый в стену гвоздь, на котором висело внушительного вида железное кольцо; с кольца свисала длинная цепочка с ключом на конце. Осторожно, чтобы цепочка на загремела, я снял ключ и направился обратно по коридору к номеру восемнадцать.

Отомкнуть замок мастерским ключом не составило никакого труда.

Но птичка уже улетела из клетки.

В платяном шкафу я не обнаружил ничего, кроме грязного белья, дырявого носка, заржавевшего лезвия от безопасной бритвы и огрызка простого карандаша.

Похожий результат дал и осмотр ящиков комода: сильно поношенный галстук, ткань которого стала расползаться посередине, пустая бутылка из-под джина и смятая сигаретная пачка. После того как постель последний раз застелили, на ней, вероятно, никто не спал, хотя простыни и наволочки явно нуждались в замене.

Комната, вся пропитанная затхлым запахом, производила удручающее впечатление; было ясно, что здесь давно уже никто не живет. В потрескавшемся запыленном зеркале над убогим комодом из соснового дерева я увидел кривое и тусклое отражение своего лица. Я вернулся к платяному шкафу и стал осматривать белье в поисках прачечных меток. На одной из маек я обнаружил сильно полинявший номер – Х-В391. Тот же номер, только другим почерком, был выведен на поясе трусов.

Я записал номер, вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ, прошел к стойке, остановился там, чуть помедлил и, примерившись, бросил ключ за стойку так, чтобы было похоже, будто он упал с гвоздя.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И Джерри Уэгли, видимо, хорошо усвоил это правило. Я заплатил ему двадцать пять долларов за пушку, которая еще не успела остыть после выстрела, сразившего полицейского в Канзас-Сити. Уэгли заступил на дежурство в четыре вечера, а освободился в полночь. Спать он ложился, вероятно, часа в два или в три утра. Но в этот раз спать он так и не лег. Не от того ли, что ему стало известно, как был использован пистолет, который он мне сплавил?

Но все это были лишь догадки, подтверждение которым получить я пока не мог.

Я постоял на улице, пока не появилось свободное такси, сел в него и направился в аэропорт. Владелец, сдававший свой самолет молодоженам, согласился доставить меня в Юму, штат Аризона, но, похоже, был удивлен, что я лечу один.

Прилетев в Юму, я принялся осуществлять операцию, мысленной отработке которой посвятил столько времени и нервной энергии, что теперь у меня было такое ощущение, будто я играю хорошо выученную и отрепетированную роль в спектакле.

Я направился в Первый национальный банк, отыскал там окошко «Новые счета» и, обратившись к служащему, сказал:

– Меня зовут Питер Б. Смит. Мне бы хотелось во что-нибудь вложить свои деньги.

– Во что, мистер Смит?

– Неважно, лишь бы побыстрей почувствовать отдачу и получить доход.

Помощник кассира улыбнулся:

– Многие жаждут того же, мистер Смит.

– Уж это точно, – согласился я. – Искать я буду сам, но если найду, то потребуется, конечно, определенное содействие со стороны банка. Был бы вам за него весьма признателен.

– Вы хотите открыть счет?

– Да.

Я вынул из кармана две тысячи долларов.

– Ваш адрес, мистер Смит? – спросил он.

– Я только что прибыл в город и еще нигде не остановился.

– Только что?

– Да.

– С востока?

– Нет, из Калифорнии.

– У вас там было свое дело?

– Ну, так, по мелочи, – сказал я. – Но мне кажется, что Калифорния почти исчерпала возможности своего развития, а у Аризоны еще все впереди.

Больше никаких вопросов он не задавал. Выписал квитанцию о вкладе, дал мне подписать банковский формуляр, пересчитал деньги, сделал запись в книгу учета о принятии этой суммы.

– Вам какую чековую книжку, – спросил он, – плоскую или карманный вариант?

– Карманный.

Он проштамповал блок чистых чеков банковской печатью, вставил его в фирменную обложку из искусственной кожи и протянул мне. Я положил книжку в карман, пожал ему руку и вышел из банка.

Теперь я отправился в Коммерческий банк, разыскал там служащего, занимавшегося новыми вкладами, представился Питером Б. Смитом, сказал ему то же самое, что и в предыдущем банке, сделал вклад в две тысячи долларов. Кроме того, я арендовал банковский сейф и положил туда большую часть денег Сандры Биркс.

Было уже далеко за полдень, когда я, наконец, подыскал комнату. Заплатив за месяц вперед, я предупредил хозяйку, что багаж прибудет позже.

Я вышел в город, чтобы приглядеться к агентствам по продаже автомобилей. Остановив свой выбор на том, которое мне показалось наиболее солидным, зашел туда и спросил, нет ли у них в продаже седана светлого цвета, который можно было бы тут же забрать из магазина. Я объяснил продавцу, что с управлением у меня проблем не будет, но что машина нужна мне срочно. Мне нужна была такая машина, в которую можно было сесть и поехать, поэтому меня вполне бы устроил даже демонстрационный образец. Он ответил, что демонстрационный образец у них есть и что за полчаса они могли бы приготовить эту машину к выезду. Я сказал, что пока отлучусь, но через полчаса вернусь. На вопрос, как я буду расплачиваться, ответил, что чеком. Затем достал из кармана чековую книжку, спросил, сколько нужно заплатить, и выписал чек на тысячу шестьсот семьдесят два доллара.

Подписав чек, сказал:

– Я первый день в Юме. Намерен заняться здесь бизнесом. Вы не знаете, во что здесь можно вложить крупные деньги?

– Не вполне вас понимаю.

– Я хочу спросить, если ли здесь у вас фирмы с быстрым оборотом капитала и твердой прибылью?

Такой приманки оказалось достаточно для доверчивой натуры продавца. Он, после минутного раздумья, что выразилось в появлении многочисленных морщин на его лбу, отвлекся от своих дел и медленно покачал головой:

– Нет, что-то мне сейчас такие не припоминаются, но я буду иметь в виду, мистер Смит. Где вы намерены остановиться?

Я сделал вид, будто пытаюсь припомнить адрес, потом произнес удручающим тоном:

– Иногда, знаете, изменяет память. – И вытащил из бумажника квитанцию об аренде квартиры, уставился на нее, держа таким образом, чтобы он смог прочесть адрес дома.

– О, – воскликнул он, – да этот дом мне известен. Хорошо, не буду терять вас из виду, мистер Смит.

– Да, будьте так добры, – сказал я, – через полчаса я вернусь, хотелось бы, чтобы машина к этому времени была готова.

Я направился в ресторан и шикарно пообедал, после чего вернулся в магазин по продаже автомобилей, чтобы взять машину. Мой чек они прикололи сверху к каким-то аккуратно сложенным в стопку служебным бумагам.

Торговец сказал:

– Вам тут нужно кое-где расписаться.

В верхнем левом углу моего чека я заметил выведенное химическим карандашом одобрительное «О’кей», а рядом подпись инициалами – «Е. С.». Я два или три раза расписался фамилией Питер Б. Смит, пожал руки всем присутствующим и сел в машину. Выехав из магазина, покатил прямиком в Первый национальный банк. До закрытия оставалось минут пятнадцать. Подойдя к стойке, я выписал тратту[2]2
  Авансовый вексель.


[Закрыть] на имя X. К. Хелмингфорда суммой в пять тысяч шестьсот девяносто два доллара и пять центов. Потом заполнил банковский чек на одну тысячу восемьсот долларов. Подойдя к окошку, за которым сидел кассир, я сказал:

– Меня зовут Питер Смит. Сегодня я открыл у вас счет. В вашем городе я занимаюсь поисками фирм, в которые можно вложить солидные деньги, одну такую нашел, но она требует немедленного внесения денег наличными. У вас есть тратта, открытая мною на имя X. К. Хелмингфорда. Я бы просил сообщить ему об этом через лос-анджелесский Гарантийный национальный банк. Сразу же по получении этого сообщения он внесет деньги. Прошу сделать это срочно.

Он взял бланк авансового вклада и сказал:

– Минуточку, мистер Смит…

– Да нет, я не прошу у вас под нее кредита. В этом нет необходимости. Пусть она остается на вашем балансе, – пояснил я, – и пусть ваш лос-анджелесский коллега пришлет ответный телекс за мой счет.

Он выдал мне квитанцию о приеме счета.

– Наличные вам нужны? – спросил он.

– Да, – сказал я и, глядя на свои ручные часы, протянул ему в окошко платежное требование на тысячу восемьсот долларов.

Он попросил меня минутку подождать и удалился в отдел книг учета, чтобы проверить мой баланс и подпись. Некоторое время он постоял там в раздумье, потом вернулся ко мне и спросил:

– В каких купюрах выдать деньги?

– Стодолларовых.

Он выдал мне деньги. Я любезно поблагодарил его, после чего поехал в Коммерческий банк и к уже лежавшим там в арендованном мною сейфе деньгам добавил тысячу восемьсот долларов. Выйдя из банка, сел в машину и погнал из города, промчался по мосту через реку Колорадо и оказался в Калифорнии. Тут я решил сделать получасовую остановку, чтобы в спокойной обстановке покурить и дать своему желудку переварить пищу, съеденную за ужином. Отдохнув, запустил мотор и тронулся в дальнейший путь; проехав всего несколько ярдов справа от дороги, я увидел калифорнийский карантинный пост.

Под предлогом инспекционного осмотра, ввиду карантинного режима в здешней сельскохозяйственной зоне, здесь трудилась целая бригада калифорнийских полицейских: останавливали каждую машину, обыскивали ее, распаковывали багаж, окуривали одеяла, задавали водителям вопросы, в общем, полиция изо всех сил старалась создать как можно больше неудобств автомобилистам.

Я подъехал к контрольному посту осмотра. Оттуда вышел какой-то человек и окинул меня взглядом. Я стал кричать на него, но так, чтобы между словами не было пауз и они бы сливались в единый поток. Из моей тарабарщины полицейский, как ни силился, не мог извлечь для себя ничего осмысленного. Он жестом велел мне въехать на платформу, с которой как раз съезжала другая машина, но тут я изо всей силы надавил на газ.

Промчавшись ярдов двести по шоссе, я в зеркале заднего обзора увидел, что полицейский снимает с подножки свой мотоцикл.

Я поднажал.

Полицейский на мотоцикле с ревом выскочил с контрольного пункта. Мне пришлось выжать из моей машины все, на что она была способна. Звук сирены каждую секунду менялся в тембре и становился все более пронзительным, скоро у меня заломило в ушах от сплошного нестерпимого гула. Я чуть сбавил скорость, давая полицейскому возможность сократить расстояние между нами до минимума, – ведь его сирена расчищала мне путь от идущих впереди машин. Когда мы выскочили на участок дороги, по обе стороны которой лежали песчаные дюны, полицейский расстегнул кобуру и вынул пистолет. Увидев, что он приготовился стрелять, я съехал с дороги на обочину и остановился.

Полицейский не собирался рисковать: приближаясь ко мне, он все время держал меня на мушке.

– Руки! – скомандовал он. – Руки!

Я послушно поднял руки.

– Что за дурацкая мысль тебя лягнула?

– Какая мысль?

– Кончай дебилом прикидываться! Со мной это не пройдет.

– О’кей, – сказал я, – ваша взяла. Понимаете, купил вот новую машину в Юме. И решил выяснить, как быстро она бегает. Сколько сдерет с меня судья за превышение скорости, по доллару за каждую милю сверх лимита?

– Почему не остановился на карантинной станции?

– Я остановился. Но дежурный подал мне знак проезжать.

– Не гони туфту. Он дал тебе знак заехать на смотровую платформу и остановиться.

– Значит, я его не так понял, – сокрушенно качая головой, сказал я.

– Машину, говоришь, в Юме купил? Или где?

Я подтвердил, что в Юме.

– Когда?

Я сказал когда.

– Разворачивайся, – сказал он. – Едем назад.

– Куда назад?

– На контрольный пункт.

– На кой черт? У меня дела в Эль Сентро.

– Ты арестован.

– Хорошо, тогда сначала отвезите меня к мировому судье, только к такому, который ближе всего отсюда и чтобы на прием можно было попасть без помех.

– Чем ты расплатился за эту машину?

– Чеком.

– А ты в курсе, сколько дают за фальшивые чеки?

– Нет, – ответил я.

– Слушай, приятель, – сказал он, – немедленно разворачивайся и прямым ходом дуй через мост обратно в Юму, и я с тобой. Человек, который продал тебе этот автомобиль, хочет задать тебе несколько вопросов насчет чека. Ты уж, наверно, думал, дело в шляпе, но малость опередил время, – всего на пятнадцать минут. Они успели привезти твой чек в банк до закрытия.

– Ну и что с того?

Он ухмыльнулся:

– Это они уж сами тебе расскажут, когда вернешься обратно.

– Куда обратно?

– В Юму.

– Чего ради?

– Того ради, что ты выписал фальшивый чек, а это значит – на ложных основаниях присвоил себе чужую собственность, а может, и еще кое-что.

– Я не поеду в Юму, – сказал я.

– Еще как поедешь.

Я опустил руку на ключ зажигания и повернул его.

– Я знаю закон, – сказал я. – Сейчас я нахожусь на территории Калифорнии. И вы не имеете права отвозить меня обратно в Юму без постановления об экстрадиции.

– Ух ты… значит, так?.. – сказал он.

– Именно так, с вашего позволения.

Он кивнул:

– Хорошо, братец. Хочешь ехать в Эль Сентро? Дуй. Поедем туда вместе. Скорости не превышай. Я поеду вслед. Максимальная скорость на этом участке сорок пять миль в час. Разрешаю тебе пятьдесят. При пятидесяти одной начну стрелять по шинам. Ты меня понял?

– Вы не имеете права арестовать меня без ордера, – сказал я.

– Это тебе так только кажется. Вылезай-ка из машины. Я сначала обыщу ее и тебя.

Я, не шелохнувшись, продолжал сидеть за баранкой, вцепившись в нее обеими руками.

Он поставил ногу на подножку машины, резко просунул левую руку в салон и своей лапищей ухватил меня за воротник рубашки.

– А ну, вылазь, – рявкнул он, угрожающе направляя на меня пистолет, который держал в правой руке.

Я вылез.

Он охлопал меня всего вдоль и поперек, ищя оружие, потом дотошно осмотрел машину.

– Учти, – сказал он, – обе руки все время на баранке. И чтоб без фокусов. Раз хочешь, чтоб тебя выслали в Юму по закону, устроим тебе, черт возьми, высылку по закону.

– Мне не нравятся ваши манеры, – возмутился я. – Вы самым наглым образом попираете мои права. Я…

– Все, поехали, – решительно оборвал он меня.

И мы поехали. Когда же добрались до Эль Сентро, он сопроводил меня к местному шерифу. Шериф передал меня временно под попечение своего зама, а сам отвел полицейского в сторону и стал с ним о чем-то беседовать. Потом я услышал, как они разговаривают с кем-то по телефону. После этого они отвели меня вниз, в камеру. Шериф сказал:

– Послушай, Смит, ты вроде малый хороший. И ничего путного своим упрямством ты не добьешься. Я бы тебе посоветовал все-таки вернуться и держать ответ. Может еще удастся все урегулировать.

– Я отказываюсь вести с вами какие бы то ни было разговоры, – сказал я.

– Хочешь быть умней всех? – суровым тоном спросил он.

– Да, хочу быть умней.

Меня перевели в камеру, в которой уже сидело четыре или пять арестантов. Они принялись было спрашивать меня, как и почему, но я упорно молчал, и они оставили меня в покое. Когда принесли ужин, я от него отказался. Почти сразу после ужина заявился шериф и спросил меня, как насчет экстрадиции. Я послал его куда подальше, и он, чертыхаясь, ушел несолоно хлебавши.

В камере я пробыл два дня. Кое-что из жратвы я все-таки отведал. Оказалось, она не так уж и плоха. Но жара была невыносимой. Газет не приносили, и я не знал, что творится в мире. Меня перевели из общей камеры в одиночку. Поговорить было не с кем.

На третий день шериф явился в сопровождении здоровенного мужчины в черном сомбреро. Тот спросил у меня:

– Вы Питер Б. Смит?

– Да.

– Я из Юмы, – сказал он, – вы поедете со мной в Аризону.

– Только если у вас есть разрешение на экстрадицию.

– У меня есть.

– В таком случае я отказываюсь подчиниться ему. Я остаюсь здесь.

Он ухмыльнулся.

Вцепившись пальцами в край койки, я громко крикнул:

– Я никуда отсюда не поеду!

Здоровенный мужчина тяжело вздохнул.

– Послушайте, – сказал он, – не надо напрягаться в такую жару. Ради Бога, выходите отсюда и садитесь в машину.

Я заорал во всю глотку:

– Я никуда отсюда не поеду!

Он схватил меня за грудки и рывком поставил на ноги. Полицейский из Аризоны накинул мне на запястья наручники. Я отказался говорить с ними. Тогда меня выволокли из камеры и затолкали в машину.

Здоровенный мужчина в черном сомбреро надел мне на ноги кандалы.

– Сам напросился, – укоризненно сказал он, вытирая со лба пот. – Ну почему ты не хочешь проявить благоразумие? В такую-то жару! Понимаешь, жару?

– До конца своих дней вы будете сожалеть о содеянном, – сказал я. – Я не совершал никакого преступления, и вам не удастся пришить мне дело. Я…

– Не валяй дурачка. И заткнись, – оборвал он меня. – У меня впереди перегон по раскаленной пустыне, и я не желаю слышать твои стенания.

– И не услышите, – решительно пообещал я и откинулся на спинку сиденья.

Мы мчались по сверкающей от жары пустыне. Линия горизонта извивалась и плясала под обжигающими лучами пылающего солнца. Воздух был настолько горяч, что мои глаза прямо-таки разваривались в глазницах, точно яйца в долго кипящей воде. Шины буквально липли к покрытию дороги, словно были намазаны медом, и беспрестанно визжали, точно хотели выразить свой протест по поводу этого неудобства.

– Вы что, нарочно подгадали со своим вояжем под такую жару? – поинтересовался я.

– Заткнись!

Я замолчал.

Наконец мы подкатили к зданию суда в Юме. Заместитель окружного прокурора сказал:

– Вы причинили агентству массу беспокойств, мистер Смит. Как вы думаете, чем вам это грозит?

– Никаких причин для беспокойства у них не было. Сами себе создали хлопот. И затеяли они это зря. Теперь, наверное, думают, что все позади, но они ошибаются: главные беспокойства у них впереди!

– Впереди?

– Я намерен возбудить против них дело по поводу злонамеренного судебного преследования, ареста на ложных основаниях и дискредитации личности.

Он широко зевнул и сказал:

– Кончай тюльку травить. Тебя смешно слушать. Хоть бы машина была новой, тогда другое дело. А то всего-то демонстрационный автомобиль. Проехал на нем всего ничего, да и с машиной все в порядке. Но нет, надо было так заартачиться, что дело дошло до экстрадиции. А это уже чревато последствиями.

– Но почему они, черт возьми, не получили деньги по моему чеку? – спросив я.

Рассмеявшись, он ответил:

– Да потому, что ты сходил в банк и снял оттуда все деньги.

– Чушь какая-то, – ответил я, – деньги я действительно снимал, но в другом банке.

– Что значит в другом банке?

– Разве не понятно? В другом.

– Ты чертовски прав, мне теперь действительно понятно, что ты имеешь в виду. Трюк этот я знаю. Ты пошел в банк и втер кому надо очки. Сделал взнос на две тысячи долларов. Расплатился в агентстве чеком, наперед зная, что они не преминут проверить его, но денег по нему взять не смогут, пока ты не подпишешь все бумаги. Поэтому ты спокойно мог сесть в машину и укатить. Ты точно рассчитал время так, чтобы получить машину всего за несколько минут до закрытия банка, потом рванул в банк и снял все деньги, оставив лишь двести долларов. Ты полагал, что имеешь в запасе восемнадцать часов, что до следующего утра чек никто не сможет проверить. Но ты чуть выбился из графика, всего-то на пять минут поторопился, люди из агентства оказались в банке через пять минут после того, как ты забрал деньги и смылся.

Я уставился на него, выкатывая глаза и как можно ниже опуская челюсть.

– Боже правый, – сказал я, – вы хотите сказать, что они пытались получить мои деньги в Первом национальном?

– Что же тут удивительного? Ведь чек-то выдан этим банком.

– Нет, – возразил я, – чек был выдан Коммерческим банком.

Он показал мне чек, на котором красными чернилами был проставлен контрольный знак – «NSF».

Я сказал:

– Что ж, выходит, я снял тысячу восемьсот долларов в Коммерческом банке?

– К чему этот треп о Коммерческом банке?