Текст книги "Детектив США. Выпуск 9"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Раймонд Чэндлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Я взглянул на Альму.

– Да, но я бы не отказался от шофера.

– Ты можешь исполнить роль шофера, Альма? Будь так добра!

– Я сделаю все, что в моих силах, ты же знаешь, Сандра, – сказала Альма. Она прошла к ночному столику, поправила волосы, припудрила лицо и, чуть приподняв голову, провела помадой по губам. Из-под воротничка была видна узкая полоска шеи. Сначала мне показалось, что это свет, отражаясь от зеркала, бросает на нее неровные пятна тени. Потом, однако, понял, что эти темные пятна не что иное, как синяки.

– Ну, идемте в другую комнату, Альме нужно переодеться, – почти скороговоркой сказала Сандра.

– Я не буду переодеваться, – сказала Альма Хантер.

– Я налью вам вина, мистер Лэм, – сказала Сандра Биркс.

– Благодарю, не надо, я не пью во время работы.

– Ух ты, какой принципиальный молодой человек. – воскликнула она. В голосе ее звучала насмешка. – Ну просто совершенно беспорочный.

– Я работаю на вас, – напомнил я. – Вы за это платите.

– Да, верно. Мне кажется, вы достойны похвалы. – Интонация, с которой она произнесла эти слова, говорила о том, что их не стоит воспринимать всерьез.

– Ваш брат просил вас принести седатив, вы не забыли?

– Ах, Блити… Взрослый ребенок… Ничего, подождет… Скажите мне лучше, что все-таки он говорил обо мне? – игриво спросила она, кокетливо склонив голову набок. Эта девица ни на мгновение не забывала о том, что она женщина. – Что он говорил об Арчи?

Альма обернулась ко мне от зеркала и предостерегающе прищурила глаза.

– Сказал, что считает доктора Холомэна весьма квалифицированным врачом. Говорил, что вы очень импульсивны и очень упрямы, но необыкновенно добры. Говорил, что никогда не соглашается с вами в мелочах, но что вы всегда сходитесь в главном, что всякий раз, когда вы попадаете в переплет, неважно в какой, большой или маленький, вы можете обратиться к нему, и он не даст вас в обиду.

– Неужели так прямо и говорил?

– Именно это запало мне в память из всего, что он рассказал.

Она стояла и смотрела на меня округлившимися глазами. Что означал этот взгляд, понять было невозможно. На какое-то мгновение мне даже показалось, что это – страх.

– Вот как?! – воскликнула она.

Альма Хантер кивнула мне.

– Идемте, мистер Лэм!

Глава 5

Без двадцати минут двенадцать я подошел к офису. Объявление на двери гласило, что прием претендентов завершен, однако желающие устроиться на работу в агентство еще подходили: двое стояли перед дверью и читали объявление. Когда я приблизился ко входу, они развернулись и прошли мимо меня устойчиво твердой, привычно прямой походкой солдат, отступающих с поля боя.

Элзи Брэнд почему-то не печатала. Левый верхний ящик ее стола был выдвинут. Когда я возник на пороге, она быстро задвинула его.

– Вот те раз! – воскликнул я. – Неужели вы втихаря почитываете?

Она окинула меня взглядом, в котором не было и тени стеснительности или робости. Обшарила меня им сверху донизу. Потом медленно выдвинула верхний ящик стола и вновь углубилась в чтение. С того места, где я стоял, было видно, что она читает какой-то киножурнал.

– Может, соизволите позвонить вашему работодателю, – предложил я, – и сообщить ей, что оперативный работник номер тринадцать прибыл с докладом.

Она оторвала взгляд от журнала.

– Миссис Кул отлучилась на ленч.

– Когда она вернется?

– В полдень.

Я наклонился над столом.

– В таком случае в моем личном распоряжении целых пять минут, – сказал я. – Может, вы бы лучше со мной побеседовали, чем журнал читать?

Она сказала:

– А что – есть какая-нибудь серьезная, стоящая тема?

– Нет.

На какое-то мгновение ее глаза засветились лукавыми искорками.

– Вообще-то я терпеть не могу вести серьезные беседы, – призналась она. – В ящике у меня киножурнал. Серьезных книг, вроде «Цитадели», «Унесенных ветром» и прочих я не читаю и, более того, читать не собираюсь. Ну так какую вы предлагаете тему?

– Ну, может, для начала перемоем косточки миссис Кул? В какое время она уходит на ленч?

– В одиннадцать.

– И возвращается в двенадцать? А вы уходите в двенадцать и возвращаетесь в час?

– Да.

Я сообразил, что она несколько старше, чем мне показалось поначалу. Тогда я думал, что ей под тридцать. Теперь же я был склонен определить ее возраст лет в тридцать пять. Она, видно, хорошо следила за своей фигурой и внешностью, но по шее, откуда-то из-за уха, бежала вниз тяжелая складка, которую никак уже нельзя было скрыть. Да и слегка наметившийся, но вполне заметный двойной подбородок означал, что ей наверняка не двадцать восемь, тем более не двадцать семь, которые я мысленно дал ей при первом посещении офиса.

– На улице в машине меня ждет Альма Хантер, – сказал я. – Похоже, миссис Кул не соизволит вернуться вовремя, так что, пожалуй, имеет смысл сбегать и предупредить ее.

– Миссис Кул вернется вовремя, – уверенно сказала Элзи Брэнд, – если и запоздает, то не более, чем на две, максимум, три минуты. На этот счет сомнений быть не может. Она никогда не допустит, чтобы свое обеденное время вы истратили на ожидание в конторе.

– Наверное, она человек с устоявшимся характером, – высказал я рабочую гипотезу.

– Уж это точно, – согласилась Элзи Брэнд.

– Как она занялась частным сыском?

– Наследовала дело мужа после его смерти.

– Есть много иных средств, которыми женщина могла бы зарабатывать себе на жизнь, – брякнул я.

– Каких, например? – поинтересовалась она.

– Ну, скажем, моделирование женских халатов, – ответил я. – Давно вы у нее служите?

– С того часа, как она впервые вошла в свой кабинет.

– И сколько же с того часа минуло?

– Три года.

– Вы познакомились с ней еще тогда, когда был жив ее муж?

– У мужа я была секретаршей. А к нему меня устроила сама Берта. Она…

Тут в коридоре раздались звуки шагов, и она замолчала. За стеклянной дверью возникла тень. Через секунду в комнату величественно вплыла Берта Кул.

– Ну что ж, Элзи, – сказала она, – теперь можешь идти. А тебе что надобно, Дональд?

– Я хотел бы отчитаться.

– Проходи, – сказала она.

Горделиво приосанившись, она прошествовала в свой кабинет, мощно вибрируя своими объемными женскими прелестями. На улице стояла жара, но никаких огорчений она ей, видимо, не доставляла.

– Садись, – сказала Берта. – Ты уже выяснил, где он прячется?

– Кто, муж Сандры? Пока еще нет. Зато побеседовал с ее братом.

– Ну так не трать попусту время и выясни, где находится Биркс.

– Как раз собираюсь этим заняться.

– Разумеется, собираешься. Ты в ладах с арифметикой?

– Есть что посчитать?

– За аренду помещения я плачу ровно столько, сколько зарабатываю за семь дней. Проканителишься ты с этой работой семь дней или справишься за день, в любом случае мне придется заплатить сто пятьдесят долларов за аренду помещения. Если ты успеешь управиться сегодня, то сэкономленные тобой шесть дней я пущу на другого клиента. Произведи подсчет и назови мне полученную в результате сумму. Если будешь торчать в офисе, то вообще не сможешь вручить повестку. Мотай отсюда подобру-поздорову и вручай эту чертову повестку.

– Я зашел, чтобы отчитаться.

– Зачем мне твои отчеты? Мне нужны действия.

– А мне нужен помощник.

– Для чего?

– Надо проследить за одной девушкой. Я установил адрес, по которому живет подружка Моргана Биркса. Я скажу ей кое-что такое, отчего она обязательно побежит к Моргану, и тут за ней нужно будет проследить.

– А что мешает?

– Насчет машины я договорился. Возить меня будет мисс Хантер.

– Хорошо. Пусть возит. Вот еще что, – сказала она. – Как только обнаружишь убежище Моргана Биркса, позвони Сандре.

– А это не помешает вручению повестки? – спросил я.

Она улыбнулась.

– Это пусть тебя не волнует. Финансовое соглашение на должном уровне предусматривает все нюансы.

– Я могу попасть в свару. Это чокнутая семейка. Брат Сандры Биркс намекает, что прав больше на стороне Биркса, а не Сандры.

– Нам платят не за то, чтобы мы выясняли, на чьей стороне больше прав, а за то, чтобы мы вручили повестку.

– Это понятно, но могут. возникнуть некоторое осложнения. Может, вы дадите мне какой-нибудь документ, который бы подтверждал, что я работаю на агентство?

Секунду-другую она смотрела на меня, потом выдвинула ящик своего стола, достала из него отпечатанный на машинке бланк и вписала в него мои имя, фамилию, возраст и внешние данные, после чего поставила внизу свою подпись, высушила ее промокательной бумажкой и протянула его мне.

– А пистолет не дадите? – сказал я.

– Нет.

– А если я попаду в переплет?

– Нет.

– А если все-таки попаду?

– Выбирайся как знаешь.

– С пистолетом было бы намного легче, – не сдавался я.

– С пистолетом ты можешь наломать дров. Начитался дешевых детективов.

Я сказал:

– Вам, конечно, видней, – и двинулся к двери.

– Погоди-ка. Вернись, – сказала она. – Уж коли ты здесь, я тебе кое-что скажу.

Я развернулся и пошел назад.

– Я навела справки, Дональд, и все о тебе узнала, – сказала она покровительственно-материнским тоном. – Ты выдал себя утром, когда просматривал те юридические документы. По тому, как ты это делаешь, я сразу поняла, что у тебя юридическое образование. Ты молод. Временно без работы. Не пытаешься устроиться в юридическое учреждение. Когда я расспрашивала тебя об образовании, ты не удосужился даже словом обмолвиться о том, что работал юристом.

Я постарался всем своим видом показать, что ее слова не произвели на меня никакого впечатления.

– Дональд, – сказала она, – мне известно твое настоящее имя, и я все знаю о постигшей тебя неудаче. Тебя отлучили от практики и за нарушение профессиональной этики запретили вести дела.

– Никто меня ни за что не отлучал, – возразил я, – и профессиональной этики я не нарушал.

– А гражданский комитет по конфликтам заявляет, что нарушил.

– Гражданский комитет по конфликтам – это сборище чванливых бездарей. Я слишком много трепался, вот и все.

– О чем, Дональд?

– Я выполнял кое-какую работу для одного клиента, – сказал я. – Случайно у нас завязался однажды разговор о законах. Я сказал ему, что можно совершить преступление и при этом остаться безнаказанным, нужно только правильно воспользоваться законом.

– Чепуха, – сказала она. – Это любому мальчишке известно.

– Вся беда в том, что я на этом не остановился, – признался я. – Я сказал ему, что люблю поупражняться в построении всякого рода логических комбинаций. И с моей точки зрения любые знания имеют хоть какую-то ценность только в том случае, если их можно применить на практике. Я проштудировал множество юридических казусов и понял, как применять на практике описанные в них трюки.

– Ну, ну, дальше, – сказала она, ее глаза выражали живой интерес. – Чем же все это закончилось?

– Я сказал этому человеку, что можно совершить убийство таким образом, что никакая полиция не сумеет выйти на убийцу. Он заявил, что я, мол, загибаю. Тогда я психанул и предложил ему заключить пари на пятьсот долларов, а он согласился в любое время выложить деньги, если я в случае проигрыша выложу свои пять сотен. Мы договорились, что увидимся на следующий день. Ночью его арестовали. Оказалось, что он мелкий гангстер. Он выболтал все, что знал, полиции. В том числе и о том, что я согласился объяснить ему, как можно совершить убийство и выйти при этом сухим из воды. И не преминул добавить, что обещал заплатить мне за эту информацию пятьсот долларов и в случае, если она покажется ему практически полезной, убить одного из конкурировавших с ним гангстеров. На меня ополчился весь гражданский комитет. Они на год лишили меня лицензии. Они решили, что я какой-то ханыга от юриспруденции, занимающийся мокрыми делами. Я пытался объяснить, что действовал из спортивного интереса, на спор. Как бы там ни было, они мне не поверили. И при этом еще взъелись на меня за то, что я утверждал, будто можно остаться безнаказанным, совершив преднамеренное убийство.

– А это на самом деле можно, Дональд? – спросила она.

– Да, – сказал я.

– И ты знаешь, как?

– Да. Я уже говорил вам, что у меня есть одна слабость: люблю просчитывать логические комбинации.

– Ив запасниках твоей памяти хранится такая комбинация, использовав которую я могла бы совершить убийство и остаться совершенно неуязвимой для закона?

– Да.

– То есть прояви я достаточно хитрости, и меня не поймают?

– Я имел в виду другое. В этом случае от вас потребовалось бы только одно: вручить свою судьбу в мои руки и выполнять все мои указания.

– Ты, надеюсь, не имеешь в виду ту старую басню, что труп можно захоронить так, что его никогда не найдут?

– Это чистой воды ахинея. Я говорю о лазейке в самом законе, о такой лазейке, который можно воспользоваться, чтобы безнаказанно совершить убийство.

– Ну-ка, ну-ка, просвети, Дональд.

Я рассмеялся и сказал:

– Видите ли, на просвещении я уже один раз обжегся.

– Когда истекает твой год?

– Уже истек. Истек два месяца назад.

– Почему же ты не возвращаешься к юридической практике?

– Чтобы устроить себе офис с мебелью, правоведческими справочниками и начать практику, нужны деньги, – сказал я.

– А в солидную юридическую фирму тебя бы не согласились принять?

– Не доверяют, раз был отлучен от практики.

– А в какую-нибудь поменьше? Неужели нельзя получить работу в юридической конторе?

– Нет ни малейшего шанса.

– Как же ты намереваешься распорядиться своим юридическим образованием, Дональд?

– Вручать повестки, – сказал я. И, резко развернувшись на каблуках, вышел в приемную.

Элзи Брэнд ушла на ленч. Альма Хантер ждала меня в машине.

– Пришлось воспользовать своим женским обаянием, чтобы отделаться от автодорожного инспектора, – сказала она.

– Умница, – похвалил я. – Едем к меблированному дому «Майлстоун», и я прокручу свою версию о Сатли Дирк.

Она оглянулась, чтобы проверить, нет ли сзади машин. Когда она оборачивалась, ее наглухо закрываемая высоким воротничком шелковой блузки шея с одного бока приоткрылась, и я вновь увидел те темные, зловещие синяки… Следы от пятерни того, кто пытался ее задушить.

Время для расспросов было неподходящее. Она ловко внедрилась в поток машин, двигавшийся по улице, и мы устремились к меблированному дому «Майлстоун».

– Ну, – сказал я, – вот и приехали.

– Ни пуха, – с улыбкой сказала она.

– К черту.

Я перешел на противоположную сторону улицы, просмотрел список жильцов, висевший сбоку от двери, и нажал на кнопку против фамилии «С. Л. Дирк, 314».

Я стал прикидывать в уме, как бы поступил профессиональный сыщик, если бы не застал мисс Дирк дома. Но прежде чем додумался, автоответчик показал, что мисс Дирк дома и готова принять визитеров без предварительной беседы по переговорному устройству.

По насыщенному зловонными запахами коридору я двинулся на тусклый свет в надежде выйти к лифту. Мне улыбнулась удача. Войдя в лифт, я прикрыл за собой дверцу и нажал кнопку третьего этажа.

Только было я собрался постучать в дверь номера 314, как она распахнулась, и я увидел перед собой девушку в темно-голубом шелковом пеньюаре. Она спросила:

– Что вам нужно?

Волосы у нее были белокурые, но, как я тотчас определил, крашеные. Похоже, она уже перешагнула тридцатилетний рубеж, но фигуре ее могла бы позавидовать и юная дева, – налитые упругие груди, прорисовывавшиеся сквозь тонкий пеньюар, казалось, готовы были вырваться на волю. Она еще раз, теперь уже понастойчивее, спросила:

– Что вам нужно?

Ее грубоватый голос контрастировал с ее внешним обликом.

– Мне нужно зайти к вам.

– Зачем?

– Надо побеседовать.

– Ну что ж, заходите, – сказала она.

Перед моим появлением она, вероятно, обрабатывала ногти. На кофейном столике, стоявшем около дивана, лежала маникюрная пилочка, Она прошла к дивану, устроилась поудобней, взяла со столика пилочку, критическим взглядом осмотрела свои ногти и, не поднимая глаз, сказала:

– Так что же вам все-таки нужно?

– Я сыщик, – сказал я ей.

Она быстро подняла на меня глаза. Какое-то мгновение ее взгляд выражал ошарашенность. Потом она принялась хохотать. Выражение моего лица заставило ее оборвать смех. И она сказала:

– Вы? Сыщик?

Я кивнул.

– Ни за что бы не подумала, – изучающе глядя на меня и стараясь как-то смягчить удар, нанесенный мне ее смехом, сказала она. – Вы похожи на милого маминого сынка с романтическими наклонностями. Надеюсь, я не обидела вас своим смехом.

– Нет, я привык.

– Ну хорошо. Вы сыщик. И что с того?

– Меня наняла Сандра Биркс. Это ни о чем вам не говорит?

Она не отрывала глаз от своих ногтей, очевидно, качество их блеска очень много для нее значило.

– Какое отношение имеет к этому Сандра Биркс? – спросила она, растягивая слова.

– Я бы сказал, самое непосредственное.

– Мне не знакома эта дама.

– Это жена Моргана Биркса. Вы что, не читаете газет? – спросил я.

– Допустим, что читаю. Что с того? Какое касательство это имеет ко мне?

– Миссис Биркс могла бы крепко насолить вам, если бы захотела, и вам это хорошо известно.

– Неужели могла бы?

– Сами знаете, что могла бы.

– А откуда бы мне это знать?

– А вы покопайтесь в вашем сознании.

Она вновь подняла на меня глаза и рассмеялась отрывистым, грубоватым смехом.

– А что это такое, сознание? Я давно порвала с ним все отношения.

– Миссис Биркс, – сказал я, – может, если пожелает, вызвать вас в суд.

– На каком основании?

– На основании факта интимной связи с ее мужем.

– Вы считаете, что это не требует доказательств? – спросила она.

– Не знаю. А вы?

– Продолжайте. Вы говорите. Я слушаю. Пока что.

– Я делаю то, что мне поручили.

– И что же вам поручили?

– Вручить повестку в суд Моргану Бирксу.

– Что за повестку?

– Повестку о вызове в суд по делу о расторжении брака.

– А я-то здесь при чем?

– Мне кажется, вы можете сказать мне, где он находится.

– С чего вы это взяли?

– Если бы вы сказали, вам бы кое-что перепало.

Я заметил, как ее глаза оживились.

– Сколько?

– Ну, видно будет. Думаю, вы бы остались довольны.

– С чего же видно будет?

– С того, сколько отсудит себе миссис Биркс.

– Нет, благодарю. Меня такое предложение не привлекает. Не думаю, чтобы эта тупица получила хоть один цент.

– Ее заявление на развод не подтверждает вашего предположения.

– Чтобы развестить, одного заявления мало. Важно, как отнесется к нему суд. Миссис Биркс из породы тех сопливых сучек, которые прикрываются маской респектабельности. Если Морган захочет рассказать о ней хотя бы половину того, что за ней водится… Хотя что ж это я… говорите вы, я буду слушать.

– Да нет, миссис Биркс может получить развод.

– Может?

– Вы и сами знаете, что может, – сказал я. – И если она решит проявить принципиальность, вам не избежать неприятной процедуры. Ее обхождение с вами зависит от вашего обхождения с нею.

– О, даже так? – спросила она, кладя пилочку на столик и поднимая на меня глаза.

– Именно так, – сказал я.

Она вздохнула.

– А вы производите приятное впечатление. Вина налить?

– Нет, благодарю. Я не пью, когда работаю.

– А вы сейчас работаете?

– Да.

– Мне вас жаль, – сказала она.

– В жалости не нуждаюсь.

– И чем же она хочет напугать меня?

– Напугать? – переспросил я.

– Да.

– Да ничем, собственно. Я вам просто-напросто говорю о том, как реально обстоит дело.

– По-дружески, конечно, – с сарказмом произнесла она.

– По-дружески.

– Ну а что же вы ждете от меня?

– Помощи во вручении повестки или такой подсказки, которая бы позволила мне вручить ее Бирксу. В конце концов, – сказал я, – вы заинтересованы в том, чтобы развод состоялся. Ведь так?

– Не знаю, не знаю, – с сомнением сказала она, и ее лицо выразило беспокойство. – Право же, не знаю.

Я промолчал.

– Что, по-вашему, мне надо сделать, чтобы вы смогли вручить вашу повестку?

– Вы назначите встречу Моргану Бирксу, – сказал я. – Потом позвоните Б. Л. Кул по телефону 6-9321 через коммутатор, я появлюсь на месте условленной встречи и вручу ему повестку.

– А когда я получу откупные?

– Вы их вообще не получите.

Она запрокинула голову и рассмеялась. Ее смех, похоже, выражал подлинный восторг.

– Ладно, дружок. Я хотела нащупать в тебе слабинку. И нащупала. Катись-ка отсюда подобру-поздорову. Иди и скажи своей миссис Биркс, пусть она удавится. Если она решится все-таки упомянуть в суде мое имя, напомни ей о ее маленьком щенке, Арчи Холомэне. Спроси у нее, уж не держит ли она своего мужа за последнего болвана?

Я уже был в коридоре, а она все еще смеялась.

Я вернулся к тому месту, где в автомобиле меня ждала Альма Хантер.

– Ну как, видел ее? – спросила она.

– Угу.

– И как она, эта девушка? – каким-то странным голосом спросила она.

– Крашеная блондинка, – сказал я. – Ушки держит на макушке, глядит в оба глаза.

– Что она сказала?

– Она сказала, чтобы я проваливал.

– Разве это не то, что ты хотел от нее услышать?

– Да, некоторым образом как раз то самое.

– А я думала, что это «то» без оговорок. Я думала, ты хотел, чтобы она ожесточилась и вышвырнула тебя вон, а мы бы потом проследили за ней, когда она пойдет к Моргану.

– Мне казалось, – сказал я, – что задумка именно такова.

– Что же она сказала тебе такого, что тебя огорчило?

– В работе сыщика возникают порой такие ситуации, когда ему приходится пренебрегать вежливостью. Мне кажется, сыщик вообще должен быть немножко нахальным. Во всяком случае она, похоже, считает именно так.

Некоторое время, достаточно долго, Альма Хантер молчала. Потом спросила:

– Она внушила тебе эту мысль?

Я сказал:

– Да, – и сел в машину рядом с ней. Спустя некоторое время я сказал:

– Пожалуй, нам лучше проехать вон до той аллеи. Оттуда можно будет очень хорошо наблюдать, не вызывая никакого подозрения.

Она тронула машину, и через минуту мы подкатили к началу аллеи; чуть сдав задним ходом, Альма припарковала машину в тень.

– Ты не нахальный, – сказала она. – Ты милый.

– Благодарю за моральную поддержку, – сказал я, – но чтобы выбить это ощущение из моего сознания, одних слов недостаточно.

– А как ты представлял себе эту работу? – спросила она.

– Мне кажется, я об этом вообще не думал, – сказал я.

– Может, эта работа привлекла тебя своей романтичностью и загадочностью?

– Она привлекла меня тем, что дает возможность питаться не менее двух раз в день и получить место для надежного ночлега. Я даже не знал, что представляет собой эта работа, когда пришел в офис по объявлению… этот вопрос меня совершенно не волновал.

Она положила руку мне на плечо.

– Не расстраивайся, Дон. В конце концов, все не так уж и плохо. Эта Дирк прожженная вымогательница. Ее ничуть не заботит судьба Моргана. Она просто водит его за нос, чтобы вытянуть из него побольше.

– Я знаю, – сказал я. – Но мне просто противна сама мысль о том, что меня пинают как котенка. Очень-то переживать по этому поводу, конечно, не стану, но мне это просто не нравится, вот и все.

– Но ты расстроился? – спросила она.

– Мне кажется, я чертовски прилично отработал, – сказал я.

Тогда она рассмеялась, рассмеялась таким смехом, который говорил о том, что за ним стоит какой-то подвох.

– Ты говоришь совершенно неожиданные вещи, Дональд. Мне кажется, это объясняется твоим отношением к жизни. Скажи мне, что с тобой такое случилось, что заставляет тебя столь пессимистически смотреть на мир?

– Боже мой! Неужели я произвожу такое впечатление?

– В известном смысле, да.

– Я постараюсь исправиться.

– Но скажи мне, Дон, разве это не так на самом деле?

– Со мной незаслуженно сурово обошлись, – сказал я. – Тяжко заново подлаживаться к жизни, когда тебя лишают вдруг того, к чему ты шел годы, преодолевая многочисленные препятствия и трудясь в поте лица.

– Это была женщина, Дон?

– Нет.

– Не хочешь рассказать мне об этом?

– Нет.

Она задумчиво глядела в ветровое стекло и пальцами слегка пощипывала рукава своего пальто.

– Ты была разочарована, обнаружив, что я новичок, а не закаленный сыщик? – почти утвердительно сказал я.

– Ты так считаешь?

– Да. А что?

– А я и не знала, что была разочарована.

Я повернулся так, чтобы можно было видеть ее профиль.

– Может, это потому, что кто-то пытался задушить тебя, а ты хотела получить от меня поддержку советом?

Я видел, как напряглось ее лицо, как застыли ее глаза, как невольно, чтобы закрыться от моего взгляда, потянулась к горлу ее рука.

Я сказал:

– Кто пытался задушить тебя, Альма?

Губы ее дрожали. В глазах стояли слезы. Пальцы впились мне в плечо. Я обнял ее одной рукой и притянул к себе. Она опустила голову мне на плечо и расплакалась, глубоко, надрывно всхлипывая. Левой рукой я обнял ее за шею, взялся пальцами за подбородок, правую руку опустил ей на блузку.

– О, не надо, не надо, – всхлипывая, проговорила она, и обеими руками перехватила мое запястье.

Я посмотрел в испуганные, заполненные слезами глаза. Ее дрожащие губы чуть разошлись и изогнулись причудливой дужкой.

Я целовал ее, не сознавая, что делаю, просто чувствовал, как мои губы касаются ее губ, чувствовал соленый вкус ее слез у себя на губах. И она отпустила мое запястье, крепко прижалась по мне, рывком развернулась и обняла меня обеими руками.

Спустя несколько мгновений наши губы разомкнулись. Я провел правой рукой вверх по блузке, повозился с тесемками под шеей, развязал их и развел в стороны тонкий шелк.

Я ощущал тепло ее тела. Она не оказывала сопротивления. И уже не всхлипывала.

– Когда это случилось, Альма? – спросил я.

– Вчера ночью, – сказала она и еще крепче прижалась ко мне. Я почувствовал, как она дрожит.

– Бедняжка, – сказал я и стал вновь целовать ее.

Мы сидели в машине, прижавшись друг к другу телами и губами, согревая друг друга. Горечь и напряжение оставили меня. Я перестал ненавидеть мир. Мной овладело чувство умиротворения. Это была не страсть. Мои поцелуи не были страстными. Я не могу определить, какими они были, потому что никогда в жизни не целовал девушку такими поцелуями. Она заставила меня пережить такие ощущения, какие я прежде никогда не испытывал.

Она перестала всхлипывать. Перестала целовать меня, нервически вздохнула, открыла свою сумочку, достала платочек и стала вытирать слезы.

– Ну и видок у меня, наверное, – смотрясь в зеркало, лежащее у нее на дне сумочки, сказала она. – Мы не прозевали Салли Дирк?

Вопрос сразу возвратил меня к реальности. Я посмотрел через ветровое стекло машины на парадный вход меблированного дома. Он казался безжизненным. За то время, пока мы сидели в машине, из дома могло незаметно для нас выйти с десяток Салли Дирк.

– Неужели уже ушла? – спросила Альма.

– Не знаю, – сказал я. – Надеюсь, что нет.

Она рассмеялась каким-то грудным смехом.

– Надеюсь, что нет, – сказала она. – Мне полегчало. Мне нравится… нравится, когда ты меня целуешь, Дональд.

Я хотел что-то сказать и не мог. У меня было такое ощущение, точно я вижу и слышу ее впервые. Легкие модуляции ее голоса, некоторые особенности ее манер я замечал впервые. Боже, как же много я потерял, не видя ее. Она была со мной уже несколько часов, а я только сейчас в полной мере ощутил ее присутствие. Сейчас всеми своими чувствами я тянулся к ней, и только о ней одной были теперь мои мысли. Когда я прижимал ее к себе, то чувствовал, как в меня переливается теплота ее тела.

Судя по тому, с каким старанием она водит по губам помадой, которая была зажата у нее между кончиками большого и указательного пальцев, Альма вроде бы полностью контролировала свои чувства.

Я было вновь попытался что-то сказать, и вновь не смог. Я даже не сознавал, что, собственно, хочу сказать. Так бывает, когда ты хочешь запеть, но оказывается, что это тебе не под силу.

Я перевел свой взгляд на парадный вход дома и попытался сосредоточить свое внимание на том, чтобы не прозевать появления Салли Дирк. Мне неприятно было сознавать, что она вполне могла уйти, и я стал раздумывать над тем, не стоит ли вернуться пешком к подъезду и позвонить. Тогда бы я точно знал, дома она еще или нет. Хотя и этого бы я не знал наверняка. Но, допустим, она дома, что тогда? А тогда она бы знала, что я слежу за ней… Или нет? Во всяком случае она бы знала, что я болтаюсь где-то поблизости.

Альма поднята руку и стала застегивать воротник своей блузки.

– Ты не хочешь рассказать мне об этом? – спросил я, жестом указывая на ее шею.

– Да, – сказала она, а потом, чуть помедлив, добавила. – Я боюсь, Дональд. Наверно, я просто маленькая дурочка.

– Чего ты боишься?

– Сама не знаю.

– Тебе не кажется, что приезд брата Сандры может повлиять на ситуацию?

– Нет… То есть вряд ли. Впрочем, не знаю.

– Что тебе известно о нем, Альма?

– Не очень многое. Сандра говорит о нем разное, но главное, они не очень ладили.

– Ты имеешь в виду, в последнее время?

– В общем, да.

– Что она говорит о нем?

– Ну, что он эксцентричный и очень независимый. Что она, Сандра, его сестра, ничего для него не значит.

– И все-таки она обратилась к нему, когда ей потребовалась помощь?

– Я не знаю, – сказала Альма Хантер. – Мне кажется, он сам приехал к ней. То есть, мне кажется, он сам позвонил ей из другого города. Я не знаю. У меня есть одно соображение… Скажи мне, Дональд, у тебя нет такого чувства, что он каким-то образом связан с Морганом?

– Что ты имеешь в виду? В этом игровом бизнесе?

– Да.

– Все возможно, – сказал я. – А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Просто он как-то странно себя ведет. А еще это замечание, которое невзначай обронила Сандра, и потом: когда ты остался с ним в его комнате, я кое-что слышала из вашего разговора, не все, а так, обрывочно, но впечатление у меня было однозначным.

– Морган, – сказал я, – супруг Сандры. В бракоразводном процессе он ответчик. Ему необходимо вручить повестку. И тогда он либо явится в суд, либо уклонится от явки и автоматически перестанет быть ее мужем. Следовательно, чего нам беспокоиться?

– Просто мне кажется, что разобраться с ним будет нелегко. Мне кажется, он… опасен.

– А теперь мы подошли к тому, о чем я хотел расспросить тебя, – сказал я.

– О чем?

– Об этих синяках у тебя на шее.

– О, он не имеет к ним никакого отношения.

– Но все-таки. Расскажи мне об этом. Кто это был?

– Какой-то взломщик.

– Что еще за взломщик?

– Какой-то человек, который проник в квартиру.

– Когда?

– Этой ночью.

– Вы были там с Сандрой одни?

– Да.

– Где была Сандра?

– Она спала в соседней спальной комнате.

– А ты спала в комнате, где стоят двухспальные кровати?

– Да.

– Сандра спала в комнате, где теперь находится Блити?

– Да.

– И что произошло?

– Я не знаю, – сказала она. – Мне не следует рассказывать тебе об этом. Я обещала Сандре, что никому ничего не стану рассказывать.

– Отчего такая таинственность?

– Оттого, что у нее и без того было достаточно хлопот с полицией. Они пытаются обнаружить местонахождение Моргана и то и дело приходят в дом, и днем, и ночью, и задают всякие вопросы. Это очень тягостно.

– Могу себе представить, но не по этой же причине ты чувствуешь себя запуганной до смерти?

– Я едва отбилась от него.