Текст книги "Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Грэхем и Воль немного утешились, узнав, что шахта выйдет на Западную Четырнадцатую улицу, ибо Грэхем назначил правительственным экспертам встречу в подземельях Мартин Билдинга.

Шестьдесят четыре человека нетерпеливо дожидались его в глубоком убежище под тем самым местом, где профессор Майо хрястнулся о мостовую, положив начало всей цепи ужасающих событий. “Знаменательно, – подумалось Грэхему, – последнее собрание, решающее судьбу человечества, проходит именно здесь!”

– Вас уже известили по поводу поляризации? – спросил он. Собравшиеся закивали. Кто-то поднялся, намереваясь высказать свои соображения; Грэхем знаком попросил его сесть. – Пока что никаких прений, господа!

Испытующе оглядев каждого в отдельности, он продолжал:

– Несмотря на подавляющее превосходство противника, нам уже дважды удавалось его провести. Первый раз – когда мы разнесли по всему белу свету весть о существовании врага, а второй – когда Фармилоу догадался о поляризации. Мы дважды обставили витонов, хотя возможности их почти безграничны. Оба раза мы выиграли потому, что воспользовались главной слабостью неприятеля – он могуч, но не вездесущ. Сейчас надлежит применить ту же самую тактику.

– Как? – поинтересовался кто-то.

– Всех подробностей знать ни к чему. Среди нас могут оказаться люди, которым уже нельзя доверять.

Жесткое худощавое лицо Грэхема сохраняло суровость; он еще раз внимательно оглядел аудиторию. Слушатели беспокойно заерзали, каждый искоса метнул взор на соседа. На всех лицах означился вопрос: как же работать, если никому не доверять? Грэхем тем временем продолжал:

– Вас разобьют на восемь групп, по восемь человек в каждой. Всех отправят в разные места, и ни одна команда не будет знать о местопребывании семи остальных. Кто не ведает, тот и не выдает.

Собрание вновь заерзало, новые подозрения зароились в умах. Воль, находившийся подле Грэхема, ухмыльнулся. Такой подход к делу забавлял его. Ежели в отборную компанию известных умников уже затесалась дюжина оборотней – немногочисленных, но чрезвычайно ловких, – никакого способа распознать их не существует. Вполне вероятно, витоновские шпионы удобно устроились на каждом четном стуле. Или на каждом нечетном.

– Я отбираю группу из восьми человек, отдаю подробные распоряжения – отдельно! – и отправляю их в путь. Затем настает черед следующей, – объявил Грэхем. Он вызвал Кеннеди Вейтча, ведущего специалиста в физике излучения. – Мистер Вейтч, вы возглавите первую. Прошу отобрать семерых помощников.

Грэхем проводил всех восьмерых в отдельную комнату и торопливо сказал:

– Отправляетесь на завод Акмэ, в Филадельфию. Но, прибыв на место, будете не просто проводить эксперименты, направленные на уничтожение витонов, ибо в этом случае – даже если добьетесь успеха, – шары, обретающиеся поблизости, немедля прикончат вас, а нам останется гадать, отчего же именно вы почили в Бозе. Уже надоело разбираться, почему погибают люди!

– Не вижу способа избежать немедленной расправы, – заметил Вейтч. Он изрядно побледнел, однако хранил присутствие духа.

– Не видите, ибо способа такого пока что нет, – напрямик, не боясь показаться бессердечным, заявил Грэхем. – И вас, и людей ваших могут прикончить в любой миг – однако мы должны в точности знать, чем вы занимались до перехода в лучший мир!

Вейтч судорожно вздохнул. Сотрудники испуганно сгрудились вокруг него и примолкли. Наступила одна из редких, роковых минут, когда слова ничего не значат.

– По всей лаборатории установят микрофоны, подключенные к городской телефонной сети, а кроме того – к полицейской телетайпной системе. Полиция выделит особо назначенного оператора. Армейские связисты откомандируют двоих парней с переносными рациями. Еще получите камеры с высокой разрешающей способностью, связанные с нашими телеприемниками. Наблюдатели засядут неподалеку и будут пристально следить за каждым вашим шагом.

– Понимаю, – неуверенно и медленно проговорил Вейтч.

– Прежде чем сделать любой – любой! шаг, каждый из вас подробно опишет его по всем доступным каналам радио, телетайпу, микрофону. Потом выполняйте задуманное перед телекамерой. Наблюдатели точно запишут все… или поймут, что произошло с вами.

Вейтч не ответил. Грэхем поспешил продолжить:

– Если вам удастся прихлопнуть хотя бы одного витона, множество людей, рассеянных по обширным пространствам, получат подробные и достоверные сведения обо всех технических подробностях вашего успеха. Будет известно, какое требуется оборудование, дабы нанести повторный удар. И мы так его нанесем, что все преисподние силы не смогут воспрепятствовать! – Он обвел ученых пристальным взглядом: – А теперь – в путь. И желаю удачи!

Потом обернулся к Волю:

– Скажи Лори, пускай подбирает себе семерку и ведет сюда.

– Не понравился мне тот коротышка, выглядывавший у Вейтча из-за спины, – пожаловался Воль, задержавшись в дверях. – Больно уж бандитскими глазами глядел!

– Что-что?

– Настороженный звериный взгляд. Разве ты сам не заметил? Пойди, загляни в полицейскую картотеку – отыщешь не одну дюжину таких же милых глазок. Это, как правило, или наркоманы, или маниакальные убийцы. – Воль выжидающе глянул на приятеля. – Подобный взгляд, правда, встречается не у всех перечисленных, однако у большинства наличествует. Зависит еще и от душевного состояния во время фотосъемки.

– Да, – задумчиво согласился Грэхем, – припоминаю. Видел фото некоторых знаменитых гангстеров из прошлого – Диллинджера, Нельсона, братьев Барроу, Луи Лепа. И кто знает – может все они были жалкими орудиями незримых пьяниц? Представь-ка: новобрачных поблизости маловато, выпить витону смерть как хочется – вот он и берет мистера Диллинджера, заставляет приготовить на скорую руку коктейль из горького пойла вместо сладкого шампанского!

– Ну и ну! – только и вымолвил Воль. – По–твоему, каждая свадьба становится для витонов бутылкой шампанского?

– Да нет, едва ли каждая… Но некоторые – несомненно!

– Жить, имея твои мозги, – все равно, что в аду гореть. И как ты не повесишься только?

– Каждый горит в аду; тебе прекрасно известно, сколько людей сломалось, обнаружив это. – Он нетерпеливо махнул рукой: – Вейтч еще не ушел. Догони его, Арт, растолкуй что к чему. – Он двинулся к двери. – Я сам вызову Лори.

Когда Грэхем проводил следующую отборную группу в соседнюю комнату, лицо его продолжало оставаться серьезным и озабоченным.

Глава 13

Лаборатория Фарадеевской Электротехнической Компании по праву считалась на всем американском континенте крупнейшей. Если судить по размерам, следовало предположить, что там собирают воздушные суда, а не кинескопы, стереоэкраны и новейшие радиолампы.

В одном конце громадного, с ангар величиною цеха высилась батарея гигантских дизель–генераторов, рядом располагались мощные преобразующие установки. Главный распределительный щит легко мог бы обслуживать электростанцию крупного города.

Вдоль одной стены выстроились в ряд высокие сложные трубки всех мыслимых разновидностей – одни уже почти законченные, другие – завершенные вполне, однако испытаний не прошедшие. К противоположной стене прислонились причудливые сооружения из стержней, брусьев и кольцевых обмоток – опытные образцы ультракоротковолновых антенн.

Сборочных линий в цехе не было. Он служил просто площадкой для творческих забав, коим предавались самые изощренные в изобретательстве умы Фарадеевской Электротехнической. На столах площадью с добрую комнату в беспорядке громоздились целые горы камер, фоточувствительных элементов, полусобранных стереоэкранов, радиодеталей, перепутанных проволочных мотков и схематических, испещренных закорючками диаграмм.

Компания могла безо всякого для себя ущерба вложить миллионы в самый невероятный проект. А кто умудрился уже после того, как началась война, выставить на рынок роскошный шестицветный стереоскопический телевизор? Компания Фарадея!

Задумчиво оглядев груду отданных в распоряжение маленькой ученой команды приборов и деталей, Дункан Лори задумчиво сказал Грэхему:

– Плоскую поляризацию тоже не следует со счетов сбрасывать! Надо испытать и ее – вдруг Фармилоу слегка ошибся?

– Уже учтено, – заверил его Грэхем. – Мы стремимся не упустить ни единой возможности, какой бы маловероятной та ни выглядела. Одна группа отправилась на запад, проверять сообщение, что витоны уклоняются от радуг, будто люди от раскаленных предметов.

– Ну и ну! – воскликнул Лори.

– Вся работа согласована должным образом. Ваша задача – сосредоточиться на гиперболической поляризации.

– Хорошо. – Лори задумчиво теребил мочку уха. – Витоны, похоже, отражают волны в диапазоне от трех до пяти миллионов ангстрем. Подвергнуть летящий шар спектроскопическому анализу чертовски трудно, ибо не удается держать эту дрянь на прицеле достаточно долго. Одно очевидно: витоны – уравновешенные сгустки энергии. Инерции лишены совершенно.

– А рыбы? – полюбопытствовал Грэхем. – Рыбы тоже лишены инерции?

– Рыбы? – Лори был в полном недоумении.

Грэхем указал в окно на залитый солнцем небосвод.

– Пора забывать привычные догмы, следует глядеть на вещи под новым углом. Там, наверху, – воздушный океан, среда обитания витонов. Он полон голубых сверкающих рыб, плавающих благодаря неким движителям, которых мы, обреченные ползать по дну, лишены.

– Да ведь энергия…

– Обычный свет – разновидность энергии – обладает весом! – продолжал Грэхем. Произнося эти слова, он различал стрекот полицейского телетайпа. – Я полагаю, витоны, состоящие из первичных сил – волн или чего-то подобного, – обладают некоей плотностью, хотя и не суть материальны в обычном понимании. Перед нами четвертое, доселе неизвестное состояние материи. Оно обладает весом – пускай, с нашей точки зрения, ничтожно малым. Следовательно, обладает инерцией, – и витоны вынуждены прилагать энергию, чтобы инерцию свою преодолеть. Вот почему они обсасывают нас, как леденцы, – ведь им тоже требуется обновлять свои клетки. – Грэхем улыбнулся Лори: – Только учтите, это мое личное мнение.

– Возможно, вы и правы, – признал Лори, бросая за окно взгляд, исполненный отвращения.

– Сведения, собранные с тех пор, как обнаружили отпугивающее воздействие УВЧ–излучателей, показывают: витоны чувствительны к радиоволнам в диапазоне от двух сантиметров до полутора метров. Гибнуть не гибнут, зато удирают как ошпаренные.

– Предполагаю, что подобные импульсы замедляют вращение электронов на шаровидной поверхности, – заметил Лори. – Однако внутрь не проникают.

– То-то и оно! А мы должны добиться проникновения – причем не после дождичка в четверг, а до шести вечера в понедельник1 По витонам уже, так сказать, двинули топориком – и на славу двинули, только щепки нам в глаза брызнули. Если с поляризацией повезет – прорубимся и в сердцевину, в самую утробу их ненасытную. Если потерпим неудачу, можно уже сейчас учиться мычать – снова станем тем, чем были всегда, – жалким коровьим стадом! – Он в упор посмотрел на Лори. – В вашем распоряжении пятьдесят часов. Начинайте с двух сантиметров и продвигайтесь!

– Начинаем! – выпалил Лори, отдал помощникам несколько отрывистых распоряжений, и маленькая группа, казавшаяся еще меньше в этом огромном зале, лихорадочно принялась работать.

Как только Лори докладывал об очередном шаге, оператор телетайпа немедленно передавал сообщение. Сверхчувствительные микрофоны улавливали голос профессора и разносили его на различные расстояния в дюжине самых разных направлений. Укрепленные на стальных фермах потолка телекамеры снимали происходящее.

Грэхем, сопровождаемый Волем, заспешил к выходу, но удалиться так и не успел: начался кошмар, бесстрастно записанный и переданный, молнией ворвавшийся на экраны далеких телеприемников.

Свет погас повсюду и одновременно; электрощит брызнул целым извержением раскаленных, пахнущих медью искр. И тот же час в зиявшем на северной стене цеха отверстии возник зловещий голубой блеск. По стенам заметались блики – их порождал приближающийся витон, отражающийся в полированном металле нагроможденных повсюду приборов. Проскользнувший в помещение адский призрак начал снижаться.

Прямо на его пути возникло искаженное страхом, облитое неверным голубым сиянием лицо. Человек истерически закричал, захлебнулся, умолк. Он рухнул и безжизненно волочился по полу вслед за сверкающим дьяволом, бился о ножки лабораторных столов, а устрашающий шар подпрыгивал то вверх, то вниз, не отпуская обмякшей добычи. Сделал несколько сосущих движений, будто выдаивая из тугого вымени молоко нервных токов. Стекло рушилось на пол, осколки разлетались, отсвечивая синим.

Из дальнего угла громыхнуло пламенем – раз, другой, третий. На поверхности пришельца задрожали багровые люминесцентные пятна. Резкий грохот крупнокалиберного пистолета не умолкал.

Витон отпустил свою ношу, та упала, словно мешок тряпья. Молниеносным броском нечисть ринулась в угол, навстречу выстрелам. Испуганный голос выругался, захрипел, умолк. Алчно подрагивая, витон плясал у стены.

Тварь исчезла так стремительно, что свидетели не успели опомниться. Голубой шар метнулся к открытому люку, просиял на прощание и взмыл: ни дать ни взять, гуляка, спешащий домой с пирушки, на которую забежал мимоходом.

В темноте, которую едва рассеивал скудный свет, пробивавшийся через люк, раздавался топот, разносились жалобные крики. Невидимая рука торопливо захлопнула крышку, от чего мрак стал непроницаем. Грэхем распахнул дверь и впустил в ангар немного дневного света.

Кто-то возился в дальнем углу с электрощитом и предохранителями, помогая себе фонариком и тщетно унимая дрожь.

Внезапно лампы под потолком загорелись. Лори бегом бросился по центральному проходу, опустился на колени рядом с человеком, лежавшим на полу. Тот сучил руками и ногами, выпучивал глаза.

Заметив подошедшего Грэхема, Лори поднял белое, как мел, лицо и впился глазами в сыщика.

– Сошел с ума, – будничным тоном спокойно заметил Грэхем. Лежащий залопотал, ухватил Лори за руку, принялся гримасничать и скулить. – Но, к счастью, сошел с ума, как только витон его схватил. Не успел выдать ничего.

– Боже, какой ужас! – простонал Лори.

– Нужно унести его, – сказал Грэхем, обводя взором негустое кольцо перепуганных зрителей. Один из них сжимал в руках распятие. – За работу, друзья. Не уступайте врагу.

Медленно приходя в себя, люди разбрелись по цеху. Грэхем перешел к западной стене, где Воль склонился над неподвижным телом.

– Мертвее мертвого, – бесстрастно изрек он.

Нагнувшись, Грэхем вынул из руки оператора полицейского телетайпа крупнокалиберный револьвер. Положил на стол, отыскал зеркальце, направил в застывшие зрачки маленький зайчик. Возможно, играло воображение, но Грэхему почудилось, будто он увидел, как нечто неуловимое, зовущееся жизнью, постепенно покидает устремленные в никуда глаза.

Осмотрев труп, он выпрямился и сказал:

– Никаких повреждений. Видимо, остановилось сердце.

Снаружи донесся приближающийся вой сирены, прикатился, оборвался прямо перед открытой дверью. Вошли четверо полицейских, с ними мужчина в штатском. Вынесли труп оператора, потом вернулись за обезумевшим ученым. Несчастный беззвучно шлепал губами, когда его уводили.

Трое офицеров сели в машину и уехали. Четвертый занял место у телетайпа. Человек в штатском приблизился к Лори.

– Фергюсон. Меня прислали на замену.

Лори стоял с ошеломленным видом, блуждая взглядом по лицам коллег. Он привычным жестом теребил мочку уха, невысказанный вопрос застыл на лице.

– Все продумано, – пояснил Грэхем, обводя широким жестом камеры и микрофоны. – Прибыло пополнение, боевые потери возмещены. Так что не теряйте времени, продолжайте работать – мы бьемся против самой смерти, мы обязаны опередить и победить!

Он стремительно вышел и сел в машину. Воль устроился за рулем.

– Где-то сейчас мой собственный скакун? – меланхолически произнес Грэхем. – Ржавеет себе на далеком западе…

– Скорее всего. – Лейтенант вырулил на середину шоссе. – Куда едем?

– В Йонкерс. Там подземная лаборатория, в ней орудуют Стив Кениг и его люди. – Заметив любопытный взгляд Воля, он прибавил: – Здесь поблизости работают всего две группы. А где другая – не открою даже тебе.

– Разумеется. Вдруг меня сцапают и выкачают сведения? – Воль поднял глаза к небу и скорчил уморительную рожу. – Но что, если, не дай Бог, жертвой окажешься ты сам? Складывать лапки и помирать?

– Не беда, как-нибудь выстоим. Никто не считает меня бессмертным или неуязвимым. Кроме шестидесяти четырех людей, отобранных мною лично, есть и множество других. Я никак с ними не связан и не знаю, где они работают. В Вашингтоне подыскали надежные укрытия! Наконец, никто в Штатах не ведает, где прячутся европейские и латиноамериканские эксперты, а им, в свой черед, неизвестно про наших.

– Вот он, редкий случай, когда неведение – благо! – подытожил Воль.

– Еще бы! – задумчиво подтвердил Грэхем. – Правило распространяется и на меня: кто не ведает – тот не выдает!

Мощно рокоча динамо, гиромобиль круто взял вправо, огибая громадную воронку– посередине дороги. В покосившейся “воздушке” над головами зияла брешь, протянувшаяся на четверть мили, – огромная дыра, из рваных, зазубренных краев которой торчали обломки искореженных, проржавевших балок.

– Н–да, рвануло! – Воль надавил на педаль газа, развил предельную скорость и за минуту с небольшим покрыл две мили, притормозил у перекрестка и свернул влево.

В этот миг небо засверкало ослепительным блеском, бросив на землю необычайно резкие, четко очерченные тени. Странное явление исчезло столь же молниеносно, сколь и возникло. Воль остановил машину и замер в ожидании. Спустя несколько секунд земля содрогнулась. Полуразвалившийся остов ближайшего дома с оглушительным грохотом рухнул на дорогу, загромождая ее обломками. Парившие в небе витоны вереницей потянулись к западу.

– Атомный взрыв! – определил Грэхем. – И всего в нескольких милях. Наверное, ракета.

– Если бы мы выехали получасом раньше… – Воль не окончил фразы.

– Этого не случилось, и слава Богу! Дальше ехать нет смысла. Поворачивай, Арт! Попробуем прорваться в Бэттери.

Они во весь дух неслись через городской центр, уклоняясь от чудовищного смертоносного гриба. Пулей миновали Манхэттенский Банк.

– Совсем недавно работал в здешних краях, а кажется, годы миновали, – заметил Грэхем. Он внезапно замолк, потом резко бросил: – Остановись-ка на углу, Арт!

Гиромобиль подкатил к тротуару и замер. Грэхем застыл на сиденье, не сводя глаз сзеркала заднего обзора. Открыл дверцу, выскользнул наружу.

– Что случилось? Гриб наползает? – Воль тревожно и вопросительно глядел на приятеля, не выпуская баранки из рук.

– Двадцать четвертый этаж… Да, именно двадцать четвертый! – Глаза Грэхема так и сверкали. – Мы ехали мимо, и я приметил краешком глаза, как из открытого окна выпорхнуло блестящее и голубое. А шесть средних окон принадлежат сангстеровской лавчонке!

– Что из этого?

– Я совершенно уверен: оттуда вылетел витон! – Ярость бушевала на лице разведчика. – Обожди, Арт! Необходимо позвонить!

Он ринулся в ближайшее здание и на первом этаже, в полуразрушенном покинутом кабинете, обнаружил телефон, странно противоречивший царившему вокруг хаосу: экран уцелел, аппарат работал безукоризненно. Едва Грэхем набрал номер, на экране расцвело девичье личико.

– Здравствуй, Хетти! – привычно сказал он.

– Привет! – она улыбнулась, но как-то неестественно.

– Мистер Сангстер у себя?

– Нет. Его не было с утра. Но, думаю, вернется не позднее половины шестого. – Голос девушки звучал тускло и безжизненно. Улыбка же становилась все обворожительнее и призывнее. – А может, мистер Грэхем, вы зайдете и дождетесь его прямо здесь?

– Сожалею, но не могу. Я…

– Вы так давно не появлялись! – не отступала Хетти. – Мы просто как на острове: сплошные развалины вокруг, во всем здании – ни души. Мне так тоскливо и страшно! Зашли бы, поболтали со мной, покуда шеф объявится!

– Я очень занят, Хетти! – Умоляющий голосок не оставил Грэхема равнодушным, однако он по–прежнему вглядывался в экран, примечая каждое подрагивание губ, каждое трепетанье век.

– Откуда вы говорите? – снова тусклый, безжизненный, механический голос.

Грэхем ощутил прилив ярости. Ладони вспотели. Уклоняясь от ответа, он медленно произнес:

– Я забегу попозже, Хетти. Жди около пяти.

– Как замечательно! – девушка улыбнулась еще шире, но в глазах не было и следа веселья. – Только смотрите, не передумайте, я буду ждать…

– Положись на меня.

Повесив трубку, Грэхем смотрел на экран еще долго после того, как знакомые черты растаяли. Бешенство клокотало в нем. Пальцы сжимались, будто душили кого-то. Витиевато и грязно выругавшись, он поспешил к поджидавшему гиромобилю.

– Хетти захватили и вернули, – сообщил он Волю. – Бедняга разговаривала и держалась, что твоя заводная кукла. Там западня.

– Как тогда в штаб–квартире, – заметил Воль. Стиснув зубы, он забарабанил пальцами по рулевому колесу, не спуская глаз с неба.

– Ставлю десять против одного: у меня дома – тоже ловушка, причем и Хетти, и Сангстер отлично знают об этом. – Ярость опять забушевала в голосе Грэхема. Кулаки снова сжались. – Витоны подбираются все ближе и ближе. Осточертело, Арт! Надоело быть преследуемой дичью! Лучше ударить первому, и покончить с ними раз и навсегда.

– Гм! – только и ответил Воль. Подперев голову ладонью, он с деланным любопытством уставился на Грэхема. – Зачем же столько людей изыскивает новое оружие, когда у человечества имеешься ты? Хватаешь сачок, ловишь витонов одного за другим, а на земле уже готовятся их изжарить. В оливковом маслице… – Он выпрямился и заорал: – Не болтай вздора, как последний остолоп!

– Какая муха тебя укусила?

– Никакая. – Воль сунул под нос приятелю перстень, покрытый иридием. – И тебя не укусит, если я буду рядом.

– Я и не хочу стать укушенным. Именно потому и намереваюсь ударить первым.

– Каким же, простите, образом?

– Это будет зависеть от обстоятельств. – Забравшись в машину, Грэхем устроился поудобнее и задумался, не сводя утомленных глаз с прозрачной крыши гиромобиля, – на случай, если какой-нибудь заблудший витон объявится в радиусе телепатического приема. – Видишь ли, если ловушку расставили витоны, то хорохориться незачем: здесь я бессилен.

– Ага! – произнес Воль, адресуясь к ветровому стеклу. – Джентльмены! Он все-таки допускает подобную возможность!

Грэхем возмущенно фыркнул, испепелил Воля взглядом и продолжил:

– Но если, а это весьма вероятно, грязную работу поручили безумцам, я вполне управлюсь. Войду, надаю по шее каждому встречному, заберу Хетти. Надеюсь, ты не против?

Воль призадумался.

– Что ж, если там только безумцы, дело может выгореть. Пожалуй, можно управиться, хотя все равно риск весьма велик. Имеется, правда, одно возражение.

– Какое же?

– Я ведь когда-то учился в школе, и грамматику немного помню. Что за дикое употребление местоимений? Все я, да я! Ишь, сверхчеловек отыскался! – Он опять поиграл перстнем. – Извините, сударь, но это мы войдем туда, и это мы заберем Хетти!

– Да я и не собирался соваться туда один или даже с тобою вдвоем! Что я – бешеный? – Грэхем бросил последний взгляд на здание Манхэттенского Банка. – Отыскался разведчик из того списка, составленного Кейтли, ему поручено собрать вместе девятерых прочих; они вероятно работают неподалеку. Если все выйдет надлежащим образом, они будут поджидать на Центральном вокзале. Мы их встретим и вместе поразмыслим, как управиться с ловушкой. Повезет – значит, и наживку проглотим, и с крючка сорвемся. – Он откинулся на сиденье. – Пришпоривай, Арт. Остается меньше часа.

Грэхем оглядел восьмерых незнакомцев. Жесткие, уверенные, решительные лица. Двоих недоставало; их уже никому не удастся найти. Никогда. Каждый из молодой, рослой восьмерки тоже отлично понимал это. И еще понимал: скоро может остаться еще меньше. Но виду не подавал ни единый. В конце концов, они из разведки, а там учат восполнять убыль в личном составе работой за двоих или троих.

– Каждый знает свою задачу? – спросил Грэхем. Все согласно кивнули. Он поднял палец, напоминая о людях, затаившихся двадцатью этажами выше, ведущих наблюдение за офисом Сангстера через улицу и разрушенный квартал.

– Ребята сообщают: в офисе витонов нет. Выходит, нам придется иметь дело только с безумцами. Я, стало быть, вхожу, а вы, братцы, уж помогите выйти…

Агенты снова кивнули. Никто не понимал, зачем Грэхему столь явно рисковать жизнью, однако он принял решение и этого было довольно. Каждый готовился честно и старательно сыграть отведенную ему роль.

– Ну, с Богом. Отправляюсь.

– И я с тобой. – Воль решительно сделал шаг вперед.

– Ради всего святого, Арт, не суйся туда! Мы ведь понятия не имеем, как ведут себя витоновские прихвостни. Хетти – моя подружка, но тебя-то она знать не знает. Если явимся вместе, вся работа может немедленно пойти насмарку.

– Вот дьявольщина, – буркнул Воль.

Улыбнувшись раздосадованному приятелю, Грэхем торопливо вышел, пересек улицу, провожаемый биноклями наблюдателей, и вошел в помещение Манхэттенского Банка.

По загаженному, пыльному вестибюлю слонялись пятеро, Не обращая на них никакого внимания, Грэхем смело двинулся к пневматическим лифтам и поднялся на двадцать четвертый этаж.

Здесь посторонних не замечалось, однако, распахнув двери в офис, Грэхем почувствовал себя под прицелом безумных и каких-то неживых глаз.

– Салют, Хетти! – бросил он небрежно и закрыл за собою дверь. От зоркого, внимательного взгляда не ускользнуло, что личное святилище Сангстера закрыто, равно как и большой, стоящий у стены шкаф. Самого Сангстера, кажется, тоже не было. Неужели девушка не солгала?

На улице сорванным, надтреснутым звоном заговорили часы. Им тоже порядком досталось в ходе военных действий, и часы пробили двадцать раз, хотя показывали пять.

Усевшись на край стола, Грэхем беззаботно покачивал ногой.

– Понимаешь, Хетти, я был зверски, чертовски занят, иначе непременно заглянул бы и поболтал с тобой. Но теперь, надеюсь, дело близится к концу.

– К какому? – она не добавила привычного “Билл”.

– Мы вот–вот получим оружие против витонов.

– Коротковолновое? – спросила она, заглядывая ему в глаза. У Грэхема волосы зашевелились: в ее зрачках, некогда таких живых, зияла пустота – ужасающая, бездушная пустота. Девушку не занимали больше ни кокетство, ни веселый флирт, ни легкие беседы, которые они вели раньше. Теперь у нее были интересы иного, зловещего свойства: оружие против витонов, короткие волны, а Грэхем интересовал лишь постольку, поскольку новые хозяева приказали заманить его и уничтожить.

– В точности так! – он восхищенно вглядывался в кукольное личико. Страшно было думать, что жизнерадостная добрая приятельница исчезла, что под этими знакомыми чертами затаился робот, поселилась нелюдь. – Мы ведем поиски в сантиметровом диапазоне, поделив его между несколькими десятками одновременно работающих ученых групп. Такая армия – да не докопается до истины? Шалишь!

– Приятная новость, – вымолвила Хетти голосом, начисто лишенным модуляций. Сложенные на коленях бледные руки с голубыми прожилками беспокойно сжимались и разжимались, укрытые краем столешницы. – А где же эти группы, чем они занимаются по отдельности?

Услыхав несуразно прямой, детски наивный вопрос, Грэхем ощутил прилив торжества. Так и предполагал: жалкий, изувеченный рассудок беспомощно следовал по единственной проторенной колее, механически выдерживая заданное направление. Хитро задумано, да неумно. Последний болван и тот не попался бы в подобный силок.

Задачу на Хетти, похоже, возложили двойную: во–первых, заманить его в ловушку, во–вторых, выведать важные сведения прежде, чем подать сигнал к уничтожению. Чудовищная операция, которой подвергли сопротивлявшийся ум, не наделила девушку телепатической способностью, разумеется, если витоны вообще умеют наделять свои жертвы телепатией. Как бы то ни было, Хетти явно не подозревала о его истинных мыслях.

Скрывая нетерпение, Грэхем произнес:

– Между нами, Хетти, этих экспериментальных групп целая уйма. И, представь, я знаю, где они скрываются, – все до единой. – Неприкрытую, наглую, тоже совершенно детскую ложь он изрек хвастливым, самоуверенным тоном. – Называй длину волны, а я тебе тотчас отвечу, кто и где над нею колдует!

И бедный, замученный робот невольно выдал своих истязателей. Искалеченный мозг девушки реагировал автоматически, и не был способен лукавить.

– Пять десятых сантиметра, – выпалила она так, будто цифру эту выжгли в глубинах сознания на веки вечные. Руки разжались, нырнули под стол. Она готовилась донести, а потом избавиться от Грэхема.

– Ага! – взревел тот.

Хетти и шевельнуться не успела, как Грэхем уже перемахнул к ней. Готовясь схватить девушку, он увидел, что дверь в кабинет Сангстера открывается, и на пороге возникает страшная фигура. Выхватывая пистолет, Грэхем покатился по полу. Безумец мешкал, затем неуклюже прицелился; выстрел в небольшом помещении грянул точно из пушки.

Настежь распахнулась дверь шкафа. Забыв на мгновение о первом стрелке, Грэхем выпалил туда, увидел разлетевшиеся щепки и понял, что все четыре сегмента достигли цели.

С диким воплем из шкафа вывалился согнувшийся пополам человек. Брызгая кровавой пеной, пригнулся еще ниже и упал ничком, застыл безжизненным препятствием на пути своего сумасшедшего спутника.

Мгновенным затишьем воспользовалась Хетти. Она выдвинула ящик, выхватила крохотный старомодный револьвер и, наклонясь через стол, направила его на Грэхема. Пустые, лишенные выражения глаза сверлили живую мишень, костяшки пальцев судорожно сжались и побелели. Стол под нею тотчас поднялся, – это Грэхем отчаянным ударом толкнул его на девушку. Хетти шлепнулась на застонавший стул, револьвер задрался к потолку, туда же улетела и пуля.

В коридоре громыхал топот, поодаль у лифтов кто-то сыпал отборными проклятиями. Грэхем приподнялся и выстрелил одновременно с первым нападавшим. Левая рука непроизвольно подскочила и запылала, словно от ожога, зато и противник рухнул как подкошенный.

Дверь за спиною распахнулась, двое вооруженных разведчиков оказались в комнате. Громкая револьверная пальба доносилась из другого конца коридора. Пуля ударила во что-то металлическое, взвизгнула, улетела прочь. Две следующие вонзились в деревянную филенку двери, четвертая впилась в человеческое тело. Невысокий офицер отлетел к стене, закашлялся, отхаркнул кровь, опять закашлялся и пополз вниз. Он застыл, сидя на полу, пистолет вывалился из пальцев, голова поникла на грудь.

– Их здесь целая пропасть! – заревел второй. – Здание кишит безумцами! – Выглянув из-за двери, он быстро выпустил две пули налево, вдоль коридора. Град выстрелов грянул в том же направлении справа, и несколько мгновений спустя еще четверо проскользнули в комнату.