Текст книги "Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава 10

Западня была расставлена ловко и основана на знании того факта, что ответы на вопросы, касающиеся реальных, знакомых повседневных вещей, должны даваться автоматически, почти без раздумий. Обманщику же для поиска спасительной лжи всегда нужно какое-то время, чтобы найти правдоподобный ответ. По их расчетам, Лиминг должен был попасться. И если этого не случилось, то вовсе не из-за его особой сообразительности.

Мысли его все еще беспорядочно кружились, а рот уже открылся, и из него сами собой вылетали слова: Да ничего особенного.

На какой-то безумный миг он даже подумал, уж не сам ли Юстас пожаловал сюда, чтобы разделить их компанию?

– Почему же?

Воодушевленный тем, что быстро нашел нужный ответ, Лиминг предоставил ему полную свободу.

– Я уже говорил вам и повторяю еще раз: никто из Юстасов не обратит внимания на воображаемую обиду. У землянина, виновного в преступлении, нет никакого повода для жалоб. Он сам навлек на себя месть, и только сам может себя спасти. Если он не любитель неприятностей, тогда ему нужно понять это и исправить то зло, которое он кому-то причинил.

– А его Юстас будет принуждать или подталкивать своего двойника к совершению поступка, необходимого для того, чтобы отвести наказание?

– Я сам никогда не был в роли преступника, – с глубочайшим достоинством ответил Лиминг, – и не могу сказать по этому поводу ничего определенного. Думаю, не очень погрешу против истины, если скажу, что земляне потому ведут себя в рамках правил, что их вынуждают к этому Юстасы. У них просто нет выбора.

– А если подойти с другой стороны, – могут ли земляне заставить Юстасов вести себя в рамках правил?

– Тут не нужно никакого принуждения. Юстас всегда прислушивается к доводам партнера. И действует в рамках общепринятых понятий о справедливости.

– Я ведь уже говорил, – сказал Паллам в сторону, обращаясь к коменданту, – что этот землянин – подчиненный. – И он снова обратился к пленнику: – Все то, что вы нам рассказали, вполне приемлемо, так как соответствует действительности – до определенной степени.

– Что значит “до определенной степени”?

– Дайте мне закончить, – попросил Паллам. – Я не вижу никакой видимой причины, по которой Юстас преступника позволит, чтобы его двойника довели до самоубийства. Поскольку они – существа, независимые от окружающих, и, наоборот, тесно, связаны друг с другом, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.

– Никто не заканчивает жизнь самоубийством, пока не сдвинется.

– Пока что?

– Пока не сойдет с ума, – пояснил Лиминг. – Ведь сумасшедший ни на что не годен. Для Юстаса он все равно, что умер. Нет смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы имеют дело только с нормальными.

Паллам ухватился за это и взволнованно спросил:

– Так значит, та польза, которую они извлекают из двойников, таится в умах землян? Может быть, они берут от вас необходимую для себя умственную энергию?

– Вот уж не знаю.

– А бывает, что вы устаете от своего Юстаса? Чувствуете изнеможение, может быть, даже, некоторое отупение?

– Да! – восторженно подхватил Лиминг. – Вы совершенно правы!

Сейчас он с огромным удовольствием придушил бы этого Юстаса.

– Я бы изучал этот феномен месяцами, – обратился Паллам к коменданту. – Невероятно интересная тема! У нас нет никаких данных о симбиотической связи у живых организмов, кроме растений и шести видов низших злаков. И вдруг – обнаружить ее у высших позвоночных, причем разумных, да еще один из двойников невидимый! Замечательно, поистине замечательно!

На лице коменданта застыло воодушевление, хотя он понятия не имел, что вызвало у собеседника такой восторг.

– Дайте ему прочитать рапорт, – напомнил Паллам.

– Из латианского сектора получено сообщение от нашего офицера связи, полковника Шомута, – сообщил Лимингу комендант. – Шомут знает космоарго. Он допросил множество пленных землян без помощи латианского переводчика. Мы дали ему еще кое–какие дополнительные сведения, поэтому результат очень важен.

– А вы что ожидали? – небрежно бросил Лиминг, в душе сгорая от любопытства.

Не удостоив его вниманием, комендант продолжал:

– Он сообщил, что большинство пленных отказались отвечать на вопросы или давать какие бы то ни было объяснения. Они решительно молчали. И это вполне понятно. Они никак не могли поверить, что у них не пытаются выведать военную тайну. Никакие уговоры полковника Шомута не помогли – они так и не раскрыли рта. – Он вздохнул при мысли о таком упрямстве. – Но кое-кто все же заговорил.

– Любители поболтать везде найдутся, – заметил Лиминг.

– Некоторые офицеры заговорили, и среди них капитан крейсера Томпас… Томпус…

– Томас?

– Да–да, именно так. – Повернувшись в кресле, комендант нажал кнопку в стене. – Вот запись беседы с ним, которую мы получили по радио.

Из перфорированной решетки, вмонтированной в стену, послышалось хриплое шипение. Оно стало громче, потом стихло, превращаясь в отдаленный шум. Раздались голоса.

Шомут: Капитан Томас, я получил приказ проверить кое–какие сведения. Вы ничего не потеряете, ответив на мои вопросы, и ничего не выиграете, если откажетесь отвечать. Здесь нет латиан, только я и вы. Можете говорить совершенно свободно. Все, что вы скажете, мы сохраним в полной тайне.

Томас: Ну и ловко же вы это – про латиан! Только меня ваши фокусы не одурачат. Враг всегда остается врагом, независимо от внешности и названия. Идите по своим делам, все равно я вам ничего не скажу.

Шомут, терпеливо: Капитан Томас, я предлагаю вам сначала выслушать и обдумать вопросы, а потом уже решать – отвечать на них или нет.

Томас, недовольно: Ну, ладно. Что там у вас?

Шомут: Правда ли, что ваши союзники латиане – Придурки?

Томас, после долгого молчания: Вы хотите знать всю правду?

Шомут: Вот именно.

Томас, с оттенком злорадства: Терпеть не могу говорить о ком-то плохо за глаза, даже если это презренный латианин, но бывают моменты, когда приходится признать: грех есть грех, грязь есть грязь, а латианин – тот, кто он есть, ясно?

Шомут: Прошу вас ответить на вопрос.

Томас: Латиане – Придурки.

Шомут: И у них есть Сопляки?

Томас: Послушайте, где вы раздобыли такие сведения?

Шомут: Это наша тайна. Будьте любезны отвечать.

Томас, с вызовом: Мало того, что у латиан есть Придурки, их появится еще очень–очень много, пока мы здесь разговариваем.

Шомут, в недоумении: Как нам стало известно, каждым латианином на подсознательном уровне руководит Придурок. Значит, численность Придурков должна быть ограничена. Она не может возрастать, разве что при рождении новых латиан.

Томас, поспешно: Вы меня не так поняли. Вот, что я имел в виду: по мере увеличения потерь латиан количество непристроенных Придурков будет увеличиваться. Ясно, что даже самый распрекрасный Придурок не может руководить трупом, правда же? Поэтому слоняющихся без дела Придурков будет гораздо больше, чем живых латиан.

Шомут: Теперь я вижу, что вы имеете в виду. Это создает серьезную психологическую проблему (пауза). Скажите, капитан Томас, не думаете ли вы, что такое множество одиноких Придурков может подчинить себе каких-нибудь живых существ, кроме латиан?

Томас, голосом настолько зловещим, что хоть орден вручай: Я бы нисколько не удивился.

Шомут: Вы не уверены?

Томас: Нет.

Шомут: А правда, что истинная природа латиан знакома вам только потому, что вам о ней рассказал Юстас?

Томас, удивленно: Что-что?

Шомут: Ваш Юстас. Почему это вас так удивляет?

Томас, придя в себя настолько стремительно, что мог бы, заработать к ордену еще и ленту: Мне послышалось, что вы сказали “Юность”. Как это глупо с моей стороны. Ну, конечно же, мой Юстас. Вы совершенно правы.

Шомут, понизив голос: Здесь находится более четырехсот пленных землян. Это значит, что по планете свободно разгуливают более четырехсот Юстасов. Правильно?

Томас: Не могу отрицать.

Шомут: Тяжелый латианский крейсер “Ведер” разбился вдребезги при посадке. Латиане приписали аварию ошибке команды. Но это случилось как раз через три дня после того, как сюда доставили землян. Вы считаете, что это просто совпадение?

Томас, обрадованно: Разбирайтесь сами.

Шомут: Вы понимаете, что в данной ситуации ваш отказ от ответа – сам по себе ответ?

Томас: Думайте, что хотите. Я не выдам военной тайны Земли.

Шомут: Ладно, давайте попробуем еще что-нибудь. В нескольких градусах к югу отсюда находится самый крупный топливный склад в этой части галактики. Неделю назад он взлетел на воздух – весь, до последнего кирпичика. Ущерб очень большой. Флот Сообщества парализован надолго.

Томас, с восторгом: УРА!!!

Шомут: Латианские специалисты решили, что искра статического электричества вызвала взрыв бака, в котором была течь, а от него уже стало загораться все остальное. У специалиста всегда наготове какие-нибудь правдоподобные объяснения.

Томас: Ну и что же тут не так?

Шомут: Склад работал больше четырех лет. И все это время не было никаких искр.

Томас: К чему вы клоните?

Шомут, с ударением: Вы сами признали, что в этом районе разгуливают более четырехсот Юстасов, которые могут сделать все, что угодно.

Томас, тоном неподкупного патриота: Я ничего не признавал, и вообще больше вы от меня ничего не услышите.

Шомут: Этот ответ подсказал вам ваш Юстас?

Молчание.

Шомут: Если ваш Юстас здесь, можно ли с вашей помощью его допросить?

Ответа не последовало.

Выключив запись, комендант сказал:

– Вот такие дела. Восемь других офицеров–землян сказали примерно то же самое. Остальные попытались скрыть факты, но, как вы уже слышали, у них ничего не вышло. Сам Зангаста прослушал запись, он всерьез озабочен сложившейся обстановкой.

– Пусть не берет себе в голову, – посоветовал Лиминг.

– Почему?

– Потому что это все подстроено. Мой Юстас подговорил их Юстасов, вот и все.

Лицо коменданта так и вытянулось.

– Когда мы с вами виделись в прошлый раз, вы уверяли, что без помощи Юстасов никакого сговора быть не может… Но теперь уже все равно.

– Я рад, что вы, наконец, разобрались, что к чему.

– Не будем зря терять времени, – нетерпеливо вмешался Паллам. – Все это не имеет никакого значения. Доказательства, которые подтверждают ваши слова, достаточно убедительны – как бы мы к ним не относились.

Получив подсказку, комендант продолжал:

– Я сам провел кое–какое расследование. В течение двух лет у нас бывали мелкие неприятности с ригелианами, но ни одной действительно серьезной. И вот, после того, как вы появились, произошел массовый побег. Вероятно, он был запланирован задолго до вашего появления. Но тем не менее, случился вскоре после него, да еще при обстоятельствах, наводящих на мысль о посторонней помощи. Спрашивается, откуда пришла поддержка?

– Понятия не имею, – многозначительно сказал Лиминг.

– Восемь моих охранников, постоянно оскорбляя вас, вызвали враждебное к себе отношение. Из них четверо лежат в госпитале с тяжелыми ранениями и еще двух отправляют на передовую. Думаю, что рано или поздно двое остальных тоже попадут в беду – это только вопрос времени.

– Эти двое взялись за ум и заслужили прощения. С ними ничего не случится.

– Неужели? – Комендант был явно удивлен.

Но Лиминг продолжал:

– Я не могу дать таких же гарантий тем, кто убил беглецов, их офицеру или начальнику, приказавшему расстрелять беззащитных пленников.

– Мы всегда расстреливаем сбежавших заключенных. Это давнее правило, необходимая мера устрашения.

– А мы всегда расправляемся с палачами, – отпарировал Лиминг. – Это тоже давно установленное правило и мера устрашения.

– Говоря “мы” – вы имеете в виду себя и вашего Юстаса? – спросил Паллам.

– Да.

– А какое вашему Юстасу до этого дело? Ведь жертвы-то не земляне. Просто горстка буйных ригелиан.

– Ригелиане – наши союзники. А союзники – значит, друзья. Я не могу спокойно наблюдать, как их хладнокровно и бессмысленно уничтожают. А Юстас очень чутко реагирует на мое настроение.

– Но не всегда ему повинуется?

– Нет.

– На самом деле, – продолжал Паллам, решив все выяснить раз и навсегда, – если рассмотреть вопрос о том, кто кому подчиняется, тс именно вы служите ему.

– Во всяком случае, бывает, – согласился Лиминг, скривившись, как будто у него только что вырвали больной зуб.

– Видите, вы сами лишний раз подтверждаете то, что говорили раньше, – коварно усмехнулся Паллам. Вот в чем основная разница между латианами и жителями Земли: вы знаете, что вами управляют, а латиане даже об этом не подозревают.

– Да никто нами не руководит. Ни на сознательном, ни на подсознательном уровне, – упирался Лиминг. Наша жизнь построена на основе взаимного партнерства, ну, как у вас с женой. Иногда она вам уступает, иногда – вы ей. И никому не приходит в голову считать, кто уступает чаще, скажем, за месяц, или требовать, чтобы уступки делались точно поровну Так ведь всегда бывает И никто не в обиде

– Мне трудно судить. Я никогда не был женат, – возразил Паллам и обратился к коменданту

– Продолжайте.

– Как вы, наверное, уже знаете, наша планета является главной тюрьмой Сообщества, – сказал комендант. – На сегодняшний день у нас скопилось много пленных, в основном – ригелиан.

– Ну и что?

– Скоро должны прибыть новые партии. На следующей неделе ожидаем две тысячи центаврийцев и шестьсот тетиан, которых мы разместим в новой тюрьме Сообщество станет посылать нам все новых и новых пленников, как только мы будем готовы их принять, и появятся свободные корабли для перевозки. Он задумчиво посмотрел на собеседника. Пройдет какое-то время, и они завалят нас землянами.

– А что вам в этом не нравится?

– Зангаста решил отказаться от приема землян.

– Это его дело, – с вежливым безразличием заметил Лиминг.

– Зангаста умен, – в порыве патриотического восторга, сказал комендант. – Он считает, что собрать на одной планете целую армию пленников различного происхождения, да еще добавить к ним несколько тысяч землян – значило бы создать взрывоопасную смесь, заварить такую кашу, что потом не расхлебаешь! Ведь так можно совсем утратить власть на планете, которая, к тому же, находится в тылу Сообщества, и стать мишенью для яростных атак своих же союзников.

– Очень даже может быть, – согласился Лиминг. – Я бы сказал, что скорее всего так и будет. Точнее, это практически неизбежно. Только это не единственная тревога Зангасты. Просто он счел возможным о ней рассказать. Но у него есть и другой интерес.

– Какой же?

– Ведь это сам Зангаста приказал расстрелять беглецов. Конечно, он, иначе никто бы не осмелился этого сделать. А теперь Зангаста боится: кто знает, может, Юстас ночами уже сидит у его изголовья и посмеивается. Вот он и подумал, что если бы здесь оказалось несколько тысяч Юстасов, угроза для него возросла бы пропорционально. Только он ошибается.

– Почему?

– Потому, что причин для страха нет только у раскаявшегося, а еще и у трупа! Пусть на планете будет хоть пятьдесят миллионов Юстасов – мертвецу уже все равно. Я советую Зангасте отменить приказ о расстреле, если, конечно, он не хочет расстаться с жизнью.

– Я передам ему ваш совет. Только отмена приказа может и не понадобиться. Ведь я вам уже говорил, что он умен. Он разработал тонкую стратегию, в результате которой все ваши показания пройдут последнюю решающую проверку. В то же время, она поможет решить его личные проблемы.

Почувствовав смутную тревогу, Лиминг спросил:

– А что он собирается делать?

– Мы получили распоряжение поставить вас в известность. Он уже приступил к делу. – Для большего эффекта комендант сделал паузу и сказал: – Он послал Сообществу радиограмму с предложением об обмене пленными.

Лиминг заерзал на стуле. Вот ужас! Ну и наломал же он дров своими угрозами мести! Ведь с самого начала он добивался только одного: всеми правдами и неправдами выбраться из тюрьмы и попасть туда, откуда можно было бы стартовать на Землю. Ох и наболтал же он! И вот теперь они берут его небылицы и устраивают звон по всей галактике! Вот уж точно: задумал сеть обмана прясть, рискуешь сам в нее попасть…

– Больше того, – продолжал комендант, – Сообщество заявило о своем согласии, при условии, что обмен пройдет чин на чин, то есть капитана на капитана, навигатора на навигатора и так далее.

– Правильно.

– Зангаста, в свою очередь, – сказал комендант, скалясь как голодный волк, – тоже дал согласие, но при условии, что первыми Сообщество заберет ваших соотечественников и обменяет их в соотношении два за одного. Сейчас он как раз ждет ответа.

– Два за одного? – широко раскрыв глаза, переспросил Лиминг. – Вы хотите сказать, что он требует двоих ваших за каждого землянина?

– Ну, что вы, конечно, нет! – Комендант усмехнулся еще шире, так, что обнажились десны. – Нам должны вернуть двух солдат Сообщества за каждого землянина и его Юстаса. Два за два – ведь это справедливо, правда же?

– Не мне судить, – Лиминг чуть не упал со стула. – Решать будет Сообщество.

– А пока не придет ответ и обоюдное согласие не будет достигнуто, Зангаста хотел бы улучшить условия, вашего содержания. Вас переведут в офицерские казармы, которые находятся за пределами тюрьмы. Вы получите офицерский паек и разрешение на загородные прогулки. С вами будут временно обходиться, как с гражданским лицом. В общем, создадут все условия. От вас требуется одно – обещайте, что не попытаетесь сбежать.

Вот напасть! Все выдумки Лиминга были нацелены на побег. Не отказываться же от него теперь. И все же он не хотел давать слова чести, чтобы тут же бесстыдно нарушить его.

– Никаких обещаний, – отрезал он.

Комендант не верил своим ушам.

– Вы, наверное, шутите?

– И не думаю. Просто у меня нет выбора. Военный закон Земли не позволяет военнопленным давать какие-либо обещания.

– Но почему?

– Да потому, что ни один землянин не может нести ответственность за своего Юстаса. Как я могу поклясться, что не убегу, если за другой моей половиной уследить невозможно? Разве может один близнец дать клятву за другого?

– Стража! – взревел комендант, но вид у него был явно разочарованный.

Целых двенадцать дней Лиминг слонялся по камере, ночами время от времени разговаривая с Юстасом – в расчете на подслушивающих под дверью. Ну и попал же он в переделку! Но отступать уже поздно: или пан или пропал…

Кормили по–прежнему вдоволь, хотя качество было не очень. Охрана толком не знала, как с ним обращаться. Так всегда бывает, если пленнику удается договориться с начальством. Поймали еще четверых ригелиан, но пока не расстреляли. Судя по всему, он держит врага в руках.

Хотя Лиминг никому ничего не говорил, остальные заключенные откуда-то узнали, что именно он каким-то образом связан с ослаблением режима содержания. Во время прогулки они обращались с ним уважительно, как с человеком, которому удалось совершить невозможное. Порой их любопытство прорывалось наружу.

– Ты знаешь, что последних четверых беглецов не расстреляли?

– Да, – ответил Лиминг.

– Говорят, что это твоя заслуга.

– Кто говорит?

– Да так, ходят слухи.

– Интересно, а почему первых пойманных расстреляли, а следующих нет? Должна же быть какая-то причина.

– Может быть, зангов совесть замучила. Пусть даже с опозданием, – сказал Лиминг.

– Нет, тут что-то другое.

– Ну, и что же?

– Кто-то их напугал.

– Кто же?

– Не знаю, но ходят упорные слухи, что ты совсем приручил коменданта.

– Похоже на правду, не так ли? – поддразнивал собеседника Лиминг.

– Я так не думаю. Но с землянами нужно быть начеку. – Немного подумав, он спросил: – А что ты делаешь с той проволокой, что я тебе принес?

– Хочу связать из нее пару носков. Нет ничего прочнее и удобнее, чем проволочные носки.

Так он отделывался от любопытных и помалкивал, не желая будить напрасные надежды. В душе у него росло беспокойство. Ведь ни союзники, ни Земля ничего не знают о Юстасах. Если неприятель предложит обменять двоих пленных на одного, то согласия не получит. Категорический отказ может обернуться неприятными для Лиминга вопросами, на которые он не сумеет ответить.

Тогда противник рано или поздно поймет, что ему попался первейший в мире лжец. И Лимингу устроят какую-нибудь хитроумную проверку. Он провалится, тут-то все и начнется. Он совсем не переоценивал свою заслугу в том, что ему так долго удавалось водить противника за нос. Из тех немногих книг, которые он прочитал, Лиминг знал, что религия зангов основана на почитании духов предков. К тому же им знаком полтергейст. Почва была подготовлена задолго до него. Он только вспахал ее и засеял. Если занги уже верят в двух невидимых существ, то их не так уж трудно заставить поверить и третье.

Но когда союзники передадут Асте–Зангасте недвусмысленное предложение катиться подальше, третий призрак скорее всего будет с яростью отвергнут. Если только не удастся ценой очередной убедительной выдумки добавить этому призраку некоторой реальности. Но как? Лиминг уже в который раз бился над этим вопросом, когда за ним снова явилась стража. Комендант был у себя, но Паллама с ним не оказалось. Вместо него на Лиминга глядела целая дюжина штатских. Всего, значит, тринадцать, как раз подходящая компания, чтобы подписать ему приговор.

Он сел, чувствуя себя в центре всеобщего внимания, совсем как шестихвостая мускусная крыса в зоопарке. Четверо штатских тут же принялись по очереди его атаковать. Их интересовал один–единственный вопрос: бопомагилви. Похоже, они часами развлекались с ним, и в результате только дошли до легкого обалдения, что их вовсе не устраивало.

– Какой принцип устройства этого аппарата? Он что, концентрирует телепатический сигнал в узкий пучок большого диапазона? На каком расстоянии ваш Юстас выходит из зоны прямой связи, и его приходится вызывать с помощью бопомагилви? Почему для получения ответа нужно сначала провести направленный поиск? И откуда вы знаете, как делать спиральную петлю?

– Я не могу это объяснить. Откуда птица знает, как вить гнездо? Это инстинкт. Я всегда, знал как вызывать Юстаса с тех самых пор, как сумел согнуть кусок проволоки.

– А не мог Юстас вложить вам в голову эти знания?

– Правду сказать, я об этом не задумывался. Хотя очень может быть.

– Любая ли проволока подойдет?

– Да, если не содержит железа.

– Все ли спирали одинаковой конструкции и размера?

– Нет, все зависит от владельца.

– Мы тщательно обыскали землян, которые находятся в латианском плену. Но ни у кого из них ничего подобного не оказалось. Как вы это объясните?

– Они им просто не нужны.

– Почему?

– Потому что их в плену больше четырехсот и они могут рассчитывать, что несколько Юстасов всегда будут неподалеку.

Когда Лимингу кое-как удалось от них отбиться, у него просто ум за разум зашел, а душа ушла в пятки. Потом настала очередь коменданта.

– Союзники наотрез отказались забирать пленных землян первыми или обменивать их два к одному, и вообще, дальше обсуждать этот вопрос. Что вы на это скажите?

Собрав остатки воли, Лиминг ответил:

– Подумайте сами, на вашей стороне сражаются более двадцати разных народов. Самые могущественные из них, конечно, латиане и зебы. Неужели вы думаете, что Сообщество согласилось бы с предложением союзников дать преимущество при обмене какой-нибудь определенной расе? Окажись такими счастливчиками, к примеру, танзиты, что ж, по–вашему, латиане и зебы так и проголосуют за то, чтобы они вернулись домой первыми?

Тут вмешался высокий, похожий на начальника, субъект в штатском:

– Я – Даверд, личный помощник Зангасты. Он тоже считает, что землян просто забаллотировали. Поэтому я должен задать вам один вопрос.

– Какой?

– Ваши союзники знают о Юстасах?

– Нет.

– Вам удалось скрыть их существование?

– Никому и в голову не приходило что-то скрывать. Просто Юстасы эффективны только в борьбе с врагами, тогда их уже ни от кого не скроешь.

– Прекрасно. – Даверд подошел поближе и напустил на себя вид заговорщика. – Латиане развязали войну, а зебы поддержали их. Всех остальных, в том числе и нас, втянули в нее по разным причинам. Латиане сильны и заносчивы, но мы знаем, что они не отвечают за свои действия.

– А мне-то какое до этого дело?

– Мы, более слабые народы, не можем противостоять латианам и зебам в одиночку. Но объединившись, мы будем достаточно сильны, чтобы выйти из войны и занять нейтральную позицию. Поэтому Зангаста связался с остальными.

Господи, ну и дела! Вот чего можно добиться, имея всего–навсего моток медной проволоки!

– Сегодня он получил ответ, – продолжал Даверд, – они готовы объединиться во имя мира. При условии, что союзники признают их нейтралитет и проведут обмен пленными.

– Такое трогательное единодушие среди мелкой рыбешки говорит о многом, – злорадно вставил Лиминг.

– О чем же?

– О том, что войска союзников недавно одержали победу. При этом кое–кому очень не поздоровилось.

Даверд не ответил.

– На этой планете вы – единственный землянин. И Зангаста считает, что вас можно прекрасно использовать.

– Каким образом?

– Он решил отослать вас на Землю. Вы должны убедить землян, чтобы они нас поддержали. Запомните: если вам это не удастся, сотни тысяч пленников пострадают.

– В таких случаях говорят: я умываю руки, и ни за что не отвечаю. Но вы тоже запомните: вздумаете сделать из пленников козлов отпущения, рано или поздно придется за это ответить.

– Союзники ничего не узнают, – парировал Даверд. – Ведь здесь не будет ни землян, ни Юстасов, так что некому будет тайком им сообщить. Таким образом, мы нейтрализуем землян. Так что, союзники не смогут использовать данные, которых у них не будет.

– Да уж, – согласился Лиминг, – тем, чего у тебя нет, никак не воспользуешься.

Они снарядили легкий эсминец с командой из десяти зангов. Сделав единственную посадку для заправки и смены дюз, он доставил их на базовую планету, находившуюся на передней линии фронта.

База была аванпостом латиан, но их ничуть не заинтересовали планы их младших партнеров. Им и в голову не пришло, что человекообразное существо в зангастанском корабле – настоящий землянин. Латианские техники быстро сменили обшивку дюз, готовя истребитель в обратный путь. Тем временем Лиминга пересадили в одноместный латианский корабль–разведчик, на котором не было никакого оружия. Перед отлетом все десять зангов отдали ему церемониальный салют.

С этой минуты Лимингу приходилось полагаться только на себя.

Взлет показался ему сущим адом. Пилотское кресло было велико для него и к тому же приспособлено под размеры латиан, так что все выпуклости и вогнутости находились не там, где надо. Корабль хоть и мощный, и быстроходный, но слушается руля не так, как земной. Лиминг и сам не понял, как ему удалось взлететь.

Потом его преследовали неотступные страхи, что корабль обнаружат локаторы союзников, и они разнесут его в клочья.

Он мчался среди звезд, положившись на судьбу и не прикасаясь к передатчику. Сигнал вызова на частоте врага мог мгновенно превратить его в удобную мишень. Лиминг направлялся прямо к Земле. Спал он тревожно и чутко. Не стоило доверять дюзам, хотя продолжительность полета была втрое меньше, чем когда он летел на своем корабле. Незнакомому автопилоту нельзя доверять хотя бы потому, что он вражеской конструкции. Самому кораблю нельзя довериться по той же причине. Союзным войскам не стоило доверять потому, что у них была привычка сначала давать залп, а потом уже задавать вопросы.

Скорее благодаря счастливому случаю, чем умелому управлению, он пересек линию фронта незамеченным. Такой же подвиг, имея достаточно наглости, мог бы совершить и противник, если бы у него хватило смелости. Ведь мало попасть на территорию противника – гораздо труднее оттуда выбраться.

Наконец, в один прекрасный момент Лиминг на полной скорости вынырнул над ночной стороной Земли и плюхнулся на поле в двух милях к западу от главного космопорта. Было бы явной глупостью рисковать, сажая латианский корабль посредине космопорта.

Кто-нибудь, задремавший у тяжелой пушки, мог вздрогнуть от неожиданности и выстрелить.

Луна уже ярко сияла, отражаясь в реке Цобаш, когда он пешком прошел к главным воротам. Раздался окрик часового:

– Стой, кто идет?

– Лейтенант Лиминг и Юстас Фенакертибан.

– Подойдите для опознания.

Он двинулся вперед, размышляя о том, что такой приказ – совершеннейшая глупость. Часовой видит его впервые в жизни, и не сумел бы отличить даже от Минни Мак Свини. Хотя, конечно – мысли пачкают мозги.

У ворот на него обрушилась целая лавина света. Из ближайшего здания выскочил какой-то парень с тремя нашивками на рукаве. Он тащил сканнер, за которым волочился тонкий черный кабель. Он стал размахивать сканнером перед Лимингом, обращая особое внимание на его лицо.

Из громкоговорителя последовал приказ:

– Отвести в штаб разведки!

Они уже отправились в путь, но тут часовой встревожился:

– А где же второй? – остановившись, спросил сержант, и стал оглядываться.

– А ну-ка, дыхни, – посоветовал Лиминг.

– Но ведь вы сами назвали два имени, – сгорая от злости, настаивал часовой.

– Попроси сержанта хорошенько – он тебе выдаст еще парочку, – сказал Лиминг, – правда, сержант?

– Ладно, идем, – проворчал сержант, проявляя какую-то болезненную раздражительность.

Они добрались до штаба разведки. Дежурил полковник Фармер. Он уставился на Лиминга и пролепетал:

– Вот это да!

Потом повторил это еще семь раз.

– А в чем дело? – без всякого вступления накинулся на него Лиминг. – Почему вы отказываетесь обменять пленных землян два к одному?

Казалось, Фармер с трудом приходил в себя от кошмарного сна.

– Так ты знаешь об этом?

– Стал бы я спрашивать, если бы не знал?

– Ладно. Но зачем нам принимать такое дурацкое предложение? Ведь мы еще не сошли с ума!

Лиминг наклонился над столом, опираясь на него руками, и сказал:

– Обязательно соглашайтесь, но с одним условием.

– Каким?

– Чтобы они заключили такой же договор в отношении латиан, два наших за одного латианина и одного Придурка.

– Кого–кого?

– Придурка. Они это проглотят и не подавятся. Раструбили по всему свету, что один латианин стоит двоих врагов. Слишком уж они самолюбивы, чтобы отказаться от такого предложения. Они сочтут это доказательством того, что их мощь известна даже противнику.

– Но как же… – начал Фармер, испытывая легкое головокружение.

– Среди их союзников начнется паника. Каждый поспешит согласиться первым. У них есть кое–какие мысли, до которых латиане дойдут, когда будет уже слишком поздно. Попробуйте хотя бы ради шутки. Два наших за одного латианина и его Придурка.

Фармер вскочил и заорал:

– Кто такой этот Придурок?

– Это узнать проще простого, – посоветовал Лиминг, – спросите у своего Юстаса.

Начиная заметно нервничать, Фармер сбавил тон до задушевного и продолжал со всей доступной ему мягкостью:

– Твое возвращение меня просто потрясло. Ведь уже много месяцев, как тебя объявили без вести пропавшим. Все думают, что ты погиб.