Текст книги "Узурпатор"

Автор книги: Энгус Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– Да здравствует Кедрин! Да здравствует король!

Кедрин кивнул и двинулся к воротам.

Шум привлек не только их внимание. На стене уже выстроились лучники, потом на площадку над аркой вышел сержант-галичанин в форме гвардейца. Кедрин и его спутники откинули капюшоны, и принц шагнул вперед.

– Кедрин Кэйтин, наследник Тамура, супруг принцессы Уинетт, дочери Государя Дарра, требует разрешения войти!

Сержант поднял руку, заслоняясь от солнца. Впрочем, толпа, которая приближалась к дворцу, заинтересовала его ничуть не меньше, чем четверо незваных гостей. Тепшен встал рядом с принцем, словно надеялся защитить его от стрел. Галичанин покосился на лучников, потом снова перегнулся через парапет.

– Откуда мне знать, кто ты? – крикнул он.

– Выведи сюда моих родителей! Бедира Кэйтина, правителя Тамура, и госпожу Ирлу. Выведи Ярла Кешского. Они меня узнают. И Хаттим Сетийян тоже!

В его голосе зазвучали властные ноты. Сержант явно колебался все больше.

– Чего ты хочешь?

– Я требую разрешения войти! – закричал Кедрин. – Открывай ворота – или ответишь по уставу!

– Я служу Хаттиму Сетийяну, – ответив сержант с некоторым беспокойством, – правителю Усть-Галича и Трех Королевств.

Уинетт шагнула вперед, ее голубые глаза горели вызовом.

– Я Уинетт, старшая дочь Государя Дарра и жена Кедрина Кэйтина, – ее голос звучал так же твердо. – Ты посмеешь отказать Высокой Крови? Ты отрицаешь законные права моего мужа?

На лице галичанина появилась растерянность, потом в глазах промелькнул страх. Неизвестно, что больше убедило его – слова Уинетт или толпа горожан, которая скоро должна была подойти к дворцу. Он обернулся, что-то крикнул, и створки ворот распахнулись.

– Я отведу тебя к Государю Хаттиму, – крикнул он и исчез.

– Разумное решение, – усмехнулся Кедрин, проходя в ворота.

Во дворе Кедрина и его спутников уже поджидал отряд галичских воинов. В сопровождении этого эскорта все четверо проследовали в Белый Дворец. Проходя во внутренние ворота, Кедрин оглянулся. Горожане явно увидели стрелков и не решались приближаться; галичане, по-прежнему держа их под прицелом, тоже чувствовали себя не слишком уверенно: силы были неравны.

Во дворце все сомнения разрешились. Многие из галичан помнили Кедрина и кьо еще с битвы у Лозинских ворот. В дверях прихожей столпились слуги и придворные, разглядывая молодую женщину с пшеничными волосами, в лазурном облачении Сестры Кирье, так похожую на супругу Хаттима. Она шествовала рядом со своим мужем по коридорам дворца как истинная королева.

Перед дверью в тронный зал сержант остановился. Он привык следовать долгу. Но Кедрин, похоже, и в самом деле имеет все права на Высокий Престол… Его колебаниям положило конец появление надменного краснощекого толстяка. Волосы южанина были искусно завиты и умащены, в ушах сверкали серьги.

– Господин Селеруна… – начал было сержант, но тут Кедрин шагнул навстречу галичанину:

– Ты меня знаешь, Мейас Селеруна, – сухо проговорил он, – поэтому отойди в сторону.

Не тратя даром слов, он отстранил толстяка и прошел в тронный зал.

– Кедрин?

Хаттим не скрывал удивления. Глядя на узурпатора, Кедрин ощутил отвращение – и печаль. Честолюбие подняло его выше, чем он имел право надеяться, – и это только для того, чтобы он пал ниже, чем вправе пасть человек. Казалось, власть разрушает не только его душу, но и плоть. Разгульная жизнь уже успела оставить на нем отпечаток. На щеках проступил нездоровый румянец, великолепная золотая рубаха выпущена наружу и небрежно стянута поясом, губы кривила презрительная гримаса. Он сидел на троне развалясь, держа в руке кубок и не замечая, как вино льется из него – красное, точно кровь – и медленно растекается по мраморным ступенькам. Слуга торопливо наклонился и принялся вытирать мрамор. Хаттим покосился на него, потом быстро повернулся к женщине в лазурном облачении, которая стояла справа у подлокотника.

Эшривель, сидевшая на троне слева, приподнялась и недоверчиво смотрела на Уинетт, прикрыв ладонью рот.

– Ты меня узнаешь, сестра? – спросила Уинетт.

Эшривель кивнула. Ее рука медленно опустилась, потом начала беспокойно теребить прядь, выбившуюся из прически. Но глаза королевы уже наполняли страх и растерянность, граничащие с паникой.

– Тогда повтори, – приказала Уинетт. – Скажи так, чтобы все это слышали.

– Ты моя сестра, – пролепетала Эшривель и робко взглянула на Хаттима.

Он уже выпрямился, пальцы комкали подол рубахи, глаза сузились.

– Чего ты хочешь? – крикнул он.

Кедрин шагнул на середину зала, Уинетт последовала за ним. Тепшен и Браннок расположились чуть сзади и сбоку, их взоры с обманчивой небрежностью следили за придворными, замершими в молчании.

– По какому праву ты занимаешь трон? – ледяным тоном спросил Кедрин.

– По праву женитьбы, – ответил Хаттим. – И Дарр об этом объявлял.

– Я женат на Уинетт. Она – старшая дочь Дарра.

Он заметил, как у галичанина перехватило дыхание – и поймал взгляд Сестры. На миг ему показалось, что в ее зеленых глазах блеснул кровожадный огонек.

– Уинетт – Сестра Кирье, – произнесла она. – И не может выйти замуж.

– Меня разрешили от обета, – ответила Уинетт. – Я замужем за Кедрином.

– Это слова, – отрезала Сестра. – А доказательства?

Чем дольше Кедрин смотрел на эту молодую женщину, тем сильнее становились неприятные ощущения. По груди разлилось тепло, сменилось покалыванием… Потом вдоль позвоночника пробежал озноб – и все исчезло. Осталось только спокойствие и уверенность – ни гнева, ни страха.

– Доказательство – мое слово чести, – холодно проговорил юноша. – Но если кто-нибудь хочет большего, приведите Сестру Бетани. Мы готовы еще раз повторить обряд.

По залу прокатился ропот. Сердито взмахнув рукой, Хаттим восстановил молчание.

– Старшая Сестра взята под стражу и предстанет перед судом.

Кедрин почувствовал, как в нем неудержимо поднимается ярость. Еще миг – и она выплеснулась наружу.

– Это ты должен предстать перед судом! За то, что незаконно держишь в темнице моих родителей! За убийство короля Дарра! И за святотатство!

Он огляделся. В зале повисла тишина – казалось, сгустился воздух. Кедрин глубоко вздохнул – и крикнул, словно прорезая эту плотную массу:

– Слезай с трона, грязный предатель! Или мне стащить тебя силой?

Лицо Хаттима пошло пятнами, он приоткрыл рот, словно ему не хватало воздуха. Эшривель вскочила и застыла как вкопанная, растерянно озираясь по сторонам. Молчание нарушил вопль Сестры:

– Убейте его!

Уинетт сжала губы и шагнула вперед.

– Кто осмелится напасть на своего законного короля?

Осмелился лишь один.

– За Хаттима! – закричал Мейас Селеруна и побежал вперед, подняв на головой стилет. Кедрин невольно покачал головой. Он не ожидал такой смелости от толстяка, почти не умевшего обращаться с оружием. В следующий миг Тепшен повернулся на пятках, его меч свистнул, вылетая из ножен, и его окровавленное острие вышло из спины галичанина. Селеруна коротко и отчаянно вскрикнул. Кьо освободил клинок, и толстяк рухнул лицом вниз. Острие его стилета прочертило на мраморных плитах короткую линию.

Не опуская меча, кьо медленно повернулся. Браннок с угрожающим видом обнажил саблю. Приближенные Хаттима застыли, охваченные ужасом. Кедрин заметил, что некоторые из них уже держали руки на рукоятях клинков, готовые поддержать Селеруну. Что остановило галичан – хладнокровие, с каким Тепшен разделался с одним из них, или властная уверенность, которая наполняла Кедрина? Думать об этом было некогда. Хаттим вскочил, его глаза расширились от ужаса, он смотрел на Сестру, будто ждал от нее помощи или одобрения.

В этот миг юноша осознал, что талисман у него на груди пульсирует, как живой – и едва осмелился поверить.

– Посланец, – произнес он тихо.

– Да, – подтвердила Уинетт. – Я тоже чувствую.

Тоз неподвижно стоял рядом с Хаттимом. Его замысел был почти осуществлен – и все грозило сорваться в последний миг. Его добыча в ловушке – но Кедрин перехитрил его. Он не стал пробираться тайком, чтобы освободить своих родителей. Это было бы так романтично… и так глупо. Но нет. Он явился, чтобы предъявить право на престол – законное право мужа старшей принцессы. Именно это связывает руки прихлебателям-галичанам. Они были полностью готовы поддержать своего повелителя – но чтили обычаи Королевств. Что возобладает – верность обычаю или долг подданных? Ярость вызывало и едва ощутимое сопротивление захваченного им тела, которое он снова начал ощущать. И страх. Страх перед гневом Эшера, которому не будет предела, если этот замысел вновь рухнет, если победа, которая была так близка, снова ускользнет… Он склонился к Хаттиму и шепнул:

– Оспорь его право!

– Как? – простонал Хаттим. – Он в своем праве. Он женат на Уинетт!

– Мечом, болван! – Тоз чудом удержался, чтобы не повысить голос. – Возьми трон по праву меча! Удержи, пока мы не потеряли все!

Хаттим сглотнул и облизнул губы. Однажды Кедрин уже одолел его в поединке. Потом убил Нилока Яррума. Тогда тамурский наследник казался зеленым юнцом. За несколько месяцев он возмужал, его спокойствие и уверенность внушают страх.

– Не могу, – простонал он. – Он меня убьет.

– Разрази тебя Эшер! – Тоз больше не владел собой. И стало тихо.

– Святотатство! – от голоса Кедрина по залу зазвенело эхо. Рука юноши указывала на Сестру Теру, – Посланец разгуливает среди вас, и Хаттим – его приспешник!

Все взгляды устремились в сторону Высокого Престола. Потом по залу пронесся вздох ужаса. Глаза Сестры Теры налились багровым светом, словно угли в горниле. Какая-то женщина завизжала, кто-то полушепотом повторил слова Кедрина. У Хаттима потемнело в глазах. Он чувствовал, как его куда-то тащат, потом оступился на мраморных ступеньках и упал на пол. Открыв глаза, он увидел, как Эшривель склонилась над ним и пытается помочь, потом ее руки оцепенели, сжимая его плечо. Лицо принцессы казалось мраморной маской. Застыв от ужаса, она смотрела в сторону трона.

Уинетт вскрикнула, ее спокойное лицо на миг перекосилось. Тепшен пробормотал что-то на родном языке, Браннок неловко поднял левую руку и провел тремя пальцами перед лицом. А Кедрин, как зачарованный, не сводил глаз с Тоза, который наконец-то принял свой истинный облик.

Тело в лазурном облачении, когда-то принадлежавшее женщине, теряло очертания. Существо, которое только что было Сестрой Терой, поднялось на цыпочки, словно пытаясь вырасти, пальцы на распростертых руках побелели, на их концах, разрывая плоть, вылезли когти. Губы изогнулись в отвратительном оскале. Казалось, череп Сестры наполнен рубиновым свечением и горит изнутри. Раздался пронзительный вой – невыносимо высокий звук, грозящий разорвать барабанные перепонки. Потом кровь хлынула изо рта, ушей и ноздрей и из глаз, заливая эстреванскую лазурь и тут же сворачиваясь. Обрывки платья сползали, чудом держась на бедрах. Окровавленное тело рухнуло к подножью трона и развалилось, словно какая-то сила разорвала его изнутри. Отвратительная жидкость, похожая на гной, потекла по мрамору, загустевая на глазах.

То, что произошло дальше, не мог с точностью описать никто. Кому-то показалось, что лужа застывающей крови начала вздуваться, другим – что над остатками тела сгустился воздух. Но все видели, как перед троном возникла жуткая тварь. Сперва ее очертания казались неясными, но через мгновение она уже обрела плоть.

Кедрин мог только смотреть. Перед ним, лицом к лицу, стоял Посланец. Их пути сошлись. То, что чувствовал юноша, не было порождено жуткими очертаниями этого тела, мало чем похожего на человеческое. Он ощущал неистовую злобу и ярость, исходящую от Посланца. В глубоких глазницах горело рубиновое пламя. Бескровные губы раздвинулись в непристойной улыбке, обнажив ряд острых зубов; над треугольным, как у жука-богомола, ликом, колыхалась бесцветная грива. Потом Кедрин увидел, как рука, более гибкая, чем у человека, невероятным движением тянется в его сторону, и на кончиках когтей расцветает пламя.

– Нет! – крикнула Уинетт и шагнула вперед, держа в вытянутой руке талисман.

Казалось, один этот возглас должен остановить Посланца. Ибо с дочерью Дарра, кроме могущества Госпожи, была другая сила – любовь, которая соединяла ее и Кедрина.

С пальцев Тоза сорвался сгусток огня. Пламя ударило в талисман, словно притянутое голубым камнем, и воздух наполнился сухим запахом гари. Молодую женщину отбросило, Кедрин едва успел подхватить жену. Первая мысль, которая пришла ему в голову, разгоняя наваждение – не обожглась ли она.

– Нет! – повторила Уинетт.

Чары Тоза больше не держали Кедрина в оцепенении. Он сжал талисман в ладони. Только это могло спасти его от гибели. В этот миг юноше показалось, что мир изменился. Время текло своим чередом где-то в стороне, отмеряя ход человеческих жизней. Здесь были только они с Уинетт и Посланец – и над ними не действовали законы мира людей. Он наблюдал, как Браннок медленно поднимает руку, в ней блестит нож, потом пламя лениво окутывает лезвие, и капли расплавленного металла плывут в воздухе, опускаясь на пол. Тоз смеется и раскрывает ему навстречу костлявые ладони… новый сгусток огня вылетает из его рук, разворачиваясь в ревущий поток, который несется к ним. Не отдавая себе отчета, Кедрин поднял руку – может быть, увидев, как это сделала Уинетт – и колдовское пламя снова разбилось, словно о невидимую преграду. Тепшен заносит над головой клинок, чтобы атаковать Посланца… Кедрин не осознавал, что делает – он просто хотел защитить кьо. Лазурное сияние вокруг талисмана стало шире и окутало уроженца востока. Огненный ком, выпущенный Посланцем, рассыпался, едва соприкоснувшись со светящейся сферой. Клинок Тепшена, описав смертоносную дугу, опустился на пепельную кожу Посланца и отскочил, словно от камня. Тоз повернулся, небрежно взмахнул рукой, и Тепшен отлетел назад, чудом удержавшись на ногах.

– Отойди! – заорал Кедрин и почувствовал, как Уинетт сжала его руку – как прежде, когда он был слеп.

Он ощутил прилив сил, и талисман, словно откликаясь, засиял ярче. Лазурный кокон разросся, сливаясь со свечением, окружающим Уинетт, и Кедрин понял, что сила талисманов объединилась.

Эта спокойная уверенность была ему знакома. То же самое он чувствовал, когда выходил на поединок с Хаттимом и Нилоком Яррумом – но теперь это было стократ сильнее. Не выпуская руки Уинетт, он двинулся вперед, где у трона возвышалось создание, похоже на иссохший труп. Волны неистового пламени снова и снова разбивались о лазурный кокон, и раскаленные багровые сгустки разлетались во все стороны. Ковры и гобелены уже горели, плавился даже камень, растекаясь полужидкими лужами. Тепшен осторожно пятился к подножью трона. Браннок держался рядом, прикрывая ему спину. Кедрин кивнул. Это была только его битва – его и Уинетт, и ее исход определялся не силой клинков. Те, кто еще не успел покинуть тронный зал, в ужасе столпились у дальней стены.

– Все наружу! – крикнул Кедрин. – Очистите зал!

Теперь Посланца окружало пламя, источающее удушливый запах. Казалось, оно вырывается из всех его пор. Это было не существо из плоти и крови, но дух огня, воплощение ужаса, который был излюбленным орудием его Господина. Его тело было лишь формой, которую он принял по случайной прихоти. Воя и приплясывая, он расшвыривал во все стороны багровые огненные комья. Каменный трон плавился и обтекал, тело Сестры Теры, в котором не было больше необходимости, превратилось в бесформенный черный сгусток и прикипело к луже мрамора. Окна дребезжали, взрываясь стеклянной шрапнелью, которая со свистом разлеталась по всему залу. Свечи давно сгорели без остатка, и теперь плавились сами подсвечники, роняя металлические слезы на закопченный пол. Дерево пламенело, источая едкий дым.

– Тебе со мной не сладить, – проскрипел Тоз.

Целый куст молний вонзился в потолок тронного зала, и каменный свод с грохотом обрушился. Однако ни один из осколков не смог проникнуть в светящуюся лазурную сферу. Казалось, сияние талисманов защищало не только от пламени.

Он позволил себе слиться с этой силой, и спокойная, ясная мощь наполнила все его существо. Рука сама поднялась над головой. Голубое сияние обрушилось на Посланца и отбросило его, словно тело колдуна было невесомым. Он упал у подножия трона и медленно, очень медленно начал подниматься на ноги. И Кедрину показалось, что к угрозе, исходящей от Посланца, теперь примешиваются страх и сомнение. Юноша снова поднял руку. На этот раз Уинетт последовала его примеру. С их пальцев одновременно сорвались тонкие лучи света, и Тоз, не успевший подняться, бессильно покатился по каменному полу.

Кедрин и Уинетт поднялись по оплавленным ступеням туда, где раньше стояли троны – не задумываясь: они просто знали, что так необходимо. Теперь Высокий Престол превратился в бесформенную глыбу. Это было неважно. Казалось, ни Избранный, ни его возлюбленная не замечают ничего, кроме отвратительного создания, которое скорчилось на полу. Оказавшись наверху, они вновь воздели руки.

Однако на этот раз Посланец был готов к нападению. Лазурные лучи столкнулись с потоком багрового пламени, и по залу прокатился удар грома. Стены зашатались, с полуразрушенного потолка посыпались камни. На миг нестерпимо яркая вспышка ослепила обоих.

Когда к ним вернулось зрение, Тоз уже торопливо пробирался вдоль стены, превратившись в подобие гигантского паука. Каждый его шаг оставлял на каменных плитах дымящуюся вмятину. Кедрин и Уинетт вновь нанесли удар. Посланец закричал от боли и ужаса и отпрянул; отвратительные конечности, которые уже не были руками, взметнулись, пытаясь отразить потоки лазурного сияния. Но силы были неравны. Против слуги Эшера была не только мощь Госпожи. Сила этих двоих родилась из сострадания, верности друг другу и любви, которая помогала им преодолеть испытания. И ярость Посланца отступала перед этим простым величием. Он слабел – Кедрин чувствовал это, – им овладевал страх. Благодатная сила гнала его, опустошала… и, наконец, он скорчился в углу, даже не пытаясь бежать.

Кедрин сжал руку Уинетт – как прежде, когда она дарила ему зрение. Поток лазурного сияния вновь вырвался из их ладоней. Пламя все еще окружало Тоза, но становилось все более темным. Рубиновое свечение перешло в густой пурпур. Потом клочковатый кокон, окружающий колдуна, стал черным, словно не излучал, а поглощал свет, и лишь в самой сердцевине трепетал багровый сгусток. Вскоре тьма скрыла Посланца целиком. Рука об руку Кедрин и Уинетт начали спускаться с возвышения. По мере того, как они приближались, сияние талисманов усиливалось. Темное облако таяло, превращаясь в ажурное переплетение туманных нитей, а в его середине пульсировал сгусток темно-алого пламени… и оттуда раздался хныкающий крик:

– Спаси меня, Господин! Умоляю тебя!

Звук нечеловеческого голоса заполнил ротонду. Слова тонули в оглушительном грохоте, но в каждом слоге звучало жестокое, неумолимое презрение.

– Ты снова подвел Меня.

– Эшер! Эшер, я верен Тебе! Спаси меня!

Этот вопль был полон отчаяния. Кедрин и Уинетт, не останавливаясь, шли вперед, сияние, которое лилось с их рук, разрасталось и становилось все ярче.

Внезапно паутина, защищавшая рубиновый сгусток, исчезла, и вокруг него ослепительно засияла бело-голубая сфера. Зал наполнился зловонием, похожим на запах горящей плоти, и громоподобный голос, потрясая стены, произнес лишь одно слово:

– Мое.

Рубиновое пламя вспыхнуло последний раз, потом его цвет стал меняться. Голубое сияние таяло, огненный сгусток в центре сжимался, белея и словно раскаляясь, наконец превратился в ослепительную точку – и исчез.

Кедрин заморгал и перевел дух. Лазурное сияние уже не окружало его и Уинетт. Потом он понял, что по-прежнему сжимает в руке талисман. Однако голубой камень уже погас. Юноша помотал головой: перед глазами у него все еще плавали разноцветные пятна. Там, где исчез Посланец, на оплавленном мраморе чернело пятно. В воздухе висел маслянистый дым, пахло тлеющей тканью и жженым металлом. Пальцы Кедрина все еще сжимали руку Уинетт. Он повернулся к жене и выпустил ее ладонь – лишь затем, чтобы положить руки ей на плечи. Уинетт обвила его стан руками, их взгляды встретились.

– Мы его уничтожили, – прошептала она, словно сама не могла поверить в происходящее.

– И спасли Королевства, – отозвался Кедрин.

– Он мертв?

– Не знаю… – внезапно юноша понял, что безумно устал. – Не знаю, могут ли такие, как он, умереть.

– Но он исчез.

– Исчез.

Юноша сжал ее в объятиях – и радовался этому так же, как радовался победе.

– Мертв он или нет, но он исчез, и мы победили.

Они обернулись и словно впервые увидели хаос, который царил вокруг. Зал был усеян обломками камней. Престол правителей Андурела превратился в бесформенную глыбу, останки Сестры Теры с трудом угадывались среди потеков расплавленного камня. По полу протянулись глубокие борозды. Купол обрушился почти полностью, стекла в окнах были выбиты, и холодный ветер носил по залу пепел и дым. Кедрин и Уинетт поспешили прочь.

От большой деревянной двери осталась лишь куча золы, которая еще курилась. В прихожей столпились перепуганные люди; никто не мог даже гадать, кто – или что – победит в этой битве. Жители Андурела жались к стенам. Похоже, они расступились, чтобы дать дорогу воинам Хаттима – а потом те и другие остались стоять там, где их застала весть о чудовищном открытии. Знать и слуги, воины и горожане – все различия были забыты перед лицом того, что происходило в тронном зале. Когда Кедрин и Уинетт вышли, прихожую огласили радостные возгласы. И неважно, что одни прежде поддерживали Хаттима, а другие не доверяли ему.

Радость объединила всех.

Сияющая лысина Галена Садрета была видна издалека.

Рядом с лодочником, усмехаясь, стоял Браннок, а чуть в стороне – Эшривель. По ее бескровному лицу струились слезы. У ног принцессы ничком лежал Хаттим Сетийян, из его спины торчал нож. Заметив Кедрина, Браннок присел, потянул за рукоять и аккуратно вытер лезвие об изысканную одежду узурпатора.

– Он пытался сбежать, – полукровка невинно пожал плечами, протягивая Кедрину королевский медальон. – Пришлось его остановить.

Кедрин кивнул. Он больше не чувствовал жалости к галичанину. Хаттим сам избрал свой путь – путь, на котором Андурел и Королевства ждали лишь бедствия.

– Где мои родители? – спросил Кедрин. – И где Тепшен?

– Пошел их искать, – отозвался Браннок. – Ты представляешь, Хаттиму, по крайней мере, хватило совести держать их под домашним арестом.

Кедрин вздохнул и повернулся к Эшривели, еще не зная, что ей сказать. Но принцесса покачала головой и заговорила с явным усилием.

– Я не знала… Я любила его… но как будто не видела, что он творит. Это было как наваждение.

– Эшривель, – ласково произнесла Уинетт и, освободившись из объятий Кедрина, прижала к себе сестру.

Принцесса разрыдалась и вцепилась в нее, точно боялась отпустить.

– Я искуплю свою вину… если такое возможно. Я поеду в Эстреван и посвящу свою жизнь Служению… чтобы исправить то, что совершила.

– Ты не могла знать, – Уинетт с нежностью погладила ее по голове. – Ты оказалась под властью Посланца, ты ни в чем не виновата.

Чувствуя, что нужна его помощь, Кедрин положил руку ей на плечо.

– Его мощь была велика, принцесса. На тебе нет вины.

Эшривель подняла глаза и устремила на него взгляд, полный благодарности. Кедрин ответил ей смущенной улыбкой… и тут же просиял. В коридоре раздался голос Тепшена, толпа расступилась. К ним шли Бедир и Ирла, а за ними – Ярл и Арлинне.

– Слава Госпоже, – произнесла Ирла, обнимая Кедрина. – Ты жив и невредим.

Сияя торжеством, правитель Тамура заключил в объятия сына и жену – как обычно, обоих сразу.

– Так ты убил эту тварь?

– Он исчез, – спокойно ответил Кедрин.

– И это еще не все. Тепшен сказал нам, что ты женился.

Юноша кивнул и протянул руку своей избраннице. Лицо бывшей Сестры, казалось, излучало свет.

– Добро пожаловать в нашу семью, дочь моя, – улыбнулся Бедир.

– Ох, Уинетт! – Ирла поцеловала молодую женщину. – Как я счастлива!

Не обращая ни на кого внимания, они глядели друг на друга, понимая лишь одно: тяжкие испытания закончились. Впрочем, это понимали все, кто был вокруг. Они тоже были счастливы, и счастье было одно на всех.

Кедрин вновь крепко обнял Уинетт. Впереди у них был долгий путь, по которому им предстояло идти вместе.

Примечания

1

Черный цвет значительно уменьшает воздействие света на сетчатку глаза. – Прим. ред.

(обратно)

2

Праздник Зимнего солнцестояния. – Прим. ред.

(обратно)

3

Сюрко – средневековая верхняя одежда без рукавов, одевалась поверх рубашки или платья. Мужское сюрко – до середины бедра или чуть ниже, женское – длинное.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая