Текст книги "Узурпатор"
Автор книги: Энгус Уэллс
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
– Ка эмблан паса, – откликнулся первый воин, в его гортанном голосе послышалась насмешка. – Ка эмблан эстро, чаддах. Эмблан дила вистро серра вирд.
Остальные захохотали и подошли ближе.
– Он говорит: «вы пришли, чтобы умереть», – тихо перевела Уинетт. – «Чужакам здесь не место».
Кедрин отступил на шаг. Краем глаза он заметил, как Тепшен напрягся, готовый в любой момент пустить в ход клинок. Но вряд ли даже при всем своем мастерстве он сможет двигаться быстрее, чем четыре стрелы.
– Скажи им, кто мы, – приказал он.
Уинетт быстро заговорила, обращаясь к воинам на бьяване. Варвары остановились, потом воин, который говорил с ними, нахмурился и шагнул ближе, все еще держа лук наготове. Он пристально взглянул в лицо Кедрина и отрывисто произнес несколько фраз.
– Он говорит, что хеф-Аладор слеп, – перевела Уинетт, – а ты нет. Значит, ты не можешь быть хеф-Аладором.
Кедрин отпустил ее руку, и мир снова погрузился во тьму. Юноша шагнул вперед и показал на свои глаза:
– Йи хеф-Аладор, – крикнул он. Это было все, что он вспомнил из наречия варваров.
– «Он действительно хеф-Аладор», – перевела Уинетт и плотнее закуталась в попону. Воин рассматривал ее уж слишком откровенно. – Он пришел в Белтреван вернуть себе зрение, а я иду с ним, потому что мое прикосновение позволяет ему видеть.
– Меня тоже порадует твое прикосновение, – хохотнул варвар.
– Я Сестра Кирье, – ответила она, стараясь сохранять твердость, – я соблюдаю обет безбрачия. С тобой случится беда, если ты причинишь зло кому-нибудь из нас.
– Мы не причиним тебе зла, маленькая женщина, – голос воина не предвещал ничего доброго. – Такая рабыня дорого стоит. А эти… – он небрежно указал на Кедрина и Тепшена, – они ничего не стоят. Думаю, мы их убьем.
– Это преступление, и Улан Дротта приговорит тебя к «кровавому орлу», – уроки Эстревана пришлись как нельзя кстати: в ее голосе зазвучал металл. – А ваши души будут вечно скитаться в преддверии Нижних пределов.
– Из-за убийства чужаков, нарушающих границы? – оскалился воин. Однако он говорил уже не столь решительно, и тетива на его луке немного ослабла.
– За убийство хеф-Аладора и избранных им спутников, – отчеканила Уинетт. – За то, что помешали хеф-Аладору предстать перед вашим уланом.
– Я вижу только слепого человека. Слепых много, хеф-Аладор один.
– Вот он! – закричала Уинетт. – Тронь его – и твоя душа погибла!
Варвар уставился на нее, пожевывая ус, потом подошел ближе и поднял лук. Кончик стрелы замер в пальце от правого глаза Кедрина, целя прямо в слепой зрачок. Юноша почувствовал, что рядом кто-то стоит, и уловил резкий запах застарелого пота. Он не понял ни слова из разговора, но на всякий случай не шевелился.
– Может, он и хеф-Аладор, – пробормотал наконец варвар. – По мне, он не похож на того, кто убил Нилока Яррума.
– Ты видел того, кто победил хеф-Улана? – спросила Уинетт. – Ты был там, когда хеф-Аладор сражался с твоим вождем?
Воин посмотрел на нее, опустил лук и скривился.
– Нет, – признался он. – Не был. Но…
– Тогда осторожнее! – варвар начинал колебаться. Она добилась преимущества, которое не следовало упускать. – Думаю, ты не спешишь получить орла. Ты убьешь хеф-Аладора себе на погибель.
Воин облизнул губы, повернулся к своим товарищам и задал вопрос, которого Уинетт не поняла.
Один из варваров пожал плечами:
– Убей их. Кто узнает?
Остальные были настроены не столь решительно.
– Убить – легче, чем сопровождать. Мы получим лошадей.
– Лучше связать и взять с собой. Если он хеф-Аладор, будет так, как она говорит.
Первый сплюнул:
– Лошади у них хорошие. Мы их продадим.
– Ты хочешь убить женщину? – спросил самый низкорослый. – А что, если она и впрямь святая?
– Святая из Королевств, не из Белтревана, – отрезал предводитель. – И тело у нее как у любой женщины. Я никогда не имел святую. А потом ее можно убить.
Он окинул Уинетт столь откровенным взглядом, что она содрогнулась.
– Отведите нас к вашему Улану, – громко произнесла она, стараясь не выдать страха. – Пусть он примет решение. Если он решит против нас – а этого не может быть – вы получите рабыню и лошадей. А если он увидит правду, вас наградят.
– Корд заберет лошадей себе, если мы поедем на Сбор, – проговорил варвар.
– И отдаст нас орлу, если она говорит правду, – возразил коротышка.
– Мы можем продать их Кэроку.
– Ты доверяешь Кэроку?
Воин нахмурился и покачал головой.
– Я должен подумать, – объявил предводитель. – Свяжите их.
– Вы осмелитесь тронуть хеф-Аладора? – крикнула Уинетт.
– Пусть он это докажет, – проворчал варвар.
– Тогда, по крайней мере, дайте нам одеться, – она произнесла это чуть мягче. – Если мы замерзнем, вы ничего не получите.
Предводитель насупился, потом кивнул.
– Хорошо. Но ведите себя осторожно, чужаки.
Все четверо отошли, звеня оружием. Кедрин и его спутники натянули одежду и обулись, затем один из воинов Дротта завел им руки за спину и связал запястья. Остальные держали луки наизготове, целя пленникам в грудь. Покончив с этим, варвар пинками заставил пленников сесть на землю, другой отшвырнул в сторону их оружие. Потом все четверо снова отошли в сторону и начали совещаться.
Кедрин был расстроен вдвойне. Мало того, что их захватили в плен. Он не только не понимал ни слова из их разговора, но даже не видел их лиц! К счастью, Уинетт снова начала переводить.
– Один настаивает, чтобы нас убить, – прошептала она. – Другой – за то, чтобы отвести нас к Корду – он теперь Жан. Третий в нерешительности. Их предводитель волнуется о выгоде, но побаивается, что ты и впрямь окажешься хеф-Аладором.
– Если бы только можно было его убедить, – пробормотал Кедрин.
– Возможно, это получится, – отозвался Тепшен.
– Но как?
– Мечом.
– Мечом? – Кедрин с горечью покачал головой. – Я же слепой. Я не могу сражаться, Тепшен.
– Хеф-Аладору не пристало скрещивать клинки с простым воином, – проговорил уроженец востока, – а его гехриму…
– Пожалуй, это получится!
– Как идет разговор? – спросил кьо.
– Не совсем понимаю, – нахмурилась Уинетт. – Кажется, побеждает жадность. Если они отведут нас к Корду, все достанется ему, а если окажется, что мы просто бродяги, они только потеряют время. Один из них постоянно напоминает про «орла», но остальных это, похоже, не слишком беспокоит.
– Хорошо, что они не приняли решения, – нетерпеливо проговорил Тепшен. – Поговори с ними.
– И что мне сказать?
– Что хеф-Аладор не будет сражаться с простым воином. Вместо него на поединок выйдет его гехрим.
– Ты можешь оказаться один против трех клинков.
– Скажи им.
Уинетт глубоко вздохнула, приводя в порядок мысли.
– Хеф-Аладор предлагает поединок! – крикнула она. – Он готов доказать свое право мечом.
Ее голос заставил варваров вздрогнуть от неожиданности. Они обернулись, не скрывая раздражения.
– Слепой? – фыркнул один. Уинетт помнила: этот с самого начала не скрывал своих намерений поразвлечься с ней.
– Хеф-Аладор не станет пачкать свой меч таким, как ты, – Сестра произнесла это почти грубо. Только бы оскорбление не оказалось слишком сильным… – Вместо него встанет его гехрим.
– Желтолицый? – откликнулся предводитель.
– Тепшен Лал, кьо. Хеф-Аладор в гневе. Вы захватили его в плен и отказываетесь отвести к своему Улану. Вы должны сразиться с его бойцом.
– Да убейте вы их, – вспылил непоседливый.
– Вы хотите дважды уронить честь Дротта? – спросила Уинетт со всем презрением, на которое была способна. – Убить связанных людей – дело трусов, а не воинов. Убить связанного хеф-Аладора…. Ни Госпожа, ни Эшер не примут ваши души. А до этого вы получите «орла».
– В этом есть правда, – согласился коротышка.
– Да… – протянул предводитель. – Кто за то, чтобы убить их сейчас?
Один немедленно поднял руку.
– Нарр… Я тоже. Ты, Уайл?
– Я говорю, Рагнал – отведем их к Корду. Думаю, женщина говорит правду.
– Все зависит от тебя, Калар. Что скажешь?
Коротышка запустил грязные пальцы в бороду, словно хотел извлечь из нее остатки последней трапезы, потом медленно расплылся в улыбке.
– Нас четверо, а лошадей только три. Трое рабов, если она лжет. А если она говорит правду – какую награду мы получим? Те двое, кто уцелеют?
– Думаешь, этот узкоглазый меня убьет? – оскалился Рагнал.
– Не знаю. Но, если убьет, я потребую твою женщину.
– Если убьет – можешь ее получить.
– И мою, – добавил Нарр.
– Хорошо. Я не видел ни одного честного боя с тех пор, как Корд получил торквес.
Рагнал и Нарр мгновенно отвязали щиты, мечи с широкими клинками выскользнули из ножен. Калар перерезал путы на руках Тепшена, и кьо встал, разминая запястья.
– Славная вещица, – Калар поднял длинный восточный меч в изукрашенных ножнах и бросил его кьо. – Твоя?
Тепшен поймал оружие и кивнул.
– Хотел бы я на это посмотреть, – пробормотал Кедрин.
Уинетт перевела, и Рагнал кивнул в знак согласия.
– Держи его на прицеле, Уайл.
Почувствовав, что путы ослабли, Кедрин протянул руку Сестре и увидел, как Тепшен грациозно шагнул навстречу варварам и поклонился.
– Он сможет победить? – спросила Уинетт.
– Да, – отозвался Кедрин. В мастерстве своего друга он не сомневался.
Солнце уже опускалось за верхушки деревьев, тени стали длиннее. По мере того как дневной свет угасал, пламя костра казалось все более ярким. Рагнал и Нарр разошлись по сторонам поляны, подняли щиты и пригнулись. Они решили нападать с двух сторон. Рагнал занес клинок над головой, чтобы нанести удар снизу, Нарр держал щит перед собой, из-за него торчало лишь острие клинка. Кедрин понял, что именно он должен нанести последний удар.
Тепшен обнажил меч, и ножны упали на снег. Он сжал рукоять двумя руками и поднял перед собой, чуть наклонив лезвие в сторону противника. Его поза казалась почти небрежной.
– Ку эстрах! – проревел Рагнал.
– «Ты мертвец», – перевела Уинетт. Впрочем, кьо не знал языка варваров.
Кедрин уже догадывался, как пойдет схватка, и почти не сомневался в ее исходе. Однако он не сводил взгляда с воинов. И тут варвары пошли по кругу. Похоже, они по-своему оценили позу Тепшена.
Тут Нарр издал короткий клич, и оба кинулись вперед. Они намеревались зажать своего противника щитами и повалить его.
Тепшен стоял неподвижно – слишком долго, как могло показаться случайному наблюдателю. Кедрин почувствовал, как напряглась Уинетт, ее дыхание стало неровным.
Дальнейшее заняло несколько мгновений. Кьо с кошачьей грацией сделал три шага и оказался как раз между противниками. Длинный меч описал широкую дугу и опустился на спину Рагналу, пониже лопаток. Нижняя половина волчьей шкуры, служившая ему плащом, сползла на снег, окрашенная кровью. Сталь рассекла мышцы до кости, и только толстые меха спасли варвара от гибели. Рагнал завопил от боли и ярости и отскочил, но его клинок разрубил только воздух. Куртка на спине быстро пропитывалась кровью. Однако это его не остановило – он лишь стал двигаться медленнее.
Happy повезло меньше – или больше, потому что его смерть была быстрой. Его клинок должен был прорубить бок Тепшена, но почему-то провалился, не встретив сопротивления. Продолжая движение, кьо занес меч. Нарр запоздало понял, что противник стоит прямо перед ним, а узкое лезвие опускается ему на голову. Забыв о собственном клинке, варвар судорожно вскинул тяжелый щит, надеясь хотя бы защититься. Напрасно. Теряя равновесие, он увидел, как скошенное острие приближается к его ключице. Клинок вдруг стал неподъемным. Последнее, что видел Нарр – сгустки собственной крови, брызнувшей во все стороны. Глаза его широко раскрылись, крик, не успев вылететь изо рта, превратился в булькающий звук. Варвар упал на колени, замер, а потом повалился лицом в снег. Мертвое тело застыло, точно бесформенное черное пятно на белой странице.
Тепшен освободил клинок и сделал шаг назад. Второй его противник, шатаясь, пошел на него. Лицо воина перекосилось от боли, щит высоко поднят, рука все еще сжимала тяжелый меч, но разрубленные мышцы вряд ли позволили нанести удар. Он повернулся к Кедрину вполоборота, и юноша видел, что нижняя часть куртки и меховые штаны варвара побурели от крови. Лицо Тепшена по-прежнему казалось восковой маской. Опасность, гибель противника – все это, казалось, не вызывало в нем никакого отклика. Похоже, это еще больше разъярило Рагнала. Он заревел, как бык, и снова бросился в атаку. И снова уроженец востока застыл и поднял меч.
На этот раз движения Тепшена были еще более скупыми и отточенными. Позволив Рагналу начать разворот, он лишь сделал шаг в сторону, уходя от его меча. Узкое лезвие опустилось и, обогнув снизу щит противника, по косой вошло в живот варвара. Задыхаясь, Рагнал беспорядочно взмахнул руками, и тут кьо снова развернулся и почти небрежно опустил клинок на незащищенную шею варвара. Голова Рагнала дернулась, опускаясь вперед, куртка мгновенно потемнела, напитываясь кровью, сквозь красные края раны показалась кость. Он упал на четвереньки, длинные волосы рассыпались, закрывая лицо и почти касаясь снега. Казалось, варвар смотрит на алую лужу, которая растекается под ним. Потом он упал и растянулся во весь рост. Его ноги некоторое время дергались, потом тело замерло.
Тепшен повернулся к Калару, и во взгляде друга Кедрин увидел угрозу.
Впрочем, не ему одному в этот миг показалось, что уроженец востока намерен разделаться с воинами Дротта. Калар сделал шаг назад, его руки сжали рукоять меча.
Кедрин видел, как Уайл повернул лук и прицелился в Тепшена. Вперед… одного прыжка хватит, чтобы, по крайней мере, помешать варвару пустить стрелу. И тут зловещую тишину прорезал сердитый хриплый рык. Смуглое лицо Калара посерело – это не могла скрыть даже грязь. Уайл заметно вздрогнул и опустил лук, его глаза округлились. Он что-то крикнул, Калар ответил, и Кедрин услышал в его голосе страх. Потом коротышка упал на колени, и руки его протянулись к Тепшену. Уайл ослабил тетиву. Варвары залепетали, перебивая друг друга, сначала указывая на Тепшена, потом на Кедрина.
– Они говорят – ты и правда хеф-Аладор, – перевела Уинетт. – Тепшен, твой гехрим, победил. Там, за деревьями – лесной кот. Он сказал им, что ты имеешь право ездить по Белтревану, и пригрозил, что возьмет их души этой ночью, если они не приведут тебя к Корду. Они клянутся тебе в верности… и верят, что только с тобой будут в безопасности.
Кедрин улыбнулся, но увидел, как варвары обнажили мечи и протянули ему на раскрытых ладонях. Это был знак высшего уважения.
– Скажи, что я принимаю их клятву, – ответил Кедрин. – Но не беру на себя обязанность кормить этого кота.
– Сегодня он получит свое в избытке – пробормотал Тепшен, косясь на трупы.
– А мы, – отозвался принц, – получим проводников к кургану Друла.
*
– Ты уверена?
Дарр был потрясен. Он бы с радостью отказал дочери, но не мог найти ни одной достаточно веской причины… кроме неприязни, которую он испытывал к Хаттиму Сетийяну.
– Да, уверена, – Эшривель склонила светловолосую голову. Как она похожа на сестру… и как ей не хватает здравомыслия и уравновешенности, которой отличается его старшая дочь.
– Я думал, тебе приглянулся принц Тамура, – проговорил король. Он надеялся выиграть немного времени, чтобы привести в порядок мысли. – В последний раз ты смотрела на него так благосклонно…
Едва он переступил порог Белого Дворца, как его словно подхватил безумный поток. И самое страшное, что он был не в состоянии хотя бы остановиться и обдумать происходящее. Сначала в Андурел прибыл правитель Усть-Галича – куда раньше, чем его ждали. Это напоминало магию – но в его свите не было ни одной Сестры. Кто мог поддерживать попутный ветер на Идре? Потом правитель слег… Вспомнив, как рано утром к нему прибежал с извинениями Мейас Селеруна, Дарр густо покраснел. Король так и не смог простить себе радости, которую при этом испытал. Но Сестра Тера каким-то образом исцелила Хаттима. Теперь она занимает почетное место в его свите. А галичанин, только встав на ноги, принялся с такой страстью ухаживать за Эшривелью, что привлек ее на свою сторону.
Если бы только Кедрин поехал на юг, а не в Эстреван… Конечно, он хочет исцелиться… но, может быть, Эшривель снова проявит к нему интерес? Это заставит Хаттима охладить свой пыл. Без сомнения, из Кедрина получится прекрасный муж. Что же до Хаттима… Как ни посмотри, но Дарр находил мало приятного в правителе Усть-Галича. Красив – несомненно, и для Эшривели это, похоже, главное. Он умеет одеться, у него изысканные манеры… словом, жених хоть куда. Но его непомерное тщеславие… Дарр по-прежнему сомневался, что Хаттим ухаживает за Эшривелью лишь потому, что влюблен в нее. Нет, его желание разжигает не только ее красота, но и высокая кровь, которая открывает путь к престолу.
– Кедрин Кэйтин мне симпатичен, – согласилась Эшривель, не скрывая раздражения, – и когда он бился с Хаттимом на траджеа, я действительно почувствовала к нему интерес. Но Хаттим – он уже не мальчик… и я его люблю.
– Он… несколько старше тебя, – Дарр коснулся медальона, знака королевской власти, который висел у него на груди, и погладил рельефную трехзубую корону, однако никакого вдохновения не ощутил.
– Значит, можно жениться только на ровесниках? – язвительно возразила принцесса. – Всего несколько лет… по-моему, это в порядке вещей.
– Он уже правитель Усть-Галича, – устало проговорил Дарр, теребя бороду. За последние месяцы ему изрядно прибавилось седины. – А принцессе Андурела пристало выходить замуж за сына правителя или короля. Выйдя за Хаттима, ты соединишь Андурел и Усть-Галич. Это нарушит равновесие. Ты помнишь, откуда пошел обычай женить сыновей и дочерей правителей? Ни одно королевство не должно возвыситься над другими.
– Отец! – Эшривель всплеснула руками, на глазах у нее заблестели слезы. – Я все это знаю. Это все знают. Но я люблю Хаттима… и кого ты можешь предложить вместо него?
– Есть еще Кедрин Кэйтин, – с надеждой произнес король.
– Он слепой, – отозвалась Эшривель и продолжала, прежде чем отец успел возразить: – И он уехал в Эстреван. Он может никогда не вернуться. А принц Кемм кривоногий, как все кешиты, и от него пахнет конюшней… Я думаю, лошадей он любит больше, чем женщин.
Дарр не мог сдержать улыбки. Эшривель была не так далека от истины. Он и сам подозревал, что Кемм не покинет своих любимых скакунов даже для такой красавицы, как его дочь. Кроме того, наследник Кеша не имел способностей к государственным делам. В правителе должны сочетаться гибкость и твердость… да и многие другие качества, которые Кедрин уже успел проявить.
– Я сомневаюсь, что Кедрин останется в Эстреване навсегда, – Дарр попытался провести атаку с другого фланга.
Эшривель накрутила на палец медовый локон и разгладила незаметную складку на розовом платье.
– Он слепой, – повторила она, – и слишком молод.
– Он уже отличился в бою, – жестко напомнил король. – Он убил предводителя Орды и спас Королевства. А возраст… в его годы уже женятся.
– Но он не Хаттим.
– Ты не хочешь даже подумать?
Это было похоже на попытку победить в проигранном сражении. Порой в Эшривели просыпалось упорство, которому позавидовала бы ее сестра.
– Может, подождать немного?
– Подождать? – Эшривель выпустила локон и взяла отца за руку. – Я люблю Хаттима. Мои чувства не изменятся, сколько бы времени не прошло.
Дарр рассеянно погладил ее руку. Какая нежная у нее кожа… и загар ее не тронул… Он пытался возражать, когда Уинетт объявила о своем намерении остаться в Эстреване и стать Сестрой. Он проиграл это сражение. Теперь перед ним другая дочь – не такая разумная, но столь же решительная… и она тоже поступит по-своему, что бы он не говорил, что бы не делал.
– Остается еще одна проблема, – нерешительно сказал он. – Мы свяжем Андурел с Усть-Галичем. Может, Хаттим откажется от своего Королевства?
Голубые глаза Эшривели расширились, пухлые губы приоткрылись: она была удивлена.
– Мы этого не обсуждали. Зачем ему отказываться? Разве он не может… править и Усть-Галичем, и Королевствами?
– Тамур и Кеш могут возражать… – Дарр совсем смешался.
– Мы могли бы… – Эшривель задумалась, потом просияла. – Мы могли бы назначить наместника.
– …который, несомненно, будет человеком Хаттима, – закончил Дарр.
Принцесса надулась и недовольно фыркнула:
– Мне кажется, ты просто не любишь Хаттима… только не подаешь виду.
Она убрала руку из-под ладони отца и принялась крутить на пальце колечко с аметистом. Так она делала всякий раз, когда злилась.
– Я ничего не имею против Хаттима Сетийяна как такового, – медленно произнес Дарр. Это была ложь, тяжелая и постыдная. – Просто я не хочу, чтобы власть была сосредоточена в одних руках.
Эшривель топнула ножкой, и с серебряной туфельки посыпались блестки.
– Ты запрещаешь мне его любить! Наверно, нам лучше сбежать… и пожениться тайно!
– Сомневаюсь, что Хаттим на это согласится, – возразил Дарр и торопливо добавил: – Он не захочет тебя позорить.
Последний аргумент немного успокоил ее. Эшривель с мольбой посмотрела на отца:
– Но ведь должен быть какой-то способ обойти это противное препятствие! И тогда я смогу выйти замуж за человека, которого люблю?
– Наверно, – вздохнул Дарр. – Но я должен подумать, как это сделать.
– Значит… самое главное – ты не против нашей свадьбы?
Король посмотрел на дочь и покачал головой. Помимо всего прочего, отказ будет оскорблением для Усть-Галича. У Дарра не было ни малейшего желания наживать себе врага в лице этого честолюбца. Если начнется междоусобная война – сейчас, когда галичское воинство двигается на юг, – силы Кеша и Тамура будут отрезаны друг от друга.
– Значит, я могу сказать Хаттиму, что он может прийти к тебе? – не отставала Эшривель. – И… по всем правилам?..
– Можешь, – кивнул Дарр.
– Благодарю тебя!
Принцесса вскочила, торопливо заключила отца в объятия и чмокнула в щеку – и тут же выбежала из комнаты совершенно не подобающим образом. Ее золотые волосы растрепались, но она этого даже не заметила.
Дверь захлопнулась. Дарр посмотрел вслед дочери и вздохнул. Если бы только была жива Грания… Она смогла бы правильно истолковать эти события, возможно, даже подсказать решение. Но Грания погибла. Теперь Старшая Сестра Андурела – Бетани. Конечно, ее добродетели несомненны, но…
Он встал и рассеянно провел рукой по резной спинке стула. Жесткое деревянное сидение было неудобным, и ноги затекли. Шурша полами серой домашней робы по квадратным плиткам пола, король подошел к окну. Стены дворца побелила изморозь, и они ослепительно сверкали в лучах холодного зимнего солнца. Внизу, во дворе, в углах и закоулках, застыли черные тени. Сады, одетые инеем, казались серебряной вышивкой на сверкающем снежном покрывале, и лишь кустарник потемнел и корчился на смерзшейся земле. Мимо строем шагал отряд копейщиков – шла смена караула. Солнце ярко горело на их кирасах и на полированных лезвиях алебард. Эхо разносило их твердую мерную поступь, и в какой-то миг стекла в окне задребезжали. Они смогут удержать дворец. Но город падет, если войско Хаттима, которое сейчас движется на юг, встанет под его стенами… Дарр отбросил эту недостойную мысль. Даже Хаттим Сетийян не станет затевать междоусобицу. Зачем ему так рисковать?
Может, стоило поговорить с Эшривелью начистоту? Объяснить, что ее возлюбленным движет не только любовь к ней… Нет, пожалуй, она даже не станет слушать – не говоря уже о том, чтобы согласиться. Она без ума от Хаттима, она очарована им – словно ее опоили любовным зельем. Все, что он скажет ей, станет известно и Хаттиму, и тогда… Во всем этом было что-то скверное. Очень скверное, но что – Дарр так и не мог понять.
Это тупик. Эшривель стремится к этому браку с той же страстью, что и ее избранник. А Хаттим… он по-прежнему не делает ничего предосудительного, что выглядело бы достаточно веской причиной для отказа. Необходимость сохранить равновесие сил – хороший повод: ни Тамур, ни Кеш не одобрят такого усиления южного королевства. Но Хаттим может и отказаться от титула правителя Усть-Галича, чтобы обойти это препятствие. Понятно, что это будет просто омерзительной инсценировкой. Он сам назначит себе преемника. И кто возразит, если такие шаги предотвратят гражданскую войну? Стоит только Тамуру или Кешу заявить протест – и весь Усть-Галич вступится за честь своего правителя… и в чем-то, надо признать, южане будут правы. Единство Трех Королевств, достигнутое и сохраненное таким трудом, пошатнется. Много лет назад Коруин смог найти решение. Он просто применил силу. Тогда Тамур и Кеш тоже противостояли Усть-Галичу, а войско южан двигалось к Андурелу… правда, с иными намерениями. Коруин добился равновесия. Но тогда воинства были разрознены, привязаны к дому. И он, Государь Дарр – не Коруин… да и не желает им быть. Коруин сумел сплотить Королевства, погасить вражду… Сейчас им грозило пройти тем же путем, но в обратном направлении, и вернуться к хаосу темных веков.
Конечно, можно согласиться на этот брак, но при условии, что Хаттим Сетийян не унаследует престол. Пусть получит Эшривель – но не корону Андурела. Пусть увозит Эшривель в Тессорил, где они будут править вместе. Но что будет с Андурелом? Трон всегда переходил от родителей к детям. Принцы и принцессы из Белого Дворца женились и выходили замуж за детей правителей. Отказавшись от права наследования, те получали престол, а вместе с ним – почетные права… и весьма тяжкие обязанности. А если Эшривель выйдет замуж за Хаттима… Уинетт дала обет и принадлежит Общине Сестер. Других наследников нет. Когда он умрет, престол опустеет. Так или иначе, Королевства ждет хаос.
Дарр отвернулся, подошел к столу из тамурского дуба в другом конце палаты, где громоздились кувшины с вином и кубки, и налил себе крепкого кешского вина. На миг королю показалось, что из кувшина течет свежая кровь. Отогнав непрошеное сравнение, Дарр одним духом осушил чашу. Заботы прочертили на его челе еще одну глубокую морщину.
*
Совсем другое настроение царило сейчас в покоях Хаттима Сетийяна. Галичанину не стоило труда догадаться, какие заботы терзали короля. Но какое это имело значение? Лицо Хаттима сияло безоблачным счастьем. Ликуя, он обнимал Эшривель, кружил ее по своим покоям, упиваясь ее смехом, а она осыпала его поцелуями и который раз повторяла, что Дарр согласился выслушать его – и почти согласен на их брак.
Колдовство Тоза – или Теры – оказало желаемое воздействие. Благосклонность, которую принцесса уже давно питала к Хаттиму, превратилась в безумную страсть – как и обещал чародей. Она обожала Хаттима и не находила в нем никаких недостатков. Он мог попросить ее о чем угодно – она бы выполнила любое его желание, не раздумывая. Уже несколько дней, как они стали любовниками. Это держалось в строжайшей тайне. Узнай об этом Дарр, все их надежды пошли бы прахом. Теперь дело было лишь за свадьбой. А после нее – последнее, что обещал Тоз. Высокий Престол и Корона Андурела.
Наконец Хаттим нашел в себе силы отпустить принцессу – но лишь на миг. Он не удержался и поцеловал ее еще раз. Эти поцелуи, прикосновения – даже один ее вид – наполняли его удивительной уверенностью. Эшривель снова обняла его.
– Будь осторожен, – со смехом напомнила она. – Ты должен выглядеть достойным кавалером.
Когда зелье было готово, Тоз объяснил галичанину: напиток не был заколдованным, иначе его действие слишком легко могли распознать Сестры, находившиеся в городе. Это снадобье не вызывало страсть, оно могло только усилить привязанность.
Не разжимая объятий, Хаттим чуть отстранился и улыбнулся, любуясь своей возлюбленной:
– Так он не возражал?
– О, он говорил о власти, о нарушении равновесия… – Эшривель обвила руками его шею, вновь прижимаясь к нему, и Хаттим ощутил тепло ее кожи сквозь тонкую ткань. – Говорил, что Кеш и Тамур могут быть против….
– Могут. Они могут позавидовать нашему счастью.
Эшривель рассмеялась.
– …и я ему сказала: если возникнут возражения, ты назначишь наместника.
Хаттим удержал улыбку и зарылся лицом в ее волосы, чтобы она не видела, как холодно блеснули его глаза.
– Конечно, я так и сделаю. Но зачем тревожиться из-за таких мелочей? Наша свадьба – это самое главное. Приедут Ярл и Бедир… тогда все и обсудим. Мы найдем решение, любовь моя – что бы ни встало у нас на пути.
– На моем пути к престолу, – подумал он. Эшривель запрокинула голову, и их губы снова слились в поцелуе. – Твой отец, конечно, будет чинить мне препоны – но я преодолею все. Мы с Тозом… С Тозом я непобедим. Мне не помешают ни Тамур, ни Кеш, ни этот одряхлевший дурень Дарр.
Хаттим прервал поцелуй – чтобы прижаться губами к ее ладоням.
– Может быть, тебе лучше сейчас уйти, – прошептал он. – Иначе меня одолеет страсть, и мы ославимся на весь Андурел.
В глазах принцессы запрыгали озорные искорки.
– Мне все равно, – объявила она. – Пусть весь Андурел – все Королевства – знают, что я твоя!
– Довольно того, что я это знаю, – примирительно откликнулся галичанин. – Но, думаю, будет лучше, если твой отец не будет об этом знать – до поры до времени, разумеется.
– О мой любимый, – вздохнула Эшривель, – как ты предусмотрителен!
Хаттим просиял и мягко повел ее к выходу.
– Увидимся за обедом, любовь моя.
– Я не могу ждать, – сказала она, но безропотно последовала к дверям. Там уже столпились ее служанки, жаждавшие узнать новости. Эшривель выбежала в прихожую, взволнованная и раскрасневшаяся, они обступили ее и повлекли по широкому коридору, засыпая вопросами.
Вскоре их шаги по изразцовому полу стихли. Хаттим закрыл дверь, и повернулся ко входу в спальню. Оттуда, улыбаясь, вышла Сестра Тера. Такой улыбки на ее хорошеньком личике никто и никогда не видел.
– Ты слышал? – спросил Хаттим.
– Слышал, – ответил Тоз. – Все идет хорошо.
– Дарр ищет повод, чтобы отказать мне в наследовании престола.
– Неважно, – отозвался Посланец. – Нужно только назначить день свадьбы и обеспечить приезд Властителей Тамура и Кеша. Прежде, чем они явятся, Дарр будет мертв. А ты займешь Высокий Престол.
– А ты сможешь отомстить, – улыбнулся правитель Усть-Галича.
– Да, – подтвердил колдун, – полной мерой.
Глава девятая
С тех пор как Хаттим Сетийян прибыл в Андурел, снег шел все чаще и гуще. Сверкающее одеяние очень подходило сияющим стенам Белого Дворца. Улицы и дорожки расчищали, но в парках, в садах и на крышах ничто не нарушало его белизны – разве что следы ребятишек, играющих в снежки, и взрослых, которые воспользовались редкой возможностью и присоединились к забавам. Город на островах давно не помнил столь ранних и обильных снегопадов. Проезжая по замерзшей улице, Дарр снова и снова ловил себя на том, что в этом есть что-то противоестественное. Холода в этом году наступили слишком быстро, слишком неожиданно… прямо как нынешняя ситуация в государстве. Последнее время эти перемены вызывали у него те же ощущения, что и смена погоды. Он отпустил поводья. Белый, как снег, жеребец трусил ровной рысью в окружении коней стражи. То ли он привык к рассеянности своего седока и запомнил путь, по которому следовал во время всех церемоний, то ли просто не хотел отбиваться от остальных. Дарр разглядывал орущих ребятишек, которые катались на санках или возились в снегу, и на губах играла мирная улыбка. Прохладный и чистый воздух пощипывал нос и щеки. С Идре дул северный ветер, то и дело донося запахи с пристани. Голубое небо отливало стальным блеском, холодное солнце заставляло снег играть всеми оттенками радуги. Всюду витал дух волнения и радости. Как было бы хорошо забыть обо всех заботах – хоть ненадолго… Но все, что было доступно Дарру – это улыбаться и поднимать руку, отвечая на приветствия прохожих. Веселье, царившее вокруг, отражалось на его лице, как в замутненном зеркале, а в глубине мрачной тенью затаилась тревога.
