Текст книги "Узурпатор"

Автор книги: Энгус Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Тварь отпрянула, огромная голова качнулась из стороны в сторону, словно под собственной тяжестью. Кедрину показалось, что мерцающий свет камня отразился в глазах чудовища, на миг затмив рубиновое свечение. Потом раздался свист, словно тварь сердито выпускала воздух из узких ноздрей.

– Кто ты?

– Я человек. Я – Кедрин Кэйтин. Я хеф-Аладор. И я хочу пройти… вместе с женщиной, которая меня сопровождает.

– Значит, ты и есть тот самый, – голос зазвучал тише, слова почти потонули в шипении. – Я о тебе знаю – и знаю, что тебя здесь ждут… Тот, которому ты нужен больше, чем мне. Я пропущу тебя и ту, что идет с тобой. Но меня мучает голод… так что проходите быстрее.

Кедрин кивнул. Ни сама эта тварь, ни ее слова не внушали особого доверия. Но задерживаться и задавать вопросы – значит идти на риск, который ничем не оправдан. Если кто-то или что-то дожидается его здесь, надо как можно скорее перейти это озеро… и оставить эту тварь позади. Он повернулся к Уинетт и увидел, что она застыла рядом, подняв свой талисман навстречу твари.

– Идем… идем быстрее! – его слова прозвучали почти приказом.

Сестру не пришлось уговаривать. Перескакивая с камня на камень, они поспешили через озеро, не оборачиваясь. Кедрин кривил губы, словно боялся, что тварь вынырнет снова и увидит, как он улыбается.

Когда в тумане показалась темная полоса, мышцы уже ныли от постоянных прыжков. Берег был сухим и усеян серым гравием. Кедрин и Уинетт спрыгнули на пляж и остановились, переводя дух. Гравий оказался жестким и почему-то горячим, хотя и не обжигал. Только теперь они осмелились наконец оглянуться назад. Озеро лежало перед ними, угрюмое и серое. На его поверхности все еще вздувались пузыри, но тварь больше не показывалась. Переглянувшись, они с облегчением вздохнули и засмеялись. Кажется, угроза миновала.

– Я ждал, что вы придете, – произнес хриплый голос у них за спиной. – Скучно без друзей… особенно в таком месте.

Смех замер на полувдохе. То, что стояло рядом с ними, казалось страшнее всех тварей, которых они встречали до сих пор – ибо оно все еще напоминало человека. Ноги покрывала запекшаяся кровь, полоса меха, обмотанная вокруг чресел, превратилась в колючую бурую корку. Края ран на груди и боках раскрылись, обнажая кости, на изодранных руках белели сухожилия. В ранах копошились черви, слепые, белые и жирные. Шею пересекал глубокий разрез, заполненный свернувшейся кровью, и голова неестественно склонилась набок, словно была готова вот-вот оторваться. Сухие губы оттопырились, обнажая желтые зубы, вместо носа торчал полусгнивший обломок кости, у основания которого чернели безобразные дыры. Сухая кожа, напоминающая пергамент, туго обтягивала скулы, на подбородке – жалкие клочья, которые остались от бороды. Но страшнее всего были глаза – вернее то, что теперь их заменяло. На Кедрина глядели пустые глазницы. При каждом звуке из этих зияющих дыр начинали вываливаться черви – словно напряжение голоса выдавливало их наружу. Не получив ответа, мертвец рассеянно извлек из раны извивающегося червя и бросил в рот с таким видом, будто смаковал засахаренную фруктовую дольку.

– Ну как, приятное зрелище? – мертвец засмеялся, и из его глаз снова посыпались черви. – А здесь есть кое-кто покрасивее. Это твой отец сделал со мной. Твой отец и тот, кого зовут Браннок.

Он снова засунул пальцы в рану на своей шее. Голова откинулась, как крышка сундука, и несколько трупных личинок, не удержавшись, упали ему на грудь.

– Ты Борс, – чуть слышно проговорил Кедрин. Он как завороженный смотрел на лицо мертвого варвара, кишащее червями, и не мог отвести взгляд.

– Да, я Борс, – голова возвратилась в прежнее положение, чтобы сделать кивок. – А ты – Кедрин Кэйтин.

Только сейчас Кедрин обнаружил, что призрак Борса – не единственный, кто находится рядом. Гравий под ногами стал нагреваться, к озеру пополз красноватый туман. Какие-то силуэты двигались в нем.

Их очертания были неясными, словно расплывались. Люди? Какие-то неведомые твари? Кедрин понял, что предпочел бы этого не знать. Эти тени дышали злобой и неутолимым голодом. Казалось, они ждут лишь знака, чтобы с жадностью броситься на незваных гостей.

– Ты лишил меня зрения, – сказал принц.

– Не я, – отозвался Борс, и в его голосе послышалась печаль, – а меч, который дал мне Тоз. Но сначала он взял жизнь женщины, которую я любил – так же, как ты любишь эту.

Истерзанная рука поднялась, указывая на Уинетт, и Сестра невольно сделала шаг назад.

– Тоз сделал это, чтобы заколдовать меч, – продолжал мертвец. – Он пропустил клинок через ее сердце… это было так, будто и мое сердце он пробил заодно. Я был его человеком – а он обрек меня на все это.

Он вновь поднял руку и жестом обвел мутное озеро и берег, над которым сгущался туман. Он молчал, но личинки падали из пустых глазниц, точно слезы.

– Я хочу положить этому конец, – произнес Кедрин. – Верни мне зрение, и я отомщу за тебя.

– Отомстишь? – Борс покачал головой. – Как у тебя это получится? Тоз – Посланец, его создал сам Эшер.

– Он сбежал, когда Орду разбили, – твердо проговорил Кедрин. Темные силуэты в тумане сползались, словно сжимая круг. Теперь все зависело от его слов.

– Я убил Нилока Яррума, и колдовство Тоза на меня не подействовало. Ты отнял у меня зрение, но не жизнь. Орда потерпела поражение. Посланец исчез, его до сих пор никто не видел. Твой народ провозгласил меня хеф-Аладором. Корд, Улан Дротта, поддержал меня, и его шаманы помогли мне сюда пройти – чтобы я нашел тебя и обрел зрение.

– Это дела мира людей, мира живых, – хрипло каркнул Борс. – Здесь обитают мертвые.

– Но ты не находишь покоя. И в мире людей Эшер теряет силу. Народ лесов заключил мир с Королевствами. Помоги мне, и я найду Тоза и уничтожу его… и ты будешь отомщен.

– Ты много обещаешь, а я много теряю, – голос мертвого воина стал монотонным. – Заключим договор.

– Какой?

Туманные силуэты толпились прямо за спиной Борса, но дальше не двигались.

– Я потерял свою женщину, – сказал Борс. – Отдай мне свою – и возвратишься в свой мир зрячим.

– Нет, – отрезал юноша.

Уинетт шагнула вперед. Ее лицо казалось бледным и приобрело нездоровый оттенок… но может быть, тому виной белесый свет?

Пальцы Сестры сжимали талисман, и голубое сияние лилось сквозь пальцы.

– Если я останусь, ты вернешь ему зрение? И он благополучно вернется в мир живых?

– Да, – ответил воин.

– Нет, Уинетт! – заорал Кедрин, но ни Сестра, ни Борс как будто его не слышали.

– Если ты останешься и станешь моей женщиной, я это сделаю.

Кедрин вцепился ей в плечи, понимая, что не сможет остановить ее даже силой.

– Этого не будет! Я на это не согласен! Лучше я останусь слепым, чем обреку тебя на такое!

Уинетт забилась в его руках, по ее щекам текли слезы. Но только непреклонная решимость горела в ее глазах, голубых, как мерцающий свет талисмана.

– Ты же Избранный, – воскликнула она, пытаясь освободиться. – У тебя есть долг, ты должен выполнить свое предназначение! Ты должен вернуть себе зрение!

– Не такой ценой!

Самый сильный страх, какой он когда-либо знал, охватил Кедрина – и разлетелся, не оставив следа.

– Твоя жизнь за мое зрение? Никогда! Если это цена моего предназначения – я от него откажусь. Платить тобой… Я… я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

Слезы хлынули из ее глаз, но голос звучал твердо.

– Я люблю тебя всем сердцем. Если так надо – я отдам свою жизнь, она не имеет значения. Только ты имеешь смысл.

– Я без тебя ничто, – простонал Кедрин. – Если не будет тебя… у меня ничего не будет. Лучше я останусь тут, чем буду жить… без тебя…

Он прижал ее к себе, словно хотел укрыть у себя на груди, защитить от всего, что могло угрожать – в мире мертвых и в мире живых. Лицо юноши исказилось от боли. Ему поставили условие… и оно оказалось неприемлемым, недопустимым. Вся дрожа, Уинетт плакала у него на груди. Забыв о том, где они находятся, Кедрин целовал ее волосы, глаза, щеки, словно пытаясь выпить ее слезы. Наконец он поднял голову и посмотрел на Борса.

– Я не принимаю твоих условий. Верни Уинетт в мир живых. Я останусь здесь.

– Нет! – Уинетт вырвалась из его рук. – Не слушай его. Я останусь, только отпусти его!

– Ты так сильно его любишь? – с удивлением спросил Борс.

– Да, – ответила Уинетт.

– А ты… ты будешь проклят и навсегда останешься в Нижних пределах! Ты и в самом деле готов на это ради нее?

– Да, – ответил Кедрин, не колеблясь. – Я готов.

– Такая любовь, – пробормотал Борс. – Тоз дал мне Сулью колдовством, но я все-таки любил ее. Если бы она снова была со мной… Если бы мы могли любить, как вы…

Он умолк и склонил голову. Рана на его шее снова раскрылась и черви, извиваясь, посыпались к его ногам на горячую гальку.

– Возвращайтесь, – изрек он. – Такая любовь достойна того, чтобы не умирать. Возвращайся зрячим, Кедрин Кэйтин… и пусть эта женщина будет твоей всегда.

Жилистая ладонь легла на лицо Кедрина, прижав ему веки. Иссушенные губы мертвого воина изогнулись, и Уинетт поняла, что Борс улыбается.

В тот же миг талисманы ослепительно засияли. Лазурный ореол разрастался, пока Кедрин, Сестра и призрак не исчезли в нем. Принц крепко сжал Уинетт в объятьях, словно боясь потерять. Что-то менялось. Тени, наблюдавшие за ними, отступили в туман. Потом он почувствовал, как мир вокруг становится… иным. Свет все разгорался, и вскоре он уже не видел ничего, кроме этого лазурного сияния. Борс опустил руку. Скрежещущий звук вырвался из его изъязвленного рта… и Кедрин увидел воина-варвара таким, как тот был при жизни. Борс улыбался, и густая борода не могла скрыть этой сияющей улыбки. Но это продолжалось лишь мгновение. Варвар исчез. Остался только свет – лазурный, радостный, как летнее небо… как глаза Уинетт.

Сияние все усиливалось, и Кедрину показалось, что он снова слепнет. Юноша заморгал и почувствовал, как слезы градом текут по его щекам – но не оттого, что он плачет, а от дыма, который поднимался над горящей жаровней. Угли налились рубиновым жаром, а у дальней стены сидели, ссутулившись, пятеро незнакомцев в странных масках. А Уинетт… она была рядом. Она шевельнулась, подняла голову с его бедер и поглядела ему в глаза. И Кедрин понял, что его руки по-прежнему лежат у нее на плечах. А ее руки… ее руки даже не касаются его тела!

И все-таки он видит.

– Кедрин?

Он отпустил ее и поднял руки, чуть не задев потолочную перекладину. Теперь они просто сидели рядом, их разделяло расстояние.

И все-таки он видел. Он видел ее.

– Вижу, – проговорил Кедрин. – Я вижу тебя… и… я люблю тебя.

– И я, – отозвалась она почти со страхом. – Я тоже люблю тебя. Это нельзя преодолеть… я люблю тебя, Кедрин.

Он прижал ладони к ее щекам и заглянул ей в глаза – лазурные, как то благословенное сияние, которое он, наверно, никогда не сможет забыть. Но сияние ее глаз обещало больше, чем спасение. Он увидел в них подтверждение слов, которые она сказала только что. Бесконечная радость наполнила его – даже больше, чем радость от того, что снова видит.

Уинетт обвила руками его шею. Подчиняясь, Кедрин склонился над ней, и ее губы раскрылись, принимая его поцелуй. Это был знак того, что испытания закончились – и первая из примет новой жизни.

Глава одиннадцатая

Медри, который направлялся в Твердыню Кэйтина, ничего не знал о намерениях Дарра. Он спешил – ибо его ремесло состояло в том, чтобы доставлять вести как можно скорее. Однако, едва покинув Андурел, он понял, что нынешней зимой следовать этому правилу будет нелегко. Холод свирепел с каждым днем. Как обычно, медри начал свой путь по реке. Пять дней великолепная «Валланна» плыла на север против течения и ветра. Однако когда они добрались до Ростита, ветер разбушевался не на шутку, грозя порвать паруса. Лишь три дня спустя удалось снова отчалить. За это время решение продолжать путь по суше созрело окончательно. В Ларисе, едва сойдя на берег, медри приобрел лошадь в конюшне гильдии. Когда перед гонцом открылись ворота Амтила, его скакун уже еле держался на ногах. Медри сменил коня и продолжал путь. Крист, Борвит, Кадула, Норрен… В последнем городе он снова задержался – буран, бушевавший на Геффинском нагорье, на пять дней закрыл дороги. Наконец, ведя в поводу вьючную лошадь, гонец поскакал в направлении Геффина. В Гантил он прибыл чуть живой и два дня лечил отмороженные до черноты пальцы рук и ног. Однако Госпожа решила вознаградить его усилия: прежде чем он поднялся на перевал, небо очистилось, и всю дорогу до Уиррена ярко светило солнце. Там медри смог отдохнуть и вновь поменял лошадей. Через четыре дня он уже стучал в ворота Твердыни Кэйтина.

Правителя Бедира и госпожи Ирлы в крепости не оказалось. Из Фединской крепости пришла весть: пересекая Лозины, Кедрин попал под обвал и, возможно, погиб. Его родители выехали в Высокую Крепость. Там они надеялись встретиться с Опекуном Леса и попросить его помощи – или хотя бы что-то узнать. Нет худа без добра, утешал себя медри, пробираясь через заснеженную равнину. В Высокой Крепости он найдет какое-нибудь судно и спокойно доберется домой.

В это время Ирла и Бедир сидели в обществе Рикола, коменданта Высокой Крепости, и его супруги, госпожи Марги Кадор-на-Рикол. Обычно из этого покоя можно было полюбоваться обрывистыми берегами Идре, но сегодня окна были закрыты. Порывы ветра, налетавшие со стороны Белтревана, били в ставни, точно таран. В очаге пылал огонь, и на деревянных стенных панелях плясали золотые блики. Но ни тревожный стук ставень, ни уют не могли отвлечь собравшихся от тяжелых мыслей. Две поджарые охотничьи собаки чутко дремали у огня. Казалось, беспокойство передалось и им. То одна, то другая поднимала тяжелую голову и глухо постукивала по полу толстым хвостом. На собак не обращали внимания – как и стол с резными ножками, где красовались графин с вином и ваза с засахаренными фруктами.

Ирла, Рикол и его супруга расположились вокруг стола. Для удобства на стулья были положены мягкие подушки. Бедир не мог усидеть на месте. Он беспокойно расхаживал по комнате, засунув большие пальцы за пояс, и ножны глухо звякали в такт его шагам. Черная кожаная рубаха только подчеркивала бледность его осунувшегося лица и темные круги под глазами. Правитель то и дело ерошил свою шевелюру. Его жена, одетая в дорожное платье темно-синего цвета, держалась спокойнее, но руки лежали на коленях слишком неподвижно, а в глубине серых глаз затаился страх.

– Он скоро приедет, – Рикол перехватил взгляд, устремленный правителем Тамура на темную деревянную дверь. – Весть послана.

Бедир коротко кивнул, развернулся на каблуках и продолжал расхаживать по комнате.

– Знаю, – отозвался он наконец, посмотрел на коменданта и слабо улыбнулся, словно извиняясь. – Ты сделал все, что мог, дружище, но… клянусь Госпожой, нет ничего хуже, чем ждать.

– Сядь, – устало проговорила Ирла. – От того, что ты ходишь взад-вперед, никому легче не станет.

Бедир вздохнул, кивнул и упал на стул.

– Где он может быть?

– Браннок? Где угодно, – отозвался Рикол. – Тех, кто сможет разом назвать и время, и место, можно по пальцам перечесть. Я отправил всадников во все пограничные крепости, где он может появиться, и поручил передавать всем и каждому, что его ищут. Так что он скоро появится.

Правитель что-то буркнул, взял со стола серебряный кувшин и вопросительно посмотрел на жену. Ирла покачала головой; Бедир наполнил свой кубок, пригубил и задумчиво уставился на густую красную жидкость.

– Уже шесть дней…

– И, может быть, еще шесть, – терпеливо перебила Ирла. – Мы можем только ждать.

– Надо было мне пойти с ним.

– Чтобы я беспокоилась о вас обоих? – Ирла тряхнула головой и, потянувшись через стол, взяла мужа за руку. – Ганн Резит сказал, что Фединский Перевал завалило. Но это не значит, что Кедрин попал под обвал. Доказательств нет.

– В том-то и дело, – с несчастным видом возразил Бедир. – Мы ничего не знаем.

– А ты бы предпочел, чтобы это подтвердилось? Чтобы Ганн Резит привез нам его тело?

Ирла говорила мягко. Никто бы не подумал, что говорит о том, чего боится больше всего.

– Нет! – яростно воскликнул Бедир, и испуганные собаки вскочили.

– Значит, надежда еще есть. Думай об этом. И доверься Госпоже. Я верю, Она не покинет Кедрина.

– Ну да, и во владениях Эшера тоже, – Бедир тряхнул головой и стиснул ладонь жены обеими руками. – Прости, но я больше привык действовать, чем пребывать в ожидании, будь оно неладно.

– Однако ты ждал, когда мы сидели тут в осаде, в полной темноте, – тихо проговорила Марга.

– Тогда мой сын был рядом, – резко возразил Бедир. – И я хотя бы имел представление, с кем мы воюем.

Пухлые щеки маленькой женщины побледнели, и она беспокойно поправила прическу. Бедир примирительно улыбнулся.

– Мои извинения, Марга. Похоже, это все, что я в состоянии делать… оправдываться, оправдываться…

– Не стоит, Бедир, – жена коменданта улыбнулась в ответ. Она уже успокоилась. – Я тебя понимаю… мы все тебя понимаем.

– Знаю… – он снова встал и подошел к очагу. – Знаю.

Собаки настороженно приподнялись, и Бедир, присев на корточки, рассеянно поглаживал их между ушами.

– И все-таки… хотя бы слово. Что бы там ни произошло.

Рикол решительно встал. Морщины на его худом лице обозначились чуть резче. Рука коменданта легла на плечо Бедиру.

– А что изменилось? Вспомни: мы не видели, что противник делает, не могли даже догадываться, что у него на уме. Но мы победили.

– Конечно, – Бедир не сводил взгляда с языков пламени в очаге, которые словно покачивались в каком-то странном танце. – Но тогда Кедрин был с нами. И, что бы там не наколдовал Посланец – ты не можешь сказать, что мы пребывали в полной неизвестности. Мы знали, что там, в темноте – враг. Мы знали, что в конце концов увидим воинов. Это совсем другое дело.

– Просто это… другая неизвестность, – промолвила Ирла. – Вам, мужчинам, она мало знакома. А вот женщинам… Вы отправляетесь на войну, а мы остаемся дома. Мы не знаем, вернетесь ли вы. Вернетесь ли вы целыми и невредимыми – или… Когда вы с Кедрином уехали в Белтреван – вы думали обо мне? О том, как я волнуюсь, пока вас нет? А я не знала, увижу ли снова мужа и сына. Теперь ты чувствуешь то же самое, что чувствуют женщины.

Бедир, который все это время глядел на огонь, поднял голову. Голос Ирлы был тих, но он слишком хорошо знал свою супругу. Даже будь эти слова упреком – такой упрек был бы справедлив. Но она просто сказала правду… и это ранило сильнее любых упреков. Бедир повернулся к жене, и его глаза странно блеснули.

– Ты права, моя госпожа, – его голос был строг и полон нежности. – Я слишком самолюбив, в этом моя вина. Ты и наш сын – самое дорогое, что у меня есть. Но я слишком о многом не догадывался. Еще раз прошу: прости меня.

Ирла вздохнула и мягко отмахнулась.

– Не надо просить прощения. Я не обвиняю, и ты ни в чем не виноват. Мы имеем дело с богами, а их пути неисповедимы. Это лабиринт, узор, который смертным не дано разобрать. Все, что нам остается – это хранить в себе веру и не терять надежды. Посему… пока нет доказательств, что наш сын погиб, мы должны верить и надеяться. – Она одарила супруга теплой улыбкой: – А сейчас я пойду в молельню.

– Я с тобой, – подхватила Марга.

Бедир поспешно подошел к жене и подал ей руку… возможно, лишь для того, чтобы поцеловать, едва она поднялась на ноги.

– Благодарю тебя, любовь моя.

– Он не мог погибнуть, – Ирла пригладила его растрепанные волосы. – Я верю: Госпожа не допустила бы этого.

Бедир кивнул. Ирла покинула комнату, крошечная супруга коменданта поспешила за ней. Когда дверь затворилась, он повернулся к Риколу.

– Нет новостей от Фенгрифа?

– Сигнальная башня молчит, – комендант беспомощно развел руками. – Фенгриф выслал всадников, но…

Бедир повернулся на каблуках, подошел к окну и распахнул ставни. Порыв морозного воздуха ворвался в амбразуру окна и растрепал ему волосы. Опираясь на подоконник, правитель Тамура неподвижно глядел в темноту. Холод потревожил собак. Они заворчали, Рикол шикнул на них и налил себе вина. Прихлебывая, он разглядывал застывшего в напряжении Бедира. Если бы можно было хоть что-то сделать… Но остается только терпеть и призывать к терпению. И нет ничего хуже, чем понимать происходящее и не иметь возможности ничего изменить.

Бедир долго смотрел в ночь, но так и не получил ответа. Лишь ветер носился по ущелью, и в его свисте слышалась насмешка. Сторожевые костры на укреплениях казались вишневыми, как остывающие угли. В безоблачном небе застыл холодный диск полной луны. Его белесый свет заливал склоны каньона и покрывал реку серебряной чешуей. Журчащий шепот воды словно отвечал ветру что-то успокаивающее. Время от времени порывы ветра доносили звон кольчуг и голоса – но различить что-то было невозможно, как на обрывках пергамента. Казалось, ветер бросал их в насмешку и тут же уносил прочь. Бедир вздохнул. Как он завидовал Ирле! Вера давала ей утешение и силы. Сам он привык вверять свою судьбу более осязаемым вещам – острой стали, крепкому доспеху и доброму скакуну. Он почувствовал, как слезы текут из глаз и замерзают на щеках. Прости меня, Госпожа, я недостаточно крепок в вере. Но это мой грех, и пусть он не падет на моего сына. Пусть он будет жив, прошу Тебя.

Он так и не узнал, было ли то ответом на его молчаливую молитву – или просто совпадением. В дверь постучали. Бедир выпрямился и увидел, как в комнату входит стражник в тяжелом зимнем плаще. Его волосы заиндевели и растрепались.

– Правитель Бедир, господин Рикол, – доложил он, – Опекун Леса просит принять его.

– Браннок?! Зови его сюда, дружище! Быстрее! – заорал Рикол. Воин, не ожидавший такого напора, попятился и налетел на человека, который стоял в дверном проеме.

– Браннок! – ахнул Бедир. – Где ты был?

– Мои господа… – Опекун Леса на миг замер с поднятой в приветствии рукой. Улыбка, готовая расцвести на его загорелом лице, угасла. – Что случилось?

Не дожидаясь ответа, он вошел и небрежно бросил на стул свой плащ из волчьей шкуры. Глаза полукровки быстро привыкали к темноте. Он пристально поглядел на Рикола, на Бедира, изумленно вскинул брови и рассеяно провел рукой по волосам, словно приводя в порядок свои многочисленные косички, украшенные перьями и ракушками. Его привычки оставались неизменными. Все та же одежда из пестрой кожи, кешская сабля за спиной, на бедре – метательный нож в ножнах, другой пристегнут к левому предплечью. На левом большом пальце и на среднем правой руки кольца, серебряная сережка в левом ухе – как носят в Кеше. Зато шею украшало роскошное варварское ожерелье из кожи и бусин. Он не носил никакого знака, указывающего на его новый титул, да это и не требовалось. Его знали слишком многие. Те же, кто не знал, мог считать Браннока простым бродягой, в жилах которого смешалась кровь кешитов, тамурцев и варваров – каковым он и являлся.

– Кедрин, – проронил Бедир.

– Кедрин? – Браннок пересек комнату и устроился у очага, побеспокоив собак. Несмотря на беспечный вид, он изрядно промерз и был не прочь погреться. – Насколько я знаю, он отправился в Эстреван в компании той прелестной Сестры.

– Они в Белтреване.

Бедир посмотрел на бывшего разбойника через стол и умолк, собираясь с мыслями. Сейчас, напомнил он себе, ты не только отец, который встревожен судьбой сына, но и правитель Тамура.

– В Эстреване сочли, чтобы он должен ехать туда… что шаманы Дротта помогут ему вернуть зрение. С ним отправились Уинетт, Тепшен Лал и отряд воинов. А потом с Фединского перевала приехал Ганн Резит и рассказал, что они погибли под снежным обвалом. Мы с госпожой Ирлой прибыли сюда, чтобы разыскать тебя.

– Ганн Резит не привез тела? – голос Браннока стал ровным и бесстрастным.

– Нет, – Бедир покачал головой. – Все, что ему удалось найти – это перепуганную лошадь. Но Сестра, которая живет в Фединской крепости, чувствовала присутствие зла. Резит подозревает, что это происки Эшера.

– Да, на перевалах Он уже полноправный хозяин, – проворчал полукровка. – Лучше бы они заехали сюда… со мной было бы безопаснее.

– В Эстреване решили, что время не терпит, – Бедир раздраженно постукивал по спинке стула. Сколько раз придется все это рассказывать?! – В Священном городе считают, что Посланец уцелел и копит силы. Кедрин – единственный, кто может его уничтожить.

– И где Посланец? – Браннок непроизвольно провел тремя пальцами перед лицом, как принято у варваров.

– Неизвестно, – Бедир начинал терять терпение. – Все что они знают – что он жив. Поэтому Кедрин не мог медлить.

– Он отправился к Фединскому перевалу, – проговорил Браннок. Надо же, словно новость сообщает! – Там случился обвал – скорее всего, устроенный Эшером… и ты хочешь, чтобы я узнал у Дротта, жив ли он.

«Или нет». Бедир кивнул.

– Я могу послать в Белтреван людей. Их будет достаточно, чтобы прочесать весь лес и найти Кедрина.

Любые поиски могут оказаться бесполезными… но правитель Тамура предпочел об этом не говорить.

– …но я не хочу нарушать договор. К тому же ты сможешь быстрее что-нибудь выяснить. Вот зачем Рикол искал тебя.

Браннок опустил голову и задумчиво потеребил косичку.

– Земли Дротта обширны, – промурлыкал он. – Почти весь северо-запад… Правда, сейчас время Сборов… Если весть и распространится, то только внутри племени. Между собой племена сейчас не общаются… Вот что: я отправляюсь на рассвете. Эскорт мне не нужен. Но, как бы то ни было, в один день мне не уложиться. Надо добраться до земель Дротта… и вернуться с новостями.

– На рассвете?! – переспросил Бедир.

– Хочу выспаться на дорогу, – пояснил Браннок. – Путь предстоит нелегкий.

– Спасибо тебе.

– Кедрин – мой друг, – ответил полукровка. – Пусть мне приготовят постель. А для начала не помешает перекусить и выпить.

Как всегда, Браннок не тратил времени, чтобы перейти от слов к делу: через миг он уже уселся за стол и опустошил стакан с вином, за которым сразу последовал второй. Рикол кричал слугам, чтобы гостю принесли еду и приготовили спальню. Ирла и Марга вернулись в самый разгар его трапезы. Опекун Леса вскочил с набитым ртом и отвесил изысканный поклон.

– Моя жена, госпожа Ирла Белванне-на-Кэйтин… Ирла, это Браннок, Опекун Леса. С госпожой Маргой вы уже знакомы.

– Госпожа Марга, – полукровка широко улыбнулся, – надеюсь, ты в добром здравии. Госпожа Ирла, я сожалею об обстоятельствах нашего знакомства, но уверяю, я сделаю все, что могу, чтобы Кедрин вернулся невредимым как можно скорее.

На миг Ирла растерялась. Этого человека описывали как бродягу-полукровку, едва ли не варвара… а он держался с изысканной вежливостью и демонстрировал прекрасные манеры.

– Благодарю тебя, Опекун, – улыбнулась она. – Мой муж рассказывал о тебе… и мой сын… они были о тебе прекрасного мнения.

– Я польщен.

Момент был серьезным, но Ирла уже заметила в глазах полукровки озорные искорки.

– Но этот титул… понимаешь, он напоминает об обязанностях… Для друзей я просто Браннок.

Ирла торжественно кивнула.

– Значит, Браннок… я рада, что мы друзья.

– Он выезжает на рассвете, – пояснил Бедир, отвечая на немой вопрос жены, – один.

– Так быстрее, – объяснил Браннок. Он уже снова сидел за столом и с нескрываемым удовольствием поедал жаркое, умудряясь оставаться в рамках приличий. – Народ лесов мне доверяет, а посылать в Белтреван тамурскую армию… по-моему, рановато.

Ирла понимающе кивнула и опустилась на стул напротив полукровки.

– Ты ничего не слышал от жителей леса?

Браннок покачал головой.

– Сейчас время Сборов, Ирла. Кланы племен собираются вместе и решают свои вопросы. Но при этом никто не знает, что делается у соседей – до Первого Дня, когда они возвращаются в свои охотничьи земли.

– Как ты поедешь? – спросил Рикол.

– Через перевал, потом вдоль Лозин к западу… до Сарана, а там к северо-западу вдоль реки к Кургану Друла. Это место Сбора Дротта. Если Кедрин ищет шаманов, ему туда.

– Думаешь, шаманы согласятся ему помочь? – спросила Ирла.

Браннок пожал плечами.

– Мне трудно решать за шаманов Дротта, но… Орда разбита, и это явно не прибавило им сил. Их Уланом стал Корд, а у него с шаманами особой любви не было. Кедрин – хеф-Аладор, для Корда это не пустой звук.

– То есть Эшер уже не имеет прежней власти?

– Как я понимаю, боги дают силу тем, кто им поклоняется… а вера людей дает силу богам. Орда разбита, Посланец исчез. Многие считают, что Эшер их предал – так почему нет?

– Ты слышишь? – Ирла обернулась, и Бедир увидел, как в ее глазах сияет надежда.

– Конечно. Но не стоит слишком на это рассчитывать.

– Согласен, – откликнулся Браннок. – Эшер не склонен к всепрощению. И то, что считает своим, без боя не отдаст.

В наступившей тишине Браннок закончил трапезу. Осушив напоследок кубок, он попросил Рикола показать ему спальню и откланялся.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал он, обернувшись на пороге.

– Спасибо тебе, – улыбнулась Ирла.

Бедир кивнул, но его улыбка была не столь лучезарной.

Утро выдалось невеселым. Свинцовые тучи предвещали снегопад. Изредка в разрывах вспыхивало солнце – словно намекало на свое существование, но не решалось показаться. Кутаясь в плащи, Бедир, Ирла и Рикол вышли попрощаться с Опекуном Леса. Браннок выбрал двух крепких лошадок, не слишком быстрых, но выносливых, оседлал мышастую, а на пегую навьючил поклажу. Всадник и обе лошади были увешаны пучками красных и белых перьев в знак мирных намерений. Несколько красно-белых пучков пополняли прическу Браннока, еще один торчал у него над плечом, украшая рукоять сабли. В сочетании с плащом из волчьего меха и тяжелыми сапогами это смотрелось весьма эффектно. Сзади у седла покачивался лук и колчан со стрелами, которые бывший разбойник как бы невзначай забыл отстегнуть. Вскочив в седло, смуглый полукровка улыбнулся, и ровная полоска белых зубы блеснула, как солнце из-за облаков.

– Если они у Дротта, я найду их и привезу сюда, – пообещал он.

Ирла шагнула вперед.

– Да хранит тебя Госпожа, – и подняла руку, благословляя его.

– Будь осторожен, – предостерег Рикол.

Это замечание явно позабавило полукровку.

– Найди его, – попросил Бедир. – Найди их… ради нашей дружбы.

– Непременно.

Без лишних проволочек бывший разбойник стукнул мышастую пятками и помчался прочь. Глухой перестук копыт по мерзлой дороге становился все тише, пока не смолк.

Теперь оставалось только ждать.

Потянулись однообразные дни. Они текли, сливаясь друг с другом, как вязкий серый поток. Бедир находил себе занятия в крепости, а Ирла коротала время в обществе Марги или уединялась в молельне. Потом пришло время урстайда.[2] Праздник прошел невесело: нет ничего хуже неизвестности и ожидания.

А потом в Высокую Крепость пришли вести. Пришли с заснеженных холмов юга, откуда их не ждали – и уже одно это приводило в замешательство.