Текст книги "Загадка Эдгара По"

Автор книги: Эндрю Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

57

В понедельник утром снова стояла прекрасная погода. После уроков мальчики упросили меня взять их на озеро кататься на коньках. По дороге нам встретились мистер Хармвелл и миссис Керридж, возвращавшиеся домой.

– Кататься? – сказала миссис Керридж. – Что ж, катайтесь, пока можно.

– А что такое? – поинтересовался Чарли. – Лед растает?

– Я не об этом. Слуги чистят ледник, а как только начнут заполнять его по новой, то некоторое время кататься будет нельзя.

– На мой взгляд, – заметил Хармвелл, – это совершенно негигиенично.

Миссис Керридж повернулась к нему:

– Отчего же, сэр?

– Проблема в том, что озеро служит сразу нескольким целям – это не только украшение парка, но и источник рыбы, кроме того, зимой на нем катаются на коньках, а летом на лодке, да и плавают. Насколько я понял со слов главного садовника, в центре глубина достигает всего восемнадцати футов, так что лед тяжело откалывать, и это опасное задание для тех, кто его выполняет. Качество же льда неминуемо очень низкое, учитывая, что в конечном счете мы собираемся обложить им продукты, в дальнейшем употребляемые в пищу. Часто внутри льда, например, содержатся гнилые растения или трупы мелких животных. Нет, я полагаю, голландский метод…

– Господи, мистер Хармвелл, – перебила его миссис Керридж. – Вы просто ходячая энциклопедия.

– Так что насчет льда? – спросил я. – Его начнут колоть сегодня?

– Думаю, нет, – ответил Хармвелл. – Так что не вижу никаких препятствий для ваших упражнений. Катайтесь, пока можно. – Он поднял трость и показал на юго-запад, где на небе собирались облака. – Вот только может снег пойти.

Мы разошлись. Мальчики побежали вперед. Когда я добрался до озера, они уже скрылись из виду. Я обогнул берег и подошел к оврагу, ведущему к леднику. Эдгар и Чарли сидели верхом на поваленном дереве. Ледник очищали и убирали шестеро рабочих. Несколько минут мы наблюдали, как они носят ведрами лед и грязную солому к яме, куда вывали свою зловонную ношу.

Старший рабочий поздоровался и спросил, не хотели бы мы осмотреть, так сказать, фронт работ. Я проследовал за ним по коридору, а за мною шли мальчики. Ледник освещало полдюжины фонарей, развешанных по стенам. Двое рабочих чистили саму яму, сгребая талый снег лопатой. Пока мы стояли рядом, один из них аккуратно обезглавил все той же лопатой крысу.

– Воняет хуже обычного, сэр, – сказал старший, – сток забился.

Я заглянул в яму.

– Зато выглядит чище, чем раньше.

– Мы там шестами пошуровали, теперь вода потихоньку уходит, но не так быстро, как должна. Если не сможем очистить сток с этой стороны, то придется ждать до весны.

– Почему?

Он ткнул пальцем куда-то в сторону.

– Вода течет через сточный колодец, а дальше по трубе в озеро. Но сток легко засоряется, потому что перегорожен решетками от крыс. Мы прорыли специальную шахту, по которой можно спуститься и прочистить сток. Дренажные трубы настолько широкие, что по ним можно проползти до самого ледника. Но проблема в том, что осенью здесь прошел сильный ураган, он повалил деревья, и начался оползень, так что нам придется снова отрывать вход в шахту.

– А земля слишком твердая?

– О да! Как железо! – Он сплюнул, чуть было не попав в одного из своих людей, и искоса посмотрел на меня. – Надо было пораньше копать.

Я вышел из ледника и вдохнул полной грудью свежий воздух. Мальчики беседовали с другим рабочим, подпрыгивая на месте от холода и волнения. Стоило мне приблизиться, как они замолчали, и это заставило меня насторожиться, но я был так увлечен своими собственными мыслями, что не обратил на поведение мальчиков должного внимания. Через минуту мы вернулись к озеру, где мальчики медленно катались взад-вперед, о чем-то совещаясь.

Днем мое настроение окончательно испортилось, я был близок к отчаянию. Я уговаривал себя успокоиться, говорил, что питать какие-то надежды в связи с Софи было просто верхом глупости, напоминал, что случившееся в Глостере скорее исключение из правил и это никогда не повторится, советовал себе выкинуть Софи из головы.

Мистер Карсуолл вызвал меня в библиотеку, продиктовал письмо и велел сделать копии. Он писал одному из своих адвокатов, на этот раз относительно переговоров о возможной продаже ливерпульских складов мистеру Ноаку. Насколько я понял, поверенный мистера Ноака задал ряд вопросов адвокату мистера Карсуолла. Работа была механической, она оставила мой разум в плену у череды мрачных мыслей.

Но сейчас, вспоминая по прошествии времени те несколько часов понедельника, когда на юго-западе медленно сгущались тучи, я понимаю, что на самом деле это было затишье перед бурей, готовой разразиться над нашими головами. Оглядываясь назад, я могу с точность назвать момент, когда я увидел приближение предвестника.

Торопливый сбивчивый поток слов прервался, и я выглянул из окна библиотеки. Боковым зрением я уловил какое-то движение в сумерках. По дороге к дому скакал одинокий всадник.

58

Капитан Руиспидж зашел в библиотеку, а не в малую гостиную, где сидели дамы. Я молча стоял у окна, пока они с мистером Карсуоллом обменивались приветствиями. Когда они установили, что все домашние в порядке и вероятен снегопад, капитан попросил перекинуться парой слов с глазу на глаз.

Карсуолл выпучил глаза.

– Оставьте нас, Шилд, – приказал он, не глядя на меня. – Но далеко не уходите, вы мне еще понадобитесь. Побудьте в холле.

Я томился возле камина, а за мною с нескрываемым высокомерием наблюдал длинномордый лакей. Из-за тяжелых дверей библиотеки не доносилось почти не звука, лишь изредка слышалось неразличимое журчание голосов, и один раз послышался резкий хохот Карсуолла.

Примерно через десять минут капитан Руиспидж появился в дверях библиотеки, у него горели уши. Он не подумал засвидетельствовать свое почтение дамам, а сразу велел подать лошадь, и тут его взгляд упал на меня.

– А вы что тут торчите? – требовательным тоном спросил он. – И на что вы так уставились?

– Мистер Карсуолл велел мне подождать.

Капитан презрительно скривился. Его любезность куда-то испарилась. Не сказав больше ни слова, он натянул пальто и, несмотря на холод, вышел на улицу дожидаться, пока приведут его скакуна.

Карсуолл позвал меня в библиотеку. Он не упомянул о разговоре с капитаном и продолжил диктовать письмо. За окнами темнело, и Карсуолл приказал зажечь свечи. После визита капитана Руиспиджа старик никак не мог успокоиться, ему было трудно сосредоточиться на письме, да и вообще усидеть на месте. Я иногда замечал, что в перерывах между потоком слов губы старика двигаются, словно он беззвучно говорит с кем-то или сам с собою.

Когда с неба полетели первые хлопья снега, Карсуолл заявил, что на сегодня хватит, и велел мне позвонить в колокольчик и вызвать лакея. Собирая письменные принадлежности, я слышал, как он приказал Пратту закрыть ставни, а потом сходить в гостиную к дамам и передать миссис Франт, чтобы она зашла в библиотеку. Я не хотел лишний раз видеть Софи, чтобы не тревожить ее и не чувствовать себя еще более униженным, посему и заторопился прочь.

Позже, когда я спустился к обеду, то обнаружил, что в гостиной никого нет, кроме мисс Карсуолл, которая сидела за столом и листала «Домашнюю кухню». Она подняла голову, когда я вошел, и обрушила на меня всю силу своей улыбки.

– Мистер Шилд, как я рада вас видеть, а то у меня возникло ощущение, будто я оказалась на необитаемом острове и никогда больше не услышу звуков человеческого голоса.

Я посмотрел на часы, стоявшие на каминной полке.

– Странно, что больше никого нет.

– Папа велел накрыть к обеду на четверть часа позже. Кажется, мы с вами узнали об этом последними, – и снова на ее лице вспыхнула улыбка. – Что же, составим друг другу компанию. Не возражаете?

– Ну что вы, – я улыбнулся в ответ, поскольку перед хорошим настроением мисс Карсуолл трудно устоять. – Это не составит труда, по крайней мере для меня.

– Вы слишком добры ко мне, сэр. Прошу вас, садитесь и развлеките меня, боюсь, вечер обещает быть скучным.

Я сел.

– Отчего же?

Она наклонилась ко мне так близко, что я почувствовал запах ее духов и ее тепло.

– А вы не слышали? К папе приезжал капитан Руиспидж. Я думала, весь дом в курсе.

– Да, я знаю, что капитан заезжал. Я был в библиотеке с мистером Карсуоллом, когда доложили о его приезде.

– Но знаете ли вы о причине визита?

Я покачал головой.

Она склонилась ко мне и понизила голос:

– Если не я скажу, так кто-нибудь другой вам расскажет. Он хотел просить руки Софи.

Меня охватила дрожь. Я отпрянул и уставился на мисс Карсуолл.

– Но ведь вы наверняка ожидали? – сказала она. – По крайней мере, я не удивилась. Вы должны были видеть, куда ветер дует. Капитан собирался сделать ей предложение, когда сэр Джордж… это так эпатирующее. Но я была бы очень рада видеть Софи своей невесткой.

– Значит, миссис Франт отвергла капитана.

– У нее не было возможности ответить ему ни да, ни нет.

– Я не совсем понимаю.

– Как оказалось, в итоге он ей предложения не сделал.

Я выдавил из себя улыбку и кивнул.

– Он очень увлечен Софи, – продолжала мисс Карсуолл, не сводя с меня своих бархатных карих глаз. – А разве можно ею не увлечься? Но капитан – младший из сыновей и не может позволить себе жену без гроша за душой, обремененную ребенком. И хотя семья Софи очень уважаема, нельзя забывать о весьма щекотливом деле покойного мистера Франта. Если она снова выйдет замуж, то, возможно, ее не станут принимать в некоторых домах.

Ее слова объясняли поведение капитана в холле. Это была раздражительность огорченного мужчины.

– Но разве это имеет значение, если капитан искренне любит ее?

– А вы в глубине души романтик, – улыбнулась мне мисс Карсуолл. – Полагаю, капитан Джек решил, что заслуживает что-то в обмен на свою жертву. Рай в шалаше это, конечно, хорошо, мистер Шилд, но кто заплатит по счетам?

– Полагаю, капитан Руиспидж надеялся, что мистер Карсуолл даст за вашей кузиной какое-то приданое.

– Думаю, да. Но папа отказал, хоть и с сожалением. Бедняжка Софи. Я очень расстроилась, когда она мне сказала, а уж ей-то еще хуже.

Я заметил:

– Хотя мистер Карсуолл и приютил миссис Франт под своей крышей, он не обязан обеспечивать ее.

– Нет, но вопрос не только в деньгах. Когда мы с сэром Джорджем поженимся, папе нужен будет кто-то, кто составил бы ему компанию долгими вечерами. Он ненавидит одиночество. А если и Софи уедет, то он останется совсем один.

Мисс Карсуолл спокойно посмотрела на меня: судя по взгляду, она понимала подоплеку поведения отца. Она собиралась было что-то добавить, как в холле раздались чьи-то шаги и дверь отворилась. Монкшилл-парк – обитель прерванных разговоров, место, где ни одно событие не находит благополучного разрешения.

59

Мы сели за стол вшестером, поскольку мистер Ноак тоже спустился к обеду. Он, по его словам, быстро шел на поправку и надеялся, что не станет злоупотреблять гостеприимством мистера Карсуолла дольше чем до конца недели. Хозяин в свою очередь охал, ахал и заверял, что будет только рад, если мистер Ноак останется навсегда.

Да, обед выдался скучным. Ноак не из тех людей, кто имеет обыкновение первым заводить разговор. Карсуолл казался взволнованным и необычно тихим, что натолкнуло меня на мысль, так ли гладко проходят переговоры о продаже собственности в Ливерпуле, как он надеялся. Из письма, которое я писал под его диктовку, я понял, что-то происходит, но трудно с уверенностью сказать, что именно.

Мисс Карсуолл ковыряла вилкой в тарелке и жаловалась на головную боль. Миссис Ли мало говорила, зато много ела. Софи смотрела в тарелку и редко открывала рот. Должно быть, потеря поклонника стала для нее ударом. Я подозревал, что она неравнодушна к капитану Руиспиджу, но не догадывался, что ее чувства настолько сильны. Это явилось для меня горькой пилюлей.

За обедом Карсуолл все больше пил и все меньше говорил, а после ухода дам и вовсе погрузился в угрюмое молчание. Однако когда мы, оставшись втроем, пододвинули стулья поближе к огню, мистер Карсуолл обратился к мистеру Ноаку и сделал очевидную попытку проявить вежливость. Вскоре я понял, что это не случайно. Мистер Карсуолл надеялся завершить сделку по Ливерпулю до отъезда мистера Ноака. Он заговорил о преимуществе ведения дел напрямую, а не на расстоянии, тем более через посредников, и намекнул, что готов слегка снизить цену в случае быстрого завершения сделки. Отлично, конечно, что мисс Карсуолл выходит за баронета с огромными доходами от аренды и угольных шахт, но матримониальный союз наследников двух состояний всегда влечет за собой массу деловых соглашений и трат. И мистер Карсуолл не мог перестать думать о них.

Ноак слушал его речь, время от времени кивая и понемногу отхлебывая вино. Карсуолл поднимал бокал за бокалом, но Ноак, сославшись на то, что еще не до конца здоров, заметил, что в его случае можно обойтись глотком вина вместо бокала. Он и впрямь выглядел не самым лучшим образом. И хотя увещеваниям мистера Карсуолла конца и края не было видно, мистер Ноак извинился и сказал, что ему нужно лечь спать пораньше.

Во время разговора, по сути своей конфиденциального, они не обращали на меня не малейшего внимания. Для мистера Карсуолла я был всего лишь наемным работником, посему имел на чувства не больше прав, чем лошади, запряженные в его карету, или стул, на котором он сидел, или судомойка, чистившая овощи на его кухне. Пока они беседовали, я оставался наедине со своими мыслями, которые текли своим чередом, – я испытывал неловкость и даже чувство вины.

После ухода мистера Ноака мы с мистером Карсуоллом присоединились к дамам в ледяной пустыне гостиной. Софи сидела в уголке поодаль от остальных и читала. Миссис Ли пила чай. Мисс Карсуолл попросила меня сыграть с нею в триктрак. Мы пододвинули стол, разложили доску и молча сыграли две партии. Но я был благодарен за то, что отвлекся.

Миссис Ли захрапела в кресле перед камином.

В середине третьей партии Софи ушла к себе. С несвойственной галантностью мистер Карсуолл поднялся, открыл перед Софи двери и вышел вслед за нею из комнаты.

– Ваша очередь, – сказала мисс Карсуолл.

Кости с грохотом упали на доску. Я поднял руку, приготовившись сделать ход и съесть шашку мисс Карсуолл, понимая, что победа у меня в кармане. Я поднял голову и увидел, что она смотрит прямо на меня, играя с медным локоном. На мгновение между алых губ мелькнул и тут же спрятался кончик языка. Она игриво зажала локон между пальцами, а на меня нахлынули постыдные воспоминания о мисс Карсуолл в пеньюаре, расчесывающей рыжие волосы, и я знал, что она хотела напомнить мне, как играла тогда в распутницу, стоя перед окном в «Фендолл-Хаус».

Через мгновение раздался чей-то пронзительный крик.

Налет интимности тут же исчез с лица мисс Карсуолл, и я увидел, словно в зеркале, то замешательство, которое и сам испытывал. Я отпихнул позолоченный стул с такой силой, что он опрокинулся. Миссис Ли пошевелилась, храп на секунду прекратился, а потом возобновил свой безмятежный ритм. Я подбежал к двери и рывком распахнул ее.

В холле Стивен Карсуолл навис над Софи, как косматый медведь. Его лапища обнимала ее за талию, а голова наклонилась к ее личику.

– Только один, – бормотал старик. – Пока только один, красавица моя.

Софи увидела меня, и выражение ее лица изменилось. Карсуолл отвернулся от нее. Я подскочил и схватил его за воротник и за рукав, попытался вывернуть ему руку, но он не ослабил хватку. Его лицо потемнело, стало лиловым, почти черным.

– Ах вы мерзавец! – заорал Карсуолл на меня. – Вы что, не видите, что я делаю? Миссис Франт закашлялась и задохнулась бы, если бы я не постучал ее по спине.

Его оправдание звучало настолько нелепо, что я даже не нашелся, что ответить. Мои руки разжались. Карсуолл отпустил Софи, и она открыла рот, словно собиралась что-то сказать – ее щеки горели огнем, дыхание участилось. Карсуолл снова повернулся к ней.

– Разве не так, дорогая? А теперь не смею задерживать, вам нужно еще сказать спокойной ночи Чарли. Нашему дорогому маленькому Чарли, да? Он будет ждать.

В его голосе явственно звучала угроза, глаза Софи расширились от ужаса. Не сказав ни слова, она повернулась и побежала по ступеням наверх.

– Прошу прощения, сэр, – быстро сказал я. – Я услышал чей-то крик и подумал… что вам нехорошо.

Тяжело дыша, Карсуолл бросил на меня недобрый взгляд.

– А теперь, мистер Учитель, пойдемте кое-что обсудим.

Я через плечо посмотрел на мисс Карсуолл, закрывающую двери в гостиную. Что именно она видела или слышала? Я прошел за мистером Карсуоллом в библиотеку, где он бросился в кресло у камина. Он был, как обычно, пьян, но сейчас похоть сменилась холодным расчетливым гневом. Старик жестом показал, что я должен встать перед ним, словно преступник перед судьей.

– Я не позволю, чтобы слуги трогали меня своими грязными лапами, – сказал он. – Вы зарвались, сэр. Запомните, здесь я хозяин. Слышите? Хо-зя-ин.

Я решил, что не буду ради сохранения приличий цепляться за спасительную ложь.

– Вы вели себя неподобающим для джентльмена образом.

– Учить меня вздумали? – прошипел Карсуолл. – Я этого не потерплю, понятно?! – он посмотрел на меня и прикусил губу. – Если бы не опасность скандала, то я бы подал на вас в суд за оскорбление. К несчастью, подобный поворот событий еще больше расстроит наших дам, а вы и так их достаточно расстроили сегодня вечером. Вы покинете мой дом завтра утром, Шилд, вам ясно?

– С Эдгаром?

– Нет! – взревел Карсуолл. – Неужели вы думаете, что я доверю вам сына мистера Аллана после случившегося? А еще я напишу мистеру Брэнсби, что ваше поведение в Монкшилл оставляло желать лучшего.

Я ничего не ответил. Что можно возразить тирану?

– Кучер отвезет вас в Глостер. Я распоряжусь, чтобы вас никогда более не пускали на порог моего дома. А если вы попытаетесь сюда проникнуть, то я велю спустить на вас собак.

Я медленно двинулся к выходу.

– Стойте, я еще не разрешил вам уходить.

Я повернулся к Карсуоллу. Меня трясло от злости, но я понимал, что не должен позволять себе ничего лишнего, – ради Софи и ради меня самого. Я слишком часто видел результаты необдуманного удара или опрометчивого слова: я вспомнил сержанта-вербовщика с бокалом бренди в одной руке и королевским шиллингом в другой, и медаль Ватерлоо, поблескивающую и переворачивающуюся в воздухе перед тем, как попасть в щеку офицера в Гайд-парке. Возможно, я все-таки чему-то научился.

– Если я больше у вас не работаю, сэр, то мне не нужно ждать, пока вы разрешите мне уйти, – я поклонился. – Доброй ночи!

60

Пока я собирал свои немногочисленные пожитки, меня занимали действительно грустные мысли. Хоть убейте, но я не мог поступить по-другому. Как я мог стоять в сторонке, пока Карсуолл пристает к Софи? Но чего я добился, вмешавшись?

В дверь постучали. Пратт сунул свое длинное лицо в комнату и сказал, что грум будет ждать меня с дог-картом [33]33
  Высокий экипаж с парой диванчиков с подлокотниками и ящиком для собак под сиденьями.


[Закрыть]ровно в восемь утра. На лице лакея смешались скрытое возбуждение и радость, – я сразу же понял, что он уже слышал о моем бесчестье. Да, в таком доме, как Монкшилл, ни один секрет нельзя сохранить надолго.

После ухода Пратта я открыл окно. В темноте кружили снежинки. Меня выгнали из Монкшилл, я почти наверняка потерял место у Брэнсби, и как только мисс Карсуолл выйдет замуж, Софи останется во власти Карсуолла, – умом я понимал все, но не чувствовал ничего, словно оцепенел. Накинув одеяло на плечи, я зажег сигару и облокотился на подоконник. Менее чем через минуту снова раздался стук в дверь. С сигарой в руке я открыл и к своему ужасу увидел, что на пороге стоит Софи собственной персоной. Я в замешательстве сделал шаг назад.

– Софи, – пробормотал я, выкидывая тлеющий окурок сигары из окна. – Софи, дорогая, вам не стоило…

Она прервала меня взмахом руки. Ее лицо побледнело, а глаза казались просто огромными. На ней был плащ с капюшоном, закрывающий ее с головы до пят.

– Мальчики, – сказала она торопливым шепотом. – Вы их видели? Где они?

– В постели, где ж им еще быть?

– Были в постели, но я заглядывала в комнату пару минут назад, и их там нет. Керридж с Хармвеллом обыскивают дом, но я думаю, мальчики на улице, поскольку они взяли пальто и шляпы, да и ботинок тоже нет, – она прижала руку в груди, словно пыталась успокоить биение сердца. – Собаки спущены.

– Мастифы отлично знают Чарли, он часто играл с ними, так что псы не причинят детям вреда. Готов поклясться. Кто еще знает, что они исчезли?

– Большинство слуг уже спят. Я попыталась сообщить мистеру Карсуоллу, но он… спит в библиотеке. Керридж ждала в моей спальне, чтобы помочь мне переодеться ко сну, и, к счастью, она знала, что мистер Хармвелл все еще читает в комнате для прислуги.

Я кивнул.

– Будьте уверены, это просто ребячьи проказы. Уверен, они в безопасности.

– Вы не их мать, Том, – Софи отвернулась. – Ох, где же они могут быть?

– Постойте, если их нет в доме, кажется я знаю, куда они могли отправиться.

Софи вскинула голову, и ее лицо осветилось надеждой.

– Вы слышали о монахе и сокровищах?

– Что?

– Мальчики сочинили целую историю про руины. Якобы один из монахов, когда монастырь был разрушен, спрятал сокровища в парке. Вот они их и ищут.

– Но это ведь всего лишь игра.

– Разумеется, игра, но у обоих мальчиков богатое воображение, и я думаю, что игра для них превратилась в реальность. Знаете, иногда дети забывают, где проходит грань между вымыслом и правдой. В их истории монах, спрятавший клад, превратился в привидение, и если найти его и вежливо попросить, то он покажет, где закопаны сокровища.

– Это просто смешно!

– Но не для мальчиков.

– Они не могли пойти к развалинам в такую ночь, как эта, – возразила она, цепляясь за дверь, чтобы не упасть. – Небо темное, как смола, да еще и снег идет.

– Это необязательно отпугнет двух восторженных мальчиков. Если их нет в доме, то их нужно искать около развалин и ледника.

– Ледник? А где это?

– Он вырыт внутри холма рядом с озером. Мальчики решили, что это самое подходящее место для клада. Я прямо сейчас пойду туда, и если там их не окажется, то дойду до развалин.

– Хармвелл пойдет с вами.

– Хорошо, я подожду его подле выхода на террасу.

– Мы с Керридж тоже пойдем.

– Лучше, если вы останетесь дома, – быстро сказал я. – Возможно, они все еще в доме или вернутся другим путем, и мы разминемся.

Софи выскользнула из комнаты, чтобы отдать необходимые распоряжения. Я быстро переоделся и спустился. Подошли миссис Керридж и Софи, а за ними и Хармвелл с двумя фонарями. Софи сунула мне в руку фляжку с бренди, а Керридж принесла плащ.

– Насколько я знаю мальчиков, – сказала она, – один или оба найдут способ промокнуть.

Мы с Хармвеллом вышли на террасу. По-прежнему падал снег, хотя и не такой сильный, как раньше. Тем не менее он укрывал землю слоем в два-три дюйма, а кое-где ветер наметал сугробы и повыше. Белый чистый снег, подернутый ледяной корочкой – сущий ад, когда торопишься.

Мало того что вокруг было темно, так еще и дорогу замело, а многие знакомые ориентиры изменили свои очертания. Мы обошли дом кругом и добрались до тропки, ведущей к озеру. Хармвелл обнаружил чьи-то следы, возможно отпечатки детских ног, но из-за снегопада они смазались и потеряли четкость.

Мы молча прокрались вдоль забора, идущего по огородам, и вскоре наткнулись, в прямом смысле этого слова, на первую страшную находку. Рядом с воротами, откуда однажды холодным ясным вечером Эдгар и Чарли выскочили на меня из засады, на фоне снега чернело какое-то пятно.

Хармвелл выругался. Мы склонились над пятном, которое оказалось одним из мастифов. Я постарался нагнуться как можно ниже, чтобы получше рассмотреть находку, поскольку огромная псина была слишком тяжелой и ее невозможно было сдвинуть с места. Удалось установить следующее – собака мертва, никаких внешних повреждений нет, разве что густая слюна вокруг пасти и на снегу, похожая на пену или следы рвоты.

Мой спутник проворчал:

– Яд?

Наше открытие придало ночному приключению совсем другой характер. Мы побежали как можно быстрее. Следов второго мастифа, живого или мертвого, найти не удалось. Время от времени мы выкрикивали имена мальчиков. Наконец мы обнаружили четкие следы их ботинок и поняли, что мы на верном пути. Даже двум взрослым мужчинам было тяжело идти, а каково маленьким мальчикам? Мои мысли неслись вперед с бешеной скоростью: если мы не сможем найти детей сами, то придется поднять на ноги весь дом и обыскать парк. Если мальчики не спрячутся где-то, то могут замерзнуть.

Мы добрались до обелиска, откуда расходились тропинки в северной части парка. Чуть дальше густые ветви каштана защищали землю от снега. Хармвелл с фонарем в руках согнулся в три погибели и сделал несколько нетвердых шагов, словно неуклюжий краб.

– Что, черт возьми, вы делаете? – спросил я, клацая зубами.

– Смотрите, – он направил фонарь так, чтобы свет упал на определенный участок земли. – Видите?

Я присел на корточки рядом с ним и увидел четкий отпечаток маленького ботинка, слегка припорошенный снегом. Хармвелл немного сдвинул фонарь, и луч света упал на второй отпечаток.

– Ну и как расшифровать эти отпечатки? – спросил я. – Куда они пошли? К озеру или к развалинам?

– Я думаю, к озеру. Следы идут на запад, а не на восток.

– К леднику?

– Возможно, – Хармвелл двинулся дальше. – Будь проклят тот день, когда я произнес слово «клад».

– Вам не в чем упрекать себя, мистер Хармвелл. Мальчики начали бредить кладом, как только увидели развалины монастыря, задолго до вашего приезда.

– А я подлил масла в огонь.

– Глупости. Нельзя помешать мальчикам быть мальчиками.

Мы молча дошли до берега озера. Тут Хармвелл снова припал к земле и начал изучать следы.

– Да… я их вижу.

– В какую сторону?

Он распрямился.

– Не могу сказать точно. Но не думаю, что они вернулись. Если повезет, мы скоро их догоним.

Не успели мы пройти и нескольких метров, как в темноте раздался странный звук. И хотя снег несколько приглушил его, это определенно был лязг металла. Насколько я мог судить, источник шума находился в четверти мили от нас, но был отлично слышен, поскольку в парке стояла мертвая тишина.

– Дверь в ледник? – спросил я у своего спутника. – А возможно, лопата или кирка?

– Боюсь, нет, мистер Шилд. – Я не видел лица Хармвелла, его зычный голос долетал до меня из тьмы и казался ее частью. – Мне кажется, такой звук издают смыкающиеся челюсти капкана.

– Господи! Мальчики!

– Сомневаюсь. Зачем им заходить в чащу леса?

– Но мы же не знаем наверняка.

Хармвелл сухо заметил:

– Им незачем туда идти. Кроме того, если бы в капкан попало живое существо, человек или зверь, мы бы услышали пронзительные крики.

Хармвелл неутомимо шагал вперед скользящей походкой, слегка согнув ноги в коленях. Я, пошатываясь, следовал за ним, размышляя, почему один из мальчиков, попав в капкан, не закричал: он упал в обморок от боли, потерял голос или… мертв. Капкан завладел моими мыслями, стал символом всего холодного, безжалостного и жестокого, что охотится на слабых, бедных и несчастных. Снегопад затихал, пока, наконец, не превратился в редкие снежинки. На востоке над озером появилось несколько звездочек, хотя большая часть неба по-прежнему была затянута облаками.

– А как вы узнали, что это капкан? – спросил я дрожащим голосом.

– Когда натренируешь ухо, то научишься отличать характерный лязг, который издают челюсти капкана.

– Вы говорите сейчас как опытный охотник?

Хармвелл помолчал, а потом ответил:

– И как жертва.

Мы подошли к входу в овраг, откуда можно было попасть в ледник. Идти становилось все тяжелей и тяжелей. Земля под ногами была усыпана следами осенних ураганов: обломки камней, вырванные с корнем деревья, ветки – все это присыпано снегом и укутано покрывалом темноты. Овраг не защищал от ветра, как я ожидал, поскольку вечером ветер поменял направление и дул теперь вдоль берега прямо к леднику, и не просто дул, а осыпал снежной крошкой.

Хармвелл, шедший на несколько шагов впереди, снова сгорбился и принялся изучать землю.

– Здесь кто-то был недавно, – бросил он через плечо. – Возможно, даже двое.

Я приблизил губы к его уху так, что ощутил холод его кожи:

– Вы имеете в виду мальчиков?

– Нет, думаю, взрослый. Но не могу сказать точно, свет слишком тусклый, да и следы смазаны.

Мы заторопились по тропинке, пока не добрались наконец до входа в ледник. Обе створки двери были открыты.

– Они здесь! – воскликнул я.

– Увы, это ничего не значит, – ответил Хармвелл. – Ледник оставили на ночь открытым. Рабочие захотели его проветрить.

– Но кто-то все-таки тут был, – заметил я. – Посмотрите на снег на входе.

Мы вошли в коридор, и нас встретил знакомый запах разложения, хотя и не такой сильный, как раньше. Хармвелл потопал вперед, подняв фонарь повыше, и нечаянно задел меня. Я закрыл нос и рот шарфом и проследовал за ним.

Внутренние двери тоже были открыты. Мы заглянули в темную глубь ямы. Слабый свет фонарей подрагивало в темноте, словно водная гладь.

– Господи, – пробормотал я. – Боже мой.

Хармвелл цокнул языком.

– Кто это? – спросил он.

Я не ответил. На дне ямы лицом вниз лежал какой-то человек, голова его была скрыта шляпой. На незнакомце было темное длинное пальто с высоким воротником. Руки раскинуты, а тело вдавлено в тонкий слой грязной соломы и талого снега.

– Кто это? – повторил Хармвелл уже более настойчиво. – Ради всего святого, Шилд, кто это?