Текст книги "Загадка Эдгара По"

Автор книги: Эндрю Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

Ноак замолчал, и чтобы заполнить паузу, я осмелился высказать предположение, что, должно быть, его утешает мысль, что его сын пал смертью храбрых.

– О нет, мистер, дело даже не в этом, – Ноак медленно покачал головой, словно пытался стряхнуть боль. – К сожалению, мы мало общались все эти годы. Он перенял принципы семьи своей матери, политические убеждения и все остальное. Фрэнк был хорошим мальчиком, но, увы, проявлял некоторую склонность к упрямству. – Он пожал тощими плечиками, утонувшими в складках пальто. – Не знаю, зачем я утомляю вас рассказом о своих делах. Прошу прощения.

– Вам не за что извиняться сэр, – я считал, что во всем виновато вино, выпитое за обедом, именно из-за вина Ноак погрустнел и утратил свойственную ему скрытность.

– Я бы пережил, если бы мой сын пал на поле боя, пусть даже и на службе короля Георга, – продолжил мистер Ноак почти шепотом. – Или даже если бы болезнь унесла его в самом расцвете жизни. Но нет! Его нашли лицом вниз в водосточном желобе в Кингстоне. Говорят, утонул, будучи пьяным, – Ноак резко повернулся ко мне, в его глазах блестели слезы. – Это трудно вынести, мистер Шилд, очень трудно. Знать, что окружающие считают, что мой мальчик горький пьяница, умерший нелепой смертью только потому, что перебрал. Вы думаете, это страшно? Нет, самое страшное впереди… – внезапно Ноак, казалось, опомнился и замолчал. – Но я не должен утомлять вас печальной историей моего сына.

Он еле заметно улыбнулся и вернулся к своей книге. Мочки его ушей порозовели. Я допил кофе. Без сомнения, горе мистера Ноака было искренним, но я не был уверен, что столь же бесхитростной была и его честность.

Игроки тем временем общались между собой без слов на понятном им языке. Капитан Руиспидж положил карту и взял взятку, поскольку его карта оказалась самой старшей. Он бросил через стол взгляд на миссис Франт, партнершу по игре. Она подняла голову и благодарно улыбнулась. Во мне поднималась волна отчаяния. Благодаря игре меж ними возникла некая интимная связь, словно они сидят в комнате один на один. Я цедил кофе, пока на донышке чашки не осталась только горькая гуща, и заставлял себя думать о чем-то менее болезненном.

Что же имел в виду Ноак? Что может быть страшнее, чем узнать, что сын умер вдали от отца в результате несчастного случая? То, что его втянули в преступление?

«Фрэнк был хорошим мальчиком, но, увы, проявлял некоторую склонность к упрямству».

Эта эпитафия предполагала, что хотя бы одно качество лейтенант Сондерс унаследовал от своего отца. Но в этом нет ничего криминального или греховного. Что же может быть страшнее, чем узнать, что твой сын – хороший мальчик – погиб по собственной вине по причине злоупотребления спиртным?

Только то, что он умер по какой-то иной причине. По-видимому, не из-за болезни. Значит, ему помогли отправиться на тот свет. Но если бы его, например, казнили по приговору суда, то не стали бы говорить, что он умер в результате несчастного случая. Что же получается, смерть сына мистера Ноака была преступлением?

Иными словами, лейтенанта Фрэнка Сондерса убили?!

49

В четверг утром сэр Джордж был настолько любезен, что лично прискакал в Монкшилл сообщить новость – в ночь после бала можно будет остановиться в апартаментах на Уэстгейт. Изначально апартаменты предназначались для лорда Вадена и сопровождающих его лиц, но лорд вынужден был уехать из-за внезапной болезни одного из близких родственников, который мог оставить ему наследство. Сэр Джордж взял на себя смелость забронировать апартаменты на имя мистера Карсуолла, но если что, можно в любой момент отменить резервацию, поскольку сегодня капитан Руиспидж приглашен на обед в Глостер.

Это был стимул, необходимый мистеру Карсуоллу. Он не только был польщен вниманием сэра Джорджа, но и рад предложению, устранявшему главное препятствие. Сэр Джордж добавил, что его матушка с нетерпением ждет продолжения знакомства с мисс Карсуолл и миссис Франт. Когда мы сидели в гостиной после обеда, мистер Карсуолл вновь заговорил о покровительственном отношении леди Руиспидж к мисс Карсуолл и миссис Франт.

– Но, папа, – возразила мисс Карсуолл, – ты же знаешь, что Софи не сможет пойти на бал.

– Конечно, не сможет. Но ведь ничто не мешает ей поехать с нами в Глостер, правда? – он повернулся к миссис Франт, сидевшей за чайным столиком. – Вам понравятся глостерские магазины. Мы тут, в Монкшилл-парк, живем в четырех стенах, смена обстановки пойдет на пользу.

– Да, сэр, – сказала миссис Франт.

Крякнув от напряжения, Карсуолл перегнулся через стол и похлопал ее ручку своей лапищей.

– Вы не можете вечно хандрить, моя дорогая. Купите себе что-нибудь красивое. И мальчику тоже.

Миссис Франт отдернула руку и принялась собирать чайные принадлежности.

– Сэр Джордж привез мне сегодня записку от миссис Джонсон, – весело сообщила мисс Карсуолл. – Она вложила рецепт супа из угря от леди Руиспидж. Так мило! Интересно, в каком составе мы поедем в Глостер и сколько комнат для нас заказано? Неприятно жить под одной крышей с несимпатичными или безразличными тебе людьми.

– О да, – кивнула миссис Франт, – нет ничего хуже.

Бал в «Белл-Инн» был назначен на среду, двенадцатое января. Целую неделю в Монкшилл-парк только об этом и говорили – где они поселятся, что наденут, кого надеются встретить и кого, наоборот, не хотят. Предполагалось, что мы с мальчиками останемся в имении.

В понедельник, за два дня до бала, я пришел в гостиную в поисках учеников и обнаружил там мисс Карсуолл, сидевшую около камина с книгой. Я объяснил, что ищу мальчиков.

– Почему вы не отпустите их побегать после обеда? – зевнула она, обнажая острые белые зубки. – Мне кажется, ничто так не нагоняет тоску, как книга.

– А что вы такое читаете?

Она протянула мне маленький томик в тканевом переплете.

– «Домашняя кухня. Сборник полезных рецептов». Просто кладезь ценной информации. Здесь рассказывается, как правильно приготовить копченую баранью ногу, хотя звучит это ужасно, да и на вкус, наверное, тоже не очень-то. Две с половиной страницы посвящены исключительно прачке и ее обязанностям. Такая скука! Я даже представить не могла, что в мире столько полезных знаний. Кажется, они безграничны, как Тихий океан.

Я вежливо ответил, что столь способная ученица, без сомнения, вскоре приобретет все необходимые умения.

– Мне трудно даются книжные премудрости, мистер Шилд. Так что не считайте меня синим чулком, это совсем не так. Но папа придерживается мнения, что каждая женщина обязана разбираться в домоводстве, – мисс Карсуолл заморгала. – Он требует, чтобы я брала пример с леди Руиспидж, – ее рука взметнулась к лицу. – Ой!

– Что случилось, мисс Карсуолл?

– Кажется, в глаз что-то попало, – мисс Карсуолл нетвердо поднялась, надув губки от досады, и посмотрела в зеркало, висящее над камином. – Ничего не видно, но здесь такое плохое освещение. Очень больно!

– Мне позвать кого-то из слуг?

– Да они явятся через сто лет, а потом пойдут искать мою горничную. Нет, мистер Шилд, не могли бы вы подойти к окну и взглянуть? Что же там такое… Вряд ли мошка в такое время года. Наверное, уголек или волосок. Даже простая ресничка может вызывать столь неприятные ощущения.

Я проследовал за мисс Карсуолл к окну, где она повернулась ко мне и подняла лицо. Я подошел поближе и осмотрел ее левый глаз. Когда вы стоите рядом с женщиной, то ощущаете ее запах – не духи, которыми она пользуется, а ее естественный аромат – смесь запаха духов, одежды и тела.

– Пожалуйста, поверните голову налево, – попросил я. – Вот так… уже лучше.

– Вы что-нибудь видите? В уголке глаза.

– В каком уголке?

Она хихикнула.

– Мысли путаются. Во внутреннем.

Я еще немного приблизил лицо, чтобы лучше видеть, а мисс Карсуолл в этот момент поднялась на цыпочки и повернула голову направо. Ее губы скользнули по моим.

Я испуганно вскрикнул и отскочил.

– Извините, мистер Шилд, – сказала мисс Карсуолл совершенно спокойно.

– П-п-прошу прощения, – промычал я, а сердце стучало как барабан.

– Не за что. Сначала мне показалось, что волосок вышел, но теперь кажется, что он все еще там. Не могла бы я попросить вас взглянуть еще раз?

Мисс Карсуолл снова подняла лицо и улыбнулась. Я прильнул к ее рту и почувствовал, как ее губы затрепетали и на мгновение приоткрылись. Потом она схватила меня за руки и сделала шаг назад.

– Отойдите от окна, – прошептала мисс Карсуолл.

Словно в танце мы сделали синхронно несколько шагов, как будто стали единым целым, и снова начали целоваться. Она положила руки мне на плечи, а я обхватил ее за бедра. Ее тепло обжигало меня огнем.

Тридцать секунд? Самое большее минута. За дверью раздался какой-то стук, и мы отпрянули друга от друга. Через секунду я созерцал реку вдалеке, а мисс Карсуолл сидела на диване, сосредоточенно листая страницы «Домашней кухни». Толстая горничная с потным красным лицом внесла в комнату ведерко с углем. Она подложила углей в камин и почистила решетку. Пока она орудовала кочергой, в комнату влетели мальчики.

– Мистер Хармвелл собирается показать нам, как ставить капканы на кроликов, – с гордостью сообщил Чарли. – Разве не здорово? Если мы потерпим кораблекрушение, как Робинзон Крузо, то сможем по-королевски питаться крольчатиной.

– Мистер Хармвелл очень любезен, – сказала мисс Карсуолл.

– Да, он очень добрый, – простодушно ответил Чарли. – Эдгар говорит, он совсем не такой, как те негры, что работают у них дома.

– Почему? – поинтересовался я.

– Большинство негров, которые работают на нас в Ричмонде, рабы, – пояснил юный американец. – А Хармвелл свободный человек, как мы с вами.

Горничная присела в реверансе и вышла. За нею выскочили и мальчики, громко хлопнув дверью.

– Разве это свобода? – вздохнул я.

Мисс Карсуолл хихикнула.

– Конечно, свобода. Я вообще за свободу, придерживаюсь левых взглядов, – она поднялась с дивана и встала рядом со мною, потом выглянула из окна, и радостное возбуждение схлынуло с ее личика. – Посмотрите. Софи идет.

Мы снова отпрянули друг от друга, пытаясь принять подобающие позы и привести в порядок чувства. Миссис Франт прошла мимо окна по террасе к боковой двери.

Я откашлялся.

– Правильно ли я понял: раз Хармвелл все еще здесь, то значит, и мистер Ноак решил задержаться?

– Да, неужели вы не слышали? Он уедет только после бала, а то и позже, – засмеялась мисс Карсуолл – она казалась совершенно хладнокровной. – Я узнала об этом от Софи, а ей в свою очередь сказала миссис Керридж, ну а той – сам Хармвелл. Вам не кажется, что они питают друг к другу нежные чувства? Это так трогательно, особенно в их возрасте. Если верить Хармвеллу, мистер Ноак обдумывает возможность приобрести у папы какую-то собственность. Склад в Ливерпуле или что-то в этом духе. Кроме того, они с отцом ведут переговоры о каких-то инвестициях. Прямо как девушки, обсуждающие поклонников, – та же смесь вымысла и реальности, стремление сохранить все в тайне, желание обладать предметом страсти.

Она отошла от меня и снова присела на диван. Я одновременно испытывал облегчение и ощущал себя обманутым. Через минуту в комнату вошла миссис Франт и протянула руки к огню.

– Миссис Джонсон все еще в Клеарлэнд-корт? – спросила она у мисс Карсуолл.

– Кажется, да. Насколько я поняла со слов сэра Джорджа, она погостит у них до бала. А почему ты спрашиваешь?

– Я гуляла рядом с руинами и заметила какого-то мужчину в саду Грандж-Коттеджа.

– Садовника?

– Но у нее сейчас нет садовника, только горничная. Рут, да и та уехала. Я была слишком далеко, чтобы рассмотреть его хорошенько, но, по-видимому, он меня заметил и тут же скрылся. Как ты думаешь, нужно сообщить миссис Джонсон?

– Да, как соседи мы просто обязаны сообщить ей, – кивнула мисс Карсуолл. – А ты можешь описать его?

– Высокий и хорошо сложенный. В длинном коричневом пальто и шляпе с широкими полями. Про лицо ничего сказать не могу, поскольку воротник пальто был поднят, а шляпа…

– Я напишу записку мисс Джонсон, – перебила мисс Карсуолл. – Если она решит, что это подозрительно, то сможет посоветоваться с сэром Джорджем. Мне бы не хотелось беспокоить ее, но в таких делах нужно быть очень осторожным. Возможно, нам стоит отправить кого-то осмотреть сад, а потом уже поднимать тревогу.

– Если хотите, я могу сходить прямо сейчас, – сказал я.

Честно говоря, я с радостью ухватился за возможность сбежать из уютной гостиной. Мне всегда было неловко, когда я видел мисс Карсуолл и миссис Франт вместе, а сегодня особенно. Нет, я не гордился своими чувствами, хотя не стану притворяться – я желал их обеих, пусть и по разным причинам.

Я нашел трость и шляпу и вышел из особняка. К удивлению, я добрался до Грандж-Коттеджа очень быстро. Смятение ума и физический дискомфорт ускоряли движение. В каком-то смысле я, наверное, пытался убежать от своих чувств, находившихся в полном беспорядке.

С момента моего прошлого визита ничего не изменилось. Дом казался заброшенным, словно здесь никто не жил, – он как будто потерял свой смысл в отсутствие хозяев, как тело в отсутствие души.

Шторы по-прежнему были задернуты. Я попробовал открыть двери – заперто. Снова обошел дом, добрался до огорода и изучил грязь возле колонки, но обнаружил только путаницу замерзших полосок и бороздок, некогда бывшую отпечатком мужского ботинка.

Вскоре я вернулся в парк, но пошел медленнее, чем раньше. Я и сам не понимал причин своего беспокойства – то ли нечто, оставленное мною в Грандж-Коттедж, то ли нечто, ожидавшее меня в Монкшилл-парк. Я сделал круг вдоль берега озера и воспользовался возможностью изучить вход в грот и в ледник, но не нашел ничего подозрительного. Нет, у меня не было никакой цели, просто хотелось отсрочить возвращение, и какая-то часть моего разума, которую я не мог понять, подсказывала все новые благовидные предлоги.

Но в конечном счете фантазия иссякла. Я пошел по тропинке к дому, сбавив шаг. Передо мною в хороводе кружились образы миссис Франт и мисс Карсуолл. Я не мог собраться с мыслями и даже получал какое-то мрачное удовольствие от своего состояния: ну чем не романтический герой?

Когда я шел вдоль забора, погруженный в тяжелые раздумья, из дверей выскочили мальчики, улюлюкая, как индейцы. Они врезались в меня с такой силой, что едва не сбили с ног.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Эдгар, поглядывая на Чарли.

Они захихикали. Я притворился, что рычу на них, и они бросились прочь, изображая ужас. Но я погнался за ними и поймал их за шиворот.

– Ювенал учит нас: «Maxima debetur puero reverential», – сказал я. – Переведите, Эдгар.

– К мальчику необходимо относиться с величайшим почтением, сэр.

– Но в этом случае Ювенал не прав. Это к учителю мальчика нужно относиться с величайшим почтением.

Я легонько шлепнул их, и они с визгом убежали прочь. Вскоре они повзрослеют и остепенятся. Часы идут в обратную сторону, отмеряя время их детства. Да и для всех время течет вспять, приближая нас к концу, и чем дальше, тем быстрее. Я вспомнил мистера Карсуолла с его часами: несмотря на все свое богатство, старик был рабом времени и полностью находился в его власти, так же как во власти его самого находились негры-рабы. Что же касается меня, то мое пребывание в Монкшилл тоже подходит к концу. Через пару недель я отвезу Эдгара Аллана обратно в Сток-Ньюингтон и оставлю все, что здесь происходит.

И что хуже всего, я оставлю Софию Франт и Флору Карсуолл. В этот момент перспектива потерять их казалась мне неизбежностью. Их присутствие стало для меня удовольствием, болью, необходимостью. Они были нужны как воздух, мои альфа и омега. Ты порабощен ими, говорил я себе, ими и всем, что они символизируют, в своей зависимости ты ничем не отличаешься от курильщика опиума, клянчащего деньги у аптеки в ожидании благословения и ада в коробочке с лекарством.

50

На следующий день мистер Ноак прислал Хармвелла с сообщением, что ему нездоровится. Он сильно простудился. Хармвелл пояснил, что хозяину придется оставаться в постели как минимум пару дней. Из-за болезни, перенесенной в детстве, у мистера Ноака слабые легкие. Ему необходим серьезный уход, чтобы избежать лихорадки, сильного мучительного кашля и возможной пневмонии. Новость распространилась по дому задолго до того, как мистер Карсуолл официально объявил о случившемся за обедом, в ходе которого у мисс Карсуолл появилась масса возможностей проконсультироваться с учебником по домоводству.

– Не волнуйтесь, папа, – сказала она, когда мистер Карсуолл с мрачным видом сообщил нам печальную новость. – Я уже проинструктировала Хармвелла, чтобы он регулярно давал мистеру Ноаку лекарство. Нужно взять ложку сиропа из белокудренника, растворить в стакане воды и добавить десять капель серной кислоты. Знающие люди сказали мне, что это средство поможет справиться с самой сильной простудой.

– Похвальное внимание, – проворчал мистер Карсуолл. – Но я-то надеялся, что мистер Ноак поедет с нами в Глостер, – на мгновение он надул губы, как это часто делала мисс Карсуолл. – Какая досада!

– Думаю, в данном случае от бедного мистера Ноака ничего не зависит.

– Я и не говорю, что от него что-то зависит, – мистер Карсуолл сделал глоток вина, – но мне будет не хватать бесед с ним. Да и Хармвелл пригодился бы, когда мы поедем через дорожную заставу и в самом Глостере. Ведь всегда нужно что-нибудь сделать, куда-нибудь сбегать.

– Ну, эту проблему мы отчасти можем решить прямо сейчас. Мы могли бы пригласить с собой мистера Шилда вместо мистера Ноака.

Карсуолл жестом велел наполнить бокал и посмотрел на меня через стол.

– Может быть, может быть. Значит так, вы поедете с нами, Шилд. Не на сам бал, конечно, там вы нам не понадобитесь. Без сомнения, вам тоже пойдет на пользу смена обстановки. Развлечетесь.

Я поклонился, но ничего ответил. Мистер Карсуолл, заботясь о собственном удобстве, любил создать впечатление, что на самом деле он оказывает услугу кому-то другому. В мое отсутствие мальчики останутся на попечении миссис Керридж.

В среду утром мистер Карсуолл погряз в сомнениях. Он посматривал на часы, потом на темно-серое небо и предсказывал снег. А что, если мы застрянем в пути? Или колесо сломается в какой-нибудь глуши? Или мы не рассчитаем время поездки в это время года и придется ночевать прямо на дороге и мы замерзнем насмерть? По мере приближения старости Карсуолл переселялся в мир ужасов, мир, в котором опасности росли пропорционально его слабости.

Мисс Карсуолл успокаивала его. На дороге будет нескончаемый поток экипажей. Большая часть пути пролегает по новой платной дороге за рекой. Мы все время будем поблизости от застав, ферм или деревень. А мистер Шилд, кучер и лакей – крепкие мужчины, которые смогут поработать лопатой или сходить за помощью. Кроме того, снег пока не начался, а если и начнется, то нет причин опасаться, что он заметет дорогу.

Наконец беспокойство мистера Карсуолла улеглось настолько, что мы смогли выехать. Горничная мисс Карсуолл и слуга мистера Карсуолла поехали вперед, чтобы сделать все необходимые приготовления, так что в большой карете мы поместились впятером – три леди, мистер Карсуолл и ваш покорный слуга. Экипаж мистера Карсуолла выглядел роскошно. Мы скользили по вымощенной щебнем дороге. Огромные колеса и длинные рессоры создавали ощущение стремительного, но не требующего усилий движения. Я сидел в непосредственной близости от миссис Франт и мисс Карсуолл, и время от времени чувствовал, как последняя легонько наступает мне на ногу. Было приятно покинуть Монкшилл-парк, эту элегантную и просторную тюрьму.

Нам предстояло ехать по дороге Овер-Козуэй через Северн, и это обстоятельства вызвало тревогу мистера Карсуолла, поскольку уровень воды в реке поднялся и она подмыла каменную кладку моста, которая и без того находилась в плачевном состоянии. Но, к его величайшему облегчению, мы пересекли мост Уэстгейт и въехали в город засветло.

Наши апартаменты располагались в «Фендолл-Хаус» на Уэстгейт-стрит, неподалеку от собора Святого Николая с его чахлым шпилем. Раскланиваясь и расшаркиваясь, владелец гостиницы проводил нас в комнаты на втором этаже, первоначально зарезервированные для лорда Вадена. Персонал был исключительно услужлив, да и сами номера, смею полагать, стоили дорого.

Апартаменты состояли из большой гостиной с двумя высокими окнами, выходившими на улицу, и четырех спален – по одной для мистера Карсуолла и миссис Ли, общей для мисс Карсуолл и миссис Франт, четвертая же предназначалась для мистера Ноака. Усадив мистера Карсуолла в кресло подле камина, хозяин гостиницы протянул ему письмо, которое слуга сэра Джорджа доставил полчаса назад.

Проворчав что-то себе под нос, Карсуолл прочел письмо.

– Сэр Джордж просит об услуге, – сказал он, обращаясь к мисс Карсуолл. – Он узнал, что мистер Ноак не едет с нами, и спрашивает, нельзя ли миссис Джонсон занять его место. Комната, отведенная для нее в их апартаментах на Истгейт, пострадала от пожара, а других сейчас нет. Сэр Джордж пишет, что миссис Джонсон будет счастлива продолжить знакомство с миссис Франт и мисс Карсуолл, так что мы убьем двух зайцев одним ударом.

– Очень мило, папа. Но как же мистер Шилд?

– Не вижу никаких затруднений, – мистер Карсуолл взглянул на хозяина, склонившегося рядом с ним. – Наставник мальчиков прибыл вместо мистера Ноака, но на бал не идет, да и вообще он простой человек и его нужды легко удовлетворить, да, Шилд?

Я кивнул.

– Уверен, у вас найдется для него постель, – обратился Карсуолл к хозяину.

– Да, сэр. На чердаке имеется маленькая комнатка, и я взял на себя смелость приготовить и ее тоже.

– Отлично, – старик махнул рукой мисс Карсуолл, словно отгонял возможные возражения. – Видишь? Шилд отлично устроится на подвесной койке. И вообще мой опыт показывает, что молодые люди предпочитают мириться с лишениями. Шилд насладится свободой, а то, возвращаясь за полночь, мы тревожим его.

Хозяин пробормотал, что он премного обязан мистеру Карсуоллу, не говоря уже о том, как будет благодарен сэр Джордж. Он стрельнул глазами в мою сторону, очевидно поняв, какое положение я занимаю в доме мистера Карсуолла.

Коренастый угрюмый слуга подхватил мой саквояж и показал мне спальню. Я испугался, что не найду эту комнатенку самостоятельно. Внешний вид «Фендолл-Хаус» был обманчив, как, впрочем, и вид многих других зданий в Глостере. Комнаты, выходившие на улицу, были чистыми, новыми, просторными и элегантными. Однако большая часть номеров выходила окнами на задний двор, – затхлый муравейник узеньких лестниц, темных каморок, коридоров, по которым гуляли сквозняки, низких потолков и скрипучих полов.

Крошечная спаленка, в которую меня привели, жалась к крыше, но имела неоспоримое достоинство – собственную лестницу, по которой можно было попасть в плохо освещенный коридор, а оттуда на улицу через отдельный выход. Из слухового окна виднелась небольшая темная аллея, ведущая к новому крылу отеля из такого же красного кирпича, что и фасад дома.

Мы обедали все вместе в гостиной апартаментов Карсуолла довольно рано – из-за бала. Миссис Джонсон еще не приехала: она должна была вернуться после бала с Карсуоллами и миссис Ли и занять свою спальню, поскольку леди Руиспидж нужна была ее помощь.

Мистер Карсуолл, миссис Ли и мисс Карсуолл уже переоделись к балу. От нас с миссис Франт требовалось громко выражать свое восхищение, и когда поток комплиментов иссяк, троица принялась нахваливать друг друга. Миссис Франт грустила и большую часть времени молчала. Вокруг царила еще большая суета, поскольку остальные апартаменты тоже были сданы и их обитатели собирались на бал. И хотя мы закрыли двери в гостиную, до нас доносились звуки торопливых шагов, хлопанье дверей, громкие приветствия и советы.

Когда мы покончили с трапезой, время, казалось, остановилось. Только миссис Ли выглядела довольной: она смотрела на огонь, положив руки на колени; на столике перед нею лежала нераскрытая книга. Дама привыкла жить ради других. Миссис Франт что-то шила, устроившись на диване, почти все время молчала и отвечала лишь тогда, когда Карсуоллы обращались к ней. Я же сидел за столом, уткнувшись в старый номер газеты «Глостер».

Мисс Карсуолл не могла усидеть на месте, она то подбегала к окну и смотрела на улицу, то бросалась к зеркалу, то к миссис Франт и начинала о чем-то с нею шептаться. Я редко видел ее такой оживленной в Монкшилл-парк Общество нужно мисс Карсуолл как воздух, и сейчас она просто сияла при мысли о глотке этого самого воздуха. А я не мог унять боль оттого, что меня не берут с собой.

Однако волнение мисс Карсуолл было радостным, чего я не мог сказать о ее отце – он не находил себе места, но его нетерпение казалось пессимистичным. Сначала он безуспешно пытался завести беседу с миссис Франт. Он любезничал, но его комплименты звучали как оскорбление. Потом, еще не переставая говорить, он вытащил часы. Через десять минут повторил эту процедуру. По мере приближения бала старик становился все молчаливее, графин заметно пустел, а Карсуолл смотрел на часы чаще и чаще. В конце концов он оставил открытые часы на ладони и уставился на них с сосредоточенным видом.

Чай, который принесли нам в семь, на некоторое время разрядил обстановку. По крайней мере, хоть какое-то занятие, но, увы, и чай нельзя пить вечно. Вскоре в комнате снова повисло неловкое молчание, прерываемое лишь редкими репликами. Даже мисс Карсуолл затихла.

– Полвосьмого, – сообщил мистер Карсуолл, в который раз возвращаясь к этой теме. – Думаю, уже можно ехать.

– Папа! – воскликнула мисс Карсуолл. – Никто не будет разговаривать с людьми, притащившимися на бал так рано!

– Но хоть за каретой мы можем послать? На это уйдет какое-то время. Нам нужно занять места у камина.

– У камина?! Да там будут сидеть только торговцы с женами! – резко возразила дочь, поскольку ей, в отличие от родителя, привили светские правила поведения. – Они там прямо из-под полы торговать начнут! Уж поверь мне, все остальные пообедают позже и на балу покажутся позже.

Карсуолл ворчал, мисс Карсуолл возражала, но, судя по тому, как она топала ножками по ковру, ей не терпелось очутиться на балу. В итоге они с отцом сошлись на девяти часах и послали за каретой.

Мистер Карсуолл вцепился в свои часы и сидел так, пока шум в гостинице и на улице не подтвердил, что Карсуоллов не окружат всеобщим презрением за раннее появление на балу. За несколько минут до назначенного часа зашелестело платье миссис Франт, и она поднялась с дивана. Я тоже отодвинул стул.

– Прошу вас, не беспокойтесь, мистер Шилд, – подала голос миссис Франт, обращаясь к Карсуоллам и миссис Ли. – Кажется, волнения сегодняшнего дня несколько утомили меня. Вы меня извините, если я оставлю вас?

Я придержал для нее дверь. Когда она проходила мимо, всего в нескольких дюймах от меня, я ощутил влечение к этой женщине, меня тянуло к ней словно железные опилки к мощному магниту. Она подняла голову, и на мгновение мне показалось – я понадеялся – что она чувствует то же. Миссис Франт улыбнулась, пожелала мне спокойной ночи и удалилась.

– Бедняжка Софи, – вздохнула мисс Карсуолл, подходя к окну, привлеченная звуком прибывающих экипажей. – Так печально, когда не можешь развлекаться, а нашей милой Софи носить траур еще долгие месяцы. – Она отодвинула тяжелые портьеры и выглянула на улицу. – Ох!

– Что такое? – спросил мистер Карсуолл.

– Снег пошел. Огромные снежинки с блюдце величиной.

– Вот, что я вам говорил! Не стоило нам ехать!

– Пусть вас это не тяготит, папа. Десять к одному, что снег растает. Все говорят, что сегодня теплее. Кроме того, у нас есть еда, общество, жаркий камин и мягкие постели. В худшем случае, если нас и заметет снегом, хотя ничего такого, конечно, не случится, то, по крайней мере, со всеми удобствами, – она снова выглянула в окно. – Смотрите, сколько экипажей. А вот и наш подали к входу! Как было бы чудесно, если бы мы прибыли на бал сразу после Руиспиджей! Тогда мы могли бы встретиться в галерее и зайти вместе с ними. Здорово, правда? Все бы подумали, что мы приехали вместе!

Внезапно миссис Ли вышла из оцепенения:

– Дорогая, тебе надо накинуть шаль, когда пойдешь по галерее. Там ужасные сквозняки. Надеюсь, в этот раз они там подмели, а то после прошлого бала подол моего платья был просто черным от пыли. Уверена, именно из-за грязного пола в галерее.

Мисс Карсуолл встала на цыпочки и, любуясь своим отражением, покрутилась, перед зеркалом, висевшим в проеме между окон.

– Слава богу, я купила эту шаль. Она подчеркивает цвет платья.

Казалось, свечи по обе стороны зеркала кивнули в знак согласия.

Я тихо сказал:

– Шаль подходит к вашим глазам, мисс Карсуолл, если можно так выразиться.

Она взглянула на меня: лицо строгое, как у монашки, но глаза сверкают.

– Вы очень любезны, сэр, – тихо ответила она.

– Мои перчатки, где мои перчатки? – закричал мистер Карсуолл. – Кто их взял?

– Мне кажется, они на подлокотнике вашего кресла, сэр, – сказал я.

– Надеюсь, все-таки останутся места у камина, – проворчала миссис Ли, – если мы не будем сидеть тут слишком долго.

Наконец они уехали, и я остался один. Я слышал, как их голоса и звук шагов тают на лестнице и удаляются по коридору. Хлопнула входная дверь. В гостиную хлынула тишина. Я снова сидел за столом и лениво листал газету.

Попытался даже читать, но газета быстро наскучила. Я слышал шум за стенами комнаты – торопливый топот слуг, грохот отъезжающих экипажей на улице, громкие голоса и обрывки музыки. Мисс Карсуолл права: нет ничего печальнее, чем сидеть в одиночестве и слушать, как веселятся другие.

Спать не хотелось. Можно пойти и посидеть в пивной или в кофейне, но не было настроения сидеть среди шумной толпы. Вместо этого я взял перо и бумагу, сел и написал запоздалые письма Эдварду Дэнси и мистеру Роуселлу.

Письма я сочинял, наверное, больше часа. Конечно, я не мог быть до конца откровенен ни с одним из своих адресатов, но по разным причинам. Однако моему перу и без того хватило работы, поскольку я пространно описал все великолепие Монкшилл-парк и характеры его обитателей. Я уже заканчивал второе письмо, как в дверь постучали, Я поднял голову, ожидая увидеть горничную, но это была София Франт, в том же платье, что и за обедом.

– Прошу прощения, мистер Шилд, – быстро сказала она не совсем твердым голосом. – Надеюсь, я не оторвала вас от чего-то важного.

– К вашим услугам, мэм.

– Мне хотелось посоветоваться с вами по одному вопросу… ммм… деликатному вопросу.

Я пододвинул кресло к камину:

– Садитесь, прошу вас.

– Минуту назад я случайно оказалась у окна нашей спальни, – тихо начала она. – Рамы стучали, и я решила закрепить их. Окно выходит на улицу, ведущую к Уэстгейт-стрит. Я посмотрела вниз и увидела женщину, – она замолчала. – Прошу вас, мистер Шилд, пусть разговор остается между нами.