Текст книги "Загадка Эдгара По"

Автор книги: Эндрю Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

27

О том, что случилось дальше, я сохранил лишь смутные воспоминания. Я потерял сознание на несколько секунд, может дольше. Да и когда пришел в себя, то не был готов на подвиги. Только благодаря усилию ума мне удалось определить, что туман сгустился как никогда и меня почему-то наполовину несут, наполовину тащат сквозь толпу толкающихся людей.

Я ловил воздух ртом. Кто-то прокричал мне что-то прямо в ухо, и через минуту я понял, что меня заталкивают в экипаж. Я камнем рухнул на сиденье.

– Брюэр-стрит, – раздался чей-то голос рядом со мною.

– Он пьян, – отозвался второй голос.

– Нет. Всего лишь без сознания.

– Если его стошнит в экипаже…

Я услышал звон монет, затем голоса стихли. Через мгновение коляска пришла в движение. Мы ехали очень медленно. Я свернулся калачиком в углу, спрятав голову в ладонях. От тряски меня мутило, и на миг я решил, что опасениям кучера суждено оправдаться. Время перестало для меня существовать. От света болели глаза. Спутник не пытался заговорить со мною. Но если бы и попытался, то сомневаюсь, что я смог бы ему ответить.

Экипаж петлял по улицам, и постепенно я привык к покачиванию, оно стало источником скорее приятных ощущений, чем тревоги. Я открыл глаза и украдкой выглянул в окно. Сквозь туман вырисовывался легко узнаваемый силуэт собора Святой Анны с его сплющенной колокольней и раздутым шпилем. Сам факт узнавания встряхнул мой разум, запустив некий скрытый механизм, и я начал соображать быстрее.

Что, черт возьми, я делаю в этом экипаже? Меня похитили? Я пытался изо всех сил, но так и не смог вспомнить, что же произошло после того, как мистер Иверсен наблюдал за мною, пока я рылся в вещах мистера По перед тем, как меня запихали в коляску. Я медленно повернул голову, но от движения боль усилилась.

– Ага, – сказал Салютейшн Хармвелл. – Румянец снова вернулся на ваше лицо, мистер Шилд. Это хороший знак.

– Мистер… мистер Хармвелл… Я не понимаю.

– Вы ничего не помните?

– Нет, по-видимому, у меня провал в памяти. – Но тут загадочная пустота в моей голове изрыгнула кусок информации. – Дрозд.

– Что, простите?

– Я помню, как кто-то – но, черт побери, я не помню, ни кого, ни когда, ни зачем, мне кажется, какой-то ирландец что-то говорил о дрозде. Насколько я понимаю, в Сент-Джайлс это слово используется…

– Для обозначения чернокожего?

– Именно. Прошу вас, мистер Хармвелл, просветите меня, как я попал сюда?

– Я случайно оказался на Куин-стрит и услышал звуки борьбы. Заглянул в проход и увидел, что вы деретесь с двумя головорезами. Ну, сначала я вас, разумеется, не признал, просто понял, что они грабят и избивают какого-то беднягу. Я свалил одного с ног, а второй убежал прочь, и я решил, что будет разумнее покинуть этот район как можно быстрее.

Я посмотрел на его руку и увидел, что костяшки сильно разбиты.

– Премного благодарен вам, сэр, – я потер голову в том месте, где уже наливалась шишка. – Я не знаю, что и делал бы, если бы вы не оказались рядом.

– Боюсь, вы потеряли шляпу. Думаю, она смягчила удар, иначе сейчас вы пребывали бы в более плачевном состоянии. Полагаю, у вас еще и трость была, но она тоже куда-то делась.

Я кивнул. На самом деле я не заметил отсутствия ни шляпы, ни трости. Я сдержался и не стал ничего говорить по поводу того, сколь удивительным считаю совпадение, что Хармвелл прогуливался неподалеку. Тот факт, что данное совпадение сыграло мне на руку, не имел значения.

– Кошелек-то еще при вас?

Я сунул руку в карман.

– Да.

– Уже кое-что.

Я знал одно – мне нужно проявлять осторожность, хоть и не понимал, почему, и медленно сказал:

– Возможно, я шел по улице, когда они затащили меня в проход, чтобы ограбить.

– Маловероятно, – ответил Хармвелл. – Думаю, я бы вас увидел, несмотря на туман. Скорее всего, вы вошли с другой стороны или же вышли из одного из домов.

Коляска ехала на запад, пробираясь через шумные улицы Сохо. Наконец мы добрались до Брюэр-стрит. Хармвелл велел кучеру подъехать к дому на северной стороне улицы, практически на углу с Грейт-Пултни. Я попытался заплатить за проезд, но Хармвелл отмахнулся.

Стоило мне встать, как вернулось головокружение. Хармвелл помог мне выйти из экипажа и позволил опереться на свою руку, пока мы шагали к дому. Слуга в потрепанной ливрее с каменным лицом проводил нас наверх. Оказалось, мистер Ноак занимает весь второй этаж. В передней части его апартаментов располагалась гостиная, где Хармвелл усадил меня на диван перед камином и велел слуге принести бокал бренди, а сам пошел за хозяином. Когда они с мистером Ноаком вернулись, я уже выпил половину бренди и более или менее пришел в себя, но все же не помнил, что же произошло между тем, когда я находился в комнате мистера По на Куин-стрит, и тем, как Хармвелл затаскивал меня в экипаж.

«Держи чертова дрозда?»

Когда я вспомнил этот грубый голос, то передо мною, выскользнув из глубин памяти, возник другой образ – маленькое существо, почти дитя, сжимающее мою руку и покрывающее ее поцелуями. Воспоминание было настолько четким, что я даже увидел вшей, копошащихся в редких рыжих волосах.

Когда мистер Ноак вошел в комнату, я вскочил на ноги и обнаружил, что не могу стоять без посторонней помощи. Ноак подал мне руку и спросил, как я себя чувствую. Я, запинаясь, промычал несколько слов благодарности Хармвеллу за спасение моей жизни и мистеру Ноаку за гостеприимство.

– Хармвелл всего лишь исполнял свой христианский долг, – сказал мистер Ноак по-американски резко. – Это счастливая случайность, что он оказался поблизости.

– Действительно, – согласился я.

– Прошу вас, садитесь, – Ноак устроился в кресле с другой стороны камина. – Во время нашей последней встречи, мистер Шилд, мы спорили о ценности изучения творчества Овидия. Я не слишком хорошо знаю Лондон, но насколько я понял со слов своего секретаря, он встретил вас в той части города, где нечасто гуляют учителя.

– Мистер Карсуолл отправил меня с одним поручением.

– Мистер Карсуолл? Да, недавно я имел удовольствие видеться с ним, хоть и по печальному поводу, – он внимательно посмотрел на меня. – Простите мое любопытство, но я считал, что вы служите в школе в пригороде Лондона.

– Так и есть, сэр, но в настоящее время я живу в особняке мистера Карсуолла на Маргарет-стрит и даю уроки Чарльзу Франту.

Губы Ноака сжались.

– Нужно поаплодировать мистеру Карсуоллу за проявленное благородство, ведь он приютил миссис Франт и ее осиротевшего сына.

Он замолчал и, казалось, погрузился в мрачные раздумья. Время шло. Мои мысли тоже нельзя было назвать радостными. Миссис Франт не нуждалась бы в благородстве Карсуолла, если бы я не засвидетельствовал подпись Джорджа Уэйвенху перед его кончиной.

Наконец Ноак продолжил:

– Вы помните, кто на вас напал? Без сомнения, вы захотите донести на них на Боу-стрит. [23]23
  Улица, где расположен лондонский магистратский суд.


[Закрыть]

– К сожалению, я не помню ни нападения, ни того, как мистер Хармвелл спас меня.

– Очень досадно. Но вы все же знаете, где это произошло, а мистер Хармвелл видел нападавших.

Хармвелл откашлялся.

– В проходе было очень темно, сэр, так что я их не разглядел.

– Кроме того, Сент-Джайлс – место, где царит беззаконие, – заметил я. – Тех типов, что избили меня, уже и след простыл.

Ноак перевел взгляд с Хармвелла на меня.

– А жильцы дома? Они как-то замешаны в нападении?

Хармвелл пожал плечами.

Я ответил:

– Я не помню ничего такого, что указывало бы на их причастность.

– Но ведь такое могло быть?

– Трудно сказать, – я поморщился от головной боли. – Я… я не помню. Мне нужно проконсультироваться с мистером Карсуоллом по возвращении, сэр, но полагаю, он посоветует не трогать лихо, пока оно тихо.

– Понятно, – сказал мистер Ноак, и у меня появилось тревожное чувство, что он понимает намного больше, чем я бы того хотел.

– Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, – сказал я. – Миссис Франт и мистер Карсуолл будут волноваться.

– Хармвелл отвезет вас.

– Но мне неловко беспокоить его.

– Никакого беспокойства, – резко ответил Ноак, поднимаясь с кресла. – По крайней мере, для меня. Но даже если и так, мой христианский долг – обеспечить ваше благополучное возвращение, так же как и долгом мистера Хармвелла было прийти вам на помощь, ведь вы получили серьезный удар по голове.

Он поклонился мне на прощание и вышел из комнаты. Хармвелл позвонил в колокольчик. Через десять минут мы сидели уже в другой коляске, которая так медленно ползла сквозь туман, что быстрее было бы дойти пешком. Мы молчали. Через некоторое время молчание стало тягостным, и я попытался завести разговор.

– Как вам нравится Лондон, мистер Хармвелл?

– Что ж, Лондон настолько огромен и многолик, что едва успевает сформироваться какое-то впечатление, как на смену ему уже идет новое. Здесь так много богатства, что даже представить сложно.

– Но я уверен, американцы в Соединенных Штатах тоже весьма состоятельны.

– Я не американец, сэр. Я из Канады. Мой отец родом из Виргинии, но он переехал на север вместе со своим хозяином после Войны за независимость.

– Он был противником независимости от Англии? Ваш отец понес серьезные убытки.

– Напротив, сэр, он получил все, – Хармвелл повернулся и смерил меня взглядом. – Он получил свободу. Мистеру Сондерсу пожаловали имение в Верхней Канаде, и отец продолжил работать на него. И я тоже, пока меня не забрали в армию во время последней войны со Штатами, – в его голосе послышались резкие нотки, – и если бы это семейство не погибло во время войны, то после увольнения из армии я бы вернулся и работал у них.

– Мне очень жаль… но вы ведь нашли другое место?

– Мистер Ноак любезно предложил мне поработать у него секретарем.

Любопытство уже завело меня много дальше, чем позволяли хорошие манеры, поэтому я перевел разговор на общие темы. Мы говорили в основном о Нью-Йорке и Бостоне. Хармвелл неохотно делился информацией, но проявил себя весьма здравомыслящим человеком.

Только в четвертом часу мы переплыли бурлящую реку народа, текущую по Оксфорд-стрит. Когда мы добрались до Маргарет-стрит, я принялся упрашивать Хармвелла зайти со мною и чем-нибудь подкрепиться. Негр задумался, а потом сказал, что если не будет возражений, то он навестил бы миссис Керридж, если она не занята, поскольку та обещала написать рецепт для его мамы в Канаде. Хармвелл говорил торжественно, а его лицо излучало сыновнюю почтительность, и я едва сдержал смех, вспомнив, как он провел рукой по груди миссис Керридж на Пиккадилли, а та в ответ шутливо ударила кавалера по щеке.

Как только мы оказались в теплом доме, слуга увел Хармвелла вниз к миссис Керридж. Мистер Карсуолл был дома, но я предпочел сначала умыться и переодеться. Я поднялся в комнату и зажег свечу, поскольку уже стемнело, и я не видел ничего дальше своего носа. В умывальнике осталось немного холодной воды. Я вылил ее в таз, а когда стаскивал пальто, оттуда выпал клочок бумаги. Я наклонился и поднял его.

Это была страница, вырванная из записной книжки. Я поднес ее к мерцающему пламени свечи и увидел карандашный набросок. Что-то шевельнулось в памяти. На портрете был изображен незнакомый мне мальчик, тем не менее форма головы – высокий лоб, округлость щек – напомнила мне о Чарли Франте и Эдгаре Аллане.

Сквозь бумагу просвечивала еле заметная надпись на другой стороне. Я перевернул листок. «Ламберт-плейс, дом 9».

Кто написал эти слова, когда и зачем – никакой подсказки. Глядя на буквы, я испытывал сильнейшее желание поднести листок к пламени и забыть, что он вообще существовал. Память так ко мне и не вернулась. Тем не менее я ощущал, что меня втянули в некую интригу, природы, цели и размаха которой я тогда не понимал. Убийство на Веллингтон-террас, поручение Карсуолла в Сент-Джайлс, нападение рядом с лавкой Иверсена, якобы случайное вмешательство Хармвелла – все эти события должны быть как-то связаны между собой, подумал я и понял, что в мозгу тревожно звучат слова Дэнси: «Когда большое дерево падает, то оно подминает под себя и маленькие».

Уголок бумаги потемнел, и в воздух устремилась струйка дыма. Со сдавленным криком я отдернул листок от свечи. В конце концов, сказал я про себя, мне нужно хоть что-то предъявить мистеру Карсуоллу, когда буду отчитываться в проделанной работе. Кроме того, мне не понравилось, что меня избили.

Но время разоблачает так же хорошо, как и лечит: оно обнажает ложь, пусть даже мы солгали самим себе. И теперь я думаю, что спас тогда рисунок по одной-единственной причине: если бы мне было нечего показать мистеру Карсуоллу, то он отправил бы меня обратно в Сток-Ньюингтон, Чарли забрали бы из школы, и я никогда больше не увидел бы ни мисс Карсуолл, ни миссис Франт.

28

– Значит, черномазый секретарь Ноака, – сказал мистер Карсуолл с гримасой отвращения. – Закрыть глаза да послушать его, так и не отличишь от нас с вами.

Нет уж, не выйдет. Ни за что! Образованный негр – это нечто отвратительное в глазах Господа. Почему вы не сообщили мне о своем приезде? Я вообще ничего не знал, пока Пратт не доложил мне.

Именно Пратт, носатый лакей, нехотя поднялся ко мне и вызвал к своему хозяину. Этот тип улыбался слащаво мистеру Карсуоллу и презрительно всем остальным.

– Прошу прощения, сэр. Когда мистер Хармвелл привез меня, мне нужно было…

– Хармвелл! – перебил меня Карсуолл, его мысли вновь вернулись к предыдущей теме. – Отличное имечко! Проблема чертовых аболиционистов в том, что они никогда не изучали поведение негров в естественных условиях, а я навидался этих черных тварей на своих плантациях. Ничем не лучше животных. Если бы эти святоши потрудились выяснить, чем живут кварталы, населенные невольниками, то вскоре переменили бы тон.

Хотя еще не было и четырех часов и мистер Карсуолл не успел отобедать, он был уже в подпитии. Нет, он не был пьян, но и трезвым его назвать язык не поворачивался. Карсуолл сидел перед камином в пропахшей табаком маленькой гостиной, служившей его личным кабинетом. Занавески опущены, свечи зажжены. Он встретил меня в вышитом халате и домашних туфлях. Интересно, донес ли Пратт хозяину, что мистер Хармвелл все еще внизу и как почтительный сын ищет среди рецептов миссис Керридж один для матери.

Карсуолл залез в карман жилета и вытащил часы.

– Да уж, Шилд, вы не особо торопились. Ну же? Какие новости? Что, черт побери, вы делали с этим негром?

Я изложил в общих чертах то, что удалось выяснить: мистер По покинул «Фонтан», очевидно потому, что получил новое место и переехал на Куин-стрит в Семи Циферблатах. По словам домовладельца, По очень страдал от зубной боли, а три дня назад он исчез, оставив кое-что из своих пожитков.

– Три дня? – переспросил Карсуолл. – Значит, его видели после убийства? А что с этим черным?

– Да-да, я сейчас расскажу, сэр. Но давайте вернемся к мистеру По еще на секунду. К его зубной боли.

– Вы хотите сказать, его лицо было скрыто под повязкой? То есть этот человек, возможно, вовсе и не По?

– По крайней мере, исключать такую возможность нельзя. В отличие от хозяйки «Фонтана» мистер Иверсен, новый домовладелец мистера По, по-видимому, знал мистера По плохо да и недолго.

Голова раскалывалась от боли, мне было сложно привести в порядок мысли и выразить их словами. С другой стороны, с тех пор как я нашел портрет мальчика, беспамятство начало рассеиваться, словно туман, и теперь я почти все вспомнил. Я рассказал мистеру Карсуоллу о немой девушке-служанке и протянул рисунок, на обратной стороне которого был написан какой-то адрес.

Карсуолл пару минут рассматривал портрет, а потом перевернул листок и изучил адрес.

– Ламберт-плейс? Что это?

– Не знаю, сэр. И вот еще что: когда я шел по проходу, ведущему из двора на улицу, на меня напали двое негодяев.

– Они были в сговоре с домовладельцем?

– Необязательно. Возможно, они вошли со стороны улицы. К счастью, мои крики привлекли внимание мистера Хармвелла, и он пришел мне на помощь.

– Опять этот негр. А он-то что там делал?

– Они с мистером Ноаком убеждали меня, что это совпадение.

– Другие варианты: он сам был в сговоре с домовладельцем или же следил за вами.

– В какой-то момент, пока я шел от «Фонтана» к Семи Циферблатам, мне действительно показалось, что за мною кто-то следит. Но туман был настолько густым, что я не могу утверждать этого. А когда я находился в лавке мистера Иверсена, возникло ощущение, что кто-то подглядывал за нами в окно с улицы.

Карсуолл прикусил нижнюю губу и громко вздохнул.

– А как они обращались с вами, ну, негр и мистер Ноак?

– Самым наилучшим образом. Мистер Хармвелл отвез меня в дом своего хозяина на Брюэр-стрит, где мне предложили бокал бренди и не потребовали объяснений. Потом мистер Ноак велел мистеру Хармвеллу отвезти меня сюда. Они даже проезд мне не позволили оплатить.

– Завтра утром отправляйтесь на Ламберт-плейс и выясните, что известно жителям девятого дома о посетителе с Куин-стрит.

– Мне спрашивать о мистере Франте, сэр, или о мистере По?

– А я, черт возьми, откуда знаю?

– Я думал, что почерк…

– Пара слов! Какой в них толк?

– А еще портрет мальчика…

– Вы хотите сказать – Чарли? Или же американца? Увы, это ничего нам не дает. Кроме того, ничто не указывает, что портрет и записка писаны одной рукой. Но, возможно, миссис Франт знает, увлекался ли ее супруг рисованием… Да, позвоните-ка в колокольчик.

Я подчинился. Через мгновение вернулся лакей, Карсуолл поинтересовался, как себя чувствует миссис Франт. Пратт ответил, что мадам на несколько минут спускалась в гостиную, где компанию ей составила мисс Карсуолл. Насколько я знал, она впервые за последние дни встала с постели, если не считать самих похорон. Чарли был с матерью. С несвойственным ему участием мистер Карсуолл велел слуге спросить миссис Франт, удобно ли будет, если он заглянет к ней.

Ожидая ответа, Карсуолл с трудом поднялся. Покачиваясь, он оперся о каминную полку.

– Через пару дней мы уедем в наше загородное имение, – сообщил он. – Разумеется, миссис Франт с сыном поедут с нами.

– Мальчик не вернется в школу?

Карсуолл покачал своей крупной головой.

– Я не вижу оснований для лишних расходов, особенно если учесть, что миссис Франт лишилась своего лондонского особняка. Я обсудил с нею этот вопрос, и мы пришли к согласию. Для мальчика будет лучше, если мы как можно быстрее заберем его из школы. Иначе Чарльза будут тяготить подробности разорения и гибели его отца.

Новость стала для меня ударом, хотя я и ожидал подобного исхода. Без сомнения, миссис Франт понимала, что мистер Карсуолл обманом лишил ее наследства дяди Уэйвенху, но находилась в столь стесненных обстоятельствах, что ей ничего не оставалось, кроме как последовать совету человека, сделавшего ее сына нищим.

Наконец вернулся лакей с сообщением от миссис Франт: мадам просить извинить ее, но она еще очень слаба.

Мистер Карсуолл пробормотал себе под нос:

– Не выйдет, голубушка. Вам придется в скором времени поговорить со мною. Вы, женщины, любите поддразнить.

Карсуолл пару минут стоял и почесывался, как старый боров, а потом, по-видимому вспомнив, что он в комнате не один, тяжело опустился в кресло, поднял голову и улыбнулся, вновь приведя меня в замешательство очаровательной улыбкой мисс Карсуолл.

– Премного благодарен вам, сэр, за все, что вы сделали. Боюсь, мое поручение далось вам нелегко. Но вам полезно будет стать моими ногами и глазами, – Карсуолл снова полез в карман за часами. – Если бы только времени у нас было побольше, – добавил он, глядя на циферблат. – Но не буду задерживать вас, вам ведь еще надо к ученику. Увидимся завтра после вашего возвращения.

Поняв, что аудиенция закончена, я медленно пошел вниз. Настроение у меня окончательно испортилось. Я был подавлен из-за перспективы вернуться в школу, которая еще недавно казалась мне раем. Когда я добрался до площадки второго этажа, дверь в гостиную приоткрылась. В проеме мелькнуло черное платье, а мой нос уловил аромат фиалок.

– Миссис Франт! Я… надеюсь, вам уже лучше.

– Да, благодарю вас, сэр, – сказала она, закрывая за собой дверь. – Я очень плохо себя чувствовала, но сейчас уже иду на поправку.

Ее лицо было бледным, щеки ввалились, а глаза лихорадочно блестели, словно она все еще была в плену недуга. Миссис Франт торопливо огляделась.

Я заговорил, с трудом понимая, что именно пытаюсь сказать:

– Не могу передать, как я сожалею…

– Миссис Керридж сказала, что вы ранены, – перебила миссис Франт шепотом, и мне было только на руку, что она не дала закончить предложение, – что на вас напали бандиты.

Моя рука метнулась к шишке на голове.

– Пустяки, мадам. Пожалуйста, не беспокойтесь.

– Ну как же я могу не беспокоиться? Подойдите к зеркалу, позвольте мне взглянуть.

На мраморном столике в проеме между окнами стоял канделябр, и пламя отражалось в вытянутом зеркале, висевшем на стене. Я наклонил голову. Миссис Франт встала на цыпочки и принялась изучать мой правый висок, куда меня ударили нападавшие.

– Голову ниже, – велела она. – Ага, вижу… шишка и синяк… К счастью, кожа содрана, но лишь поверхностно.

– Шляпа смягчила удар.

– Слава богу!

Я почувствовал, как кончики ее пальцев погладили меня по лбу. По телу пробежала нервная дрожь, и мне пришлось опереться на столик, чтобы скрыть трепет.

– Ах! Вам все еще больно? Голова болит?

– Да, мадам.

– Вы выполняли поручение мистера Карсуолла, насколько я понимаю?

– Да. К счастью, я потерял лишь шляпу и трость и ничего более. Секретарь мистера Ноака проходил мимо и пришел мне на помощь.

Миссис Франт отпрянула, и я увидел, как кровь прилила к ее бледному лицу.

– Вам нужно отдохнуть сегодня вечером, а Чарли пока что побудет со мною. Я попрошу слуг принести вам холодный компресс и что-нибудь поесть. Что-нибудь легкое. Немного супа и бокал хереса, – она бросила взгляд на дверь гостиной, из-за которой доносились голоса. – Надеюсь, к утру вы уже полностью поправитесь.

– Благодарю вас. Мадам…. мистер Карсуолл сообщил мне, что Чарли не вернется в школу.

Она отвернулась.

– Все верно, мистер Шилд. Отныне мы с Чарли полностью во власти мистера Карсуолла, и он решил, что будет лучше пожить какое-то время в загородном имении, после того как обстоятельства переменились для нас столь кардинальным образом, – миссис Франт запнулась, а потом быстро добавила: – Естественно, я бы хотела освободить мистера Карсуолла от ненужных расходов, – она отвела глаза и произнесла с легко узнаваемой ноткой иронии: – Он и так слишком много для нас сделал.

Я поклонился, сознавая, какую честь она мне оказывает, говоря со мною столь искренне:

– Нам будет не хватать его.

Ее губы задрожали.

– Он тоже будет скучать. Я вам очень обязана. – Миссис Франт шагнула назад, отвернулась и сделала глубокий вдох. – Вы… не возражаете, если я задам вам вопрос, который может показаться нетактичным? Но надеюсь, вы извините вдову.

– Прошу вас, спрашивайте что угодно, мэм, я постараюсь дать вам исчерпывающий ответ.

– Если я правильно понимаю, вы одним из первых видели моего покойного мужа? После… после обнаружения тела…

Я кивнул.

– Мне кажется, что перед уходом он положил в карман небольшую шкатулку из красного дерева, украшенную мозаикой из клена и инкрустацией из перламутра на крышке.

Я вспомнил признание мисс Карсуолл в день похорон мистера Франта.

– Это шкатулка для украшений?

– Да… хотя сама шкатулка для меня дороже, чем ее содержимое. В кармане мужа ее не нашли, и я подумала, что шкатулка, возможно, выпала…

– Мне жаль, мадам, но я не видел ее.

Миссис Франт вымученно улыбнулась.

– Честное слово, это неважно. Просто я очень любила эту вещицу, с нею были связаны приятные воспоминания. Простите, не смею задерживать, вам нужно отдохнуть.

Мы пожелали друг другу доброй ночи. Миссис Франт пошла было к себе, но остановилась и обернулась.

– Прошу вас… будьте осторожны, мистер Шилд, – тихо сказала она. – Особенно в отношениях с мистером Карсуоллом.

Через минуту я остался на площадке наедине с головной болью и ароматом духов миссис Франт. У меня не было причин ощущать себя счастливым, но я был счастлив.