Текст книги "Магнат"
Автор книги: Элейн Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Часть вторая
Глава 11
В плавательный бассейн Хейгов прыгнула покрытая золотистым загаром женщина. Солнечный свет заструился по ее телу, когда она, как золотая рыбка, скользнула в воду. Расположившийся со своей работой в патио у края бассейна Эд Клири поднял глаза.
Лорейн плавала, как профессионалка. Она заколола волосы черепаховым гребнем и надела черное бикини, подчеркивающее красоту ее обнаженного тела. Не по сезону жаркая погода сменилась более свойственной декабрю прохладой, но Лорейн, чтобы разжечь любовника, стремилась во всем великолепии продемонстрировать ему свои прелести.
Эд поправил очки, чтобы лучше разглядеть Лорейн, отмеряющую в бассейне метр за метром. Одет он был в синий спортивный костюм, перед ним лежала открытая папка. После полудня солнце уже потускнело, и его лучи мягко очерчивали совершенные геометрические формы дома.
Лорейн оперлась на каменную кладку по бортику бассейна. Капли воды сбегали по ее прелестному лицу, когда она снизу, из воды, улыбнулась подошедшему Эду. Ее обнаженные плечи сверкали на солнце.
– Присоединяйся ко мне, – позвала она его.
– Сегодня слишком холодно, чтобы купаться.
– Ты превращаешься в старого брюзгу.
– Оставь меня в покое, милочка. Я должен закончить эту работу и вернуться в город. Твой муж и свекор собираются купить одну из крупнейших энергетических компаний в стране, а я ищи средства на эту покупку. Скоро мне понадобится парень с ивовыми прутиками, который услужил Си, чтобы найти деньги там, где их нет.
Он усмехнулся про себя и хотел уже было вернуться к своим расчетам и графикам, но Лорейн шаловливо плеснула на него водой, и он взвизгнул от неожиданности и удовольствия. Отступив назад и вытерев руки, он взглянул на мокрые бумаги и воскликнул с внезапным раздражением:
– Хорошо, меня ты искупала, но не смей трогать мою работу!
Лорейн подтянулась на руках и поднялась на бортик бассейна. Отдельные части ее откровенно смелого купального костюма затейливо соединялись золотыми цепочками.
Она встряхнула волосами и кивнула ему:
– Брось полотенце.
Эд снял полотенце со спинки шезлонга и передал Лорейн. Легкими прикосновениями осушив лицо и плечи, она сказала:
– Нам надо серьезно поговорить, Эд. Мы не можем друг без друга.
Эд инстинктивно оглянулся на окна дома:
– Какие у тебя соображения?
Он пытался грубостью замаскировать свое волнение и возбуждение, но это плохо ему удавалось. Когда он смотрел на нее, его разум затуманивался, примерно так, как в холодную погоду запотевает лобовое стекло автомобиля.
Она продолжала так же решительно.
– Я не собираюсь прямо сейчас заниматься с тобой любовью. Дело намного серьезнее.
Резкость ее слов заставила его сосредоточиться. Он с сожалением коснулся бумаг кончиками пальцев, вышел из-за стола и направился к ней. Вдохнув свежий запах ее загорелой кожи и взглянув на нежные округлости ее груди, лишь слегка прикрытой полоской материи, он почувствовал, как в нем нарастает вожделение.
– Хорошо, я вижу, у меня не будет покоя, пока я тебя не выслушаю. В чем дело?
– Брось свои шуточки, Эд. Мне не до этого. Я потеряла чувство юмора.
– Я не шучу…
– Возьми меня за руки.
– Я думал, мы не будем…
– Пожалуйста.
Она протянула все еще влажные после купания руки, и он нежно сжал их в своих ладонях. Так, на расстоянии, не пытаясь прижаться к нему, она пристально вгляделась в его глаза:
– Я собираюсь уйти от него, Эд. К тебе.
Он тяжело вздохнул:
– Я понимаю тебя, Лорейн. Но именно сейчас это невозможно.
– Если это невозможно, я покончу с собой. И это не истерика. Я вновь пыталась уговорить его дать мне развод. Но он не хочет. Эд, он психически ненормальный. Решайся, Эд, решайся, пока не поздно.
– Ангел мой, ситуация настолько сложна, что у меня путаются мысли. Допустим, что Аарон действительно сумасшедший, однако если у человека столько денег и власти, он автоматически будет грести и одним веслом. Но судя по его отношению к тебе, он просто сукин сын, и я не чувствую никакой вины за то, что мы наставили ему рога. – У него перехватило горло от волнения, но он справился и продолжал: – Я действительно люблю тебя, что еще больше осложняет ситуацию. Единственный выход, как я понимаю, – это бросить ему вызов. И это будет чертовски опасный поединок.
Она высвободила руки и подошла к переносному бару, где смешала себе виски с содовой. Сделав большой глоток и успокоившись, она вернулась к Эду:
– Ты можешь делать то, что захочешь, дорогой. Ты – бизнесмен, у тебя много власти и возможностей. Если ты из ничего сумел сколотить состояние, то, чтобы добиться меня, сможешь бросить вызов и Аарону.
– На самом деле, Лорейн, у меня, как у бизнесмена, слишком мало возможностей. Все, что я умею, это думать, подсчитывать, делать выводы, анализировать поступки и побуждения людей. Я ввожу информацию в свой мозг и принимаю решения, основанные только на фактах. В моей голове хранится масса сведений, многие из которых тебе неизвестны. Поэтому наберись терпения.
Эд еще раз мысленно пробежал по основным пунктам своего плана. Он собирался лишить Хейгов их капитала. Но у него не хватало времени. Постоянные изменения, которые вносил Аарон в уже разработанную схему, путали все расчеты. Он не мог ничего объяснить Лорейн. Она могла проговориться и выдать его. Если это случится, Эд знал, что он уже покойник.
Лорейн чувствовала, как медленно ускользает между ее пальцами последний шанс обрести свободу. Она выпила еще виски и заплакала.
Эд смутился и подошел к ней, попытавшись взять ее под руку.
– Послушай, дорогая…
– Иди к черту!
– Чего ты добиваешься, Лорейн? Ты хочешь жить со мной? Но где? В Пэррише? Именно сейчас, когда я работаю коммерческим директором у Хейгов? Пока я занимался расчетами и графиками, ты развлекала Аарона сказками о добрых старых временах. А чего ты стоишь как домашняя хозяйка? Ты сумеешь замыть кровь и соскрести со стены мои мозги, когда он выхватит свой револьвер с унизанной жемчугом рукояткой и снесет мне череп?
– Хватит!
Ее голос превратился в визг, и она вырвала у него руку.
– Черт побери, будь же благоразумна, Лорейн! Ради тебя я готов руку дать на отсечение. Ты красива, умна, но ты принадлежишь Аарону Хейгу. И куда бы мы ни убежали, хоть к черту на рога, он найдет нас.
Его слова повисли в прохладном свежем воздухе. Тишину нарушало только далекое ржание лошадей и шипение фильтра в бассейне. Их нервы были настолько напряжены, что, казалось, они слышали, как пробегают по небу облака.
Лорейн выпила еще виски, а затем села на край бассейна, лениво шевеля ногами в воде. По поверхности бассейна побежали солнечные зайчики. Эд с жадностью смотрел на ее плечи и на вязь позвонков под ее поблескивающей тонкой кожей.
– Будь оно все проклято, Лорейн!
Она допила виски и поставила стакан на бортик бассейна рядом с собой. Солнце мягко освещало и грело ее затылок и разжигало алкоголь в крови до тех пор, пока она не почувствовала головокружение.
– Эд, я должна уйти от него. Сделай что-нибудь.
Когда Эд подошел и обнял ее за плечи, она сладострастно выгнулась и прижалась к нему. Вытянувшись на краю бассейна, она все теснее и теснее прижималась к нему, и вот так, обнявшись, они лежали на гладких, мокрых камнях. Она искала губами его рот и его руки, ласкавшие ее влажную кожу. Его пальцы нетерпеливо расстегивали золотые цепочки ее купального костюма, скоро узкие полоски материи упали с ее груди и обнаженных бедер. Застонав, он взял ее, а она грациозно и страстно изогнулась в его руках…
Кончив заниматься любовью, они еще некоторое время лежали на краю бассейна. Она лениво поглаживала пальцами его живот, опускаясь все ниже, к паху.
– Это становится невозможным, – хрипло прошептала она. – Никакого самоконтроля.
– К чертям собачьим! – с раздражением воскликнул Эд.
Она терлась о его тело, как котенок, а он охватил рукой ее тугие ягодицы.
– Я люблю тебя, – вновь прошептала Лорейн. – И не только потому, что ты должен освободить меня от Аарона.
Его глаза были закрыты, и голос, казалось, доносился откуда-то издалека.
– Лорейн, я был близок к успеху, но этот выродок опять вытянул счастливый билет. Господи, ему все нипочем! Он был у меня в руках, я почти сделал его… Если на этот раз мне удастся его прижать, то только через банки…
У нее от волнения чаще забилось сердце.
– Эд, в этом что-то есть…
– Помолчи, – шикнул он. – Ради Бога, дай мне подумать.
Она опять прижалась к нему, завитки волос между ее ног щекотали его бедро, а ее грудь скользнула по его ребрам.
Почти каждый в «Салуне отшельника» в деловой части Пэрриша знал, что Джолин – фамилией она пользовалась только при подписании деловых бумаг, – которая подается как гвоздь программы в кантри и вестерн-шоу, на самом деле жена Си Хейга. Все знали, что Си Хейг является владельцем этого клуба, и поэтому, пока подавали неразбавленное виски, пока устраивались шумные вечеринки и можно было легко снять девочку, почему бы не завизжать от восторга и не крикнуть лишний раз «браво» молодой привлекательной женщине с громким, разносящимся на все прерии голосом, даже если этот голос ничем, кроме поразительной мощности, не выделялся. Слушать ее было довольно приятно, она держала ритм и знала слова и выглядела дьявольски привлекательно и соблазнительно в свете юпитеров, к тому же и вся остальная увеселительная программа была составлена на славу, а по выходным выступали звезды стриптиза.
Конечно, иногда парочка-другая пижонов сверх меры накачивалась дешевым виски и забывала правила игры. Постоянные клиенты могли рассказать историю об одном отчаянном туристе, который попытался помешать Джолин исполнить ее коронную «Реку виски». Она испепелила наглеца презрительным взглядом, а затем несколько здоровенных парней подхватили дурака под руки и выкинули на улицу.
Ни один из критиков не мог даже пикнуть. Хейги владели Пэрришем и округом Силвертон и установили здесь свои порядки. Ужасная смерть Сьюзан Риган и ее любовника в «Кафе художников» пробежала рябью беспокойства по городу, но большинство его жителей считали, что парочка сама напросилась: глупо было засиживаться в кафе после его закрытия.
Поэтому сегодня вечером, когда Джолин и аккомпанирующий ей оркестр заняли места на сцене в «Отшельнике», заполнившая зал толпа вопила от восторга, аплодировала и пила виски и даже в мыслях не держала хоть как-то обидеть леди. Ничего плохого нельзя было сказать об этом заведении: музыка громкая, толпа отупевшая, зрелище приятное, взглянуть хотя бы на шикарные костюмы ковбоев от Келвина Клайна. В воздухе носился запах секса и, как тяжелые духи, дурманил юные и так нетрезвые головушки. Похотливые взгляды, болезненное возбуждение… Молодые нефтяники сидели за столиками, накачивались пивом и несли жеребятину. Городские ковбои подкатывали на механических мустангах и уговаривали своих девушек принять участие в стриптизе, чтобы все знали и завидовали.
Сегодня вечером здесь не было ни критиков, ни упившихся грубиянов. Но сюда все же пробрались двое парней, которые собирались подловить Джолин и выместить на ней свою злость. Эти ребята до поры до времени вели себя тихо и неприметно. Они протиснулись вперед к цепи охранников, которые стояли плечом к плечу. До того как прийти сюда, ребята проглотили по нескольку одуряющих таблеток, а здесь почти ничего не пили, только не спеша потягивали пиво. Это были жилистые, сильные парни с длинными сальными волосами. Один – высокий, другой – среднего роста. Джинсы на них были заношенные и застиранные, но рубашки нарядные. Глаза блестели от возбуждения, губы кривились в ухмылке, однако вели они себя спокойно.
Парней оскорбили, а они не привыкли прощать оскорбления. Они что-то прослышали о тренировочном лагере в горах и расхвастались своим подвыпившим приятелям, что их берут в отряд боевиков и скоро, когда придет время, они всем дадут под зад. Они заявились к Пинки, и тот, проверив их физические данные и заставив сделать несколько несложных упражнений, побеседовал с ними и понял, что они просто дерьмо собачье. Пинки извинился и сказал, что они ему не подходят. Парни почувствовали себя глубоко уязвленными и, узнав от вышибалы из бара, который проходил боевую подготовку в лагере, что всем там заправляет Си Хейг, решили проучить этого Хейга, чтобы тому неповадно было относиться к ним как к последней грязи.
Джолин гордо стояла на сцене в ослепительно белых лучах прожекторов, а ее сделанная по специальному заказу гитара сверкала драгоценными камнями. Она надела голубую сатиновую рубашку с белой бахромой, обтягивающие ее бедра белые кожаные джинсы были заправлены в сапоги из змеиной кожи. Оркестр выстроился позади нее; это были серьезные музыканты, и им удавалось придать лучшее звучание голосу Джолин, чем если бы она пела без сопровождения. Они не считали, что профанируют свое искусство: во-первых, им хорошо платили, а во-вторых, они могли позволить себе записывать серьезную музыку в известных студиях.
Джолин закончила песню в быстром темпе. Пока гремели аплодисменты, освещение стало багровым, и она запела печальную балладу о капающих в пиво слезах. Некоторые пары танцевали, виляя задом, некоторые подпевали Джолин, большинство продолжало пить, кое-кто играл в карты или в трик-трак, а остальные просто сидели, заплатив десять баксов за вход и осовев от шума и запаха пота и похоти.
Джолин, широко, простецки улыбаясь, принимала шквал аплодисментов, ее глаза сверкали в ярком свете юпитеров. Грациозным движением певица поблагодарила оркестр, а затем освещение сцены ослабло, и зрительный зал погрузился в полутьму. Какой-то ковбой бросил четвертак в огромный и безвкусно раскрашенный музыкальный автомат, и в динамиках запульсировали ритмы Вилли Нельсона. На видавшей виды деревянной сцене осталась только группа электронных инструментов. Двое парней, стоявших возле сцены, уже ушли, протиснувшись сквозь толпу, пока Джолин исполняла последний номер своей программы.
Снаружи, позади клуба, внезапная тишина обрушивалась, как удар грома. Конечно, кое-какие звуки оставались: город продолжал жить, с полуопустевших улиц доносился шум моторов, переносные магнитофоны негров и чиканос хрипели без устали. Но после кошмарной какофонии клуба относительная тишина как бальзам вливалась в измученные уши. Клуб остался позади, за переполненной автомобильной стоянкой.
Дверь клуба открылась, прорезав темноту слабым лучом света, и появилась Джолин. Парни ждали. Когда она приблизилась в окружении музыкантов ее оркестра, а также телохранителей, парни вынуждены были отступить в тень. Но Джолин захотелось поехать в частный и очень дорогой клуб на северной окраине города, где она встретила бы богатых, пресыщенных, как и она, людей, где к ее услугам были изысканные напитки, кокаин, откровенная порнография и секс на любой вкус. По понятным причинам она не хотела объяснять окружающим, куда и зачем она едет, а также почему отказалась от попутчиков. Каждую ночь маленький «порше» дожидался ее в десяти ярдах от задних дверей клуба, и никогда не случалось никаких инцидентов.
Двое парней приблизились к ней, как только ее покинула свита. Они стояли в нескольких дюймах от нее, с обеих сторон, и похотливо хихикали. Глаза Джолин расширились от страха, а сердце громко заколотилось под сатиновой рубашкой.
– Чего надо? – спросила она.
– Тебя, – ответил высокий парень.
Это обеим парням показалось исключительно остроумным, и они покатились со смеху.
– Убирайтесь отсюда к черту! – воскликнула она.
– Сейчас, разбежались, – резко оборвал ее блондин.
Джолин была испугана, но не чрезмерно. В свое время ей удавалось справляться с пьяными фермерами, с шоферней и с просто бродягами. Она знала, как избавиться от назойливых приставаний и как торговать своим телом, не позволяя до него дотронуться. Она оценивающе оглядела этих ребят и решила, что они мало чего стоят по сравнению с мускулистыми мужиками, которых ей удавалось обвести вокруг пальца. Это были панки с завышенным самомнени ем, но слишком одурманенные, чтобы представлять собой реальную опасность. Она знала такой тип парней, но не догадывалась, насколько сильно ими овладела жажда мести, превратив их в смертельно опасных зверей.
– Послушайте, – обратилась к ним Джолин, – во-первых, у меня нет при себе денег, во-вторых, в ваших же интересах уразуметь, что если вы протянете ко мне свои грязные лапы и я сама не оторву ваши яйца, то это сделает за меня мой муж. Если вам говорит что-нибудь имя Си Хейг, уносите отсюда ноги!
Парни снова захихикали. От них несло перегаром, дешевым табаком и еще какой-то гадостью.
Высокий сказал:
– Да, мы знаем Си Хейга. Большая, жирная тля с огромной прыщавой задницей.
Джолин повернулась к двери, но высокий парень выхватил отточенный охотничий нож, лезвие которого зловеще блеснуло в ночном мраке. Обхватив ее худой рукой за шею и приставив к горлу нож, он прошипел, тяжело дыша и распространяя зловоние:
– Давай ты первый, Гленн.
Джолин не хватало дыхания, чтобы закричать. Нож щекотал ее горло, и она закрыла глаза. Она слышала, как Гленн расстегнул молнию на брюках, и тело ее содрогнулось от рыданий, когда он прыгнул на нее, как паук в сыром подвале. Ей оставалось только молиться, чтобы это скорее закончилось.
Двойное изнасилование в общей сложности продолжалось полчаса, а после этого ее еще тискали и пинали почти до рассвета.
Глава 12
Сэнди вернулась в программу «Американский дневник» через три недели после похорон Гейба. Ден Арлен встретил ее настороженно, он сомневался, сможет ли она восстановить ту бодрую непосредственность, которая необходима для работы телевизионной ведущей. Ее лицо осунулось, глаза погасли. Но она уверяла шефа, что с ней все в порядке.
Так и не присев, Сэнди объяснила Дену, что обдумала свою будущую карьеру и определила ту сферу деятельности, в которой собиралась работать. Она сказала, что у нее есть несколько идей. Будут ли они ему интересны? Ден кивнул и молча, не прерывая, выслушал ее до конца.
Сэнди ждала ответа и наблюдала, как он сидит за своим столом, крепко упершись ногами в ковер и по-хозяйски положив руки на стол. Жалюзи позади него закрывали окно, не пропуская дневного света. Ден Арлен, высокий и загорелый, казалось, играл роль в легкой романтической пьеске, но глаза выдавали его истинное настроение.
Сэнди почувствовала, как у нее сжимается горло, и села на стул у края стола. Заговорил Ден:
– Что дает вам основания считать, что вы справитесь с программой серьезных новостей? Или с журналистским расследованием?
– Мое интервью с Рубеном Хейгом, – ответила она.
Ден закурил сигарету и спрятал свою роскошную зажигалку в карман жилета. После чего пододвинул к себе пепельницу.
– Мы все сейчас в дерьме из-за вашего Рубена Хейга. Телефоны перегреваются от звонков очень важных особ. Всем понадобилось узнать, чем эта девица там занималась.
Он откинулся назад, и кресло под ним затрещало. Заметно волнуясь, Ден нервно стряхнул пепел с сигареты.
– Вы шокированы? Наслушавшись лестных слов, вы в них поверили. Но я смотрю дальше. Вам удалось набрать очки, добившись интервью с Хейгом, но вы растеряли ваших зрителей. – Он обвел рукой некую воображаемую аудиторию. – Вы нравитесь вашим домохозяйкам только потому, что вы хорошенькая, пустоголовая кукла и никому не наступаете на мозоли. У вас определенный имидж, вы ведущая, но никак не репортер. Вы забыли об этом?
– Я не согласна. Я была репортером, и никем другим, когда брала интервью у Рубена Хейга. И мне удалось кое-что вытянуть из него своими вопросами о Юго-Западной. Я пыталась прижать его, но он меня обошел. Да, я не очень хорошо знаю специфику репортажей-расследований, но мне никогда не давали ни малейшего шанса с ней познакомиться, и вы об этом отлично знаете. Вы также знаете, что я вовсе не пустоголовая кукла, и держите меня на этом месте потому, что вам так удобнее и безопаснее! Я же соглашаюсь на это, потому что люблю телевидение. Но я хочу заниматься репортажем, Ден. Возможно, мне стоит попытаться вести программу новостей. Смерть Гейба не вышибла меня из седла.
К тому моменту, когда она закончила свою импровизированную речь, ее кожу пощипывало от волнения. Арлен в последний раз затянулся сигаретой и раздавил ее в пепельнице, подняв сноп искр и облачко пепла.
– Ну что же, вы были достаточно откровенны.
– Именно этого мне и хотелось.
– Насколько я понимаю, вы ставите мне ультиматум?
– Нет, конечно. Но прошу вас принять к сведению, что я не собираюсь провести еще три года в «Американском дневнике», чтобы потом меня за ненадобностью выкинули за борт.
– У вас нет выбора, Сэнди. Я не думаю, что вы справитесь с телерепортажем.
– Поинтересуйтесь другими точками зрения. Ваше мнение далеко не единственное.
– Решающее, когда это касается программы новостей. – Он слегка повернулся вместе с креслом. – Сэнди, вы можете стать нам поперек дороги. Если вы хотите работать на центральном телевидении, то должны чувствовать пульс зрителей. Дамы, которые смотрят на вас в «Американском дневнике», жаждут легкой порнографии, интервью о проблемах целибата и лесбийской любви и репортажей о групповом сексе. Они хотят экзотических рецептов и диет для похудения, показа мод и извращений. А не нефтяных магнатов. Вы должны давать им то, что они хотят, иначе они выключат телевизор. А мы потеряем две тысячи долларов за минуту эфирного времени. Простите, но вы столько не стоите, Сэнди. Мы не можем выпускать вас в эфир, если вы отпугиваете зрителей.
Сэнди заговорила более настойчиво:
– Думаю, что моя аудитория готова воспринимать и более серьезные новости, и я хочу предоставить ей такую возможность.
Голос Дена стал жестким и категоричным.
– Ваши домохозяйки не хотят с самого утра забивать себе голову новостями, тем более серьезными.
– Ден, дайте мне шанс. Пожалуйста!
Сэнди передернуло от униженного тона, каким она это сказала. А Ден нахмурил брови:
– Нет, это слишком дорого.
Сэнди по-настоящему разозлилась:
– Тогда переведите меня в другую программу.
– Сэнди… – Ден сделал паузу и вздохнул, – я сижу в этом кресле потому, что знаю, чего хотят телезрители, и делаю все возможное, чтобы они это получили. Зрители, которые собираются у телевизоров в семь часов утра, любят тебя, а зрителям, которые смотрят одиннадцатичасовую программу, ты не нравишься. Просто зрители у этих программ разные. Если я выпущу тебя в более престижное эфирное время…
– Именно этого я и хочу…
– Но я не стану этого делать, – сказал он, подводя черту под дискуссией. – Ни сейчас, ни в обозримом будущем. У тебя прекрасно получается то, что ты делаешь. Или получалось. И мы должны вместе постараться выйти на прежний уровень.
Она чувствовала злость и разочарование, но не обиду от суровых слов Дена. Раньше она вообще не осмеливалась ему перечить. Теперь она понимала, насколько изменился и окреп ее характер. Однако ей так и не удалось заручиться его согласием. Каким должен быть ее следующий шаг? Он довел ее до отчаяния, но из-за этого она не пошлет свою карьеру ко всем чертям, во всяком случае, пока она не собирается этого делать. Настольная рождественская елочка, казалось, насмехалась над ней, и она решила пойти на компромисс, чтобы хоть что-то выгадать.
– А как насчет небольшого интервью с Джоном Бурком, президентом Юго-Западной? Вы могли бы поручить мне заняться этим делом.
– Нет.
– Я сейчас закричу и обвиню вас в изнасиловании!
– Что?!
– Да, я подвергаюсь насильственной дискриминации. Я докажу это, черт побери!
Он пристально посмотрел на нее. Если бы это происходило в кино, то на его глазах должны были бы появиться скупые слезы. Но слез не было.
– Не превращайся в дешевку!
– Я достаточно долго терпела, Ден, так что мне позволено вести себя как дешевка.
Он потер переносицу и спросил:
– Если я соглашусь, это заставит тебя замолчать?
– На какое-то время.
Возможно, это заставит ее не только замолчать, но и показать ему записку Люка Эвери, которую она поклялась скрывать от него до тех пор, пока он не позволит ей заняться настоящим делом.
– Хорошо, – кивнул он. – Сделай это интервью. Весело, но ответственно. Подчеркни, насколько волнительно быть президентом крупной компании. Отметь, насколько изыскан его вкус, обрати внимание на его галстуки и выращенные им цветы. Никаких расследований. Никакого психологизма. С меня достаточно того, что ты уже однажды притащила в эту студию!
Она встала.
– Спасибо, – поблагодарила она Дена, чувствуя слабость, но и торжествуя маленькую победу.
Она настояла на своем, и хотя ей не удалось забить гол, она все же отвоевала для себя несколько ярдов игрового пространства.
Несколько дней спустя Сэнди сидела на переливающемся всеми цветами радуги кресле в студии «Американского дневника». Передавали новости из Вашингтона, когда ассистентка режиссера пригласила в студию Джона Бурка. Сэнди встала и улыбнулась.
Бурк, в темном костюме и полосатом галстуке, с платочком, аккуратно заправленным в карман пиджака, выглядел как преуспевающий, многоопытный бизнесмен. Крупный и широкий в плечах, он кивнул Сэнди и, улыбнувшись, любезно поздоровался с ней. Она пододвинула второе разноцветное кресло, и он уселся. Похоже, Бурк был удивлен, оказавшись в садовом павильоне, украшенном различными беседками, шпалерами и декоративными решетками.
– Все как настоящее! – поразился он.
– Я вам благодарна за ваш визит, мистер Бурк.
– Мне это доставляет большое удовольствие.
Зажегся красный свет, и она обратилась к миллионам невидимых телезрителей.
– Со мной в студии Джон Бурк, президент Юго-Западной энергетической корпорации, которая, судя по всему, будет продана компании «Хейг энтерпрайзиз» за более чем семь миллиардов долларов. Джон, вас можно поздравить?
Бурк улыбнулся:
– Еще рано принимать поздравления, Сэнди. Мы согласились объединиться с «Хейг энтерпрайзиз», но правительство еще должно одобрить этот договор, и, разумеется, наши акционеры выскажут свое мнение относительно этого довольно щекотливого соглашения.
У Бурка был выразительный голос. На собрании акционеров он будет очень убедителен, подумала Сэнди. Но она чувствовала в нем какое-то напряжение.
– Джон, а вы хотите вообще-то объединять Юго-Западную? С кем бы то ни было?
Бурк, помолчав, ответил:
– По правде сказать, нет. Но нам выбирать не приходится.
– Почему?
– Ну это довольно сложный вопрос, но если его упростить, то проблема выглядит следующим образом: приобретение источников сырья средней мощности и энергетических компаний стало сегодня очень выгодным делом.
– Так в чем же проблемы? Будем покупать сырье!
Бурк опять улыбнулся:
– В настоящее время рынок перенасыщен нефтью. Из-за этого падают цены на акции средних и мелких нефтяных компаний. Налоги на предпринимательскую деятельность сейчас тоже очень высоки, что дополнительно снижает стоимость акций. Таким образом, мы становимся очень лакомым куском для крупных спекулянтов.
Сэнди кивнула. Она теперь более свободно чувствовала себя перед камерами. Со времени своего сражения с Деном Арленом она постоянно мучилась: удастся или не удастся ее интервью с Джоном Бурком. Пока все шло хорошо. Гейб мог бы ею гордиться. Когда она думала о Гейбе, это всегда причиняло ей боль, но за последние три недели она научилась сжимать эту боль до тонкого лазерного луча, направленного против Хейгов, которые стоили такой ненависти. Она помнила бесцеремонные прикосновения Рубена и холодную ненависть Аарона. Но пора было сосредоточиться на интервью.
– В этом причина ажиотажа вокруг вашей компании и ее продажи?
– Разумеется, плюс еще поддержка правительства самой идеи объединения, чего никогда раньше не было.
– И главный вопрос. Почему ваша корпорация оказалась в центре внимания? Почему столько компаний борются за нее?
Снисходительно рассмеявшись, Бурк хлопнул ладонями по коленям.
– Я, как тот кулик, буду хвалить свое болото, ладно? Просто мы очень хорошая компания. У нас богатые ресурсы и прекрасно отлаженная система управления. Наши активы, наше сырье, за это стоит побороться.
– Когда началась эта гонка?
– Год назад или около того. Первые претенденты были нами сразу отвергнуты. Разумеется, я не вправе останавливаться на деталях, могу только сказать, что скоро мы поняли, что кое-кто крайне заинтересован в приобретении нашей компании, а мы предпочитали иметь дело с теми, кто нам нравится.
Сэнди скрестила ноги.
– Таким образом вы стремились обезопасить себя?
Бурк кивнул:
– Да. Но когда в приобретении вашей компании заинтересована крупная корпорация, которая предлагает хорошую цену за акции, пайщики пойдут на соглашение.
– Поэтому вы и выбрали «Хейг энтерпрайзиз»?
Лицо Бурка на мгновение исказилось от боли: Сэнди это заметила – уловили ли этот момент телекамеры?
– Да. Рубен Хейг убедил меня, что объединение с ним обеспечивает нам максимальные возможности развития и идеальное – как бы это выразиться – совпадение интересов.
– Понятно, – сказала Сэнди. – А остальные компании отказались от борьбы?
Бурк потер переносицу.
– Похоже на то. Во всяком случае, я сделал свой выбор. Правление корпорации и наши акционеры, кажется, склонны поддержать меня.
– Личный вопрос, Джон. Какие чувства вы испытываете сейчас, когда все уже решено?
Бурк, казалось, был удивлен вопросом, но ответил, тщательно подбирая слова:
– Мне, разумеется, лестно сознавать, что мы создали настолько крупную компанию, что она стала центром притяжения для могущественных нефтяных монополий. С другой стороны, я в отчаянии, что Юго-Западной не удалось стать одной из крупнейших независимых энергетических компаний. Но так уж сложились обстоятельства, таков бизнес сегодня. Нам не хватило времени, чтобы прочно встать на ноги и превратиться в действительно крупную фирму. – Он помолчал и улыбнулся с досадой и разочарованием. – Хотя, возможно, наша фирма уже была на пути к тому, чтобы стать одной из крупнейших энергетических корпораций, но время для этого оказалось неподходящим.
На протяжении всего интервью Сэнди чувствовала легкую нервную дрожь, пробегающую вниз по ее позвоночнику. Очевидно, что Джон Бурк был раздосадован и даже взбешен. Этот человек, который стремился к власти и обладал ею, вдруг почувствовал, что его бесцеремонно лишили даже ее подобия. А Сэнди предоставила ему возможность выплеснуть свою ярость, в цивилизованной форме, конечно. Она почувствовала себя очень могущественной. В этот момент помощник режиссера с наушниками на голове выступил из полумрака и, присев на корточки, показал ей жестами, что она должна закругляться.
Сэнди сочувственно улыбнулась Бурку:
– Джон, последняя печальная нота. Думаю, все наши телезрители хотели бы выразить вам сочувствие в связи с несчастным случаем с вашей племянницей Петти.
