Текст книги "Магнат"
Автор книги: Элейн Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Кто оплачивает программы подготовки? – спросил Маршалл.
– По большей части мы сами. Каждый вносит определенный пай, в соответствии с которым оплачивается и распределяется снаряжение.
– А оружие?
Гейб улыбнулся:
– Мы приходим со своим оружием.
– Вы мне все собираетесь показать? – решительным тоном вдруг спросил Маршалл. – Или это только инсценировка специально к моему приезду?
Обернувшись на каменный дом, Гейб пожал плечами. Заходящее солнце выхватывало кристаллы горной породы в скалах и расцвечивало их в ярко горящие красные, оранжевые и золотые лоскутья.
– Трудненько было бы здесь что-нибудь спрятать. Мы тренируемся не для того, чтобы захватить Техас или Вашингтон. Мы готовимся защитить нас самих и наши семьи.
Явно нервничая, Маршалл высунулся в открытое окно кабины.
– Я слышал, что даже бойскауты проходят такую же подготовку: рукопашный бой, владение огнестрельным оружием…
Гейб знал, что на самом деле все выглядело несколько иначе: некоторое время назад методы подготовки в одном из таких скаутских лагерей были осуждены, и Совет бойскаутов быстро разобрался с милитаристскими тенденциями в своем уставе. Как ни странно, но именно разбойничьи лагеря ку-клукс-клана и армейского типа скаутский лагерь могли бы вывести газеты на след, ведущий непосредственно в это место.
– Здесь нет никаких секретов, Маршалл. Согласен, что вам и вашим приятелям трудно понять нас и то, чем мы занимаемся. Но объясняться и оправдываться мы не собираемся.
Пока Гейб говорил, Маршалл внимательно к нему присматривался.
– У вас речь интеллигентного человека. Что же вас сюда привело?
– Ведь я уже говорил, – неестественно рассмеявшись, ответил Гейб.
– Где вы работаете?
Гейб распознал один из журналистских приемов, используемых для того, чтобы войти в доверие к собеседнику:
– Эй, Маршалл, мы свободные люди. Мы позволили вам явиться сюда не для того, чтобы вы нас беспокоили или давили на нас. Попридержите свой язык и не лезьте в нашу жизнь.
Гейб внимательно смотрел на пыльную дорогу, петляющую среди белесых скал.
– Я не верю той дерьмовой ерунде, которой вы меня пытались напичкать, Джек, – заявил Маршалл. – Несомненно, здесь есть и тяжелое оружие, а также я уверен, что здесь проходят подготовку коммандос и эти парни готовы выполнить любой приказ. Возможно, вы и не состоите в ку-клукс-клане, но, несомненно, здесь что-то кроется. И я, Джек, намерен до этого докопаться. Как насчет помощи?
Тяжелый вздох вырвался из груди Гейба. Беда с этими молокососами.
– Послушайте, Маршалл. Повторяю вам в последний раз. Мы позволили вам явиться сюда и осмотреть лагерь потому, что нам нечего скрывать. Вы вернетесь домой и напишете о том, что увидели. Вот и все.
– Меня не проведешь, – холодно сказал Маршалл.
Дальше они ехали молча. Гейб остановил машину у дома. Там стоял Пинки и с ним еще несколько человек. Они курили и о чем-то беседовали. Белый дымок поднимался, клубясь, из трубы на жестяной крыше дома. Пилот и еще один парень попеременно потягивали из бутылки виски.
Гейб вышел из кабины и открыл дверь Маршаллу. Журналист не спеша спустился на землю и отряхнул пиджак. Выражение лица при этом у него было совершенно невозмутимым.
Загадочно улыбаясь, подошел Пинки и поприветствовал их.
– Ну, какие впечатления?
Маршалл пристально посмотрел на Пинки:
– Благодарю вас. Прекрасные впечатления.
Пинки уловил что-то в изменившемся тоне журналиста и вопросительно взглянул на Гейба, но промолчал, лишь пригласил Маршалла остаться поужинать.
– Нет, мне, пожалуй, пора, – отказался тот. – Достаточно того, что я увидел.
– Ну а пилот остается, – засмеялся Пинки, – так что у вас нет выбора. К тому же сегодня на ужин оленина. Получите удовольствие. Эй, Джек, спасибо за помощь.
– Не стоит благодарности, – сказал Гейб.
Он достал из кармана рубашки пачку сигарет и закурил. За год до того, как оказаться здесь, он бросил курить, но курение, как легкий наркотик, успокаивает боль, и он не мог обойтись без сигареты.
Дым казался горячим и горьким. Вечер постепенно окрашивал небо в лиловые тона, а горы медленно таяли в сиреневых сумерках. В последний раз солнечные лучи скользнули по зарослям высокой травы, и те вспыхнули серебряным пламенем. Послышался волчий вой.
Маршалл с тоской смотрел на самолет и был похож на человека, угодившего в западню. Гейб понимал, что парень боится, как бы ему вообще здесь не остаться навсегда. Летчик фыркнул злым, коротким смешком. Постепенно все перешли в дом, Гейб и Маршалл остались одни. Было тихо, лишь изредка доносилось ржание лошадей.
В бледном свете сумерек Маршалл повернулся и оказался лицом к лицу с Гейбом.
– Если вы убьете меня, – сказал он, и было очевидно, как нелегко дались ему эти слова, – «Вашингтон таймс» и другие крупные издания все здесь перевернут. Они докопаются до истинной причины моей смерти, и, будьте уверены, вашим ублюдкам не поздоровится. Если вы хотите войны, Джек, вы ее получите.
– Успокойтесь, Маршалл, – улыбнулся Гейб. – Мы не собираемся причинить вам вред.
Даже не пытаясь скрыть дрожь, Маршалл повернулся и побрел к дому, как на эшафот, где его ждет неминуемая смерть. Гейб еще покурил в сгущающейся темноте вечера, пока холод не пробрал его до самых костей. Он обратился в воспоминаниях к Сэнди, что причиняло острую, но одновременно сладкую боль. Но тут появился Пинки и сказал:
– Пойдем, Джек. Ужин готов.
Гейб подчинился приказу и последовал за Пинки пытаясь разгадать его намерения. Интуиция подсказывала неутешительный вывод: ему не позволят вырваться из этого ада. И хотя шансы на побег ничтожны, он должен попытаться.
Глава 3
После похорон Люка Эвери Сэнди избегала друзей и вечеринок. Долгие часы она просиживала в размышлениях у камина, и на ее лице играли отсветы огня. Ее переполняла боль утрат, и она со страхом и любопытством вглядывалась в таинственное послание. Конечно, она должна передать письмо Люка Дену, но, Боже мой, как же ей хотелось самой разгадать его смысл!
Она позвонила в редакцию новостей, чтобы узнать, не появилось ли у них что-нибудь новое об убийстве Люка Эвери. Ответ был отрицательным; известно только, что колотые раны были нанесены обычным кухонным ножом. Из квартиры исчез портативный телевизор, драгоценности, небольшая сумма денег и еще кое-какие мелочи. Ей убедительно доказывали, что не обнаружено никаких признаков предумышленного убийства. Не прочти она записку Эвери, то, пожалуй, согласилась бы с их доводами.
Ее следующим шагом стал звонок писательнице Сью Риган, которая вместе с Люком работала над книгой о Ли Коннери. Сью была любезна, но немногословна. Она утверждала, что не знает, где Люк мог хранить материалы о деле Коннери. Ее собственные заметки, сказала она, вторичны и не заслуживают внимания. Очевидно, что если она что-нибудь и знала, то держала это в тайне, надеясь в дальнейшем использовать. Сэнди не могла осуждать ее за это. Похоже, Сью Риган была напугана, за это Сэнди тем более не могла ее осуждать. Сэнди никому не говорила о последнем письме Люка. Ей хотелось, чтобы оно так и оставалось одним из фрагментов головоломки, в которой ей еще предстояло разобраться.
Сэнди размышляла и о попытке Люка подкопаться под семейство Хейгов: интересно, удалось ли ему что-нибудь нащупать. Бумаг Хейга в квартире тоже не оказалось. Возможно, Люк хранил их там же, где и записки о деле Коннери, но черт его знает, где этот тайник.
Накинув шелковый халат, Сэнди бродила по комнатам, не обращая внимания на гору грязной посуды. Она смотрела на голые деревья за окном и думала, думала… «Смерть Ли Коннери была квалифицирована как случайная. Люк утверждает, что это убийство. Почему же я прячу у себя эту готовую взорваться бомбу? Мне просто непонятно, как подступиться к этому расследованию». Но она должна была разобраться в этом деле и начать действовать. Как Люк. Как Гейб. Или лучше? Она вглядывалась в телевизионный экран, прослушивала магнитофонные записи, вспоминала свою жизнь профессиональной журналистки: факультет журналистики, потом провинциальная газета, работа на местных телестудиях и, наконец, телецентр. Она листала фотоальбомы и перебирала в памяти годы жизни с Гейбом: первые, когда они были любовниками, в его крысиной дыре на Манхэттене, и потом, когда они стали супружеской парой и известными журналистами, в Вестчестере.
Прижимая к груди альбом, Сэнди крепко зажмуривала глаза и чувствовала на себе тяжелое тело Гейба. Она тихо плакала, а непогода билась в окно. В конце концов, когда она, казалось, вот-вот превратится в безнадежную развалину, ей удалось выработать план действий. Она знала, что необходимо сделать прежде всего. Во-первых, выяснить, где может быть Гейб, и попытаться найти его, а затем продолжить расследование Люка Эвери.
Она отправилась к Дену Арлену, директору программы новостей, чтобы убедить его в необходимости ее участия в работе над программой о нефтеносных участках Хейгов в Силвертон-Каунти, которая готовилась для «Американского дневника». Если программа предназначена для домохозяек, аргументировала свою просьбу Сэнди, то прямой смысл именно женщине предоставить право прокомментировать эту экономическую эпопею.
Арлен, который гордился тем, что умел распознавать будущих звезд, объяснил ей, что он уже собирался подключить ее к работе вместе с Биллом Уокером. Но действовать они будут в разных направлениях. Ее задача – отразить человеческий аспект жизни Силвертона. Так или иначе, сообщил он конфиденциально, но уж он ее пристроит.
Сэнди не стала обращать внимания на эту последнюю ложку дегтя. Сгорая от нетерпения, она быстро собралась в дорогу. Маленький блицкриг, и она отхватила серьезный репортаж – а это было больше, чем когда-либо мог сделать для нее ее менеджер, – да и к Гейбу она будет поближе. А если дела пойдут хорошо, то у нее будут основания обратиться с просьбой разрешить ей продолжить расследование дела Коннери, начатое Люком Эвери.
Уилл Нельсон однажды воспел полет в Техас на золотом реактивном лайнере, и, хотя самолет, на котором летела Сэнди, был серебристого цвета, золотая аура сопровождала его прибытие. Сэнди могла это почувствовать, когда лайнер начал снижаться над Пэрришем, широко раскинувшимся сверкающим городом, метрополией Силвертон-Каунти. У нее закружилась голова, когда самолет пронесся над огромными мерцающими монолитами, тянущимися к небу из парков и с площадей. Вечная в своей незыблемости башня была увенчана вращающимся рестораном, который присматривал за площадью с блистательными зданиями офисов, похожими на струящиеся светом скульптуры. Сэнди понимала, что где-то в Пэррише есть и трущобы, но предусмотрительные отцы города, видно, прикрыли их эстакадами, так что взгляд задерживался только на великолепии стеклянных плоскостей.
Это был Солнечный пояс, новый рай Америки, мировая столица миллиардеров, куда из тусклых мегаполисов низвергался поток денег, выжатых из энергетики, сельского хозяйства и военной промышленности. Из этих дворцов новые магнаты распоряжались источниками сырья, отсюда они контролировали цены и распределение энергии и продовольствия для всей нации. В эти разрастающиеся районы Солнечного пояса, где утром можно было купить дом за двести тысяч долларов, а к вечеру продать его за триста, устремлялись преуспевающие переселенцы, спасающиеся бегством с холодного, кишащего крысами северо-востока с его потухшими очагами, мертвыми заводами и разоренными городами. Они обосновывались здесь, в обласканном солнцем райском саду, где дарованное американцам свыше право делать деньги благоговейно воспевалось едва ли не в религиозных гимнах.
Расширение Солнечного пояса и усиление его влияния на северо-восток казались настолько поразительными, что различные редакции новостей засылали сюда многочисленные группы журналистов с единственной целью: разгадать феномен Солнечного пояса. Выдающиеся журналисты со свитой технических сотрудников окунались в жизнь огромных, сверкающих огнями кварталов, чтобы запечатлеть множество развлечений и беззаботной великосветской жизни. В треволнениях посадки в аэропорту Пэрриша Сэнди почти позабыла о своем страстном желании увидеть Гейба.
Решив сначала поймать такси, Сэнди поставила свои вещи на тележку носильщика и широким шагом двинулась по оборудованным по последнему слову техники залам аэропорта Пэрриша, комплекс сооружений которого был больше иных американских городов. Ее горящий от волнения взгляд окидывал потоки людей, движущихся в обоих направлениях, оживленную человеческую суету. Казалось, что в самой атмосфере аэропорта царило всеобщее возбуждение. Сэнди ловила предназначенные ей откровенные, оценивающие взгляды и знала, что в облике слегка проглядывает что-то лисье: в свободно развевающихся светлых волосах, в фигуре, затянутой в замшу и легкую шерстяную ткань. Она вышла на богатый рынок Пэрриша и вполне ему соответствовала.
Внутренне она приготовилась любым путем процарапать и прогрызть себе дорогу в логово семейства Хейгов, самого богатого и могущественного клана в Солнечном поясе, чьи ранчо и фермы занимали одну шестнадцатую всей площади Силвертон-Каунти. Рубен Хейг и его сыновья владели нефтяными скважинами, газопроводами, залежами полезных ископаемых, несколькими горнодобывающими компаниями и в настоящее время одерживали верх в борьбе за Юго-Западную энергетическую корпорацию, пятнадцатую в списке крупнейших промышленных компаний Соединенных Штатов. Это была жестокая финансовая война, где в ход шли любые приемы, и Хейги в борьбе за первенство бросили вызов крупнейшим финансово-промышленным группам. Сэнди отдавала себе отчет, что Рубен и его подручные готовы начать стрельбу при одном появлении журналистов, и в какой-то момент даже склонялась к мысли, что Люк был убит именно из-за Хейгов, а не из-за Ли Коннери. Но она быстро отказалась от этой мысли. Убийство Коннери таило намного более взрывоопасный материал, чем финансовые махинации даже таких масштабов. Хотя сама мысль об участвующих в деле миллиардах потрясала ее воображение.
Ден Арлен предполагал, что она удовольствуется общением с первыми великосветскими красавицами Техаса и, может быть, прокатится на механическом быке во время открытия большого музыкального салона в Пэррише, но Сэнди решила во что бы то ни стало взять интервью у самого Хейга – это действительно удивило бы Дена! Она вышла из аэропорта в сорокаградусную жару сухой пустыни, залитой солнечным светом, с несколькими телефонными номерами в записной книжке и с сердцем, бешено колотящимся от избытка адреналина в крови.
Надев большие круглые солнцезащитные очки, Сэнди осмотрелась в поисках такси, не обратив особого внимания на белый «кадиллак», припаркованный у обочины тротуара. Такие шикарные автомобили были скорее правилом, чем исключением, в Силвертон-Каунти, и Сэнди решила, что машина принадлежит какому-нибудь нефтяному магнату. Она уже отвернулась, когда водитель произнес ее имя.
Он дважды окликнул ее, прежде чем она услышала и повернула голову. Водитель улыбался ей и приглашал сесть в машину. У Сэнди сразу зачастил пульс.
– У меня багаж, – попыталась она отговориться.
– О нем позаботятся, – продолжал улыбаться водитель.
Он был в стетсоновской шляпе и кремовой рубашке с галстуком-шнурком. Его туфли были подороже, чем те, в которых ходил Ден Арлен. Если таков водитель, каков же, черт побери, должен быть пассажир?
Сэнди поискала взглядом носильщика. Он уже подходил с багажом. Вздохнув, она направилась к машине и смущенно улыбнулась водителю.
– Вы уверены, что вас послали за мной?
Водитель коснулся рукой полей шляпы и почтительно объяснил:
– Мэм, если вы Сэнди Меррит из «Американского дневника», то мой босс приказал мне предложить вам эту машину.
Глубокий вдох и резкий выдох.
– Да, это я. Кого мне благодарить за оказанную любезность?
– Рубена Хейга, – ответил водитель.
Лишь благодаря привычке сдерживать эмоции Сэнди удержалась от крепкого ругательства, она только на мгновение закрыла глаза, почувствовав, что близка к обмороку. Когда же вновь их открыла, то отважилась на небрежную улыбку.
– Приятный сюрприз! – только и сказала она.
Ответив своей заученной улыбкой, водитель распахнул перед ней заднюю дверцу машины. Сэнди в очередной раз сделала глубокий вдох и скользнула внутрь; прохладный кондиционированный воздух коснулся ее кожи. И тут же она оказалась лицом к лицу с Рубеном Хейгом, который приветствовал ее широкой мальчишеской улыбкой деревенского простака.
– Здравствуйте, как поживаете? – обратился он к ней развязным тоном.
Сэнди устроилась на мягком кожаном сиденье, а водитель захлопнул дверь, заперев ее в искусственной прохладе замкнутого пространства с тонированными стеклами. Она видела фотографии Рубена Хейга и готовилась к встрече с ним, но теперь лицом к лицу с ним ее страх оказался сильнее, чем она ожидала. Огромное тело Хейга было затянуто в жемчужно-серый костюм с поддетой под него клетчатой рубашкой. Маленькие, глубоко посаженные глазки поблескивали на красном одутловатом лице с застывшей зубастой улыбкой. Густая шапка нечесаных, совершенно седых волос топорщилась на голове: сущий Гекльберри Финн, только растолстевший и разбогатевший. Свою шляпу вместимостью с хорошее ведро он небрежно бросил назад, к стеклу, и сидел, опустив набрякшие руки на колени под раздувшимся животом. Сэнди смертельно боялась его и удивлялась, как это она вообще отважилась сесть в его машину.
– Ваш багаж будет доставлен в гостиницу, – сказал он, слегка растягивая слова. – Мы позавтракаем и обсудим, что бы такое подкинуть вам для вашего шоу. Что вы на это скажете?
– Великолепно, – ответила она, почти не слыша собственных слов.
Водитель направил «кадиллак» прямо в транспортный поток и, казалось, прорезал его, пока они выезжали из аэропорта на окружную дорогу. Сэнди смотрела в окно на залитую солнцем панораму открытых пространств, промышленных сооружений и перекрещивающихся эстакад. Вдали она различала шпили городских зданий, похожих на космические корабли, тонущие в светящемся мареве. Удивление вызывал довольно потрепанный вид салона машины: ворс на ковре был кое-где повыбит, и по нему катались окурки. Да и сам Рубен Хейг выглядел скорее как фабрикант виски, чем могущественный магнат. «В наши дни большие деньги – это еще не высший класс», – подумала Сэнди.
– Теперь я уже не даю интервью всякому залетевшему сюда молокососу, – суровым тоном заявил Хейг. – Но я каждое утро вижу вас в этом шоу, и когда мои ребята разузнали, что вы собираетесь сюда, чтобы заснять несколько картинок, я сказал себе: ты будешь последним идиотом, если упустишь ее.
Он опять сверкнул своей акульей улыбкой, обдав Сэнди слабым запахом какого-то соуса, возможно, майонеза.
– Мне очень лестно слышать такие слова, – откликнулась Сэнди. – Никто из моих почитателей не мог бы выразить свое восхищение столь откровенно.
Похоже, он остался доволен.
– Я сказал то, что думаю, миз Меррит.
– Можете звать меня Сэнди, – сказала она.
– Я собирался сделать это. А меня люди зовут Рубен.
Сэнди едва удержалась от усмешки.
– Ладно, Рубен, – согласилась она. – Мне бы очень хотелось взять у вас интервью.
Хейг снова осклабился:
– Мне придется на это согласиться. И я, черт возьми, пущу по ветру несколько семейных тайн, да и ребятам из казначейства достанется на орехи.
Он фыркнул от удовольствия, а затем обхватил ее своей ручищей, способной, как ей казалось, сокрушить быка.
– Какая, к черту, польза от всех моих денег, если я не могу себе позволить немного поразвлечься!
Сэнди содрогнулась от грубого мужского прикосновения и призадумалась, что же она, Боже милостивый, будет делать, если этот тип взамен интервью потребует от нее постельных утех. Она могла бы обойтись и без его информации, но боялась, как бы этот бык совсем не взбесился. А ведь она собиралась, приехав в Силвертон-Каунти, перевернуть здесь все вверх дном. Пять минут назад она очутилась в машине Рубена Хейга, а через десять минут в его объятиях. Даже Люк Эвери не смог бы сделать свою работу быстрее. «Гейб, прости меня, – подумала она, – но я намерена продолжить эту прогулку».
Глава 4
В голубом платье, которое на цветной пленке должно было смотреться великолепно, Сэнди грациозной походкой обходила ранчо Хейга, а оператор послушно следовал за ней. На ее лице играла обворожительная улыбка, горячий воздух развевал ее волосы и шаловливо бросал пряди в лицо. Она внимательно слушала Рубена Хейга, разыгрывающего гостеприимного, щедрого хозяина. Ей приходилось скрывать изумление и восторг перед тем, что она здесь видела. И на каждом повороте дороги сердце ее учащенно билось при виде все новых и новых чудес. Ден Арлен, думала она, должно быть, подавится своим цветочным чаем, когда прочтет обстоятельную телеграмму, что она послала ему. Насколько она знала, еще никто не забирался так далеко во владения Рубена Хейга. К понедельнику пленка будет проявлена, смонтирована к показу в «Американском дневнике». «Эксклюзивный визит в техасское поместье Хейгов! Собственный корреспондент Сэнди Меррит!»
«Давай, Сэнди, действуй!» – подумала она, но вслух только высказалась со сдержанным восторгом:
– Мистер Хейг, это самое грандиозное и необычное по планировке поместье из всех, которые я видела. Кто его проектировал?
В течение всей прогулки Рубена просто раздувало от гордости. Сдвинув на затылок шляпу, он сказал:
– Архитектора звали Джимми Маркес. Парень из Мексики. Я увидел спроектированное им ранчо в Мехико и захотел, чтобы у меня здесь было такое же. Лошадям оно тоже нравится.
Сэнди покачала от восхищения головой. Взгляд ее был прикован к изумительно красивому зрелищу. Длинная стена розового цвета разделяла пейзаж, очерченный густой рощицей деревьев, купающихся в ярко-голубом небе. Две прямоугольные арки прорезали стену перед поблескивающим плавательным бассейном. Конюх вел под уздцы каурую кобылу по дорожке вдоль бассейна. Эта стена была лишь одной из многих, разделяющих все пространство ранчо, – стены были фиолетовые и оранжевые, голубые и белые, они отгораживали загоны для лошадей и зоны отдыха, причудливо изгибаясь, подобно руслу рек, и замыкая тихие, мирные уголки природы, как бы в противовес дикой естественной красоте этой местности.
– Великолепно, – не удержалась от восторженного восклицания Сэнди, – что-то невообразимое!
– Свет и тень по нескольку раз в день сменяют друг друга. Иногда мы просто сидим себе в патио и любуемся этим зрелищем.
– Мистер Хейг, вы полностью опровергли расхожее представление о техасцах как о неотесанных ковбоях.
Рубен громко расхохотался, показав ровные, мелкие зубы. Для съемки он вырядился в рыжевато-коричневый костюм и ярко-желтую рубашку. Он откровенно наслаждался демонстрацией своих богатств и с хитрецой поглядывал на камеру. Молодой бородатый оператор по имени Чак покорно таскал тяжелую камеру и звукозаписывающую аппаратуру, лишь изредка ворча от недовольства и усталости. Он обильно потел, мокрой была даже его бархатная повязка на лбу. Майку он давно снял и повязал вокруг пояса, и солнце нещадно обжигало его напряженные плечи. Сэнди чувствовала себя немного римской матроной, гостящей у члена императорской фамилии в сопровождении раба.
– А я и есть неотесанный ковбой, милочка, – самодовольно разглагольствовал Рубен. – Черт бы побрал этих университетских мальчиков. Я никогда не учился бизнесу, не занимался бальными танцами, и высшее общество не позволило мне купить квартиру на Пятой авеню в Нью-Йорке! – Глаза у этого могучего мужлана яростно сверкнули. – Но у меня больше чертовых денег, чем у кого бы то ни было. А с королевами и премьерами я беседую чаще, чем президент.
И его живот заколыхался от смеха. Смех смехом, но Сэнди временами отчетливо слышала металл в голосе Рубена. Он же вновь улыбнулся и пригласил ее продолжить прогулку. Стараясь не отставать от него, Сэнди внезапно и не вовремя подумала о Гейбе, скрывающемся где-то за пределами Силвертон-Каунти, в то время как она купается в роскоши этого великолепного поместья.
Вспомнив о Гейбе, Сэнди решилась направить интервью в более серьезное русло, и в ее следующем вопросе прозвучал вызов:
– Вы недавно повысили цену на Юго-Западную энергетическую корпорацию до семи с половиной миллиардов долларов, и некоторые считают, что этим вы нарушаете антитрестовское законодательство.
Рубен повел Сэнди по дорожке вокруг бассейна. Не отвечая на вопрос, он схватил под уздцы серую в яблоках кобылу, которую выгуливал сидящий на ней верхом жокей. Рубен успокоил норовистое животное и поздоровался с наездником, и вдруг, к изумлению девушки, всадник направил серую кобылу прямо в бассейн, и Сэнди едва успела отскочить в сторону, иначе животное окатило бы ее водой. Лошадь громко фыркала, брыкалась и скакала в мелком бассейне, а жокей крепко сидел в седле, не обращая внимания ни на промокшую одежду, ни на резкий запах лошадиного пота.
Рубен по-отечески покровительственно наблюдал за этим зрелищем, а затем ответил Сэнди:
– Сейчас, насколько мне известно, за Юго-Западную предлагают свою цену сразу четыре компании. Мне это нравится, потому что смахивает на хорошую американскую драку. Сэнди, я не хочу утомлять вас финансовыми деталями, только скажу, что сейчас самое время покупать промышленные компании, как на сезонной распродаже скобяных изделий. Ресурсы и организационную структуру Юго-Западной мы сможем использовать намного более эффективно, чем другие компании. А это значит – больше собственных резервов энергии, ослабление зависимости от зарубежной нефти, повышение эффективности капиталовложений. Я должен взять приз, черт побери! – осклабился он.
Сэнди решила, что этот человек по-своему, по-пиратски, привлекателен.
– Но Юго-Западная конкурирует с вами. Не будет ли это слияние означать прекращение конкуренции и сосредоточение ресурсов в руках очень ограниченного круга лиц?
Пока она говорила, Рубен смотрел вправо, на женщину, приближающуюся к ним верхом на лошади.
– Видите ли, Сэнди, в наши дни осталось слишком мало компаний, которые могли бы разрабатывать источники сырья и производить продукцию и энергию, без которых не может существовать современное общество. Нам нужны мощные, разветвленные компании, располагающие крупными наличными средствами, чтобы обеспечить вас теплом и светом, автомобилями и другой продукцией, в которой вы столь нуждаетесь. Это огромный индустриальный мир, милочка.
Сэнди разозлил его ответ, и ее голос звучал довольно жестко, когда она сказала:
– Со снижением конкуренции растут цены. Как быть с интересами общества?
Его глаза сузились, превратившись в щелки.
– Милочка, я занимаюсь бизнесом не ради интересов общества.
Пока Сэнди собиралась с ответом, женщина легкой рысцой подскакала к ним и остановилась. Лошадь – красивая вороная кобылка, и женщина – юная красотка с платиновыми волосами, в ковбойской шляпе, откинутой назад и открывающей ее огромные голубые глаза, и в узкой рубашке, заправленной в модные джинсы. Сэнди успокоилась и стала ждать, что будет дальше.
Рубен приветливо осклабился женщине и обратился к Сэнди:
– Это Дорин Хейг, моя маленькая женушка. Дорин, поздоровайся с Америкой. Тебя сейчас как раз показывают по телевидению.
Глаза Дорин широко раскрылись.
– Что, правда?
– Так как, Сэнди, это правда? – потребовал ответа Рубен.
Сэнди кивнула:
– Ну, собственно, в настоящее время мы делаем только запись передачи. Возможно, она выйдет в эфир уже на следующей неделе.
Сэнди припомнила, что Дорин Хейг была второй женой Рубена. Первая умерла от рака.
Тишину нарушило жужжание вертолета. В чистом воздухе над деревьями появилась вертушка, похожая на огромную хищную осу. Не обращая внимания на неожиданную помеху, Дорин взвизгнула:
– Привет, Америка! – и захихикала.
– Дорин – моя интимная партнерша во всех шалостях и детских играх, – развеселился Рубен и игриво ущипнул жену за бедро.
– Рубен! – запротестовала Дорин. – Не говори пошлости по телевизору.
Но Рубен расшалился не на шутку:
– Тебя ничего не спасет, мой сахарный пирожок! Ты будишь во мне зверя!
Издавая звериное рычание, он сжал зубами ее обнаженную щиколотку, и Дорин вскрикнула. Кобыла тихо заржала и начала перебирать ногами. Сэнди и Чак обменялись взглядами. Рубен оставил наконец в покое ногу своей жены и обхватил рукой ее ягодицы.
– Что тебя занесло сюда, ягодка?
Какое-то время Дорин, видимо, чувствовала себя немного не в своей тарелке, но скоро ее лицо просветлело.
– Ой, да. Си вне себя от восторга, Рубен. Представляешь, две его скважины дали нефть!
Рубен на мгновение покраснел, а затем в изумлении выдохнул воздух с шумом небольшого урагана.
– Черт побери! Ты хочешь сказать, что нефть в этих скважинах он нашел с помощью того парня с ивовыми прутиками?
– Угу, – кивнула Дорин. – Ему только что звонили.
– Черт побери! – с восторгом повторил Рубен. – Это какой-то фокусник.
Он повернулся к Сэнди, а вертолет в это время уже шел на посадку.
– Вам повезло, милочка, вы сможете услышать занятную историю. Этот парень, Сэм Грин, объявился здесь однажды и обратился к моему сыну Си, чьи дела шли далеко не блестяще. Сэм сказал Си, что может найти нефть с помощью вот таких прутиков. – Рубен ловко изобразил манипуляции с ивовыми ветками. – Все, что нужно, – это держать в руках чертов прутик. Тогда Си обращается к нашему старшему инженеру-нефтянику Элу Дрекслеру, и Эл пытается объяснить Си, что Сэм просто шарлатан. А Си говорит: «Ради Бога, Эл, давай попробуем». Эл звонит мне и спрашивает, что ему делать, а я говорю: «Господи, Эл, пусть Си потешится, у нас сейчас серьезные проблемы, и нечего ему лезть в эти дела». Тогда они показывают этому Сэму Грину некоторые участки, где должна быть нефть, – ну а остальное вы только что слышали.
Рубен покачал головой и шлепнул рукой по крупу лошади.
– Дорин, поезжай и скажи Си, что мы осматриваем ранчо. Передай ему от меня, что он просто счастливчик.
Дорин как-то неопределенно улыбнулась и кивнула:
– Хорошо, Рубен.
Она дернула уздечку и умчалась, продемонстрировав навыки опытной наездницы.
Прикрыв глаза от солнца, Рубен посмотрел вверх.
– Да, у вас здесь будет дел по горло. Это, должно быть, Эд.
Сэнди начинала ощущать разочарование. Очевидно, что Рубен Хейг водил за нос и ее, и те миллионы телезрителей, которые будут смотреть эту программу. Он отлично понимал, что домохозяйки с восхищением воспримут телевизионное зрелище с участием импозантного пожилого джентльмена на фоне его роскошного ранчо. Никто из тех, кто будет смотреть интервью в записи, не почувствует исходящую от Рубена Хейга угрозу, а именно этого он и добивался. Он убедил Сэнди, что благодаря ее привлекательной внешности ей удастся сделать скачок по служебной лестнице, а на самом деле воспользовался ее визитом, чтобы обеспечить себе бесплатную рекламу.
