Текст книги "Магнат"
Автор книги: Элейн Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Глава 16
Всю дорогу из Нью-Йорка в Новую Англию Сэнди удавалось сдерживать переполняющий ее гнев, но в дверях штаб-квартиры избирательной кампании Джеффа Коннери она не выдержала. Официального вида молодой человек в очках с черепаховой оправой преградил ей дорогу в офис и заявил, что пройти туда она не сможет ни при каких обстоятельствах.
– Я знаю, кто вы, – втолковывал ей строгий юноша, – но прием любых посетителей без предварительного согласования запрещен.
– Мне кажется, для меня можно сделать исключение, – с недоумением сказала Сэнди, сжимая ручку своего кейса.
– Извините, но никакие исключения не предусмотрены.
Сэнди попыталась заглянуть за спину юноши, где в огромном светлом помещении сновали взад и вперед мужчины и женщины, разносили корреспонденцию, звонили по телефонам, печатали на машинках. Джеффа среди них она не заметила.
Ей пришлось опять обратиться к бдительному молодому человеку.
– Пожалуйста, будьте так любезны, попросите Джеффа выйти хотя бы на одну минуту. Я только что из Ла-Гуардиа, прилетела чартерным рейсом, у меня неотложное дело.
Улыбка на лице молодого человека стала еще более официальной.
– Миссис Меррит, я не хочу вступать с вами в дискуссию. Если бы мистеру Коннери нужно было кого-нибудь принять, он назвал бы мне его имя…
– Но он не предполагал, что я прилечу именно сегодня.
– Тогда вам необходимо было предварительно позвонить.
В меховой куртке, которая так хорошо служила ей за стенами этого официального, наглухо закрытого здания, ей вдруг стало жарко, и страшно разболелась голова.
– Но послушайте, – настаивала она, – я клянусь, что у меня нет никакого злого умысла, у вас не будет неприятностей.
– Извините, нельзя!
Парень всем телом загораживал стеклянную дверь и, не поддаваясь ни на какие уговоры, не пропускал ее.
Сэнди чувствовала, как ярость охватывает ее от пальцев ног до корней волос и тяжело пульсирует в голове. На людях ей всегда приходилось сдерживать свои эмоции и агрессивность, но при этом она чувствовала разочарование. Сейчас она понимала, что отступление невозможно. С веселой злостью она отвела назад кейс и обрушила его на коленную чашечку бдительного стража. Он пронзительно вскрикнул и схватился обеими руками за ушибленную ногу.
Сэнди протиснулась мимо парня, пострадавшего из-за собственного рвения, и решительно направилась в офис, где сотрудники, застыв от изумления, с недоумением рассматривали ее. Она чувствовала, что у нее горят щеки, но, сжав челюсти, продолжала идти к своей цели. Ей необходим был Джефф, и, хотя у нее бешено колотилось сердце, она его упорно искала. Она знала, что он здесь: девушка по частному телефонному номеру, который дал ей Джефф, объяснила, что мистер Коннери находится в своей штаб-квартире. Сэнди понимала, что в ее распоряжении всего несколько секунд, а потом за нее возьмутся более опытные, чем тот юнец у входа, сотрудники штаб-квартиры. Или будет вызвана полиция.
Она направилась к проходу во внутренние помещения, где стояла комнатная пальма, и тут появился Джефф. Он был без пиджака, в жилете, с беспорядочно рассыпавшимися волосами. Он выглядел изможденным и измученным постоянным напряжением, хотя показался ей более крупным, чем она запомнила его после их встречи. У него исказилось лицо, когда он ее увидел.
– Что здесь происходит, черт побери? – требовательно спросил он у Сэнди.
– Ваш помощник не хотел пропускать меня, – ответила она. – Пришлось принять экстренные меры.
Джефф покраснел:
– Он не пропускал вас, потому что ему было запрещено вас пропускать. Я занят, Сэнди, и мне не нравится ваше поведение.
Сэнди чувствовала, что все внимательно наблюдают эту сцену, от напряжения у нее сводило мышцы спины.
– Джефф, может быть, мы побеседуем в более подходящей обстановке?
– Нет, мы вообще не будем беседовать. В следующий раз заранее попросите разрешения.
Его глаза холодно и безжалостно смотрели сквозь нее. На мгновение ей показалось, что перед ней Аарон Хейг, приказывающий ей убираться из его владений. Сходство было слишком разительным; она подумала о Гейбе, и остатки вежливости сразу испарились. Поставив кейс на застеленный ковром пол, она заговорила, твердо глядя ему в глаза:
– Я не нуждаюсь в ваших разрешениях. Помните, вы заходили ко мне? Вам хотелось прощупать меня, вытянуть кое-какую информацию, а потом забыть о моем существовании? Так не пойдет, паршивец вы этакий! Или вы уделите мне время, или я выйду в эфир и обвиню вас в попытке изнасилования! Что вы предпочитаете?
После ее слов наступила гробовая тишина. Слышалось только неустанное жужжание и позвякивание компьютеров в соседней комнате и шуршание бумаги в чьих-то дрожащих руках. Зазвонил телефон, кто-то тихо ответил.
Джефф смотрел на нее, и вид у него был явно растерянный. Похоже, он не спал уже целую неделю. Газеты сообщали, и она об этом знала, что его избирательная кампания не заладилась с самого начала, и он был вынужден тратить месяц за месяцем, чтобы опровергнуть сложившееся о нем мнение как о пьянице и бабнике.
– Проходите, – хриплым голосом сказал он.
Джефф повернулся, она посмотрела ему вслед, окинула взглядом его широкую спину, подняла кейс и, не оглядываясь, последовала за ним. Он вошел в огромный кабинет, где занавеси закрывали окно во всю стену и где была установлена целая батарея компьютеров, которые обслуживал усатый мужчина с курчавыми волосами, сидевший в передвижном кресле и наблюдавший за данными на дисплеях. Джефф уселся за письменный стол, ковер вокруг которого был усеян пеплом и клочками бумаги.
– Садитесь, – пригласил он Сэнди и обратился к усатому: – Френк, как идут дела?
Тот покосился на Сэнди, и взгляд его был столь испытующим, будто он проверял иммигрантов на вшивость. С его лица не сходило выражение бдительности. Это был один из тех волосатых и обильно потеющих мужчин, которые сильно жмут и встряхивают руку собеседника.
– Компьютеры дают нам восемьдесят процентов голосов избирателей нашего штата, – пояснил он. – Фамилии, адреса, номера телефонов, партийная принадлежность, голосование на последних выборах. Мы можем писать письма.
– Писать письма? – удивилась Сэнди.
– Да. Так как мы располагаем демографическими данными, компьютер сможет составить индивидуальные послания лидерам демократической партии и простым избирателям нашего штата. Будут учтены специфические проблемы и интересы каждой категории населения. Остается только переписать их от руки.
– Френк, это Сэнди Меррит из программы «Американский дневник», Сэнди, – Френк Ди Майо, руководитель моей избирательной кампании, – представил их друг другу Джефф.
Ди Майо вскочил со своего кресла и, сделав несколько шагов навстречу Сэнди, пожал ей руку. Вопреки ожиданиям его рукопожатие не раздробило ей кости.
– Я вас помню, – улыбнулась Сэнди. – Вы возглавляли последнюю избирательную кампанию Джеффа.
Ди Майо засмеялся:
– Да-да, на моем счету несколько успешно проведенных выборов. Можно надеяться, что вы сделаете нам хорошую рекламу?
– Это не в моей компетенции, – заметила Сэнди. – Обратитесь к президенту нашей телекомпании.
Ди Майо опять что-то рассмешило.
– Полагаю, мы позволим ему поддержать нас, Джефф?
Холодно улыбнувшись, Джефф ответил:
– Сэнди помогает мне в некоторых делах, но сейчас она явилась в неподходящий момент.
Лицо Сэнди вновь вспыхнуло.
– Я явилась, потому что вы игнорируете меня. Я считала, что вы заинтересованы в этом деле. Складывалось впечатление, что вы боретесь за кресло сенатора, чтобы расследовать причины смерти вашего брата и помочь мне разобраться в обстоятельствах смерти мужа. Или я не права?
Глаза Ди Майо расширились от удивления, и он в упор взглянул на Джеффа.
– Я с этого начал свою кампанию, – сказал Джефф и закурил сигарету.
Сэнди расстегнула куртку.
– Да, возможно, я наивна, но к хамству не привыкла.
Джефф встал. Ей показалось, что его даже качнуло от усталости.
– Послушайте, Сэнди. Сейчас март. К четвертому ноября я должен располагать большинством голосов избирателей нашего штата. Последние три года я беспробудно пьянствовал, жена меня бросила, потому что я ей изменял. Ситуация усугубляется тем, что я остался убежденным либералом в реакционной стране. Ни от кого из старых друзей я не получил поддержки, никто не хочет бороться, всем на все наплевать.
Затянувшись сигаретой, он несколько успокоился и продолжил, откинув назад волосы:
– Да, я хочу узнать правду о смерти Ли, но на первых порах не могу сделать слишком многого. Я звоню, пишу письма, встречаюсь с людьми. Никто не хочет говорить. Я не наивен и не жду, что ко мне начнут сбегаться толпы все новых и новых свидетелей, проблема в том, что я не могу заставить даже прежних свидетелей повторить их показания. Они смертельно напуганы, Сэнди! Врачи, авиатехники, патологоанатом, который делал вскрытие. Я не могу прошибить эту стену и никогда не смогу этого сделать, если не стану сенатором и не получу доступа к документам и права на привлечение свидетелей.
– Звучит так, будто вы уже проиграли, – заметила Сэнди.
– Спасибо, – поддержал ее Ди Майо. – Скажите, скажите ему. Иначе это превратится в какой-то бедлам.
– К черту, – буркнул Джефф и отвернулся. – Я не намерен выслушивать здесь душеспасительные речи.
Ди Майо возмущенно засопел:
– А ведь все еще только начинается.
– И какой следующий этап? – спросила Сэнди.
Устало улыбнувшись, Ди Майо принялся объяснять:
– Когда мы закончим детальные демографические исследования и сведем воедино все материалы, нам предстоит выработать общий план кампании, подключить радио– и телевизионную рекламу, отладить четкое сотрудничество с почтой и телеграфом, с телефонными компаниями. Мы систематизируем анкетные данные и проведем социально-экономический анализ. По списку поддерживающих нас избирателей необходимо будет провести предварительный телефонный опрос по наиболее актуальным проблемам. Нужно также составить списки избирателей, собирающихся голосовать против нас, и постараться привлечь их на нашу сторону. Нам предстоит позаботиться об организации избирательных участков и о своевременной регистрации избирателей. И мы обязаны всем этим заниматься.
– И что это дает лично вам?
– Лично мне? Ощущение выполненного долга от осознания того, что я внес свою лепту в сохранение священных демократических традиций.
Джефф резко повернулся:
– Он получает пятнадцать процентов комиссионных от всего рекламного времени, которое я покупаю, и делает неплохие деньги, повышая стоимость рекламного времени для кандидатов.
Ди Майо в ответ только расхохотался.
– А вы могли бы работать с кандидатом от республиканцев? – спросила Сэнди.
– Почему бы и нет, если у него есть деньги и шансы на победу.
– Тогда зачем же вы работаете на Джеффа, похоже, он не сможет победить?
Ди Майо поднялся с кресла и выпрямился во весь свой немалый рост.
– У меня есть один недостаток: я сентиментален. В моем мозгу что-то вроде каверны идеализма, она злокачественна и неоперабельна. Возможно, именно она подтачивает мой потенциал продажности и беспринципности. А сейчас она принуждает меня вести избирательную кампанию самого неблагодарного и неуверенного в себе идиота, какого только знала история. Для такого выродка, как я, это печальный конец блестящей карьеры.
Он отключил компьютеры и вышел из кабинета, хлопнув в сердцах дверью.
Джефф жадно закурил новую сигарету и взглянул на Сэнди.
– Что, черт побери, вы сделали с Джимом?
– С Джимом?
– С мальчишкой, который пытался задержать вас?
– Стукнула его кейсом.
– Господи Боже мой!
Она встала, сняла куртку и бросила ее на соседний стул. В этот день на ней была велюровая блузка и узкие шелковые брюки.
– Я сама себе удивляюсь, – попыталась объяснить свое поведение Сэнди. – Последнее время я стала намного агрессивнее, потому что уже сыта по горло хамством.
Джефф засмеялся:
– Ну хорошо. Немного резкости вам не помешает.
– Хотите взглянуть на материалы, которые я привезла?
– Да, конечно.
Сэнди поставила свой изящный кейс на стол и открыла замки. Внутри были ксерокопии и напечатанные на машинке резюме материалов, которые ей удалось заполучить в редакциях «Ньюс уорлд» и «Вашингтон таймс», а также почерпнуть из других источников.
– Здесь в основном сведения о том, как Хейгам удалось сколотить свое состояние, – пояснила она. – Вырезки из газет об аресте парней, которые изнасиловали Джолин Хейг, к делу не относятся…
В дверь громко постучали, и в кабинет вошел щегольски одетый человек с подвитыми седеющими волосами и голубыми глазами.
– Джефф, простите за вторжение, но мы работаем над черновым вариантом вашего выступления по коммерческому телевидению, и было бы неплохо, если бы вы внесли некоторые коррективы.
– Хорошо, Эд, но позже, сначала я должен просмотреть эти материалы. – Джефф указал на содержимое чемоданчика Сэнди. – Через десять минут я к вам присоединюсь.
Эд кивнул и закрыл за собой дверь.
Джефф принялся просматривать привезенные Сэнди материалы и привел в отчаяние своих сотрудников, потому что это продолжалось сорок пять минут.
Глава 17
Аарон Хейг задернул занавеси на окне кабинета, чтобы слепящие солнечные лучи не проникали в комнату, и со зловещим спокойствием стал ждать прихода Кермита Дайсона. Машины внизу почти блокировали движение на улицах – мелкий люд спешил домой пообедать и выпить стаканчик мартини.
Отвернувшись от окна, Аарон взглянул на вошедшего Дайсона.
– Садитесь, Кермит, – пригласил он.
Но тот предпочел стоять, и, небрежно кивнув, Аарон согласился с его желанием. Дайсон стоял прямо напротив стола Хейга, слегка расслабленно, но сохраняя армейскую выправку. Одет он был в темный костюм и белую рубашку, но физическую силу этого человека не могла скрыть никакая одежда. Аарон не спеша уселся в свое роскошное кресло и слегка откинулся назад, чтобы, не делая никаких усилий, наблюдать за выражением лица Дайсона.
– У нас появились кое-какие проблемы, – начал Хейг.
– Слушаю вас, сэр.
– Моя жена и Клири – это одна проблема, а неожиданный союз Джеффа Коннери и Сэнди Меррит – другая.
– Мне об этом известно.
– Проблема номер один… – Аарон щелкнул пальцами по бумагам и, прежде чем продолжить, внимательно прочел одну из страниц, – Сэнди Меррит и Джефф Коннери.
Дайсон протянул руку и взял со стола бумагу, чем весьма удивил Аарона, после чего стал с таким вниманием и напряжением вглядываться в текст, что могло показаться, он вообще не в состоянии прочесть ни слова. Аарон понял, что с Дайсоном что-то происходит, так как отлично знал о его способности прочесть и запомнить до девятисот слов в минуту.
Наконец Дайсон заговорил:
– Я не уверен, что мне удалось понять, зачем он опять ввязался в политику, но на умного человека он не похож, и избиратели не станут за него голосовать.
– Он сам оплачивает свою избирательную кампанию, – заметил Аарон.
– Конечно, оплачивает, если Харрингтон дал ему не меньше миллиона, а издатель семейства Коннери и друг их семьи Тейлор под видом кредита, чтобы не дразнить других кандидатов, предоставил на его избирательную кампанию еще полмиллиона долларов. Коннери, хотя они порядочные скряги, все еще умеют собрать большие деньги.
– Почему-то этот человек вызывает у меня беспокойство, Дайсон. Он, как вы утверждаете, дурак. Алкоголик и бабник, трус, который после поражения забивается в нору, слюнявый либерал, отживший свое, как динозавры. Мы можем устроить ему публичные похороны. Но меня беспокоит тот факт, что он вновь претендует на место в сенате.
Дайсон внимательно взглянул на Аарона.
– Возможно, причины его возвращения в политику следует искать в прошлом, – осторожно сказал он.
Глаза Аарона на мгновение вспыхнули.
– Вы тогда работали в ЦРУ, вам и карты в руки.
– Вы опасаетесь его мести?
– Нет, его ослиного упрямства.
– Можно оказаться по уши в дерьме, если не признать у него определенных способностей. Да, как политик он полная развалина, но противник он сильный и боец до мозга костей.
– И он мог бы победить, – сердито буркнул Аарон. – Черт побери, с меня довольно, я не желаю, чтобы он опять вокруг меня вертелся. Дело не в том, что, победив на выборах, он займет какой-нибудь пост в одном из важных комитетов, в любом случае он может что-нибудь разнюхать. Надо лишить его самой возможности победы. А если нам это все же не удастся, нельзя позволить ему продержаться в сенате весь срок.
– Я полностью с вами согласен.
Аарон опять откинулся на спинку кресла.
– А еще эта женщина, Меррит, похоже, она заодно с Коннери. Я не могу ее раскусить, Дайсон. Когда она появилась на ранчо отца, то показалась мне пустой, вздорной бабенкой. – Он сломал карандаш. – Но у нее есть нюх. Мне говорили наши люди в телекомпании, что она полна решимости доказать, что ее муж был убит.
Дайсон улыбнулся:
– Нетипичное поведение для леди из телешоу.
– Ее поведение становится слишком нетипичным: она анализирует полное издание «Истории Силвертон-Каунти», встречается с репортерами из «Ньюс уорлд», чтобы обсудить капиталовложения Хейгов, партнерство Хейгов со странами третьего мира, доходы Хейгов от операций с нефтью. Она уговорила Дена Арлена, и тот позволил ей повсюду совать нос. И, кажется, ее аудитории это нравится.
Дайсон пожал плечами:
– Вы хотите ее ликвидировать?
– Я хотел бы, чтобы она перестала ворошить это дело и поняла, что с ней будет, если она ослушается.
– Понятно, сэр.
– Не то она действительно раскопает что-нибудь важное.
– Я займусь этим сегодня же вечером.
– Думаю, и Ден Арлен должен разобраться, тех ли звезд телевидения он выпускает на экран, если хочет, чтобы мы и в дальнейшем его поддерживали. – Аарон улыбнулся. – Ден обязан нам своей карьерой, ведь начинал он на нашей студии в Пэррише.
В кабинете, звукоизоляция которого была почти абсолютной, повисла гнетущая тишина. За стенами офиса опускался вечер, и занавеси уже не казались объятыми пламенем от падающих на них солнечных лучей.
Заговорил Дайсон:
– В повестке дня был еще один вопрос.
– Я помню.
Аарон встал, опершись ладонями на стол, и это движение обуславливалось его внутренним, эмоциональным состоянием.
– Дело довольно щекотливое.
– Я слушаю, сэр, – бесстрастно произнес Дайсон.
Аарон почувствовал сухость во рту, его спина покрылась испариной. Это был один из редких моментов, когда эмоции взяли над ним верх.
– Моя жена вступила в любовную связь с нашим коммерческим директором. Они собираются пожениться, как только Лорейн получит от меня развод. Само по себе это дело должно бы касаться только меня одного. Но у меня есть доказательства того, что Эд Клири за нашими спинами вступил в сговор с Четом Биннсом и передает ему материалы, которые сам же готовит якобы для нашей победы в борьбе за Юго-Западную. Эд претендует на пост вице-президента в компании Биннса. Власть немалая.
Очевидно, что Дайсон посчитал дело достаточно серьезным, потому что задумался глубоко и надолго. Наконец он решился высказать свое мнение:
– Под контролем у этого коммерческого директора весь ваш капитал. Он полностью осведомлен обо всех делах и даже планах Хейгов и, судя по всему, намеревается разорить и уничтожить вас. Его смерть – единственная гарантия, что он не сможет вам навредить.
Аарон мрачно улыбнулся, а Дайсон продолжил:
– Но вы хотите также наказать вашу жену?
Аарон уже без улыбки взглянул на своего собеседника:
– Вы можете найти решение, которое развяжет весь этот поганый узел? Ее смерти я не хочу… пока не хочу.
Дайсон улыбнулся откровенно и уверенно:
– Я могу взяться за это дело.
Аарону не нравилось, что эмоции, с которыми он не мог справиться, заставляли его постоянно думать об этом грязном деле. Ему не нравилось, что слабость, которая в него вселилась, заставляет придавать чрезмерное значение наказанию Лорейн. Однако он должен был этим заниматься. Эта продажная сука заслуживала наказания, а с Клири необходимо было кончать.
– Хорошо, – принял решение Аарон. – Информируйте меня о предпринимаемых вами шагах.
– Сначала заняться первым вопросом? – спросил Дайсон.
– Да, – подтвердил Аарон, – сначала жена этого Меррита. Припугните ее хорошенько.
– Слушаюсь, сэр.
Дайсон по-военному четко повернулся и вышел из кабинета, захлопнув дверь. Аарон стоял в той же позе, опершись на письменный стол и погружаясь в непривычное для него состояние эмоционального возбуждения, а за окном сгущались сумерки.
Глава 18
Короткая стрижка была первым шагом в раскрепощении Сэнди, вторым стал автомобиль. Она теперь сама водила машину.
Волосы она уложила так, что ее лицо, лишившись прежней открытости, стало казаться более умудренным и строгим. Сэнди купила новый «БМВ», оборудовав его стереосистемой за пятьсот долларов. Она понимала, что привычка потакать капризам не относится к тем чертам характера, которые она хотела бы перенять, но чувствовала, что внешние перемены оказывают влияние на ее внутреннее состояние, а это ей было необходимо. Во что бы она ни превратилась, она уже не будет прежней, немного легкомысленной, зависимой от других людей куколкой.
Испытывая неизведанное прежде удовольствие от управления мощной машиной, она ехала по улицам Вестчестера. Вечер постепенно окрашивался в размытые красные и фиолетовые тона, в сгущающихся сумерках все отчетливее были видны освещенные указатели и зажженные фары машин. Неделю назад Сэнди поставила телекомпанию в известность, что она больше не нуждается в служебном автомобиле. Новый «БМВ» она купила только вчера вечером, а сегодня утром с упрямой решительностью проехала шестьдесят миль до Манхэттена.
Дорога спустилась с холма и теперь тянулась вдоль ручья, обсаженного высокими деревьями. Свет в окнах соседних домов манил теплом и уютом. Сэнди вздрогнула, ощутив свое острое одиночество, и подумала, что ей придется скоротать этот вечер у телевизора. Она слишком устала, чтобы пытаться анализировать обстоятельства смерти Гейба или расшифровывать записку Люка Эвери.
Сэнди включила радио. Передавали концерт классической музыки, и она с безнадежным отчаянием вспомнила, что именно Люк Эвери приобщил ее, пусть и в небольшой степени, к классике. Она до сих пор с трудом воспринимала таких серьезных композиторов, как Бах и Бетховен, которыми восхищался Люк, но более легкие вещи она любила и расслаблялась под эту музыку. Она улыбнулась, подумав, как удивился бы Ден Арлен, узнай он, что его пустоголовая кукла для интервью способна воспринимать хорошую музыку. Она вспомнила, как Ден и Люк часами просиживали в кабинете Дена, обсуждая новые записи классики: два старинных приятеля обменивались комплиментами и не допускали ее в свою компанию.
«Стоп! – сказала она себе. – Так можно опять впасть в уныние». Переключив приемник на более легкую музыку, она заставила себя думать о сегодняшних проблемах. Джефф, попрощавшись с ней, обещал возобновить сотрудничество, но с тех пор его невозможно было разыскать ни по одному телефону. Секретарши вежливо объясняли ей: «Он сейчас на встрече с избирателями» или: «Простите, но он уехал на несколько дней». Никто больше не вспоминал о Гейбе, и имя Хейгов редко можно было встретить в газетах или на телевидении.
Сэнди гостеприимно встретил ее каменный дом. Благодаря таймерам свет в некоторых комнатах уже зажегся, и окна мягко светились. Она выбранила себя за пессимизм, вспомнив, что Джефф предупреждал ее о трудностях.
Нажав на кнопку, она открыла автоматические ворота гаража и медленно въехала вовнутрь. Выключив мотор и посидев в машине еще несколько мгновений, чтобы расслабиться, Сэнди вышла из гаража и вздрогнула от дурного предчувствия, когда ворота медленно опустились у нее за спиной. Она осторожно огляделась, но увидела только свой дом, красный в лучах заходящего солнца. Щебетали птицы, и теплый сырой ветер шелестел в ветвях деревьев. Издалека доносилось журчание ручья, шуршали опавшие листья.
Сэнди крепко вцепилась в ремень перекинутой через плечо сумки. С тех пор как погиб Гейб, приступы беспричинного страха частенько преследовали ее. Такой приступ случился с ней и теперь, и на глаза навернулись слезы.
«Я слишком устала», – опять подумала Сэнди и направилась ко входу в дом, сжимая ключи в вспотевшей ладони. Зачем-то толкнув дверь, она убедилась, что замок заперт, и с учащенно бьющимся сердцем открыла ключом дверь и вошла в прихожую.
Мурашки, побежавшие по коже, подтверждали ее ощущение, что в доме кто-то был. Она закрыла за собой дверь и, зажигая по пути свет, направилась в гостиную. Там она остановилась и внимательно осмотрелась. На первый взгляд ничего не пропало.
Но скоро обнаружились некоторые изменения в расположении вещей в комнате: горшок с папоротником на кофейном столике был чуть-чуть сдвинут влево; кресло у камина стояло под другим углом к окну; картина, изображающая ее в детстве, слегка покосилась. Возможно, ей это только показалось? Но нет – она точно помнила, что расположение вещей было другим. Сердце, казалось, билось у нее в самом горле. Друзья советовали ей купить пистолет; у Конни в шкафчике у кровати лежал револьвер, и она с другими женщинами регулярно ходила на стрельбище, чтобы практиковаться.
Сэнди глубоко вздохнула и задержала дыхание до тех пор, пока не стали закрываться глаза, а затем опять осмотрелась и медленно и неохотно двинулась по комнате, придерживаясь рукой за мебель. Ее взгляд опять остановился на портрете, и вдруг она вскрикнула и чертыхнулась от неожиданности, заметив, какие странные и жуткие изменения произошли с ее лицом на картине.
Незваный гость аккуратно выцарапал зрачки в глазах на портрете, и теперь на нее смотрели бельма слепой и безмятежно спокойной девочки в клетчатом платьице. Сердце Сэнди забилось, как птица в клетке.
За окном сгустился мрак. Ей нужно было что-то предпринять, ведь в доме все еще могли прятаться опасные гости. На ограбление, как и на вандализм, не похоже, это была попытка запугать ее, грубая, прямая угроза. Осенью ей пришлось сделать целую серию интервью с жертвами насилия; она беседовала с мужчинами и женщинами, которые подвергались нападению с применением холодного или огнестрельного оружия с целью грабежа или изнасилования. Это были несчастные люди, страдающие манией преследования и другими психическими расстройствами и нуждающиеся в постоянном медицинском наблюдении. Они страдали расстройствами пищеварения, панически боялись темноты и замкнутого пространства. Многие из них потеряли работу и семью. Обычными явлениями становились приступы парализующего ужаса и паранойя. Теперь она вспомнила этих бедолаг и их полные ужаса глаза.
Это теперь случилось и с ней. Правда, ее и Гейба дважды грабили. Ей был ведом страх перед насилием. Ей приходилось читать грязные, оскорбительные письма и выслушивать по телефону непристойности. Но до сего дня ей удавалось избежать столкновения с варварами, которые не таясь рыскали в развалинах современной цивилизации. Друзья предупреждали ее, что это всего лишь дело времени, рано или поздно, но она тоже испытает участь жертвы.
«Это страх, меня парализовало от ужаса», – догадалась она и заставила себя встряхнуться и дойти до телефона у кресла. Она набрала телефон полиции, но после двух гудков вызова неожиданно послышался щелчок – и короткие гудки.
Подержав еще несколько мгновений трубку у уха, она поняла, что телефон намеренно испорчен или прослушивается, и почти отшвырнула трубку. Преодолевая панический ужас, она попыталась рассуждать логически: «Если они что-то уже сделали с моим телефоном, то их здесь нет. Они хотели просто запугать меня».
Послышался шум позади нее, и она обернулась. Раздвижные двери красного дерева были открыты, телевизор включен – сомнений не могло быть, он был включен еще до того, как она вошла в дом. Передавали шестичасовые новости. Телевизор включили, чтобы она послушала новости? Сэнди всматривалась в знакомые лица, но ничего не слышала. Так, почти в гипнотическом трансе, она просидела минут пять, пока не услышала собственное имя.
Она подскочила в кресле, подумав, что ее зовет кто-то в доме, но затем увидела свое лицо на заставке позади ведущей и поняла, что с экрана сообщают что-то о ней самой. Она была ошеломлена, увидев свое лицо на телевизионной заставке, но текст сообщения был еще более неожиданным.
«Сэнди Меррит – вдова репортера «Ньюс уорлд» Гейба Меррита, который при загадочных обстоятельствах погиб в Силвертон-Каунти, – представляла ее чернокожая ведущая новостей. – Это уже вторая смерть в творческой группе «Американского дневника», последовавшая в течение месяца после трагической гибели комментатора Люка Эвери от ножа убийцы. – На заставке появилось лицо Дена Арлена. – Руководитель программы новостей Ден Арлен заявил, что Сэнди Меррит пыталась вернуться в шоу «Американский дневник», но она не выдержала нервного напряжения. Он высоко оценил ее профессионализм и вклад в развитие программы и сказал, что ей нелегко будет найти замену. – Ведущая перевернула страницу. – С завтрашнего дня многие ведущие провинциальных телестудий будут пытаться занять место Сэнди».
Странно, но Сэнди испытывала такое ощущение, будто только что сказанные с экрана слова касались какой-то другой особы, а не ее самой. Она понимала, что ее уволили безо всякого официального уведомления. Но на телевидении это было обычным делом: многих звезд, даже не предупредив, выставляли с телестудий, и не последние на телевидении люди узнавали о своей отставке на вечеринках или из средств массовой информации. Но как для Сэнди оказалось неожиданным осквернение ее дома, таким же сюрпризом стало для нее увольнение, да еще в такой бесцеремонной форме. Она всегда была уверена, что, если даже ее выкинут со студии, Ден пригласит ее на ленч и останется джентльменом.
Сэнди отлично понимала, что ей одной со всем этим не справиться. Прослушивается телефон или нет, но им необходимо воспользоваться и позвонить друзьям. Ближе всех жила Конни – всего лишь в полумиле от нее, через рощу. Сэнди нуждалась в чашке чая и в дружеской поддержке, и как можно скорее.
Она выключила телевизор и опять взялась за телефон. Но в трубке слышались только щелчки набираемых номеров и шуршание мертвого воздуха.
«Боже мой», – прошептала она, снова и снова нажимая на рычаг телефона, но безуспешно. Трубка дрожала у нее в руке. Они затаились снаружи и обрезали телефонные провода, пока она слушала сообщение о собственной отставке. А до этого они дожидались момента, когда она позвонит в полицию и догадается, что телефон поставлен на прослушивание.
Тщательно продуманный, беспощадный террор, и неизвестно, когда и чем он кончится. Если они собираются убить ее, помощи ей ждать неоткуда. Она вспомнила о ножах на кухне, но и они бесполезны, если у них есть огнестрельное оружие. Сэнди почувствовала, что на ее шее затягивается веревка.
