Текст книги "Магнат"
Автор книги: Элейн Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Грудь Лорейн скользила вверх и вниз по телу Эда, и она громко и немного смешно постанывала, но в ее стонах чувствовалась подлинная страсть. Ее душистые волосы касались его лба. Благодаря теннису и плаванию Эд находился в превосходной форме, и его тело, к удовольствию Лорейн, представляло восхитительную игровую площадку для занятий ее любимым видом спорта.
Почти парализующий страх оттого, что Аарон Хейг, узнав об их связи, до смерти изобьет Лорейн и заставит спасаться бегством Эда, с изумительным постоянством усиливал напряженность их любви. В любой момент Аарон мог позвонить банкирам, с которыми собирался, как он заявил об этом, встретиться Эд; в любой момент он мог послать шофера в торговый квартал Пэрриша, чтобы отыскать Лорейн и привести ее домой. Он неоднократно поступал именно так, мог сделать это и сегодня вечером. Уже сейчас он мог начать действовать…
– Подожди… – простонала Лорейн хриплым голосом.
Она не ждала активности от Эда. Сидя верхом на его бедрах, она ласкала его набухшую плоть и наконец, задыхаясь от наслаждения, погрузила ее в свое трепещущее лоно. Он придерживал руками ее ягодицы и помогал ей найти нужный ритм. Она поднималась на его руках, позволяя своей груди покачиваться, мягко и возбуждающе, у его рта. Это было хорошей платой Эду за его риск. А для Лорейн это было единственное, что хотя бы отчасти удерживало ее от безумия. Кроме, разумеется, выпивки.
Полупустая бутылка водки стояла на ночном столике рядом с кроватью. Почти всю водку с апельсиновым соком выпила одна Лорейн.
Испытав оргазм, она издала протяжный стон и вытянулась рядом с Эдом. Так они лежали, усталые, тяжело дыша. Она ласкала его, осыпая легкими поцелуями, а он думал: «Все же это чертовски опасно…»
Лорейн шептала: «Боже мой, как я люблю тебя…» – а Эд думал о том, что скоро она навсегда будет принадлежать только ему, как и все остальное, чем владел Аарон Хейг. И его мечты казались осуществимыми под звездным небом ночного Техаса.
Глава 6
На следующее утро на стойке портье в вестибюле отеля Сэнди ждала телеграмма. Предчувствуя беду, она распечатала телеграмму и пробежала глазами по строчкам: ГЕЙБ ЗАПАЗДЫВАЕТ ТЧК ПОЗВОНИТЕ ПОЖАЛУЙСТА ТЧК ИРВ.
Тяжело вздохнув, она спросила девушку-портье, где находится ближайший телефон-автомат. Девушка улыбнулась и указала через вестибюль. Сэнди бросилась к стальной кабинке в центре зала со стеклянным потолком и воспользовалась телефоном для переговоров в кредит.
Через несколько мгновений после того, как она набрала номер, в трубке раздался голос Ирва Джейкобсона:
– Сэнди, как дела?
– Я только что прочла вашу телеграмму. Что случилось?
– Насколько я знаю, ничего особенного. Только Гейб собирался позвонить два дня назад, но звонка от него не было. Когда я узнал, что вы в Пэррише, то решил, что, возможно, знаете что-нибудь о нем.
– Нет, – ответила она, – мне ничего не известно. Теперь, когда вы подтвердили мои опасения, не могли бы вы объяснить, чем, собственно, занимается Гейб?
После небольшой паузы Ирв сказал:
– Это секретное задание, Сэнди.
– К черту, Ирв! Я места себе не нахожу. Если вы скажете, где он может находиться, я попытаюсь отыскать его.
– Нет, – в голосе Ирва зазвенел металл, – Гейб тайно проник в лагерь коммандос где-то в Силвертон-Каунти.
– И что?
– Лагерь коммандос! Группы боевиков, проходящих военную подготовку!
Лучи утреннего солнца резко били наискосок сквозь гранитные парапеты.
– Вы имеете в виду боевое оружие и тому подобное?
– Ну да, мы подозреваем именно это, – признался Ирв. – Гейб занят расследованием этого дела.
У нее вспотело и занемело ухо, так сильно она прижимала трубку. Пытаясь хоть немного успокоить бешено колотящееся сердце, она воскликнула:
– Но, Ирв, ведь это чертовски опасное задание!
– Он сам добровольно взялся за это, Сэнди.
– Я уверена, что так оно и было. – Она задумчиво покусывала кончики пальцев. – Откуда он собирался позвонить вам, выбравшись из лагеря?
– Специального пункта связи не было, Сэнди. С ближайшего телефона. Сожалею, что заставляю вас так волноваться, Сэнди, хотя я и сам беспокоюсь. Эти клоуны слишком опасны… Но я не думаю, что Гейбу что-то угрожает. Они не решатся убить его. Застрелить корреспондента известного журнала – значит привлечь к себе внимание, а этого они стремятся избежать любой ценой.
– Они могут всего лишь переломать ему руки и ноги и выколоть глаза.
– Не надо, Сэнди.
Она почувствовала приступ тошноты.
– Благодарю за сочувствие, но я собираюсь отыскать своего мужа. Надеюсь, и в ваших интересах, чтобы с ним ничего не случилось.
Она сердито бросила трубку и набрала полную грудь воздуха, чтобы хоть немного успокоиться. Спала она просто отвратительно, и теперь ликующее солнечное утро раздражало ее очарованием своей свежести. Она составила распорядок своего рабочего дня, включив в него посещение оперы, участие в приеме на открытом воздухе, поездку в онкологический исследовательский центр. Ей придется расточать улыбки и щебетать сладким голоском. В то же время предчувствие приближающейся катастрофы разрасталось в ней, пока не превратилось в нечто материально ощутимое.
Погрузившись в свои невеселые размышления, она шла, ничего не видя вокруг себя, и вдруг столкнулась с мужчиной, который быстрым шагом пересекал вестибюль, направляясь к бюро обслуживания. Смутившись от неожиданного столкновения с незнакомцем и чувствуя себя виноватой, как любой человек в подобной ситуации, она извинилась.
Незнакомец что-то пробурчал и, не взглянув на нее, подошел к стойке портье. Сэнди стала наблюдать за ним, потому что тревожный сигнал в ее мозгу подсказывал, что они где-то встречались. Это был очень высокий мужчина в темно-сером костюме и в черных туфлях, хотя казалось, что он обут в сапоги – настолько по-военному четкой была его походка. Руки привычно двигались в такт шагам. Заметно было, что он находится в прекрасной физической форме. Она решила, что ему около сорока пяти, судя по обветренному лицу и легкой седине в густых вьющихся волосах. Его глаза находились в непрестанном движении, как антенны радиолокаторов ощупывая окружающее пространство.
Мужчина перегнулся через стойку и спросил о чем-то девушку-портье. Она ответила, одарив его дежурной, синтетической улыбкой. Он кивнул и направился к бару. Кое-кто из постояльцев гостиницы посмотрел ему вслед, удивляясь несколько странным манерам.
Внезапно Сэнди вспомнила незнакомца. Это был Кермит Дайсон, бывший агент ЦРУ, интервью Билла Уокера с которым прошло в эфир в «Американском дневнике» на прошлой неделе. Для нее не было ничего удивительного в том, что он сразу показался ей человеком, способным внушить страх кому угодно. Молва приписывала ему несколько убийств, организованных ЦРУ, кроме того, он пользовался дурной славой из-за своего заявления, что готов лично уничтожить любого врага, если это будет необходимо президенту, которому он предан душой и телом.
Почему этот человек оказался сегодня в Пэррише? «Он следит за тобой», – поддразнила она себя, но тут же отбросила это предположение, вспомнив, что сейчас не до шуток.
Дайсон исчез. Сэнди повернулась, и ее каблучки зацокали по начищенному плиточному полу, когда она направилась к выходу на улицу.
Гейбу Мерриту стала совершенно понятной фраза «бег ради жизни», когда он попытался совершить побег в условиях, исключающих саму попытку побега. Он бросил похищенный грузовой пикап две мили назад, когда закончилось даже подобие дороги, и продолжил путь пешком, спускаясь по заднему гребню горы, ведущему к двухполосному шоссе, которое открыло бы ему путь на Пэрриш. Прошлой ночью, после посещения лагеря молодым репортером, он понял, что теперь самое время сматывать удочки. На рассвете он отправился в путь. Пинки, конечно, уже хватился его. Гейб только никак не мог понять, почему Пинки до сих пор его не убил. Наверное, он считал, что из лагеря убежать невозможно.
Притормаживая и огибая островки кактусов, Гейб заскользил вниз по крутому склону, густо поросшему скользкими стелющимися растениями. Полмили назад он наступил на какой-то кактус, и колючки сквозь ботинки нещадно кололи его ноги. Шипы сами собой выдергивались из ступни, но мелкие колючки остались внутри обуви, и ноги нестерпимо жгло. Воспаление с каждой минутой усиливалось, и очень скоро он уже будет не в состоянии сделать ни шага.
Преодолевая боль, он прошел несколько метров и услышал похрустывание своей одежды от высохшего пота, ручьями стекавшего по его телу. Сняв шляпу, он обвязал рукава рубашки вокруг головы; скоро рубаха стала мокрой от пота, пришлось вновь надеть шляпу. Гейб огляделся. Никогда не стихающий техасский ветер монотонно гудел над землей и со свистом обтекал его измученное тело. Он потерял в лагере двенадцать фунтов, и остались только мускулы, похожие на веревочные узлы и жесткие, как сыромятная кожа. Глаза поблескивали на иссеченном ветром лице, борода отросла, но поредела. От голода и усталости боль расползлась по всем костям и суставам.
Несмотря ни на что, он все еще был в состоянии двигаться и понимал, что это оказалось возможным только благодаря изнурительным тренировкам. В армии он прошел первичную общевойсковую подготовку, но остальное время службы работал редактором в армейской газете. Демобилизовавшись, играл в теннис и поддерживал форму в оздоровительном центре, что, как он теперь догадывался, обеспечило бы ему запас выносливости, которого хватило бы только на то, чтобы преодолеть в этом аду полмили дороги. Да, он все еще оставался жив лишь благодаря тому, что истерзал свое тело страшной болью и нечеловеческими нагрузками, а люди, оставшиеся в лагере, были сильнее, чем он. Они прошли огонь и воду и были способны сбить человека с ног за полсекунды, перебить позвоночник ребром ладони, уничтожить противника в полной темноте.
Гейб почти все понял. Несомненно, таких лагерей было несколько. Их хозяин, человек с огромными деньгами и почти неограниченной властью, замышлял что-то серьезное, и для этого ему нужна была собственная армия.
Передохнув, Гейб снова пустился в путь. Правая нога онемела и распухла, и ботинок сдавливал ее, как тисками, но он не решался снять его, потому что знал, что снова ботинок не обует. Волоча ногу, он продолжал спускаться по склону, но успел пройти только половину пути. Осыпались камни, трещали сломанные ветки кустов, поднималась пыль. Гейб уже не видел подножия горы, вокруг расстилался зеленый океан высокой травы. И где-то на далеком берегу этого океана протянулось спасительное шоссе.
Губы пересыхали, и ему приходилось их постоянно облизывать. Хотя на поясе висела фляга с водой, он старался пить как можно меньше, чтобы драгоценной влаги хватило на весь долгий путь. Последний глоток он сделал еще в грузовике. Обойдя валун, он увидел поспешно удиравшего от него скорпиона, и лицо его передернулось от отвращения.
В голубом небе над ним описывали круги грифы, он явно привлекал их внимание. Набрав в легкие горячего воздуха, он побрел дальше, преодолев целую милю зеленого моря травы. Уж если он сумел выбраться на равнину, все будет в порядке. Можно было лечь в высокую траву и передохнуть, глядя вверх на раскаленное добела солнце, сжигающее эту землю.
Но он гнал прочь мысль об отдыхе, потому что она подтачивала силы и ослабляла волю. «Сейчас, наверное, можно выпить пару глотков воды», – решил он про себя. Отвинтив колпачок фляги, он осторожно поднес металлический стаканчик к губам и смочил пересохшее горло несколькими каплями теплой, но бесценной влаги. Завинтив флягу и переждав резкий приступ боли в спине, он пошел дальше и вдруг услышал топот копыт.
Несколько мгновений у него сохранялась надежда, что это олени, козы или даже домашний скот, но эта надежда быстро рассеялась. Он понял, что это скачет лошадь, и понял это еще до того, как увидел приближающегося всадника. Протолкнув слюну по пересохшей глотке, Гейб откашлялся и сплюнул на землю и только после этого обернулся.
Пинки скакал по тропе, которую Гейб так и не заметил. Желтоватые кусты и чахлая трава закрывали ее настолько, что она была почти невидимой. «Конечно, здесь обязательно должна быть дорога», – с запоздалым сожалением подумал Гейб. Не прилети самолет или возникни какое-либо осложнение, у них должны быть пути к отступлению.
Рубашка Пинки была в пятнах пота. Глаза закрывала тень от широкополой шляпы. Он сидел на лошади легко, привычно, в раскованной позе, держа обе руки на луке седла. Винтовка в чехле висела на седле сбоку, а револьвер дожидался работы в кобуре на поясе Пинки. С седла свисал объемистый полотняный мешок.
– Проклятие! – воскликнул Пинки. – Никогда бы не подумал, что вы заберетесь так далеко. К тому же вы выбрали верное направление.
Гейбу удалось изобразить подобие улыбки.
– Благодарю вас. Видите ли, мне показалось, что наступило время самому о себе позаботиться.
Пинки рассмеялся, сверкнув оскалом зубов, затем не спеша вынул из кобуры револьвер и наставил его на Гейба. Благодаря долгим тренировкам, Гейб научился смотреть в дуло заряженного оружия и не терять при этом присутствия духа. Но все же сухой, жгучий страх подкатывал к горлу и желудок сводило судорогой.
– Вы и такие, как вы, все время что-то придумываете, фантазируете, вот вам и кажется, – ухмыльнулся Пинки. – Ведь вы журналист, не так ли?
Внезапно на Гейба навалилась невероятная усталость.
– Да, я журналист.
– Ваше настоящее имя?
– Гейб Меррит. Я работаю в журнале «Ньюс уорлд».
– Боже правый! Вы, оказывается, важная птичка.
«Ладно, – в бешенстве думал Гейб. – Издевайся, вонючий ублюдок».
Он хотел заставить Пинки говорить, двигаться, чтобы как-то выгадать время.
– Но если вы хотели познакомиться с нашей организацией, почему не сделали того же, что тот парень из «Вашингтон таймс»? Он просто написал мне письмо и попросил разрешения посетить нас. Мы бы и вас пригласили, и никаких проблем.
– Да, и я бы увидел то, что он видел, а не то, что происходит на самом деле.
Пинки почесал переносицу.
– Да, Гейб, – черт побери, я привык называть тебя Джеком, – натворили вы дел, скажу я вам. Но вели себя как мужчина. И ваша попытка выбраться отсюда была чертовски красивой. Я просто восхищен вами.
Безумная надежда запрыгала в голове у Гейба, как испуганный кузнечик.
– Благодарю за комплимент, Пинки.
– Вы его заслужили. – Пинки кашлянул в ладонь. – Поэтому, Гейб, я не намерен причинять вам лишних страданий, когда буду убивать вас. Никакого удовольствия я от этого не получу. Надеюсь, вы умрете как мужчина.
Его слова прозвучали так же нереально, как иногда выглядело окружающее пространство, когда обжигающее солнце пустыни приближало, казалось, на расстояние вытянутой руки вершины далеких гор. Гейб закрыл на мгновение глаза и почувствовал, как сжалась его грудная клетка. Адреналин ударил в ноги и руки. Спастись бегством он, разумеется, не мог, он едва передвигал ноги. Но драться он научился. Смерть казалась для него невозможной, сознание отказывалось воспринимать неизбежность конца.
Пинки легко спрыгнул с седла. Похлопав лошадь по крупу, он приблизился к Гейбу, направив револьвер ему в грудь. Гейб знал, что Пинки с пятидесяти шагов мог отстрелить ногу у таракана, он видел это собственными глазами.
– Если вы застрелите журналиста, это получит широкую огласку, – сказал Гейб.
Пинки слегка сдвинул назад шляпу; он стоял в двенадцати шагах от Гейба. Гейб мог разглядеть курчавые волосы на груди Пинки под распахнутой рубашкой, на которой оторвалась пуговица. Он замечал малейшие детали: джинсы Пинки на коленях были протерты, ботинки с криво стесанными каблуками поизносились, маленький гнойный прыщик выскочил у него на шее с правой стороны. Каждая деталь тела и одежды Пинки отпечатывалась в сознании Гейба с поразительной отчетливостью.
– Я придумал для вас такую смерть, что нас никто не сможет заподозрить, – заявил Пинки. – Я не буду стрелять в вас. Когда полиция найдет здесь ваше тело, причины смерти будут очевидны. Если они все же захотят задать нам несколько вопросов, моему изумлению не будет границ, когда я узнаю от них, что вы были репортером, и я пошлю их ко всем чертям, потому что нас никак нельзя будет обвинить в вашей смерти, хотя вы и украли у нас грузовик. – Он весело хмыкнул. – Конечно, они поймут, что мы чертовски опасны, но ничего с этим поделать не смогут, потому что не знают наших намерений. К сожалению, нам придется закрыть эту базу и перебраться куда-нибудь в другое место. И этим мы обязаны вам, Гейб. Вы нам здорово подгадили. Пора с вами рассчитаться, заплатив сполна.
– Если я останусь жив, это для меня будет лучшей платой, – сказал Гейб.
В душе он все еще не мог поверить, что этот человек убьет его.
– Держу пари, что так оно и есть, – захохотал Пинки. – Но все должны зарубить у себя на носу, что с нами шутки плохи. Мы настроены решительно и не побоимся ликвидировать каждого, кто попытается навредить нам или сунуть нос в наши дела.
Холодное, пугающее «ликвидировать», казалось, сорвалось как дикая нелепость с губ этого полуграмотного техасца. Сюрреализм ситуации подтолкнул Гейба к активным действиям. Он бросился на Пинки слева, пытаясь уйти от выстрела и сбить его с ног, чтобы на земле схватиться с ним врукопашную и поработать кулаками.
Но ничего из этого не вышло. Гейб слишком поздно понял, что он должен был лучше соразмерить свои движения. Пинки отступил в сторону и ударил Гейба коленом в пах. Гейб будто переломился пополам, и, прежде чем он опрокинулся на спину, Пинки нанес ему еще три удара. Перед глазами Гейба мелькнули ветки кустов, силуэт лошади, затем в подступившей темноте в сознании предстал ярко, как цветная картинка на черном пластике, образ Сэнди. Потом он уже ничего не видел.
Пинки сунул револьвер в кобуру и растер суставы пальцев, затем решительно и быстро принялся за работу. Присев рядом с Гейбом, он пощупал его пульс и проверил дыхание. Потом обыскал его, вывернув все карманы, и забрал бумаги и документы. Подойдя к лошади, он отвязал холщовый мешок, положил его рядом с Гейбом и достал маленькую клетку-ловушку с защелкой, накинутой на заднюю стенку. Шипение и треск хвоста гремучей змеи, которые ни с чем не спутаешь, послышались из клетки. Лошадь шарахнулась в панике и громко заржала.
Пинки поставил клетку в четырех дюймах от ноги Гейба. Затем он пошарил руками по земле и нашел тяжелый плоский камень. Прикинув на ладони вес камня, Пинки присел рядом с клеткой и быстро открыл дверцу. С шипением выползла змея и, приподняв плоскую голову, трижды укусила Гейба в икру. Пинки вскочил на ноги и с силой обрушил камень на тело змеи. Удар был точным: камень пригвоздил змею к земле, размозжив ей голову. А Пинки поднял мешок и клетку и вернулся к лошади.
Уже сидя в седле, он внимательно осмотрел всю сцену. Сопоставив, как расположены по отношению друг к другу тела раздавленной змеи и умирающего человека, он решил, что все выглядит вполне правдоподобно, так, будто Гейб успел, прежде чем рухнуть на землю, убить змею. Довольный, Пинки развернул лошадь и направился по тропе обратно в лагерь.
Гейб умер через три часа, не приходя в сознание.
Глава 7
Как большинство людей, обладающих огромной властью, Аарон Хейг с самого утра, только проснувшись, начинал заниматься делами. Даже когда отдыхал, он любил мысленно прокручивать ситуации со своими компаньонами и противниками. Придя, например, на игру «Круторогих», футбольной команды Пэрриша, он, даже как ее совладелец, мог спокойно наблюдать за успехами и неудачами команды на пути к завоеванию титула чемпиона Американской футбольной лиги, и в то же время, как тайный приятель Мухамеда Али Барака, с нетерпением ждать его прибытия.
Манера поведения Аарона в обществе заметно отличалась от буйного нрава его отца. Аарон наблюдал за игрой из застекленной семейной ложи на городском стадионе, перекрытом купольной крышей. Рев толпы почти не проникал в ложу. Аарон мог видеть всплески света на изумрудном игровом поле, но в ложе было ровное искусственное освещение. Правда, его сердце начинало биться сильнее, когда Пэрриш перехватывал голевой пас гостей и на стадионе восемьдесят тысяч техасцев с ревом вскакивали на ноги, но он спокойно полулежал в кожаном кресле, попивая чай со льдом, и лишь легкое подрагивание щеки выдавало его эмоции.
Раздался тихий стук в дверь.
– Войдите, – сказал Аарон, и в ложу вошел Барак в сопровождении телохранителя в форме. На мгновение, пока была открыта дверь, в ложу ворвался рев толпы. Араб с уважением оглядел обитую холстом и задрапированную вельветом ложу.
– Садитесь, Али, – пригласил Аарон. – Отис только что перехватил мяч, и мы близки к тому, чтобы начисто продуть эту игру.
Он приветливо улыбнулся и отхлебнул чая. Барак с комфортом расположился в мягком кресле. Высокий импозантный мужчина, наделенный, судя по всему, огромной физической силой, он двигался с кошачьей грацией. Он был в защитного цвета форме армейского образца и в черном берете, на груди поблескивали ордена. Его сухие мускулистые руки сжимали подлокотники кресла, а жесткие черные глаза не мигая всматривались в собеседника из-под нависших бровей. В комнату проскользнул слуга в белой куртке и спросил у Али, что бы он выпил.
Пока Аарон внимательно наблюдал, как резко посланный пасующим игроком мяч лишь скользнул по кончикам пальцев нападающего Пэрриша, Барак заказал виски с содовой. Слуга смешал коктейль, поставил его на столик и бесшумно покинул комнату.
– Черт подери! – воскликнул Аарон, когда нападающий Пэрриша достиг пятидесятиярдовой линии, откуда можно было забить мяч с игры. И тут «Круторогие» примерно за минуту до перерыва взяли тайм-аут.
– Аарон, благодарю вас за приглашение на эту игру, – напомнил о себе Барак, – но я пришел поговорить о делах.
– Обязательно поговорим, – отозвался Аарон.
Команда Пэрриша устроила свалку, и Аарон подался вперед.
– Кое в чем я иду на уступки обычаям Запада, – лицо Барака окаменело, – но обид не прощаю…
– Держитесь! – воскликнул Аарон. Он сжал губы и прищурил глаза.
Барак взглянул на поле; он готов был взорваться от ярости.
– Все еще десять три, – объяснил Аарон своему гостю. – Мы на линии, но времени уже нет. От такой ситуации, скажу я вам, у меня живот пучит.
Рядом с креслом Аарона зажглась красная лампочка на телефоне. Аарон поднял трубку, послушал, затем растянул губы в улыбке.
– Да, – почти замурлыкал он, – известная история, Томми, но слышать приятно.
Он положил трубку. Барак понял, что Аарону только что сообщили какие-то подробности о ходе игры. Аарон скрестил руки на груди и принял очень задумчивый вид. А Барак, отхлебнув из стакана, решил не мешать размышлениям Аарона. Он сам, чтобы продемонстрировать свои возможности потенциальным союзникам, устраивал военные парады, Этот техасский миллиардер разыгрывал футбольные представления. Цель, собственно, была одна и та же.
Барак наблюдал за игроками, одетыми в разноцветную форму, и за развитием игры, которая была ему совершенно непонятна. Однако Аарон стал заметно волноваться.
– Смотрите, смотрите, Кол Доусон забегает справа. Они собираются зажать их сдвоенным центром: Мак – Бадди, а Кол будет играть из глубины поля. Смотрите, смотрите…
Игроки бестолково дергались в суматошной свалке; из этой свалки вдруг вылетел мяч и, бешено вращаясь, высоко поднялся над толчеей и переплетением человеческих тел. Один из игроков Пэрриша поднял голову вверх. Защитники противника тут же бросились на него, но он на два шага опередил своих преследователей и поймал мяч в воздухе уже за линией двадцати ярдов. Защитники противника пропахали борозды в дерне игрового поля, так и не дотронувшись до нападающего Пэрриша, и он беспрепятственно забросил мяч на поле противника. Взрыв восторга болельщиков на трибунах был столь неистов, что содрогнулся весь стадион.
Не вставая с кресла, но с силой прижав руки к груди и сузив глаза в узкие щелки, Аарон растянул губы и, оскалив зубы, издал долгое, шипящее «е-с-с-с-ть!». Его кожа покрылась мелкими блестящими бисеринками пота, а на поле игроки Пэрриша с радостными воплями толпились вокруг нападающего, приземлившего мяч за линией противника.
Аарон поднял стакан с чаем и сделал большой глоток. Затем он впервые повернулся к своему гостю.
– Вот так, Али, – радостно воскликнул он, – делается эта игра!
– Это, наверное, захватывающее зрелище, – согласился Барак, – но, к сожалению, я почти ничего в нем не понимаю.
На поле Пэрриш легко заработал дополнительное очко, и сирена возвестила об окончании первого тайма. Вошел слуга и задернул портьеры, отделив ложу от стадиона. Мягкий золотистый свет залил комнату.
– Теперь, Али, можно перейти к делам, – сказал Аарон.
– Итак, – наклонившись вперед, Барак повернулся к Аарону и поставил ноги в армейских ботинках на ковер. – Наши полномочные представители вели предварительные переговоры. Адъютант мне доложил, что вы можете пойти с нами на соглашение в… определенной области.
– Да, мы могли бы, – подтвердил Аарон. Он сидел, откинувшись в кресле и, казалось, расслабился, но опасен был не меньше, чем воинственный арабский лидер.
– О чем, собственно, идет речь? – спросил Барак.
– Разве ваш представитель об этом не доложил?
– Я бы хотел обо всем услышать от вас лично.
Аарон кивнул:
– Мы вели переговоры о крупных капиталовложениях в систему вашей национальной безопасности. На эти деньги можно будет закупить новейшее артиллерийское вооружение, которое вам необходимо для защиты воздушного пространства и ваших сухопутных границ.
– И кто нам будет поставлять артиллерию?
Аарон ухмыльнулся:
– Мне кажется, вы знаете, где все это можно купить.
Барак тоже улыбнулся и встал. Перед его глазами всегда стояла одна и та же картина: марширующие войска и лязгающие гусеницами танки. Его большое тело заполнило, казалось, все пространство комнаты.
– Вы мне звонили. Вы сами захотели вести эти переговоры. А теперь вы же начинаете вилять. Я вам не впавший в маразм шейх и не слабоумный мулла. Я получил образование в Гарварде. Я летал на современных истребителях. И управляю я маленькой, но суровой и воинственной страной. У меня нет времени для менуэтов.
– Я ценю такой подход к делу, – кивнул Аарон. – Хотя мне небезразлична протокольная сторона деловых отношений, я понимаю преимущества прямого пути к достижению цели.
Барак внимательно посмотрел на него:
– Ну так давайте и вступим на этот путь.
– Вам будут выплачены совершенно чистые, отмытые деньги. Вы употребите эти деньги на приобретение тех военных железок, которые вам необходимы. Но за нашу финансовую поддержку вы устанавливаете для нас самые льготные цены на вашу нефть и мы получаем лицензию, предоставляющую нам исключительное право на покупку вашей нефти.
Барак опять сел и сказал:
– В Соединенных Штатах нам не продадут то, чего мы хотим. Соединенные Штаты – это Израиль, а Израиль – это Соединенные Штаты. Мы это хорошо знаем.
– Я не посвящен в тайны правительственной политики.
Барак только ухмыльнулся в ответ на его слова:
– Вы знаете, что Советский Союз и некоторые из моих соседей проводят совместные учения военно-морских флотов, а другие лидеры стран ОПЕК искусственно занижают цены на нефть, пытаясь заключить выгодную сделку с вашей страной. Вы знаете, что есть люди, готовые меня уничтожить.
Барак говорил, постепенно повышая голос. Аарон отхлебнул чая и спросил:
– Что вы имеете в виду, Али?
Барак, сверкнув глазами, опять наклонился вперед:
– Уже наносились ракетные и бомбовые удары по нашим городам. Один из моих соседей желает стать союзником России. Другой мечтает вообще стереть с лица земли мою страну. Мусульманские фундаменталисты меня не признают. Мне приходится запрягать мулов, чтобы вывезти ракеты на стратегические позиции. Мне нужны гарантии, Аарон. Я должен усилить огневую мощь моих вооруженных сил, иначе меня просто раздавят.
– Тогда примите мое предложение.
– Предложение чего? – Барак выпрыгнул из кресла, как подброшенный катапультой, и с раздражением развел руками. – Долларов? Что я на них куплю, Аарон? Ваши ракеты? Мне известно, что одна из ваших компаний производит системы наведения ракет. Но сможем ли мы приобрести ракеты и ракетные комплексы, соответствующие данным системам наведения? И кто нам их продаст? Ваше правительство категорически отказывается. Вы что, намереваетесь заняться контрабандой ракет?
Аарон поставил на столик стакан с чаем и холодно взглянул на Барака.
– Ваша вспыльчивость, Али, не доведет вас до добра. Как и ваша подозрительность. Что вам реально необходимо?
– Уже сейчас мне необходимы ракеты типа «земля – воздух». Мне нужны русские танки, «миги» и автоматы Калашникова… Я знаю кое-кого, Аарон, кто готов продать мне эти игрушки. Через пять лет весь Персидский залив будет под моим контролем!
– Ну так покупайте.
– На ваши деньги?
– Да, на доллары…
Араб стукнул кулаком по столу, на его лбу вздулись вены.
– Речь идет о закупках оружия у России, Аарон!
После этой вспышки эмоций наступила напряженная тишина. Никто из восьмидесяти тысяч болельщиков на стадионе ничего не услышал: частная ложа Аарона была совершенно звуконепроницаема.
Переждав несколько мгновений, Аарон спокойно сказал:
– Я знаю.
В замешательстве, с глубоким недоверием Барак посмотрел на Аарона, затем медленно опустился в кресло.
– Вы дадите мне деньги, чтобы я купил оружие у России?
– Деньги ваши.
– Но вы великий американский бизнесмен и патриот. Как могли вы решиться на такой шаг?
Аарон с притворным смирением полуприкрыл глаза и скрестил руки на груди, взглянув на часы, будто проверяя, на месте ли они.
– Вы не так уж наивны, Барак. Там, на Ближнем Востоке, вы готовы торговать со злейшими врагами, если это вам выгодно.
Барак скривил губы:
– И вы предлагаете все это за привилегии в поставке нашей нефти и за снижение цены на нее?
Аарон выпрямился:
– Я в основном имею дело с нефтью. Ваша страна плавает на нефти. Я хочу до нее добраться и готов за это платить.
– За этим кроется нечто большее.
– Если у меня возникнет необходимость рассказать вам более подробно о своих планах, Али, я это сделаю. – Аарон опять откинулся на спинку кресла. – Не надо допытываться и строить предположения. Я зашел в вашу керосинную лавку, чтобы сделать покупку. После моего ухода вы сможете сходить в оружейную лавку и купить там все необходимое. Что, собственно, вам еще нужно знать?
Барак вздохнул:
– Я живу в той части света, где одному спать спокойнее. Где соседи в полночь расходятся по домам. Где в одно прекрасное утро могут поменяться все границы. Где мирная улица, на которой весело играют дети, за два часа превращается в дымящиеся развалины, среди которых рыдает мужчина с мертвой дочерью на руках. Это призрачная страна! Фильм ужасов! Мы не доверяем ни врагам, ни друзьям. Ни нашим деловым партнерам. Мы во всем подозреваем предательство и стараемся первыми нанести удар. Это не мешает нам вести дела и заключать выгодные сделки, но мы знаем, где спрятан нож и как, поменяв партнера, уберечь свою спину.
