Текст книги "Магнат"

Автор книги: Элейн Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава 9

Когда Рубен Хейг получил художественно выполненное приглашение на барбекю в усадьбу Биннса, он понял, что большие парни собираются задать ему трепку. Чет Биннс был президентом «Уолко», крупнейшей в округе химической компании. «Уолко» была основным соперником Хейгов в борьбе за Юго-Западную. Рубен посмеялся, принял приглашение Биннса и попросил Аарона сопровождать его.

На ранчо Биннсов Рубен уселся на большой диван рядом с Аароном. В огромной комнате было неуютно от табачного дыма и переполняющего всех внутреннего напряжения. Чет Биннс стоял перед камином, зажав в белых зубах сигару. Президенты еще четырех фирм, оспаривающих Юго-Западную, расположились в креслах и на диванах. Из окна открывался вид на необъятный плавательный бассейн и живописную лужайку с установленным на ней барбекью.

Рубен Хейг с отвращением вдохнул задымленный воздух, выпил, добавив воды, «Джека Даниелса» и с треском поставил стакан на кофейный столик. Хейги накатывались, как танк, на другие компании и делали миллионы, опустошая землю и с беспорядочной алчностью разворачивая ее недра; джентльмены с безупречной репутацией и хорошими манерами были по горло сыты этими Хейгами. И Рубен чувствовал, что у него закипает кровь. Его желудок сжимался и урчал, как грязевой гейзер. Резные деревянные двери были плотно закрыты. Судя по всему, здесь прольется море крови.

Чет Биннс был образцовым техасским миллионером – загорелым, холеным, шикарно одетым. Такие, как он, пришли на смену необузданным скандалистам прошлых лет. Но когда это было необходимо, Биннс мог пустить в ход и кулаки. Однажды на светской вечеринке он прыгнул с веранды на человека, который назвал его лживым сукиным сыном, и дамы в модных вечерних туалетах могли полюбоваться, как за несколько мгновений физиономия того парня превратилась в гамбургер. В тот же вечер Биннс посетил оперный театр, построенный на его деньги.

Чет Биннс окинул взглядом собравшихся и заговорил решительным и авторитетным тоном:

– Две недели назад Джон Бурк заявил, что в качестве партнера он выбрал «Уолко». Мы вели переговоры в течение пяти дней. Последний раз я встречался с Бурком сегодня в полночь, и мы приняли окончательное решение о слиянии наших фирм. Эти ребята готовы отступиться, Рубен, и я полагаю, что хорошая выпивка будет лучшим доказательством отсутствия у нас каких-либо задних мыслей. Как насчет того, чтобы присоединиться к общему мнению?

«Ребята» рассмеялись, выразив этим молчаливое согласие. Они уже наполовину были в кармане у Чета Биннса, поднакачавшись его «Дикой индейкой» и «Джеком Даниелсом», к тому же их неудержимо манила перспектива поваляться на жарком солнышке и опорожнить несколько бочонков пива.

– Объясните им, ребята, – подсказал Биннс.

Чарли Кингсуорт, президент «Коуст ойл», снял очки.

– Мы взяли в кредит у банковского синдиката более пяти миллионов долларов, Рубен. В нашем распоряжении были лучшие коммерческие банки, но Чет обскакал нас. Я думаю, что Джон Бурк испугался, как бы федеральный антимонопольный комитет не заблокировал объединение двух крупных нефтяных компаний. А разве вас это не касается?

Алан Прудхом, седовласый президент компании «Гретнер» – интернационального конгломерата различных фирм, хлопнул себя ладонями по коленям и сказал:

– Рубен, вы меня знаете. В бизнесе я распоследний сукин сын. Если захочу заполучить фирму, она будет моей, Бог свидетель. Для того чтобы завладеть контрольным пакетом, пятьюдесятью двумя процентами Юго-Западной, я поднял стоимость одной акции до восьмидесяти пяти долларов. – Он хмыкнул. – Но Чет Биннс позвонил мне и сказал: «Эл, мы все равно выиграем». И этот ублюдок выиграл! – Алан пожал плечами. – Пошли его к черту, Рубен, хлебай его дерьмовую выпивку и не дергайся.

Раздались выкрики одобрения и даже аплодисменты. Рубен посмеялся со всеми, а потом сказал:

– Ладно, ребята, не надо больше распинаться и исповедоваться, я сэкономлю ваше время. – Он наклонился вперед, нависнув всей массой над кофейным столиком. – Я знаю, какую роль каждый из вас играл в этой пьесе. С самого начала я понимал, с кем имею дело. Мы с Эдом Клири, а он, как вам известно, работает на меня, во всем разобрались. У нас есть наличные, у нас есть акции и вся необходимая информация.

– И у нас все это есть, Рубен, – перебил его Кингсуорт. – Но дело в том…

– Дело в том, ребята, что вы сами согласились выйти из игры! – Улыбка Рубена замерзла на его лице, а глазки засверкали из глубин розовой плоти. – И никогда не пытайтесь одурачить меня. Может быть, я не так ловок, как вы, ребята, но я каждый ваш шаг наперед знаю. Вы любите делить доставшиеся вам компании среди своих: эта нефтяная компания – тебе, эта текстильная – тебе; каждый из вас получает свой кусок пирога, и никому не грозит пинок от антимонопольного комитета. Затем вы собираетесь все вместе и устанавливаете максимально высокие цены.

Рубен опять ухмыльнулся и прощупал глазками каждого из присутствующих.

– Черт побери, ребята, есть и другие компании, которые сами выпускают акции, создают резервные фонды, пытаются защитить себя от полчища волков. – Он громко расхохотался. Так дело не пойдет! Что я буду иметь, если присоединюсь к вашей стае? Объедки, не так ли? Возможно, с вашей стороны очень благородно отдать Юго-Западную Чету, но я не могу себе позволить подобные жесты. Юго-Западная – это грандиозно. Два миллиарда баррелей нефти! Три миллиарда кубических футов природного газа! Пятнадцать миллиардов тонн угля! Это грандиозно. И я хочу это иметь.

Рубен откинулся на спинку дивана и отхлебнул из стакана. Остальные смотрели на него и сопели. Да, с этим будет трудно справиться. Струйки пота стекали, поблескивая, по крепким щекам Биннса. Он покачал сигарой, зажатой в огромном кулаке, и сказал:

– Итак, ваша позиция, Рубен, осталась непримиримой. Но я тоже привык драться до конца. В данный момент вы, наверное, можете выложить больше долларов, чем я, но имеется и кое-что другое, что может оказать решающее влияние на исход дела.

Он затянулся и, прищурив глаза, выпустил дым.

– Я должен еще кое-что сказать.

В комнате сгустилась тишина, напряжение стало еще более ощутимым, как гудение электричества в высоковольтных проводах.

– У нас сейчас очень хорошие перспективы. Как никогда раньше. Сырье из шахт, рудников, нефтяных скважин будет неуклонно расти в цене. Изобилие нефти на рынке сделало свое дело: стоимость акций отечественных промышленных предприятий покатилась вниз. Мы получили правительство, которое поддерживает большой бизнес. Антитрестовское законодательство будет пересмотрено. Пахнет большими деньгами. Крупные химические компании, такие, как фирма Чарли, будут сами закупать сырье и запасать его впрок. Большие продовольственные компании объединятся с другими компаниями, усилив тем самым свою власть над рынком продовольствия. Отдельные кридитно-финансовые группы смогут, подчинив своей власти брокерские конторы, превратиться в единый финансовый центр. Мы будем контролировать ситуацию в любой области.

Он в упор посмотрел на Рубена и Аарона Хейга.

– Но ничего нельзя гарантировать. Счастливые времена могут быстро закончиться, вот так, – он щелкнул пальцами, – если в бизнес придут люди с грязными руками. Если правительство вынуждено будет заниматься расчисткой мусора. И когда вы создадите гигантскую компанию, устраивая, подобно ковбоям с ободранными задницами, идиотские игры в войну, и начнете с глупой жадностью заглатывать мелкие никудышные нефтяные фирмочки, когда вы потеряете всякую осторожность и окончательно свихнетесь, вот тогда вас ждут большие неприятности.

Напряжение сменилось замешательством, будто подменив саму атмосферу в комнате. Биннс даже не старался соблюсти приличия или элементарную деликатность. Все сидящие вокруг кофейного столика понимали, что он намекает на смерть Гейба Меррита в лагере коммандос и на прежние активные попытки Хейгов овладеть энергетическими компаниями, подчиняя их себе под угрозой полного разорения.

Биннс бросал открытый вызов Рубену Хейгу, но таков уж был стиль Чета Биннса. Он любил хорошую драку один на один. Рубен закурил сигарету, но сразу же закашлялся, и его лицо налилось кровью. Аарон сохранял спокойствие.

– Чет, может быть, вы перестанете напускать здесь тумана? – хмыкнул Рубен.

Все с облегчением расхохотались, засмеялся и Биннс.

Глазки Рубена лениво скользнули по лицу Чета.

– Поймите, Чет, у меня своя игра, и это приносит результаты. Вам не нравится то, что я делаю, но вам придется поджать хвост. Я не брошу этого дела. Да, я груб и неотесан, но я добиваюсь своей цели. И Юго-Западная будет моей.

Он кашлянул и выпил виски из нового бокала, который подал ему слуга-мексиканец. После открытого столкновения Хейга и Биннса присутствующие чувствовали себя явно не в своей тарелке. Рубен претендовал на нечто большее, чем быть ежедневным посмешищем. Хотя в интервью с женой погибшего корреспондента, которое демонстрировалось по всем каналам телевидения, он выглядел не лучшим образом, оказалось, что он просто валял дурака и разыгрывал шута горохового.

Биннс с нескрываемой иронией заметил:

– Я и не думал, что вы согласитесь отступить, Рубен. Но у вас не будет никаких шансов.

Рубен покачал головой и насмешливо фыркнул.

– Господи Боже, Чет! – Он обвел глазами присутствующих. – И ваши парни согласны с этим?

– Мы с этим согласны, Рубен, – заявил Чарли, – ведь мы не знаем, как вы собираетесь побить Чета.

Слова Чарли внесли какую-то разрядку. Бизнесмен, в руках которого было целое ожерелье нефтеперерабатывающих заводов, предложил:

– Ваша очередь, Рубен. Открывайте карты!

Аарон до сих пор не сказал ни слова и все в той же позе сидел на диване, а глаза Рубена превратились в щелки, и он, выпрямившись, парировал:

– Я свои карты держу поближе к жилету и предъявлю их только Джону Бурку. А Чет пусть пока посуетится.

Биннс слегка наклонился к Хейгу:

– Я предполагал, Рубен, что вы не пойдете на уступки. Очевидно, мне придется опять вернуться к тому, что я уже сказал. Юго-Западная для меня жизненно необходима. Если меня вынудят вести игру не по правилам, я готов. Я выставлю на всеобщее обозрение ваше грязное белье, Рубен, и подведу вас под суд. Чтобы участвовать в этой игре, вы наделали слишком много долгов, и я вас уничтожу.

Шквал эмоций прокатился по комнате, но тишина мгновенно восстановилась, когда Аарон очень медленно поднялся со своего места. Неожиданное после столь долгого оцепенения движение Аарона приковало внимание всех присутствующих. Аарон выглядел немного бледно и непрезентабельно рядом с этими здоровяками, но заговорил он спокойным, тихим голосом:

– Вам следует преподать наглядный урок, джентльмены. Вы не понимаете, что происходит. У вас очень слабое представление о наших намерениях и возможностях. Мы на пороге великих событий, джентльмены. Я бы посоветовал вам заниматься своими делами и не пытаться помешать нам.

Биннс побагровел и сжал кулаки.

– Знаете, Аарон, я и ухом не повел, когда ваш отец в течение целого дня обзывал меня распроклятым сукиным сыном, но все, что вы сейчас сказали, приводит меня в бешенство. Почему, как вы думаете?

– Потому что мой отец – добрый старик, такой же, каким был ваш отец, Чет. Я же – подонок с изысканными манерами и гладкой речью, как и вы. И будущее за нами. Я уже располагаю такой силой и властью, какие вам и не снились, и если вам это не нравится, можете поцеловать свинью под хвост.

– Господи Иисусе! – прошептал кто-то из присутствующих, пытаясь свести дело к шутке и приступить к выпивке, чтобы побыстрее выпутаться из этой щекотливой ситуации.

Но Биннс отступать не хотел, да и реакция у него была мгновенная. Насилие обрушилось как гром с ясного неба, когда Чет ринулся через гостиную на Аарона. Он отшвырнул подставку для ног и чуть было не перевернул кресло с Чарли, которое оказалось у него на пути. Аарон оставался на прежнем месте, когда Биннс нанес первый удар.

Ответный удар последовал столь быстро, что присутствующие еще в течение нескольких дней обсуждали его, не поверив собственным глазам. Когда Биннс обрушился на Аарона всем своим весом в двести десять фунтов при росте более шести футов, тот ответил ему серией внешне беспорядочных обманных движений. И вдруг резким ударом ребра ладони он опрокинул Биннса на спину, как мачете срубает стебель бамбука. Биннс просто рухнул во весь рост на пол, не издав при этом ни звука и даже не двигаясь. Все, кроме Рубена, который продолжал спокойно сидеть на диване, вскочили на ноги и теперь стояли молча и растерянно.

Аарон слегка покраснел, у него немного сбилось дыхание, и он растирал пальцами ребро ладони, презрительно поглядывая на присутствующих.

– Друг с другом вы находите общий язык, но нас вы не в состоянии понять. Ну что же, продолжим наши игры.

Рубен наблюдал за происходящим с буддистским спокойствием. Наконец и он откликнулся:

– Разница между нами в том, что мы стремимся опередить вас на один шаг, как далеко бы вы ни зашли. И это принесет нам полную победу. Подумайте над тем, что я вам сказал.

Аарон резко повернулся и направился к двери, которую распахнул перед ним слуга. Остальные столпились вокруг Биннса, который начал приходить в себя после полученного нокаута. Почти все с ненавистью поглядывали на Рубена. Подоплекой этой ненависти был непреодолимый страх, который Хейги внушали каждому, с кем имели дело.

Был не по сезону теплый вечер на редкость жаркого декабря на юго-западе. Двое молодых, симпатичных людей засиделись в одном кафе в Пэррише уже после его закрытия. Это был живописный район города, пристанище художников, где сохранились построенные еще до Гражданской войны старинные особняки в испанском стиле. В кафе нужно было спускаться по шатким ступеням каменной лестницы. Красные клетчатые скатерти покрывали маленькие столики, стоявшие на открытом воздухе у обвитой плющом белой оштукатуренной стены. Молодой человек отсчитал владельцу кафе достаточно долларов, чтобы убедить того не закрывать заведение и позволить влюбленным побыть наедине.

Кафе тонуло в полумраке, так как горели только два подвесных железных фонаря. Мужчина и женщина сидели за столиком напротив друг друга, их пальцы переплелись, и заметно было, как напряжены их тела. Он был высоким, стройным парнем со светлыми волосами песочного цвета, она – изящная и гибкая, с веснушками на лице и с шелковистыми волосами, которые свободно рассыпались по ее плечам, в розовой кофточке. В отдалении слышалась рождественская музыка.

Столик был таким маленьким, что они могли целоваться, почти не наклоняясь друг к другу, и их губы соприкасались с непреодолимой страстью. Поцелуи становились все более настойчивыми и нетерпеливыми.

Наконец, устав от перевозбуждения, они оторвались друг от друга. Он откинулся на стуле, закурил сам и предложил сигарету ей. Она покачала головой.

– Давай я отвезу тебя домой, – сказал он.

– Я думала остаться сегодня с тобой, – ответила она.

– Не сегодня. Я должен собрать вещи и выспаться.

– Ты и со мной выспишься.

– Нет, – улыбнулся он, – уж этого мне меньше всего хотелось бы. По мне мурашки бегают, как толь ко я подумаю об этом.

– А мне приятно об этом думать. – Ее улыбка блеснула в слабом свете фонарей. – И я люблю тебя еще больше.

Она с наслаждением вдохнула запах подаренных им духов «Герлен», но вдруг в глазах ее мелькнуло беспокойство.

– Ты сегодня так далек от меня.

– Да уж, – с шутливой серьезностью произнес он. – Глаза бы мои на тебя не смотрели, и как можно дольше. Я хочу сохранить свою невинность.

Она взяла его руки в свои ладони и, с любовью глядя ему в глаза, стала нежно и страстно целовать его пальцы.

– Я ненавижу то, что ты делаешь. Во всех этих расследованиях нет ничего романтичного. Боже мой, я работала с Люком Эвери полгода, и от того, что он раскапывал, меня просто выворачивало наизнанку.

– Конечно, это грязная работа, но кто-то должен ее делать.

– Я не желаю, чтобы ее делал ты. Я предпочла бы, чтобы ты занялся бизнесом и женился на мне.

Она снова принялась целовать его, а затем они сидели с тихой грустью, не в силах расстаться.

По улице над ними прошел какой-то мужчина, затем вернулся и, покачиваясь, приблизился к ограде, за которой они сидели внизу. Некоторое время они не замечали его, поглощенные друг другом, чуть не плачущие. Между тем мужчина, шаркая ногами, медленно спускался по лестнице. Высокий и худой, неопределенного возраста, он был в нейлоновой куртке и поношенных джинсах, в ковбойской шляпе. Когда он добрался до последних ступенек лестницы, Сью, которая смотрела в ту сторону, заметила его и вскрикнула от неожиданности.

Дэвид нахмурил брови:

– Что случилось?

– Там кто-то есть.

Дэвид вместе со стулом отодвинулся от столика и обернулся. Незнакомец отступил в глубокую тень. Дэвид окликнул его:

– Кто там?

Ответа так и не последовало, и он попытался объяснить:

– Заведение закрыто. Приходите завтра.

Тишина была гробовая, в воздухе чувствовался запах дождя. Незнакомец захихикал и, спотыкаясь на последних ступеньках и цепляясь за стену, вышел на свет. Какое-то время он стоял, покачиваясь, на выложенной красным кирпичом дорожке внутреннего дворика, затем двинулся к одному из фонарей. Судя по всему, это был крепкий и сильный мужчина лет тридцати – тридцати пяти, явно чем-то недовольный.

– Если заведение закрыто, какого хрена вы тут делаете? – с вызовом воскликнул он.

Дэвид освободил руку из ладоней девушки и встал.

– Почему бы вам не убраться отсюда?

Мужчина не спеша направился к их столику.

– Ну нет, черт бы вас побрал! – снова рассмеялся он.

– Я закричу! – воскликнула Сью. – На улице люди.

– А я размозжу твою башку, курва! – заявил незнакомец.

Он сбросил куртку и указал на пистолет в кобуре под мышкой. Дэвид отодвинул стул и поднял руки в примиряющем жесте.

– Не надо волноваться, – попытался он успокоить бандита. – Вам нужны деньги? К сожалению, их у нас не много.

Незнакомец, успевший переместиться в тень, вы хватил пистолет и, медленно поводя стволом, приблизился к столику.

– Деньги позже, – хмыкнул он. – Сначала я возьму ее.

– Ни черта ты не получишь!

Бандит ткнул пистолетом в сторону Дэвида и сказал:

– Ты, парень, лучше не груби мне, а то я отстрелю тебе яйца!

Он направил пистолет между ног Дэвида и опять захихикал, затем взглянул на девушку, оцепеневшую на своем стуле от страха, и скомандовал:

– Давай, детка, поднимайся!

Сью не могла сдвинуться с места. Бледная как мертвец, она судорожно вцепилась в край стола, и ее сердце бешено колотилось. Незнакомец бросился к столу и с грохотом отшвырнул его прочь. Пластмассовая пепельница, стаканчики с перцем и горчицей и кольца для салфеток покатились по всему дворику. Всхлипывая, Сью сидела на стуле, ее била дрожь, и ей негде было спрятаться.

– Давай, детка, будь умницей.

Направив на нее пистолет, он схватил ее своей длинной ручищей и стащил со стула. Затем с силой привлек к себе и, держа за волосы, чтобы она не могла сопротивляться, впился губами в ее рот. Для большей острастки он вдавил дуло пистолета ей в затылок.

Изнасилование было быстрым и отвратительным. Незнакомец швырнул Сью в заросли плюща под стеной кафе и, не отводя от ее виска пистолет, принялся жадно и слюняво целовать ее в лицо и шею. Грубо рванув за ворот, он оборвал пуговицы на кофточке и изодрал ее в клочья, добираясь до тела женщины. Затем с удивительной ловкостью и сноровкой он обхватил ее со спины, расстегнул лифчик и сорвал его, отбросив прочь. Обнажилась маленькая белая грудь. Сью отвернулась и, закрыв глаза, стала тихо звать Дэвида. Насильник расстегнул молнию на ее джинсах, резким рывком сдернул их и слегка отодвинул ее тело от стены, чтобы затолкать ей джинсы между колен.

Пока все это происходило, Дэвид успел отступить в глубокую тень и закурить вторую сигарету. Он наблюдал изнасилование со странным равнодушием, даже не пытаясь убежать или прийти на помощь девушке. Только глаза выдавали мучившую его боль и бессильную ярость.

Насильник расстегнул молнию на своих джинсах и грубо вошел в женщину, заставив ее вскрикнуть от боли. Он насиловал ее, шумно дыша и навалившись всем телом, и пряжка от его ремня оставила кровавые отметины на ее нежном животе. Все происходило почти в полной тишине, слышались только глухие удары ее обнаженной спины об оштукатуренную стену и рычание насильника.

Изнасиловав свою жертву, он деловито застегнул молнию на джинсах и сунул пистолет в кобуру. Несколько мгновений бандит постоял рядом с Сью, наблюдая за ее жалкими попытками прикрыть свое обнаженное тело остатками блузки. Голова ее все еще была повернута в сторону, а глаза закрыты. Кровь стекала по ее подбородку из прокушенного языка, и она судорожно вздрагивала, отсвечивая в полумраке беззащитной наготой своего поруганного тела, и снова и снова повторяла:

– Не надо больше, не надо больше…

Незнакомец сплюнул на кирпичи двора и пожал плечами. Возможно, как это ни кощунственно звучит, Сью повезло, что ее глаза были закрыты, и она не увидела, как он снова направляется к ней. Она ожидала повторного насилия, чего угодно, но только не безжалостного удара кулаком. Глухо вскрикнув, она открыла глаза. Незнакомец вновь хлестнул ее по лицу, и рот ее наполнился кровью. Она смотрела на него с изумлением и ужасом, а он уже не был похож ни на пьяного, ни на сексуального маньяка. На его лице появилось выражение сосредоточенного внимания, и он быстро шарил глазами по ее телу, как бы намечая наиболее уязвимые для ударов точки.

Незнакомец быстро решил задачу, нанеся удары ей по почкам и ребрам и пригвоздив ее к каменному полу ударами ребром ладони по шее. С тихим, жалобным стоном она забилась, выгибаясь дугой, как пойманная на крючок рыба, выброшенная на берег лунной ночью. Убийца снова ударил ее по почкам, а затем нанес сокрушительный удар по ребрам. Раздался хруст, сопровождавшийся жутким хлюпаньем. В горле у нее забулькало, изо рта хлынула кровь, язык вывалился.

Убийца несколько мгновений постоял в неподвижности; он тяжело дышал и, видимо, решил передохнуть. Затем он нагнулся над распростертым телом Сью и со знанием дела пощупал пульс. Явно довольный, убийца выпрямился и вновь сплюнул.

Пока происходило это избиение, в кафе по ступенькам спустился еще один мужчина, но он двигался уже совершенно бесшумно и был почти невидим в черной рубашке и в черных спортивных брюках. Он дождался, когда убийца закончит свою работу, быстро вышел на середину кафе и прошипел:

– Дэвид!

Дэвид вышел из тени на свет с окурком сигареты во рту. Швырнув окурок на каменный пол, он раздавил его носком ботинка. Вид у него был такой, будто его поразила внезапная болезнь.

– Я здесь.

Вновь пришедший пристально взглянул на Дэвида, потом на убийцу. Ему здесь явно не нравилось, ведь он, в отличие от двух других, был известной фигурой. Однако Кермит Дайсон понимал, что его присутствие необходимо, без проверки не обойдешься. Он обратился к убийце:

– Что с ней?

– Мертва, – уверенно ответил тот. – Я проткнул ей легкие ее же ребрами.

– Отлично. Как вы себя чувствуете, Дэвид?

– Зачем понадобилось ее насиловать? – возмущенно спросил Дэвид.

– Я так решил и не счел нужным ставить вас в известность, – объяснил Дайсон. – Вы вздумали в нее влюбиться, и мне показалось, что сексуальное оскорбление будет для вас более серьезной проверкой, чем если бы ее просто забили до смерти. Вы выдержали эту проверку.

– Не так уж хорошо я ее выдержал. Я был близок к тому, чтобы убить его.

Дайсон улыбнулся:

– Вы были близки к тому, чтобы броситься на него, но убить его вы бы не смогли. У Энди красный пояс по кунфу. Единственная трудность для него заключалась, в сущности, в том, что ему пришлось убивать девушку столь неряшливо и дилетантски. А ее необходимо было ликвидировать. В ее памяти хранилось слишком много фактов, обнаруженных Люком Эвери. Она вместе с ним вела расследование и собирала материалы. – Дайсон вздохнул. – Теперь они оба мертвы. Нам необходимо найти эти материалы, и тогда мы в безопасности.

– Эта работа будет поручена мне? – спросил Дэвид.

Дайсон испытующе взглянул на него:

– Это была нелегкая проверка. Ваша задача заключалась лишь в том, чтобы проследить за ликвидацией девушки. Но вы в нее влюбились. Хотя, нужно признать, во время операции вы не вмешивались и не пытались скрыться, продемонстрировав дисциплину и выдержку.

Дэвида бросало в дрожь от волнения, и он закурил третью сигарету.

– Теперь, когда я доказал свою лояльность, мне бы не хотелось больше этим заниматься.

– Вы будете заниматься этим постоянно, Дэвид, – заметил Дайсон. – И вам не следует интересоваться мотивами принимаемых мною решений и реагировать столь эмоционально.

В глазах Дэвида мелькнула тревога.

– Не думаю, что я проявил какие-то эмоции. Бога ради…

Дайсон перебил его:

– Вы несостоятельны, Дэвид. Вы сожалеете о том, чему оказались свидетелем. У вас полностью парализована воля. Вы готовы были наброситься на Энди. К сожалению, это становится опасным. Я не дам и ломаного гроша за свою жизнь, если она будет зависеть от вас.

– Какого хрена, Дайсон…

– А теперь вы назвали мое имя, – разочарованно протянул Дайсон. – Это подтверждает мои самые худшие опасения. Энди!

И он не без изящества отступил на шаг. Дэвид мгновенно все понял, и глаза его расширились от ужаса. Но было уже поздно. Энди выхватил пистолет и дважды выстрелил. Выстрелы, будто взрывы гранат, разорвали привычную тишину дворика. Дэвид дернулся, как от удара электрическим током, и упал.

– С пистолетом все чисто? – спросил Дайсон.

– Нет проблем, – опять уверенно ответил Энди.

– Тогда давай убираться отсюда ко всем чертям.

И Энди вместе с Дайсоном тихо выскользнули из кафе, вблизи которого уже начали собираться первые зеваки.