Текст книги "Не оставляющий следов: Обретение (СИ)"

Автор книги: Елена Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

В давние времена в Танждевуре и Бахаре правили монархи-цыны, в Канамарке и Шусине все серьезные вопросы решали советы лучших людей. Как гласила хроника, тогда на троне Бахарского царства сидел очень умный цын из рода Терас, буквально помешанный на науке. Кануло его имя в воды реки времени само, или Семья специально стерла память об искателе тайн – неизвестно. Цын увлекался экспериментами над живыми существами, пытаясь вывести совершенное творение и посрамить богов, создавших человека столь уязвимым и хрупким. Скрюченные, колченогие, трясущие головами и пускающие слюни беспомощные уродцы – выжившие жертвы «неудачных улучшений» – ползали по коридорам дворца, тоскливо взирая на его обитателей. Более опасных содержали в дворцовом зверинце. Паря мыслями в горних высях, владыка не замечал того, что творилось под носом: глухой ропот народа, недовольство знати, неподобающее чувство, вспыхнувшее в сердце старшей дочери к командиру дворцовой стражи. Придворные дрожали от страха: кто следующий падет жертвой экспериментаторского зуда монарха? Когда цын повелел явиться в свои лаборатории десятку лучших гвардейцев дворцовой стражи, чтобы поработать над улучшением их боевых свойств, его участь была решена. Говорят, сама Смерть разгневалась, а со Смертью в Бахаре не шутят. Мятеж? Нет. «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», – я любил эти строки великого поэта Чилало Куккья, чинки по происхождению [31]. Чувствовал, насколько они правдивы.

Гвардия цына целиком формировалась из воинов племени хенгов – варваров кайджунских степей. Невысокие, широкоплечие и чудовищно сильные, с искривленными ногами прирожденных наездников, они были искусными бойцами, фанатично преданными клятве, которую дали их предки основателям правящей семьи, призвав в свидетели Судьбу и Смерть. Дворцовые обитатели, даже слуги, презрительно кривились, когда попадали в поле зрения непроницаемых, равнодушных глаз неподкупных псов владыки, но боялись безумно. Под такой охраной цын мог не опасаться недовольства знати. До тех пор, пока первым не пролил их кровь. Как гласила легенда, клятва была нарушена именно пытливым исследователем, и у вождя хенгов, командира дворцовой стражи, оказались развязаны руки. Судьба, Смерть и мечи гвардии вознесли его на престол Бахара под именем Пинхенга Дракона, дали в жены любимую – старшую дочь бывшего владыки, а остальным пришлось с этим смириться.

Немаловажным поводом к смирению оказалась неожиданная поддержка Шусина. Когда глава Совета Мудрых, самолично прибывший разбираться в неурядицах соседей во главе отборных отрядов, нашел во дворцовом зоопарке своего потерянного сына, радостно виляющего хвостом, его разговор с новым цыном пошел совсем не в том направлении, в котором задумывался. Юноша был отправлен в дружественное государство с посольством, надеясь на заключение выгодных торговых соглашений. Посольство в полном составе проследовало в лабораторию, откуда смогло выйти лишь частично: оставшиеся в живых пополнили список «неудачных улучшений». Наследник главы, покрытый густой шерстью, одаренный хвостом и полным ртом крепких конических зубов, способных перекусить меч, обретший невероятную регенерацию и силу, но обладающий разумом пятилетнего ребенка, был, видимо, признан успешным результатом эксперимента. Вот только его отец не был с этим согласен.

Подгрести под себя Бахар шусинцы не могли: не тот был кусок, чтобы проглотить, не подавившись. Старые роды были связаны с бахарцами брачными и кровными узами, тесно переплетая экономические и политические интересы двух стран. Единого решения по поводу переворота Совет Мудрых так и не принял. Дальнейшее я помню из хроник нашей семьи: Синахсаргон Иса, тогдашний глава Совета Мудрых, оставил семье подробный отчет. «Я беру на себя ответственность за утрату свободы Шусина, – писал он. – За Императора Дракона свое слово сказала бездна грядущих веков, и я не имею права отказать в них своей стране...»

Будущее. Мой предок всем сердцем жаждал, чтобы оно у нас было, ибо тех, кто прятался в стороне от шторма событий, сметало со скрижалей Судьбы. Только пройдя через жернова потрясений, боли и потерь, можно остаться в истории. Взнуздать ее, как норовистого жеребца, выдержать в бочках, как сок благодатных долин, вознести себя и своих потомков над потоком времени, чтобы род существовал вечно. Все это требует жертв. Край вольных наездников и виноделов стал первой провинцией новой империи. Добровольно. И Пинхенг Дракон стал Императором Драконом.

В горах Тянь-Мыня тогда не существовало единого государства. Были отдельные города – торгово-ремесленные республики, самостоятельно ведущие хозяйство и управляемые советами городов, – и Совет Старцев Гор, решающий общие проблемы. Следует заметить, что в Совет Старцев Гор входили главы республик, то есть те же Туркисы, ибо деньги служили надежным пропуском во власть. Для защиты от бунтовщиков, разбойников и потенциальных захватчиков, а также для объективного разрешения административных споров Совет Старцев Гор нанимал вождей с собственными дружинами из воинственных племен юга. Но реальная угроза экспансии Бахара в горную страну позволила вождю заломить такую цену за службу, что все Старцы, как один, развели руками. Денег было жаль. Командующий наемниками пригрозил силовым захватом власти, если запрошенное не будет выплачено. Совет заседал неделю… и сдал край на милость Императора Дракона. Решили, что он им обойдется дешевле. И не прогадали.

Император не жаждал лишать жизни родичей любимой жены, но и оставить их на родных просторах, где трон, на который они могли претендовать по праву рождения, маячил перед носом, искушая близостью власти, было опрометчиво. И тогда он сделал гениальный ход, пожаловав семье императрицы сдавшуюся территорию. Для горцев были привычны правители, пришедшие со стороны – практика найма независимого управленца давно переросла в традицию, – а Терасы, сбросив с плеч груз страха за свои жизни, со вздохами облегчения удалились в горы. Зализывать раны и обустраиваться. Их место в Бахаре заняла семья Иса, оставив союзный Шусин под управлением Совета Мудрых.

ПрисоединениеТанджевура произошло еще проще. Воинственные цыны юга испокон веков предпочитали решать проблемысиловыми методами – что еще можно было ожидать от военных вождей? Махавир Тулипало решил под шумок изъять у северных соседей часть территории… и потерял царство. Сама Судьба вела железную поступь полков Императора Дракона, усиленных конными отрядами Шусина и горными егерями Канамарки. Удрученный Махавир, плененный на поле боя, принес империи Танджевур на блюдечке. Но и его семья не сильно пострадала от жестокости захватчиков. Впечатленный воинской доблестью южан, дорого продавших независимость родного края, Император Дракон передал им во владение Шусин, пообещав не вмешиваться во внутренние дела провинции, жители которой всегда были дружественны бахарцам. Их лояльность гарантировала покорность Тулипало, вынужденных смириться с подчиненным положением – бунтовщикам, буде они случатся, не на кого было опереться.

Но не только дарами привязал к себе высшие семьи тот, кто сшивал империю из лоскутов независимых государств. Иса, Тулипало, Терасов и Туркисов связали вечной клятвой личной покорности Императору Дракону и его роду. Свидетелями клятвы стали гвардейцы-хенги, посадившие своего вождя на трон и хранящие в веках незыблемость империи. Почему ни одна из завоеванных или подчиненных договорами провинций не вернула независимости? Потому что править ими стали чужаки, истово преданные императорскому престолу. Не знаю, как звучала эта клятва, хроники умалчивали о подробностях, но мне стало понятно теперь, кто были те призраки-воины, о которых поведал Учитель Доо в праздник Двух лун.

Какое место в этом ребусе государственного строительства занимал Зебанавар с загадочными Кьяя, и чем мотивирован был их «исход» в Танджевур? Не знаю. Слова старой легенды, встретившейся мне в Ланкантае, и семейные хроники Иса не касались истории запада. О непростой судьбе Роз я тоже услышал лишь недавно, из уст Учителя Доо. Расспрашивать о подробностях не хотел, чувствовал, что эта тема для наставника болезненна. Что же, надеюсь, что когда-нибудь смогу сам заполнить пробел, а пока складывалось впечатление, что Зебанавар появился в империи из ниоткуда.

Сейчас, спустя почти тысячу лет после смерти Императора Дракона, первого Пинхенга, оставившего огненный след своей жизни в веках, я видел, что страна переживает не лучшие времена. Может быть, тревогу породило пророчество Эгиалая, по прихоти Судьбы прозвучавшее в гостеприимном доме Шандиса Васа, а может быть, в самом воздухе было разлито ожидание потрясений. Улицы городов, в которых мы побывали, были усеяны золотом и человеческой мудростью, которые никто не подбирал – они были просто никому не нужны. К добру ли такая утрата смыслов? «Бездна зовет»…

– Кто такая «сестра бездны»? – Учитель Доо поднял взгляд от кружки горячего отвара, удивившись вопросу.

– Дитя пророчества, – молвил после недолгого раздумья. – Ключевая фигура Судьбы на божественной доске для игры в чатурангу.

– Девчонка? – я пренебрежительно скривился.

– Не обязательно, – наставник пожал плечами. – «Сестрой бездны» может быть кто угодно, здесь важно лишь указание на родство.

Я подумал еще немного и выдвинул следующее, на мой взгляд, вполне логичное предположение:

– А вдруг Дитя пророчества – это я?

– Или я! – захохотал Учитель Доо. Отсмеявшись, кивнул в ответ на мой скорбный взгляд. – Нет, друг. Не мы «осчастливлены» этим жребием. Дитя пророчества несвободно в выборе своего пути. Судьба и Смерть ведут его туда, куда им нужно, невзирая на желания и попытки изменить предначертанное. Ты чувствуешь в себе эту несвободу?

Я вспомнил, как рисовал фреску, как меня «несло» в подвале Шаи в разговоре с Балькастро, как врывался в парадный зал, чтобы поймать Бу… А вдруг это оно и есть?

– Н-ну… что-то такое было…

– «Н-ну...», – передразнил наставник. – Это не «несвобода», друг мой. Это твои собственные поступки, следствия твоих решений. Не перекладывай ответственность за них на плечи Судьбы. И все же с нами предсказанное Эгиалаем, безусловно, связано: не зря слова из прошлого зацепились в памяти. Посмотрим, куда и к кому приведет наш путь. А сейчас – совершенно свободно и добровольно отправимся спать. Завтра нас ждет очередной длинный день.

Завтрашний день действительно оказался длинным. Меня разбудила заковыристая ругань возницы, из которой я понял единственное слово: туман. Такого тумана я не видел даже в горах. Пространство исчезло, кибитка будто стояла на месте, окруженная плотной белой пеленой. Медленно проплывал мимо пейзаж, словно нарисованный размытой тушью на заднике театральной сцены: вырастали из-под земли смазанные контуры холмов и купы деревьев, нечеткие абрисы рек, серебристыми стрелами пронзавших подушку плато. Время? Времени здесь было предостаточно, и оно было физически ощутимым. Мы мерили временем расстояния – туман стал нашим постоянным спутником. День пути, два, неделя... По вечерам у костров не собирались компаниями, не шутили и не пели песен. Охрана отменила тренировки и перешла на усиленное патрулирование каравана.

В один из таких туманных дней мы с Доо шли рядом с кибиткой.

– Помнишь прибытие Мудрейших? – вдруг спросил он.

Я кивнул, вспомнив Баа, элегантно вышагивающего из облака.

– Это называется «облачный шаг». Они преодолевают космические расстояния таким образом. А первый этап овладения умением путешествовать с облаками – ходить сквозь туман. Вот этим мы с тобой сейчас и займемся. Дай руку, закрой глаза и вместе со мной сделай шаг. Готов?

Я закрыл глаза и шагнул вместе с наставником, а когда открыл их, увидел проезжающую мимо последнюю кибитку каравана. Она одна была такая, с выкрашенными зеленой краской колесами.

– А теперь возвращайся, я буду рядом.

– Но почему в тумане?

– Неужели ты не видишь, насколько условно здесь пространство? – Учитель Доо выглядел удивленным. – У тебя развитое воображение: представь нашу кибитку и шагни к ней… Сначала пользуешься подходящими облаками и туманами, а потом сможешь творить их сам.

– Ничего я не вижу…

Ворчание мое было оправданным. Я действительно не видел ничего. Но ведь и вправду, какая разница, куда ступать, если ноги ниже коленей тонут в молочной пелене? Откуда я знаю, на какое именно расстояние от этого места встанет моя стопа? Не через туман ли первый раз меня провел за грань, в Запределье, лихой бродяга снов Хранитель Сию? Вспомнил скалы, тропу, ведущую вниз, к долине, в которой раскинулся сонный город, бастионы крепости с флагами на башнях. Коснулся руками плотного сырого воздуха, раздвинул его седые космы, шагнул и... Вот она. Цитадель дефенсоров Первого Центрального округа. Еще один шаг – и камни привычно зашуршат по крутым склонам, осыпаясь. Смогу ли вернуться обратно? Душу накрыла тень опасения. Развернулся, как можно четче представил маяк кибитки, рыжеватые кирпичи караванной тропы, снова шагнул в кисель облаков, запутавшихся в зубьях чуждых хребтов.

Скрип колес. Фырканье буйволов. Позвякивание упряжи. Монотонное бормотание возницы. Привычные звуки, приглушенные туманами плато Алтыгель. Вернулся! Смог!!! Камень упал с души.

– Что-то ты подзадержался! – наставник сердито грозил мне пальцем.

Сию метался по крыше кибитки, раздраженно и испуганно шипя. Потерял хозяина, хранитель-недотепа! Я был доволен, что смог утереть ему нос: теперь ходить в мир изнанки смогу и сам. И вообще… У меня получилось! Я научился перемещаться с облаками и туманами!

Я с удовольствием сновал туда-сюда: от головы каравана в его хвост и обратно – осваивал облачный шаг. Замечательно выходит!!! Учитель Доо присел на облучок рядом с возницей и почесывал обиженного на весь мир Хранителя Сию за ушком.

– Хватит, друг мой, – остановил меня, наконец, наставник. – Сам принцип перемещения ты уловил. Навык закрепил. Теперь – только осторожность и ответственность!

– И я в любой момент могу оказаться там, где представлю?

– Нет, ученик, – остудил энтузиазм Учитель Доо. – Необходимо, чтобы одновременно и там, откуда шагаешь, и там, куда хочешь попасть, стелились туманы, бродили облака. Создавать их самому тебе не под силу. Пока. Так что не уходи гулять без Сию, он замечательный проводник. Сможет вывести откуда угодно в привычные вам обоим места, не заблудишься.

– Опять тренировки, – обреченно вздохнул под удовлетворенное утвердительное урчание учителя и хранителя. Точно, спелись!

Ночью Сию привел меня дорогой снов в крепость Второго Центрального Округа. Здравствуй, родная изнанка! Давненько я здесь не был. Невидимые и неслышные, мы крались узкими переходами вдоль стен, растворяясь в тенях. Негромкий разговор, два черных силуэта в плащах на фоне звездного неба, заглядывающего в бойницы. Тревога и беспокойство витают в воздухе.

– Граница истончается, – голос демона хрипло скрипел, как несмазанные колеса кибитки. – Десяток аколитов недавно чуть не попали на тот свет прямо с тренировочной площадки. Если не уследим – проблемы грядут немалые.

– Храмы увеличили число служб, но, сам знаешь, не сильно-то готова молодежь к священству. Не хватает энергии молитв, чтобы держать крепкий щит от вторжений с того света. Мне на востоке стало легче в последнее время: такое ощущение, что прорехи между мирами зарастают сами. Да и Фьеско давно не жалуется, а как ныл… – саркастично ухмыляющийся горбоносый профиль собеседника словно вплавило в стену лунным бликом. – Попроси аббатов своих монастырей увеличить количество послушников и братьев за счет более благополучных округов.

– Ты, кстати, выполнил дурацкое поручение – обеспечить слежку за мелким бесом, учеником какого-то потустороннего колдуна?

– Некогда было. У нас поначалу пропала группа детишек – низших, еще не научившихся оформляться, а потом грань затвердела настолько, что лишь квалифицированные ходоки способны проникнуть сквозь нее. Тратить ценный ресурс их умений на капризы Балькастро…

– Это было распоряжение монсеньора Иниго, – демон заскрежетал совсем уныло. – А я где найду свободных шпионов, если все мои люди заняты спасением проваливающихся на тот свет? У меня на глазах истончается грань!

– Ну, проваливаются, и что? Сами ведь вернуться смогут, тяжело там нашим жить, а родина тянет магнитом...

– Не скажи! Вспомни давний случай с сеньором де Норона.

– Он не смог достойно переродиться, такое бывает, – утешил собеседник.

– Ну да, самоуверенный идиот лишился остатков своего и без того неразвитого ума! А потом эта груда мышц и убийственных боевых навыков провалилась на тот свет!

– И что?

– Был скандал. Круг Отшельников чуть не раскатал по камешкам Палатий с коллегией пресвитеров. Всем досталось: и магистрам, и примицериям, и ректору. Апокрисиарий рвал на себе церемониальные одежды, а ведь они были с драгоценнейшим напылением из морских минералов…

– Монсеньор Сальчи? Этот скряга? Рвал? – элегантно задрапированный в плащ высокий и гибкий, как хлыст, демон совершенно неэлегантно фыркнул.

– Именно! – скрежещущий демон горячился. – Князь тогда надолго лишил дефенсоров Второго Центрального светских милостей, а Патер отозвал благословение с нашего экзархата. Храмы полгода молитвами не могли укреплять границу… с этого, видимо, начались мои несчастья.

– Ну, не прибедняйся, дом Сорбелло, – хмыкнул собеседник, хлопнув того по широкому плечу. – Какие «несчастья»? В те времена ты еще только осваивал свое призвание, примицерием дефенсоров был нынешний ректор Лиматола, а монсеньор Иниго пошел на повышение в Первый Центральный. Сейчас же именно ты являешься старшим дежурным дефенсором второго по значимости округа патримониума. Балькастро оступится – займешь его место…

– Да, я хочу занять его место! – зашипел скрежещущий. – Вечный Второй. Вечный второй!!! Душа горит от того, что подлый цивий втерся в доверие к монсеньору Иниго и встал выше благородных нобилей. Ты ведь помнишь, он пришел к нам через орфанотрофию, коллегию канторов… Прикрыть бы эту лавочку, разбавляющую кровь клира низкорожденными! А теперь возомнивший о себе невесть что простолюдин рассылает тупые повеления нам, грандам, веля следить за никому не нужными юнцами. И Фьеско – они ведь однокашники – во всем поддерживает приятеля. Почему монсеньор Иниго так снисходителен к ним? И что им на самом деле нужно от нас?

– Свяжись с домом Монтанадо, он ведь тоже нобиль. Может быть, мы вместе сможем повлиять на монсеньора и вернуть высокие посты тем, кто должен их занимать по праву рождения.

– Уже обменялись парой писем. Но ты прекрасно знаешь, что старший дежурный Монтанадо с детства был парнем непростым. Что он крутит в своем Северо-Западном округе – неизвестно, но дела там, кажется, завязываются мутные. Не хочу замараться.

– Как бы то ни было, гранд и сын гранда никогда не пойдет против законов чести. И в этом наше отличие от бесфамильных шавок, вышедших из низов, – собеседник помолчал и добавил, словно его озарило. – А ты беседовал с нотариями? Всей информацией об обстановке в патримониуме владеют именно они. Может, помогут разобраться в том клубке интриг, который завязался? У меня есть племянник...

– Знакомы. Мой младший брат секретарем нотария регионария подвизается, – дом Сорбелло потер лоб, увенчанный ветвистыми рогами. – Лоботрясы оба. Ни черта не знают, а если знают – молчат. Нет, нам нужны связи с кем-то повыше. Или в коллегию выходы найти, или из окружения примицерия нотариев нужную душонку приручить… Да и канторов со счетов сбрасывать негоже. Могут проникнуть туда, куда и нам, и нотариям ход заказан. Они не родовиты, потому продажны за мзду малую.

Демонические интриги были хитро закручены и не слишком-то интересны, смысл беседы ускользал от понимания, но мы с Сию старательно внимали негромким речам, азартно блестя друг на друга глазами и боясь пропустить хоть слово. Какая странная жизнь течет в Запределье!

– А как вообще обстановка в твоем округе, дом Чилано? – помолчав, перевел разговор Сорбелло.

– Неплохо, в общем и целом. Восточный округ по итогам года вышел на показатели устойчивого роста. Когда граница окрепла, литургического запаса энергии стало хватать не только на защиту от того света, но и для обустройства экзархии. Общей картины не вижу, конечно, ей владеют лишь нотарии, а к ним я не вхож. Заносчивые, сволочи, будто не такие же, как мы, Рыцари Порядка…

– Нотарии перерождаются лишенными фамильных и сословных связей, им не позавидуешь...

– Да знаю все, – отмахнулся старший дежурный Восточного округа, – псы Престола: вынюхивают, выискивают, записывают... Народец экзархии, кстати, потихоньку жирком обрастает. Хочу предложить монсеньору Иниго похлопотать перед ректором о введении нового налога. Содержание полевым дефенсорам повысить.

– И себя не забыть! – хохотнул утробно дом Сорбелло.

– И тебя, – многозначительно кивнул дом Чилано.

– Поддержу, – быстро согласился собеседник. – Кстати, брат твой вроде бы служит при дворе. Близок к Князю? Может быть, через него...

– Оставил светскую карьеру, готовится принять сан, – не без гордости в голосе ответил дом Чилано.

– О-о! Он оказался способен на такое перерождение? Это возвысит фамилию, – уважительно покивал рогами Сорбелло. – А мои младшие размножаться решили…

Слушать рассказ о родственниках демонических незнакомцев было не интересно. Мы с Хранителем Сию переглянулись и отползли в гущу теней. Оттуда он выдернул меня в нормальный сон без сновидений. Но разговор я запомнил, даже не знаю, зачем.

Выход с плато Алтыгель начинался бутылочным горлом ущелья. Пеньки полуразрушенных скал высились слева и справа от торгового тракта, лишь у подножья прикрытые лесом. До мягкой округлости хребтов совсем старых гор им было уже не так и далеко – пара-тройка столетий. Скоро мы спустимся в долины Шусина, отделимся от всех и повернем на север. Учитель Доо заранее обговорил все вопросы со старшим каравана, отложил из нашего «золотого запаса» оставшуюся сумму на оплату услуг, и сейчас мы просто любовались медленно меняющимся пейзажем, выплывающим из тумана. Где-то на краю восприятия маячили группы людей. В этом не было ничего необычного: последние дни, когда туманы стали слабеть, тракт не был пустынен. То и дело встречались как попутные, так и встречные крестьянские повозки, компании бродячих торговцев, различных размеров отряды наемников-Пиккья, так что мы уже не особо обращали на них внимания. Одна компания собиралась впереди, по ходу колонны, вторая – в его хвосте. А кто-то стоял цепочкой по окружающим тракт скалам. Внезапно пришло понимание: занимают господствующие высоты. Кто это? Опасности, угрожающей конкретно нам, я не чувствовал, да и охранники продолжала вести себя как ни в чем не бывало… где, кстати, их разведка? Мы с наставником недоуменно переглянулись: уж больно это походило на... засаду? Но на кого? Мы не чувствовали к себе особого внимания. Вдруг Учитель Доо подобрался и хлопнул себя ладонью по лбу:

– Все же засада! Не на нас с тобой, а на весь караван! – и заторопился к головным кибиткам, в которых перемещались караван-баши: главные над возницами, обслугой, торговцами и охраной.

Я последовал за ним, сдерживая любопытство. Однако мы со своим предупреждением опоздали, события начали разворачиваться без нас.

Полуденное солнце развеяло последние хлопья тумана и отразилось от сомкнутых щитов и начищенных стальных лат. Дорогу заступало походное построение воинов. Караван встал. Остановились и мы, напряженно пытаясь вникнуть в суть происходящего. Воины, преградившие выход из ущелья, не походили на наемников или бандитов, они выглядели, скорее, отрядом регулярной армии. Какие вопросы у них возниклик нашему каравану, да еще и в таком месте?

– Слава Судьбе! – радостно поспешил к ним старший караванщик, с облегчением узрев на щитах гравированное изображение золотого Императора Дракона на лазурном поле. – Чем мы можем помочь славным воинам Тулипало?

Внезапно споткнулся, захрипел и упал, пятная кровью рыжие кирпичи тракта. Его горло пронзила стрела.

Облако стрел вылетело из-за спин стальных кирас и накрыло голову колонны, сея панику и раня волов, заставляя возниц и мирных торговцев искать укрытие. Отступили к середине обоза и мы. Краем глаза заметил на вершине одного из холмов мельтешение разноцветных флажков. Раздался резкий звук, похожий на звонкое пение горна. Солдаты пришли в движение.

Передняя шеренга выхватила из ножен мечи и, плотно сомкнув строй, медленным, размеренным шагом двинулась навстречу каравану. Во взглядах воинов не читалось ровным счетом ничего хорошего для нас. Для всех нас. В хвосте слышались шум, лязг металла и лошадиное ржание… конники? Откуда? Наша охрана, повинуясь четким командам старшего, тоже обнажила мечи. Слаженный рев буйволов, раненных новой тучей стрел. Одна из них просвистела возле уха… я закатился под кибитку. Сдюжат ли одиночки-Пиккья против профессионального воинского соединения? В том, что нападающие – регуляры, сомнений не осталось. Бросаться на помощь охране я не спешил: тактика защиты каравана не была мне известна, а путаться под ногами у специалистов не хотелось. Учитель Доо, пристроившись рядом, тоже пока не вмешивался.

– А чего это мы здесь лежим? – с легкой иронией прозвучал спустя несколько минут, наполненных шумом сражения, его вопрос. – Пойдем-ка найдем местечко получше, лично мне отсюда совсем ничего не видно.

Беспрепятственно мы взлетели на крышу передвижного дворца Туркисов – их кибитка была самой высокой, а каркас максимально укрепленным. Хранитель Сию в эфирной форме намертво прилип к плечу. Хорошее место. Перед нами развернулась панорама битвы. Этот наблюдательный пункт будут защищать до последнего, не ради нас, конечно, а ради наследника, притихшего внутри. Я отбил шальную стрелу. Еще несколько вонзились в войлок шатра.

Охранники к этому времени развернули боком тяжелые повозки с оббитыми сталью бортами в голове и хвосте колонны. Из них получились неплохие бастионы, огрызающиеся тучей дротиков, метательных копий и гранат с дымным порохом. Остальные Пиккья рассыпались небольшими группами, пытаясь обойти с флангов и зайти в тыл к пехотинцам, расстроить боевой порядок, потому что пробиться сквозь стену их щитов было немыслимо. Весьма необычным было и оружие нашей охраны. Кроме мечей я разглядел различных размеров шесты с трезубцами, крючками наподобие серпов, просто длинными острыми наконечниками с обеих сторон. Кто-то раскручивал над головой цепи с гирьками или жутковатыми загогулинами на концах. Атака была стремительной и успешной. Лучников вынудили отступить в глубину строя пехотинцев, укрыться за их щитами. В рядах регуляров пролилась кровь, слышались стоны и сдавленная ругань. Теперь Пиккья хищно кружили рядом с железной «черепахой», выискивая бреши в защите и немедленно атакуя при любом удобном случае. Мы не видели, что происходило в хвосте нашей колонны, но, судя по звукам, примерно то же самое. Пассажиры и обслуга каравана затаились, только изредка в лязг мечей и визг стрел врывались чьи-то панические вопли. Буйволы глухо мычали, пытаясь вырваться из упряжек, орошая пеной и кровью тракт. Половина была утыкана стрелами, как ежи. Нескольким обезумевшим от боли животным удалось выломать массивные оглобли и убежать, сметая на своем пути и охрану, и врагов. Возы сбились в кучу, некоторые опрокинулись, погребя под грудами рассыпавшегося товара мертвых людей и скот. «Черепахе» тоже изрядно досталось – не везет в этой схватке животным! Казалось, перевес в битве склоняется на сторону нашей охраны, но тут с вершины холма снова донесся звук горна и взметнулся новый флажок. Ярко-зеленый.

На ближайших склонах скал возникли скрытые доселе легко вооруженные воины, заскрипела натягиваемая тетива десятков луков. Еще лучники! Наши охранники-Пиккья оказались перед ними как на ладони, и стрелы немедленно начали находить свои цели.

Часть Шипов отделилась от основной массы сражающихся и, повинуясь молчаливым жестам-командам старшего, бросилась к склонам, стремясь уничтожить стрелков. Вскоре дождь стрел стих, но охрана понесла немалые потери.

Совсем по другому сценарию разворачивалась схватка у возов, на облучках которых висели трупы возниц. Тяжелая пехота с головы и хвоста блокировала караван в ущелье. Пиккья вынуждены были сражаться бок о бок, что мешало свободе маневра и обычному стилю боя этих одиночек. Пехотинцы медленно теснили их к центру колонны, легко отбивая безумные героические атаки хорошо подготовленных, но совсем не предназначенных для войсковых операций бойцов. Еще немного – и охранники закончатся, а весь караван будет уничтожен. Напавшие не щадили никого: легкая кавалерия, кружившая в стороне, перехватывала и рубила беглецов.

Ситуация становилась все опаснее. Мы, конечно, заплатили за свою защиту… только не всегда деньги сохраняют жизнь. Вмешиваться, похоже, придется.

Учитель Доо застыл, напряженно вглядываясь в группу воинов, расположившуюся на ровной площадке на вершине невысокой скалы. Именно оттуда во время боя поступали команды отрядам: вымпелы разных цветов, сопровождаемые хриплым воплем горна, поднимались то в одном, то в другом порядке – управляли залпами лучников, давали сигнал отхода конникам и наступлению пехоты.

– Командный пункт, – пояснил наставник, спрыгивая с крыши кибитки. – Нам туда.

Я прыгнул за ним в кровавую мясорубку, чуть не угодив под удар короткого меча пехотинца в блестящей стальной кирасе. Хранитель Сию выгнул спину и зашипел, нагоняя потусторонний ужас на врагов. Парочка ближайших воинов отшатнулась от нас – какое видение он им навязал? Учитель Доо поднял брошенный меч, я последовал его примеру и пристроился чуть позади, защищать спину наставника. Основной бой кипел в стороне: охрану теснили все дальше, вглубь каравана, – но и здесь хватало врагов.

– Прорвемся, – спокойно заметил Учитель Доо и указал направление.

Я согласно кивнул.

Если кто-нибудь слышал мои восторги по поводу мастерства наставника во владении тешанем – пусть забудет их. Учитель Доо был мечником. Гениальным мечником. Прирожденным и эффективным. Я сравнивал строй пехотинцев с машиной – наивный! Настоящей машиной оказался именно он. Никаких финтов и уклонений, никаких изящных приемов фехтовального искусства. Он шел сквозь скопления врагов как нож сквозь масло, экономными движениями расчищая себе путь. Это была такая работа – расчищать себе путь, – и он делал ее хорошо. Вжик-вжик! По обе стороны от его пути валились тела, надсадно хрипя и булькая кровью. Я отвел удар с фланга и отклонил пару стрел. Сию шипел на плече, разгоняя во все стороны волны паники – вот и нашлось боевое применение хранителю. Мир снова пел, маршировал, бил в литавры…