Текст книги "Не оставляющий следов: Обретение (СИ)"

Автор книги: Елена Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Ой! Представил, как если б кто-то оскорбил моего отца... и с трудом сдержал саркастичный смешок – я и тут успел отличиться! Хотя кто он такой, этот бандитский начальник? Я Иса, и нам невместно... Стоп! – одернул сам себя. Наставник прав, мои мысли слишком резво бегут по проложенным семьей дорогам. Если я порвал с Иса, значит, надо рвать и со взращенными ими заблуждениями. Смена имени тоже настоятельно требует изменения собственной сути.

– Учитель Доо, – вынырнул из дум, – а почему у этого человека на руке была татуировка Тёу Жюна? Как столь славный герой сочетается с криминальными наклонностями нашего посетителя?

– Этот легендарный персонаж, да еще с ножом в зубах, свидетельствует о том, что носитель татуировки отвечает за взимание долгов. И неплохо владеет клинками.

– А Иниго? На груди Иниго изобразили?

– За основу была взята личина примицерия Лиматолы, – Учитель Доо смущенно хохотнул. – Сейчас, надеюсь, он занимает пост повыше... я не имел вестей от него последние лет сто-сто пятьдесят.

– У тебя есть демон-друг? Друг с изнанки?

– А почему нет? Врагов и здесь хватает, – он философски пожал плечами и зажевал извлеченную из широкого рукава копченую сосиску, – а друзья с разнообразных изнанок нашего лучшего из миров могут весьма помочь выживанию в нем.

– Что же означают три звезды?

– Ранг. Три звездочки в руках демона говорят о том, что мато-якки занимает достаточно высокую ступень в иерархии преступного сообщества. Выше него стоят лишь те, кто имеет пять звездочек или буквенные аббревиатуры «Старый» и «Самый Старый».

Интересно, почему образ демонического друга Учителя Доо стал символом-татуировкой профессиональных бандитов? Шуточка в духе наставника! Но, пожалуй, сейчас не совсем уместно выпытывать такие подробности его темного прошлого, поэтому просто попросил совета:

– Следует ли мне принести извинения?

– Не думаю, что это будет верный шаг. Сейчас тебе этот долг списали, ибо за проступки ученика отвечает учитель, а мой кредит у мато-якки практически неисчерпаем. Эти ребята как волки, стоит им решить, что соперник слаб – навалятся всей стаей и перегрызут глотку... – Учитель Доо поморщился. – Просто запомни на будущее: ссориться с ними – глупо, у них большие возможности навредить тебе. Но если когда-нибудь придется оказать им услугу, не противоречащую твоему пониманию справедливости, сможешь вести с ними игру на своих условиях.

– А что ты ему показал? Что означает этот знак?

Наставник вздохнул и возвел очи горе:

– Ты ведь не отвяжешься, да?

Я согласно кивнул, мысленно потирая руки и радуясь тому, что приоткроется еще одна тайна из тех, что как изюмины в булку запечены в биографию моего наставника.

– Это пайцза Сяньхэ Рюго, первого начальника мато-якки, – достал бронзовую пластину из кармана и покачал ее на цепочке, мешая разглядеть полустершееся изображение. – Практически священная реликвия. Ее владельцу должны оказывать любое содействие, чтобы не оскорбить память старины Рюго.

– А откуда...

– Все, на этом хватит. Лишь Старец-Дитя ведает все, – пластина мгновенно исчезла в рукаве, – с рождения. Остальным несвоевременная мудрость укорачивает жизнь.

Я хмыкнул и отвернулся. Не больно-то и хотелось! Буду и дальше разглядывать красноватые волны верхушек закатного леса, уже поглотившего солнце.

– Знаешь, мой юный друг, – нарушил молчание Учитель Доо, – все твои промахи и ошибки происходят от незнания жизни. Ты не знаком с многообразием человеческих типов, коими богата империя. Это следует исправить. Пожалуй, нам стоит отправиться в путешествие, как было положено хорошим мальчикам из хороших семей во времена моей юности. Людей посмотреть... – лукаво усмехнулся, – и тебя показать.

Я слышал о таком обычае, вернее, читал о нем в книжках. Уже много десятилетий юные отпрыски старых родов не бродят по дорогам страны в сопровождении наставников... и нужно ли это мне? Пожал плечами.

Ночь крайне вовремя затушила последнюю искру заката.

Вытянулся в постели и с трудом вытурил в реальность притаившегося где-то возле сердца Хранителя Сию. Он застыл в ногах, распушив синюю шерсть и тараща алые глаза.

– Ты, противное создание, вроде как личным хранителем служить вызывался? – укорил я его. – Где ж ты был сегодня с восьми до одиннадцати?

Хранитель начал было умываться, но потом понял, что в физическом теле это делать удобнее, и превратился в обычного кота. Обычного, но очень независимого на вид.

– Ты должен был всех побить. Искусать. Поцарапать, – загибал пальцы. – И прогнать прочь с позором. Отрастил себе когти... – хранитель с удовольствием облизал лапу, выпустив эти самые когти, – зубищи наточил... Почему не разобрался с врагами по-свойски?

Сию фыркнул и посмотрел на меня как на дурака. Потом сладко потянулся, сел на попу, задрал заднюю лапу и продолжил вылизываться. Огромный познавательный интерес вызвало у него и пушистое пузо... Он мостился на постели и так, и этак, время от времени с умудренным видом хватая себя за хвост. О-очень умильно... но совсем не содержательно.

– Сию! – я прикрыл смех строгостью. – Кто не уберег хозяина от нападения, хранитель-недотепа? Меня, между прочим, могли убить. Не вертись, поросенок! Я знаю, ты просто струсил.

Хранитель Сию одарил меня надменным взглядом янтарных глаз и немедленно напал на одеяло в ногах, демонстрируя отчаянную храбрость и высокий боевой дух. Не выдержал и все же рассмеялся: пристыдить хитреца не получилось. Значит, нужно просто как следует выспаться. Странный длинный день подошел к концу. Что нам грядущее готовит?

...Густой туман наполнял до краев чашу долины, мешалразглядеть город, раскинувшийся на ее дне. С тихим шуршанием осыпались камни из под ног – я осторожно спускался по еле заметной горнойтропе, стараясь поспеть за Хранителем Сию. Кончик его синего хвоста время от времени выныривал из тумана, указывая путь. Пару раз чудом удалось удержать равновесие и не упасть с крутого склона. Тропа петляла, но неуклонно вела вниз, туда, где высились крепостные стены, сложенные из могучих каменных блоков. К стенам жались странные кособокие домики под соломенными крышами. Как воробьи под дождем, такие же маленькие и встопорщенные. Город не был пуст, он просто спал глубоким предрассветным сном. Сию провел меня по мосту, перекинутому через ров. Волны глухо плескалась о сваи. Пахло чем-то противным, как в давно немытом туалете. Ворота крепости со скрипом распахнулась. Два чешуйчатых демона встали по бокам, опершись на угрожающего вида алебарды. Порыв ветра разогнал туман и развернул над башнями необычное знамя: узкое, горизонтально вытянутое полотнище зеленого цвета с которого скалилась морда какого-то мерзкого зверя. Заревели трубы. Лязгнула сталь. Отряд демонов, верхом на покрытых панцирями созданьях, напоминающих черепах, вышел из ворот. Земля под ногами чуть подрагивала, в такт топоту. В середине отряда я углядел высокого птицедуха, щеголяющего шелковистой ухоженной шерстью и матерчатой шляпой. Головной убор напоминал тарелку, украшенную пушистым пером. Указывает на ранг чиновника? Возможно. Им свойственно подчеркивать статус вычурными шапками.

Рядом остановилась тройка демонов, верхом на смешных тонконогих созданьях. Они были наряжены в балахоны из ткани, густо расшитой золотистым узором и отделанной мехами.

– Куда направляет свои стопы джентилоумино [13] Паретэ? – спросивший гундосил, будто нос ему оттоптал бамбуковый медведь.

– Отсыпать деньжат лекарю гранда Карбоньяно, – с ощутимой завистью отозвался юный демон, отмеченный всклокоченными волосами и подозрительно кустистой растительностью на щеках.

– Но ведь он сам вчера подрезал его на дуэли! – возмутился первый, почесывая толстый зад, нависающий над смешным устройством, видимо, заменяющим седло. – Я даже выиграл, поставив на победу юнца 150 сантимов.

– А сегодня дом [14] Паретэ великодушно оплатит лечение, чем еще больше уязвит надменного гранда, – юнец поковырял когтем в носу. Вынул из мешочка, подвешенного к поясу балахона, клочок ткани, положил туда выковырянное, и вернул это обратно в мешочек. С собой заберет? Потешно! – Джентилоумино не простил ему насмешек над домом Торрекуза. Никто больше не посмеет сказать, что Торрекуза продают своих детей!

– Душу – богу, сердце – даме, жизнь – князю... – толстый гнусавый всадник вызывал необъяснимую неприязнь.

– Честь – никому! – твердо заключил третий из их компании. Он отличался длинным седым пухом, вьющимся вокруг верхних роговых отростков и до этой, видимо кодовой, фразы сердито молчал. – Нобилям нашего славного патримониума давно пора заняться чем-то более серьезным, чем пиры и охоты, иначе их горячая кровь закипает от постоянных возлияний. Вот, помню, я в юности изучал право в Бандалонье...

– А я странствовал с вагантами...

Ага, по ярмаркам концерты давал, таким-то мерзким козлетоном.

– Путешествовать должным образом могут лишь князья и ректоры. Либо магистры и командоры орденов, во главе своей конницы, – поджал жвала седорогий. – Остальные лишь бродяжничают, бражничают и нарываются на скандалы. Не думаю, что такое времяпрепровождение пойдет на пользу нашим юным грандам и джентилуомини.

– Конечно, выезжать с полной свитой и полным кошельком за пару километров, чтобы потоптаться по самолюбию противника, – более достойное занятие.

Толстый демон демонстративно помахал рукой вслед кавалькаде и язвительно прогундосил: «Счастливого пути, дом!»

Сию фыркнул...

Я открыл глаза. Рассвет деликатно перебирал тонкими пальцами солнечных лучей полузадернутые шторы моей спальни. Кажется, сон намекает на то, что был не совсем прав в оценке щедрости Учителя Доо... Нашел у подушки кошель, высыпал деньги на одеяло... да, количество золотых заметно уменьшилось. Надо будет поблагодарить учителя: утвердить свою правоту и одарить проигравшего деньгами – это, оказывается, весьма тонкое издевательство. Думаю, мато-якки понял, как ставят на место зарвавшихся простолюдинов.

Внезапно принял окончательное решение: путешествию быть!

Учитель Доо отправился к портным вместе со мной. Подозрительные субчики, мелькавшие в узких переулках во время прошлых визитов, куда-то исчезли, ощущение опасности отдалилось. Трущобы выглядели не такими хмурыми и убогими – солнце разогнало их нарочитую нищету по самым дальним закоулкам. Казалось, даже кучи мусора уменьшились в размерах, хотя это было вряд ли возможно. Да, старые неряшливые постройки остались... но между ними не сгущалась атмосфера тягостного уныния.

Мастер не позволил себе выразить недовольство изменившимися условиями и обещал ускорить работу над дорожной экипировкой. Наставник договорился, что парадные и прочие одежды можно закончить уже после нашего возвращения, когда мой бурный рост слегка приостановится. Портной сокрушенно покачал головой, но принял часть платы авансом и обещал прислать готовое уже через неделю.

Нас захватили сборы в дорогу. Учитель Доо с крайне таинственным видом пропадал у старухи Дэйю, я метался по лавочкам квартала, закупая иголки и нитки, огниво, котелки, миски и походные кружки, решетки для запекания мяса, легкие пуховые одеяла, складывающиеся в плоский конвертик... Наставник с ироничной улыбкой откладывал все это в сторону, уверяя, что в странствиях нам понадобятся лишь зубные щетки и кошелек. Но я не сдавался. Ведь в книжках герои-путешественники преодолевали горы и воды, навьюченные как волы самым-самым необходимым, без чего менее предусмотрительные не добирались до цели. Жаждал повторить их подвиги.

В один из свободных от беготни вечеров с высоты крыши – традиционного места отдыха – мои глаза углядели в густых сумерках силуэты Учителя Доо и Дэйю, копошащихся внизу. Уши уловили их тихое переругивание, шорох веревок и стук молотка. Нос унюхал запах свежей краски, клея и каких-то смутно знакомых благовоний... Над воротами со скрипом повис пергаментный шар фонаря, расписанный слабо светящимися в наступающей ночи знаками, лишь слегка похожими на храмовое наречие. Чем-то древним и жутким веяло от них.

– Дело сделано, – удовлетворенно пробормотала Дэйю. – Остается лишь ждать.

Учитель Доо шумно отряхнул ладони, как заправский мастеровой, крякнул и щелчком пальцев зажег фонарь. Яркий зеленый луч ударил в сумеречное небо, запутавшись в тучах, нависших над городом. Обычный человек не заметил бы ничего странного в тусклом, аляповато раскрашенном светильнике, но для тех, кто видит,он мгновенно превратился в настоящий маяк. Энергия иного мира окутала «Дом в камышах», благодарно откликнувшийся встречным изумрудным сиянием. Хранитель места одобрил проделку старых интриганов.

С этого момента каждую ночь мое жилище загоралось огнями изнанки, а фонарь сиял путеводной звездой. Для кого и зачем? Я не раз собирался спросить об этом, но забывал, подхваченный вихрем суматошных сборов и резко усилившейся интенсивностью тренировок.

В какой-то момент суета отступила. Два плотно увязанных тючка, в которые после ревизии Учителя Доо и собственной попытки нести их на спине не попала большая часть моих покупок, скромно притулились в углу кабинета. Мастер-портной прислал посыльного с известием, что походное снаряжение будет готово через пару дней. Книги, свитки, кисти были заперты в шкафах. Кухня и спальни отмыты до блеска и приведены в безупречный порядок. Учитель Доо время от времени бросал беспокойные взгляды на ворота, но я все время забывал спросить, что его тревожит.

Лили дожди. Чем ближе подходил праздник Летящих фонарей, знаменующий конец лета, тем чаще западный ветер приносил грозовые облака. Дожди были легкими веселыми дневными, похожими на игру детей в бассейне, когда они в туче брызг носятся друг за другом. Долгими спокойными ночными, когда город нежился под теплым потоком, расслабленно подставляя небу то один свой бок, то другой.

В тот вечер я не столько видел, сколько чувствовал, как сдвигаются пласты реальностей. Как будто литосферные плиты разных миров с еле уловимым хрустом наползают друг на друга, творя новые тектонические разломы. Гроза разыгралась нешуточная. Молнии били с удручающим постоянством, будто Небо запускало в Землю свой нерукотворный, нечеловеческий фейерверк. Кости ломило, а голова кружилась и воспринимала окружающее через пелену дождя, плотной стеной отсекшего нас от мира за окнами «Дома в камышах». Занятий не было и не могло быть – я совершенно не мог сосредоточиться, да и Учитель Доо мыслями был где-то не здесь.

Они появились у ворот «Дома» совсем незаметно, словно темные клубы туч над дорогой изрыгнули их из своего чрева с громовым раскатом. Слабое звяканье гонга еле слышалось за шумом дождя. Вдвоем мы с трудом выдернули из пазов разбухшую балку засова и открыли створки... На нас смотрели два путника, почти неотличимые друг от друга в сумерках. Длинные мокрые волосы и лохмотья жалких одежд облепили высокие дрожащие фигуры... Только нищих нам не хватало! Я кинулся закрывать ворота перед их носом, но был остановлен рукой наставника.

Они покорно поплелись за ним, волоча грязные полы плащей по мокрой брусчатке двора. Я замыкал шествие. Дождь заливал столицу.

Учитель Доо привел бродяжек на кухню... нашу уютную, не раз мной отмытую кухню, где гостеприимно горел огонь в очаге, а маленький медный чайник дребезжал крышкой на плите. Они застыли на пороге, не решаясь переступить черту, отделяющую живое дыхание дома от стылой надменности ночи и грозного буйства неба. Я буквально втолкнул замешкавшихся, спеша поскорее вернуться в тепло своего надежного жилища. Учитель Доо приглашающим жестом указал на столик, по случаю непогоды придвинутый к очагу, и поставил на каменную подставку кипящий чайник. У торцов столика стояли заранее приготовленные табуретки.

– Еда. Кров. Безопасность, – он пристально рассматривал приглашенных. – Присаживайтесь, прошу вас.

Бродяги остановились в двух шагах от угощения, не решаясь приблизиться к огню. С изодранных плащей на каменные плиты пола натекло немало грязной жижи. Наконец, решились примостить свои чумазые зады на пусть неказистую, но вполне еще приличную мебель. Носик чайника с раздражающим стуком колотился о край старой, но самой объемной из моих чашек. Рука наливающего тряслась то ли от холода, то ли от жадности, а глаза не отрывались от блюда с тонко порезанной бастурмой. Учитель Доо медленно опустился в давно облюбованное им кухонное кресло из массива кедра, чуть скрипнувшее под его весом.

Я прислонился к косяку двери и отрезал пути к отступлению. Не знаю, зачем они нужны наставнику, но если нужны – будут здесь, не сбегут. Вот только, какой прок с таких доходяг?

Парочка выглядела непрезентабельно. Черные волосы синевой отблескивали в неровном свете настольных фонариков и пламени очага. Тяжелыми прядями обрамляли худые, почти костлявые лица с острыми скулами и квадратными челюстями, падали на узкие плечи. Тонкие длинные пальцы с выпирающими суставами судорожно сжимали грубоватые чашки с горячей жидкостью. Огромные выпуклые глаза прикрыли почти прозрачные веки, круглые ноздри еле заметных носов хищно трепетали, принюхиваясь к аромату чая. Но самое отталкивающее впечатление производили рты – безгубые, растянутые на половину лица, словно застывшие в ироничной ухмылке. Красавцы!

Громкий топот в коридоре прервал напряженное молчание. Во мгновение ока один из бродяжек скрылся за плечом другого, стараясь сжаться в незаметный комок. На кухню ворвался возмущенный Сию, не дождавшийся меня в сонной тишине спальни. При виде незнакомцев резко затормозил, выгнул спину и яростно зашипел. Махнул хвостом, развернулся в прыжке на сто восемьдесят градусов, и растворился в воздухе, сменив телесное воплощение на эфирное. Хотел бы я заметить небрежно, что он оставил зрителям лишь медленно тающую улыбку, но, увы, корпус хранителя был обращен к зрителям противоположной стороной.

Две пары круглых, нестерпимо желтых глаз бродяжек недоуменно моргнули. Я скорчил свою самую невозмутимую физиономию, чуть ежась от прикосновения мягкой энергии шубки и переступания теплых пяток в кожаных перчатках по спине. Щекотно. Не хватало еще захихикать, как девчонка! Сию забрался на плечо и, хрюкнув, деловито засопел в ухо – тоже хотел быть в курсе событий.

Тот, кто служил защитой другому, отставил чашку и спросил:

– Предлагаете работу?

Его голос был столь же громок и скрипуч, как карканье ворона на рассвете у окна спальни. Резче обозначилась сетка морщин под глазами и глубина носогубных складок, отделяющих впалые щеки от рта. Взрослый. Даже старый, в отличие от попутчика.

– Мы отправляемся странствовать, – мягко ответил Учитель Доо, откинувшись на спинку кресла. – Нужны надежные смотрителя для «Дома в камышах», его нельзя оставлять без присмотра.

Я удивился. Если нам так уж нужны слуги... нужны, конечно. К стыду своему, совсем не подумал о том, на кого мы бросим жилье. Дорога шептала мне свои волшебные песни, насылала сказочные сны. Мысленно я давно шагал по ее желтым кирпичам, а «Дом в камышах» оставался позади, где-то в иных временных пластах... Но почему нельзя было нанять нормальных слуг из приличного дома? Зачем вручать судьбу моего гнезда в руки проходимцев?

– Нет, – твердо сжалась щель безгубого рта. – Мы не можем рисковать жизнью за груду мертвых камней. Мы не обязаны охранять чужое имущество.

– Кто говорит об охране? – почти натурально удивился Учитель Доо. – Охрана здесь есть. И весьма сильная... правда, еще совсем неопытная. Я надеюсь...

– Нет, – снова качнул головой старик, – мы не останемся здесь.

Но мой настырный наставник не унимался:

– Фэншуй сэншень... [15]

– Не называйте меня так! – лицо бродяги, и без того не самое выразительное, закаменело окончательно. – Я недостоин...

В этот момент полумрак кухни осветило зеленое пламя пробудившейся фрески. Снова пошла в неведомую даль процессия змей-оборотней, а из-под обеденного стола с нездоровым любопытством высунула призрачную голову гигантская кобра-хранитель.

Еще в самом начале беседы из-за спины своего спутника тихо выбрался прятавшийся малец. Неслышно и почти незаметно он скользил вдоль стены, время от времени касаясь начищенных кастрюлек, пробегая чуткими пальцами по высоким спинкам стульев, жадно разглядывая баночки специй, косички лука, румяные бока тыковок, любовно расставленные и развешанные по стенам под руководством Учителя Доо... Рано или поздно он должен был добраться и до магического рисунка. Иголочки коготков невидимого Сию терзали плечо даже сквозь перчатки на лапах, но я и без подсказок знал, куда нужно смотреть.

– А-ах, у красы-девицы плоть сквозь одежду сияет... Мне это снится? Кто ж его знает... – пропел бродяжка речитативом... кха, «пропел»? Вот я дурак! – А-ах, алая кровь – не водица, сквозь жилы бьется, но не прорвется из плена тлена... А-ах, сквозь все преграды свет красоты проникает, душу собой заполняет и заполняет...

Конечно, это была девчонка, как я сразу не сообразил! Она благоговейно коснулась дрожащими руками лица нарисованной мною красотки, и та не стала кокетничать и хулиганить, махать платочком или скабрезно ухмыляться. Грустно и серьезно смотрели ее глаза на склоненную голову той, кто стояла по эту сторону реальности.

– Ах, свет дневной затмевает... ночью сама освещает... – серебро голоса лопнуло перетянутой струной. – Я останусь здесь, Барлу. Не надо третьего «нет», – сипло пробормотала она и повернула к нам мордочку, еще более изуродованную гримасой сдерживаемых слез. – У нас все получится. Или не получится ничего.

– Хорошо, – после недолгого молчания ответил тот, кого назвали Барлу, и взял, наконец, с блюда тонкий лепесток бастурмы. – Присядь, поужинай. Ты слишком давно не ела.

Уже лежа в постели, перебирал впечатления сегодняшнего вечера и размышлял о важном. Такой способ найма слуг, наверное, должен войти во все учебники домохозяев особой главой: «Как за свои же деньги приобрести головную боль». Впущенных в дом незнакомцев без рекомендаций нужно долго уговаривать послужить за достойную плату. Конечно, они станут кочевряжиться и требовать от хозяев приносить им тапочки по свистку. В зубах. На труд, требующий малейших физических усилий, эти доходяги, однозначно, не способны. А на что способны? Фэншуй сэншень – профессия почтенная и где-то даже, наверное, уважаемая: менять русла рек, насыпать горы... Интересно, чем займется столь крупный специалист на скудных просторах моего поместья? Чисткой ручья? Не-е-ет, изучением библиотеки, тем более что фривольными романами я ее пополнил в должном количестве. А что будет делать тощая слабосильная девчонка? Проводить ревизию кладовой. Отдел «Сладости». Ежедневно. Сию пренебрежительно фыркнул, утаптывая подушку. Он с намного большим эффектом, чем сотни фэншуй сеншэней вместе взятые, гармонизировал внутреннюю атмосферу моих покоев и был согласен со мной в оценке наших новых слуг.

Сегодня их устроили в более-менее чистой гостевой спальне, но завтра я настою на том, чтобы бродяжки переместились в необжитую часть «Дома в камышах»... или вообще на чердак, если будут протестовать. Пусть сами приведут в порядок место своего обитания. По фэншую.

Экстремальная отработка серии элементов «единой нити» с тешанем проходила в лужах внутреннего двора, а заключительный комплекс «Тигр против обезьяны» завершился фонтаном грязи, окатившей и меня, и Учителя Доо, и глазеющего на нас с высоты забора Сию. В дом возвращались через купальню, где так кстати была починена крыша и оставлены мягкие банные халаты. Сию, возмущенно фырча, ускакал в сад, наставник сразу прошел к себе, а я завернул на кухню, предпочитая смочить пересохшее горло свежезаваренным чаем – отличный напиток в такое время суток и после таких нагрузок.

Окно было чуть приоткрыто, и свежий ветер шевелил тонкую кисею занавесок. Пахло лимоном и ванилью, как в далеком детстве, когда нянюшка приносила в постель первый завтрак. Чайник на плите. На столе у окна – чайная чашка, мед и сухарики. После нагрузок есть не хочется, кровь не спешит возвращаться к желудку, а вот пить... И сладенького. Как угадали? Рядом материализовалась вчерашняя девица, подобравшая волосы в слабый узел с выпущенными у висков прядями и сменившая изодранную хламиду на строгое серое платье. Да, сегодня выглядит поприятнее, даже зеленая бледность лица сменилась легким оттенком слоновой кости.

Рассматривал в упор, стараясь вывести из равновесия, но она с невозмутимой полуулыбкой наливала чай в мою любимую чашку... м-м-м, как пахнет... Превосходно! Так вкусно не заваривал чай даже наставник, а он был признан мною настоящим мастером чайной церемонии. Я знаю, о чем говорю, таких мастеров повидал немало. Сестры учились у лучших. Хотя, конечно, могу быть пристрастным: после тренировки любой веник кажется ароматным жасмином.

– Как тебя зовут? – постарался не размякнуть и придал лицу самое что ни на есть типичное выражение «высокомерного засранца Иса».

– Сарисса, мой господин, – прошептала, склоняясь в поклоне.

Во-о-от, совсем другое дело. Я еще научу вас уважать хозяев!

– Странное имя. Что ты пела вчера, Сарисса? – осведомился надменно. – Какие-то нескладушки, простонародные частушки! «Затмевает – освещает»... элегантная рифма, ничего не скажешь.

Такую рифму использовал в детстве я сам, за что был нещадно морально бит эстетками-сестренками, сплетавшими весьма неплохие вирши. Я уже знаю цену своему сочинительству, просветили. Необразованность и небрежность. Ну... если не считать главного преступления сочинителя: отсутствия таланта. Теперь их уроки по «куращению» младших пригодились и мне.

– Не в рифме дело, господин. Дело в красоте! – запальчиво возразила девица, но тут же снова опустила глаза и перешла почти на шепот. – Княжна Хэбиюки так прекрасна...

– Ты не могла видеть ее, – девчонка изображает из себя невесть кого. Княжну какую-то придумала, – Фреска почти не заметна...

– Я не фреску заметила, господин, хотя она нарисована гениально, – упрямо возражала Сарисса, и я уже не прерывал, подкупленный столь откровенной лестью, – Свет красоты... он прорвется и сквозь стены. Мудрец видит то, что скрыто, он прозревает внутрь, в суть вещей, в глубину мира, а красота идет из этой глубины. Всегда проявляется. Ее не скроет тело, одежда, ум и глупость... Она просто есть, и в ее сиянии все становится одновременно и важным, и ненужным. Благодаря ей в этом мире есть то, ради чего следует жить. Мудрец ищет смысл в глубине, а красота из глубины наделяет смыслом вещи, людей... каждый наш день...

Короткие сухие хлопки раздались от входа. Учитель Доо, аплодируя, плыл к столу:

– Да ты мудрец, девонька, – улыбнулся он покрасневшей служанке.

«Ну уж точно не красотка!», – ухмыльнулся мысленно, с интересом разглядывая порозовевшие скулы девицы. Почему-то захотелось сказать еще какую-нибудь колкость... Странно. Обычно к окружающим женщинам я относился с ровной приязнью.

– Плесни-ка старику чайку... да-да, в эту чашечку. Как спалось на новом месте? – наставник приземлился в облюбованное массивное кресло.

– Благодарю, господин, – подала чашку с поклоном.

– Превосходно, – Учитель Доо вдохнул аромат и зажмурился.

– Может ли узнать ничтожная круг своих обязанностей в этом прекрасном доме?

Предъявляются требования нанимателям? Девица явно дерзила. Но наставник невозмутимо отпил глоток и удовлетворенно кивнул.

– Можешь. И ты, и твой...

– Дядюшка, – подсказала она, с готовностью.

– И дядюшка тоже, – как ни в чем не бывало продолжил Учитель Доо, словно не заметив, что его прерывали. – Мы обо всем поговорим через час. Жду всех в своем кабинете.

Кабинет Учителя Доо не претерпел никаких изменений: груды книг и бумаг на столе, набор для вина на каминной полке – словно он и не собирался в поход. Нас с нанимаемыми разделяла столешница, подчеркивая разницу в положении и статус хозяев, но тон беседы был задан вполне корректный. Я высказал свое предложение о месте их обитания в нежилом крыле дома, что было одобрено наставником. Строго наказал поддерживать порядок в наших апартаментах. Сад? На усмотрение фэншуй сеншэня. Пусть делает с ним все, что сочтет нужным. Песочницу трогать не стоит, по возвращению мы еще воспользуемся ее ресурсами. Подчеркнул, что в саду есть захоронение – с ним тоже нужно обращаться уважительно...

– С каким именно? – уточнил Барлу, уже посетивший сад и, видимо, нашедший немало возможностей для применения своих талантов.

Интересно... у меня под носом скрывалось кладбище? Учителя Доо тоже заинтересовали слова садовника, но это было заметно только его ученику.

– Могилы старые, им уже лет двести, – пояснил тот. – Могу выяснить происхождение...

– Это было бы неплохо, – одобрил инициативу. Умершие, пребывающие рядом с живыми, могут превратиться в серьезную проблему. – Разберитесь, что нужно предпринять, чтобы их души не тревожили ваш покой.

Кажется, любопытная Нила получит свою историю о славном предке и страшной колдунье. Жаль, что сейчас нельзя связаться с семьей, ведь и запас монет пополнить не помешало бы.

Деньги... Почему-то все упирается в презренный металл. Какая сумма уйдет на дорогу, я не знал, но догадывался, что дешевыми путешествия не бывают. Тем не менее, слуг надо чем-то кормить, дом на что-то содержать, работу как-то оплачивать. Сколько наличности оставалось в заветном сундучке? Мы уже немало потратили на экипировку и одежду... Нужно забирать свои деньги у Туркисов, ибо за хранение берут высокий процент. Мягкое золотожестко стелило и не отличалось скромностью, назначая цену своим услугам.

Учитель Доо набросал на листе бумаги текст стандартного договора найма, напомнил о необходимости его регистрации в управе квартала. Мы должны легализовать присутствие в «Доме в камышах» посторонних и дать сведения администрации о пребывании в столице. Учет и контроль перемещающегося населения. Заодно подадим заявку на оформление подорожной, без которой наши странствия закончатся на первом же сторожевом посту. Затем он вытащил из рукава узкую полоску фиолетового пергамента... Магический контракт? Наши слуги – не простые люди? Приметы изнанки отсутсвуют... Колдуны? Возможно. Тогда понятна инстинктивная к ним неприязнь: предубеждение против колдунов отец вбил в голову надежно.

Барлу тяжело вздохнул. Сарисса дернула его за рукав и согласно склонила голову. Лишь провожала глазами каждый ряд символов храмового наречия, который тщательно выписывал Учитель Доо. Наладить контакт с хранителем места, помочь ему осознать свою суть и освоиться в этой реальности. Не выходить на связь с соплеменниками, если это не будет угрожать собственной жизни или сохранности доверенного имущества. В исключительных обстоятельствах разрешается покинуть «Дом в камышах», предприняв меры для консервации хранителя. При прочтении этого пункта старший слуга несколько повеселел, а я впал в недоумение. Что за консервация такая? Как ее производят и для чего? Но слегка скучающее выражение на лице удержал и милостиво кивнул, подтверждая требования, высказанные наставником. Потом узнаю.