Текст книги "Сказка Шварцвальда"
Автор книги: Елена Граменицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
Я осторожно накрыла гребень сверху другой рукой, медленно встала с кресла и подошла к окну, за которым царила абсолютная Тьма, накрывшая город. В огромном стекле я видела лишь свое застывшее отражение и Гая, сидящего на полу, замершего в напряженном ожидании подобно античной статуе.
Гребень молчал, я закрыла глаза, и вновь прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Звенящая пустота подобно панцирю замкнулась вокруг меня. Тревожная кнопка молчала.
Странно… Почему я не вижу хозяина этой вещи, возможно, потому, что в последствии она побывала во многих руках, оставивших на нем отпечатки?.. Да именно поэтому, вещь молчит., последним потенциальном его хозяином был Гай, он рядом, а если…
Я интуитивно решила это сделать, подобрав волосы, закрепила их сбоку острым гребнем и… внезапная судорога скрутила мое тело, схватившись за горящее от невыносимой боли горло, я упала на пол и начала биться в конвульсиях. Гай в испуге подскочил ко мне, быстро выдернул гребень из волос и прижав меня свои телом к полу пытался остановить припадок. Постепенно страшная боль из горла ушла, дав возможность вздохнуть и я, открыв глаза, столкнулась с тревожным взглядом низко склонившегося надо мной Гая. Его жаркое дыхание касалось моих губ, забывшись, я потянулась и дотронулась их. Его ответная нежная ласка окончательно вернула меня к жизни. Наш первый поцелуй длился несколько мгновений, навсегда оставшихся в моей памяти.
Он помог мне подняться на ноги и предложил сесть. Но я отказалась, продолжая стоять напротив черного зеркала окна, внимательно разглядывая наши отражения. Мой Дар вернулся вместе с незнакомкой, чей полупрозрачный абрис плыл в эфире легким мерцающим свечением.
Появление гостя всегда вызывает легкую сердечную аритмию и незначительное расстройство сознания, выражающегося в диалоге, ведущимся со званным или незваным, порой навязчивым фантомом, присутствием чужих мыслей, сумбурных, перекликающихся, взаимоисключающих.
Я медленно повернулась от окна к стоящему рядом и тревожно смотрящему на меня Гаю, готовому в любой момент снова прийти на помощь, лишь мельком скользнув взглядом по тому месту в комнате, где в стекле отражалось световое пятно. Кроме нас двоих никого более в номере не было. Но присутствие духа подтверждало трепещущее в груди сердце, хаотичный обрывочный ход мыслей и отпечаток минувшей боли в горле.
– Ей отрубили голову перед всем селением на главной площади Дизентиса в канун страстной недели. Среди собравшихся было немало напуганных происходящим плачущих детей… Это так? – вопрос предназначался Гаю. Он молчал.
– Ты мне ни разу не говорил – каким образом она была казнена, почему?
Ответ был очевиден, Гай проверял меня. Обиды на него я тогда не почувствовала. Ведь в фантастическую историю кольца я также верила лишь отчасти, он имел право сомневаться в моих способностях медиума.
– Итак, чтобы ты хотел услышать от Анны Марии Кляйнфогель, последней ведьмы из Шварцвальда? Спрашивай….
Самая счастливая и самая страшная ночь моей жизни казалась вечной, воспоминания о ней будут навсегда здесь (тонкая кисть Виктории легла на грудь) как незаживающий ожег, как шрам…
Его ласковые руки исследовали мое тело сантиметр за сантиметром, раскрывая на нем дотоле неизвестные волшебные точки, от прикосновения к которым меня скручивала сладкая мука, прерываемая его поцелуями. Мы занимались любовью несколько часов, пока силы не иссякли и наконец, я, потная от удовлетворенной страсти, откинулась на прохладный шелк подушек предоставив разгоряченное тело легкому прохладному ветерку, веющему с канала.
Голова Гая устало лежала у меня на груди, а его правая рука продолжала нежно поглаживать сосок. Я с улыбкой дотронулась до нее, желая отодвинуть в сторону и немного отдохнуть от непрекращающейся любовной гонки, и оторопела. Кольцо, одетое на безымянный палец его горячей потной руки было обжигающе ледяное, будто с мороза. От неожиданности я вскрикнула и отдернула пальцы. Застигнутая врасплох рука, сжатая в кулак, моментально исчезла за спиной приподнявшегося надо мной Гая. На его губах играла хитрая, немного зловещая улыбка нашкодившего ребенка. Он угрожающе навис надо мной, молча, сверля взглядом и хищно оскалив зубы.
Мое недоумение, постепенно перерастающее в страх, продлилось несколько мгновений, пока он вдруг не чмокнул меня в нос и громко от души расхохотался.
– Испугалась, малышка моя!?
Я не могла сдержать смех, перевернувшись и усевшись на Гае верхом, поймала его руку и с опаской дотронулась губами до кольца. И удивилась вновь, кольцо на этот раз стало горячим, как и его нежные пальцы, которые требовательно заскользили по губам, проникая в рот.
Что заставило меня попросить его об этом, не знаю. Возможно, мое тело подсознательно жаждало еще более острых ощущений, оно молило о запретном, о насилии и боли.
– Можно я сниму его? – и не дождавшись ответа, обильно намочив слюной палец, стянула зубами с него массивное кольцо.
В следующий мгновение я уже лежала на спине, бездыханная, до смерти испуганная, придавленная, ставшим словно камень телом Гая. Не понимая, что происходит, я беспомощно постанывала, пытаясь освободиться, но его грудь быстро выжала своей тяжестью весь воздух из легких, а жадные губы, вцепившиеся в мои не давали шанса вздохнуть. В голове послышался нарастающий звон, в глазах замелькали разбегающиеся концентрические круги и быстро поплыли облака, сознание неумолимо уходило. Я не понимала, что происходит, и судорожно хваталась за разлетающиеся во все стороны последние обрывки мыслей. В тот момент, как я уже прощалась с жизнью, он освободил мой рот и дал возможность глотнуть воздух.
Высвободившись из под его неподъемного тела, я села на кровати и долго не могла надышаться. Надсадный кашель разрывал легкие. Наконец, немного придя в себя, в недоумении повернулась к лежащему рядом Гаю, и вопрос замер на губах.
Что-то изменилось в нем, он выглядел необычайно привлекательным, черты лица стали мягче и соблазнительнее, губы пухлее и ярче, острый кончик язык призывно скользил по ним, приглашая присоединиться к его плавным движениям. Но самое главное отличие было в глазах. Они горели вожделенным влажным огнем, призывая меня продолжить смертельную ласку, они жаждали. Подобно завороженному кролику я наклонилась над его прекрасным лицом и погрузилась в пламень очей, оставляя на задворках последнюю разумную мысль – они изменили свой цвет. Дрожа от возбуждения, с намерением идти дальше в мир боли и наслаждения я слилась в жадном поцелуе с незнакомым до толе существом, обжигающим меня антрацитово – черными глазами, без единого следа уродливой белой пленки. Рядом со мной был уже не Гай, а прекрасный и опасный незнакомец, занявший его роскошное тело. И это существо было смертельно желанно для меня.
В ту ночь я впервые получила приглашение в его личный, персональный Ад…, оставивший на душе клеймо, не проходящий след раны, прочерченной ледяным когтем двойника… Вернувшись оттуда, я ищу теперь любую возможность, чтобы упасть в его бездну вновь… Лед и Пламень… Свет и Тьма…
Маша тревожно нахмурила брови, рассказ пациентки постепенно превращался в несвязанный бред. Она была готова прервать ее и вызвать дежурную с успокоительным, как Виктория резко встала с дивана и преградила дверь, выставив вперед руку.
Ее голос дрожал от волнения
– Умоляю, дослушайте меня, Мария Сергеевна. Не уходите. Не надо аминазина. Уже очень скоро конец затянувшейся истории, напугавшей Вас и лишившей разума меня.
– Звуком, вернувшим меня из приторного лабиринта страстей, был шум пылесоса. Правда, я не сразу его идентифицировала. Монотонный гул постепенно развеял темные иллюзии, страхи, надежды, неосуществленные желания, продолжавшие терзать меня на протяжении тяжелого забытья, в которое я погрузилась ближе к утру, обессиленная, обескровленная, полуживая. В первые мгновения пробуждения я не могла понять, что происходит, где я нахожусь, а когда память услужливо вернулась, с тихим стоном поднялась с давно остывшей постели. Чувство одиночества ледяными пальцами мгновенно сжало сердце. Тем не менее, испуганно, тихо, наивно надеясь на чудо, я позвала его по имени. Но безразличная тишина была мне ответом. Звук в соседней комнате, пробудивший меня, прекратился и девушка, в белоснежном переднике, испуганно заглянула в спальню. Она вскрикнула от неожиданности, ее лицо вытянулось и посерело. Нелепый жест рук, непонятные быстрые слова на итальянском с упоминанием девы Марии, горничная перекрестилась и продолжая произносить молитву, исчезла… Что происходит?
Я постаралась подняться с кровати, но тело не слушалось, голова плыла в потоке несуразных обрывков мыслей. Сон или явь? Что это было? Обрывки кошмара, из которого не хочется возвращаться, оставившие в душе невыносимое чувство тоски… и желания падать все глубже и глубже.
Что напугало прислугу? Где Гай?
Постепенно головокружение утихло, и я смогла встать и, шатаясь подобно пьяной сделать несколько шагов по пустому номеру. Осознание реальности не наступало, я продолжала пребывать в спасительной полудреме. Которая моментально покинула меня перед зеркалом в ванной комнате, отразив обнаженное тело, сплошь покрытое кровоподтеками и ссадинами. В последний момент перед уходом сознания я схватилась за край раковины и опустив туда обе руки по локоть, успела открыть воду, которая обжигающим холодом постепенно возвратила мне разу
Мое лицо пострадало меньше, над верхней, сильно распухшей губой отчетливо выступал кровавый засос. Смазанная тушь, образовала змеиные извилистые следы на обеих щеках, превратила меня в изможденного Пьеро, проплакавшего всю ночь от счастья и от боли одновременно… Тело было изувечено сильнее, на груди остались багровые отчетливые отпечатки его пальцев, соски раскалено горели, по животу и спине шли параллельные полосы от ногтей… Скорее когтей того существа, которое наслаждалось моей плотью минувшей ночью. Демона, дремавшего в человеке.
Смертельная тоска и боль скрутили тело в клубок, лишив сил, и я беспомощно опустилась на прохладный мраморный пол ванной комнаты, открыв рот в беззвучном истошном крике. Впервые я молила о смерти, как об избавлении от будущей страшной муки по ушедшему, исчезнувшему из моей жизни навсегда Гаю.
Я знала, чувствовала, что его нет нигде, ни в этом номере, ни в этом городе, ни в этой стране…нигде более в моем мире…
Я почти не осознавала, что происходило дальше. Помню нескольких женщин, появившихся в ванной комнате, поднявших меня с пола, поспешно одевших и выведших из номера. Помню странное, виноватое выражение лица господина за стойкой отеля и его нелепые слова, – Синьора, нашему отелю не нужна нежелательная огласка, мы уважаем приватность постоянных клиентов… Увы, синьора, господин Лендол был вынужден покинуть отель до завтрака и он не оставил Вам записки, как жаль, и все же… позвольте Джузеппе проводить Вас к катеру и доставить по требованию… если более ничего не желаете…
Я почти не помню, как симпатичный высокий консьерж довез меня до пристани недалеко от площади Святого Марка, помню лишь его последние слова, когда он помогал мне сойти с катера на землю. – Уезжайте быстрее из Венеции, поторопитесь…синьора, – тихо шепнул он мне, низко наклонившись и бережно дотронувшись рукой до плеча. Этот дружеский жест на некоторое время придал сил и помог мне, полубезумной, до смерти испуганной, шарахаясь от навязчивых, неугомонных Арлекинов и Пульчинелл, праздно шатающихся зевак с фотоаппаратами, от беснующейся, взрывающей мозг музыки, оглушительного смеха, от визгливых криков веселой пестрой толпы, добраться до отеля и забыться во сне, не принесшего успокоения.
Проснулась я ближе к вечеру и увидев за портьерами непроницаемую тьму, поняла, что пропала. Меня вновь окружила Пустота, притаившаяся за окнами, за дверьми отеля. Пустота, напуганная появлением Гая, и моментально вернувшаяся после его исчезновения. Она навалилась на меня подобно каменной надгробной плите, не давая дышать, не оставляя сил жить. Она пожирала тепло подобно щупальцам жуткого спрута, проникающих через малейшие щели и намертво присасывающихся к телу.
Я медленно подошла к окну номера и, отдернув тяжелую занавесь, осторожно выглянула. На что я надеялась? Одна сияющая абсолютной безжизненной белизной маска, закутанная в плотный черный плащ подобно страшному посланцу из Ада, маячила на мосту, ведущему ко входу отеля, но появилась и другая, безмолвно стоящая на корме черной гондолы, качавшейся на водах маленького канала. Оба плоских непроницаемых лица пристально смотрели на меня пустыми глазницами. В голове зазвучал забытый тихий Голос – Выйди к нам… просто закончим начатое… продолжим веселье… ведь ты этого хочешь… И мы тоже. Иди к нам…
Завороженная, возбужденная предвкушением последнего наслаждения, мечтая о смерти, жизнь без Гая жизнь теряла всяческий смысл, я протянула руку к пальто и торопливо, путаясь в рукавах, начала его одевать…
…Я иду… Подождите…
…Конечно, мы ждем тебя….
Внезапно острая боль пронзила мой палец, вернув на мгновение разум. В недоумении я смотрела на каплю крови, скапливающуюся около маленькой круглой ранки. Поспешно сунув другую руку в карман я достала предмет, ранивший меня, отломанное крылышко маленькой птички на костяном гребне острым краем впилось в палец и… спасло…от чего? До сих пор не знаю, что ждало меня тогда на пороге отеля…Возможно – лучший удел, избавление, выйди я к ожидающим загадочным маскам…. Но тогда вид крови и боль отвлекли меня, вместе с ними вернулась и Она, Анна, чьи мысли, занявшие голову вытеснили из нее Зов с улицы.
Из номера я более не выходила. Прилетевший через два дня из Лондона муж вытащил меня из кромешного ада, ожидающего за порогом отеля Де Конти… Возвращения домой я почти не помню… Вот пожалуй и все, Мария Сергеевна. Извините, что мой грустный рассказ занял столь долгое время… Хотя, постойте. Забыла завершающую деталь, весьма знаковую, так сказать – апофеоз момента.
Разбирая после возвращения мои вещи, Саша протянул маленький конверт, его передал при отъезде менеджер на рецепции отеля. Он был забыт на время перелета, а сейчас случайно попался на глаза.
Мои руки дрожали, я смогла его открыть только с третьей попытки, заблаговременно уйдя в спальню. Я знала, что это от Него, и не ошиблась. На маленькой изящной, сохранивший еле уловимый тонкий аромат греха открытке с видом на колокольню Святого Марка было написано два слова, точнее одно и заглавная буква.
СПАСИБО. V
Он знал все с самого начала. И мое имя тоже.
Мария Фогель
Сидя на полутемной кухне и едва притрагиваясь к уже давно остывшему травяному чаю, Маша постепенно восстановила в памяти рассказ Виктории, поразившей ее до глубины души. Начнем с того, что она не верила ни в телепатию, ни в загадочные совпадения, ни в подселения демонов. Все запредельное априори вызывало в ней протест и стремление к опровержению. А что в итоге? В итоге, скорее всего придется подтвердить диагноз уважаемого доктора Ипполитова, никаких шансов или теоретических лазеек бедная Виктория Лазарева себе, увы, не оставила.
Подтвердить диагноз и продолжить интенсивную терапию, глуша мозг больной нейролептиками, превращая ее в ходячее растение… Исход предсказуем… А если допустить, что она Другая, допустить, что рассказанное ей – пусть частично, но правда. Помрачения сознания у больной не наблюдается, действительность она воспринимает не хуже каждого из персонала клиники, ступор присутствовал лишь после госпитализации, но и его можно объяснить тяжелой депрессией брошенной влюбленной женщины… Да наличествовала тревожность, путаность мыслей, экспансия, в процессе лечения начали наблюдаться колебания настроения, эйфория занимала место тревоги и наоборот. Но в дальнейшем симптоматика перестала динамично развиваться, состояние больной будто замерло на определенном этапе, непонятном, не поддающемуся диагностике, Галлюцинации, зрительные и слуховые ее более не преследовали, колебания настроения проходили в эутимном диапазоне, точнее стабилизировались. Теоретически вип пациентка перестала быть социально опасной и могла продолжить существование вовне, но под пристальным наблюдением врача. Хотя подозрение на начальную стадию шизофрению Маша снять пока не могла.
Вроде бы все ясно…
Тогда что сейчас ее мучает, почему она ищет оправдания каждому безумному факту услышанной сегодня истории?? Потому что она сама до сих пор не может расстаться с любыми сказками, хотя ее дочь и та давно выкинула растрепанные, зачитанные до дыр книги из комнаты, поменяв их на плюшевых мишек и на бесчисленные вырезки из журналов с изображением одиозного набившего оскомину вампира.
Маша бережно сохранила потрепанные зачитанные томики, сложив их в стопку под кроватью.
Виктория читала мои мысли!! Как ей это удавалось?? Допуская, что можно интерпретировать эмоции и моторику, имея навыки в физиогномике, но дословно повторить то, что она мельком подумала…
Далее еще хуже… Вызов духов… Это за пределом понимания как и… изменение цвета глаз ее любовника, хотя последний факт можно объяснить возникшей галлюцинацией. Возможно, в вино был подмешан опиумный препарат, вызвавший у больной видения и неудержимое сексуальное влечение… Наличие наркотического опьянения оправдывает многочисленные повреждения на теле… Потом… Бедная казненная ведьма, исподволь уберегшая Викторию от финального нервного срыва, подбросив сломанный гребень в карман плаща… Действительно, каким образом он там оказался? Его подложил ее пресловутый сбежавший Казанова? Смысл?
Вопросы бесконечно вереницей рождались в голове и безнадежно отодвигались на потом. Усталость, копившаяся в течение всего дня, дала, наконец, о себе знать, Маша легла в кровать и блаженно улыбнулась, – Какое счастье – завтра я выходная и могу валяться хоть до полудня.
Медленно погружаясь в дрему, она не заметила, как в ее голове тревожной кнопкой замигал последний забытый вопрос – Почему она назвала меня Маленькой Птичкой? – через секунду Маша уже спала и видела странный сон….
Ирина Лазарева
Научно исследовательский институт тепловых процессов на севере Москвы давно перестал быть режимным предприятием, точнее номинально он подчинялся предписаниям первого отдела, но по звонку на пост, можно было спокойно проехать на территорию. Днем того же дня, 11 сентября, Паджеро Ирины Лазаревой припарковался на стоянке около транспортного цеха, а его хозяйка уверенным шагом, зная дорогу, направилась в лабораторию по изучению сопротивления материалов в условиях космоса.
В небольшом кабинете, забитом до допускаемого эргономикой предела комнатными растениями всех мастей и окрасок, перед свежезаваренным, чуть поостывшим чайником ее ожидал сухопарый, седой, невысокий мужчина пятидесяти с хвостиком лет. Услышав тихий вежливый стук в дверь, он поднялся из-за рабочего стола, мельком взглянул в чуть треснувшее зеркало, спрятавшееся за горшками с кактусами и настроив себя на улыбку, открыл дверь.
– Ну здравствуй, Ирочка, с днем Рождения, дорогая моя – произнес он, нежно целую вошедшую женщину в щеку и предложив жестом занять кресло напротив рабочего стола.
– Чаю? Только недавно заварил. Немного мелиссы, шепотка чабреца для улучшения дыхания, земляничный лист, смородиновый…
– Да, Борис Михайлович, не откажусь. Жаль, что за рулем, иначе попросила бы что покрепче.
– Так в чем дело? Оставляй машину у меня. Завтра заберешь, я не вижу проблемы, девочка… Тем более, праздник сегодня…
– Зато я везде вижу одни проблемы, и скоро они меня задушат. Праздник этот мне уже давно поперек горла как рыбья кость… Ладно, налей мне своей фирменной настойки на рябине, право дело – отменю сегодняшний сеанс с очередной ополоумевшей ревнивицей… перебесится, возможно, к утру поумнеет, угомонится…
– Не нравишься ты мне последнее время, Ириш, ой как не нравишься… Что то темное в душе у тебя накопилось, а избавиться от него не хочешь или уже не можешь? Давай-ка, солнышко, на чистоту, что Вика тебе сегодня сказала? Но в первую очередь ответь на другой вопрос – как она, возвращается?
Ира молча достала сигарету из сумочки, неторопливо прикурила, жадно втянула ароматный дым и аккуратно выпустила на волю одно за другим несколько аккуратных колечек, рассеявшихся в воздухе.
Возвращается ли ее сестра? Вопрос надо задать по-другому – хочет ли она вернуться? На данный момент вывод неутешительный – нет. Она до сих пор душевно мастурбирует, упиваясь неведомой мукой, постепенно разрушающей ее разум. Предпочитает заниматься любовью в одиночестве. С определенного момента. (Губы Ирины скривила кривая усмешка)
Сделав маленький глоток сладкой жгучей настойки, Ира наслаждалась реакцией вкусовых рецепторов, моментально отреагировавших на поступления желанного и необходимого лекарства, побежавшего по кровотоку к переутомившемуся мозгу. Пять секунд, всего пять, и я все расскажу. Как же мне сейчас хорошо…
Борис Михайлович терпеливо ждал, устроившись в рабочем кресле, пристально наблюдая за женщиной, он сканировал ее настроение, убеждаясь все более и более в неутешительном, Ирина выбрала не достойный ее путь. Выбрала давно, тщательно скрывая за вежливыми диалогами по телефону, за отменяемыми встречами, за ускользающими взглядами и сдерживаемыми улыбками. Когда он не заметил изменения, произошедшего с ней? Год назад, два? Увы…
– Она до сих пор не желает говорить со мной, точнее, она отвечает на поставленные вопросы, но не задает своих. Она перестала интересоваться моей жизнью, Борис! Абсолютно… Такого никогда раньше не было, мы же, как одно целое…
– Причина все та же, она обвиняет тебя в преднамеренном сговоре с Гаем?
– Уже нет…Я попыталась убедить ее в обратном, рассказав правду, но… боюсь, она ее не удовлетворила…
– А ты действительно поведала ей всю правду или что-то решила утаить?
Ира, вздернула брови в недоумении, потом опустила голову, разглядывая вздувшийся финский линолеум, выстланный в кабинете Бориса Михайловича в доисторические советские времена. Ну уж нет, тебе, крестный, точно не позволю читать свои мысли, проехали!
– Нет, я не привыкла скрывать правду от своей единоутробной сестры, тем более, когда ей требуется помощь…
– Ира, позволь мне узнать истинную причину, по которой Виктория считает тебя виновной в своем безумии?
Бла бла бла – началось. Мать твою…пытка правдой, истязание совестью, наказание милостью…
– Я не знаю, почему она считает меня предательницей, не понимаю. Я сама должна была лететь в Венецию, я мечтала о карнавале всю жизнь, готовилась к участию в нем, заказывала для себя, не для нее костюм и разыскивала особого мастера, способного изготовить моретту… Для себя, не для нее!!!
– Ирочка, девочка, не волнуйся, я верю тебе. Просто давай детально разберемся, возможно, где – то ты не заметила подвох, и именно он сыграл роковую роль.
– Хорошо, давай пройдем все пункты от А до Я. Итак, начнем с главного, с основного фигуранта, рокового красавца – Гая Фердинанда… Увы. Я сама нашла его в сети, копаясь на открытом форуме по сновиденческим практикам. Хотя бы чем то одарил меня Господь, в отличие от облагодетельствованной им сестрицы, он научил меня видеть правильные сны. Именно этот человек под ником Dreamcatcher привлек мое внимание неординарным объяснением происходящего с нами и предложивший особый нелогичный путь развития способностей.
Постепенно мы познакомились вне ников, оставаясь, невидимыми друг для друга в реале, длительное время общались как друзья, не скрывая друг от друга ничего, или почти ничего. То, что у меня талантливая сестра я написала ему из-за гордыни, из за желания выделиться за ее счет, впрочем, как всегда… Но мы действительно собирались встретиться в Венеции в феврале, даже оговорили место – с левой стороны от колокольни Святого Марка. На мне должен был быть алый костюм куртизанки и моретта… На нем… Он написал, что готовит сюрприз, уверяя что узнает меня по костюму и редкой маске. Вот и все!! Так в чем моя вина, Борис?
– Постой, ты успела предупредить Гая, что вместо тебя летит Виктория? Вот где я вижу камень преткновения!
Лицо Ирины помрачнело. Сколько можно? Она сама не раз задавала себе этот вопрос – как подвисший сервер успел доставить письмо вовремя? Почему оно, оставаясь в папке Неотправленные, и в то же время пошло по назначению..? И достигло адресата?
Второй вопрос, на который ее умная сестрица не нашла ответа – почему она при встрече с Гаем назвалась ее именем, неужели в детстве не наигралась в путаницу? Вот и поплатилась…
– Хорошо, Ира, давай оставим эту проблему как уже несущественную. Предначертанное – свершилось. Сейчас важно то, что он вновь нашел твою сестру, как ты говоришь во сне, из чего следует вывод – она до сих пор ему нужна, возможно потому, что не открыла все тайны, или он искал ее по другой причине, извини, но исключать человеческое в нем я не намерен…
Неожиданно возникшее чувство зависти темным облаком промелькнуло по лицу Ирины и, испугавшись наказания, исчезло.
– Да, он снится ей уже на протяжении недели. Или больше, так она сегодня дала мне понять. Это не кошмары, он проявляется второстепенным лицом, фоном или, выражаясь точнее – спрайтом. Вика ощущает его присутствие… И знаешь… по – моему она этому рада… Ее глаза, наконец, ожили…
– Скажи, она, когда нибудь видела такие же сны, какие можешь видеть ты? Она хотя бы раз осознавалась?
– Нет, слава Богу, она слепа как крот в этом мире… почему ты спрашиваешь?
Борис Михайлович постарался спрятать эмоции за вежливой улыбкой. Он по старчески пожевал губами, подыскивая правильные слова…
– Ириш, девочка моя, она сейчас вынужденно находится в ограниченном эмоциональном пространстве, ее Дух, ее разум уже ищет пути вырваться на свободу, а в сложившихся условиях клиники неограниченную свободу ему может предоставить только Сон. Скоро она начнет сновидеть не хуже тебя, тем более с ее способностями… А встретившись с ним Там, возможно именно этой встречи твой Ловец Снов и ждет, проецируясь последнее время в ее подсознании, она, неподготовленная, может попасть в еще большую беду, по сравнению с которой наведенные галлюцинации в Венеции покажутся обычным алкогольным бредом. В астральном мире я встречал чудовищ, рядом с которыми прото птицы апологета адовой муки незабвенного Босха казались райскими пичугами, а его апокалипсические несуразные создания на ходулях и крысиными ртами – продуктом детской фантазии в дошкольном альбоме. Творцом того мира является не человеческий мозг…
– Я знаю, Борис Михайлович, кошмары и меня периодически посещают. Но страх моментально выносит меня в реал, не давая возможности насладиться апокалипсическим паноптикумом.
Вопрос в другом – как ты расцениваешь ее утверждение, что Гай одержим? Это может быть правдой или моя сестра действительно с катушек слетела?
– Ира, побойся Бога! – в голосе мужчины зазвучали металлические нотки – мы оба прекрасно знаем, что Виктория не больна, она пережила личную трагедию, через которую проходит каждая вторая брошенная женщина. Некоторые заканчивают суицидом, другие сильнейшей депрессией, немногие берут себя в руки. Реакция Виктории вписывается в рамки посттравматического стресса. Ей необходимо немного времени, чтобы прийти в себя и вернуться к нормальной жизни, если таковую вообще можно назвать нормой. Забери ее из клиники, лично я не вижу необходимости продолжать лечения того, что изначально не лечится, ее способность глушат нейролептиками, пытаясь сделать из гения обычного человека. Не бери грех на душу!! Порой меня терзают сомнения, что ты положила ее в больницу, преследую определенную цель… Побойся Бога, девочка!
Ирина покраснела, скрипнув зубами, она из последних сил боролась с подступающим гневом. Начинается, этот старик умеет запустить руку в душу и начать копаться там, вытаскивая наружу грязное белье.
Борис Михайлович, не обращая на негативное отношение собеседницы, произнес
– Проехали… Давай еще по одной за ваше с сестрой здоровье, особенно ее.
Женщина послушно проглотила обжигающую настойку и поморщилась.
– Итак, верю ли я в подселение? Почему нет? Но, тем не менее, придерживаюсь мнения, что видения могли быть вызваны нестандартной ситуацией. Женщина влюбилась, возможно, впервые, идеализировав до апогея предмет поклонения. Почему не допустить наличия опиумных составляющих, примененных Гаем для скорейшего достижения цели. Он желал получить от нее информацию как можно скорее и в полном объеме. Но, я так же не отрицаю, вмешательства потустороннего, точнее оставляю последнему один процент из ста более логичных объяснений. Известны факты взаимодействия спящего человека и низших астральных сущностей, но эти паразиты дальше привычной среды обитания не лезут. Нет у них способностей долго существовать в нашем тяжелом и плотном мире… если только в теле реципиента… Не мне тебе пояснять как наводятся проклятия, насылается порча и подсаживаются лярвы. Хорошо, что ты не занимаешься подобным знахарством, во всяком случае, надеюсь на это…
– Нет, нет, даже не сомневайся, через черту я не перехожу. Грех на душу не возьму – быстро запричитала Ирина (почему я оправдываюсь??)
– Верю тебе, успокойся… переступишь, я по глазам прочту. Не известно, как далеко продвинулся твой Ловец в изучении сонных миров, скольких проводников на пути повстречал. Кем они являлись? Какую цель преследовали, помогая ему идти дальше. Некоторым неуспокоенным душам, лишенным проявления физического мира, пресловутых пяти чувств, привычных греховных удовольствий, достаточно прицепившись как репей незаметно переползти рубеж и… Но от таких непрошенных гостей избавиться не доставит особого труда… Хуже, если Гай добровольно привел чужеродную сущность. Уже не заблудшую душу, а эманацию элементарного зла, темной стороны, пригласил по собственной воле, так сказать заключив особый договор – ты здесь мне, там я тебе… Нет ничего желаннее для Падших чем вновь пережить в теле человека оттенки всевозможных эмоций, апогеем которых всегда были любовь или наслаждение болью, мучением разбивающихся сердец, смертью родных… в своем смрадном мире они лишены такого удовольствия, там они будто шакалы или навозные мухи подлизывают уже заживающие раны и подсыхающие слезы, здесь они пьют кровь и слезы в захлеб, наслаждаясь чистой эталонной энергией….
Ирину передернуло от услышанных слов.
Некоторое время они молчали, находясь под впечатлением. Она от услышанного, он от сказанного. Каким бы не было объяснение случившемуся, вывод напрашивался неутешительный. Гай представлял реальную опасность. Есть ли надежда, что он более не появится в жизни Виктории?
