Текст книги "Сказка Шварцвальда"
Автор книги: Елена Граменицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
– О Господи! Я уже ничего не понимаю… – Маша вздохнула – Значит, он словно паук – плел паутину, завлекая туда нужных ему людей, чтобы привести нас в замок Зиггера… И я сама передала ему Люси…
– Да, он мастер иллюзий. Я восхищаюсь его умением сложить искусную головоломку. Он забавлялся, используя вас как пешек. И если бы на кукле остался медальон – то его многострадальная цель была бы достигнута… Но, увы… Говоришь, он еще и писатель? Об этой тайной страсти я не догадывалась… О чем же он пишет?
Растерянная Маша тяжело вздохнув, ответила.
– Выбранная тематика меня сперва обескуражила. Он описывает любовную историю бедной девушки и богатого дворянина, начавшуюся в средние века в затерянной среди Шварцвальда лесной деревушке на фоне разгорающейся охоты на ведьм…
Виктория закрыла глаза и опустив голову, погрузилась в раздумья.
– Подожди, я сама догадаюсь…, – раздался ее тихий голос, – история, начавшаяся несколько сотен лет назад в Черном Лесу, получившая продолжение сегодня…, соединив воедино несколько человеческих судеб…, собрав вместе людей доныне не подозревавших, что связаны навеки кто проклятьем, а кто предательством… до тех пор, пока не замкнется круг…
Виктория подняла бледное осунувшееся лицо к свету, и Мария видела как напряжены его черты, как тяжело приходят видения, сколько внутренних сил они пожирают… Перебить грезящую наяву ведьму Маша не решилась, терпеливо ожидая пояснений.
Но их не последовало.
Виктория внезапно замолчала, простившись с наитием, напряженная сосредоточенность словно невидимая маска упала с ее прекрасного лица. Она блеснула изумрудным взглядом, подернутым грустной дымкой и улыбнулась.
– Он все знал наперед, мой несравненный гений. Просчитывая ходы, манипулируя людьми…
– А мой Макс…? – Маша осеклась, покраснев от смущения, что перебила Викторию.
– Твой избранник – такая же пешка как и ты. Он выполнил возложенную на него роль Хранителя. И покорно, по привычке, отошел в сторону – навсегда потеряв свое горячее и любящее сердце. Верни ему его, Мари! – неожиданно закончила Виктория.
– Я не могу… Я ничтожество, недостойное его любви, калечащее жизнь всем, включая себя…
Вика вскочила на ноги, возвысившись над сгорбившейся от душевной муки Машей и задохнувшись от внезапно нахлынувшей на нее гнева произнесла.
– Ты его об этом спросила? Перед тем как вырвать трепещущее сердце из груди? Предупредила, что ты ичтожество? Сколько можно возвращать уже давно оплаченные долги? Помни – глупость – один из основных человеческих пороков.
Молодая женщина, накинув подсохший плащ, решительно направилась к выходу.
Неожиданно для самой себя, Маша тихо произнесла.
– Он сожалеет. Я видела его слезы. Разве демоны плачут?
Виктория остановилась как вкопанная и медленно повернулась на каблуках, продолжая внимательно слушать.
– Он сказал, что нарушил правила и теперь не может повлиять на твой выбор. Он ждет.
…Фрайбург взорвался от предстоящего скандального процесса над самой известной шварцвальдовской ведьмой. О Черной Регине в народе всегда ходили легенды, приписавшие ей невероятные целительские способности, но порой злые завистливые языки шептали о ее тайной связи с потусторонним миром, с могущественными духами леса, с властителями водопадов и хозяевами горных ручьев, несущих хрустальные воды вдоль изумрудных лесных лужаек. Говорили о ее силе над подземными цвергами, хранящими несметные сокровища. За снадобьями от многих недугов в затерянный среди Черной чащи Фогельбах ехали из самых дальних мест. Слава о ней добралась до Бамберга и красавицы Саксонии. С далеких гор Гарца в обход доморощенных ведьм, варящих зелья на вершине горы Броккен и из гордого ганзейского Гамбурга приезжали утомленные посланцы за целительными настоями и эликсирами. Хотя все ее добрые дела умалчивались, ни одна душа до сих пор не смела публично оклеветать Регину и тем более обвинить с черном колдовстве.
Внезапно начавшаяся в канун Нового года эпидемия чумы повергла жителей Фогельбаха в ужас. Отпраздновав Рождество, начавши покаянный пост, они не могли ожидать, какие беды им уготованы. Необразованные, полные предрассудков и постоянных страхов перед необъяснимыми силами природы, они быстро забыли о добре, совершенной для них отшельницей. Черная смерть, пришедшая с колодезной водой отравленной чумной крысой лишила их разума. Прибывшие по приказу бургомистра добровольцы из Марцелля и посланные Конрадом Макленбургским военные еле отбили Регину от рук разъяренных поселян, учинивших над ней самосуд.
Обезумевшие матери, чьи дети умирали от покрывающих их тела зловонных волдырей, разбили окна в лесной хижине, вытоптали гряды с озимыми и разогнали животных из хлева, мужчины, выломали дверь и выволокли несчастную Регину из дома за ноги. В тот момент, когда ее собирались забить камнями, появились солдаты с приказом фрайбургского эпископа об аресте по подозрению в колдовстве.
Жаждавшие крови зараженные чумой жители Фогельбаха, были словно скот согнаны в оцепленную стражей деревню до окончания эпидемии, точнее в ожидании неминуемой смерти.
Лишь появившийся среди ночи посланец от баронессы фон Берен, подкупив начальника караула смог вывезти тайком краснодеревщика Вильгельма. Мастер, чудесным образом перенес заболевание в легкой форме, затаившись дома, он смело вскрывая ланцетом появляющиеся бубонные волдыри и перевязывая их смоченными в целебных травах холстом, неистово молился. Безусловная вера спасла его от жестокой участи, которая постигала других. Словно верховое пламя чума распространялась по Фогельбаху, не обойдя ни одного дома. К концу февраля из живых осталось лишь несколько человек, не захотевших оставаться в мертвой деревне и покинувших ее. С приходом лета обезлюдившая деревушка постепенно исчезла с лица земли. Ее поглотил Черный Лес.
После ухода Михаэля, принесшего страшные известия, Кристина размышляла о том, почему Конрад позволил палачам инквизитора надругаться над Яковом, и сдержал свое обещание лишь частично? Преследовал ли он какую то невидимую цель? Сейчас уже не важно… Главное – ее любимый жив и находится в безопасности.
Ей надо думать о завтрашнем заседании суда, где будет присутствовать женщина, принявшая ее на белый свет. Несчастная знахарка, беззаветно помогавшая людям, отплатившим ей черной неблагодарностью. Михаэль, сильно подавленный известием об ее аресте, вынужден отныне бороться еще за одну жизнь.
Странно, но весть об эпидемии в родной деревне в наименьшей мере беспокоила девушку. Престав думать об отце, зная, что за ним хороший уход, она порой возвращалась в мыслях к матушке Хильде, но переживания о ней были недолгими.
Собственная судьба и здоровье Якова волновали Кристину куда больше.
Она знала, что не сможет выдержать пыток, ни одной, потому что совершенно не переносит боли, кровь сразу отливает от мозга, лишая ее сознания. По слухам, именно так Дьявол защищает своих приверженцев, спасая от безжалостных пыток. Часто подобное свойство вело подозреваемых прямиком на костер, являя собой неопровержимый факт одержимости.
Если огня не миновать, то Кристина надеялась, что силы и жизнь оставят ее раньше, чем адская боль от трескающейся раскаленной кожи сведет с ума.
Ведомая стражниками, что охраняли ее келью в течении нескольких прошедших дней, Кристина появилась под римскими сводами знакомого ей зала судебных заседаний. Зрительские скамьи были все заняты, любопытных зевак, мечтающих поглазеть на знаменитую ведьму из Шварцвальда, собралось несколькими десятками больше, чем обычно. Регины в зале пока не было. Скамья, предназначенная для осужденных, пустовала.
Увидев первую ответчицу, утомленная ожиданием толпа взревела, женские визгливые голоса оглушили Кристину
– Вот по чьей вине пытали несчастного!! Это она совратила бедного художника! Если бы не великодушие епископа, черный испанский стервятник выклевал бы ему сердце! Проклятая ведьма – тебе надо переломать пальцы и вывернуть ноги, как поступили с твоим невинным любовником!
У Кристины дрогнули и обмякли колени, еле сдерживая рыдания, она отвернулась от злобной толпы и сев на скамью, поникла головой. Через закрытые руками уши она все равно слышала несущиеся проклятия.
Горячие слезы одна за другой падали на грубо струганную поверхность стола.
Внезапно истошные крики затихли, чтобы взорваться с новой неистовой силой. Кристина испугано оглянулась на беснующихся людей, обезумевшими глазами, следящими за входившей в окружении нескольких стражей знаменитой колдуньей.
Регина шла, гордо подняв голову, не обращая ровно никакого внимания на восторженный и испуганный визг вскочивших на ноги зрителей. Некоторые любопытные забрались на скамейки, вытянув шеи, они пытались разглядеть происходящее за головами и спинами счастливчиков в первых рядах.
Кристина не могла отвести глаз от спокойного непроницаемого лица появившейся женщины, Ее гладко зачесанные в пучок волосы цвета вороного крыла, отливали серебристым блеском в свете факелов, ярко освещающих огромный зал. Большие черные как спелые вишни глаза насмешливо разглядывали толпу. На бледных щеках играл пятнами румянец. Губы женщины были крепко сжаты, надежно скрывая ее чувства. Странная одежда не ней, местами порванная, выглядела чистой и опрятной.
Скорее всего, ей принесли платье с чужого плеча, потому что Кристина не помнила, чтобы Регина появлялась в швабском наряде, который горожанки Марцелля предпочитали одевать на праздничные ярмарки или на церковную службу в канун Пасхи…
Опустившись на скамью рядом с Кристиной, ведунья прошептала
– Приветствую тебя, Маленькая птичка. Как видишь, наши тропки вновь идут рядом.
– Молчать!! – раздался грубый оклик, направившего на нее острие копья стражника.
Губы Регины насмешливо изогнулись, ее брови взлетели от негодования, но, сдержавшись, она послушно затихла, подняв вверх указательный палец. Эти жестом она призывала свою воспитанницу сохранять выдержку.
Постепенно уверенность Регины передалась Маленькой Птичке. Руки девушки прекратили предательски дрожать, восстановилось дыхание. Кристина перестала воспринимать галдящую толпу за спиной, закрыла глаза и предалась мечтам. Они унесли несчастную за тридевять земель…Она видела себя, стоящую у распахнутого узорчатого окна и смотрящую на площадь незнакомого города, узкие улочки которого путались, словно нитки в клубке, сплетаясь в замысловатые узелки. Его небольшие площади пересекали каналы, наполненные изумрудной морской водой. По водной глади одного из них скользила странная изогнутая лодка, черная как смоль, слышалась тягучая грустная песня, которую пел мужчина, стоящий на корме и держащий длинное весло. Запах морской воды, водорослей и протяжные крики чаек, которых дети кормят хлебными крошками, подбрасывая их вверх, нежный бриз развивает волосы… а любимый художник, стоя рядом, пишет ее портрет…
– Прошу всех встать! – раздался резкий, словно выстрел из аркебузы голос незаметно появившегося секретаря. Кристина испуганно вздрогнула.
Зал затих и все до единого замерли в приветствии судей, один за другим прошествовавших к столу, стоящему на возвышенности. Подагрический бургомистр проковылял в начале процессии, с трудом таща впереди себя раздувшиеся от хорошей жизни ненасытное брюхо, за ним, звеня шпорами прошагал неизвестный Кристине статный военный, и наконец под восторженные крики зала у судебного стола появился Конрад Справедливый.
Краем глаза девушка заметила, как сжались кулаки стоящей рядом Регины. Она удивленно взглянула на нее и оторопела. От румянца на лице знахарки не осталось и следа. Щеки заливала смертельная бледность, на скулах сжимались желваки, губы превратились в тонкую линию. В черных глазах клубилась нескрываемая ненависть, смешанная с презрением и страхом.
Не решаясь задать вопрос – Кристина взглянула на рассевшихся напротив судей.
Конрад не сводил с них обеих лаз. Он спокойно оглядел Кристину, и уголок его рта дрогнул и на мгновение приподнялся, в глазах мелькнул намек – Будь внимательна!
Переведя взгляд на Регину, руки которой выдавали крайнюю степень волнения, епископ долго разглядывал ее с совершенно непроницаемым лицом. И лишь глаза, в которых сквозила смертельная грусть, выдали Кристине главное. Они знали друг друга.
Конрад поднялся из-за кафедры и начал привычную процедуру судебного заседания.
Он провозгласил два дня облегченных допросов и обсуждений, день перерыва и в случае не признания обвиняемыми вины начала допроса с пристрастием.
Заняв свое место, подал рукой знак секретарю, чтобы тот приступал к исполнению своих обязанностей
Кристина, услышав порядок проведения суда, испуганно сжалась. В лучшем случае в запасе только три дня. Потом, если епископ не выполнит обещанного, ей грозит неминуемая смерть. Пыток она не выдержит.
Регина, не смотря на внутреннюю борьбу, продолжала сохранять внешнее спокойствие. Сидевшая рядом Кристина чувствовала, как тяжело ей дается не смотреть в глаза сидящему напротив нее священнику, когда тот, то и дело останавливал на ней свой внимательный взгляд.
Клирик, зачитав выдвинутое свободным городом против обоих женщин обвинение, приступил к прочтению отчета дознавателей, отправленных неделей назад в Марцелль и Фогельбах для опроса свидетелей.
Кристина, слушая его гнусавый голос вещающий о событиях и явлениях, которые никогда не происходили в действительности, не понимала, что происходит. Каждое приведенное в доказательство свидетельство неизвестных ей людей было заведомо лживым. Некто Николас из Марцелля утверждал, что придя в хижину к Регине за настоем от желудочной колики был свидетелем приготовления колдовского варева из мышиного помета, который ведьма смешивала с пометом маленьких ящерок и сдабривала толчеными костями по форме напоминающих человечьи. Вокруг дома виднелось много плетеных корзин, наполненных собачьими и волчьими экскрементами, смешанными с шерстью. От них шла невыносимая вонь. Но ведьма словно не чувствовала ее… Маргарет, белошвейка из Марцелля, попросившая у Регины притирания от больных коленей, получила взамен черный порошок смешанный с ее колдовской слюной, от которого ноги несчастной распухли до невозможного. Генрих, водовоз из Фогельбаха уверял, что несколько раз видел, как обвиняемая оборачивалась черным котом и качала колыбель с его новорожденным сыном. А потом унесла двух курей…Пастух, недалекий Петерхен, пася деревенских коз, часто замечал, что Регина вылетает из трубы в виде клубов темного зловонного дыма и растворяется в воздухе…
Кристина, слушая похожие друг на друга как близнецы лжесвидетельства и гнусные оговоры под монотонное бубнение клирика – секретаря начала клевать носом. Как только ее голова склонилась на грудь – острие копья бдительного охранника требовательно ткнуло ее в бок, призывая к вниманию
– Клаус и Вениамин Копп из Марцеля уверяют, что часто принимали красных улиток, взваренных на корнях белладонны, чтобы увеличить мужскую силу, но в последний раз ведьма приготовила им колдовской настой, предполагая извести несчастных до смерти, после которого они не могли успокоить свою плоть в течение многих дней и ночей.
Кристина невольно прыснула от смеха. Ах мерзавцы, они чуть ли не каждый день прибегали к Регине, горя от желания заполучить волшебные капли, а теперь вывернули свое неуемную телесную сухотку наизнанку, обвинив несчастную… Славно мы их тогда проучили, отвадили, приготовив раствор, готовый поднять на подвиг элефанта… кто бы знал, что развратники и гулены затаят зло…
Секретарь осуждающе посмотрел на девушку и, не сказав ни слова, продолжил дальше по списку.
Разведенные семьи…. Разоренные дома… Уморение младенца в утробе матери… Доведение до смерти прикосновением и взглядом…И, наконец, налетевшая Черная Смерть…
Чем дальше клирик зачитывал обвинения опрошенных лжецов, тем сильнее давила тишина. Зал примолк под грузом страшных обвинений, каждый из зрителей боялся, что Регина обернется и огненным взглядом проклянет его навеки.
Чем дальше секретарь лез в дебри несуразной лжи и нелепых наговоров, погружаясь в пучину зла, тем меньше надежды на собственное спасение оставалось у Кристины. При желании все то же самое можно рассказать и о ней. Приписать несуществующие прегрешения…
– Мы выслушали показания допрошенных жителей Марцелля и Фогельбаха, – раздался голос епископа. Регина вздрогнула и подняла на Конрада уставшие глаза.
– Но эти показания бездоказательны и многие даны впопыхах или под давлением дознавателей, о чем свидетельствуют несвязанная речь, неясность и фантастичность суждений. Располагает ли следствие показанием живых, присутствующих на суде свидетелей? – спросил епископ опешившего секретаря.
Молодой монах поперхнулся от неожиданности высокого выпада и побагровел от смущения. В зале раздались облегченные смешки. Нависший над зрителями образ ужасной ведьмы слегка развеялся.
Сложив ставшие ненужными многочисленные листы за документированной галиматьи, клирик отошел к стражнику, стоящего у входа в пыточный зал и шепнул ему на ухо несколько слов. Военный исчез. Через несколько мгновений он вернулся в сопровождении женской фигуры, плотно замотанной в длинную шерстяную накидку с капюшоном, плотно закрывающую лицо неизвестной.
Секретарь суда, увидев вошедшую, вскинув гордо голову – провозгласил
– Уважаемые судьи, мы имеем возможность допросить единственного свидетеля, оставшегося в живых, после шабаша, утроенного потерянными душами на вершине Фельдберга в Ночь всех Святых.
Брови Регины удивленно поползли вверх. Расширив глаза, она пыталась узнать закутанную в плащ женскую фигуру.
Незнакомка, подчинившись согласному жесту епископа вышла на середину зала и, встав перед кафедрой, сняла капюшон.
– Объяви, свое имя, дитя мое.
– Мое имя Марта, дочь Урса и Хильды Цубригген из Фогельбаха, – громко сказала девушка и обернувшись к Кристине, подарила ей злорадную улыбку.
Девушка похолодела. Страх протянул к ней зловещие паучьи лапы. Марта, ненавидящая ее с раннего детства дождалась своего часа, чтобы отомстить, правда – не известно за что…
– Что ты хотела открыть нам, Марта Цубригген? – подал голос, очнувшийся от полудремы, осоловевший бургомистр.
– Ваше Святейшество, уважаемые господа судьи, я нахожусь перед вами, чтобы свидетельствовать о принадлежности Регины из Фогельбаха и девицы Кристины Кляйнфогель к прислужницам сатаны…
Епископ недовольно изогнул бровь, появление девицы стало для него неожиданностью, он хотел вмешаться, но решил немного подождать.
Марта, заметив его молчаливое согласие, продолжила
– Я утверждаю, что была насильно принуждена к участию в шабаше, проводимом в ночь на первое ноября на каменном алтаре, что сооружен на вершине горы Фельдберг. Сидящие в зале обе женщины главенствовали на богопротивном сборище, стоя в первых рядах к явившемуся пред их глазами князю тьмы, в облике Черного козла.
Зал затих от недоумения. Самые тревожные подозрения испуганных кумушек сбывались, как и чаяния желающих погреться у костров с корчащимися на них грешниками.
Конрад предупредил.
– Перед тем как продолжить, прошу тебя произнести клятву на Священном писании, дитя мое. Отныне ты говоришь только правду, иначе Господь покарает тебя за злонамеренную ложь…
Марта не моргнув глазом, возложила руку на Библию и произнесла необходимые слова.
Кристина не верила своим глазам… Где обещанное наказание свыше? Где молния, готовая поразить лгуна и клятвопреступника на месте? Где справедливая кара?
Она разочарованно вздохнула и закрыла глаза.
Отец Иоахим говорил, что каждому по вере его… Что Бог живет в душах, но не проявляет себя, и лишь в самые важные моменты жизни, когда человеку грозит опасность, он говорит с ним… Почему тогда он не подсказал Марте, что она совершает самый гнусный поступок из всех, что творила раньше…?
Голос Марты, набирающий силу, твердо звучал под римскими сводами зала суда, не вызывая ни капли сомнения в искренности.
– Моя молочная сестра Кристина, с которой мы с раннего детства были очень близки, воспитываясь под одной крышей, опоила меня колдовским сонным настоем, чтобы против воли унести на шабаш. Стоило мне погрузиться в легкий сон, сквозь который я могла наблюдать за происходящим, но не воспрепятствовать, как Кристина по просьбе своей наставницы, что сидит сейчас рядом, прошептав зачарованные слова, вскочила на маленькую палочку, чуть более локтя и держа меня за руку, словно я стала легче воздуха, взмыла в воздух…
– Охххх – пронеслось по залу среди женской половины.
– Когда мы опустились на вершину горы, то шабаш был в полном разгаре. Стоящие спина к спине нечестивцы, все до единого ведьмаки и ведьмы танцевали вокруг высокого костра под звуки свирели, раздававшейся ниоткуда. Среди богоотступников было много хромых, одноглазых, кривых и разбитых параличом, но, тем не менее, их тела извивались в такт дьявольской музыки без усилий. Когда появился высокий человек, одетый во все черное с козлиной головой за место человеческой, все грешники упали ниц перед своим господином, начавшим черную мессу.
– Позволь прервать тебя, дитя мое, – раздался вкрадчивый голос епископа. – Был ли человеком тот, кого ты приняла за самого Сатану, если да, то смогла бы ты описать его?
– Нет! – испуганно вскричала Марта., – хотя я и находилась далеко в стороне от происходящего, – это не мог быть человек, у явившегося существа были козлиные кривые ноги и сверкающие при свете пылающего костра золотом копыта…
– Ага!! Как же! Ты забыла добавить, что у дьявола между ног болтался длинный обезьяний хвост! Я еще не такое вижу, когда возвращаюсь ночью из трактира под Красным Медведем… – раздался насмешливый мужской голос из зала, мгновенно замолчавший, когда Марта обернулась к насмешнику и грозно цыкнув на него, продолжила.
– Чтобы сотворить святую воду пришедший помочился в ямку, выбитую копытом в земле. Вместо облатки он клал в рот всем собравшимся вокруг него отступникам кругляшки репки, читая святое писание наоборот…
– Марта Цубригген, прошу тебя не отвлекаться описанием грешного действа… скажи нам, какое участие принимали в шабаше находящиеся в зале обвиняемые, – поправил ее епископ
– Мой господин (Конрад поморщился), Ваше Святейшество, – быстро исправилась Марта.
Старшая женщина прислуживала сатане во время службы, окропляя собравшихся его мерзкой мочой и вкладывала в рот облатки из репы вместо причастия. Младшая же во время оргии, начавшейся после мессы, имела с Падшим сношение. Ребенок, что носит она в своем чреве, будет рожден от врага рода человеческого!! – гневно прозвучавшие слова страшным эхом отразились от сводчатого потолка и колон зала.
В зале воцарилось тревожное молчание. Произнесенное обвинение было столь грозным и не допускающим возражения, что отъявленные шутники предпочли держать язык за зубами.
Испуганные женщины неистово крестились и беззвучно шептали Отче наш.
Кристина схватилась за живот, стараясь защитить невинную душу от неожиданной опасности.
Епископ молчал, внимательно следя за происходящим.
Регина не отрываясь, смотрела на Конрада. Ее лицо скривилось от гнева, черные глаза пылали.
– Она лжет!! – прорезал мертвую тишину громкий мужской голос. Епископ вздрогнул всем телом и с удивлением взглянул на Михаэля, пробирающегося через остолбеневшую толпу к центру зала
– Она лжесвидетельствовала на Священном писании, и по закону я требую для этой женщины строгого наказания! – твердым уверенным голосом повторил барон фон Берен.
В зале началось что-то невообразимое. Испуганные крики, истошные вопли, оглушительный свист и громкий истеричный смех. Чтобы подавить волнение, епископ встал со своего места и подняв обе руки прокричал.
– Если не восстановится спокойствие, стража выгонит всех на улицу. Слушание продолжится закрыто.
Подошедшая к скамьям с пиками наперевес охрана охладила пыл обезумевших и возмущенных зрителей.
Постепенно в зале вновь воцарилась тишина. Кристина слышала тяжелые удары своего сердца, она, не отрываясь, смотрела на застывшее лицо Михаэля, вышедшего к кафедре, и боялась продолжения.
– Я барон Михаэль фон Берен, клянусь на Библии, что именно мои слова будут являться правдой, а не та омерзительная ложь, что бессовестно лилась изо рта якобы свидетельницы…
Ребенок, что носит под сердцем Кристина Клайнфогель, мой!
Зал затаил дыхание
– Ребенок в ее чреве – мой, я обладал своей… служанкой, и она понесла от меня. Грех прелюбодеяния лежит целиком на мне, потому что девушка препятствовала нашей связи. Скажу больше – она была изнасилована против собственной воли. Как бы то ни было – я прилюдно признаю этого ребенка.
Люстиг перевел дух.
– Надеюсь, у суда более нет вопросов касательно обвинения Кристины в сношении с дьяволом?
Судьи ошеломленно молчали. Конрад так же не проронил ни слова, не сводя восхищенных глаз с Михаэля.
Бургомистр, придя в себя после скандального признания знатного вельможи, нервно потер руки, и, хрустнув пальцами, робко спросил.
– Высокоуважаемый господин фон Берен, Вы сняли подозрение с несчастной по обвинению в… хм… так сказать телесной связи с нечистым, но остается свидетельство об ее участии в шабаше…
– Да, я знаю, и поверьте, мне есть, что сказать уважаемому суду. Девица из Фогельбаха намеренно оболгала Кристину и почтенную Регину с целью замести собственные следы.
Я в ответ обвиняю Марту Цубригген в причастности к черной мессе, проводимой в тайном месте, как принимавшей в ней самое непосредственное участие, о чем свидетельствует дьявольское клеймо на ее предплечье!!!
Марта взвыла словно безумная. Она рванулась прочь из зала, но была задержана на входе охранником, грубо скрутившем ее и бросившем в ноги членам суда.
Голося и изрыгая гнусные проклятия, она словно бесноватая начала кататься по каменному полу зала, в беспамятстве рвя на себе одежду и волосы.
Следуя приказу бургомистра, два охранники сжав ей руки, сорвали верх платья, обнажив на плече начавший заживать страшный ожег с изображением козлиной головы.
Крик ужаса пронесся по залу. Богобоязненные овцы испуганно прикрыли глаза руками, не желая смотреть на дьявольскую метку. Самые жестокосердные напротив неистовствовали в предвкушении зрелища. На горизонте у бездельников замаячил еще один костер.
Кристина, взглянув на Регину, в то же мгновение перевела глаз на Конрада. Между двумя продолжался немой диалог. Бледный вспотевший лоб Конрада прорезали вертикальные морщины. Он выглядел смертельно напуганным.
Не проронив ни слова, он молча наблюдал за конвульсиями обезумевшей от страха лгуньи, потом сделал незаметный знак рукой, предназначавшийся охране. Два мужлана, подойдя к мерзавке, подхватили ее с пола, словно войлочный тюк, немедля выволокли в соседний пыточный зал, надеясь изрядно повеселиться.
Конрад тяжело вздохнул, и устало закрыл глаза.
Не было дня, чтобы он не мечтал о долгожданном покое, порой о смерти, которая закончит его бессмысленное существование и подарит надежду на реванш.
Страх разоблачения миновал, святой отец, почувствовавший скрытую угрозу в словах Михаэля, быстро пришел в себя, вспомнив, что молодой человек, мог видеть что угодно во время прошлого жертвоприношения, кроме главного – он не видел лиц. Никто из участников мессы не снял с себя масок. Господин защитил их.
Пора объявить перерыв между заседаниями бессмысленного суда, чтобы побыть одному, на время забыть набившую оскомины роль праведника…снять надоевшую тесную личину.
– Господа судьи, следствие располагает еще одним свидетелем обвинения. Позвольте дать ему слово?
Размякшие от скуки судьи оживились. Конрад удивленно приоткрыл глаза и, превозмогая неудовольствие, кивнул.
Через несколько мгновений место Михаэля, пересевшего на зрительскую скамью, занял мрачный как грозовая туча Хассо.
– Господа судьи, Ваше святейшество, благодарю, что позволили говорить. А сказать мне есть что.
– Назови свое имя, сын мой! – произнес Конрад, удачно скрыв волнение зевком. Появление этого свидетеля не вписывалось в его планы.
– Меня зовут Хассо из… Шварцвальда. Имя отца мне не известно, мать скрыла его, как и наше происхождение. Я вассал барона фон Берен, которому на протяжении многих лет служил верой и правдой. Но мое христианское терпение на исходе. Услышав как он выгораживает свою фаворитку, спасая богоотступницу от костра, я как праведный слуга Господа нашего считаю своим долгом вмешаться. И не опасаясь потерять его покровительство, святая истина дороже куска хлеба и места для ночлега, утверждаю, что Михаэль фон Берен скрыл часть правды от уважаемого суда. Именно ту часть, которая наиболее важна для расследования святой католической церковью.
Конрад помрачнел, его губы сжались от злобы. Он коротко взглянул на взбешенную Регину, которая не сводила горящих от гнева глаз со стоящего напротив нее Хассо.
Не обращая никакого внимания на мать, тот продолжил
– Он скрыл самую важную часть правды… Ту, что ребенок, который будет рожден его потаскухой был зачат в результате…
– Я, как мать, приказываю тебе замолчать!!! – Регина вскочила со своего места, сверкая глазами. – Остановись, или я прокляну тебя!
– Я уничтожу тебя, мерзавец! – голос Михаэля задрожал от ярости. – Еще одно слово и ты простишься со своей никчемной жизнью!
Губы Хассо скривила ехидная улыбка. Он торжествовал. Наступил час его превосходства над ненавистными людьми. Час мести.
Кристина, вжавшись от страха в скамью, заметила быстрый умоляющий взгляд, который Регина бросила в сторону Конрада.
Бледный как мел священник в ту же секунду резко поднялся из-за стола. Его тяжелое кресло со скрежетом отъехало в сторону.
– Суд удаляется на совещание! Показание свидетеля по причине его особой важности для католической церкви мы считаем нужным выслушать на личном дознании, исключая его обсуждение прилюдно.
Хассо обмер, его изъеденное оспой лицо побагровело, кулаки судорожно сжались от бессильной злобы. Бросив на мать испепеляющий ненавистью взгляд, он вышел следом за Конрадом, который не вызывающим сомнения жестом указал ему на дверь.
Когда члены суда один за другим покинули зал, через толпу зевак, наперебой обсуждающих друг с другом услышанные разоблачения и предвкушающим еще более интересное развитие событий, протиснулся небольшого роста тщедушный пожилой человек в черной сутане. Он подошел к секретарю и наклонившись некоторое время что-то шептал на ухо.
Недоверчивые глаза клирика и кислое выражение лица говорили о том, что он не сильно рад появлению незнакомца. Но, тем не менее, немного подумав, он согласно кивнул и указал мужчине рукой на переднюю скамью, где располагались мест для свидетелей.
Кристина, наблюдая эту немую сцену, не могла прийти в себя от удивления.
