Текст книги "Сказка Шварцвальда"
Автор книги: Елена Граменицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
– Все, пошли спать, малыш, я очень устала сегодня.
Ирина решительно затушила сигарету, встала с кресла и потрепала хмурого насупившегося Дениса по щеке. На одну лишь секунду ей показалась, что в глазах мужа промелькнуло отвращение. Какая разница. Ситуация стандартна, предсказуема, этот сценарий она лично написала несколько лет назад, и он никогда не нарушался. Он был безмолвно обоюдно одобрен. Диня подуется пару минут, а потом восстановит свое статус кво именно тем способом, что нравится Ирине более всего на свете. Приятно жить с мужем мазохистом, унизительная прелюдия на балконе выработала в нем сейчас достаточное количество тестостерона, чтобы подарить ей неплохой секс. В кровати она добровольно брала на себя роль жертвы, служанки, рабыни, исполняя все его извращенные ненасытные фантазии. Она позволяла ему самоутвердиться, не лишая при этом себя удовольствия. Как это наверное круто – трахать Королеву?? Что он чувствует в этот момент?
Пожалуй не плохо будет опробовать метод бандажа, который она один раз подглядела разбудив мышкой заснувший монитор забывчивого хозяина, начальника службы безопасности их холдинга. Сегодня точно было бы не плохо…
Вау!!! Вот эта девочка мне по нраву!!
Мария Фогель
– Лена, на самом деле Там нет Ада, все врут или ошибаются, используя наше духовное невежество… Ад здесь на земле. Лично для меня он начался со слезами обиженного на меня ребенка, когда я потакая дурным эмоциям и слабости брала на себя право унизить самого дорогого человечка на земле, мою дочь. Обидеть невзначай, или того хуже – намеренно, лишь потому, что у самой на душе царила тьма кромешная. А нижний, девятый круг моего личного Ада. Это…
Маша замолчала, боясь проговорить страшное, комок боли встал в горле, не давая вздохнуть, лишь позволив катиться неудержимым слезам.
– Машуль, пожалуйста, перестань. Не говори, если тебе не хочется… Или наоборот, наберись сил и откройся. Мы же подруги с тобой, как ни мне понять тебя, девочка моя. Говори, будет легче…поверь…
Лена подсела к Маше и осторожно обняла ее за хрупкие плечи. Столь естественный жест дружеского участия вызвал в Марии бурную реакцию. Она отпрянула от Лены, будто прокаженная, закрыла лицо руками и горько зарыдала. Подруга терпеливо ждала – она знала, чувствовала, что Маше обязательно надо выговориться. Ее состояние отупения, душевного анабиоза не давало Елене покоя уже долгое время. Она видела, что Маша замкнулась в капсуле душевной боли, она уходит, все более погружается в пропасть, откуда лишь единицы находят путь наверх. Ее затяжная депрессия уже дала первые плоды, она долгое время не работала, прикрываясь больничным, выписанным знакомым терапевтом, сидела как отшельник дома, не прекращая ни на день алкогольную терапию, женщина полностью огородилась от внешнего мира, от друзей, родных, она притаилась как раненный зверь в темной пещере где осталось место лишь дешевому вину, антидепрессантам и нелепым мечтам. Она почти сдалась, потеряла желание жить. Лишь дочь удерживала ее на поверхности. На нее оставалась последняя надежда.
Маша, прерывисто вздохнув, вытерла слезы и очень серьезно посмотрела на Елену. Та невольно сжалась в ожидании, предполагая нечто страшное.
– Лена (голос Марии дрожал, но она старалась четко проговаривать слова, будто на исповеди) Лена, я уже неделю не пью. Я больше не могу…не потому, что здоровье не позволяет. Плевала я на него. Нет…не поэтому.
На секунду Маша замолчала, а потом с невероятным усилием проговорила
– Я не возьму больше ни капли в рот, клянусь! Я изуродовала свою дочь!
О Господи, у Лены все сжалось внутри от только что прозвучавшего признания. Она могла ожидать все, что угодно, но не это.
– Но нет, что ты такое говоришь? Что значит…
– Да, я изуродовала ей лицо… Я не знаю, что такое на меня нашло, что за бес вселился, она начала спорить, а я ударила ее…. Я ударила ее ремнем с тяжелой металлической пряжкой… Я рассекла ей губу… Она вся в крови была. Мы поехали в Филатовскую, чтобы зашить ей рот… Лена, у нее на всю жизнь там останется шрам, понимаешь??? Шрам, оставленный мной, матерью!!!??? Знаешь, что такое Ад?
Слезы безудержными ручьями опять покатились по щекам Маши.
– Ад, это видеть нанесенную собственному ребенку рану. У меня до скончания времен будет стоять эта страшная картина перед глазами. Разверзшаяся рана, текущая из нее кровь и непонимающие, удивленные глаза дочери. Мне нет прощения во веки веков… Лена, как мне жить??
Не знаю, хотелось ответить Елене, но так ответить нельзя, видя, как страдает подруга. Она приблизилась и опять насильно обняла ее и прижала к себе. Поистине заблуждаются верующие, ожидающие наказание лишь за смертным порогом, Ад у каждого свой, у некоторых он начинается сразу после рождения, у других чуть позже, при жизни, а у последних, особо отличившихся циников, не верящих в справедливость и неизбежность кары, его нет вообще… Хотя, возможно она ошибается… У каждого должен быть свой… И у нее будет.
После того страшного признания Елена довольно долгое время не видела Машу, она уехала на год работать в филиал своей фирмы в Цюрихе, и все ее общение с подругой заключалось лишь в переписке по мейлу и редкими звонками.
Маша выполнила обещание, лечение изодранного сердца алкоголем завершилось окончательно, не нанеся более значительного ущерба. Но в основном Лену радовал тот факт, что Маша выходит на работу в частную психиатрическую клинику, расположившуюся в Дмитровском районе Подмосковья в старинном особняке, ранее принадлежавшем семье Ганиных. Маша нашла в себе силы начать новую жизнь, приняв предложение от одноклассника, неоднократно пытавшегося подставить симпатичной коллеге плечо. Все случилось как нельзя вовремя.
НАЧАЛО ЧУДЕС
Сегодняшний день у Ирины Лазаревой, известной нам ведьмы – ворожеи из Текстильщиков не складывался с самого утра. Не потому, что сегодня 11 сентября, и почти весь мир, открыв спросонья глаза и вспомнив о дате, невольно содрогнулся из-за совершенного десять лет назад преступления, для нее это почти не имело значения. Она считала чудовищную трагедию лишь нелепым совпадением с более значимым событием, с днем рождения себя и своей двойняшки сестры, Виктории. Но тем не менее исламский мир добавил ложку дегтя в человеческую летопись, отныне и во веки веков их самый любимый, самый радостный, самый волшебный день закрашен траурным цветом в память о нескольких тысячах не в чем неповинных жертв, познавших адов огонь на Земле.
Возвышенная мармеладно шоколадная энергетика дня была разрушена бескрайним горем, слезами, болью, проклятиями, справедливо извергаемыми семьями погибших. И так будет теперь всегда, до конца их с Викторией жизни.
Но не этот факт более всего расстраивал Ирину, нервно барабанящую коготками стилетами по рулю Паджеро, ее взволновал телефонный разговор с лечащим врачом Виктории, Владимиром Смирновым, заведующим закрытой психиатрической клиникой, где уже более полугода лечилась сестра.
Наступившая рецессия, обнадеживающая стадия восстановления, вчера сменилась внезапной агрессией, состояние больной резко ухудшилось, стало вновь не стабильным и требующим перевода ее в отделение постоянного наблюдения и интенсивной медикаментозной терапии.
Доктор не находил причины изменения самочувствия Виктории и попросил сестру приехать как можно скорее. Безусловно – она приедет. Они в любом случае сегодня должны быть вместе и хотя бы номинально отпраздновать свое тридцатиоднолетние. Правда, повод для встречи не должен был быть столь печальным.
Ирина так же не понимала, что могло повлиять на состояние сестры, она давно находилась в обычной палате окончательной реабилитации, не нуждалась в постоянном контроле со стороны персонала, с явным удовольствием общалась с мужем и сыном, что уже говорило о практически полной адаптации к прежней безоблачной жизни. И внезапно – этот страшный звонок, раздавшийся вчера сразу же после ее ежевечернего разговора с крестным Борисом Михайловичем. И не успела Ирина выслушать просьбу врача приехать, как тот, почувствовал неладное, перезвонил, чтобы поинтересоваться здоровьем Вики. Услышав неприятную новость, Борис некоторое время молчал, потом произнес
– Поезжай к ней как можно раньше, постарайся узнать, были ли у нее в последнее время неизвестные посетители, спроси у сиделки – говорила ли она с кем – то по телефону? Без внешнего вмешательства не обошлось, верь мне. Сколько времени потрачено зря, но ничего, Ириш, нам надо определить лазутчика, выяснить его намерения. Возможно, я предвосхищаю события, и ищу врага там, где его нет. Поезжай – узнай на месте, где зло порылось – и срочно мне перезвони.
– Так точно, товарищ командир, – отсалютовала в трубку Ирина и тяжело вздохнула.
Неужели этому не будет конца? Неужели Вика никогда не станет прежней? Ее веселым отражением, ее Альтер эго, светлой стороной, тем, кем сама Ирина мечтала быть. Счастливой мамой и любимой женой. Таковой ей уже не суждено стать. А сестра еще должна попытаться.
Дорога до Дмитрова обычно занимала у нее не более полутора часов, но сегодня день не задался с самого утра. Свернув с кольцевой, она попала в пробку, вызванную закрытием одной полосы из-за профилактического латания дорожного полотна. Безусловно – именно эту часть дороги и точно сегодня должны были перекрыть, чтобы скорость движения сократилась практически до нуля.
Выдержав от силы несколько сотен метров толкания в пробке, Ирина резко вывернула руль вправо и заехав на обочину, не обращая внимания на гневные сигналы обгоняемых законопослушных водителей, она вдавила педаль в пол.
Один раз можно, только сегодня, позволю себе делать, так как считаю нужным – сегодня мой, наш день. Зажав уши, сосредоточив внимание на основной цели, Ирина благополучно миновала дорожное затруднение и выехала на свободную трассу. До поворота на Рождественское оставалось не более километра, дорога впереди была свободна и женщина, вернулась к грустным размышлениям.
Итак, если исходить из пессимистического варианта, то Вика еще на погода гарантировано останется в клинике. Оплата не сильно волновала Ирину, все расходы по лечению взял на себя раскаявшийся в смертном грехе прелюбодеяния Александр, отец ее ребенка. Личная жизнь сестры не особо волновала, важнее было состояние ее мировосприятия, если оно подразумевало наличие мужа, так тому и быть. В случае, если Виктория захотела бы развестись – Ирина осталась бы на ее стороне. В силу своих знаний она научилась видеть людей насквозь, и истинная сущность ловеласа и карьериста, мужа Вики, была как на ладони. Порой Ирина проклинала свой дар, ей хотелось хотя бы на время лишиться способности сканировать человеческие чувства, разглядывать их тщательно скрываемые за масками пороки и как в детстве, поверить в чудо, в настоящую любовь, искреннюю, бескорыстную, жертвенную, а главное вечную. Но такого счастья ей не выпадало и увы, в свете выбранного пути, не уготовано.
Так что же могло случиться с Викой?
Ответ на вопрос так и не пришел, потому что сработал автопилот, и правая нога резко вжала в пол тормоз. Визг шин оглушил Ирину, она изо всех сил держала рвущийся из рук руль, машину несло в кювет.
Ей удалось остановиться буквально в нескольких сантиметрах от обрыва. Сердце билось как сумасшедшее и рвалось из груди. Кровь пульсировала в висках, а голову опоясал обруч невыносимой боли. Опустив голову на колени, тяжело дыша, Ирина в ужасом вспомнила, что перед визгом тормозов она отчетливо слышала глухой удар по капоту.
– Господи, Черт! – крайности смешались в невольном крике, когда она взглянула в зеркало заднего вида.
На дороге скорчившись, поджав под себя колени, под кустом лежала женщина.
Не ощущая собственное тело, на деревянных негнущихся ногах, Ира вывалилась из машины и медленно подошла к пострадавшей, моля Бога лишь об одном. В подобные моменты, бедная ведьма всегда вспоминала Создателя, как бы издевательски это не звучало…
И Господь услышал ее безумную молитву, несчастная подняла голову из пыли обочины и попыталась встать. Ирина остановилась в нерешительности, замешкавшись, она не знала, что сказать, что спросить, она просто смотрела на щуплую маленькую женщину, весь брючный костюм которой покрывала дорожная пыль. Она молча наблюдала, как та поднялась и вновь с криком присела на землю, схватившись за раненную ногу. В этот момент с глаз Ирины будто слетела пелена, она стремглав подскочила к пострадавшей и подхватив ее под руки, подставила свое плечо и помогла подняться.
– Что болит, говорите, что у Вас сломано? – ее голос дрожал, но мысли уже полностью прояснились, Ирина судорожно рассчитывала время, которое понадобится, чтобы доставить беднягу в ближайшую больницу, а потом продолжить путь к сестре.
Женщину била дрожь, она отходила от шока, и первых ее слов Ира не расслышала.
Лишь спустя время ей удалось разобрать ответ пострадавшей и понять, что им обоим сказочно повезло. Удар получился скользящим и пришелся бедняге по правому боку. Основную опасность представил росший на обочине куст, в который влетела жертва, поэтому у нее скорее всего рваная рана колена и возможно травмы ребер.
Ну, ты дорогуша, в рубашке родилась, подумала про себя Ирина, помогая раненной забраться в машину.
Через некоторое время, когда шок миновал, дыхание и сердцебиение пострадавшей женщины восстановилось, она подняла на Ирину испуганные глаза и тихо произнесла.
– Извините, это я виновата, решила сократить путь, пошла напрямую через лес, сегодня погода хорошая, время до моей смены еще довольно, вот я пешком и решилась… Я вас не заметила, шла задумавшись, так что – Вашей вины нет – не переживайте…
Ирина с удивлением слушала торопливые извинения, толком не понимая, встретила она хитрую бестию, исподволь планирующую шантажировать ее и раскручивать на лечение или душевнобольную самаритянку, обвиняющую себя в чужих грехах.
– Как Вас зовут, девушка?
Незнакомка прервала поток извинений и взглянула Ирине прямо в глаза.
– Мария, Мария…Фогель.
Мир на мгновение потемнел перед глазами Ирины, но всего на мгновение, так всегда бывает, когда в ее жизнь начинает вмешиваться неконтролируемое провидение. Оно порой настигало неосторожную ворожею, но до сих пор косвенно, поверхностно, и лишь сейчас она почувствовала парализующий укол в сердце и мелькнула припозднившаяся мысль – зачем я связалась с самовлюбленной красоткой?
Безусловно – это была она, та счастливая девушка с фотографии, стоявшая в объятиях чужого мужа, судьба которого так же была не безразлична Ирине. Те же детские наивные глаза, та же светлая челка, спустившаяся на пол лица, то же выражение лица, обезоруживающее, беззащитное. Серая мышь, так она тебя называла? Увы, бедная Маша, это мне надо перед тобой на коленях ползать за то, что собиралась сотворить… Мое косвенное вмешательство не должно было извести тебя, лишь отвлечь от неправильного пути. Хорошо, что не дремлет ангел – хранитель, не отходит. Доказательство тому – не убила, лишь поранила. Значит, избрана ты действительно, но только для чего?.. Скользящий удар… Скользящая душа…
Эти мысли молниеносно пролетели в голове Ирины, пока она с искренним удивлением разглядывала смутившуюся Машу.
– Почему вы так смотрите на меня? – послышался ее тихий голос.
Ира усмехнулась последний раз над гримасами провидения и сказала.
– Нет, ничего, это я о своем подумала. Так что будем делать с Вами, Маша.? В больницу нам надо, коленку зашить, ребра проверить.
– Да, да. Я очень прошу Вас оказать мне одну услугу, если не затруднит. Я тут недалеко работаю, в клинике Смирнова, следующий поворот, а там полкилометра по лесу до поместья. Пожалуйста – довезите меня туда, мне там первую помощь окажут, если понадобится и рентген сделают.
Не получив ответа, Маша вопросительно взглянула на бедную как полотно, онемевшую от изумления Ирину.
Провидение не уставало выкладывать на кон новые козыри. Бескомпромиссные. Небитые.
Еле справившись с волнением, Ира произнесла голосом, который сама не узнала, глухим и потерянным.
– Нам по пути.
"Все-таки ангелы хранители существуют, и мой совершенно точно на сегодня не взял отгул. Было бы интересно узнать его или ее имя, бывает ли у них разделение по половому признаку, или это свойственно только нам, их подопечным, бестолковым людишкам?
Только бестолочи могут среди бела дня на пустой дороге попасть под машину и лишь хранимые отделываются небольшой раной под коленом, которую через несколько дней залечат две стяжки. Останется лишь незаметный шрам как напоминание о беспечности и безалаберности. Почему же я не заметила приближающуюся машину? Как обычно спала на ходу, погрузилась в привычный душевный анабиоз лишь бы не вспоминать о нем. Мысли о Денисе казались страшнее дорожного происшествия."
– Мария Сергеевна, Вас вызывает доктор Смирнов, – голос Любочки, больничного администратора, раздавшийся из монитора в ее кабинете, заставил Машу вздрогнуть и прервать воспоминание о произошедшем сегодня утром недоразумении, – Поднимитесь, пожалуйста, в его кабинет.
Полагая, что от нее потребуется обычный отчет, Мария захватила несколько карт ведомых ею пациентов, и прихрамывая, потихоньку двинулась на административный этаж.
Прошло около десяти минут, пока превозмогая боль в колене она подошла к массивной, обитой бежевой кожей двери и постучавшись, толкнула ее.
Владимир Смирнов, ее бывший однокурсник, перманентный троечник с повадками лидера и талантом продвиженца, ее тайный поклонник на протяжении всего времени обучения в первом Меде, безнадежный воздыхатель (только магниты притягиваются друг другу разными полюсами, с людьми все сложнее), быстро поднял на нее внимательный взгляд и тут же опустил, вновь занявшись бумагами, ворохом раскиданным на его огромном столе из красного дерева. В кабинете уже находился его зам, Ипполитов Сергей Михайлович, врач, перед которым Маша благоговела, это был мастер, светило науки, доктор с мировым именем, написавший немало трудов, которыми восхищалась не только она, но и все молодое поколение грызунов гранитных столпов психиатрии.
Володя Смирнов считал собственным неоспоримым достижением и заслугой, что уговорил знаменитого доктора работать в своей клинике, пусть не на основной ставке, а в роли консультанта.
Увидев Сергея Михайловича, Маша сразу смутилась, покраснела и хотела сказать, что зайдет позже, но великий гуру приветственно кивнул ей и жестом пригласил сесть напротив него.
Маща доковыляла до стула, скривившись присела, боль в колене не отступала.
– Ты действительно не хочешь взять больничный? Неделя дома тебе бы не помешала… – нахмурившийся Смирнов задал вопрос из вежливости, уже зная заранее ее отрицательный ответ.
– Ну тогда приступим сразу к делу, дорогие коллеги.
– Маша, – он вновь обратился к женщине теперь с улыбкой, – вот и пришло твое время заняться более серьезной работой, а не просто бегать ко мне с еженедельными отчетами и за выписками для больных.
Маша не сводила с него внимательных глаз, пытаясь спрогнозировать будущее
– Итак, Мария Сергеевна, будьте так любезны, взять на контроль особого пациента нашей клиники, скажу точнее – самого важного пациента клиники Смирнова.
Маше стало неуютно от торжественности тона глав врача, и она втайне начала перебирать способы отказаться от поручаемого задания, но кроме банального и необдуманно отвергнутого – взять больничный – ничего более в голову не приходило.
Владимир прочел ее невеселые мысли и рассмеялся.
– Да ладно тебе, Машка, это я так для камуфляжа тебя строю, на самом деле случай не ахти какой выдающийся, и с первого взгляда хрестоматийный – Прогрессирующий депрессивный психоз, усугубленный алкоголизмом, психоз со перемежающимися стадиями устойчивой ремиссии… Вот только термин "устойчивый" – термин с позавчерашнего утра не актуален. Увы, да, девушка наша уверенно шла на поправку, уже около месяца находилась в палате с обычным наблюдением и благополучно готовилась к выписке, как стабильный статус неожиданно перешел в кататонический. Больная в один день вернулась в состояние полугодичной давности, она ограничила контакты с персоналом, замкнулась, потеряла контроль над действительностью, полагаю так же, к ней вернулись галлюцинации, хотя она уверенно отрицает присутствие невидимого собеседника. Кроме того, пациентка внезапно отказалась от успокоительного и снотворного, которое получала ежедневно. Она предпочитает бодрствовать. По нашим наблюдениям, она не спала уже две ночи подряд. Я бы мог сравнить все перечисленные признаки присутствием делириум тренум, но в ее крови нет ни следов алкоголя, ни другого галлюциногенного вещества. Весь мир невидимых существ, с которыми больная продолжает поныне общаться является продуктом ее сознания. Компьютерная томография не выявила признаков патологии, нет никаких существенных отклонений на биохимическом уровне. Замечена лишь повышенная активность реакций нейронов левого полушария, ответственного за проекцию видений и образов.
Маша подняла вопросительный взгляд на Сергея Михайловича, как бы спрашивая его совета.
Пожилой доктор неловко закашлялся и пожал плечами.
– Должен сознаться, дорогая Мария Сергеевна, эта больная поставила меня в тупик. Безусловно, в моей практике встречались нестандартные течения заболевания, но мы методом экспериментов находили оптимальное решение и подбирали препараты. В данном случае, я вынужден признать поражение… Нет, я не ни у коем случае не оспариваю установленный в самом начале диагноз, я сознаюсь, что выбранный курс, медикаментозная и гипно терпия оказались не эффективными, более того, она могли даже ухудшить анамнез. И сейчас мы наблюдаем последствия… Мне как врачу – это безусловный упрек, но в данный момент у нас нет возможности по-новому диагностировать ее состояние и назначить другое лечение. Больная перестала выходить на контакт со своим прежним врачом, включая и меня. Она будто закрылась от всех в своем собственном, сотворенном мире, и позволила туда войти сегодня утром только сестре…
Сергея Михайловича вежливо прервал Владимир
– Маша, ты должна быть полностью в курсе. Виктория Лазарева, наша больная, является Вип пациентом клиники, надеюсь, тебе не надо пояснять, что означает этот статус? Ее муж, Александр Рытвин в силу произошедшего с женой – один из наших основных инвесторов. Он спонсирует не только лечение супруги, но и пребывание здесь других страждущих, он платит мне, Сергею Михайловичу, а теперь и тебе, Маша, довольно хорошую зарплату. Короче говоря – Александр Рытвин, практически совладелец нашей закрытой от всего остального мира элитной богадельни. И…
– Я поняла, Владимир Степанович, всю важность будущего задания, так что же я должна делать? Маша не выдержала скопившегося в воздухе напряжения и рискнула перебить главврача.
Зачем ее вызвали в кабинет и на протяжении долгого времени рассказывают о несчастной спятившей женщине, а теперь о регалиях и заслугах ее супруга?
– Ирина Лазарева, родная сестра пациентки, дала согласие на назначение тебя ее новым лечащим врачом, точнее я рекомендовал ей согласиться с этим фактом, подтверждая свое решение твоим многолетним опытом работы, нестандартными взглядами на выбор лечения, новой школой в области психиатрии, коммуникабельностью и человеколюбием наконец. Что скрывать, твое назначение было моей личной протекцией. Так что оправдай доверие, уважаемая Мария Сергеевна. Безусловно, Сергей Михайлович останется при тебе бессменным консультантом. Но так сказать, путь к Телу разрешен отныне только тебе, Маша.
Так что попытайся найти с ней контакт, тихо, спокойно, не торопясь, выведай, что за враг поселился в ее тайном мире и вызвал неожиданный срыв. Выяснив, кто он – мы вместе придумаем способ лечения.
Подходя к двери отдельной одноместной палаты, располагающейся в правом крыле старинного здания, напротив лаборатории, Маша уже успела пробежаться глазами по личной карточке больной.
Виктория Владимировна Лазарева, год рождения 1979, 11 сентября.
(Удивительно – у нее сегодня день рождения. Интересно, она помнит об этом?) Была госпитализирована 13 марта 2010 года в состоянии тяжелого кататонического криза. Назначенное лечение….
Анамнез: Прогрессирующий психоз на фоне алкогольной интоксикации.
Прозаичная и грустная картина, все чаще встречающаяся среди богатых мира сего, свихнувшихся от переизбытка дозволенных эмоций, пресыщения извращенными фантазиями, а чаще, из – за недостатка простого человеческого общения…
Ну, вот и готов твой предварительный диагноз.
Хотя, как показывает действительность, ты часто ошибаешься в своих прогнозах, уважаемый доктор Фогель.
Тихо постучав в дверь, Маша вздохнула глубже и вошла.
Не догадываясь, что только что переступила порог в новую жизнь.
Отдельная палата для особого пациента значительно отличалась от остальных. Так мог выглядеть одноместный номер в хорошей четырех звездной гостинице, но никак ни больничный бокс. Довольно просторное помещение, наполненное солнечным светом и свежим воздухом из широкого трехстворчатого окна, занимающего почти полстены. Мягкий уголок с журнальным столиком, стеллаж с книгами, небольшая плазма напротив кровати, оборудованной по последнему слову техники, кнопками для вызова персонала, джойстиками для изменения положения. Только кровать, переливающаяся огнями панели управления с закрепленным сбоку штативом для капельницы, да незаметные, крепкие решетки на окнах возвращали в больничную реальность. Осматривая с удивлением особую палату, Маша не сразу заметила свою подопечную. Ее стройная высокая фигура терялась на фоне окна, казалась эфемерно прозрачной, не естественно тонкой и воздушной. Женщина обернулась на скрип двери, но Маша пока не могла видеть ее лица.
– Здравствуйте, Виктория, я ваш новый лечащий врач, Мария…Фогель., – она постаралась как можно увереннее произнести приветственное слово, но смутилась и немного замешкалась
– Отнюдь, – послышался высокий звонкий голос от окна, – Отнюдь, Ваше имя звучит по-другому, а именно – Маленькая Птичка. Весь ваш род звался именно так.
Добро пожаловать, Я ждала ВАС!
Маша растерялась. Безусловно она была предупреждена о странном поведении пациентки, она просчитывала, продумывала различные подходы, способы войти с ней в контакт, но тот факт, что она, названная странным именем является ее долгожданной гостьей, ожидать не могла ни как.
Больная пошла ей навстречу, и с каждым ее шагом удивление Марии становилось все сильнее. К ней приближалась женщина, только этим утром сбившая ее на машине и любезно подбросившая в клинику.
Огромные испуганные глаза Маши явно доставляли удовольствие больной. Она подошла совсем близко и широко радостно улыбнулась, показав прекрасные жемчужные зубы.
Маша, не отрываясь, разглядывала стоящую напротив женщину. Она была довольно высока, прекрасно сложена, стройную фигуру совсем не портил, скорее украшал широкий шелковый халат, расписанный изысканным китайским орнаментом, ее темно-русые вьющиеся волосы были небрежно убраны в пучок, а ясные зеленоватые глаза с хитрым прищуром не отрываясь смотрели на растерявшегося новоявленного личного врача. Да, это была та самая женщина, которая сбила ее на дороге утром и не успела впопыхах назвать своего имени, а Маша не догадалась его спросить.
– Так, доктор, сейчас мы с Вами явно поменяемся местами. Неужели, Ирина не сказала Вам, что мы близнецы? Кстати, как поживает Ваше колено? Не волнуйтесь – через три дня оно угомонится.
– Значит, она… Ваша сестра? Удивительное совпадение, просто невозможное стечение обстоятельств, что именно ее машина сегодня утром…
– Мария, да будет Вам. Неужели прожив столь долго, почти тридцать три
(Виктория мягко улыбнулась), Вы так и не поняли. что никаких совпадений не бывает, и обстоятельства просто так не соприкасаются, все предопределено. Тем более наша с Вами встреча.
"О Господи! Бред начался с первой минуты разговора, что же ждать дальше" – мелькнула в голове Маши мысль
– Доктор, вы только не подумайте, что я брежу (Маша вздрогнула) – я всего лишь вторю давно подтвержденной теории……, что все поступки людей запланированы Главным Кукловодом… они уже происходили…ранее
Маша прерывисто втянула в себя воздух и постаралась взять инициативу в свои руки
– Виктория, давайте сядем, мне весьма неудобно вести разговор практически у двери в палату. Не хотелось бы, чтобы кто-то был его свидетелем.
Женщина усмехнулась, видя стремление врача сменить тему разговора.
– Да, проходите, располагайтесь в кресле, доктор. Вы зря волнуетесь, в это время дня в коридоре никого нет.
Маша устроилась в кресле напротив небольшого дивана, на который, расслабленно закрыв глаза, прилегла Виктория.
Маша постаралась сосредоточиться.
– Ну вот теперь хорошо и всем удобно. Вы видимо привыкли вести разговор лежа. Часто посещали психотерапевтов?
Виктория блаженно улыбнулась и потянулась с кошачьей грацией.
– Да, их было немало в самом начале, пока я наконец не поняла, кто я на самом деле, и в чем мое предназначение. Что все их заумные мужские беседы, сосредоточенные лишь на изучении моего скрытого либидо и латентной фалософобии, лишены всякого смысла.
– И в чем ваше предназначение, Виктория?
Ответ прозвучал молниеносно и сухо, как выстрел.
– Я медиум.
(Бог ты мой! А я Мария Терезия в таком случае! Начался обычный диалог с буйно помешанным) – подумала Маша, подыскивая правильные аргументы для продолжения беседы.
– Нет, Маша, никакая Вы не Мария Терезия, царской крови в Вас ни капли, увы… А вот имя Маленькая Птичка приклеилось не оторвешь. – спокойно пробормотала Виктория, так и не открыв глаза.
(Что происходит? Как она…это делает?)
– Маша, простите, мысли некоторых людей подобно зачитанной книге, я их вижу как на ладони… Да успокойтесь Вы наконец, – Виктория открыла глаза и легла набок, небрежно закинув ногу на подлокотник. Она напоминала избалованную абиссинскую кошку.
– Неужели Вы никогда не встречались в своей жизни ни с чем таинственным, непонятным, неизведанным?? Неужели у Вас все просто и понятно и подчинено лишь рефлексам?
Перешагнув порог этой палаты – вы попали в особый мир, Мир, созданный мной. И Я позволила этому произойти. Я понимаю стремление врачебного коллектива во главе с мировым светилом Ипполитовым излечить меня, но пардон, господа, лечить меня невозможно, только потому, что я здорова. Просто я сейчас должна быть здесь, а нигде более, здесь самое безопасное место. Здесь он меня не найдет…если я сама этого не захочу.
– Кто не найдет?
Слова вылетели непроизвольно, произнеся их, Маша ужаснулась, не так, ох – не так надо вести беседу. Куда подевался твой профессионализм? Это же самый главный вопрос, который надо задать, исподволь, осторожно…
