Текст книги "РЕОЛ. Реинкарнации Онлайн (СИ)"

Автор книги: Елена Горелик

Соавторы: Константин Утолин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

Да и без такой продвинутой теории, как говорится, "на пальцах" очевидно, что дар, в отличие от товара, всегда уникален и связан с именем дарителя. В православном мировоззрении дарение от человека к человеку – закономерное продолжение дарения от Бога к человеку. Цель жизни христианина – стяжание благодати, которая есть дар, именно дар, а не плата за добрые дела. В западной цивилизации, где формально эквивалентный обмен приобрел тотальный характер, понятие дара исчезает, вместе с ним исчезает и понятие о социальных и моральных обязательствах (я заплатил и поэтому никому ничего не должен). Вот и в России влияние западной психологии проявляется, прежде всего, в подобном отстранении от моральных норм, причем в самых диких формах. Степан вспомнил, как недавно, когда отдавал машину в срочный ремонт после того, как в него въехал один из многочисленных молодых лихачей и добирался до работы на городском транспорте, стал свидетелем такой сцены – пара подростков грызла семечки, а шелуху плевала прямо на пол. На сделанные женщиной замечание они резко и агрессивно ответили: "Мы заплатили – заплатили, билеты купили! В автобусном парке, небось, есть уборщики, им зарплату платят из наших денег – вот пусть они и убирают!" Степан тогда не вмешался, потому что ему уже надо было выходить, но эпизод запомнил.

И сейчас размышлял о том, что на самом деле подобное чувство "полностью оплаченных векселей" всегда ложно. Цивилизация обмена, сама того не зная, пользуется неоплаченными дарами и паразитирует на людях, сохранивших память о даре, привыкших работать на совесть и поступать по совести.

Но еще важнее, гораздо важнее то, что без готовности и умения дарить невозможна подлинно творческая деятельность. Ведь вдохновение воспринимается творческой личностью как благодать, дар свыше, который ничем ни заменить, ни возместить нельзя. Творческий человек потому и способен к творчеству, что, принимая дар свыше, он так же считает себя обязанным дарить, ибо воспринимает дар как не предназначенный только для себя самого.

Очень родственные размышления есть и у известного французского философа японского происхождения Френсиса Фукуямы, который анализировал, существует ли и нужна ли альтернатива современной западной цивилизации с такими ее изобретениями, как собственность, деньги, рынок? Ведь как-то организовывать общественное производство и интегрировать разделенный труд все-таки нужно?

И Панарин, и Фукуяма считали, что рынок и формально эквивалентный обмен были не всегда. Все общества прошли, а некоторые и сохранили такую форму обмена продуктами разделенного труда, как дарение. Обмен дарами был самым распространенным способом налаживать отношения между соседними племенами. А между родственниками, друзьями, коллегами это и сейчас практикуется. Дарение отличается от купли-продажи принципиальным отказом от сравнения ценности, стоимости дара и ответного дара. Это принципиально неэквивалентный обмен, основанный на доверии и доброжелательности.

Рынок же – тоже неэквивалентный обмен, ибо вычисление стоимости товара невозможно в принципе. Стоимость – мера не труда и материала, вложенного в товар, а мера поощрения производителя покупателем для того, чтобы производитель продолжил делать этот лишний, ненужный для его личного потребления, прибавочный продукт. Наложение этих выражений породило в речевой практике такое условное понятие, как стоимость товара. Стоимость всякого товара, как и товара "рабочая сила", – явление культурное, она вычисляется "от сложившегося", на основе прецедента. А прецедентом как раз и было поощрение к новому, дополнительному производству данного товара.

Взаимное же нарастающее недоверие привело к тому, что поощрение было зафиксировано обычаем как величина, напрямую связанная с качествами товара. Постепенно сложилась практика вычисления зафиксированных величин поощрения на всех переделах, которая и породила понятие "стоимость товара".

Таким образом, рынок как внешне (формально) эквивалентный обмен основан на недоверии и недоброжелательности. И отход от психологии дарения в современном мире порождает массовое дезертирство изо всех сфер, где дарение является внутренне присущим качеством труда – это производительный труд на предприятии, это женский труд в семье, это творческий труд, это инвестиции, наконец. Дезертирство из сфер дарения – это комплекс недоверия обществу. Это недоверие накапливается, растет как снежный ком. Результатом может быть только разрушение всех цивилизационных основ.

Фукуяма писал по этому поводу, что "... люди, не испытывающие доверия друг к другу, смогут взаимодействовать лишь в рамках системы формальных правил и положений, которые нужно постоянно вырабатывать, согласовывать, отстаивать в суде, а потом обеспечивать их соблюдение, в том числе и с помощью мер принуждения. Все эти правовые приемы, заменяющие доверие, приводят к росту того, что экономисты называют "транзакционными издержками". Иначе говоря, преобладание недоверия в обществе равносильно введению дополнительного налога на все формы экономической деятельности, от которого избавлены общества с высоким уровнем доверия".

Тут, подумал Степан, есть два направления для размышлений: с одной стороны надо понять как можно это использовать для создания сюжетов компьютерных игр, а с другой – кто и на каких принципах должен эти игры создавать. А вернее, совершенствовать. Сотрудничество, доверие – блин, да это же как раз то, что характеризует участников команд по разработке программного обеспечения с открытым кодом! Так, так, так... А ведь где-то ему недавно попадалась диссертация именно на эту тему. Воронов запустил поиск и спустя буквально десять секунд комп выдал ему текст, пробежав который взглядом, он понял, что ряд положений из него надо также встроить в свой отчет! Конечно, первые игры мы вынуждены будем создать также с внедренными в них скрытыми способами воздействия на подсознание, но потом... Потом можно будет создать игры, в которых встроенные в них специально разработанные учеными Братства методы повышения эффективности коммуникации геймеров с собственным бессознательным будут описаны! Четко и явно! А сами игры будут с открытым программным кодом! То есть каждый желающий сможет доработать, развить и улучшить программу такой игры, а другие смогут проверить внесенные кем бы то ни было улучшения! Конечно, при этом мы потеряем в прибылях – хотя и здесь все не так просто – вряд ли все те, кому понравятся наши игры, откажутся поддержать разработчиков и инфраструктуру (игровые серверы, оплата трафика и т. д.) скромным ежемесячным взносом. И в этом случае РЕОЛу придется туговато. Ведь в этом случае наши игры будут для геймеров прозрачны и заведомо безопасны, что будет резко контрастировать с играми РЕОЛа! А ведь еще тут можно со временем использовать пиринговые технологии... Степан потер виски и затылок и не без усилия оторвался от кресла. «Надо же – скоро корни пускать начну». Щёлкнул выключателем кофеварки. По комнате поплыл аромат хорошего бразильского кофе. И словно по волшебству именно в этот же момент сменился музыкальный трек: заиграла – точнее, тихонько запела – «Музыка ветра». «Синхронизм, однако», – хмыкнул Степан, наливая в прозрачную чашечку порцию кофе – как ему нравилось, без сливок и сахара. Отхлебнул глоточек и задумался. Точнее, вернулся к третьему пункту.

"Бинарная логика – не просто ловушка для честных, но неискушённых людей и широкое поле деятельности для подлецов, – подумал Воронов, разглядывая электронные репродукции картин, которые компьютер пролистывал в режиме заставки. – Человеку, воспитанному на двоичной системе, очень тяжело понять троичную логику. А также осознать в полной мере факт троичности Бога... Мда, хорошую же свинью подложили нам Древние... Сделать так, чтобы факт троичности лежал вне разумения, заставить спорить об этом, сомневаться. А вслед за сомнением в этом догмате веры неизбежно потянутся и другие. И так мало помалу, веками, под веру человечества создавался "подкоп", финалом которого стало наше общество потребления. Если раньше человек "ходил под Богом", то сейчас ему всеми способами внушается простая мысль: а чем ты хуже Всевышнего? Ты – свободен от опеки свыше, ты сам – Бог! А поскольку подавляющее большинство из нас на бога, даже с маленькой буквы, не тянет, возникает подспудный, не осознаваемый самим человеком комплекс неполноценности. Отсюда и попытка его компенсации путём безудержного потребления или безумного стремления к власти любой ценой... Мать моя женщина! Просто, как всё гениальное, и одновременно цинично до беспредела... Ну, Древние, ну, сукины дети!.."

Степан проглотил остаток кофе и снова открыл Word. Эмоции следовало выплеснуть пока в виде отдельного файла, а потом, остыв, переработать все подготовленные наброски в окончательный вариант.

52. США. Город Тулса, штат Оклахома.

В Тулсе Ли нравилось. Здесь оптимальным для него образом сочетались особенности культуры американского юга, востока и запада. Город был достаточно велик, чтобы иметь все, что нужно искушенному горожанину, но при этом сохранил дружелюбную атмосферу небольших городов. Понемножку он втянулся в эту тихую, неприметную и размеренную жизнь. Даже устроился грузчиком в местный магазин. Хозяин документов не спрашивал, деньги платил по уговору, и на том спасибо. Студент, относившийся к учёбе с явной прохладцей, даже удивлялся его тяге к книгам. «Что, из универа попёрли, да? Нечем было заплатить за следующий курс?» «Вроде того», – уклончиво ответил ему Ли. Впрочем, Стива ответ удовлетворил, и вопросы прекратились. Спасибо и на этом.

Теперь он соседа почти не видел. Днём разгружал ящики с продуктами, вечером садился то за книги, то за ноутбук. В АйТу предусмотрительно выходил со старенького компа Стива, шарил там осторожно, стараясь лишний раз не светиться. В сети его интересовали всё те же книги философского толка. На отечественных серверах их было не достать: надо скачать – плати. А платить со своей карточки было равнозначно самоубийству. Потому Ли попытался выйти на сервера крупнейших российских электронных библиотек. Там были разделы переводных изданий. Но стоило ему кликнуть по ссылке, как высветилась страничка с весьма неприятным сообщением: "У вас нет прав для просмотра этой страницы". Ли подумал было, что русские закрыли некоторые страницы для иностранных пользователей. Но нет: французский, немецкий, китайский и арабский разделы открылись без проблем. Глючило только английский и испанский. "Чёрт... Фильтры, что ли?" Он был недалёк от истины. Решив не подставлять соседа, отключился от сети с неприятным осадком на душе.

"Свободная страна, чтоб её... – раздражённо подумал Ли, открывая свой ноут. – В гробу я видал такую свободу. Неужели Бен Франклин устроил войну за независимость ради вот этого?" Ли в том весьма сомневался. Ему понравилась фразочка, увиденная на каком-то форуме ещё в той, успешной жизни: «Иллюзия свободы хуже рабства». «Значит, нам всем надели шоры на глаза, и сказали – вперёд, вы свободны! Тьфу, чёрт, превратить в дерьмо всё, ради чего жили и умирали наши предки!.. Гады ползучие...» Знай хоть кто-нибудь о его мыслях, за ним бы сейчас охотились не только люди РЕОЛа. О системе доносительства Ли знал с самого детства, но воспринимал её чуть ли не как само собой разумеющееся. Мол, живём в самом демократичном и справедливом обществе, у которого есть враги и завистники. Будьте бдительны, граждане, они не дремлют, они повсюду!.. Вспомнив это назойливое внушение, неважно, с экрана или со стороны учителей в школе, Ли зло сплюнул. Когда государство начинает шпионить за собственными гражданами, о какой демократии может идти речь?

Утром, отправляясь на работу, Ли обратил внимание на старичка консьержа. Тот, обычно вежливый со всеми жильцами, ответил на его "здравствуйте" сдержанным кивком и окинул холодным взглядом. Ли мгновенно подобрался: чёрт, неужели и тут достали? Наверняка к старику кто-то приходил, расспрашивал... Бежать. Немедленно. Собрать сумку и дать тягу. Вернуться в квартиру, якобы за какой-нибудь забытой мелочью? Старикан сразу настучит кому следует. Выйдя на улицу, Ли мысленно выругался: ноутбук здесь оставлять было никак нельзя. Улучив момент, он забрался на балкон. Третий этаж, пожарная лестница всегда к услугам. Труднее было с замком балконной двери. Кое-как расковыряв хлипкий замок лезвием перочинного ножика, Ли по быстрому побросал в сумку свои вещи, оставил Стиву короткую записку и триста баксов в счёт своей доли квартплаты. И покинул квартиру тем же нехитрым путём.

На работу теперь идти было ещё более опасно, чем возвращаться в квартиру под бдительным оком консьержа. Ли, в который раз мысленно обругав себя и свою судьбу, отправился на трассу, ловить автобус или попутную машину. Шёл осторожно, внимательно присматриваясь к каждой проезжающей машине, к каждому прохожему. Состояние нервов у него уже было таково, что везде мерещились киллеры. "Спокойно, Ли... Спокойно, я сказал! Ты ведь знаешь – твой страх притягивает убийц, как магнит. Не бойся. Не бойся. Нельзя бояться..." Он, собственно, не испытывал уже страха перед смертью. Его волновало лишь одно: что добытая им информация может умереть вместе с ним.

Пройдя пару километров пешком, Ли решил, что самое время дать кому-нибудь отмашку...

– Вот он!

Рон посмотрел на заросшего хиповатого субъекта и адресовал напарнику по Братству удивлённый взгляд в зеркало заднего обзора.

– Крутой у нас контингент, – усмехнулся агент. – На фото Ли О'Харвей выглядит импозантнее.

– Ничего, побреется, отмоется, и снова будет как новенький, – ответил Пол. – Сейчас он нас тормознёт. Потом, если начнёт дёргаться, предъявите ему своё удостоверение. А я проведу разъяснительную работу.

Кирби уже имел возможность убедиться в способностях Пола, когда они доставили любителя банкоматного взлома на квартиру к профессору Мак'Интайру. После пятиминутной лекции Пола на тему "К чему приводят плохие привычки", Хич сдался и дал согласие работать на них. Всю правду ему предстояло узнать уже в исследовательском центре Братства. Переправкой хакера в Москву занялся профессор, уверяя, что справится без помощи "любезных молодых людей". Тут с ним спорить было бессмысленно: старик Мак'Интайр знал, что говорил, и Пол ему полностью доверял. А сейчас Рон полностью положился на способности Пола. Именно благодаря этим способностям они прилетели в Арканзас, взяли напрокат машину и вот теперь, ведомые, как говорил про это сам Пол, его верхним чутьем, прибыли сейчас в Тулсу – второй по величине город штата Оклахома. И тут уже Пол сказал, что объект их поисков уже близок. Кирби давно перестал удивляться действиям и высказываниям своего напарника, которые, при всей их внешней необоснованности, всегда приводили к нужным результатам. Порой Кирби казалось, что Пол просто напрямую видит будущее. Хотя на осторожный вопрос так ли это, Пол ответил отрицательно, сказав, что такой способностью пока обладают лишь их противники, но и для них некоторые событийные линии можно сделать размытыми. Нисколько не удивился агент Кирби и сейчас, когда лохматый оборванец, в котором только большой спец по части сыска мог опознать Ли О'Харвея, вскинул руку, собираясь тормознуть их машину. В полном соответствии с тем, что сказал Пол.

– До Оклахома-сити подкинете? – спросил любитель автостопа.

– Нет проблем, – кивнул Рон. – Садись.

Пыльная машина с арканзасскими номерами – то, что надо. Местные друг друга в лицо знают, если к ним пристанут с расспросами о чужаке, путешествовавшем автостопом – заложат. А арканзасские гости и сами тут проездом. Мало ли, что за дело их сюда занесло, и занесёт ли во второй раз, тоже неизвестно. А может вообще просто туристы и путешествуют по курортам, которые располагаются на озерах Юфола и Тексона на границе с Оклахомой. Более удобный вариант и представить сложно. Ли благополучно разместился на заднем сидении, почему-то совершенно не обратив внимания на второго пассажира, который молча подвинулся, уступая ему место. И лишь когда машина набрала порядочную скорость, Ли будто проснулся.

Почему он сел именно в эту машину? Почему на него вдруг накатила волна сопливой мальчишеской радости, совсем ему не свойственной?..

– Эй, парни, – осторожно начал он, чувствуя внутри холодок страха. – Можете высадить меня у ближайшей автобусной остановки?

– Передумали ехать в Оклахома-Сити? – с плохо скрытой насмешкой осведомился водитель.

– Я кое-что забыл.

– Надеюсь, не компьютер? – спросил второй. Тот самый, на которого Ли поначалу вообще не обратил внимания. – Не пугайтесь. Вам чертовски повезло, Ли О'Харвей, что первыми сюда прибыли именно мы, а не ваши старые знакомые.

Если бы нервы Ли были в порядке, он бы воспринял сию новость если не совсем спокойно, то без излишних эмоций. Но сейчас, напуганный и издёрганный, он сделал глупость: открыл на ходу дверцу. Точнее, попытался. И тут же ощутил, как его мягко, но неодолимо рванули назад. И сразу же – Ли и моргнуть не успел – сосед по сидению ловко сковал захватом его руки и прижал ноги так, что Ли понял – дергаться и пытаться вырваться бесполезно.

– Успокойтесь, О'Харвей, – сказал водила, продемонстрировав через плечо развёрнутое удостоверение сотрудника ФБР. – Хотели бы мы вас прикончить, вы бы даже и понять ничего не успели. Верите?

Ли буркнул что-то неразборчивое и прекратил бессмысленное сопротивление. ФБР – не самое худшее, что с ним могло случиться, теперь он это отчётливо понимал. И державший его парень сразу же отпустил захват.

– Не советую выпрыгивать из машины на скорости сто миль в час, – с иронией проговорил он, поправляя задравшийся рукав лёгкой куртки. – Уверяю, это весьма больно. Всё, успокоились?

– Как будто, – буркнул Ли. – Как вы меня нашли?

– Пошли по следам ваших старых знакомых, – последовал ответ. – Надеюсь, вы понимаете, что в этой стране они вас в покое не оставят? Равно как и во многих других странах.

– Догадался. Что вы предлагаете? Спрятать меня в секретном бункере АНБ? Или сдать военным, в Лос-Аламос?

– Покинуть страну.

– Вы серьёзно?

– Абсолютно, – подтвердил второй, который был за рулём. Этот казался бесстрастным, как робот. – Вы ведь начали догадываться, во что впутались, иначе не бегали бы из штата в штат, тщательно заметая следы. Кстати, делали вы это для непрофессионала просто мастерски. И чутье у вас просто фантастическое – вы всегда успевали уезжать вовремя!

– Да уж, чутье... Да если бы я раньше догадался, во что влез, то не стал бы высовываться со своими открытиями куда не следует, – огрызнулся Ли. – Да и не слышал я что-то, чтобы программа защиты свидетелей предлагала варианты за пределами США, ну или, максимум, Канады.

– Это вопрос в некотором смысле политический. На территории США, О'Харвей, есть столь могущественные противники вашего существования, включая и некоторых чиновников в нашем ведомстве, что прикрывать вашу задницу каждый раз, когда вам вздумается подставить её под неприятности, представляется весьма нерациональным и ненадежным, – сосед по заднему сидению заговорил жёстче. – А в одиночку ваши шансы на выживание просто равны нулю. Вы в курсе, что ушли буквально в последний момент? Когда мы проезжали мимо дома, где вы остановились, там уже были две патрульные машины, и ещё одна у магазина, где вы подрабатывали. В следующий раз они попросту заблокируют ваше чутьё, и дело будет сделано в считанные минуты.

– Что заблокируют? – не понял Ли. Интересненько, каким же это, простите, способом можно заблокировать чутьё. – И как это вообще можно сделать?

– Примерно так, как это сделал я, когда вы садились в машину, – сосед снова взглянул на него с иронией. – Правда, к вашей чести должен сказать, что вы достаточно устойчивы к внушению. Потому наведенный мной "морок" продержался так недолго. А нервы у вас в самом деле ни к чёрту. Ничего, подлечим. Вам ещё работать придётся.

– На вас, что ли?

– На нас.

– А если я против?

– У вас в данном случае выбор небольшой. Или вы работаете на нас, или они вас убирают.

– Пугаете, – осклабился Ли.

– Констатирую малоприятный для вас факт. У этих ребят, что наступают вам на пятки, чёткий приказ – ни в коем случае не оставлять вас в живых... Кстати, меня зовут Пол, – представился сосед. – Коллега за рулём – агент Рональд Кирби.

– Очень приятно, – процедил О'Харвей.

– Если вы не возражаете, господа, я бы сменил курс, – сказал тот, кого представили агентом Кирби.

– Едем в Сент-Луис, – согласно кивнул Пол.

Ли готов был руку себе отрубить, если эти двое не общались как-то ещё, помимо слов. "Телепаты хреновы... Я думал, это досужие сплетни из бульварных газетёнок, а в ФБР и правда таких держат... Ну, ты и влип, приятель!" И всё же он чувствовал огромное облегчение, словно гору с плеч сбросил. Эти двое не проявляли никакой враждебности, хотя, при желании могли стать очень опасными противниками. Такие вещи Ли чуял всеми частями тела, а не только пресловутой "задницей".

– Всё будет хорошо, – ни с того, ни с сего вдруг сказал Пол.

И Ли О'Харвей вдруг ему поверил. Сразу и безоговорочно.

53. Москва. Исследовательский центр Братства.

Третья или четвёртая порция кофе, а также припасенный в холодильнике кувшин со сделанным по весьма специфическому старинному рецепту настоем сделали своё дело: не прошло и часа, как аналитическая записка была окончена. Степан выключил музыку, прибавил свет и ещё разок перечёл написанное. Вроде бы ничего существенного не упустил, внёс в текст все свои соображения. Он должен был высветить парочку проблем – он это сделал. Надо было наметить пути их решения – наметил. Остальное, как водится, приложится по ходу событий. В этот миг компьютер просвистел мелодию имперского марша из «Звездных войн» и в возникшем на экране новом «окне» показалось лицо стоявшего под дверью его кабинета Северцева.

– Так я и думал, что ты еще здесь, – произнес он. – Полуночник. На часы хоть иногда смотришь? Открой уж, сделай милость.

Воронов щелкнул парой клавиш, разблокировав дверь, после чего встал и потянулся. Тихо хрустнули затёкшие суставы.

– Работа, – с тонкой улыбкой ответил он. – Хотел показать вам это завтра утром, но раз уж зашли, оцените мои страдания, – и он послал файл на печать.

– Как продвигается создание игр? – Ярослав присел в свободное кресло, и, получив распечатку, бегло её пролистал.

– На днях представим прототип фэнтезийной игры для подростков, – Воронов потыкал пальцами в сенсоры кофеварки. – Кофе?

– Спасибо, не откажусь.

– Чёрный?

– Со сливками, если можно.

Получив чашку, Северцев прочёл записку Степана уже внимательнее. А Степан, снова усевшись в свое анатомическое кресло, молча ждал реакции.

– Хорошо, – Ярослав, закончив чтение и управившись с кофе, отложил распечатку в сторону. – Завтра покажу это Владыке Амвросию. Мысли дельные, надо только дать им чёткий строй, а то здесь у тебя всё-таки еще много эмоций... Нет, Степан, я тебя понимаю и не осуждаю. Но наш противник чужд всему человеческому, в том числе и эмоциональности. Хотя и неплохо разбирается в струнках наших душ. Записку переделывать не стоит, пусть Владыка сначала сам с ней ознакомится. Впрочем, я к тебе не за этим зашёл, а чтобы вместе поразмыслить над важным вопросом... Скоро мы сможем выдать на рынок несколько полноценных игр собственного производства. Как ты мыслишь себе стратегию их распространения?

– Тут в самом деле нужно быть стратегом, – задумался Степан, вертя в руках чашку, на дне которой уже скопилась пресловутая кофейная гуща – он не признавал растворимого, готовя напиток только из зерен. – Но мысли кое-какие действительно имеются.

Он выдал на экран интерактивную карту мира, на которой уже давненько вёл учёт распространению РЕОЛовских игр.

– Смотрите, – сказал он, ткнув пальцем в какую-то функциональную клавишу. Страны тут же раскрасились в разные цвета, от синего до багрового. Здесь я отметил процент распространяемых игр от РЕОЛа на душу населения в возрасте от десяти до двадцати трёх лет. Как видите, лидируют восточно– и южнославянские страны, а также страны ислама, Индия, Китай, Латинская Америка, Юго-Восточная Азия, часть стран Африки. США же, Евросоюз, Япония и Австралия охвачены гораздо слабее. Думаю, происходит это оттого, что население этих стран уже в достаточной мере подчинено иным воздействиям Предтеч, чтобы добивать их ещё и играми. И поэтому то, что продаётся там, призвано лишь окончательно подавить последние ростки осознанного и неосознанного сопротивления их власти. Здесь же – я говорю сейчас о России, Украине, Белоруссии и Югославии – во все века сопротивление воздействию Древних было самым мощным. Югославию за это, как вы помните, разорвали на куски, уничтожая сербский народ физически. Древние и их прихлебатели тогда воспользовались временной слабостью России. То же едва не постигло Украину. Сейчас, когда решать подобные задачи военным путём, мягко говоря, неуместно, они решили подобраться с другой стороны – модифицируя наших детей и подростков. И поэтому мы должны дать ассиметричный ответ, которого от нас, скорее всего, не ждут и произвести фланговый манёвр – начать распространение наших игр не с отечественного рынка, а с Европы, США, Индии и Китая. Здесь предполагается убить одним выстрелом двух зайцев: во-первых, отхватить у РЕОЛа солидный кусок рынка, и во-вторых... Если нам удастся быстро и качественно переломить юридическое сопротивление в этих регионах – а вы знаете, что оно будет, сами предупреждали – то тогда будут сняты все препятствия перед завоеванием азиатского и прочих игровых рынков! Ну а кроме того, в своем же отечестве пророков, как известно, нет, а вот если какая-то игра стала популярна на Западе, то наши, отечественные геймеры тут же ею заинтересуются.

Степан чувствовал, что немного переборщил с кофе – опять эмоции. Но думал он над стратегией продаж новых игр уже давно. Потому и самым тщательным образом отслеживал рынки сбыта РЕОЛа... Ещё один щелчок по клавиатуре – и карта погасла.

– Советую добавить в список ещё и Бразилию, – сказал Северцев, поставив свою чашечку на блюдце. – Тоже не маленькая и не бедная страна, да к тому же еще и законодательница игровых мод в своём регионе. А в остальном план хороший. Тут нужно будет нанять и подготовить целую армию юристов и создать гигантскую сеть распространителей. И придется денег на это не жалеть: нельзя экономить на нашем будущем... А по поводу бинарной и тринитарной логики ты лихо закрутил, – с улыбкой добавил Северцев. – Мы про это в общих-то чертах, так сказать фундаментально-теоретически, докладывали Совету уже не раз, а ты взял и сделал из этого конкретную задачу. Думаю, членам Высшего Совета идея придется весьма по вкусу.

– Я выпил слишком много кофе, – устало усмехнулся Степан.

– Все равно, завтра жду в полдевятого. Пойдём к Владыке Амвросию. Выскажешь свои соображения. Думаю, он не только не будет против, но и подкинет ещё пару дельных мыслей. Согласен?

– Конечно, согласен, – Воронов выставил чашки на столик у двери – оттуда каждое утро забирали грязную посуду на мойку в огромной посудомоечной машине. Не он один здесь слыл полуночником.

В здании, несмотря на поздний час, действительно слышались звуки, издаваемые работающей техникой, негромкие голоса, даже музыка. "Ну и коллективчик, одни "совы", – с иронией подумал Степан. – Надо, по примеру Винни Пуха, сменить вывеску – вместо ГИАП написать "Совешник". Будет ближе к истине". А кофе – коварная вещь – тем временем начало действовать совершенно обратно своему прямому назначению: его начало неудержимо клонить ко сну.

– Утро вечера мудренее, – Ярослав это, оказывается, заметил. – Давай-ка я тебя до дома подкину, тебе сейчас за рулём делать нечего.

Глава 11.

Терминальная фаза

54. Украина. Трасса Днепропетровск – Харьков.  

– Киев в другую сторону.

– Знаю. Планы немножко изменились. Едем в Харьков.

Вера обречённо смотрела в окно машины. На трассе их догнала дождевая туча, превратив асфальт в блестящую чёрную змею, а стёкла подёрнув косыми росчерками капель. Где-то над дальним полем мелькнула вспышка молнии. Глухой раскат грома заглушил мерный рокот двигателя... Там, где ещё недавно было место для скучной, но размеренной жизни, привычных лиц и обыденных вещей, Вера ощущала пустоту. Но эта пустота имела свойство болеть ноющей зубной болью... Впереди – неизвестность, разматывавшая мокрую ленту трассы. А дальше?

Что дальше?

– Не нужно бояться будущего, – Антон будто прочёл её мысли. – Ты не знаешь, что тебя ждёт.

– То-то и оно... – вздохнула Вера, радуясь, что может хоть немного отвлечься.

– Конечно, легче жить, когда всё расписано, – Антон обогнал маршрутку, слишком рискованно тормозившую у съезда на Гвардейское. – Строить свою жизнь заново очень сложно. И очень тяжело. Но при этом чертовски интересно.

– Ты, прав. Это интересно, но накладно, – пессимизм Веры сдаваться не желал. – Иногда даже слишком.

– Ты о себе?

– Не о тебе же...

Громовой раскат прозвучал где-то совсем близко. Радио, развлекавшее их в пути, прошелестело помехами и снова запело какую-то песенку... Антон посмотрел в зеркало. Девушка упорно делала вид, будто её больше всего на свете занимают тучи, соединённые с землёй колышущимся полотном дождя дождя. Он чувствовал её боль, и знал, чем она вызвана. Даже обычную головную боль нельзя терпеть, что уже говорить о душевной.

– Всё думаешь о Степаныче, – полувопросительно проговорил Антон. И, не дождавшись ответа, продолжал: – С ним всё будет в порядке, не беспокойся. Наши люди его без присмотра не оставят.

– Я думаю, – с ноткой злости сказала Вера, – кем надо быть, чтобы завалить сэнсэя. Ты-то его наверное тоже в деле видел. Что скажешь?

– Ничего хорошего. Встречи с охотниками лучше и врагу не желать.

– Что за охотники такие, на кого охотятся?

– Долго рассказывать.

– Сам обещал – мол, по дороге всё расскажу. Нам до Харькова ещё часа три-четыре пилить, так что колись.

– Ну, как знаешь, – трасса вообще не располагала к легкомысленному разговору, а мокрая трасса – тем более. – Расскажу самое существенное. Охотники – это особым образом тренированные и зомбированные люди. Они приходили за тобой. Их задача – отлов или ликвидация тех, кто в потенциале опасен для их хозяев.

– Кто их хозяева? – Вера деликатностью не отличалась и задала вопрос, как говориться, "прямо в лоб".

– Прямо не скажу, но намекну. Помнишь наш разговор о РЕОЛе?

– Блин...

– Думаю, ты меня правильно поняла.

– Ещё бы – не понять, – Верка вспомнила свои приключения, связанные и с играми, и конкретно с тем разговором. Приятного мало. – Постой... То есть, ты хочешь сказать, что эти суки – их создатели – понапихали в игры какую-то мозголомную хрень, и посылают своих сявок мочить всех, кто смог этой хрени противостоять?