Текст книги "РЕОЛ. Реинкарнации Онлайн (СИ)"

Автор книги: Елена Горелик

Соавторы: Константин Утолин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 47 страниц)

Вот в этаком примерно духе и стиле объяснял стайке явных новичков инструктор трейсинга Харитон Харитонович Женкин – парень лет двадцати пяти, высокий, гибкий, плечистый и рукастый, с длинной не по моде гривой волнистых волос, и изящной формы лицом, за которое получил прозвище Француз.

Впрочем, прозвищ у Харитона Женкина хватало. Как его только не звали: для совсем близких он был Харей, а для всех прочих и Дежком, и Хароном, и Джекилом, и Хари-Рамой, и Джек-киллом (был такой старый фильм "Убить Билла" – "Kill Bill" – отсюда и "Джек-Килл"; Женька любил старое видео и хорошо в нем разбирался). Сам он, впрочем, предпочитал, чтобы его называли Мичманом, а иные прозвища с удовольствием использовал в никах. Мичманом Харитон не был, а был он старшиной второй статьи, и служил в ВМФ, на Черном море, только не матросом, а в отдельной бригаде морпехов. Кроме трейсинга, старого видео и еще более старой музыки, Мичман всерьез увлекался компьютерными играми и девушками, а на жизнь зарабатывал ремонтом бортовой электроники современных автомобилей. При этом геймером Харон был хорошим – не класса Володи и ребят из его сборной, но вполне приличным. Глип с ним давно корешил: оба геймеры, оба трейсеры. Жил Мичман в двух шагах, рядом с недавно реконструированной гостиницей "Турист", так что Глип, пока Харитоновы предки на даче собирали урожай и занимались соленьями-вареньями, наверняка сейчас квартировал у Мичмана.

– Лазания по стенам домов, пожарным и прочим лестницам, а также прыжки с крыши на крышу называются "билдеринг", – продолжал между тем Мичман, наставляя молодежь. – А еще есть еще "паркур" – это в основном бег через парки, а также по местности, пересеченной разного рода ограждениями, начиная от обычных заборов на стройках и кончая оградами стадионов и иных культурно-массовых сооружений...

И так в этот момент Мичман походил на препода, которому Володя в бытность свою второкурсником факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ дважды пересдавал зачет по матану (попрошу не путать высокое искусство "математического анализа" с вульгарным умением выражаться нецензурно!), что Берсеркер невольно усмехнулся. По странному совпадению у Глипа, по видимому, тоже возникли какие-то смешные ассоциации, и он улыбнулся одновременно с Володей. Новички, и без того косившиеся на двух посторонних наблюдателей, теперь уставились на них в открытую. Мичман заметил это, оглянулся и, не моргнув глазом, хладнокровно продолжал:

– Вот примерно так, как эти двое, и реагируют на действия трейсеров несознательные граждане, не проникшиеся идеями. Не обращайте внимания, это входит в программу подготовки. Слушайте сюда дальше. "Рarcour" в переводе с французского – "полоса препятствий". Что вы и можете наблюдать перед собой. Почему по-французски? Дело в том...

И инструктор Харитон начал излагать неофитам трейсерскую легенду о том, как никому неизвестный паренек из провинциального городка Лисса, что неподалеку от Парижа, Давид Бель, стал спасателем всех страждущих острых ощущений и желающих попробовать чего-то нового, ни на что другое непохожего – и открыл миру трейсинг. Все началось с того, что в их тихом городке построили двадцатиметровую стену для скалолазов – крутую: с зацепами, причудливыми выступами и туннельчиками, – и отец Давида тут же наложил табу и под страхом порки запретил своему двенадцатилетнему сорванцу приближаться к жуткому сооружению. Зря он так погорячился. Потому как за неимением альтернативы, неугомонный Давид принялся развлекаться, лазая и прыгая по верхушкам деревьев, по крышам родного и соседних домов, по пристройкам, по заборам и вообще по всему, что так или иначе возвышалось над землей. Хулиганом был еще тем!

А в 1987 году, Давиду было тогда четырнадцать, судьба свела его с еще одним отмороженным парнем по имени Себастьян Фукэ. Тот был постарше и занимался не просто экстримом во всех его проявлениях, а еще и восточными единоборствами. Узнав о выкрутасах Давида, Себастьян быстро проникся новой идеей, показал приятелю на что способен сам и вдвоем они замутили такой экстрим, что хваленый Спайдермен курил бы в сторонке, кусал бы свои паучьи жвалы и локти и горько рыдал от бессилия, глядя, как его новоявленные конкуренты из Старого Света пересекали родной город вдоль, поперек, по вертикали и диагонали, прыгали с крыши на крышу, взбирались вверх по стенам... Они такое творили в воздухе, над головами очумевших прохожих, что бедняге из комиксов и не снилось. При чем им для этого не надо было дожидаться, пока их укусит генетически модифицированный паук-мутант – последствия укуса им с лихвой заменяла полная "отмороженность".

И, как водится, у видевших выкрутасы сверстников-подростков тоже моментально посносило "крыши". Года не прошло, как на тренировки к Давиду и Себастьяну стали приезжать эктремалы не только из столицы, но со всей "старушки" Европы, а потом и из-за океана. И каждый привносил что-то свое – трейсеры составили гремучую смесь из техник основных элементов бега, акробатики, скалолазания, даже – из боевых искусств. Стиль приобретал все более четкие формы, обрастал новыми трюками, оттачивалось мастерство...

– Ты знаешь, – сказал Володя, присаживаясь на скамейку и доставая взамен кончившейся пачки "Винстона" новую. – Во времена СССР, по словам моих предков, была такая поговорка: "Мы сами себе создаем препятствия и потом успешно их преодолеваем". У меня такое ощущение, что вы, трейсеры, очень даже советские. Тебе так не кажется, Гош?

Гоша-"Глип" хитро улыбнулся.

– Давид и Себастьян, между прочим, французы оба, – напомнил он у ухмылкой.

Володя отмахнулся сигаретой:

– А, какая разница, я имел в виду принцип. Не живется вам нормально, ищете приключений на свое мягкое место.

– Вообще-то все мы таковы, Володя, – рассудительно заметил Глип. – Иначе жить скучно.

– Философ ты, Гоша. А меня, когда я на тренировки ваши смотрю, а особенно когда пацанов вот таких вижу, которых вы байками кормите, а они вам в рот смотрят, только один вопрос мучает. Кто потом их мозги от асфальта отскребать будет?

– Ну, почему сразу обязательно мозги от асфальта, – сказал Гоша. – Побьются немного, куда без этого, зато потом...

А ребята, которым Володя предрекал мрачные перспективы, слушали уже про то, как Давид, Себастьян и шестеро их наиболее верных друзей собрали первую в мире трейсинг-команду. Они назвали себя "Ямакаси", в переводе с японского сленга это словечко означает "хулиганы". Такой пример – другим наука: парни из "Ямакаси" стали знаменитыми. Они давали интервью самым шикарным таблоидам, их выступления показывали все ведущие телеканалы мира, они снимались в рекламных роликах и кино – и тратили заработанные деньги на пропаганду любимой затеи. Все шло отлично: по крышам, по заборам, через границы трейсинг рванул по миру. Клубы трейсинга росли, как грибы после дождя, и к концу двадцатого века десятки тысяч трейсеров нарушали покой всех мало-мальски значительных городов планеты.

Но самих "Ямакаси" к тому времени уже не существовало. Команда распалась в 1998. Распалась из-за сущего, если подумать, пустяка – из-за денег.

– Из-за дерьма, прямо скажем, – с досадой констатировал Мичман. – "Ямакаси" преложили участвовать в съемках мюзикла "Notre Dame de Paris". Ну, там трюки ставить и все такое. Основной "хулиганский" состав не возражал, но Давид, несмотря на свою фамилию, не пожелал связывать себя двухлетним контрактом.

Мичман приостановился, вроде как набрать в грудь побольше воздуха, но Володя-то знал Харитона. Он был просто хороший актер и поставил паузу там, где требовалось. Любил Мичман попозировать, но и умел это делать, говорить нечего.

– Можно вопрос? – тут же раздался неуверенный голос.

– Что не понятно? – повел бровью Мичман.

– А почему "несмотря на фамилию"?

Мичман вздохнул и покачал волнистой гривой.

– Эх, молодежь, молодежь... Ты "Нотр дам" слышал?

Спросивший отрицательно промычал.

– Кто слышал? – воззвал Мичман. Поднялось с десяток рук. – Ну-ка напойте. Смелее, смелее. Вы не на экзамене в хор имени Веревки!

Неуверенно посмеялись, потом двое или трое нестройно затянули козлетонами:

– Бе-е-ель...

– Достаточно! – скомандовал Мичман и повернувшись к вопрошавшему спросил: – Понятно? Вопросов нет? – Тот затряс башкой, а Харитон уже вновь обращался ко всем: – Общая рекомендация – почаще слушать классику. Особенно во время трейсинга. Не отвлекает на всякие мелочи типа воя сирен и прочих звуковых раздражителей, которыми реагируют на ваши действия менты и закрепощенные граждане. Возвращаемся к теме. Вот на этой почве в команде пошел раскол, и история "Ямакаси" закончилась. Все что осталось от "Хулиганов" – группа последователей-энтузиастов и отличный фильм "Yamakasi" самого Люка Бессона. Никаких дешевых голливудских трюков, каскадеров и дублеров. Очень рекомендую для семейного просмотра: мамы-папы ностальгически захлюпают носами, и, глядишь, не станут приковывать вас к батарее на время своего отсутствия, а ограничатся просьбами быть поосторожнее и выше десятого этажа по стенке не ползать...

– Ты зачем меня позвал-то? – спросил, наконец Володя. – Лекцию Харитонову слушать? Так знаю я все это и без него. Салака по дороге говорил, у тебя ко мне дело есть...

Глип пожал плечами, но ответил невпопад:

– Как там у "Поросят"? Выяснили что?

Тут уже пожимать плечами пришел черед Володи.

– Это тебе Эндрю передал, – вместо ответа он протянул Глипу пакет с пивом. – С горя. Даже бабки брать отказался. Говорит, все одно убытки сегодня. А пиво, мол, компенсация, типа, постоянным клиентам. С ситуевиной же ничего пока не ясно. Я когда в "ТриП" заходил, аварийшики пробное подключение на фидер сделали. Вроде нормально, потом пошли по схеме шарить.

Глип кивнул и взял банку.

– Так что за дело-то? – напомнил Володя.

– Ты спешишь? – удивился Глип. – Пива-то вон сколько...

"Что это он все мнется, – подумал Володя с неудовольствием. – Надо ему, что ли, от меня что-то? Только что от меня может быть надо Глипу?"

– Ну, все, хватит уже теории! – провозгласил Мичман Харитон. – Уже дрожите от нетерпения?

Новобранцы нестройным воем и бурными выкриками высказали подтверждение.

– Только вот придется ваших мамочек и папочек разочаровать, – тут же остудил их горячие головы Мичман. – Во-первых, до десятого этажа по стеночке я вас не допущу пока. Если хотите, правда, то и запрещать не стану. Но, "а" – не на полигоне и "б" – похороны за свой счет. Ибо мне не хочется идти из-за вас, как бы вы не были мне дороги, под суд, а трейсинг не есть средство для любителей суицида выбрать себе способ самоубийства поэкзотичней. Трейсинг, как я уже замечал выше, есть способ обрести свободу действий, поступков, мысли. А свобода не есть вседозволенность. Вернее, вседозволенность, которой ты умеешь пользоваться, чтобы не навредить ни себе не другим.

Второе: в отличие от различного рода скейтеров, роллеров, бейсеров и кайтеров, трейсеры не используют в своих занятиях никаких приспособлений, кроме собственного тела. Ибо здоровый и свободный дух может быть только в здоровом и свободном теле. К черту костыли!

Отсюда – трейсер работает без страховки. Не в цирке чай. Никаких веревок, лонжей, никаких систем и обвязок. Все реально и экстремально. Когда пожар случится, а ты будешь сидеть на крыше, тебе туда вряд ли что успеют сбросить. Так что, единственное снаряжение – специальные перчатки. Купите их в любом военном или спортивном магазине. На свое усмотрение. Одевайся, как хочешь, хоть голый ползай, хоть в тулупе – но никаких специальных щитков, налокотников, наколенников, написюльников, прошу прощения у девушек, которых сегодня среди нас что-то не видно, и натитюльников, еще раз прошу у них же прощения, и прочих членозащитительных приспособлений.

Третье, которое прямо вытекает из второго: все трюки выполняются без чьей-либо физической помощи. И хотя каждый трейсер всегда придет на помощь – совет там дать, скорую вызвать, или молитву прочитать отходную (и нечего смеяться, дети мои, всяко может быть), надеяться надо только на себя. Никто тебя не подстрахует, не прикроет.

Отсюда же вытекает и четвертое: вся ответственность лежит только на тебе – мальчик взрослый, никто тебя на эту крышу за воротник не тянул. Это и милиционерам объяснишь, когда они тебя за штаны со здания городской администрации снимут.

Ну и пятое: трейсингом надо жить! Каждый уважающий себя трейсер вносит элементы – и, что наиболее важно, – философию стиля в повседневную, обычную жизнь. Этим проникнуться надо, "воткнуться", что называется. А если не "втыкаешься", то нефиг и соваться. Уйди мальчик, не мешай серьезным большим дяденькам сходить с ума. Ну, кто первый на выход? – спросил Харитон быстро.

Естественно, все промолчали, и никто с места не тронулся.

– Ну, это еще ничего не значит, – произнес Мичман. – Посмотрим, сколько из вас придет через неделю. А сейчас все свободны, спасибо за внимание.

Харитон быстро кивнул и, демонстративно отвернувшись, направился в сторону скамейки, на которой сидели Глип и Володя, оставив новичков, как всегда бывало, когда он так прерывал речь, недоумевать. Они, бедняги, стояли, переминаясь с ноги на ногу, и не знали, как им быть: вот только что наставник напряженно и увлеченно рассказывал о трейсинге и вдруг, почти на полуслове, будто выключили его: "все свободны" и удалился.

Володя раз, наверное, пятнадцать уже видел эту сцену и всегда поражался артистизму Харитона, которой так легко играл с новичками.

Возле скамейки Мичман обернулся:

– В общем, у вас пять минут на размышление, ребята, пока я с друзьями пообщаюсь. А потом: кто останется – я не виноват. Время пошло!.. Привет, Володьк, – сказал он без паузы, пожимая тому руку и присаживаясь. Глипу досталось беглое "хай".

"Похоже, они уже виделись, – подумал Володька, – значит я прав: квартируют у Мичмана на двоих".

– Пришел меня послушать? И как тебе?

– Привет Мичман, – усмехнулся Володя, принимая рукопожатие. – Я твою лекцию уже раз двадцать, наверное, слушал. И давно хочу тебя вот о чем спросить: насчет фамилии они всегда спрашивают?

Вместо ответа Мичман кивнул на крышки виднеющихся из Володиной сумки банок:

– Пиво у тебя как, только для членов профсоюза?

– Только, но ты в нем состоишь, – ответил Володя. – Подарок от Эндрю.

– "Пейте пиво, оно полезно и на цвет красиво", – процитировал Харитон и откупорил банку.

– А на счет фамилии, – сказал он, отхлебнув с удовольствием и крякнув. – Холодненькое!.. Случая не было, чтобы не спросили! И всегда найдется, кто спеть захочет. Раз, не поверишь, девчонка вышла и выдала всю "Бель" – от и до! "А по-русски можешь?", спрашиваю. Она и по-русски прочирикала. Я не перебивал, а потом запытал: "Признайся, специально выучила?", а она и говорит: "Специально. Мне парень один про это рассказывал, вот я и решила... Теперь выгоните?", спрашивает. А я: "Вот если бы соврала – выгнал бы".

– Психолог! – всплеснул руками Володя. – Вышел хоть из нее толк?

– А то! – Харитон обернулся и поискал кого-то на развалинах садово-паркового оборудования советских еще, времен – весьма подходящая для трейсеров развалина, прозванная ими за некоторое сходство с оригиналом "Колизеем". – Танька Приданникова. Вот черт, только где-то тут бегала...

– Да ладно, ладно, – успокоил Володька, – верю. Не боишься, что пацаны твои уйдут?

– Нет, – ответил Харитон честно. – А тех, кто уйдет, не жалко. Тогда это для них так, баловство. Пусть у себя во дворе, в песочнице трейсингуют. Да и из оставшихся в трейсеры единицы выйдут. У кого перегорит, кому предки запретят...

– ...А кто и "в ящик сыграет", – продолжил Володя с подначкой.

– Все ты, Володька, балагуришь, – огорченно вздохнул Харитон, – а не понимаешь одного. Я ведь чего над ребятами так издеваюсь? Для их же пользы. Они пришли сюда кто за романтикой, кто просто типа спортом подзаняться. А трейсинг не спорт, это увлечение, образ жизни тех, для кого бездействие и спокойствие является худшим из наказаний. Ты же читал "Манифест Себастьяна Фуке" – там, где он говорит о близости философии трейсинга к философии восточных единоборств. Я понимаю это утверждение в том смысле, что физическое совершенствование трейсера, равно как и ученика в боевых искусствах, рано или поздно приводит к совершению неких духовных открытий. Для трейсера таким открытием является свобода. Осознание свободы приходит к нему буквально на каждом шагу, во всех проявлениях. Во-первых, свобода телесная, которая появляется с развитием гибкости, силы, пластики и координации. Но лишь во-первых! Это только внешняя, видимая часть, которая и привлекает этих пацанов. А во-вторых, это свобода движения, которая тем очевидней, чем больше вокруг тупиков и ограждений. Это то, к чему каждый из них стремится. Но в главных трейсинг – это свобода мышления, которой неизбежно должен обладать человек постоянно выделяющийся на общем фоне, чтобы не сказать больше – противопоставляющий себя ему. Так вот для меня трейсинг стал искусством свободы, и я хочу, чтобы он таким же стал и для них. Не спортом, во что выродилось большинство единоборств, а именно искусством. Я с ужасом представляю себе, как чинуши из разных там НОКов и прочих Госкомспортов доберутся и сюда. И начнется: "трейсинг-состязания", "трейсинг-нормативы"...

Володя все-таки не выдержал, перебил вдохновенную речь:

– Нет, ты, Мич, счастья своего не видишь! А ты прикинь: проведение официальных соревнований по трейсингу, единая полоса препятствий, список базовых и дополнительных элементов, "обязательные упражнения", "вольные упражнения" – и ты в судейской коллегии весь из себя великий выставляешь оценки за скорость и техническое мастерство.

– Ага, во фраке и бабочке, – сказал Мичман с отвращением и сплюнул. – Фигурное катание это будет, а не трейсинг. Скейтинг так уже обгадили, из фри-стайла фуфло какое-то сделали, карате и ушу в лажу превратили!.. – И, между прочим, ты прав – кое-кто так и с трейсингом хочет сделать. Им все это кажется вполне логичным и даже неизбежным.

– Что, уже подкатывали? – спросил Володя.

– Сколько раз! – ответил Мичман. – И из Спорткомитета, и из мэрии. Заколебался отбиваться и отговариваться: мол, мы думаем над этим вопросом, советуемся с товарищами... Только чего тут думать?

– Задумаешься, когда могут базы лишить, – сказал Глип зло.

– А что – так резко и сразу? – удивился Володя.

Глип почесал банкой свой "французский" рубильник.

– Намекали, понимаешь. Да ну, базу то мы найдем... Хотя жалко, конечно, будет. Место отменное. Один "Колизей" чего стоит. Только если на поводу идти, это будет все, начало конца. Как у "Ямакаси". Есть уже колеблющиеся. Как же! Поговаривают уже, что на МОК выходили... Ну не станет трейсинг одним из видов экстремального спорта в Олимпийских играх – да ради Бога! Зато он сохраняет свою притягательную индивидуальность.

– Это верно, – согласился Володя искренне. – Я вот тоже боюсь, что у вас такое же начнется, что у нас уже началось. Геймеров во всю покупают, перекупают, нормативы ставят. Жучки всякие вокруг команд крутиться начинают. Эдак через пару лет все будет как в тех же футболе или акробатике или – заказные матчи, заказное судейство... И все это из-за "бабла"!

– Точно! – вновь загорячился Мичман. – Трейсинг искусство в гораздо большей степени, нежели спорт! Я не устану говорить об этом – неотъемлемой частью трейсинга является именно творчество, – отбил он пустой банкой каждое слово по собственному колену. Поглядел на банку, смял ее в пальцах и зашвырнул подальше. – Одним прыжком преодолевая лестничный пролет, на котором терпеливый дяденька-обыватель считает все двенадцать ступенек, или совершая головокружительный полет между безразличными громадами высотных зданий, трейсер так или иначе выделяется из серой массы толпы, это происходит благодаря тому, что он творец, создающий новые законы движения, там где, казалось бы, все направления и возможности передвижения были уже раз и навсегда определены.

– Ой, ой, ой, – иронично заметил Володя. – Прямо Ньютоны, Галилеи и Коперники.

– Ну не так уж и прямо...

– Прямо, прямо, – засмеялся Володька. – "Полет между безразличными громадами", ты сказал? Ну да, стоят покойные нью-йоркские близнецы, а Мичман как разбежался, как сиганул с одного на другой и попал...

– В окно пятьдесят восьмого этажа, – засмеялся Глип.

Мичман шутки не понял. Видать сильно его достали "официальные представители", покушающиеся на его и любимого им трейсинга свободу.

– Причем тут физика! Мы живем в мире острых углов, прямых дорожек и пыльных стен – эта урбанистическая реальность. Мир зажат. Расчерчен тротуарами. Отрегулирован светофорами и правилами дорожного движения. Пешеходные зебры. Подземные переходы. "По газонам не ходить", "Памятник архитектуры", на него плевать нельзя! Достало! В этом мире многое уже решено за нас, в том числе и то, как мы должны перемещаться! Человек, который однажды не подчинился этим предписаниям, избрал силу, грацию, быстроту и свободу в области движения – не является ли он своего рода художником? Заставляющим нас не красками, а своими движениями по новому взглянуть на реальность?

– Точно! – подзадорил Володя. – Красиво, когда картина собственным организмом по асфальту! И внутренности в стороны. И мозги...

Глип тоже принялся иронизировать:

– Не, Володь, откуда у трейсера мозги? У него в голове гирокомпас и дальномер, как у самонаводящейся ракеты – и все! Он по азимуту ходит: сказано на северо-северо восток порядка полутора километров, азимут такой-то, отклонение плюс-минус трамвайная остановка, подъезд влево, подъезд вправо – нарушение, остановка больше пяти минут – снятие с маршрута... Он и прет как трактор!

Харитон глянул на Глипа и покачал головой.

– И ты, Глип... – сказал он горько.

– А ты будешь знать, как лекции нам читать, – погрозил пальцем Глип. – Нашел, понимаешь ли, курсантов. Вон, – кивнул Глип на глазеющих по сторонам мальков, – тебя публика заждалась. Им и вещай.

– Может он на нас свою пламенную речь в Спорткомитете пробует, – сказал Володя серьезно.

– Иди ты, Володька! – махнул рукой Мичман. – Все вечно опошлишь.

– Да не обижайся ты на него, Джек, – успокоил Глип соратника. – Что ты не видишь, что он тебя просто заводит.

Харитон отмахнулся.

– Да знаю, что заводит. Только достали. Ладно. – Он решительно хлопнул ладонями по ляжкам. – Пойду к своим, а то и верно, застоялись уже. Вы, поди, не уйдете? – глаза его скользнули по оставшимся банкам.

– Не боись, оставим, – успокоил Володя. – Хотя Эндрю на тебя не рассчитывал.

– А чего это, кстати, капиталист наш расщедрился?

Глип коротко описал ситуацию.

– Ничего себе, – Мичман даже присвистнул. – Так вы того, дождитесь тогда. Мне недолго...

И Мичман зашагал к стайке мальков, которая забыв, что им как-то надо реагировать на странное поведение своего наставника, бросившего лекцию на полуслове, загляделась на работающих на "Колизее" опытных трейсеров.

Когда Харитон отошел, Володя опять напомнил:

– Так чего ты меня звал-то, Гоша? Не бакланить же про то, почему в "Трех поросятах" свет погас.

Глип поморщился.

– Да это как сказать. Одно может с другим как-то и коннектит...

Володя поглядел на Глипа, понял, что тот не шутит, и достал еще по банке.

– Колись! – велел он, срывая замочки с обоих.

Глип пожал плечами:

– Тут колоться-то особо нечего...

– Так, – отвлек тем временем Мичман от занимательного зрелища своих мальков. Все разом обернулись. Харитон осмотрел серьезным взглядом. – Я вижу, вы ребята упорные, и просто так уходить не собираетесь.

Ребята заулыбались, закивали, подтверждая, что так оно и есть. Харитон набрал в грудь побольше воздуха и выдал:

– Тогда вам надо уяснить следующее. Прошу внимания, потому что повторять больше не стану. То, что вы видите – пока не про вас. Это – если и не самая вершина мастерства, но близко к тому. Те ребята, что так замечательно прыгают сейчас по "Колизею", имеют честь принадлежать к первой российской трейсинг-команде – "The Tracers", что, сами понимаете, переводится просто и незамысловато – "Трейсеры". У них вообще-то своя база есть, но вам повезло – сегодня у них так называемый "гостевой день" и они корячатся на нашей. А через пару недель мы к ним поедем. Если кому неизвестно, то двадцатого июля каждого года, в неофициальный день рождения трейсинга, начиная с 2002 года, в Лиссе проходят дни паркура, в которых принимают участие молодые команды во главе с самим патриархом, Себастьеном Фуке, который в отличие от ушедшего на покой Давида Беля, своего занятия не бросил. Наравне с молодыми командами в них участвуют и мэтры. Заметьте, – Харитон поднял палец, – не чемпионат, не соревнования, а именно дни трейсинга. Потому что участники и команды съезжаются со всего мира не для того чтобы доказать кому-то, что одни сильнее других, а чтобы поделятся опытом, самим перенять опыт. Никаких первых, вторых, третьих мест! Две недели совместных тренировок, взаимного обогащения и общения. Трейсинг не спорт, здесь создаются непохожие по стилю и внутренней атмосфере команды. Но не стоит обманываться, глядя на это многообразие и непохожесть – как только трейсинг становится чем-то большим, чем просто дурачество и выпендреж, он превращается в источник творчества, свободы и внутренней силы для тех, кто отдает ему свое время и силы.

– А наши давно туда ездят? – спросил кто-то.

– С две тысячи второго и ездят, – сообщил Харитон.

– А капитан у нашей сборной имеется? – спросил другой, видимо разочарованный тем, что раз нет соревнований, то может и капитана не быть. Он был почти прав.

– Повторяю для глухих или тупых: трейсинг – не спорт! И поэтому нет у нас никакой сборной. Есть разные команды. Они и ездят, кто может. А лидеры у команд есть. У "Русских Куниц" это ваш покорный слуга.

Вот теперь ребята посмотрели на него совсем другими глазами. Они, видимо, думали, что для сопровождения новичками выделят какого-нибудь ветерана, но раз сам капитан... Мичман специально не представлялся новичкам сразу: назвался по фамилии – и к делу. Не из тщеславия он так делал, а потому, чтобы сейчас, когда он начнет говорить новичкам не очень приятные для парней вещи, те стали более внимательны.

– Итак, – сказал он, когда все поняли и осознали, – каждый из вас, ребята, должен себе уяснить, что если ты решил заняться трейсингом, то начинать следует с самого малого. С себя. Попробовать, например, для начала на десятый этаж без лифта, по лестнице. Не бегом, высунув язык на плечо, но и не считая ступеньки, а легко, как по бульвару с симпатичной девочкой, с песней на устах. С той же "Бель", к примеру. Не стоит, кстати, хихикать. Ритмическое пение не только создает соответствующий настрой, но еще помогает правильно дышать при движении. Ну, кто не знает слов, можно насвистывать. Если тест показал отрицательные результаты в виде отдышки, дрожи в ногах и хрипа вместо веселого свиста – иди пока отсюда, мальчик. Много и долго будешь ты в поте лица своего разминать неверные члены и рыхлые мышцы, прежде чем покоришь хоть какую-нибудь стенку. В акробатике тоже имеет смысл потренироваться, хотя бы на мостик встать. Трюки можно и нужно сначала обрабатывать "вхолостую". Не обязательно для этого болтаться на высоте двадцати метров над проезжей частью, если хочешь проделывать их много раз и с удовольствием, а не сделать однократно, поимев при этом множественные переломы и инвалидность. Ведь что такое трейсинг? Безусловно, техника и определенная физическая подготовка. Но в данном виде есть своя специфика. Как, впрочем, в любом виде спорта и не только спорта. Однако, и это скажет вам любой трейсер со стажем, главное в трейсинге – его философия. Последователи трейсинга придерживаются ее не только на тренировках, но и в будничной жизни. Оттачивая мастерство передвижением по городу, выполняя разнообразные акробатические трюки, покоряя здание за зданием, совершая головокружительные прыжки с крыши на крышу. Для них не существует границ, лишь препятствия!... А теперь представьте себе: бежишь ты таким вот образом по городу, а за тобой уже погоня начинается! Милиционеры свистят, преследуют тебя, правонарушителя! Бабульки крестятся и проклятиями сыплют. А ты, как ниндзя, по отвесной стене взбегаешь – и только они тебя и видели! Экшн! Драйв! Адреналин! Новая романтика – перекреститься, сказать себе что-нибудь успокаивающее, маму вспомнить и махнуть с крыши на крышу. А потом долго лежать, с опаской пересчитывать по описи руки-ноги и радоваться. Как ребенок радоваться тому, что ты еще жив. И даже не искалечен...

Мичман продолжал завлекать и запугивать ребят, покамест применяя политику кнута и пряника на словах, но и до дела дойдет, а сам краем глаза поглядывал на скамейку, где Глип и Володька сидели и разговаривали. Мичман даже знал, о чем именно. Глип по вечерам частенько вещал ему о том же. И не просто вещал, а пытался доказать на фактах, приводил кучами примеры, водил по конференциям, тыкал пальцами: "Это видел? А это... И вот еще...Что, мало? Сейчас..." – и перескакивал в следующий чат, и опять тыкал пальцем в строчки из которых, если верить Глипу, должно было быть ясно, как дважды два четыре, что неладно что-то становится в гейм-ландском королевстве. И не просто так неладно, а неладно по определенной причине, с определенного времени, и вообще. Честно сказать, его, Харитона, Глип не убедил. Максимум, заставил призадуматься. Во всяком случае, в последнее время садясь за комп и ставя очередную, да что там очередную – любимую, сто раз игранную-переигранную! – "Вега – Контртеррор", Харитон не мог отвлечься от мысли: а вдруг Глип прав со своими завиральными идеями, и знакомая до последнего клика игрушка не просто так игрушка, а как это Глип однажды сказал, "программа, которая тебя обучает не только тому, что тебе надо, а еще и тому, чего надо ей". А уж идею обратиться к Володьке Жирнову за советом Харитон считал совершенно бредовой. Если уж он не поверил, только пугаться начал, то Володька-то уж точно покрутит пальцем у виска и скажет что-нибудь в своем стиле, типа: "Точно ты, Глип свихнулся. Пора тебе в Кащенко по полной программе, в комнату с поролоновыми стенками".

Так что, читая сегодня свою дежурную лекцию, Мичман мало думал об этих очередных пацанах. Он и так, в общем-то, знал, что из всех них останутся человек пять от силы, остальные отсеются по разным причинам. Но это нормально, с этими оставшимся через годик другой можно будет разговаривать как с равными, и они будут тебя понимать. Не так, как Володька. Хотя тот тоже в душе трейсер. Просто трейсер "неинициированый", не активный. Есть такая шутка типа анекдота: "Как определить трейсера от не трейсера? Надо подойти к нему сзади и крикнуть над ухом: "Трейсинг!" Если не вздрогнет и обернется – значит трейсер. Если вздрогнет и обернется – значит скрытый трейсер. А если убежит – значит туда ему и дорога". Володька и не вздрогнет, и не обернется. А если обернется, то может и в зубы дать, чтобы не орали в ухо. Кулак у него внушительный. Внушительнее только его же пивное брюхо и борода. Но все знают, что не смотря на кликуху, у Берсеркера добродушный нрав, а неукротимым он становится только в "вирте". Впрочем, при иных обстоятельствах он и в этой реальности вполне может приложить. Он это умеет, хотя и не любит злоупотреблять. Да никто Володьку на "Колизей" и не тащит, но прогуляться он по нему, несмотря на брюхо и бороду, очень даже сможет. Не хуже середнячка, а может, и получше некоторых. Десантура, она и в Африке десантнтура. И бывшей не бывает. Особливо такая, которая по мобилизации в Войне Инь порубилась.