Текст книги "В поисках Белого города (СИ)"

Автор книги: Елена Лирмант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Глава IV

Пришёл в себя уже ночью. В окно светили две луны. Было тихо. Я лежал с открытыми глазами, и на сердце у меня было муторно, как и в желудке. Неужели тот раттерианец и Верховная жрица специально сделали так, чтобы я упал. Они решили на мне показать, что люди с нашей базы перешли границу и роют уже за разрешенной территорией. А потом, как сказал жрец: «если ты не испугаешься боли». Боль была, и такая, что даже сейчас лежа в постели и не чувствуя ее, а только вспоминая, по коже бежали мурашки и становилось жутко. Но сердиться на них я не мог. Они были откровенны со мной. Только вот противно от сознания, что жители другого мира, так хорошо поняли нашу психологию, что с легкостью, манипулируют нами, мной, в частности.

И еще я так и не смог сам себе ответить на вопрос, почему молчу, подвергаю себя опасности? Ведь, что стоило сказать Вороиру и доктору, хотя бы половину правды. Что-то удерживало меня. А вот что, я так и не мог понять. И тут до меня дошло. Мысль была такая простая, что я даже улыбнулся. Неосознанно я встал в оппозицию к этим двоим. Раттерианцев можно было понять. Они защищали себя, своих близких, свою землю. И где-то внутри меня теплилось уважение к этим странным чужакам. Поэтому я и молчал. Только вот встав на этот путь, я обрек себя на полное одиночество. Перед моим внутренним взором вставала картинка, навеянная знаменитым фильмом – когда глубоко под землей рушился узкий мост, и на маленьком качающемся островке стоял герой, впереди пропасть, позади пропасть, и под ногами опора вот-вот полетит в преисподнюю. Таково мое положение на этот момент…

Дверь приоткрылась, и вошёл доктор, не включая свет, сел на мою кровать.

– Ну, что лучше тебе? – спросил он.

– Угу, – нехотя отозвался я.

– Вы меня так напугали, молодой человек, – проникновенно произнес он и погладил мою руку. Я не шелохнулся и тупо смотрел на него, ожидая, что сейчас он начнет хитрить и задавать каверзные вопросы. Но он промолчал. Тяжело вздохнул и вышёл, тихо закрыв дверь. От его присутствия стало холодно, я плотнее укутался в одеяло, и не заметил, как уснул.

Утром явился Вороир. Он сетовал на то, что перегнул палку. Даже просил не сердиться на него. И заговорщицки понизив голос, тихо сообщил, что направил рапорт о переводе меня к нему в Лабораторию, и ждет положительного ответа, не сегодня, так завтра обязательно. И что как только я встану, у него есть для меня очень интересная работа.

Потом зашёл комендант, задал дежурные вопросы. Сказал, что инцидент с раттерианцами исчерпан. Яму закопали. Потом крепко сжал мою руку, и, хмурясь, ушёл, качая головой.

На следующее утро Вороир вошёл ко мне в комнату, когда небо только-только начало сереть, весь какой-то таинственный и улыбающейся. Он помог мне подняться, и даже был так любезен, что собственными руками надел на меня рубаху.

– А теперь, батенька, – он внимательно рассмотрел меня, – вы должны дать мне слово, что никому ничего не скажете. Это секрет. Вы должны, как учёный, понять меня. К нам случайно попали три гырха. Это раттерианские дикие собаки. Аборигены считают их священными животными. Даже дотрагиваться до них считают кощунством. Но сейчас вы сами увидите, это прекрасные гордые животные. Мы просто хотим понаблюдать за ними. И как биолог, вы тоже должны быть заинтересованы в этом.

Говоря всё это, держа меня пол локоток, он торопливо провел меня по комнатам Лаборатории, потом, спустившись в подвал, он протащил меня длинным туннелем до конца и распахнул дверь, и легонько втолкнул в большое помещение. Около стены стояли две клетки, слева от них небольшой столик и два стула. Свет был тусклый, и я не сразу разглядел, животных. Но когда глаза привыкли к полумраку, я просто остолбенел.

За железными прутьями стояли два иссиня-черных существа, их морды были обращены в нашу сторону, носы морщились, и были видны четыре пары клыков, а сзади них лежало третье, положив голову на лапы. Они обладали внушительным видом, были грациозными и ослепительно красивыми, своим строением напоминали догов. А разница в том, что они были не такими массивными. Несмотря на то, что лапы выглядели сильными, все их тело было узким, а морда вытянутая. Длинные уши стояли торчком и были на удивление подвижные. От ушей по загривку шла короткая стоячая грива, доходившая до лопаток. Хвост волосатый.

Я приблизился к прутьям и ухватился за них руками, не сводя глаз с этих красавцев. Мы встретились взглядами. И тут мне стало как-то не по себе. Я увидел умные, осмысленные глаза. Я отшатнулся и налетел спиной на директора Лаборатории.

– Вижу, вы оценили наших гостей, – улыбнулся вкрадчиво он. – Думаю, вы найдете с ними общий язык. Предупреждаю, о гостях знают всего три человека, я, помощник коменданта и Ван, лаборант. Только вот одна загвоздка, подружиться с ними у нас не получается. И чтобы вы поняли, как я доверяю вам, открою маленькую тайну. Они не пьют воду, которую мы достаем здесь из колодца. Чтобы напоить этих псин, нужно выйти за территорию базы и набрать воды из горной реки, которая течет позади космодрома. Берите ведра и пойдем, я покажу вам проход. Именно поэтому я разбудил вас так рано, пока не было побудки, мы успеем сходить туда и обратно.

И он дернул меня за рукав, а я все смотрел и смотрел в глаза тому существу, которое стояло чуть впереди второго. Вороиру пришлось самому взять ведра и силой вытолкать меня за дверь, только тут я немного пришёл в себя. Видимо, довольный произведенным на меня эффектом, он стал болтлив.

– Да, батенька, они попали к нам случайно, любопытные твари. Сами зашли. А мы их в клеточку. Красавцы. Понаблюдаем и отпустим. Их трогать нельзя. Вот в эту дверь, запомните ее. Потом, сюда, под кустиками. Не забывайте, мы находимся под постоянным наблюдением нашего спутника. Так, что будьте осторожны. Конечно, если идти через космодром намного ближе, только там наверху спросят, а почему это Романову нужно на космодроме, и куда это он ходит? Вызовут вас, потом нас… Узнают про гырхов, будет скандал! А нам это нужно?

Вот видите здесь можно пролезть. Напряжение выключают утром, когда идут наши доблестные ребята дежурить на вышки, включают вечером после сигнала к отходу ко сну. Так, что осторожненько можно выбраться. Да, и желательно ходить сюда только рано утром. Сами понимаете, кто увидит, разговоров не оберешься. Смелее, не бойтесь! Теперь всё прямо и прямо, вот и речушка, набираете воды…

Ну что же вы стоите, набирайте, или вы думаете, я за вас работу буду делать, не на того напали, батенька! Хе-хе! У каждого работа по чину. Вы таскаете вёдра, я руковожу Лабораторией. Ну, а теперь той же дорогой – обратно. Вы идите не спеша, а я потороплюсь. Мне надо быть во время побудки в комнате.

С этими словами, он похлопал меня по плечу и исчез. Я медленно набирал воды, мое состояние можно было бы характеризовать так: ударили по голове мешком, вот он и застыл как столб. Я хорошо помнил слова доктора, о том, что мне надо поручить ухаживать за собаками, чтобы отвлечь от возможного общения с комендантом. И если вчера у меня возникла мысль, что всё слышанное мной было просто фантазией или сном, то теперь я удостоверился в реальности того, что видел. Вот только странно, как же это вышло? О выходе души из тела я читал в старинных книгах. Но там душа покидала телесную оболочку в момент клинической смерти. Я же просто был без сознания.

«Неужели, – подумал я, – это действие того странного зеленного кристалла? Хотя теперь уже не проверишь! Вороир его вряд ли отдаст. И зачем это нужно было Верховной жрице? Она, что хотела, чтобы я удостоверился в том, что мои „соплеменники“ сволочи порядочные? Но ведь это не так! Просто здесь собрали не лучшую половину людей, но там, на моей родине, такого бы не произошло. Потому что порядочных там больше. Да, разве объяснишь это существам, которые видели от нас только зло. Для них все мы – убийцы…»

С такими мыслями я и вернулся в подземелье. За столом сидел, Ван, весь какой-то дерганный прыщавый молодой человек.

– Ну, наконец-то, произнес он, вскакивая со стула, – ты, что так плёлся? Я уже стал беспокоиться. Значит, так, напоишь их: вон той палкой придвинешь миски, и нальешь воды, а потом палкой подвинешь к ним ближе. В клетку лучше не заходить! Учти, эти твари очень агрессивные. Как только я подхожу к ним, начинают рычать! Смотри…

Он сделал несколько шагов к клетке, и тот гырх, который был ближе к нам, вскочил на ноги, и зарычал…

– Ну, что я тебе говорил, – тарахтел он своим гнусавым голосом. – И учти, видеоаппаратуры здесь нет. Шеф боится, что кто-то может увидеть этих поганцев и сообщить коменданту, а тот сам знаешь, для него главное устав, а по уставу мы не имеем право даже притрагиваться к священным животным раттерианцев. Не знаю, что тут священного. Вонючие и паршивые псины. Так, что если что случиться дави вот эту красную кнопку. Да, ничего личного, но ты все-таки не свободный человек, а уголовник, поэтому я тебя закрою. Ну, всё! Я побежал, а ты не скучай…

Выплюнув вместе со слюной эти слова, он скрылся за дверью. Щёлкнул замок.

Я открыл дверь клетки и сел у входа. Глядя прямо в умные глаза первого гырха, я спросил его: – И как же вас угораздило? Вы, что не чувствовали, что здесь опасность?

И тут же замолчал. Конечно, слова Вана о том, что здесь нет аппаратуры наблюдения и контроля, могло быть правдой, но зная сущность Вороира и доктора, я сомневался в этом. Наверняка, что-нибудь поставили. Это нужно проверить. Я решил действовать нагло и открыто. Не закрывая дверь клетки, вошёл внутрь, взял миски, вышел, сполоснул их, налил воды и осторожно оглянулся. Двое гырхов сидели на задних лапах, закрывая третьего и, не двигаясь, смотрели на меня. Их позы и морды выражали любопытство.

Взяв миски, я вернулся в клетку, меня встретило молчание. Агрессии эти существа не выражали. Я подвинул одну миску к лежащему гырху, а вторую поставил перед тем, кто был ближе ко мне. Они, не спеша, понюхали содержимое плошек, и стали пить. Я сел невдалеке, прислонясь спиной к решеткам, дверь оставалась открытой.

– Ну, и что будем делать? – спросил я их. В ответ молчание. – Давайте, знакомиться. Меня зовут Константин Романов. Я такой же, как вы, тоже сижу в клетке. Только вы – в маленькой, а я в большой. Мы должны как-то общаться. Тебя будут звать, – я обратился к самому рослому – Дон, тебя – ко второму сидящему чуть поодаль – Дан, ну, а ты – к тому, кто лежал Дин. А знаете почему? Вы напоминаете мне звуки колокола. В детстве, я любил слушать перезвон колоколов в праздники, и мне казалось, что каждый удар, это какое-то невиданное животное: вы только послушайте: Дан – Дон – Дин, Дон – Дан – Дин. Чувствуете?

Гырхи смотрели на меня, молча, и не двигались с места. – Дон, ну, не смотри на меня так укоризненно. Я не могу вам помочь. Мы вместе заперты. Была бы моя воля, я тут же выпустил бы вас. Но не в силах.

Рослый гырх, вдруг встал на ноги и тихонько вышел из клетки. Он подошёл к двери и снова посмотрел на меня. Я нехотя поднялся, обошёл его и дёрнул за ручку: – Видишь, не открывается! А потом тебе туда нельзя, там много людей.

Я представил себе, как гырх выходит за дверь и натыкается на Вороира. Дон сморщил нос и тихонько зарычал.

– Там кто-то есть? – испугался я. В ответ – молчание. В это время Дан, не сводивший с нас глаз, поднялся, осторожно перешагнул порог клетки и стал обнюхивать пол и стены. Несколько раз он принимался царапать стену. Дойдя, до правого дальнего угла, напротив двери, он вдруг рыкнул, получилось: «Гррыых». Дон тут же сорвался с места. Я с удивлением наблюдал, как они заработали лапами, у них оказались огромные черные когти, которыми они ловко осыпали землю, И уже через пять минут исчезли в образовавшемся проеме, позади огромного камня, выпирающего своим серым боком.

Я стоял и ждал, что сейчас откроется дверь, и вбежит Вороир, помощник коменданта или Ван. Но время шло – никто не приходил.

– Может, и правда здесь нет аппаратуры наблюдения, – подумал я.

Куча земли около камня смущала, если придут – точно увидят. Гырхи обошли камень, и спереди ничего не было видно, только если подойти вплотную, и заглянуть за камень, взору открывался черный проход, из которого летела земля. И я стал растаскивать ее, складывая вдоль бортика цементного пола клеток, где уже лежало немного почвы. Несколько раз я оборачивался, и смотрела на Дина. Тот продолжал лежать, положив голову на лапы.

Не утерпев, подошёл к нему:

– А ты что лежишь? Тебе плохо? Ты бы помог своим друзьям.

Дин приподнялся, пристально посмотрел на меня. И в моем сознании, вдруг всплыла картинка, маленький новорожденный щенок копошился на красноватой земле, мне даже послышался его писк. Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения: – Кажется, я схожу с ума, – решил я. И уже хотел встать, как Дин приподнялся на лапы, и я обомлел. Это был не Дин, а Дина. Живот выпуклый, а между лап чернели продолговатые соски.

– Ты с ума сошла, – выдохнул я, – ты понимаешь, что твоему малышу грозит опасность.

В сознании, тут же появился образ доктора, потирающего свои пухлые ухоженные руки, и разглядывающего лежащего на столе щенка…

Дина зарычала, и снова легла, по ее черной морде катились слезы.

– Тихо девочка, тихо, – я погладил ее по голове.

Но тут она зарычала чуть громче, и из-за камня выбежали Дан и Дон, вбежали в клетку и сели, как ни в чем не бывало. Я поспешил выйти, закрыл засов, разметал ногой оставшуюся почву, и, не зная, что делать дальше просто сел на пол напротив клетки, свесив голову на грудь.

Раздался тихий щелчок, и дверь бесшумно приоткрылась, кто-то наблюдал за мной. Это продолжалось несколько минут, и снова щелчок и тишина. Гырхи подошли к дверце клетки и смотрели на меня выжидающе. Я встал и открыл ее, они как две черные молнии кинулись к камню и исчезли.

А я стоял, и все никак не мог придти в себя. Гырхи – разумные существа. Нет, не просто умные, а именно разумные. Они вели себя так, как осторожные, просчитывающие ситуацию люди. Всплывший в сознании щенок. Это Дина послала мне информацию! Они общаются телепатически! Её слёзы! Она прочитала мои мысли! Это же чудо! Их нельзя отдавать в руки Вороира и доктора! Что они с ними могут сделать? Ван сказал, что гырхи их не подпускают к себе. Значит, они чувствуют опасность, исходящую от человека. Мне разрешили приблизиться, мне доверяют. Они ждут от меня помощи! А что я могу сделать? Пока только поить и кормить. Стоп! А что они едят? Ван, приносит им только воду. А чем их кормить?

Я опять вошёл в клетку, подошёл к Дине, приподнял ее голову и посмотрел в глаза. Представил себе, что даю ей яблоко. Она замотала головой. И ощетинилась. Я показал ей пустые руки. Спросил про себя: – что вы едите? Я должен знать, что вы кушаете!

Её глаза удивленно смотрели на меня, так, если бы к человеку подошёл иностранец и стал что-то спрашивать на незнакомом языке. И тогда я стал делать движение губами, думая, что ем, и, показывая пальцем на нее. Она еще несколько минут смотрела, не отрываясь, и вдруг в глазах засветилась искра понимания. И я в сознании увидел лежащие в сиреневой листве, какие-то темно-синие плоды, сморщенные и неприметные. Но вот она повела ушами, прислушалась и снова рявкнула. Дан и Дон через секунду сидели около нее, загораживая своими телами. Я быстро задвинул засов, но отойти от клетки не успел. Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Вороир. Я сделал вид, что рассматриваю существ, которые с ощетинившейся шерстью повернули головы к двери и показывали свои клыки.

– Ну, как первый день, – весело спросил он? – что интересного показали наблюдения?

– Пока ничего! – пожал плечами, – у меня один вопрос: а что они едят?

– Ничего, – тряхнул он головой, – что только мы им не предлагали: яблоки, бананы, капусту, морковь, и даже раттерианскую траву. Эти стервецы ничего не едят. Всё гниет.

– Так что, они у вас давно? – ужаснулся я – и все это время они ничего не ели? Так они же умрут! Их надо покормить!

– Вот ты этим и займись, – увернулся он от ответа, – а пока прошу пройти к доктору. Он вас, батенька, посмотрит. Как там ваша головка поживает? Может, вспомнили что? А?

Я пожал плечами: – Как-то времени не было вспоминать…

– А вы хитрец, батенька, хитрец! – заржал Вороир, – не забывайте, здесь везде шпионы. Сам видел, как вы сидели напротив клетки и думали. Да-с. Вот так… Ну, да ладно! Что с вас взять, колючий вы какой-то, не ласковый!

– Вы тоже не красная девица, – огрызнулся я.

– Кто знает, может я лучше? – он толкнул меня игриво плечом.

Я с отвращением отшатнулся и вышел вон. В просмотровой доктор сидел за столом и что-то читал. Увидев меня, он так обрадовался, будто получил пожизненную денежную компенсацию. Вскочил, бросился мне навстречу, потирая руки, при этом улыбался во весь рот. Но вот глаз за дымчатыми стеклами очков видно не было. И я почему-то подумал, что они спокойные и холодные.

– Ах, как я волновался, – затараторил он. – Вас не было видно почти целый день. И куда, если не секрет, вас определил этот жестокий человек?

– Секрет, – сказал я.

– Тогда не говорите. Знаете ли, не люблю секретов, чем меньше знаешь, крепче спишь, не правда ли? Но он вас не очень нагрузил? Я его просил, дать вам легкую работу.

– Спасибо за заботу, очень благодарен. Он дал мне легкую работу.

– А!!! Все-таки послушал старика. Знаете, – он понизил голос, и сказал очень даже доверительным тоном, – не нравится мне этот директор Лаборатории. Груб. Но что делать, я у него в подчинении! Приходиться терпеть. Ах, как я испугался, когда он выставил меня за дверь и через мгновение я услышал ваши хрипы. Мне пришлось повозиться с вами, чтобы привести в чувство. Это недопустимо! Вы не хотите написать жалобу? Я бы помог вам ее переправить, куда надо. У старика тоже есть связи, не такие большие как у Вороира, но имеющие вес.

– Нет, спасибо, – стал отнекиваться я, принимая его игру.

– Вы что боитесь? – удивился он, – так никто не узнает. Мы потихонечку!

– Доктор, вы симпатичны мне, потому и не хочу подставлять вас, – я расправил плечи, входя в роль благодетеля. – Он страшный человек. А главное лжив. Все свои гадостные поступки облачает в высокопарные фразы, к нему и не придерешься. Вы подумайте сами, что мы напишем? То, что директор Лаборатории стремился помочь мне вспомнить обстоятельства моего контакта с представителями раттерианцев, которые столь важны для нашего правительства?

Лицо доктора приобрело унылое выражение: – Вы правы, мой дорогой! К сожалению! Ну, да, Бог с ним!

– Вы думаете, Бог с ним? – вырвалось у меня против моей воли.

– Конечно, нет! Это я просто так сказал, не подумав! Давайте оставим филологические изыски. Я вас осмотрю, и, если увижу, что вы в порядке, хочу вам кое-что показать.

– Давайте сразу приступим к показу, – как можно беззаботнее улыбнулся я, – пока голова варит.

– С вами легко общаться, молодой человек, – доктор стал серьезным. Подошел к своему столу, что-то взял и вернулся ко мне:

– Только не стойте как столб, давайте сядем, на диван. Не терплю смотреть снизу вверх. А вы выше меня, – последнюю фразу он выделил голосом. Льстить доктор умел. Тонко и ненавязчиво. Мы сели, и он протянул мне что-то похожее на пергамент.

– Что это? – в тот момент я совсем забыл о записке, которую вручила мне Верховная жрица, поэтому получилось естественно.

Доктор не сводил с меня глаз. Я чувствовал, как он просвечивает меня сквозь затемненные очки наподобие рентгеновских лучей.

– А вот это я хотел спросить у вас, – по-деловому заговорил он, – но, вижу, вы так и не вспомнили. Тогда давайте обратимся к фактам. Вы помните, что посадили черные раттерианские шары?

– Конечно, помню. Тем более что они стали белыми.

– Так, хорошо. Представьте себе, что вы их выкопали, я имею в виду, ваши белые – черные раттерианские шары. Как смешно звучит «белые – черные». Но оставим это. И пошли их показывать в город Верховной жрице. Вороир сказал, что вы просили за вами не следить, и он выполнил вашу просьбу.

– И вы ему верите? – я не удержался и съехидничал.

– Да, сейчас не важно, верю или не верю я этому человеку, – доктор начал злиться, – важно то, что когда вы вернулись, и вам стало плохо, мы, уж простите, обшарили ваши карманы. И нашли вот это!

Он аккуратно развернул пергамент. Тогда, когда эта записка только попала мне в руки, не было времени ее посмотреть, поэтому я стал разглядывать ее с интересом: – И что в ней странного? – не понял я.

– Не прикидывайтесь дурачком, вы же умный человек, – доктор вскочил на ноги и забегал по комнате.

– Простите, но я, правда, не понимаю, что вы хотите от меня услышать, – несколько опешил я.

– Дорогой мой, состав почвы и воды изображенный здесь в виде формул имеет в себе знаки таблицы Менделеева! – он почти зашипел, говоря это.

И тут до меня дошло, я схватил пергамент и уставился на него:

– А ведь, правда! Значит, они знают нашу таблицу Менделеева? Но это же фантастика!

– Наконец-то, до вас дошло! Вы понимаете, какое это страшное открытие для нас? Раттерианцы интересуются нашими науками! Но откуда они получают информацию? Вот в чем вопрос?

– И вы думаете, что это я ее сообщил? – внутри меня что-то оборвалось!

– Не знаю, мой дорогой, не знаю! Вы же ничего не помните, – он навис надо мной, пристально глядя мне в глаза, и вдруг его узкие губы раздвинулись, то ли в оскале, то ли в улыбке. – Но я считаю, что вам специально стерли из памяти время вашего пребывания в городе, чтобы мы не догадались о том, что они с вами сделали! Посмотрите, вы пришли домой, потеряли сознание, вам было плохо! А что, если вас пытали? Что, если накачали какими-нибудь наркотиками? Вот что значит неосмотрительность! Если бы вы позволили за вами следить, мы бы были в курсе того, что же на самом деле произошло в Храме белых жрецов. А так, на вас лежит большо-о-о-е-е-е подозрение в разглашении секретов нашей родной цивилизации. А это, если дойдет, до заинтересованных людей, – срок, а, может быть, и еще хуже.

– Доктор, не берите меня на мушку, – неуверенно стал оправдываться я, – если мне не изменяет память, наши первые экспедиции очень даже активно обменивались информацией, и вполне могли сообщить и таблицу Менделеева, сравнивая атмосферу и состав почвы двух планет.

– Отлично сказано, мой мальчик, именно так и следует говорить, если тебя припрут к стенке, – доктор уселся рядом со мной. – Я постарался показать, в чём тебя могут обвинить! Люди разные бывают, а там, – он подбородком кивнул на потолок, – чиновники, держащие бразды правления, в случае любой неудачи будут искать стрелочника. Запомни, ты – лучшая кандидатура. Будь осторожен! Не верь никому, даже мне! А теперь иди!

Ах, да, совсем забыл, возьми, это твое! – И он сунул мне в руку зеленый кристалл. Потом подхватил под локоть и выставил за дверь.

Я стоял, уставившись на кристалл, и не знал, что подумать. Свою роль кошки доктор сыграл великолепно. А вот я? Смог ли убедить в своей простоватости, скорее всего, нет. Из меня всегда был плохой актер.

Сунув кристалл в карман, я отправился в свой садик. Надо было полить цветы и посмотреть, не приготовили ли они мне какой-нибудь сюрприз. Но не успел я дойти до лестницы, как раздался сигнал на вечернее построение. Моим первым порывом было побежать и, как обычно, встать в строй, но тут мне пришла в голову мысль, как поговорить комендантом без посторонних. Я остался стоять на месте. Мое решение оказалось правильным. Комендант вышел на плац, осмотрелся и, увидев меня, махнул рукой призывая принять участие в построении. Я замотал головой и сделал оскорбляющий жест. Несколько братков засмеялись. Комендант решительным шагом направился ко мне.

– Романов, что вы себе позволяете, – громко сказал он, подходя ко мне.

– Простите! Молчите и слушайте, у нас мало времени. Сейчас сюда сбегутся – выпалил я и скороговоркой продолжал. – Вороир пешка, всем заправляет доктор. Будьте осторожны! Чип из моей головы вынули, пока. Началось нагноение. Хотят поставить через две недели, когда заживет рана. Они не догадываются, что я знаю про чип. Считают меня «болванкой», которая по всем параметрам подходит для фарширования шпионской аппаратурой. Их задача – создать мне невыносимые условия жизни на базе, чтобы я сбежал к раттерианцам. Им нужен выход на Белое братство. Второе, на складе с медицинским оборудованием лежит бомба. Они устраивают провокацию, на базу входят чужаки, бомба взрывается – раттерианцы и мы все отдаем Богу душу. Раттея без людей. Ее начинают осваивать наши деловые люди. И третье – они всеми силами стараются, чтобы мы с вами не смоги поговорить. Помогите мне… Вот, черт, Вороир! Быстро ему донесли… – и тут же перешёл на негромкий голос, – и я не обязан стоять в строю и подчиняться вам. Теперь я числюсь в Лаборатории…

– А ну повтори, – загромыхал комендант, – его лицо пылало негодованием, руки сжались в кулаки, будто он изо всех сил пытался не броситься на меня или еще на кого-нибудь.

– Пожалуйста, меня зачислили в Лабораторию, и я подчиняюсь не вам, а директору.

– А вот это ты видел? – комендант сунул мне под нос фигу. – Твой Вороир не имеет права забирать тебя без моего разрешения. А такого разрешения не дам. И сейчас ты у меня строевым шагом пойдешь в карцер. Налево. Шагом марш! – ревел он.

– Что тут происходит? – Вороир подбежал, тяжело дыша.

Комендант резко повернулся на каблуках, и вся его ярость вылилась на директора Лаборатории. Сначала он смачно облил его матом, а потом рявкнул: – Я не позволю вам заниматься самоуправлением! Осужденный Романов подчиняется мне.

– Конечно, конечно! – как из-под земли появился доктор, запыхавшийся и с капельками пота на лице. – Но он болен, пока еще болен. Могу представить диагноз. Как только его состояние позволит, он тут же встанет в строй.

– То есть как? – заорал я, – но мне директор Лаборатории сказал, что он подал рапорт, чтобы перевели меня в Лабораторию!

– Рапорт? – комендант захохотал, – Чтобы вы знали, Романов, рапорт сначала подается на рассмотрение мне, а я уже принимаю решение…

– Вы обманули меня, – с негодованием обратился к директору.

– Нет! – стал оправдываться Вороир, – чтобы поднять вам настроение, я обнадежил вас. Я и в самом деле, собирался сегодня подать рапорт на имя коменданта…

– Смею заверить вас, я его не подпишу. Романов в строй.

Но тут спокойный холодный как сталь голос доктора заставил всех замолчать.

– Простите, комендант! Но вы, кажется, забыли о правах человека. Больному с таким диагнозом, что у Романова нельзя делать резких движений, поднимать тяжести, находиться в дымном помещении, слушать громкую музыку, подниматься на высоту более трех метров… Продолжить? И я как врач, категорически заявляю, что юноша ближайшие две недели будет под моим личным присмотром. Но как только ему будет лучше, я сообщу вам. Вороир, будьте любезны отведите Романова в его комнату.

– Но я хотел полить цветы, – заупрямился я.

– Завтра с утра польете. Вы бледны, возбуждены, у вас глаза красные. И я боюсь, что вам опять станет плохо, – настаивал доктор. А Вороир вывернул мне руку за спину, так, что я взвизгнул от боли, и повел к зданию Лаборатории.

И уходя, слышал вкрадчивый голос доктора, убеждающий коменданта:

– Вы не должны сердиться на Романова. Он получил сильное сотрясение мозга. Отсюда его и агрессия. Сам не знаю, как он умудрился выйти из больничного корпуса. Не доглядел. Нет мне прощения. Но как только…

Дальше уже ничего не услышал. Вороир ввел меня в здание Лаборатории, отпустил мою руку и заорал:

– Ты, что, сукин сын, себе позволяешь. На кой… ты поперся на улицу. Мы с доктором его прикрываем, а он… Подставить нас хочешь?

Осознав, что мое сотрясение мозга позволяет мне быть злым и распущенным, я не остался в долгу:

– Да, плевал я на вас и вашего доктора. Вы с ним брешете, как псы бездомные, сами обещали мне Лабораторию, а как чуть комендант бровки нахмурил, тут же и сдали меня. И нечего было вести меня сюда. Лучше в карцере два дня посидеть, и быть там, где мне положено быть. Комендант зверь, но намного порядочнее вас…

И повернувшись спиной к обалдевшему Вороиру направился… к гырхам.

Влетев в подвал, я застал жуткую картину: Ван метлой, просунутой между прутьями, пытался ударить Дана по морде. Тот только отступал назад и угрожающе скалился.

– Мать твою… – закричал я и оттолкнул Вана от клетки, вырвал из его рук метлу, схватил его за шиворот, потащил к двери, вышвырнул в коридор и закрыл дверь, навалившись на нее плечом. Лаборант стал рваться назад, стучал кулаками и что-то кричал. Послышались голоса. Я отошёл от двери, она туже распахнулась, и влетели доктор и Вороир. Я, набычившись, зло уставился на них.

– Константин, – доктор пытался меня успокоить, – вы возбуждены, и не можете мыслить адекватно. Вас никто не хотел обидеть! Давайте поговорим спокойно!

– А не пошли бы вы…А я вам почти поверил, доктор, а вы такой же, как они! Мне ничего не надо от вас. Оставьте меня в покое!

– Он ударил меня – скулил Ван.

– С ним надо быть осторожным, он неуправляем, – суетился Вороир.

– Выйдете отсюда вы – оба, – тихо прошипел доктор, и те скрылись за дверью. Эскулап повернул ко мне свое лицо, по которому уже ручьем тек пот.

– Константин, если бы вы знали, как с вами трудно! Ваши поступки непредсказуемы! А реакция настолько импульсивна, что понять ее просто невозможно.

– А я вам не подопытный кролик, за мной не надо вести наблюдения. Я только обыкновенный уголовник, а таких, как я, полно на базе. Для своего надзора выберете кого-нибудь другого. А меня оставьте.

– Как скажете, – охотно согласился эскулап. – Только разрешите мне сказать вот что: вы не простой уголовник, вы в отличие от них свободный и разумный человек, и этим мне приглянулись. Во-вторых, не смотря на то, что вы действительно еще не оправились, я могу дать разрешение на ваше возвращение, но тогда не обессудьте, вы должны будете забыть об этих прекрасных собачках. А вы, как я вижу, уже успели к ним привязаться. Ну, как? Только ваше слово! И я тут же отправлю вас назад или дам возможность еще некоторое время побыть здесь. А, если мне удастся, все-таки переломить сопротивление коменданта и оставить вас при Лаборатории. Учтите, я подчиняюсь коменданту. Поэтому действовать как вы, наскоком – считаю глупостью.

– Врёте, вы все врёте!

– Дорогой мой, мы все врём, в той или иной степени… Общаясь с людьми, мы надеваем ту маску, которая по-нашему мнению наиболее уместна в данном случае. Я могу тоже сказать, что вы сейчас играете какую-то непонятную для меня роль. Скажите мне, только искреннее, что вам больше всего хочется в данную минуту?