Текст книги "Серая радуга (СИ)"
Автор книги: Елена Кисель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
– А какое тогда имя?
– А иди ты в болото.
Ничего больше от него добиться не удалось.
После похода к снабженцам и обеда в трапезной (приходилось бегать и отбирать еду, которую малышня пихала в самые изобретательные тайники), пришло время теста на воображение и интеллектуальные способности.
Тест был простейший. И, конечно, с привкусом Альтау. И с призвуком стихов (проверку точно создавали Мечтатель и Бестия сообща). Будущих теориков выстроили в единую линию, а Дара с важным видом произнесла:
– Знаете Песнь о Витязе?
Самым честным ответом был «не-а». Самым обнадеживающим – «Слышали такую». Самый большой пессимизм внушал ответ: «Что это за муть?», прозвучавший из трех или четырех глоток.
– Неважно, – расщедрилась Дара, – я сейчас вам ее прочитаю. Там не хватает строчки о самом Витязе, но самое главное – последняя рифма. Созвучие то есть, последнее. Попытайтесь придумать так, чтобы складно было, договорились? Начинаю.
Кристо уже как-то слышал в исполнении Дары Песнь и смутно понадеялся, что сейчас она прочитает свой вариант: «На поле Альтау, выбиваясь из сил, Холдон королей потихоньку мочил…» Но Дара читала до безобразия правильно:
На поле Альтау взгляните скорей:
В тот день туда восемь пришли королей
И первый король, словно бог, был красив,
Второй был искусен (хотя и спесив),
Был третий – и тверд, и упрям, как скала,
Четвертый вершил хитроумьем дела,
Был пятый король всех проворней в стране,
Шестого Удача вела много дней,
Седьмой семерых сыновей был отцом…
– Дара выделила последнее слово особо, подняла палец и произнесла: – Восьмой… был кем?
Ответы дышали свежестью и поэтической новизной. До варианта «подлецом» радостно додумались двое. Еще один деревенский ушел недалеко и выдал «огольцом». Трое беспрекословно заявили: «Кузнецом!» – но почему, сказать затруднились. Испуганная девчушка пролепетала «огурцом» и сама озадачилась от своего ответа, клептоман додумался до «стрекозцом», а сын мельника лаконично обозначил: «Овцом».
– Кем? – переспросила Мелита, сдерживая распиравший хохот.
– Овцом.
– Кто это?
– Муж овцы.
– Почему Витязь был мужем овцы?
– Ну, я не знаю, вы спросили!
Бестия бы такое слышала! Сочинители Хроник рядом не валялись со своим «храбрецом», «образцом», «гордецом», «борцом», «мудрецом» и прочими скучными вариантами.
Еще четверо просто не поняли вопроса, а лобастый, с ремешком на лбу, зыркнул недоверчиво и прогудел:
– Ястанир.
– Что?
– Витязь был Ястанир, а что нет, что ли?
– А в рифму ты не мог попробовать?
– Иди ты в болото.
Одним словом, стандартный диалог.
– Дело ясное, – подвела Мелита итог, – если так глядеть – смело можно распределять на нулевой уровень. Вот с этим «овцом» и «Ястанир» я бы повозилась…
Нольдиус посмотрел на Кристо почти по-товарищески и кивнул в сторону Мелиты, как бы говоря: «Оптимистка, да? Как будто нам со всеми не придется возиться!».
Но со всеми возиться все же не пришлось. Уже через пару дней восемь бывших найденышей бодро ушагали в строй теориков. Мелита время от времени им еще разъясняла правила артефактория, а Дара поясняла насчет артемагии, но новички уже влились в коллектив и на попытки Мелиты всё чаще орали: «А мы знаем!»
С Дарой такое не проходило. Стоило артемагине появиться на горизонте – всё притихало, и слушали ее беспрекословно, но не как Мелиту – из любви, а из явных опасений получить чем-нибудь по голове.
С новым «нулевым уровнем» потихоньку начал заниматься Озз, потом Ренейла, потом остальные из артефактория. На шее у Мелиты, Кристо и остальных осталось шестеро.
Этот этап был самым мучительным: чудо-компанию составляли перепуганная девочка, клептоман; Булк – сын мельника; «идитывболото», который так и не назвал своего имени; один на редкость тупой и агрессивный субъект по имени Крет, в котором прослеживалось удивительное сходство с Кристо в детские годы… Да ещё Наида, которая довольно редко выходила на связь с окружающими, а все больше сооружала курганы из камней и напевала песенки загробного содержания.
Эту шестёрку нужно было «приспособить», потому что пока их попросту нельзя было пускать никуда. Яс уже стянул у Вонды связку ключей и полбутылки ирисовки, мало стянул – так вылакал, мерзавец маленький, а Мелита с Нольдиусом чуть с ума не сошли, пока его откачивали. Крет затевал драку со всеми, одушевленными и неодушевленными (да, и с Караулом тоже, и с унитазами в уборных); пугливая Сина тут же начинала вопить и прятаться, а это она умела в совершенстве из-за худобы: пролезала в любую щелку, и раз даже нашлась в Особой Комнате у Гробовщика. Смешнее всего было смотреть на Гробовщика, когда Дара выудила трясущуюся Сину прямо из-за стола с рукоятью Витязя.
– А это тут откуда?! – поразился деартефактор. Вымотавшаяся с новичками Дара буркнула что-то и уволокла Сину к остальным.
Страшнее всего было то, что все новички попривыкли друг к другу и начинали истерить при малейших возможностях разлуки.
В общем, ещё денька примерно через два Кристо был уверен: ад – это не серая, лишенная красок и звуков холодная пустошь, где ты окажешься совершенно один (как писалось это в книгах и пересказывалось деревенскими бабульками). Нет, преисподняя – это комната на втором этаже артефактория. В одном углу Мелита ободряюще щебечет над заикающейся Синой, во втором – Нольдиус разнимает истошно орущих Яса, Булка и переростка, а в третьем Наида неторопливо и деловито откручивает голову своей кукле. В четвертом углу обычно находился сам Кристо, донельзя задерганный и раздраженный, пытающий обдумать: как отделаться от этого мучения? Может, отмочить что-нибудь в старом стиле: наладить производство ирисовки на территории или сбежать попытаться? Бестия должна бы направить его на отработки, и, даже если это будет приказание помогать снабженцам со стиркой или тренировать мечной бой с самой Бестией – Кристо бы согласился со слезами радости. Но контрабанда и ирисовка звучали как-то несолидно. Приколоться над Вондой или над малышней мешали укоризненные взгляды Мелиты, пригласить кого-нибудь на свидание мешало воспоминание про «пояс воина», а почти всем остальным планам мешало возможное недовольство директора, которого Кристо теперь по некоторым причинам опасался. И что его вообще дернуло приглашать Дару общаться с малышней? Боевые рейды – легче в три тысячи раз…
Тут его размышления всегда как-нибудь прерывались. Один раз он попросту посчитал новичков и сообразил, что одного не хватает. Когда Дара его нашла, Крет уже успел завязать тесное знакомство при помощи кулаков с несколькими практерами. Артемагиня расшвыряла всех участников драки, определила в одном из тел подопечного и уволокла его назад, «в карантин». В другой раз Яс каким-то образом сумел «увести» из кармана Дары ее любимые боевые артефакты: шарики оникса, вернее, только один. Шарик, зачарованный на верность создательнице, мгновенно взбесился и начал поиск тех, кого можно было прикончить. Через две минуты на полу лежали все, в комнате не осталось целых стекол, а Нольдиус, сбитый вреднющим артефактом с ног, гнусаво просил Дару не приходить больше в комнату с оружием.
– Как будто сюда можно без оружия заходить, – огрызнулась Дара. В последнее время она явно не желала переходить на общение с людьми, выясняла что-то через Хета и Скриптора, редко появлялась в «злодетской» (так Кристо окрестил комнату возни с малышней) и безбоязненно заходила к еще не очнувшемуся Ковальски – на минутку-две и когда в его комнате больше никого не было.
– Ненавижу детей, – определился Кристо, на четвертый день мучений с новичками. Хотя самому Кристо казалось – он полжизни угрохал на этих мелких неблагодарных злыдней. Завтрак пришлось перенести к переходу на третью фазу, когда в трапезной было меньше народу. Шесть маленьких палачей развлекались, как могли, под ослабшим контролем: притомилась даже Мелита. Нольдиус был сдержанно зеленого цвета, наблюдая, как сын мельника радостно запихивает в глотку редьку вприкуску с кремовой стрекозой и куском козьего сыра. Наида оживилась и громко рассказывала окружающим, как ее отец забивал свиней «до того, как к нам завалились разбойники и начали его пытать».
– Конечно, они не все милые, – согласилась Мелита, но без обычного энтузиазма, потому что Сина попыталась в очередной раз залезть под стол. – Сина, солнышко, тебя тут никто не обидит, ты можешь есть, как все… просто понимаете… если их отдать другим, ну, взрослым… будет хуже. Там же все боевые артефакторы…
– Дак, а я, спрашивается…
– Кристо, ну, ты ведь только год на рейдах! А остальные… есть, конечно, те, кто не ходит в рейды, но Озза от одного лица испугаться можно, а Ренейла всем мозг переворачивает… вот разве что Мечтатель мог бы.
– Э-э, рискну сказать, что это не есть хорошая идея, – заметил Нольдиус. – Эти его постоянные отлучки в… даже не знаю, как это определить. Вряд ли он сумел бы с ними справиться. М-м, ну, разве что Бестия ему даст несколько уроков, вроде как «твердой руки», знаете…
– Твердого лезвия, – фыркнула Дара, рассматривая стриженную макушку Яса с каким-то определенно нехорошим прицелом.
– Ага, а после первого же урока Мечтателю настанет конец, – торжественно и почти радостно подвела итог Мелита. – Нольд, поздравляю тебя. Предложим это директору, как только все возненавидим поэзию.
Нольдиус обиженно скуксился и забормотал, что его дело – выдвинуть идею, а насколько это серьезно – решать уже не ему… Дара усмехнулась с мрачным удовлетворением, как будто могла что-то возразить Мелите, но не хотела.
Кристо мог бы изобразить на лице скепсис, но просто поленился.
У него-то были большие сомнения насчет того, кто кому должен давать уроки «твердого лезвия».
* * *
Клинок ударился о клинок в неизвестно который по счету раз. Кристо взвыл и схватился за кисть: сила удара чуть не вывернула ему руку. Морок в виде Мелиты, который он загораживал собой, чуть замерцал и растворился.
– Получше будет, а?
Второй меч упал на землю от мановения руки директора. Экстер задумчиво провел тонким пальцем по бледным губам.
– Прости, Кристо, но… подвижки пока весьма скромны. Возможно, всё дело в том, что ты больше полагаешься на реальные боевые навыки… я ведь не ошибаюсь, Фелла давала вам уроки владения клинком?
Еще причина, по которой Кристо недолюбливал Макса. С холодным оружием в той или иной мере умел управляться каждый целестиец, но именно с подачи Ковальски Фелла решила давать уроки мечного боя в артефактории. Оперативники их избегали, смываясь в рейды или отлеживаясь после рейдов в своих комнатах. А вот практеры с практикантами плакали горькими слезами, но облегчить муки не могли. Кристо тоже не очень-то мог, когда приходилось сидеть в артефактории…
Приличия все же требовали огрызнуться, он это и сделал:
– Почем мне знать, может, это вы так криво опасность изображаете? – и тут же почувствовал себя болотным нечтом. Огрызаться в сторону директора – всё равно что пинать щенка.
Сочиняющего стихи щеночка, который неплохо так владеет холодным оружием.
– Возможно, – с несчастным видом признал Экстер. – Или, быть может, ты ощущаешь ирреальность происходящего. Возможно, если бы за твоей спиной действительно стоял тот, кто тебе дорог, и пришлось бы встретиться с превосходящим противником… попробуем еще раз?
– Мгым, – ответил Кристо, становясь в стойку. Морок Мелиты опять поднялся за его спиной, второй учебный клинок, повинуясь пассу директора, всплыл в воздух.
Экстер вспомнил о просьбе Кристо насчет обучения сам (почти невероятно) и к урокам приступил на следующий день после Правого боя. Время приходилось подбирать вкривь и вкось: директора всё больше носило где-то за пределами артефактория. То ли улаживал что-то там в Семицветнике по поводу «Ваш артефакт чуть не грохнул главу всея страны», то ли разбирался с этим самым Арктуросом, а то ли просто бегал от подозрительных взглядов Бестии. Кристо об этом не спрашивал – просто шел себе, когда Экстер его вызывал через Скриптора в сад.
Четвертое занятие нынче шло к к концу, подвижки были почти никакие, и Кристо злился, больше на себя: раз в жизни захотел чему-то научиться, и знаний особых не нужно, так ведь вот – лень проклятая не дает! Или, может, воображения мало? Он изо всех сил постарался поверить, что за его спиной настоящая, перепуганная девушка. Морок был довольно точный, для его создания Кристо выпросил у Мелиты заколку. Вполне живая чернобровая и кучерявая артемагиня задорно усмехалась, стоя в двух шагах, и Кристо постарался вообразить себе подробности: легкий лавандовый запах от ее волос, теплую кожу под пальцами: вот они идут себе по саду, беседуют о пустяках, а тут вдруг из-за кустов…
Он повернул голову и чуть не заорал. В паре шагов от него стояла высокая костлявая фигура, одетая в тусклые, прикрытые темно-бордовым плащом, чешуйчатые доспехи. Глаза горели страшным холодом в пронзительных глазницах, клочковатая седая борода спуталась и змеилась по груди. Меч в руке был занесен и готов обрушиться в обводе Кристо, на Мелиту!
Клинок будто дернулся вперед сам, по нему пробежала телесная магия – и оружие в руке страшной фигуры распалось на куски. И сама фигура ухнула в траву и растеклась по ней морочным туманом.
– Применение клинка как концентратора было лишним, – заметил неизмеримо печальный голос Мечтателя, – из-за этого ты не довел удар до конца. Но вначале движение меча было для тебя нехарактерным и, я думаю, правильным…
Кристо удивленно посмотрел на свой учебный меч. Попытался загнать сердце из горла в грудную клетку – не слушается, бьется и будто колотится в нёбо.
– Вы напустили на меня Холдона, – сказал он почти с восхищением. – Ух! Даже щит у него был, а на щите знак, как я рисовал тогда… Ну и образина ж у вас получилась, такое даже на картинах не малюют.
То бишь нет. Кристо поскреб затылок и поймал себя на том, что запутался. На картинах-то он навидался холдонов и пострашнее, и повыше, и доспехи у них были поискуснее. Этот вот был и не слишком высокий, но какой-то… заостренный как нож, мертвеннолицый, с каменными скулами, вымораживающим взглядом…
Неизменно бледный директор убрал за ухо прядь парика.
– Таким его никогда не рисовали, – ответил он негромко, – таким его описывали очевидцы.
– …только этого его жезла не было при нем, а я-то и не подумал! А откуда вы…
– Веду прошловедение, Кристо, – напомнил директор, ему вечно приходилось напоминать об этом из-за жуткой непопулярности предмета. – Сеча Альтау занимает не последнее место в истории нашей страны.
Кристо оглянулся – морок Мелиты исчез.
– Я тут думал, вы говорили… вроде как, то, чему вы меня учите, можно делать не только с мечом.
– Я говорил? – переспросил Экстер эхом. – Да, наверное, да…
Он замер, уставившись вдаль с откровенной грустью. Так стоять Мечтатель мог часами, это было известно всем в артефактории, но, только начав обучаться у директора, Кристо начал замечать, что его «отлучки» – не всегда грезы или поэтические вдохновения. Мечтатель будто нырял куда-то с головой и возвращался еще на порядок печальнее и всегда с каким-то оттенком обреченности. Вот и сейчас. Кристо смотрел на тонкий профиль директора, а в голове пронеслось: может, Экстер болен чем? Понятно, не грыжей и не желтухой, но в артефактории и болезни страшнее: большая их часть – от проклятых предметов. Навидался Кристо в целебне, пока Дару навещал, не только артефакторов, обросших шерстью или с шестью дополнительными ногами. Вдруг какая-нибудь штука выкачивает из Экстера жизненные соки и радость жизни – ведь не может же человек никогда в жизни не улыбаться просто так?
Надо б с Дарой посоветоваться. Только осторожно, а то она все последнее время уж очень странно смотрит на директора. И прежняя влюбленность куда-то пропала, и… не разобраться.
Экстер заговорил, полуприкрыв глаза, будто перебарывая сон:
– Да, я говорил, конечно… свои невыясненные способности можно использовать и в телесной магии. Но я ведь упоминал о том, что ничего из этого не годится для нападения. Это только возможность спасать, и она дается, когда шансов больше нет никаких. Ее сложнее развить в себе для постоянного использования или контролировать при применении…
– Кому скажи – не поверят, – пробормотал Кристо, который не очень-то представлял, как он смог бы с помощью своей магии противостоять той же Бестии. Это ведь не щит выставить…
Экстер тяжело вздохнул, словно возвращаясь из глубины непонятно чего.
– Ты ведь знаешь, что сказал бы сейчас Макс? «Традиции»… у него это выходит особенно презрительно, правда? Он из того мира, где наши способности могли бы показаться необъяснимыми… а мы не хотим знать того, что сами не можем объяснить. Объявляем чудом каждое исключение из правил…
– Вы это о Витязе?
Экстер поморщился – его обычная реакция на упоминание героя всея Целестии.
– Так там и правда было чудо, – пожимая плечами, сказал Кристо. – Такое, что… чудо! Его за три тысячи лет повторить не мог никто…
– …кто-нибудь пытался?
Кристо сглотнул, понимая, что задел больную струну, и директор наверняка начнет святотатствовать. Угадал.
– Три тысячи лет не было нового Холдона, не было другой Сечи и не было того, кто, глядя на семерых павших соратников, нашел бы вместо клинка в своих ножнах лишь рукоять…
– А почему? – поставил вопрос ребром Кристо. Хочешь сбить собеседника с толку – переведи вопрос в бок. Этому его еще Дара учила. Экстер, озадаченно глядя на него, погрузился в профессиональные размышления.
– Трудно сказать. Летописцы склоняются к предательству и к тому, что Холдону предрекали гибель от меча Ястанира, так что он постарался, чтобы в нужный час у противника не было оружия. Черной магией объясняют и то, что король не почувствовал разницы в весе ножен…
– А-а, это я слышал. Ему ведь должно было не хватать тяжести клинка на поясе, да?
– Да, этот вопрос занимает историков поныне.
Было довольно любопытно вот так запросто побеседовать об Альтау. Не чета лекциям директора, на которых, если даже кто-то приходил и заставал преподавателя – все обязательно засыпали. Кроме Дары, конечно.
– Так потом, сталбыть, Витязь попросил своего пажа передать ему клинок, а паж сдрейфил, клинок заныкал и умотал на холдоновскую сторону?
Ему как наяву увиделся в кустах грозящий кулак Дары. Даже, кажись, голос ее послышался: «Еще раз выразишься – по башке!» Экстер не заметил. Его больше интересовала живописная форма плывущих по небу облаков.
– Юный Тамариск не подал своего меча и бросился бежать, это верно, – согласился он. – И то, что он потом сражался в войсках Холдона и пал – написано во многих летописях, в том числе в семи из шестнадцати Хроник.
«А в остальных что?» – чуть не ляпнул Кристо, но тут же спохватился, что должен сам это знать, и вопрос переделал:
– А… э-э… есть, кто думает иначе?
– Есть те, кто думает, что это было предательство невольное, совершенное в миг минутной слабости и проистекающее только из страха – и таких немало. Они считают, что Тамариск попросту сбежал с поля битвы и потом долгое время скрывался, пока не покончил с собой, не в силах вынести своего позора. Были очевидцы, утверждавшие, что видели его бившимся на стороне Ястанира в тот день… но никто не мог ответить, куда он делся потом. Многие полагают, что он пал смертью воина и искупил свое невольное предательство. А есть малая часть тех, кто помнит о том, что тело восьмого пажа не было найдено, и считает, что он, как и Витязь, сгинул куда-то бесследно…
Вот теперь Кристо и правда вытянул шею от интереса. Такого они не слышали даже от Бестии, которая на своих практиках заставляла вслух пересказывать разные Хроники. Больше пересказал – целее ушел. Интереснее всего было слушать искренние издевательства Дары над текстом: «Жили-были семь королей. И еще один, но, как выяснилось, далеко не дурак. И напало на их королевства чудище-Холдонище…»
– Так, то есть, кто-то думает, что этот восьмой паж еще живой?
Экстер, не отрываясь от созерцания облаков, пожал плечами.
– И не ищут его, чтобы башку открутить, за обиженного-то Ястанира? Вроде как после самого Холдона самый что ни на есть гад – это тот самый восьмой паж.
Самое страшное, чем можно было попрекнуть в Целестии, – предательство на поле боя. Особенно когда предавали друга или – Светлоликие упасите – господина. Тамариск подложил нечта в койку не просто какому-то господину, а самому Солнечному Витязю, так что его имя кое-где в поговорки пошло – это Кристо сообразил только что. Вот, значит, откуда идет выражение «друг тамарисковый», а он-то его раз сто использовал и знал только, что это обозначает «друг до первой опасности». Имя восьмого пажа он вообще услышал в первый раз сегодня и от Экстера: его не принято было поминать.
– А по-моему, о нем должны слагать песни и писать книги, – отозвался Мечтатель, зря теперь куда-то не в небо, а просто вдаль. – Наверное, если бы он вдруг протянул меч хозяину – Витязя могло бы не быть.
– А почему Ястаниру так нужно было остаться совсем уж без оружия?
– Наверное, чтобы надежда могла оставаться только на чудо.
Кристо пропустил момент, когда Экстер в очередной раз погрузился в сочинительство, а когда понял – было поздно: с губ директора слетали распевные строчки:
На что нам надеяться этой весною?
На то, что любовь поднимает из пепла,
Что старые раны, как прежде, не ноют,
И солнце надежды пока не ослепло?
А может быть, нам уповать остается
На древние души за ликами юных?
Иль новая поросль сквозь землю пробьется
Иль песня иная ударит по струнам?
В далекое «да» приоткроются двери,
И память судьба приукроет снегами,
И нам остается смириться и верить
В знаменья цветов, что у нас под ногами.
Уже после третьей строчки Кристо развернулся и безмолвно задал стрекача в кусты. Ну, не мог он терпеть таких странностей, хоть ты что хочешь делай. Становилось как-то… перед радугой неудобно, что ли. Ф-фух! Остановился, смахнул бусинки пота со лба и направился к артефакторию тайными переходами. Директор читал позади что-то еще, но скоро его стало не слышно. Все-таки он клинический, этого уже не отменишь. Хоть и не дурак, конечно. В самый раз для Дары пара бы…
Пробираться через кусты было трудно: старые тайники позарастали. Кристо не искал легких путей и продирался вперед, сопя, время от времени ругаясь, но не жалуясь. Надвигался Хмурый Час, и в это время в сад частенько выносило погулять Лорелею. Если не выносило ее – можно было нарваться на потерянного после боя Гиацинта. Тот не решался подойти к своей даме сердца, зато решался ко всем остальным – пообщаться. А за ним по пятам следовал неотлучный дракобиль и тоже лез общаться. В общем, Кристо бы затруднился сказать, какая компания была хуже: Лорелея или эта парочка.
Голова была полнёхонька, мысли прямо-таки плескались через край: Мелита, меч, Холдон, потом этот Тамариск… Лорелею Кристо переждал, затихнув в жасминовой аллее, а потом покрался дальше, только теперь в голову кралось горестное: и сама Лорелея, и Бестия, чтоб ей несыть в постель, а нечта под подушку… новички эти, тоже…
Размышления опасны – это Кристо знал всегда. Сейчас вот они сперва вывели его не туда, а потом еще столкнули с шайкой практикантов-отморозков.
Можно сказать – это была почти что его шайка. Только вот у них не срослось.
Отморозочная компания в Одонаре была вполне себе Кристо под стать – Маттон, Крэй, Йолк, Аблий-вонючка и прочие лоботрясы от семнадцати до пятнадцати. С любовью к контрабандным вещичкам, девочкам и модно крашенным прядям. И с нелюбовью к учебе. Так что он бы отлично к ним вписался, вот только когда Кристо прибыл в Одонар – шайка состояла сплошь из практеров. Практикант Кристо свысока обфыркал «малышню» − да и еще не было у него времени на знакомство с местными, в начале практики он угодил в жуткую чехарду из «уроищ» и отработок, у него и на сон-то времени не оставалось. Да и к тому же – его занесло в компанию Нольдиуса и Дары. Так что шайка дружно отнесла его к «ботанам».
Потом было и вовсе поздно: он стал действующим артефактором и вообще довольно-таки уважаемым человеком. И поплевывал на практикантов свысока. Так что шайка очень дружно точила на него зубы.
Вот он и столкнулся в кустах с Крэем, Ройном и еще двумя из их братии. Совсем забыл, что они тоже этими путями ходят.
Какое-то время с двух сторон раздавалось грозное сопение, пыхтение и сухой треск костяшек, потом широкоплечий Ройн ухмыльнулся.
– Ребзя, гляньте, кого к нам принесло! Нянька для малышни, ути-пути!
Дружное «гы-гы» совсем не повысило настроения Кристо. Он терпеть не мог, когда над ним смеялись. А потеха только началась.
– А чего это ты тут делаешь в саду? Цветочки для новеньких рвешь, комнатки украшать?
– Не, гляньте, он же меч с собой тащит! Это он, наверное, за своего гида решил отомстить!
– И как там самозванный Оплот Одонара? Драконом не слопался?
– Да не, куда там! Во, Кристо посмотрел на него, что живой, и назад прется…
Если Кристо до сих пор не кинулся в драку, так это потому, что обычно шайка насчитывала шесть рыл, а тут было четыре: все-таки не собрались полным составом. Если б знали, что такая встреча выдастся – собрались бы все и друзей прихватили.
В отношениях Кристо и одонарского хулиганья было очень много важных и невыясненных моментов (начиная с «Ты чо такой дерзкий?!»). Моменты копились десятый месяц, потому что его просто не могли подловить для «душевного разговора» при помощи телесной магии.
После боя в Прыгунках ему выкатили претензии: «Самый умный, или что? В герои лезешь!». Кристо не раздумывал и зарядил в лоб: «Завидуете, цыплятки? Погодите, придет мама-Бестия, уроки вам даст, будет веселее…» От расправы его спас первый рейд во внешний мир в составе боевой тройки. Потом рейды посыпались один за другим, иногда они не вылезали из внешнего мира неделями, и тут шайка совершила уже окончательный вывод.
Примерно такой вывод все сделали по отношению к восьмому пажу после Альтау.
– Жухляк, чмо, предатель и фискал! Бить его!
Легко сказать – бить. Устраивать «темную» можно теорикам, практерам, ну, практиканта отлупить уж на худой конец. Но не Кристо, который сам совсем недавно устраивал «темные» направо-налево и хорошо знал, как такое делается.
Он тупо не попадался. Крэй, который в шайке считался главным, вывихивал себе мозги, подглядывал, подслушивал, даже платил Хету – и неизменно натыкался на Кристо в компании Дары, Мелиты, новичков… или встреча получалась «один на один», а такой расклад одонарского заводилу совсем не устраивал.
Четверо на одного – совсем другое дело, уж конечно. Приободрить братию – и в бой.
– Да не, тут новая новость! Видал, он сюда к Мечтателю ходит. Это ты из внешнего мира такую моду принес, а? Лучше б Вонду на свидание пригласил – авось, согласится!
Кристо хрустнул костяшками гораздо внушительнее, чем раньше.
– А чего это вы сами в кустах вчетвером делаете? Вы б хоть по парам разделились, а то совсем пошлятина получается!
Правду Дара говорила: словами можно довести гораздо лучше и хоть до чего. Просто до остальных не сразу дошел его ответ.
– Бей его, – потом сказал Крэй тихо и очень недоуменно.
Но Аблий-вонючка, мозг которого мог уместиться в чайной чашке, воспринял приказ с облегчением и с ревом вырвался вперед с вытянутыми кулаками.
Жасмин страдал. В его недрах происходила свалка. Что-то рычало мутузило, громко клацало зубами и забористо ругалось, но не очень громко, чтобы не разняли до поры до времени. Узкий проход, проделанный в густых кустах, не давал возможность использовать магию на полную катушку, в ход шли простейшие щиты и силовые потоки, а в основном применялась классика: кулаки с заклинанием кастета, ноги (просто так, без заклинаний), плевки, подножки и головы. Но не для того, чтобы ими думать: просто головой, да еще не обремененной знаниями, очень хорошо драться.
Крэй и его шайка не учли единственного: Кристо сам втайне страдал от своей «нормальности». Малышня от него не шарахалась в коридорах (еще и ухмылялись, знали, что он с мелкотой возится!); деньги он ни у кого не отбирал уже лет сто; контрабанду пришлось бросить – а смысл, если во внешний мир шастаешь через неделю? Да еще эти уроки Дары и попытки нормально выглядеть ради Мелиты, и ни плюнь, ни почешись… а теперь его еще и Экстер учит.
В общем, он давно и жарко мечтал доказать самому себе, что внутри-то он остался обычным семнадцатилетним отморозком, оторваться, как в старые времена, морду, что ли, кому набить…
И теперь Кристо дрался так, будто отстаивает честь решительно всех бездельников и лоботрясов Целестии, дрался, как раньше, в старые добрые времена, когда его главной проблемой были три назначенных на один день свидания и две отработки (в тот же день). Боли он почти не чувствовал и только внутренне ликовал по поводу каждого наносимого удара: «Ха, завалить думали, ну, ща! Получи с ноги, придурок! Щит! Самому тебе кастетом по лбу дам!»
Еще никогда он не был так счастлив, разбивая кому-нибудь нос.
Кусты тряслись, визжали, ломались под напором то сцепляющихся, то разлетающихся в разные стороны тел. Садовник Зерк уже давно принесся с другого конца сада и теперь просто стоял и тупо смотрел на колышущиеся заросли.
Финал получился предсказуемый. Двое практеров и двое практикантов из шайки Крэя были закалены в драках и пощады не знали. Но они не знали и что такое боевые рейды, реакция оперативника, практический опыт… И им не мешало бы пару раз сходить на занятия Макса по сеншидо.
Кристо выпрямился, отфыркнул текущую из носа кровь и величественно пнул Крэя туда, где не только больно, а еще и обидно.
– Да я против Бестии на арене стоял! – выдал он, с трудом двигая челюстью. – Еще раз полезете – утоплю трупы в озере, понятно?
Ему никто не ответил: как минимум одного из четырех он вырубил вчистую. Хорошо, если не убил: даже девчоночьи драки в Целестии легко могли кончиться выбросом магии и «Ну, и что, что она мертвая, сама напросилась». С парнями такое случалось вдвое чаще, но Кристо заколебался только на секунду, прежде чем, не оглядываясь, шагнуть из кустов.
Он возвращался в артефакторий, неся на себе кучу синяков, боль в голове, отбитую левую почку и печать торжества.
Мелиту он оторвал, конечно, от новичков. Заодно показался им в таком виде, что это обрушило град вопросов:
– А кто его?
– Это Бестия так?!
– А-а-а, хочу домой…
– Это в Трех Комнатах такое?..
– Ой, что это приползло?!
Яс и Крет экспромтом сочиняли версию о том, как Кристо попытался добиться взаимности от артефактора Урсулы, и даже почти добился, а это так «следы на память». Кристо, сидя в соседней комнате, жмурился и позволял Мелите обрабатывать боевые ранения.
– Мелкие, а туда ж, – пробубнил он, в очередной раз перехватив имя Урсулы.
