Текст книги "Серая радуга (СИ)"

Автор книги: Елена Кисель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Глава 9. Хлопоты теплого времени

Бестия ушла утром следующего дня. Никто понятия не имел, разговаривала с кем она разговаривала перед уходом, да и вообще, прощалась ли. Об ее уходе и не узнали бы, кабы не вездесущий Хет: непонятно какими путями, но он нашел общий язык с Караулом и выведал у стража ворот, что завуч и впрямь покинула территорию.

Ликование учеников, частично – оперативников и почти всего остального персонала не поддавалось описанию.

– Теорики вечеринку налаживают, – с усмешкой заметила Мелита. – Просили меня организовать музыку: контрабандных дисков им показалось мало. Я повесила узлы-«самогуды» на гитару, бубен и сломанный фагот – получилась жутчайшая какофония!

Она сидела в целебне, на кровати Дары, беспечно болтая ногами. Верный Нольдиус тоскливо высился неподалеку и с опаской оглядывался на огражденные магическими завесами кровати тех, кто пострадал от действия артефактов, или, хуже того, – кто сам отдал себя во власть их действия. Дара, все еще бледная и вымотанная, с недоуменной миной рассматривала разложенные по ее кровати гостинцы. Тут были обязательные ириски, радужные леденцы, воздушно-кремовые стрекозы, а также одинокая, длиной в две пяди, сосиска, принесенная непонятно из каких соображений.

– Послушай, я ведь тут не месяц валяться собираюсь…

– Съестся! – отмахнулась Мелита. – Уф, а еще ребята к тебе все время ломятся, передавать благодарности. Ты прямо героиня Одонара! В коридорах не протолкнуться…

В палату ввалился мокрый и растрепанный Кристо, таща за ухо слабо ноющего Хета.

– Чуть отловил! – он плюхнулся рядом с Мелитой, без церемоний цапнул единственную сосиску и сунул в рот. – Ну, и толпина там в коридоре! Ничего, больше не сунутся.

– Что ты с ними сделал?

– А-а, сказал, тут Макс обретается. Чуть не на карачках расползлись. И новости туда же намылились.

Он кивнул на Хета, который давно уже олицетворял собою новости в Одонаре. Ябедник выдавил опасливую ухмылочку, не решаясь подходить поближе.

– Погодка, тоже… – Кристо встряхнул мокрыми прядями, забрызгав и Дару, и Мелиту. – В саду топиться можно.

– Строго говоря, а что ты делал в саду? – поинтересовался Нольдиус. – Если мне не изменяет наблюдательность, там сейчас никого и ничего…

Кристо покривился и не ответил, а Хет оживился тут же.

– Почему ж никого? Караул на месте, Вонда над ним будку установил, особую, а то как он выл под дождем – ужас. Да и Мечтатель в саду сейчас: я сам видел, шатается по аллеям, глаза в одну точку, то есть… ой.

Гримаса Мелиты была многозначительна и ужасна, но еще страшнее на Хета смотрел Кристо. У него изо рта наподобие жала торчала недопроглоченная сосиска. Хет поглядел на Дару, которая интересовалась только потеками воды на стекле, сглотнул и вкрадчиво осведомился:

– А вы о чем знать хотели?

Но Дара молчала, хотя именно она просила Кристо разыскать ябедника. Тогда подал голос сам Кристо:

– Валяй, рассказывай, когда группа во внешний мир собирается. За тайничком Ягамото.

Хет просиял.

– О, ну, это совсем просто. Сразу, как вернутся разведчики, а в разведке нынче Камелия и Камбала, так что еще вопрос, вернутся или нет. Но собирается большая компания: Фрикс идет, Убнак, Тилайда, еще парочка, потом вы с Дарой и иномирец – это вообще не обсуждалось. Но точно не сегодня и не завтра, а то – зима…

И все невольно посмотрели на близкое окно, за которым действительно была зима.

О ней в Целестии как-то постоянно забывали. Основателям страны, Первой Сотне (они же Светлоликие), это время года казалось недостаточно красочным, так что потому они всеми силами постарались сократить его до предела. И вот теперь зима приходила за осенью мгновенно: за день опадали листья, увядали цветы и начинались холодные дожди – но и длилось это всего семерницу, а после с необыкновенной пышностью расцветала очередная весна. Все же «пору уныния» в Целестии не любили и считали, что в этот период нельзя начинать никаких важных дел. Особенно таких, как обезвреживание опасной коллекции артефактов.

– Хет, – вдруг окликнула Дара, не отрываясь от созерцания окна. – Как Бестия попала в Одонар?

Ябедник замялся, как будто тень Феллы еще витала где-то неподалеку.

– Ну-у, есть куча вариантов, а сплетен еще больше…

– Да ладно тебе скромничать.

– Так ведь я же не оскальники – всё знать, – но уже в следующий момент Хет сбросил неуверенность и заговорил: – Правдивее всего, это… вот рассказывают, стало быть, что у Бестии после трёх тысяч лет боев и поисков Витязя малость… понимаете?

Он многозначительно покрутил у виска.

– Понимаем? – хмыкнула Мелита.

– Малость? – пробормотала Дара.

– Ага, так вот, и говорят, значится, что пришла она к Магистрам – то ли к Алому, а то ли к прежнему Синему, а то ли даже к самому Дремлющему – к кому точно не говорят как-то. Только Магистров-то тоже тревожило – ну, вы ж Бестию знаете, а они, стало быть, и в боях её видали, и уж как боялись, что если уж сорвётся Фелла – то и им её не остановить. То бишь – может, Дремлющий бы мог её остановить, только он же всё спал да спал, со Светлоликими он там общался или истину прозревал, только жди, пока он проснётся, а Бестия-то туточки! Ну, и решили они, что надо им, скажем, место такое, чтобы они могли…

– Отдохнуть от убийств? – с ненаучной прямотой подсказал Нольдиус. Хет смешался и только руками развел.

– Ну, конечно, а у нас тут и без того бедлам, – присовокупила Мелита свирепо. – Лорелея, Малая Комната, Большая Комната, экспериментаторы… куда еще-то? В тюрьму – так оттуда бы сбежали остальные заключенные… В Сердоликовый блок – так там все в блаженство впадают, а блаженная Бестия…

Все дружно передёрнулись.

– В школу, – предложил Кристо, жуя кремовую стрекозу.

– А там у нее не получилось бы не убивать. Интересно, она уже достаточно отдохнула за эти два века?

Все дружно и недоверчиво хмыкнули, с полным осознанием нравов Одонара и нравов Феллы.

От одной из кроватей долетел хриплый стон, и кто-то монотонно забормотал:

– Вещи могут существовать, когда никому не нужны, вещи могут существовать, а люди не могут существовать, но он нужен мне, а потому он существует, а значит, это уже не вещь, верните его, воскресите его…

К кровати тут же потопал Озз, сжимающий в огромных лапах кубок с каким-то питьем. Под обоими глазами целителя сияли высококачественные, лилового цвета коллекционные фонари, и это делало Озза похожим на добродушную и ушибленную панду.

– И чары не сдерживают, – пояснил он, останавливаясь по пути у кровати Дары. – Болтает день напролет! Попал на зеленую «гидру», какой-то обруч, что ли, зеленую же тоску и вызывал. Уничтожить-то смог, а по пути привязался, ну и вот… – он почему-то показал на кубок. – Что, Дара, совсем лучше, когда с компанией? Бледновата только. Тебе бы солнца – и совсем поправишься.

И он потопал дальше, а Дара даже не повернула голову, и Кристо догадался по тому, как упрямо она выпятила подбородок: сейчас ее больше устраивает зима.

** *

Но зима в Целестии никогда не длится больше семерницы, и эта не стала исключением. На восьмой день утихли дожди и пригрело умытое солнце, просияла обновившаяся радуга на небе – и еще через пару суток всё уже благоухало, пело и цвело. Весна втиснулась во все щели, заглянула во все уголки: лягушки в озере надрывались от радостных серенад, на дракси появились отчаянные предупреждающие надписи «САМКА!!» – а Одонар спятил.

– Никогда бы не подумал, – съязвил по этому поводу Макс Ковальски. – Оказывается, есть, куда!

Занятия, производство и эксперименты летели под откос каждый день; по саду было невозможно пройти, не натолкнувшись на чьи-нибудь торчащие из кустов ноги; любовные, помрачающие страстью и шуточно-приворотные артефакты создавались на каждом шагу – и через шаг уничтожались Фриксом, который, впрочем, не усердствовал особенно. Отсутствие Феллы Бестии всё-таки сказалось: артефакторий отдался безумию едва ли не целиком. Даже Караул кидался к нарушителям с таким игривым оскалом, что те начинали улепетывать в два раза быстрее; даже Вонда бросил временно страдать и жаловаться и распевал песни времен Альтау, пряча под куртку все новые бутылки верескового пива. Пиво ему поставлял подобревший Рог Изобилия – и с ним что-то сделала весна…

Волна весенних безумств в Одонаре не потопила всего четверых.

Одной из них была Лорелея. По-прежнему холодная и задумчивая, она бродила по саду или стояла на своей башне с развевающимися волосами, скрестив на груди руки. Обычная ее печаль теперь часто разбавлялась гневом или горечью, когда она кусала губы, вспоминая что-то или сверкала глазами – и порыв «слепой магии» сносил к отчаянию Зерка столетний дуб. Но что обозначало поведение богини – никто выяснять не осмеливался.

Дара почти повторяла поведение Лорелеи, но на башне не стояла и не наносила никакого ущерба деревьям. Она просто почти ни с кем не разговаривала, разве что с вещами, и теперь часто смотрела сквозь собеседника, будто решая что-то в уме. Пока что такое ее поведение оставалось незамеченным: Кристо наконец добился от Мелиты скупого согласия на свидание (но после похода во внешний мир); сама Мелита серьезно сообщала всем и каждому: «Я весной себя чувствую мотыльком и должна облететь все цветы!» – и правда, летала то там, то тут, и поймать ее не всегда удавалось. Нольдиус же тоже не избежал весенних чар, перестал пудриться и начал робко поглядывать на бегающих за ним девчонок, к удовольствию последних.

Очередным лицом, неподвластным пению птиц и ароматам цветов, был Макс Ковальски. Чаще всего он попросту лежал на кровати, читал или смотрел в потолок и не делал ровно ничего. Уроки сеншидо давал только если его очень тормошили (почти не тормошили), а если и выходил в сад, то раз в день и совсем ненадолго: чтобы увидеть издалека тонкую белую фигурку с ало-золотыми волосами и вернуться опять к себе в комнату.

Наконец, Экстер Мечтатель упорно пребывал в меланхолии. К этому обычному для директора состоянию прибавилась печаль об утраченной Бестии. И еще кое-что прибавилось, о чем действительно стоило печалиться, и в один великолепный солнечный день Скриптор сообщил Максу, что он нужен Мечтателю

Наглый теорик прямо так и написал.

Он застал Макса не в бездействии, а за сборами. Группа должна была уходить во внешний мир на завтрашний день, Ковальски понимал, что уже не вернется в Целестию после этого ухода. Стены комнаты, чутко следившие за настроением хозяина, еще совсем недавно изображали одну и ту же фразу на разных языках и разными шрифтами: «Как мне забыть?» – но после решительного окрика угомонились и стали просто серыми.

– Я нужен Мечтателю? – подозрительно переспросил Макс, глядя в свою легкую сумку. – В какой степени?

Скриптор схватился за голову и молча возвел кверху выразительные глаза.

Он все показал верно: у директора был вид утопающего. С минуту Экстер просто задыхался и размахивал руками, потом выпалил:

– Макс, это совершенно невозможно! Только что… извещение из Семицветника. Это… это катастрофа…

Какое-то время Макс вглядывался в его лицо. Потом скис.

– Только не говори мне, что у вас тут бывают инспекции.

Директор издал тихий, жалостный и полный согласия звук.

– В такое время? Я имею в виду – после квалификации? И теперь, когда у вас тут нет… черт.

Экстер исторг из груди чудовищно печальный вздох.

– Опасаюсь, что все дело именно в отсутствии Феллы. Видишь ли, они могли решить воспользоваться ситуацией… Судя по тому, что я получил, – проверка будет доскональной, и я…

Макс остановился посреди аллеи (разговор велся в саду), с омерзением отвернувшись от целой полянки ландышей.

– Сколько ты рулишь артефакторием – двести лет или больше? Не говори мне, что тебя ни разу не инспектировали.

– Но тогда ведь была Фелла… – Экстер схватил выражение лица Ковальски и вздохнул. – Макс, это не просто инспекция. Их не интересует процесс обучения, вернее, интересует не столько процесс обучения, сколько сам Одонар: Комнаты… Хламовище… Очень многие в Целестии неверно понимают суть артефактория, а через это хотели бы воспользоваться мощью предметов, которые мы держим у себя…

– Понятно, – пробормотал Ковальски, закатывая глаза. – Типичное неумение отличить военный объект от колбасной лавки. Подключи свои связи.

– С-связи?

– Все сходятся на том, что у тебя отменные подвязки в Семицветике – раз ты попал на этот пост.

Директор вздохнул в очередной раз, но его вздох остался заглушен счастливыми трелями соловья в зарослях черемухи. Хотя уже по лицу Экстера можно было догадаться: вот как раз в этом случае его связи будут бесполезны.

– Макс, ты нужен нам! Твоя… – он запнулся, прежде чем выговорить слишком неромантческое слово: – стратегия. Если всё правда, и в составе комиссии будут не только маги, но и магнаты, и даже высшая нежить… они не должны увидеть ни одного из важных помещений Одонара!

– Комнаты и Хламовище?

– А также Производственный Сектор и Опытный. И отдел снабжения, и… Макс! – он умоляюще сложил руки перед грудью, выглядя, в общем, довольно комично. Но Ковальски, которому это отчаянное «Макс!» до боли напомнило выкрик Дары, досадливо поморщился.

– Ладно. Какой стратегией пользовалась в таких случаях Бестия?

С-стратегией?

– Ну, если отбросить в сторону дачу крупных взяток и нанесение тяжелых травм инспекторам, остается всего два метода прохождения комиссий. Первый – идеальный, когда после первых пяти минут инспектора думают: «О, нет, как в этом заведении все правильно, скрупулезно и скучно, пора сматываться, или мы не доживем до конца инспекции…»

– О! Мне кажется, я начинаю понимать. В таком случае, Фелла пользовалась вторым методом. Ну, понимаешь, когда после первых пяти минут инспектора думают, что не доживут до следующих пяти минут…

– Хаос?

– Именно после этих комиссий об Одонаре поползли столь зловещие слухи, – шепотом поведал директор, мимоходом срывая высокий василек. – Что до меня, я во время таких инспекций вообще опасался выходить из кабинета.

Макс хмыкнул, как бы говоря, что в этом-то он не сомневался.

– Какова численность неприятеля?

– Около полусотни.

– Просто нашествие какое-то.

– Видимо, они рассчитывали как раз на свое количество.

– Согласен, полсотни разнородных особей так просто в хаос не вовлечешь, кто-нибудь да пролезет. Ты же говорил, что среди них будут магнаты и даже нежить? Эти ваши… кровососы, нощники и прочие, из сотрудничающих с Семицветником?

– Да. И, Макс… Очевидно, возглавлять их будет Синий Магистр…

– Как-то я уже ставил диагноз его умственным способностям. Ну, ладно.

Ковальски задумался, и не сказать, чтобы это были приятные размышления. Второй раз разбирать сумку… Впрочем, в сумке-то как раз ничего особенного нет. Дурацкая инспекция. И, наконец – еще сколько-то дней здесь, чересчур близко от нее, с ощущением этой треклятой хрустальной стены между ними…

– И скоро они прибудут? – наконец выговорил он.

– На восьмой день, считая от сегодняшнего.

– Немилосердно по отношению к вам, но мне-то времени хватит. Шутка в том, чтобы научиться с ней обращаться учеников и пару-тройку сотрудников…

– С ней, Макс? Ты говоришь о стратегии?

– Я говорю о звере, которым намерен затравить эту твою комиссию. О звере, который, в принципе, известен здесь, только вот всё же не на уровне моего мира. А там мало кто ему может противостоять.

– И этот зверь… – начал Мечтатель, наклоняясь к Ковальски поближе, чтобы услышать тайну.

Макс театральным шепотом произнес одно-единственное, жуткое слово:

– Бюрократия!

* * *

Группе пришлось отправляться во внешний мир без Ковальски, причем остальные об этом узнали непосредственно в день выхода. После чего дружно обругали разгильдяйство, царящее в артефактории (в Одонаре модно было ругать разгильдяйство, и оно почему-то всегда представлялось зловредным призраком, не зависящим ни от кого и существующим самостоятельно) и выслали делегатов за дополнительными инструкциями.

В роли делегатов выступали заинтригованный Кристо и задумчивая Дара. Эти двое застали Макса в директорском кабинете в компании с кружкой кофе, несколькими центнерами бумаг и Экстером Мечтателем. Макс разбирался с документацией, и вид у него был – точь-в-точь чинуша из Семицветника.

При виде этого зрелища «Ковальски на месте Бестии» Кристо подумал: а надо бы пересидеть эту комиссию во внешнем мире, да и дело с концом.

– В почасовке тут сам черт ногу сломит… я не понимаю, у вас тут вообще есть такое понятие, как почасовка? Ладно, о клинике потом. Значит, обучение проводится до сдачи классификации на следующий уровень, но существуют средние сроки обучении: теорик – три года, практёр – три года, практикант – два года, а дальше – взрослые квалификации. Это от нулевого уровня, а что вы делаете с теми, кто не на нулевом?

– Мы определяем уровень и отправляем их на нужную ступень обучения, – отвечал Экстер, с тревогой косясь на уровень кофе в кружке собеседника. На директора была возложена почетная обязанность уровень пополнять. – Макс, здесь Дара и Кристо.

Он напомнил это в третий раз, потому что предыдущие два никакого впечатления не произвели.

Макс и на этот раз не поднял головы, но изволил обратить на новоприбывших часть драгоценного внимания.

– Катитесь отсюда, мне некогда, – буркнул он. – Прощальных лобызаний не будет. Кофе привезите.

Прощальное отцовское напутствие гида над оперативниками было изречено. Оперативники переглянулись, развернулись дружно отправились во внешний мир за кофе и тайником Ягамото.

Они вернулись через пять дней, имея при себе одного раненного, массу артефактов и катастрофическое нежелание рассказывать об этом путешествии. Кристо удивил Мелиту, когда на ее вопрос: «Ну что, ты, конечно, совершил что-нибудь исключительное?» – почесал подбородок и ответил:

– Ну, вроде как… гм. И мы… это… потом с тобой сходим куда-нибудь, ладно?

Мелита открыла от изумления хорошенький ротик, понимая, что ее в первый раз в жизни продинамили. Кристо воспользовался моментом и удрал.

Чего таить, он бы полжизни отдал за это свидание. Но был уверен: первым делом Мелита попробует выспросить у него, что было во внешнем мире. То есть то, о чем ему не хотелось говорить.

Но все-таки он составил компанию Даре, когда та пошла на отчет к Максу.

Ковальски они застали в том же положении, в каком и оставляли, с с только той разницей, что кофе в кружке не было, бумаг было больше, а Экстер Мечтатель был с лица аквамаринового цвета и вместо лирической меланхолии изображал вполне натуральную дурноту.

На сей раз Макс тоже не стал отрываться от бумаг, но все-таки соизволил заметить посетителей.

– Ну? – сварливо осведомился он. – Зачем пришли?

– Привет, Макс, – отстраненно заговорила Дара. – Мы принесли кофе. И мы упустили Ягамото.

Ковальски наконец поднял голову.

– Слава Богу! – выдохнул он, вскочил и протянул руку. – Давайте. Третьего дня кофе вышел, думал, концы отдам…

Он торопливо побросал в кружку несколько ложек кофе, залил кипятком и с облегчением вдохнул горький аромат. Артефакторы молча смотрели на человека, которому, вообще-то, только что сообщили о его возможной кончине – как только он шагнет во внешний мир.

– Рассказывайте, – велел Макс, отгребая в сторону набросанные от руки формф какой-то анкеты.

Кристо понуро шмыгнул носом.

– Да было б, чего рассказывать! Разведка малость подкачала, искать его пришлось в Нгр… Нгумб… в общем, в Африке дело было. Ух, ну и крепость он там себе отгрохал – ты б видал! Как специально готовился.

– Мы не учли, что от Эльзы он мог знать об Одонаре, – подала голос Дара, которая немного оживилась. – И мог сообразить, что за ним вышлют артефакторов. И действительно подготовился. Так вот, я попыталась продумать план проникновения – всё как ты учил: сначала разведка следящими артефактами, потом учёт её данных, возможностей противника, его психологии, потом выстраивание атаки с отвлекающими маневрами…

– Только слушать ее не стали, а стали орать, что мы ж маги, мы эту крепость – одной левой! – Кристо предпочел умолчать о том, что одним из орущих был он сам. – Ну, и, понятное дело, попытались туда вломиться напрямую… ух, и заваруха была!

– У него действительно была отличная коллекция артефактов, и некоторые пробудились, когда мы вошли. Точнее, он пробудил сначала три штуки – кровью одной из своих этих… одалисок. А дальше узлы артефактов начали неконтролируемо активизироваться, как только магию почуяли, ну и… С парой штук не смог справиться даже Фрикс… во всяком случае, сразу. Потом в нас стали стрелять, Тилайду ранили в живот, а…

– Да, а Дара упустила Ягамото, – добавил Кристо.

– Ну да, а вы его, конечно, удержать не могли, – ядовито парировала артемагиня.

– Да на нас там эти одалиски навалились, что мы могли вообще?

– Могли не стоять и не пялиться на них с отвиснувшими челюстями!

– И ничего мы не… а ты сама что – не пялилась на какой-то там цветочек?

– Это был Золотой Ирис, понимаешь?! Я почти уверена в этом!

– Так куда ж он делся этот твой Ирис? А? Где он, а?

– Может быть, погиб в заварухе… или у Ягамото, понятия не имею! – Дара перевела дух, махнула рукой, и из глаз ее снова исчезли зеленые искры, взгляд сделался тусклым и почти больным. – В общем, Ягамото сбежал через какой-то запасной выход, мы чуть успели забрать основную часть артефактов из его коллекции – получилось около сотни – а потом там все взорвалось. Кое-что Фрикс и я уничтожили на месте, штук тридцать захватили для аналитиков, а Камень Яда Убнак сейчас Гробовщику сдает в Большую Комнату. Вот так и вышло.

Макс сделал глоток из кружки, прикрыл глаза и решительно кивнул.

– Об этом позже, – подытожил он. – Вы мне будете нужны.

Кристо, который рассчитывал как минимум на семерничный отдых после рейда, нутром почуял новую работу. Крашеные волосы угрожающе ощетинились.

– Это еще где?

Губы Ковальски раздвинулись в кровожадной усмешке.

– На фронте.