Текст книги "Вселенская пьеса (СИ)"

Автор книги: Елена Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

   -Врача! Живо! – приказал Контроллер. – На счет десять ему должны оказать первую помощь, через час он должен ходить. Раз...

   Он гулял по саду, вглядываясь то в хмурое небо, затянутое волнующими воображение облаками, то в почву под своими ногами. Песок, которым были присыпаны дорожки, имел несколько легко отличимых цветов и дознаватель любовался сплетением разноцветных разводов. Ему почему-то вспоминалась Школа в поднебесье Парлака 15, хотя он был там всего единожды и никаких особых эмоций по этому поводу ранее не испытал. Дознаватель пробыл там всего несколько часов, после чего улетел по делам, коих в космических просторах у него было хоть отбавляй. Но сейчас дознаватель почему-то вспоминал сад Школы..., который никогда не посещал. И трогательно нежные белые цветы.

   Он вслушивался в отдаленнее звуки медленно возрождающегося от разрушений и испуга Тутуне. Гремели взрывы, осыпавшие полуразрушенные, опасные дня населения дома, громыхала техника, растаскивающая завалы. То и дело над головой проносились, оставляя мутноватые шлейфы, атмосферные глайдеры. Впереди у них целая жизнь и уже очень скоро местные будут вспоминать эти дни жуткого хаоса как что-то далекое и верить, что это никогда не повторится.

   А дознавателю предстоит долгая церемония сочетания, под которую уже выбрали Кафелрал – самый большой в Тутуне. Контролер проходил такие церемонии не раз и не два. Во Вселенной у него много детей, потому что везде то и дело вспыхивают войны, и таким планетам уже нет доверия. Союз стремится к миру, не к войне.

   Но никогда раньше не было так гадко у Контроллера на душе. Словно бы и он был самим собой, но что-то так сильно изменилось...

   Просторы не врут мне, когда говорят:

   Никто никогда не вернется назад, – запел себе под нос дознаватель, -

   Лишь души Высокие спорят с Судьбой,

   Чего лишены мы как прежде с тобой.

   Ты Высший великий, я маленький раб,

   Тебе не понять моих мелких утрат,

   Они не важны для тебя, не горюй

   И я позабуду чужой поцелуй.

   Он к смерти причастен, тебе невдомек,

   Что в жизни я верный усвоил урок:

   Года пусть летят и поступки мои

   Все вписаны разом в талмуды Судьбы.

   Когда оборвется мой жизненный путь

   Закроется Книга, отринется грусть.

   Осудят по праву, за все по делам,

   Что прятал усердно по темным углам.

   И лишь допев, он понял, что на него, должно быть, снизошло озарение. Дознаватель только что сочинил эти стихи; никогда раньше он не слышал такой песни и, что еще ужаснее, никогда не замечал за собой писательских способностей. Он и петь-то не любил, а вот тебе ж, сочинил и спел. Сходу.

   Контролер попытался вспомнить рифмы, но песня, пройдя через него, словно и не затронула разум, улетела куда-то, растворившись в пространстве. Он лишь помнил смысл слов.

   Теперь, испытывая затаенный страх, Контролер всерьез задумался о том, кто говорил через него: прихвастни бездны или те, кто управляют его поступками. Кто-то предупреждает его, смущает его мысли?

   Раньше дознаватель считал, что все его поступки несут лишь добро и им управляют чуткие руки Высших тел. Теперь получалось, что он несет зло. Спев эту песенку, Контролер еще глубже задумался о своих собственных поступках. Ему ясно намекнули, что за зло ему отплатят злом. Но какие же из его действий – зло? Что он делает не так? Что прячет сам от себя?

   Все-то теперь как-то не так! Дознаватель поднял глаза к темному ночному небу, понимая, что ересь, которой полнятся его разум, страшна сама по себе, а уж что она может натворить!..

   -Всепрощения, – прошептал Контроллер, и, подойдя к шумному фонтану, от которого шел стылый влажный холод, сунул руку в воду. Она оказалась ледяной, кожу обожгло, заныли суставы, но дознаватель терпеливо ждал, когда исчезнут все мысли, сметенные волной боли. Казалось, он окунул кисть в лед.

   Вот, должно быть, как ощущается ритуал, если не использовать специальные препараты, – подумал Контролер. И думал он еще о сотне тысяч разных вещей. О, как же буйствовал его разум! Он все думал о своей прошлой жизни, и никакая боль, казалось, была не способна изгнать из его головы преступные мысли.

   -Я делаю все правильно, – твердил сквозь плотно сжатые зубы дознаватель. – Мною правит Союз, я выполняю его приказы, чтобы Вселенная стала чище. Я справедливый и прощающий, но никогда не допущу обмана. Несправедливость да искоренят мои подвиги, и пойду я, Воин, под белым знаменем, с пылающим Искупления Клинком в руках. И пронесу я свет в миры, где царствует тьма; и изгоню я черных тварей, затаившихся в сознании темном; и зажгу я вечный свет для тех, кто захочет видеть. Он выжжет глаза тем, кто таит в себе Зло; он дарует покой тем, кто чист...

   Боль в руке стала утихать, и Контроллер достал кисть из воды, так как прекрасно знал: исчезла чувствительность, стерлась боль, дальше можно просто отрезать руку. Ничего не измениться.

   Он вздохнул. Кажется, стало легче. Тогда, прижав к груди сжатую в кулак руку, пальцы которой не разжимались, Инквизитор вернулся к небольшой лавочке под деревьями у самого дома коменданта и включил воспроизведение макро проектора. Пришла пора изучить все, что тут произошло: съемки камер, которыми снабдил его Мурдран и звуковые записи допросов. Мурдран сказал дознавателю, что Партарашу был дан строгий запрет на ведение съемки или прослушивание кабинета, где Контроллер будет работать, но дознаватель как всегда оказался прав. В вещах разжалованного лейтенанта-командера были найдены два кристалла с записями произошедшего. Теперь непослушание Партараша оказалось как нельзя кстати, ведь дознаватель хотел понять, что с ним произошло и по какой такой причине его действия были сочтены неадекватными. Партарашу, отнюдь, этот факт не сулил ничего хорошего и лишь усугублял его тягостное во всех отношениях положение.

   Небольшой экран развернулся перед лицом Контроллера и он, блаженно откинувшись на спинку скамейки и чувствуя, что у него наконец-то появилась твердая почва под ногами, стал смотреть. Он увидел себя, сходящего с трапа истребителя Союза навстречу военным, среди которых узнал и Партараша, с бравадой приветствовавшего его, и Мурдрана, который внимательно оглядывался по сторонам, в любой момент ожидая возможного нападения, и Заброха, который молчаливо следовал за ним по пятам. Он видел себя в окружении полуразрушенного города, и отстраненно думал о том, что никогда ранее не летал на кораблях такого низкого класса. Слишком это было... несерьезно.

   Настало время утомительного торжества, и Контроер прошел по узкому проходу между скамьями, стараясь не смотреть по сторонам. Совсем немного жителей собралось на церемонию, местные до сих пор не верили, что все, наконец, закончилось, да никто и не удосужился заняться сбором чествующей будущего управителя, толпы. Контролер был этому лишь рад.

   Он поднялся на кафедру, где уже стоял Заброх. Военный и без того не блистал загаром, а после ранения и вовсе выглядел неприглядно – глаза ввалились, цвет лица приобрел оттенок дорожной грязи.

   Нужно будет обратиться к Нуарто, – подумал дознаватель, – чтобы боевые эскадры комплектовались не медицинскими наноботами, а регенераторами дупликаторами. Это же армия, в конце концов, какова бы ни была цена прибора, это может повысить боеспособность частей быстрого реагирования.

   -Ваша Светлость, Контролер Союза, разрешите начинать? – негромко спросил лейтенан-командер и, когда дознаватель кивнул, вышел вперед.

   -Таков протокол и мы следуем ему верно, – сказал он так же негромко, но, собравшиеся в Кафедрале военные, простолюдины и одетые в зеленые длинные робы служители собора, притихли.

   Всего-то двести душ, не больше, – подумал Контролер равнодушно. – В былые времена на подобных церемониях у его ног приклонялись миллионы.

   -Нам велено начинать, – сказал Заброх и кивнул кому-то. От входа двое вооруженных солдат повели фигуру в черных, замаранных у подола грязью, одеждах. Женщина, у которой больше не будет иного имени, как мать Контролера, шла, чтобы взглянуть в лицо своей судьбе.

   Только черт не разобрать, капюшон накинут глубоко и женщина не поднимает головы, но разве важно на самом деле, как она выглядит?

   Она шагала неуверенно, каждый шаг выдерживала, словно слегка запинаясь, но он чувствовал в ее движениях готовность. Странно, она не могла не знать, что ее ждет, но не пыталась сопротивляться, словно осознавая, какая великая честь ей выпала.

   Честь умереть. Чудовищное сочетание слов и значений.

   Контролер вздрогнул, крепко зажмурился, гоня чужеродные, не нужные сейчас мысли, прочь.

   Все не так! Наверное, ее накачали мощными психотропами, чтобы женщина не билась в истерике. Возможно, она была слишком горда. Все это он еще узнает, пусть только она подойдет ближе. Узнает по тому, как она держит спину и голову, по дыханию, наконец. У Контроллера отличный слух. Его не обманешь ложным спокойствием или наигранным испугом. Нет, не обманешь.

   Женщину ввели на помост, подвели к дознавателю и он взял ее руку в свою. Она не сопротивлялась, но ее ладонь оказалась довольно тяжелой. Дознаватель не почувствовал ни малейшего отклика, ни одна мышца ее не дрогнула, пальцы казались неподвижными.

   -Заброх, – попросил Контрлер, – сократи церемонию.

   Лейтенант-командер с облегчением вздохнул: ему самому, не меньше, чем дознавателю, хотелось со всем этим покончить.

   -Несите чашу, – велел он быстро, словно боясь, что Контролер передумает. Наверняка у него все готово: и угощение для гостей, и представление – варварское празднество – которое может затянуться на несколько часов. Какие-то правильные слова, но кому сейчас их говорить? Военным, которые и так все понимают? Жалкой кучке местных, запуганных до предела?

   Достаточно и того, что они разнесут вести о произошедшем тут, остальное маловажно!

   Зачем же все это обычно нужно? – думал дознаватель. – Мы можем все сделать быстро, технологично и точно, но тогда что останется от нас самих, если отказаться от ритуалов и богатой истории? Древние обычаи хранят культуру, делают жизнь сложнее и символичнее, напоминая о том, откуда мы все взялись.

   Но сейчас все это лишнее, все слишком устали и не перед кем устраивать этот цирк.

   Мы – в развитом мире.

   Мы – на пепелище разрушенного города.

   Еще несколько дней назад здесь умирали живые, расцветали взрывы и сверкали выстрелы. Теперь я прилетел сюда, и устраивать балаган не позволю.

   Вот они, мои настоящие поступки – умение принимать верное решение и менять сложившиеся традиции тогда, когда это необходимо. Не слепо идти по пути, заданному личностными характеристиками, а выбирать. И так же я опускаю карающий меч на головы иных, кто не ведает совести и правды. Я уничтожаю невежество и искореняю преступников. Никогда не поверю, что от моих трудов мир становится темнее. Не поверю...

   -Разрешите?

   Дознаватель лишь кивнул, глядя, как Мурдран, подняв рукав его одеяния, впрыснул под кожу снижающее чувствительность и защищающее клетки вещество. В мгновение по руке проплыло блаженное тепло, сменившееся через несколько секунд приятной прохладой.

   Нет, совсем уж без церемоний не обойтись...

   И вот тогда женщина проявила себя. Она попыталась выдернуть руку из цепкого захвата Контроллера, чтобы избежать незнакомой и пугающей процедуры. Не стоит говорить, что у нее ничего не вышло. Вещество было впрыснуто, и Контроллер, приложив усилие, увлек кисть женщины навстречу благословенной чаше, означающей единение. Внутри сосуда плескался настоящий, неподдельный лед, жидкий и красивый, как ртуть. В считанные мгновения сплетение их пальцев обрело крепость и хрупкость одновременно. Вздумай сейчас кто-нибудь ударить их по рукам, и плоть, сделавшаяся подобной льду, рассыпалась бы неровными уродливыми осколками. Впрочем, никто не хотел им зла и, глядя на сомкнутые руки, собравшиеся радостно загомонили.

   -Время мира, – перекрывая голос толпы, выкрикнул Заброх.

   С этими словами по рядам служители Кафедрала понесли угощения – нужно было чем-то занять собравшихся до тех пор, пока руки Контролера и Женщины не разомкнутся.

   Дознаватель уже вынес приговор. Всем. Изучив данные, он понял практически все. Ему было не понятно только одно: кто он есть на самом деле.

   Да, он, наверное, не менее Партараша был удивлен своими собственными решениями. Он был удивлен провиденными им допросами. Он словно что-то знал наверняка и играл с подозреваемыми на равных. Нет, определенно, Партараш своими действиями испортил тщательно выверенный план, ведущий... к чему? К поимке Ванессы Вени, без сомнения! Или... Второй вариант дознавателю не нравился. С чего бы ему помогать землянину бежать? Земля, эта маленькая планетка на отшибе, сейчас сама по себе и проходит свой первый испытательный круг. И не важно, что он может превратиться в адские муки. Это лишь закалит землян, сделает их умными и сильными. Если же нет, то Вселенная, чьи просторы безграничны, забудет о них навсегда.

   Но это были мелочи. Он не был бы Контроллером, если бы не смог принять правильного решения. Всех троих – Партараша, землянина и коменданта надо было умертвить. Сейчас искать соучастников Урных Торгана бессмысленно, они сами выйдут на свет через какое-то время. Тот, кто останется на Парлаке верховодить, будет ждать этого проявления с нетерпением.

   Комендант заслужил смерть множество раз, он содействовал пиратам и продавал запрещенное оружие, помогая разрушительной деятельности, призванной нести разлад в устоявшиеся системы управления планет. Против его слов, на самом деле он соучаствовал в продвижении идей развала Союза, но был не готов к тому, что его разоблачат и начал действовать глупо, бросившись из крайности в крайность. Ясно, что даже если бы он не развязал охоту на солдат военного присутствия Нуарто, его бы все равно признали виновным. Слишком много умов разом узнало, что комендант ведет противозаконные дела. Тут как раз все было ясно, а вот с землянином предстоял долгий и трудный разговор. Контролер не очень понимал, почему тот заговорил при нем впервые, он изучил отчеты по первым допросам и прекрасно понял, что тот не будет говорить. Но с ним он заговорил и рассказал много интересного, от чего ситуация с комендантом прояснилось.

   А что же землянин? Убийца, всего то. Контролеру было более интересно, чем необходимо узнать, что собой представляют земные корабли и экипажи, на что они способны и как удалось повредить Чистильщик. Об этом на прошлом допросе он почему-то не спросил, словно это было маловажно. Но это было самое важно! В чем же причина?

   Если землянин запрется, Контролер не пожелает времени и выполнит все то, что он обещал на первом допросе. Хотя, признаться, в своей памяти он подобных методов не находил и... никаких ушей он не собирал. Хотя, наверное, это забавно, хоть и материализм.

   Вот что за чушь? Его функция не должна была обладать такими свойствами, так что же вынудило его говорить так? Быть может, тогда он знал о землянах что-то еще? Может, для землян потерять свое ухо – бесчестие или так же страшно, как для иных потерять душу?

   Надо разбираться.

   С Партарашем дела обстояли вовсе неоднозначно. Бывший лейтенант-командер проявил непростительную для военного трусость и неумение владеть собой. Чтобы научить его всему этому, пусть и перед смертью, дознавателю пришлось бы потратить немало времени. Пока еще этот жалкий трус устанет бояться...

   Вдруг в проход вышла маленькая девочка и направилась прямиком к кафедре. Охрана было бросилась ее остановить, но дознаватель жестом запретил.

   -Пропустить! – звучно приказал он, хмурясь своим мыслям. Пора было отвлечься.

   Малышка, обернутая в розовую широкую ленту, образующую на ее теле весьма замысловатую, но красивую одежку, уже поднималась по ступеням помоста, подходя к дознавателю все ближе. Контроллер прищурился – опыт подсказывал ему, что происходящее могло быть опасным для его жизни. И с тем он не мог побороть уверенности, взявшейся неизвестно откуда, что дитя не может причинить вреда, потому что ребенок безвинен и чист. И с чего, спрашивается, он так решил? Скольких детей пришлось ему умертвить во благо? Сколько ясных глаз смотрели на него со смертной черты?

   Много, всех не счесть. Он видел тонны преступлений и миллиарды предательств, а теперь не верил в то, что ребенок может совершить нечто подлое и преступное. Он, наверное, совсем сошел с ума!

   Он смотрел на ленту, охватившую детское тело...

   ...Лента потеряла свой розовый цвет и развернулась, обретая упругость. Ее форма изменилась, становясь объемной, и огромная черная змея с желтыми полосками выбросила свои смертоносные кольца в лицо Контроллеру. Тело в мгновение обвилось вокруг его шеи, и дознаватель отчетливо ощутил, как прорывают кожу острые шипы, выросшие из тела твари, как сжимаются, перекрывая дыхание, мышцы, стягивающие кольца. Он услышал тошнотворных хруст ломающихся в его теле костей...

   Он беззвучно кричал в ужасе, потому что боялся змей...

   Ничего подобного не произошло и все увиденное, мгновением пронесшееся перед внутренним взором, так и осталось чрезмерно разыгравшейся фантазией. Девочка, тем временем, подошла к паре вплотную и вывела из-за спины руку...

   ...С пистолетом. Дуло одно короткое мгновение смотрело в грудь Контроллеру, а потом стремительно качнулось в сторону женщины. Военные еще только поднимали свои ружья, когда девочка нажала на спуск. Тело Женщины вздрогнуло и она, не вскрикнув, упала к ногам дознавателя...

   А Контроллер впервые подумал о том, почему это он стал так бояться за свое тело? Ведь в его распоряжении, на самом деле, вся Вселенная. При необходимости Нуарто наштампует ему сотни правильных тел, обновление личности произошло совсем-совсем недавно, так что же он боится потерять? Ведь главный постулат его службы состоит в том, что он должен являться живым примером самопожертвования.

   Да, у него ничего не было. Все, что было ему нужно, он без сомнения получал, стоило сказать слово. Но ничто ему не принадлежало. Даже его собственная личность была доступна всем и являлась лишь инструментом равновесия и правды. Если бы Вселенная захотела, мир был бы населен его двойниками. Где-то там, в космических просторах есть множество точно таких же личностей, восставших к жизни из-за острой необходимости в разрешении спора. Эти личности вот так же, как и он, еще совсем недавно, открывали глаза в незнакомом месте, и думали, что они есть единственные представители правосудия Союза. Их мысли схожи, но развиваются они согласно сложившимся вокруг ситуациям; и вот уже две идентичные личности становятся совершенно разными.

   Ах, – улыбнулся он, – я понял, что произошло. Я – лишь функция, но даже я подвержен внешнему воздействию. Возможно, стечение обстоятельств изменило меня не меньше, чем я сам меняю окружающих. Я мог быть необъективен потому, что знал нечто стоящее. Вот почему так важно время от времени обновлять личность. Я лишь модель, последняя, самая удачная версия личности, исполнителя, судьи и палача. Все неудачные версии будут отметены и стерты".

   Что же получается? – думал дознаватель, глядя на невинное дитя, которое могло причинить ему смерть. – Что же получается? Я есть НИЧТО?! Лишь решение задачи имеет истинное значение. Контролером на короткий срок, на самом деле, может стать любой, информационную матрицу можно вживить в любое тело. Как только личность становится по-настоящему моей, измененной и адаптированной, как ее тут же уничтожают, заменяют чуть более старой, удачной, но не измененной... программой. Неужели я есть программа? Неужели меня может заменить робот, действующий согласно выверенным и проверенным механизмам?

   Нет, конечно, ведь нужна же связь со Вселенной, с разумом и чувствами, иначе принятое решение не будет благом. Лишь у живых существ хватает силы и разума обращать свой взор к правде и отворачиваться от клеветы и обмана. Но что если мою личность, чистую матрицу, вживить животному. Неужели...

   Нет, он не мог с уверенностью сказать даже о том, сколько их, протянутых рук правосудия, существует в разных концах Вселенной, сколькие сейчас выполняют свою функцию, и сколькие ждут замены личности.

   От этих ужасных мыслей ледяной холод пробежал по спине дознавателя, заставив волосы на затылке зашевелиться, и он тряхнул головой, приходя в себя.

   Девочка вывела перед собой руку и, застенчиво улыбаясь, протянула Контроллеру маленький мохнатый желтый цветок, похожий чем-то на... на что-то знакомое...

   -На счастье, – побелевшими от волнения губами, прошептала малышка.

   -Спасибо, дитя, – сказал, облегченно вздохнув, Контроллер и, с трудом разжав пальцы, державшие руку Женщины, принял детский подарок. Торжество считалось оконченным.

   Глава 21. Противостояние.

   Женщина сидела на стуле в углу, укуталась поплотнее в просторные одежды и по-прежнему не поднимала головы. Контроллер наблюдал за ней из противоположного конца комнаты и думал, что она и вправду верит, будто это сможет защитить ее от чужого прикосновения и насилия. Эта вера значительно усложняла его задачу. Ему казалось, что защита Женщины почти материальна, еще чуть-чуть и ее страх встанет между ними непреодолимой для властителя судеб стеной. И он будет безрезультатно ломиться через это несокрушимое препятствие, пытаясь выполнить то, что должен; а по другую сторону будут вырастать все новые и новые преграды, сотканные ее утонченным умом.

   Или дело вовсе не в ней?

   Может быть, дело в нем? Словно появился еще кто-то, кто создает преграды, заставляет его, Контроллера, сомневаться и отступать...

   Нет, не бывать этому! Он прогонит все мысли прочь, выполнит свой долг и улетит. Как можно быстрее... но пока еще немного подождет, попивая теплый кислый сок, успокаивающий мысли, и жуя сладкую пластинку розового плода сурыни, удивительно хорошо утоляющего навалившийся голод.

   Зачем он будет ждать, зачем будет томить себя? Возможно, он ожидает чуда – прихода ответов на все терзающие его вопросы. Ведь в конечном итоге все так просто! Надо только вспомнить, кем он был на самом деле до того, как Партараш отдал приказ на замену личности. О, как ему вдруг захотелось хоть на мгновение перестать быть функцией и разузнать, каким он был ранее; вспомнить, что он такое узнал о землянине и Ванессе Вени, что знал о коменданте и его мотивах.

   Может, оставить ее? Куда она денется? – думал дознаватель, наблюдая за Женщиной. – Пойти поговорить с комендантом, которого уже привели обратно (этот глупый карлик даже спрятаться как следует не смог) или поучить уму-разуму Партараша? Может, искренне раскаяние и крики, как бывало раньше, поднимут ему настроение?

   От этих мыслей его затошнило. То, что прежде было обыденным и радостным выполнением долга, теперь вызывало у него сущее отвращение. К себе и своим мыслям.

   А время идет и надо решаться. Хватит тянуть и ныть или ему грош цена!

   -Вставай и ложись на кровать! – скривившись, как от боли, приказал он, но Женщина не шелохнулась. Тогда Контроллер широким шагом подошел к ней и резко, гневным движением, сдернул с ее лица капюшон. И застыл как громом пораженный.

   Потом нехотя отступил и в задумчивости сел на кровать. Эта женщина была ему знакома. Никаких сомнений в том, что они уже встречались когда-то, у него не было.

   Но где? Когда?

   И почему все произошедшее, стершись из его головы, оставило смутный след. Никогда ничего подобного не был. Замена личности – есть полное и необратимое уничтожение. Она не может быть частичной по самому определению, она не может оставить после себя ничего. Но не в этот раз! Так оставляет на воде рыжую муть кусок глины, брошенный в ручей. След колышется, оседает, становясь все незаметнее, все незначительнее, и вскоре вовсе исчезает, но ты успеваешь заметить призрака за мгновение до того, как он навсегда канет, растворится в неизведанном.

   Она была смугла и немолода – старше Контроллера, под глазами и на лбу ее залегли легкие морщины. Лицо женщины хранило неожиданный отпечаток скорби и разочарования. Она ничего не говорила, но на знакомом лице дознаватель явственно читал то, чего ну никак не могло быть.

   Разочарование?

   -Кто ты? – тихо спросил властитель судеб. Наверное, никогда еще он не чувствовал себя таким... растерянным и виноватым.

   Женщина молчала, и тогда он сделал еще одну отчаянную попытку понять.

   -Я тебя не узнаю, но знаю, – сказал он взволновано. – Со мной что-то случилось и я не помню. Кто ты?

   Она все так же, не произнеся ни звука, смотрела на него, словно у нее не было языка. А, может быть, и не было?

   -Я не хочу причинять тебе зло, – сказал он совсем тихо, чувствуя, что пал уж совсем низко. -Скажи мне, кто ты и как тебя зовут...

   -Не хочешь причинить зла? – хрипло и жестко переспросила Женщина, и Контроллер стал свидетелем настоящей гордости. Он и раньше встречал смельчаков, которые плевали ему в лицо, когда на допросе он рассказывал, что ждет впереди их болезненные тела. Они и потом терпели, сцепив зубы, считая высшим своим подвигом молчание. У них не было ума. Гордецы были слишком заняты сами собой и своими туманными предназначениями. Впрочем, дознаватель уже рассудил их; вспоминать тех, кто ушел бродить меж звезд, ему было несподручно.

   Здесь он видел совершенно другую гордость.

   -Не хочешь? – произнесла женщина твердо. – Но ты лишил меня всего! Само твое существование – зло!

   Дознаватель не мог, не имел права поверить, хотя ему вдруг померещилась, она на самом деле права. Но он не был бы Контроллером, если бы поддался странному гипнотическому и почему-то ужасно притягательному воздействию ее слов. Он отлично понимал, что виной всему его собственная, неизвестно откуда взявшаяся депрессия. Он был на той стадии, когда даже выполнение любимого дела не приносит успокоения и радости, когда воротит от всего привычного и хочется лишь одного: одиночества и осознания происходящего.

   Нашлись откуда-то силы и злость. Он с приглушенным рыком сгреб женщину, оторвав ее, как есть, от пола, пронес рвущийся из рук куль несколько шагов и швырнул на кровать.

   Пусть она знакома ему, ничего уже не изменить. Есть ритуал и он совершен. Теперь дело за малым, и он больше никогда ее не увит. Он отдаст ее военным, чтобы те через несколько минут открыли камеру с генетически идентичным телом, в которое вживят матрицу его сознания. Тогда Контроллер будет свободен. Он обратиться к Союзу и полетит туда, где нужна его помощь.

   Женщина попыталась отползти, ей почти удалось слезть с кровати, но одежды не дали ей достаточной свободы движения, и дознаватель с легкостью пресек попытку к бегству.

   И в испуге отшатнулся, глядя на осыпающуюся пыль и вслушиваясь в легкий шелест.

   Хрустнули сдвигаемые жалюзи, Контролер повернулся.

   Перед ним стоял мужчина... мальчик!

   Ну что за напасть! И этого он тоже знал. У него всегда была хорошая память на лица, но после замены личности то, что происходило с ним, было иррационально. Как могли все эти знакомства остаться в матрице, при этом забыться?

   Дознаватель словно вспоминал некие чувства, которые вызывали у него раньше эти люди. Например, этот мальчик – превосходство и легкую жалость. Неужели он когда-то позволил себе доброту?

   Что-то случилось. Контроллер повернул голову, и увидела, как из песка, осыпавшегося на пол, вновь возникает четкий силуэт и вот уже Женщина стоит у него за спиной, плотно сжав губы в тонкую линию. В ее глазах – осуждение и приговор. Ему.

   Дознавателю было все равно: он не боялся ни боли, ни смерти. Он намеревался найти, наконец, ответ на бесконечную череду вопросов.

   -Кто ты? – спросил дознаватель требовательно, глядя на мальчика.

   -Я Итар, младший штурмовик Чистильщика, ты помнишь меня? – юноша пошел по комнате вдоль стены.

   -И да, и нет, – ответил Контроллер, хмурясь. Самые ужасные его измышления оправдывались: тело, в котором он оказался, было как-то связано с купалианами. Неужели... – Твое имя мне ничего не говорит.

   -Ты делаешь ошибку, Антон Доров, – тем временем сказал мальчик, остановившись. -Ты – не Контролер.

   -Я делаю лишь то, что должен, в моем разуме матрица Контролера и теперь это единственное, что важно. Зачем ты пришел сюда, за своим другом?

   -Я пришел отдать долг ...

   -Что ты можешь быть должен мне, Контроллеру Союза? – он презрительно скривил губы, уже понимая, в чем дело.

   -Я пришел отдать долг жизни Антону Дорову, капитану космического корабля землян.

   Вот как, – если бы мог, контролер сейчас выпил бы чего-нибудь крепкого. Все в его голове разом сложилось. Вот, почему землянин разговаривал с ним. Это тело и вправду не пренадлежало Контролеру Нуарто, оно выдало себя дознавателем, чтобы освободить землянина, но совершило ошибку и подверглось полной замене личности. Каковы должны быть храбрость и глупость, чтобы выдавать себя за Контролера? Уму непостижимо. И, ведь судя по всему, землянам почти удалось покинуть Парлак.

   Так что же выходит, на самом деле он и вправду не Контролер? Чужое тело не может быть эталоном, в этом теле он подлежит уничтожению, потому что в сущности не может выполнять свою функцию? В чужом теле ему нет доверия? И процесс репликации тоже будет недействителен?

   Мне конец, – с ужасающей остротой подумал Контролер, но заставил себя воздержаться от дальнейших размышлений. Матрица личности оживет в другом теле, ничего страшного...

   -Обвиняешь меня в сговоре с землянами? – поинтересовался он с улыбкой. Сейчас ему нужно было просто продолжать выполнять свою задачу до того, как на планете появится настоящий Контролер. К чему терять наработки, когда можно облегчить себе последующий труд?

   Нужно скрутить этого прихвостня купалиан, чтобы расспросить подробнее и в других условиях:

   -А где же сама Ванесса Вени, почему она не пришла меня спасти? – с надеждой получить ответ, спросил Контролер.

   -Потому что Вени нет до тебя дела, Антон Доров. Потому что ты уничтожил ее, уничтожил ее корабли, лишил ее экипажа. Ты помнишь?

   -Помню, – согласился Контролер. -Сейчас он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы узнать побольше, но Итар оказался не так уж и глуп. Видя, как дознаватель приближается, он отступил:

   -Не помнишь, – со вздохом сказал он. -Но я и не надеялся, замена личности, это смерть – ведь так?

   Контролер пожал плечами. Так дело не пойдет, пора переходить к детальному допросу...

   -Вспомни свою Землю, – спокойно продолжал мальчишка, продолжая медленно пятиться. – Ты не забрал мою жизнь после страшного боя, и купалианка сказала: я должен отплатить тебе. Пока я не расплачусь с тобой, моя жизнь принадлежит тебе. Вспомни свой экипаж! Ты говорил, что они не подчиненные, друзья тебе...