Текст книги "Вселенская пьеса (СИ)"

Автор книги: Елена Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

   Но еще минуту назад, когда Родеррик смотреть по сторонам, ничего этого здесь не было! Камень балкона не перечеркивало ни одно изменение цвета.

   Глотая восхищение, старик вздохнул. Они неторопливо расселись в кресла, и лишь тогда Родеррик понял, что основательно взмок под мягким, но жарким искусственным солнцем. Здесь же, в тени широких листьев, царила приятная прохлада, и он невольно оттянул ворот комбинезона, чувствуя, как касается влажной кожи едва уловимый ветерок.

   -Расскажите о себе немного, – попросил Родеррик.

   -Что вас интересует? – узкие зеленые глаза не смотрели на землянина.

   -Ваша склад жизни, ваши обычаи.

   Андеанец слегка наклонил голову в знак того, что вопросы ему понятны, и он собирается на них ответить.

   -Боюсь, вам будет неприятно то, что я могу рассказать по этому поводу.

   -Я думаю, мне будет любопытно, как ученому, узнать любые подробности.

   -Вы – ученый, – немного удивился Мелгор. – Не воин?

   -Нет, что вы! – улыбнулся Родеррик. -Я приемлю смерть лишь в особых случаях.

   -Тогда мне не понятно ваше спокойствие.

   Старик криво усмехнулся:

   -Что вы от меня хотите, уважаемый Мелгор? Чтобы я, услышав из ваших уст о смерти, паниковал, пытался бежать, как вы предположили, взял вас в плен? Попытаться, – уточнил он. – Я стар, но из ума не выжил! Мне страшно, но я не трус. Я боюсь смерти, но устал от нее бежать.

   Знаю, мой час пришел, – закончил он про себя, но андеанцу этого знать не следовало. Он все равно бы не понял.

   -Вам удалось произвести на меня впечатление, – со вздохом сказал андеанец. – Я расскажу вам то, что вы хотите знать, но, к сожалению, времени у нас не так уж много. Итак, о нас. Великая империя была рождена единым разумом и божеством, вышедшим на сушу из воды. Нами правит всесильная Королева. Она – родоначальница нашего племени, она – мать всем нам. Она – единственная и самая великая ценность нашего народа. Мы ставим Королеву больше собственной жизни. Если бы мы не были полностью уверены в ее безопасности на этом корабле, никогда бы она не летала на нем. Наш корабль неуязвим, ни одна цивилизация не сможет даже повредить его.

   Население планет трех Анде очень велико из-за быстрого репродуктивного периода моих соплеменников. При хороших жизненных условиях, мы взрослеем за пятнадцать ваших земных лет, – Мелгор улыбнулся, давая понять, что возраст он перевел для Родеррика специально, чтобы тому было удобнее понимать суть вопроса. – Потому со временем наши планеты перестали удовлетворять необходимым показателям для жизни андеанцев. Наш корабль ищет в космосе подходящую...

   Мелгор долго смотрел на Родеррика, но тот внимательно слушал, уже зная ответ.

   -... пищевую цепочку, – закончил андеанец. – Планету, которую можно заселить без вреда Союзу.

   -То есть, – уточнил Родеррик, – планету, которая не входит в Союз?

   -Да, – спокойно ответил Мелгор. – Планету, которая не будет представлять никакой угрозы, планету, на которой мы сможем делать то, что нужно нам, и Вселенная не придаст огласке и не осудит наши поступки. По началу мы хотели уничтожить ваш корабль, чтобы вы не натворили дел, но потом решили, что не в ваших силах что-то изменить. Мы не будем атаковать ваш корабль, мы хотим изучить...

   Мелгор помолчал, потом поправился:

   -Хотим понять вас, потому что даже пища может оказаться опасной для едока.

   -Значит, – с легкой иронией подытожил Родеррик, – это вовсе не обычай: съедать посланца, пришедшего на переговоры?

   -Вы меня удивляете, – Мелгор неотрывно смотрел на землянина. – Вы не боитесь...

   Тебе не понять, – подумал Родеррик. – Вам никогда не понять землян. Ради Бога, Доров, будь мудр, когда узнаешь. Как жаль, что я, так же как ты, не обладаю телепатическими способностями! Я бы рассказал тебе, дал совет, тот, который тебе бы помог.

   -Вы верите, что нам не понять вас, – внезапно сказал андеанец. – Я никак не могу разобраться в ваших мыслях, они так спокойны и резки, что мне сложно уследить за вами.

   -Нам пора, – Родеррик быстро поднялся, желая закончить неприятную тему. Он даже не подумал о том, что андеанец может обладать телепатией.

   -Да, – кивнул Мелгор, вставая. – Я позволю себе не поверить вам. Вы – воин, каких я еще никогда в жизни не видел.

   Бываем и такими, – с тоской подумал Родерик. – Ну не все! Лишь те, кто умеет владеть собой. Те, кто понимает важность того, что он делает. Боже, как ты мне надоел, андеанец, пусть все закончится!

   -Пойдемте, – сказал Мелгор, и у Родеррика внезапно защемило сердце. Он вдохнул медленно, но сердце не отпускало, болью сжало мышцу, мешая дышать. В глазах на мгновение потемнело, и старик взялся рукой за край каменного стола, чтобы устоять.

   Уходи, – попросил он, – оставь мне силы. Не хочу умереть от инфаркта. К черту!

   И сердце отпустило, он вдохнул полной грудью, натолкнулся на внимательный взгляд зеленых глаз на белом, словно снежном лице.

   -Пойдемте, – подтвердил он, отстраняясь от стола.

   На этот раз Мелгор пропустил Родеррика вперед, показывая, куда идти.

   Они прошли по балкону несколько десятков метров, описывая едва заметную дугу. Родерик не торопился, разглядывая андеанцев и дивный сад. Каменные скамеечки так влекли его, необычайно сильно захотелось на Землю, туда, где под строгим приглядом пихт и туй стоял его маленький загородный дом, окруженный ухоженным английскими газонами. Там тоже была скамеечка, только деревянная с коваными ножками. Когда он там отдыхал... кажется, это было в другой жизни. С ним жила Черепаха – любимая пятнистая дворняга, преданная и незлобливая, с задорным и таким несерьезным характером. Родеррик любил говорить с ней, как с человеком, и частенько повязывал на грудь красивый платок, который собака носила разве что не с гордостью. Стерт оставил Черепаху на Земле, когда улетал впервые. Тогда ей было шестнадцать лет. Уже через неделю профессору сообщили по связи Ворона, что дворняга, которую он оставил своему хорошему другу, умерла. Друг говорил: умерла от старости, но Родеррик винил себя. Если бы он не бросил старушку одну...

   Он отвлекся, углубился в воспоминания и даже остановился. Мелгор не торопил, но старик понимал, что время не бесконечно, что ему пора... уйти.

   -Нам сюда, – Мелгор указал на затянутую черной пленкой дверь. Родеррик кивнул, вдохнул теплый ароматный воздух, едва слышно выдохнул и легко шагнул в бархатную темноту.

   Почти ничего не изменилось, здесь тоже светило золотое солнце и пахло цветами, но другими – дурманящими, сильными. Королева стояла перед ним, прислонившись плечом к гладкому, словно сделанному из железа дереву. Ее белая одежда, чем-то напоминающая греческую, ложилась складками на мелкую изумрудную траву; золотые волосы мягкими волнами стекали по плечам. Глаза у нее были не менее пронзительные, чем у Мелгора, ярко-синие, васильковые и очень... недобрые.

   -Королева, – Родеррик наклонил голову, чувствуя, как Мелгор опускается за его спиной на колени.

   -Разззззорвать, – прошипела Королева. Родеррик вздрогнул и поднял глаза. Внешность оказалось столь обманчива, что старик с трудом заставил себя остаться на месте.

   На белом лице Королевы проступили голубоватые прожилки, рот раскрылся, верхняя и нижняя челюсти немного выдвинулись, и землянин увидел, что треугольные зубы у нее во рту расположены венчиком. Королева шагнула к Родеррику, прошипев:

   -На чассссссти раззззззорвать!

   Старик коротко обернулся к Мелгору, чувствуя, что может получить поддержку:

   -Мелгор, я прошу о маленьком одолжении.

   Королева остановилась, не пытаясь напасть. Мелгор кивнул, давая понять, что он слушает.

   -Я устал, – Родерик сипло вздохнул. – Если это возможно... побыстрее. Я не хочу боли.

   Он провел рукой по глазам. Сочтут ли андеанцы за трусость или слабость мою просьбу? – подумал он. – Теперь не важно. Я уже сказал.

   Королева взглянула на Мелгора требовательно и жестко.

   -Простите, – Мелгор встал. – Он – воин и я хотел бы сделать это.

   Родеррик терпеливо ждал боли или другого конца. Королева медленно и глубоко кивнула.

   -Будет не больно, – Мелгор подошел к старику, взял его за руку. Поднес ко рту. Два верхних клыка выдвинулись из его рта, легко проткнули кожу. По руке на мгновение потек холод, но уже в следующую секунду он превратился в приятное тепло, стершее усталость и боль, которая вновь родилась в сердце. Деревья сада вокруг показались самыми прекрасными в мире, и Королева в своих белоснежных одеждах была ангелом.

   Короткая улыбка Мелгора, мягкая улыбка Родеррика, но он не знал, благодарит ли он Мелгора или улыбается Королеве. Смерти, которая уже тронула его плечо.

   Ему не было ни больно, ни страшно, когда Королева подошла к нему вплотную. Она была выше его так, что ей пришлось немного нагнуться. Челюсти ее раскрылись, раздвинулись, кожа на лице словно разорвалась, потом ее теплое дыхание тронуло щеку старика, и его шея оказалась в огромном рту прародительницы рода Анде.

   Хруст собственных позвонков Родеррику показался похрустыванием гальки под ногами на пустынном ранней весной, пронизанном ветром пляже.

   А потом его не стало.

   Глава 2. Переговоры

   Я поднял глаза на андеанца и долго не мог оторвать взгляда от его зеленых глаз. Родеррик тоже смотрел в них. Он видел в них свою смерть, но не мог, не имел права отступить.

   Сухой ком встал в горле, зажегся болью, застилая разум непрошеными слезами. Я с силой провел рукой по глазам, гоня эту детскую слабость, тяжело сглотнул.

   Облокотившись тонкими руками о стол, Мелгор пододвинулся ко мне ближе.

   -Не стоит грусти, – тихо сказал андеанец, – он умер как воин.

   Он им не был! – хотел закричать я. – Он был дипломатом, а вы убили его, вы... съели его!

   Но я молчал, чувствуя странное напряжение Ворона. Он до дрожи боялся корабля андеанцев и я понимал его. Если Родеррик предпочел быть съеденным, чем попытаться что-то сделать, значит, корабль действительно страшен.

   Земля, ответь, что делать?! Я же решаю сейчас судьбу всей планеты! Что делать?!

   Но маленький динамик в ухе молчит, хотя прошло уже несколько часов с момента отправки запроса. Представляю, что там творится сейчас, на Земле. Срочные совещания, сбор всяческих специалистов...

   -Как вы могли? – с болью в голосе, но, не повышая его, спросил я, откидываясь назад на спинку кресла. Голова раскалывалась страшно, правое плечо, прямо над лопаткой сводило судорогой, боль в нем шевелилась вместе с существом, живущем в моем теле. Когда же я привыкну к нему?

   -Капитан, – Мелгор наоборот подвинулся еще ближе, почти лег грудью на стол. – Это высочайшая честь – быть пищей Королевы. Она правит нами, мы все – ее дети. Ваш друг удостоился чести...

   -Смерть, – сказал я. – Если я убью тебя сейчас, будет ли это честью для тебя? Если я просто скажу: Мелгор, умереть от моей руки – это честь для всех.

   Он молчал. Он меня понял так же, как понял, что это не угроза.

   -Я надеюсь, – мой голос стал совсем бесстрастным, холодным, даже ледяным, – ты понимаешь, что тебя послали сюда, чтобы ты умер? Я не знаю, уважают ли тебя на корабле, насколько высокий чин ты занимаешь. Если высокий, то ты должен понимать: кто-то послал тебя на смерть специально. Смерть за смерть, ты – плата за то, что Родеррик Стерт мертв.

   Королева, – подумал я. – Раз она ваша мать, то значит это она. Чем же ты не услужил ей? Или ты удостоился величайшей чести стать жертвой землян, которая поможет развязать андеанцам руки?

   Лицо Мелгора посерело. Оно и так было белым, словно снег, а теперь стало грязным, хмурым, подобно грозовому облаку.

   -Мать не может послать на смерть ребенка, – тихо, но без уверенности сказал Мелгор.

   Мысли читаешь, – усмехнулся про себя я. – Ну, ну...

   -Я не понимаю, – Мелгор снова обрел уверенность, – почему он не проявил... никаких эмоций.

   На секунду нахмурился и я, не сразу сообразив, что речь снова зашла о Родеррике.

   -Он не боялся смерти, он знал о ее приходе, – сухо сказал я. Похоже, Мелгор то ли не понял, то ли уже не слышал конца фразы.

   -Любое существо боится смерти. Боится боли. Инстинкт самосохранения заложен в любом живом существе этой Вселенной!

   -А вы знаете, что такое суицид, Мелгор? – я внимательно смотрел на андеанца.

   -Суицид, – повторил незнакомое слово инопланетянин, и было ясно, что он даже не догадывается о смысле этого слова.

   Я обессилено облокотился о стол, запустив обе руки в волосы, таким образом подперев голову и уставившись в гладкую поверхность столешницы. Я почему-то ожидал увидеть на ней рябь.

   Это – сумасшествие измученного разума.

   Наверное, я выглядел жалким, но наперекор просьбам Родеррика, все же был с ним до предела собственных возможностей. И даже чуточку больше.

   Змей отказался давать мне обезболивающее даже сейчас, когда оно было столь необходимо. Две недели назад он дал мне отказ, отказал и сейчас. Этот кромешный ад постоянной головной боли начался две недели назад, когда врач отказал мне в наркотиках...

   Змей конечно по-своему прав, он заботится о моей жизни, он пытается помочь так, как считает нужным. Он сказал: я привыкну жить без обезболивающего, настанет момент, когда боль отступит, и больше не будет причинять мне неудобств. Прошло две недели и ничего не изменилось.

   Змей не знает, что такое жить с болью. Он всего лишь врач. Великолепный, но жестокий врач. Врач должен быть жесток. Ему не позволено чувство жалости, стоит пожалеть пациента и тот погиб.

   Две недели назад я пришел к Змею ночью. Наркотики теперь действовали куда более короткое время. Я разбудил его, сладко дремлющего в медицинском отсеке под приглушенную музыку Вивальди. Сам я от головной боли не мог спать, а он, глядя в мои запавшие от усталости и бессонницы глаза, лишь хмуро покачал головой.

   Я нашел в себе силы не пытаться приказывать ему. Сколько раз потом я ожесточенно бил железную переборку у себя в каюте, оставляя на ней кровавый след, бил, вымещая на ней злобу, бил, пытаясь заглушить боль, бил, заставляя себя не идти к Змею и не требовать спасительной инъекции препарата. Я – капитан, он – врач. А еще все на корабле – мои друзья. И Родеррик тоже был другом. А его съели...

   -Разрешите, я избавлю вас от боли?...

   Я тускло посмотрел на андеанца.

   -Валяй, – устало сказал я.

   Мелгор потянулся, взял меня за руку.

   Отравишь, – подумал я, – убью на месте. Развяжу войну, плюну на жертву, которую принес Родеррик и прибью...

   -Я думаю, в моей слюне нет ничего, что было бы для вас смертельным, – отзываясь на мои мысли, сказал андеанец. – Разве что она может вызывать у вас длительный сон, но не раньше, чем через три часа после укуса.

   -Как вы съели Родеррика? – я не хотел задавать этот вопрос. Я не хотел получать ответ, но язык не повиновался мне.

   Медленно, чтобы не напугать, Мелгор выставил клыки. Меня этим не удивишь, я никогда не отличался слабыми нервами...

   Увидев его, а не Родеррика в кабине челнока, я более не питал иллюзий. Утонченность андеанца, его совершенная красота не обманула меня. Я постоянно находился в напряжении, вслушиваясь в чувства корабля, и он сообщал мне куда больше, чем я сам смог бы узнать. Именно от этого напряжения голова и плечо так разошлись.

   Клыки андеанца лишь слегка поранили кожу между большим и указательным пальцем, но усталость и боль поплыли прочь из тела, смываемые удивительной прохладой. Голова прояснилась, на мгновение затуманилась, подмятая под себя эйфорией облегчения. Я уже две недели нормально не спал, я уже две недели не чувствовал в теле отсутствие боли. Это и есть настоящий рай. Я боялся, что такое будет только после смерти.

   Недовольно завозилось в моем плече существо, но теперь оно причиняло лишь легкое неудобство.

   -Ваша слюна действует на рецепторы? – поинтересовался я и это был неподдельный интерес.

   -Нет, – покачал головой андеанец. – И даже не как обезболивающее. На момент попадания в кровь слюны, в малом количестве, она убирает существующую боль, действуя на саму причину. Снимает воспаление. Большая доза может привести к литаргическому сну или коматозному состоянию. К вашему сведению и отвечая на поставленный ранее вопрос: я впрыснул в кровь вашего друга куда большую дозу. Он не испытал ни боли, ни страха, захваченный удовольствием, которое вас тоже коснулось. Он попросил меня об этом, и я с удовольствием исполнил его просьбу. Он мог просить об этом, хоть и не знал, что может. Он был воином, и я уважаю его.

   Я молчал, а Мелгор вдруг спросил:

   -Вы упомянули слово... суицид. Вы спрашивали меня о его смысле, но боюсь...

   -Андеанцы не способны убить себя? – в лоб спросил я.

   -Убить себя? – я почувствовал возмущение в голосе Мелгора. – Это невозможно! Ни одно существо ни одной расы, которую мы знаем, – он помолчал, словно подбирая слова, – а мы изучили множество миров, не способно убить себя.

   -А землянин может.

   -Ах, – облегченно выдохнул Мелгор. – Вы имели в виду войну? Когда воин убивает сам себя оружием, которое убьет хотя бы кого-то из врагов?

   -Нет, Мелгор, – я покачал головой, которая была удивительно легкой. – Ничего общего суицид не имеет с героизмом и самопожертвованием. Суицид – убийство себя по личным мотивам и исходя из личных целей. Человек решает, что ему нет смысла жить, или что жизнь ему неинтересна. Тогда, если решится, он убивает себя.

   Сколько раз я думал о самоубийстве за последние две недели? Не могу сосчитать. Но я не смог решиться на это и не потому, что струсил. Перед решением умереть есть и еще одна граница кроме трусости: ответственность. Могу ли я убить себя, если от меня зависят люди? Экипаж, вот что удерживало меня от суицида.

   Глаза андеанца расширились, он смотрел на меня, как на диковинку. Я понял: не верит.

   -Никто, – медленно проговорил он, – ни одно разумное или неразумное существо не способно причинить себе вред.

   -Мелгор, – позвал я, доставая из кармана комбинезона складной нож. Постучав рукояткой по столу и полностью завладев вниманием андеанца, я медленно провел по левой ладони острейшим лезвием. Я умышленно не стал резать над венами у запястья – не хватало еще только в порыве театрализованного показа вскрыть себе вены! И без того было эффектно. Порез оказался достаточно глубоким, кровь быстро выступила на коже, набухая крупный алым рубцом.

   -Для человека – легко! – я тряхнул рукой, и кровь веером капель упала на стол. Мелгор отодвинулся от стола. Самую малость.

   А потом я решился и заглянул в его мысли. И мне стало страшно, потому что в одно мгновение я увидел все то, что произошло на корабле андеанцев. Дернувшись назад, я вырвался из чудовищного видения смерти. Хруст шейных позвонков заставил волосы у меня на затылке встать дыбом.

   Мелгор протянул палец, задумчиво стер одну из капель крови, а потом отправил палец в рот.

   -Прекрати, – негромко сказал я. – Мне это неприятно.

   Достав из кармана платок, я обмотал его вокруг ладони так туго, чтобы кровь остановилась. На мое требовательное замечание андеанец непонимающе пожал плечами, но ответил учтиво:

   -Прошу прощения, капитан Доров. Я не мог предположить, что мои действия могут оскорбить ваши чувства, но вам придется простить меня – я сильно поражен. Да и жалко...

   -Мне неприятно, – ледяным тоном сказал я.

   Андеанец убрал руки со стола, подальше от соблазнительных алых капель, чей вкус, похоже, пришелся ему по вкусу, и пробормотал:

   -Я поражен. Никогда такого не видел...

   -Напуган, – подсказал я.

   Мелгор еще более удивленно посмотрел на меня и тут динамик в моем ухе ожил, зазвенел взволнованным голосом Дениса:

   -Капитан. Земля послала нас ко всем чертям!

   Как это?– легкая боль в голове предупредила о том, что я злоупотребляю возможностями своего тела, отправляя мысли прямо в голову навигатору, который, впрочем, подвоха не почувствовал. Все они такие невнимательные!

   -А вот так, они отказались от нас. Они велели не вступать в контакт и действовать по своему разумению. Был отдан четкий приказ: при возможной угрозе не подтверждать связь с Землей.

   Подпалили кошке хвост, да слишком поздно! -презрительно ответил я. – Сами разберемся.

   На самом деле я вовсе не был так спокоен. Я был напуган куда больше, чем андеанец, столкнувшийся с непонятным ему явлением.

   -Зачем вам контакт с Землей? – глядя на андеанца в упор, спросил я. Похоже, он не заметил моего короткого разговора. Или деликатно сделал вид, что не заметил.

   -Нам нужна пища, – не смутившись, ответил Мелгор.

   -Вы способны питаться другими живыми существами или... вам нужна человеческая плоть и кровь?

   Деловой, спрашиваю о том, о чем боюсь даже думать!

   -Нет, хотя Королева осталась довольна. Но мы едим всех теплокровных существ.

   -Земля разводит огромное количество разных теплокровных крупных существ. Человек тоже любит мясо, хотя использует его немного... в другом виде. Мы можем дать вам образцы, если вы сможете развести травоядных животных, у вас не будет проблем с пищей.

   -Если ваше травоядное существо съест нашу траву, – Мелгор поморщился и не стал договаривать. – Внешность может быть одинаковой, но содержание всегда разное. А потом, капитан, вы не спросили, сколько пищи нам нужно. Всю вашу планету мы подчистим за год.

   На мгновение я остолбенел, но мой необычайно ясный мозг работал четко и быстро. Как раньше, когда Змей давал мне стимуляторы и обезболивающие. Цифры, явившиеся конечным результатом, заставили кровь в моих жилах заледенеть.

   Один год и многомиллиардное население Земли будет уничтожено. Он знает, о чем говорит, этот бледный утонченный вампир. Они убьют всех. Они подчистят! Останутся только хладнокровные и насекомые. Тараканы, мухи, те, кто способен выжить в самых экстремальных ситуациях.

   -Это бессмысленно, – мягко улыбнулся я. – Не говоря уже о науке.

   -Не понимаю, – андеанец растеряно улыбнулся.

   -Мелгор, вы уничтожите целую планету. Вы сделаете ее временной кормушкой, поселитесь на ней до тех пор, пока планета не опустеет, и через год вновь останетесь без пищи. Есть такая наука – экология пищевых цепей. Она оказалась столь важна, что на нашей планете отсоединилась от общей экологии. Вам понятен смысл того, о чем я говорю?

   Мелгор в упор смотрел на меня. Я внезапно понял, что он старательно рыскает у меня в голове в поисках объяснения непонятного ему. Андеанцы явно не любят не понимать. А кто любит?

   Впрочем, сколько бы Мелгор не искал, он не найдет ничего важного. Существо, живущее в моем теле, подставит ему ложные знания. Лишь самые яркие мои мысли он способен прочесть. Остальное защищено. Мной. Вороном.

   Улыбаясь, я заговорил, словно читал лекцию в университете естественных наук, неосознанно подражая манере Родеррика:

   -Вся Вселенная пронизана пищевыми связями. От их сохранения зависит общее равновесие. Я не стану говорить вам о сокращении численности своей расы. Вы посмеетесь надо мной, Мелгор. Но послушайте, что я скажу: разумнее не уничтожать целые миры, а попытаться создать себе кормовую базу. Пусть ценой времени, ценой голодных лет. Зато потом вы не будете знать бед...

   -Это неважно, – покачал головой Мелгор.

   -А что важно? – спросил я. Хотелось кричать, но я не мог себе этого позволить. – Важно, что на год вы найдете пищу? Важно, что мы не состоим в Союзе? Важно, что за уничтожение Земли вам ничего не будет? Дикий мир, который пока никем не поддерживается, мир, за который никто не вступится?

   Андеанец долго молчал, потом спросил:

   -Откуда у вас этот корабль, капитан? Мы знаем, что вы не способны построить ничего подобного.

   -Более того, – прервал я андеанца, – вы не знаете никого, кто способен построить такой корабль! А что, если его построили мы?

   -Он летает в космосе уже неполных восемь лет, – спокойно возразил Мелгор, – и земляне так и не построили себе воздушного флота, зная секрет постройки полуразумных кораблей? Мы давненько наблюдаем за Землей, пару раз бывали у вас. Еще до того, как у вас появился первый и единственный боевой крейсер...

   Я задохнулся от страха. Кажется, они знают о нас все и этот контакт – лишь повод, чтобы начать вторжение.

   -Послушайте меня, Мелгор, и передайте мои слова Королеве. Я – капитан корабля Ворон клянусь, что если еще один человек падет под вашими клыками, если еще хоть одного человека вы съедите, если вы появитесь в земной солнечной системе, вы все умрете.

   Я быстро встал, видя легкое пренебрежение на красивом белом лице.

   -Земляне не умеют строить таких кораблей, – сказал я, понимая, что у меня остался только один единственный козырь. – Зато почти все они обладают способностями, которые у вас находятся лишь в зачаточном состоянии.

   -И какими же способностями обладают земляне? – медленно вставая, спросил Мелгор.

   Я повернулся к андеанцу боком, не давая ему видеть мое лицо. Не стоит показывать врагу правду. Стараясь заставить свой голос не дрожать, заговорил:

   -Мы обладаем телепатическими способностями и умением подчинять себе других людей, а уж ваша раса не является для нас проблемой. Я ведь видел, что вы сделали с моим человеком, но оставили вам шанс проявить благоразумие, – медленный вдох. – Видел, как выглядит ваш корабль изнутри, глазами Родеррика Стерта. Все до самого последнего момента его жизни.

   Это было неправдой, я видел лишь самое начало его посещения, ангар и черный занавес поля, видел андеанца и прекрасный сад, составляющий внутренность корабля. А потом я был вынужден уйти. Слишком много телепатия требовала от моего тела. Боль стала невыносимой, и я отстранился. Продолжение этой трагедии предстало передо мной только что, когда я заглянув в мысли к Мелгору, и вдруг понял, что так должно было быть. Узнай я о том, что Родеррик вот-вот будет съеден, не смог бы остаться в стороне. Это, скорее всего, стоило бы мне и экипажу, а с нами и Ворону жизни. Правда, не факт, что ради моего друга и члена собственного экипажа Ворон согласился бы пойти в атаку, пойти на верную смерть.

   Андеанец, тем временем, смотрел на меня с нескрываемым любопытством, а я продолжал:

   -Так же легко, как ты шевелишь рукой...

   Я поднял руку, сжав на мгновение шею, и андеанец, следуя моему немому приказу, поднял вслед за мной руку. С удивлением он смотрел на свою конечность, которая без его желания сделал движение, вполне способное оборвать его жизнь.

   Чувствуя, как нос наполняется кровью, я расслабил руку, отпустив андеанца. Перед глазами потемнело, кровь потекла по губам и я торопливо и как можно незаметнее стер ее тыльной стороной перемотанной платком ладони. Отвернулся полностью, указывая, что аудиенция окончена и, удерживая голос бесцветным, заключил:

   -... я легко могу контролировать твое тело. Пусть мы не можем строить сверхразвитые корабли, мы можем завладеть любым кораблем, каким захотим, сколько бы воинов на корабле не было. Они сами убьют себя по нашему приказу. Любой корабль наш. Ворон – тоже наш трофей, так что не ломайте о его происхождении голову.

   Молча смотрел мне в затылок андеанец, потом поклонился немного ниже, чем требовали того общие правила.

   -Я передам ваши слова, капитан Антон, Королеве. Я польщен честью, которую вы оказали мне, встретившись на переговорах лично. Я надеюсь, наши народы останутся друзьями.

   Я хотел съязвить, что если мы будем врагами, то останется только один народ, но решил не перегибать палку, ведь я играл в карты, не имея козырных.

   -Я прошу прощение за причиненный вам ущерб и обязуюсь возместить потерю члена экипажа. Будьте так любезны, дождитесь нашего решения прежде, чем покинуть сектор.

   Мне захотелось плюнуть ему в лицо, но я лишь пожал плечами, желая закончить пустую болтовню.

   Андеанец еще раз поклонился, повернулся и вышел прочь, а я остался в кают-компании совершенно один. Ощутив, что в моем теле совсем не осталось сил, я обессилено опустился в кресло. Кровь медленно сочилась из носа, ее неприятный железный привкус наполнил мой рот, в плече возился ТУС (телепатическое устройство связи) – живое подтверждение того, что Ворон – полуразумный корабль. В висках стучала боль.

   И самое страшное, что я вновь воззвал к боли зря. Это не выигранный бой. Они обязательно проверят, и выяснится, что я солгал. Пусть я выгадал для Земли некоторое время и нужную долю уважения, но все равно этого слишком мало, ведь мы так и не поняли, из чего построен Ворон. А они слишком многое знают о нас, значит, давно изучают и наблюдают. Придется ставить Землю перед фактом. Но они тоже хороши, отказались от нас, хотя всей Вселенной, кажется, уже за восемь лет стало известно, что на Вороне летают земляне...

   Глава 3. Безумие

   В кают-компанию в те минуты решился бы зайти не каждый. Я плохо помню, до чего довели меня пять минут одиночества, и что я делал в тот момент, когда дверь отъехала в сторону, и в помещение вошел Змей. Это был крепкий широкоплечий мужчина в белом комбинезоне медика. Его каштановые волосы были забраны в хвостик, над правым глазом бровь перечеркивал старый шрам, а нос был кривой, хотя Змей утверждал, что никогда не ломал его. И все же нос ему явно кто-то сломал.

   Змей издал приглушенный смешок, привлекая внимание, заставляя меня выйти из состоянии невменяемости. Впрочем, мой взгляд был достаточно безумным, чтобы врач напрягся, готовый скрутить буйно помешанного при необходимости. Такому жилистому мужику и санитары никакие против меня не понадобятся – справится сам. Впрочем, он не успел вовремя прикрыть за собой дверь, и я успел увидеть силуэты людей в коридоре. Нет, это не любопытствующие, скорее силовая поддержка.

   Все тело ныло. На бежевых стенах, где раньше висели картины – пейзажи Земли – теперь пестрели бардовыми и коричневыми разводами следы моей крови; порванные картины в изломанных рамах валялись под ногами вперемешку с синтетическим, теоретически небьющимся стеклом. Стол был сломан и лежал ножками вверх. Из четырех две были переломлены, и я старательно сжимал в разбитой руке обломок одной из них.

   До мягкого уголка и бара я еще не успел добраться; диван, кресла, низкий зеркальный столик и стены за ними были целы.

   Я стоял в растерянности посреди этого хаоса, глядя себе под босые ноги. Когда только успел снять ботинки, зачем это сделал? В кого я ими швырялся?

   -Это твое? – осведомился Змей, поднимая за шнурок валяющийся у входа ботинок. Ни тени иронии.

   Переступив неловко с ноги на ногу, я почувствовал в подошвах боль, и оставляя на битом стекле кровавые следы, повалился на диван, обтянутый мягкой рыжеватой кожей. Выронив обломок ножки стола, брезгливо отер кровь о серые брюки.