Текст книги "Вселенская пьеса (СИ)"

Автор книги: Елена Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

   Я не сразу понял, что мы пришли. Денис помог мне лечь, и я облегченно вздохнул.

   -Сейчас, сейчас, – бормотала Мари, но движения ее были хаотичны. Она что-то искала и не находила, уронила какой-то инструмент, неприятно звякнувший при падении. Женщина была близка к истерике. С чего бы это?

   -Ты как? – Денис сжал мое запястье.

   -Все нормально, – кивнул я. И вправду лежать было лучше, чем стоять. Голова прояснилась, боль даже как-то утихла, перейдя из резкой в разряд тревожащей. – Мне вкололи обезболивающее?

   -Нет, еще ниче...

   Дверь отъехала в сторону, и Денис замолчал, так и не договорив. Я тоже повернулся, приподнявшись, но тут же опустился обратно, потому что у меня закружилась голова.

   В дверях, бледный как бумага, с перевязанной головой возник Змей. Постояв на пороге, он твердо шагнул в медицинский отсек.

   -Как?– ахнула Мари, поворачиваясь. -Я же вколола тебе снотворное!

   -На меня никакая дурь не действует, – хрипловато отмахнулся Стас. – Ты свободна. Иди и отдыхай.

   -Но Лора, – слабо сказала Мари. – И капитан... и вы...

   -Вот и иди к Лоре, с капитаном я разберусь сам. Он предпочитает, чтобы его осматривал мужчина.

   -Э-э, – протянул я, – а ты на ногах твердо держишься?

   -А это не твоего ума дела, – грубо отрезал дядя. – Мари, ты еще здесь?

   Под пристальным взглядом Змея, Мари быстро собралась, но в дверях застыла:

   -Денис, в вас тоже потрепало?

   -Нога, – слабо улыбнулся навигатор, – так, порез.

   -Да Мари, – согласился Змей, и, подойдя к шкафам, безошибочно вытащил откуда-то упаковку ампул и высокий флакон с узким длинным горлышком. – Займись сначала Денисом во второй палате, а я разберусь с нашим капитаном.

   Я заметил, как Денис переглянулся со Змеем и тот многозначительно и с благодарностью кивнул.

   -Я рад, что ты снова в строю, – сказал Сизов, проходя мимо.

   -Не дождешься, – скривился Стас. Ему было нехорошо.

   Мари собрала все, что было нужно, и вышла, Денис последовал за ней. Мы остались вдвоем.

   -Что произошло, почему из тебя торчит эта железка?!

   -С каких это пор на тебя не действует снотворное? – в свою очередь спросил я.

   -С тех пор, как сны стали страшнее жизни, – туманно ответил дядя. – Ну так?

   -Ты что-то успел принять?

   -Какая теперь разница, Антон? Я должен понимать, что происходит на корабле, ну, хотя бы то, что касается моей работы. Мари думала, я сплю, но как можно спать, если нас штурмуют?! Вы вообще о чем? Умереть во сне, как паршивая овца? Если бы вы там не справились, я бы заблокировал медицинский отсек. У меня тут, прости, две девки. Ну и защищал бы их до последнего.

   -И чем занимался, пока все думали, что ты спал?

   -Смотрел отчеты о происходящем. Антон, куда ты опять влез?!

   -Пришлось подраться, – с неохотой ответил я, – не знаю, как получилось, что меч переломился.

   -Вечно никто не знает, как с тобой происходят идиотские случаи, вроде этого или, скажем, того, у торианцев! – раздраженно передразнил меня Змей, доставая из герметичных отсеков медикаменты. – У нас три трупа и мелкие сопутствующие травмы, но ты у нас как обычно отличился на славу, – он запнулся и внезапно спросил: – Что с глазами? Ты вообще что-нибудь видишь?

   -Вижу, но чертовски плохо.

   Змей быстро впрыснул мне в основание шеи какой-то препарат, и я почувствовал, как плечо и рука тут же начали неметь.

   -Нас выдернули из прыжка, Ворон не успел свернуть экран...

   -Опять глазел на "эйфорию", – сказал Стас утвердительно, – это я уже понял.

   -У меня болела голова, – не смущаясь, ответил я. – Вспышка чуть не лишила меня зрения, но оно восстановилось...

   -Частично, – напомнил врач. – Я сейчас сделаю тебе укол снотворного...

   -Ни в коем случае! Мне через час улетать. И через этот час я должен стоять на ногах, и выглядеть, как ни в чем не бывало...

   Стас нагнулся и включил небольшой независимый генератор. Энергии для всех медицинских приборов на три часа. Он взглянул на монитор, на котором серым и черным высветились мои кости и застрявший в плече предмет.

   -Я не дам тебе допинга, – предупредил он, и легким выверенным движением вытянул из моего плеча обломок.

   Я закричал. Удержать крик было не в моих силах, а боль, вспыхнувшая с ужасающей силой, не оставила выхода, подавив на несколько мгновений сознание.

   -Больно? – удивленно осведомился Стас, зажав стерильной салфеткой рану, из которой обильно потекла кровь. Можно подумать, мой крик не был тому подтверждением! – Ну, хорошо, я вколю вторую дозу. До чего ты довел себя всеми этими таблетками!

   Я с трудом перевел дыхание. Перед глазами теперь не просто все плыло, плыли пятна, разноцветные, черные и красные. Я чувствовал, как горячая кровь заливает стол под моей спиной.

   -Сначала останови кровь, – прохрипел я, – или не поднимусь.

   -Будет больно, – предупредил Змей, взял флакон и, вставив горлышко в рану, надавил. Белый гель потек внутрь, заполняя пространство раны, дезинфицируя и растворяя инородные тела, попавшие внутрь. Через пару минут он превратится в питательное желе, которое в будущем ускорит восстановление клеток, а в настоящее время остановит кровотечение, спаяв поврежденные сосуды. Но эта дрянь так жжет, словно в рану залили серную кислоту!

   Я застонал. У меня не было сил строить из себя героя. Я им и не являлся. Сейчас я вовсе не понимал, ради чего терплю такие мучения. Когда меня пытали в маленькой белой комнате на Ротосе-4, я держался лучше, но сейчас что-то надламывалось.

   -Я так устал...

   Слова сами вырвались вместе с хрипом, Змей торопливо вколол мне вторую дозу обезболивающего, и боль стала утихать, оставляя меня истерзанным и опустошенным на окровавленном операционном столе.

   -Не мудрено, – просто ответил Стас и облокотился на край стола. И в этой простой фразе было все. И понимание, и сочувствие, и поддержка. Была его собственная усталость и боль. – Не уверен, что тебе по силам еще что-то делать, – сказал он через некоторое время. Врач почему-то готовил скальпели и пинцеты, раскладывая их в удобном ему порядке. Потом включил ручной сканер и стал водить им над моей грудью, настраивая. – Куда ты собрался лететь?

   -На их корабль. Попытаюсь устроить переговоры, – с трудом ворочая языком, сказал я. Глаза слипались, и так хотелось потерять, наконец, сознание.

   -Говори, говори со мной, иначе ничего больше не будет! – Стас приблизил ко мне бледное, с бесцветными губами, лицо. – Отвечай на мои вопросы! Ты хочешь туда лететь, чтобы тебя убили? Или того хуже: взяли в плен и начали нас шантажировать?

   -Я еще отдам распоряжения по этому поводу, – согласился я, с силой сжав веки и снова открыв глаза. – Чтобы при первом упоминании о шантаже, после предупреждения стреляли.

   -Но зачем тебе лететь? – Стас хмуро вглядывался в экран сканера. – Мы ведь победили. Можем штурмовать их и захватить, но лучше забыть о них и бросить так, как есть. А я бы и вовсе их взорвал – они убили троих наших товарищей.

   Он сказал это так спокойно, что мне стало страшно. Он, врач, говорил о том, чтобы нажатием хитрой комбинации клавиш оборвать десятки жизней, и посылом к тому была не месть, а рассуждения разума: они напали на нас, они убили троих членов нашего экипажа, чего еще они заслуживают? И что самое ужасное, отдай я приказ запустить ракеты, все это было бы лишь самообороной.

   А вдруг они починятся раньше нас, вдруг повернутся другим бортом и получат возможность расстрелять Ворона? Или перегрузят ракеты на внешний борт...

   Когда-то давно, кажется, в другой жизни, отец, бережно держа на ладони жука, говорил мне: "Убить просто, а ты попробуй, сохрани жизнь. Хватит ли у тебя терпения на это? Чтобы сохранить жизнь, нужно затратить куда больше сил".

   -Эй, эй, эй, – Змей с силой сжал мое запястье. – Не проваливайся, Антон. Ты со мной?

   -Да, да, – вяло согласился я. В голову лезли какие-то странные, посторонние мысли, какие-то пустяки, которые вообще не могли иметь значения.

   Я бросил там, в коридоре свой платок, теперь его сметут уборщики в утилизацию. Если она заработает.

   Лора спит и ей снятся сны, а мне нельзя.

   Я так никого и не любил по-настоящему. Меня на Земле никто не ждет.

   -Доров, если ты не возьмешь себя в руки, я сделаю тебе еще больнее!

   -Прости...

   -Говори со мной, Антон! Отвечай, зачем ты летишь на корабль, расстрелявший Ворона?

   Зачем мне все это? Неужели я оказался настолько глуп, что поверил Вени? Ведь они не упустят случая убить меня или захватить в плен. К чему мне все это, если я могу убрать проблемы разом, нажав пару клавиш? Все их системы защиты уничтожены, одна ракета в реактор двигателей может обезопасить нас и упростить задачу...

   Почему я уверен, что найду какие-то ответы на Чистильщике? Потому что я знаю и этим все сказано. А это значит, что я обязан подняться через полчаса на борт челнока и отправиться уговаривать Ванессу Вени стать моей союзницей.

   Не представляю, чем мне поможет ее поврежденный корабль класса схожего с уровнем Ворона! Что мы можем противопоставить андеанцам, какую роль может сыграть второй игрушечный кораблик перед военным гигантом – убийцей планет? Я не могу ответить на все эти вопросы, но если мысли никогда не приходят просто так и догадки мои верны, то систему планет Купала Алиан уничтожил не Союз... Впрочем, еще узнаем.

   -Давай-ка сядь, я помогу тебе раздеться, – прервал мои размышления Стас.

   -Перевяжешь? – с трудом поднимаясь, осведомился я.

   -Нет, буду оперировать...

   Я непонимающе посмотрел на дядю.

   -Зачем? У меня мало времени...

   -На это и не потребуется много времени. В твоем плече мертвый ТУС, обломок меча нарушил нервную структуру волокон, и он умер. Теперь твое тело начнет отторгать его, уже через несколько часов ты ощутишь это отторжение. Сначала поднимется температура, начнется стремительный некроз тканей, потому что ТУС – совершенно инородный организм. Дальше...

   -Не продолжай, – морщась, я стянул истерзанную куртку. – Уложишься, мне бы хотелось еще умыться?

   Змей торопливо разрезал на мне майку.

   -Ложись и не фыркай, я буду оперировать столько времени, сколько на это потребуется, – отрезал он. – И объясни мне, наконец, зачем тебе понадобилось вести переговоры, да еще прямые, с нашими врагами?

   Я со вздохом лег грудью на неприятно липкий стол и расслабил плечи.

   -Думаю, их голос поможет нам вступить в Союз, – сказал я тихо, понимая, что Стас мне не поверит на слово.

   -С чего ты взял такую глупость? Ты видимо бредишь, откуда у них право голоса? – возмутился Змей и взял скальпель. Я затаил дыхание, непроизвольно напрягаясь. – Ты и вправду думаешь, что будет больно? – осведомился Стас, заглядывая мне в лицо. – Тебе больно? Это было очень хорошее обезболивающее...

   -Нет, нет, – поспешно ответил я. – Не больно, но страшно.

   -Тогда ладно, – кивнул Стас, – но если будет больно, сразу говори, даже и не пытайся терпеть. Расслабься, но глаза не закрывай и расскажи мне о своих соображениях по поводу этих пиратов. Можешь за одно рассказать мне о бое, я ведь не знаю толком, что произошло.

   -Скажи мне, – вдруг вспомнил я, – ты видел тело Рика Ирина?

   -Видел оттиск, – Стас легким движением рассек кожу на плече. Я вздрогнул, но не от боли и Змей это понял. – Сейчас расширю рану, – сказал он, – и извлеку остатки ТУСа, потом залью разрез гелем, наложу швы и перебинтую...

   -Так что на счет пилота? – не унимался я, чувствуя, как Стас стал ковырять у меня в плече пинцетом. Ощущение не так чтобы очень приятное, но никакой боли я больше не чувствовал – двойная доза препарата подействовала.

   -Это ошибка времени, – нехотя сказал Стас, и я вдруг понял, что ему тоже не хочется об этом вспоминать. – Тело иссохлось и рассыпалось. Не знаю, в чем причина и куда он успел слетать за то время, пока мы выныривали из подпространства. Нужно все самому осмотреть, Мари сделала оттиск его тела в систему, но потом было не до мертвых. Возможно, можно будет что-то сказать подробнее, когда выдастся время. Не удивлюсь, если окажется, что он прожил где-то целую жизнь.

   -Я закончила, – Мари, легкая на помине, выглянула через дверь и посторонилась, пропуская навигатора. Тот ощутимо хромал, из прорехи в штанине проглядывала толстая повязка.

   -Нормально? – уточнил Стас.

   -Отменно, кеп как?

   -Мари, будешь ассистировать, Денис, выметайся, иди отдыхай...

   Денис покладисто кивнул и вышел из медотсека. Мари с готовностью подошла к операционному столу, она вновь была собранной. И куда подевалась испуганная девчонка, едва удерживающая себя на границе паники?

   -Так, – строго сказал Стас, видя, что я опять задремываю, – хватит задавать мне вопросы, а то ты опять проваливаешься. Давай-ка, твоя очередь: зачем нужно лететь на чужой корабль?

   Я вздохнул и начал рассказывать...

   -Капитан! – Денис прохромал в медотсек. Лицо его было бледным и каким-то расстроенным – я наконец-то стал различать детали после того, как Змей вновь закапал мне в глаза восстанавливающий препарат. Операция уже закончилась, Стас отпустил Мари и как раз накладывал мне повязку на плечо, когда пришел навигатор.

   -Я ж велел тебе отлежаться, – удивился Стас. Наверное, такой непокладистый и непослушный я один.

   -Что случилось? – понимая, что Денис вернулся неспроста, осведомился я благодушно.

   -Кеп, нами был взят в плен один из штурмующих – последний выживший. Я думал, Грог запер его в пустой каюте до получения приказа, но только что шел мимо кают-компании – как раз к себе, чтобы отлежаться, – он исподлобья глянул на Стаса. – Оказалось, группа захвата вовсе не отдыхает, она мстит за наши потери.

   -Идем, – я проследил, как Стас закрепит край бинта, и встал. После чего чуть позорно не осел под стол, благо, дядя, зная, что будет, поддержал меня под локоть. В голове зазвенело от слабости, замутило.

   -Лежать и лежать, – констатировал врач.

   -Тогда они прикончат этого пирата, – пожаловался Денис.

   -Нормально все, сейчас пройдет, – я несколько раз глубоко вздохнул и отстранился. -Уже лучше...

   -У военных свои счеты с пленным, – торопливо говорил Сизов, пока мы шли по полутемным коридорам крейсера. – Я просил Грога остановиться, но он посоветовал мне идти отдыхать... в грубой форме. У него крыша тронулась, я тебе клянусь, Антон!

   -С Грогом я разберусь, – пообещал я и вошел в кают-компанию, дверь в которую отъехала при прикосновении моей ладони к сканеру – электроэнергия на бортовых дверях была.

   Ребята били пленного неторопливо и со знанием дела. Варе держал подмышки парня, лицо которого все покрылось дикой маской крови, Грог монотонно и сильно бил его то в лицо, то в живот, то по ребрам. Китаец Чау, немцы Парен и Лютер – оставшиеся боевики из абордажной команды – сидели на диване, с каменными лицами созерцая развернувшееся трагическое действие. У Чау опухли губы, лицо Лютера перекосилось от налившегося под правым глазом синяка. Хороши ребятки, видно, что после жестокой заворушки!

   При моем появлении Антуан Варе отпустил пленника и тот, приглушенно застонав, упал ему под ноги безвольным мешком. Антуан не упустил возможности и пнул его, метя по почкам.

   -Отставить! – рявкнул я, и шагнул вперед, но дорогу мне преградил Грог.

   -Как здоровье? – сухо осведомился Алек, вытирая окровавленный кулак о ткань брюк. Лицо его было суровым, командир абордажной команды явно вознамерился отправить меня погулять так же, как отправил отдыхать Дениса.

   -Не стоит беспокойства, – усмехнулся я, с силой хлопнув Грога по плечу.

   -Ты хорошо сражался, Доров, удивительно для человека, который ничего не видит, – сказал Грог, сощурившись. Я прекрасно понимал, что он судорожно раздумывает о том, как себя следует со мной вести, чтобы в результате оказаться правым.

   -Это большой комплемент из твоих уст, – сдержано сказал я. – Впрочем, я пришел сюда не для обмена любезностями, а лишь для того, чтобы напомнить тебе твои полномочия и объяснить, что к друзьям нужно быть повнимательнее...

   Через мгновение Грог уже вскочил с пола, потирая челюсть. Я здорово врезал ему, вложив в удар, пожалуй, все раздражение, накопившееся в моей душе за последние несколько часов.

   -Это тебе за то, что чинил самоуправство и не послушал здравого голоса Дениса, – сказал я, опуская руку, которая мгновение назад столкнулась с челюстью командующего штурмовой группой.

   Чау, Парен и Лютер торопливо встали – они явно были на стороне своего командира. Не стоило питать иллюзий: сейчас Грог был для них большим авторитетом, чем какой-то заносчивый парень из далекой, особенно в космических масштабах России, которого лишь по чистой случайности своенравный корабль назвал своим капитаном.

   -А вы сядьте, – властно прикрикнул я, не рассчитывая особенно на результат. Но, наверное, я выглядел соответствующим образом: хмурый, весь в подтеках запекшейся крови с перехваченной бинтом грудью. Чау сел сразу, опустив голову и зажав руки между сведенными коленями, всем своим видом выражая покорность и смирение. Парен и Лютер переглянулись и скромно продвинулись к выходу.

   -Разрешите идти, капитан?

   -Идите!

   Впрочем, Парен, проходя мимо, слегка, как бы невзначай, задел меня плечом и я подумал, что этот еще покажет себя не с лучшей стороны. Придется с ним держать ухо востро.

   -Если бы ты не был ранен, – яростно выплюнул Грог, делая шаг вперед, – я бы ответил тебе на том же языке.

   -А ты, похоже, другого не намерен сегодня понимать, – равнодушно ответил я, дивясь тому, насколько рассвирепел бывалый военный. – А посему я говорю лишь один раз: выметайся отсюда и иди заниматься своими делами.

   -А я при деле, – нахально сообщил Грог. Варе в это время отошел немного, разглядывая лежащего на полу парня. – И как раз при своем, а вот ты что здесь забыл?

   -Это бунт? – с интересом осведомился я, отчетливо вспомнив слова Дениса. Смогу ли я стать настоящим капитаном или позволю себе прощать?

   Как только Ворон замолчал, все разладилось. Это он держал всех нас в рамках, это он определял нас на свое место, но как только власть исчезла, некоторые решили прыгнуть выше головы.

   -Не думаю, – осторожно сказа Грог, сдавая немного назад, – что в рамках произошедших событий это можно назвать бунтом...

   -Как раз наоборот, – возразил я. – В экстремальных ситуациях, во время боя или крушения необычайно важно, чтобы экипаж повиновался приказам капитана. И ты, как офицер, должен это понимать.

   -Я не отдам его, – упрямо ответил Грог. – Он МОЙ пленник и я сделаю с ним все, что захочу.

   -Похоже, нам все-таки придется поговорить на другом языке. Варе, Чау – отнесите парня в мою каюту, Денис, проследи.

   Чау встал, но одного взгляда Грога было достаточно, чтобы китаец остановился. А вот Варе даже ухом не повел, нагнулся и стал поднимать парня.

   Странный это был англичанин, он всегда словно бы стоял особняком, насколько я знал, был на короткой ноге с Родерриком Стертом и от того (может и по ошибке) из абордажной команды я доверял ему больше, чем другим. Похоже, предчувствие меня не обмануло.

   Грог двинулся, чтобы заставить Антуана отступить, но тут моя рука сжалась на его плече.

   -Давай приходить в себя, – велел я и дал ему звонкую пощечину. Румянец ярости мгновенно залил лицо немца, и он бросился на меня – я с трудом успел увернуться от быстрого кулака, летящего мне в лицо.

   -Выполнять приказ! – крикнул я, заметив краем глаза, как Денис бросился мне помогать. Только его мне тут не хватало!

   Грог снова кинулся, но налетел на выставленное колено и упал. Не будь он в странном, непонятном состоянии аффекта, мне было бы трудно с ним тягаться, но сейчас майор больше походил на тупого быка, который, завидев красное полотнище в руках тореадора, уже не находит в себе силы остановиться.

   Немец вскочил, отступив назад, и плавным движением вытащил из ножен короткий меч.

   -А вот теперь, – сказал я сухо, – происходящее можно расценивать, как покушение на жизнь капитана.

   Грог взмахнул мечом, и я шагнул вперед, под лезвие, перехватывая его руки.

   Мы молча глядели друг на друга. Алек был шире меня в плечах и выше на голову, я смотрел на него снизу вверх, но прочел в глазах немца страх. Он, наконец, понял, что делает. Пальцы майора ослабли, руки стали безвольными и тяжелыми. Я с трудом успел поймать клинок, выпавший из скользких ладоней. Грог медленно провел рукой по лицу и тягостно, с хрипом вздохнул.

   -Кровь, – сказал он. – Я пролил кровь своего друга...

   Опустив взгляд на повязку, я понял, что привело в чувство Алека – от лишних движений на бинте проступило яркое пятно.

   В комнате было совсем тихо. Четыре пары глаз пристально смотрели на меня. Варе поддерживал пленника под локоть, парень морщился и ощупывал лицо так, будто в комнате он был совершенно один. Чау и Денис ждали от меня приказов, нужно было взять майора под стражу и запереть где-то. Но что бы это дало, чем бы обернулось в условиях, когда каждый человек на счету?!

   -Что встали? – насмешливо спросил я. – Пленника ко мне в каюту! На второй палубе лежит тело пирата, черноволосый мужчина с дырой в шее без шлема. Погрузите его на челнок, пришвартовавшийся ко второй палубе. Через четверть часа я отбываю на борт Чистильщика для проведения переговоров. Один.

   Под моим пристальным взглядом Чау, Варе и Сизов торопливо покинули каюту, оставив меня наедине с Грогом. Майор вяло прошел к дивану и сел, ссутулившись, безучастно уставившись в пол.

   -Ну что? – холодно спросил я, присаживаясь рядом. – Лучше?

   -Прости, Доров, – тихо сказал немец. – С нами что-то не так. Со всеми. Мы потеряли нечто... важное. Не знаю, почему так возненавидел этого сопляка. Словно он вошел в мой дом, изнасиловал мою жену, убил моих детей... Не знаю, никогда ничего подобного не испытывал...

   Обостренные Вороном чувства. Он всех переделал под себя. Теперь я понял. Проклятый корабль, как я тебя ненавижу! Не из-за тебя ли андеанцы нацелились на нашу любимую Землю?! Не ты ли виноват в наших бедах?!

   -Забудь, не бери в голову, – через силу проговорил я. – Главное, что ты смог остановиться...

   -И что дальше? – он покосился на закрытый бар. -Мне можно выпить?

   -Думаю, не стоит, – сухо отрезал я. – Мы попали в переплет и у меня каждый человек на счету, Грог. Я не могу позволить себе кого-то арестовывать, к чему весь этот балаган?

   -Это надо понимать, как прощение? – уточнил Алек.

   -Не нападай на меня больше, – насмешливо попросил я, – ты ведь и убить меня мог. Отправляйся к себе в каюту под временный домашний арест. Никуда не выходи до моего дальнейшего распоряжения. Вот мое решение.

   Грог кисло покачал головой, а я, усмехнувшись, вышел из кают-компании. Мне надо было еще умыться, смыть кровь и собраться. Боже, как же я ошибался, думая, что все уже закончилось!

   Пленник встретил меня недобрым взглядом. Он сидел на кровати, старательно стирая синим покрывалом кровь с лица.

   Теперь покрывало придется стирать, – подумал я.

   Парень исподлобья посмотрел на меня, и я понял, что он готов перегрызть мне глотку. Согласно всем правилам военного времени, пленник не испытывал ко мне никакой благодарности за счастливое спасение. Грог сломал ему нос, разбитые в нескольких местах губы уже опухали, на левой скуле наливался темный кровоподтек, глаз совершенно заплыл. На руках его я заметил множественные ссадины и синяки.

   Не обратив на пленника внимания, я прошел в ванную и с удовольствием умылся под прохладной струей чистой воды, смыл кровь с рук и груди, прополоскал рот, избавляясь от неприятного привкуса железа. Потом старательно расчесался, уложив волосы, надел чистую черную футболку, строгие брюки и легкую куртку – все черное, чтобы в случае усилившегося кровотечения, было не так заметно. Посмотрел на себя в зеркало. Бледность скрыть не удастся, но это еще полбеды. На сером фоне красные глаза с полопавшимися сосудами, казались еще более страшными. На люу слегка припухло рассечение, ну точно, я же разбился, когда нас из прыжка выдернули. Мари обработала ссадину, но она все равно выглядела вызывающе.

   Приводя себя в порядок, я слышал, как пленник шуровал по каюте, выискивая оружие. Что ж, оружия у меня больше не было, меч остался в медицинском отсеке, пистолет с половиной обоймы лежал где-то в коридоре.

   Наверное, пленник думает, что я буду использовать его как аргумент против Ванессы Вени, буду шантажировать ее. Как бы он не покончил с собой...

   Я вышел как раз вовремя: парень разглядывал карандаш, раздумывая, как с его помощью лучше меня умертвить.

   -Письмо своему капитану собрался написать? – насмешливо спросил я.

   Пленник дернулся и, повернувшись, встал в оборонительную стойку, слегка покачиваясь. Он был намерен защищать свою жизнь до конца, и это так явно отразилось на его лице, что я не удержался и засмеялся.

   -Оставь ты этот карандаш, – посоветовал я, отсмеявшись. – Лучше иди, умойся, мы летим на Чистильщик, я передаю тебя твоему капитану. Это – мой жест доброй воли, хочу, чтобы Ванесса не держала на меня зла.

   -Она раздавит тебя, как жалкое насекомое, – прошептал пленник. – Ты струсил и решил сдаться...

   -Послушай, – резко вклинился я. – Твой Чистильщик под прицелом моих носовых ракет. Мне достаточно отдать приказ, и твой капитан, и твой корабль, и все твои друзья, если таковые имеются, превратятся в облако расплавленного газа. Навсегда. Все защитные системы вашей калоши разрушены, прямое попадание в реактор разорвет корабль в клочья. Но я не стану этого делать и не твоего ума дело почему. Так что быстро иди, умойся, чтобы выглядеть достойно, и пошли.

   Он наградил меня таким ненавидящим взглядом, что мне стало не по себе, отшвырнул карандаш и прошел в ванную комнату. Вздохнув, я вышел из каюты, направившись обратно в медицинский отсек за оружием. Идти на Чистильщик я должен был как победитель и никак иначе.

   В коридоре я встретил Антуана Варе и Дениса, которые торопливо шли мне на встречу.

   -Все в порядке? – крикнул Денис, едва завидев меня.

   -Да, – я подошел ближе. – Мой приказ выполнен?

   -Так точно, тело погружено на челнок.

   -Капитан, – сказал тихо Антуан, – вы уверены, что переговоры с врагом необходимы?

   -Абсолютно.

   -Ясно, – покладисто сказал англичанин.

   -Я улетаю на Чистильщик один, за главного оставляю Дениса. В случае если речь зайдет о моей жизни – давать им предупреждение и после этого стрелять на поражение.

   -Но как же..., – испуганно начал Антуан.

   -Твое дело защищать корабль от налетчиков, – сказал я уверенно, – мое дело защищать вас всех.

   -Ты возьмешь пленного с собой? – деловито осведомился Денис.

   -Да, я отдам его, пока Грог и компания не использовали его как-нибудь еще. Может быть, мой жест покажется Ванессе достаточно благородным, и она захочет иметь с нами дело.

   -Хорошо, – согласился Денис, – но будь осторожен. Как твое плечо? По тебе и не скажешь, что ты ранен.

   -Вот и хорошо, – удовлетворенно улыбнулся я, понимая, что Денис сказал это специально, чтобы подбодрить меня. Уж он то знал, что нужно сказать. – Главное, что оно не болит.

   Я кивнул им и пошел забирать свой меч.

   Челнок летел сам. В его внутренней программе был заложен возврат по наиболее рациональной траектории. Эту программу запустил по моему требованию пленник, и теперь мы быстро набирали скорость.

   Система искусственной гравитации работала плохо, было такое ощущение, но на грудь мне положили мешок с зерном. Пленник чувствовал себя в таких условиях как в своей тарелке, крутился на месте, улыбаясь, косо поглядывал на меня, и эти его взгляды обещали много боли и страданий. Да, он хорошо умел смотреть, его глаза отражали душу, и от того он не мог меня обмануть. Пленник казался мне фанатичным подростком, в голову которого вбили слишком много ложных истин. Так много, что он разучился сам делать выводы, слепо доверяя словам командования. В его душе не рождалось никаких сомнений, и от того он был идеальным и опаснейшим оружием Вселенной. Живым, но равнодушным и необычайно эффективным.

   Раздумывая над тем, можно ли что-то с ним сделать, я уверился, что человечество за всю свою долгую жизнь, так и не создало более эффективного и смертоносного инструмента, чем правильно воспитанный человек

   Такому проще убить или быть убитым, чем пытаться думать самостоятельно, преступить через вверенные ему идеалы и правила. Такими руками творится история. Достаточно взять ребенка и вырастить его по строгим канонам под бдительным надзором наставников и учителей. Сломать его еще в детстве, сделать что-то, за что все его благородство будет под твоим контролем.

   Этот щенок и вправду считает себя сильным, непобедимым воином, а свою госпожу самой прекрасной хозяйкой во всем космическом пространстве. А она, скорее всего, не замечает его, ей, высокомерной и гордой, нет дела до своих солдат, которые умирают за нее день ото дня. Она не удостоит их даже взглядом.

   Жаль.

   Но со мной такой фокус не пройдет, я обещаю тебе это, Ванесса Вени...

   Возможно, вскоре я буду мертв. В случае любой угрозы Ворон выпустит ракеты на поражение, и на месте, где мы только что были, вспухнет огромный огненный пузырь. Огонь в вакууме угасает быстро и через несколько мгновений снова подступит пустота, полная осколков наших жизней...

   Узкие боковые экраны давали возможность находящимся внутри челнока видеть, как ракеты противника направляют свои смертоносные носы в их сторону. Сейчас я видел на экранах лишь космическое пространство, черное, пропитанное звездной пылью и израненными осколками вырванной обшивки поврежденных, столкнувшихся в противостоянии кораблей. Эти осколки то и дело глухо ударялись о борт и в голову лезли дурные мысли. Я думал о подводных лодках и минах, мне казалось, что вот-вот что-то взорвется и в образовавшуюся пробоину хлынет вода.

   Чтобы не пускать в голову ненужные фантазии, вызванные, видимо, накопившейся в теле усталостью, я постарался думать о делах. Я сидел, откинувшись в неудобном, жестком кресле, и размышлял о том, как вернувшись домой, мы с Денисом пойдем в стриптиз бар. И напьемся в хлам. Это так нужно, мечтать. Это то, что способно поднять настроение и придать сил!

   Боже, лишь бы мы не разучились мечтать.

   Как бы хорошо было стать настоящим героем, спасти Землю, введя ее в Союз, прослыть избавителем человечества от страшной инопланетной угрозы. Что и говорить, я мечтаю получить признание, чтобы больше уже никогда снова не выходить в космос! Пусть меня признают непригодным, все что угодно! У меня на Земле накопилось чудовищное по меркам бывшего студента состояние – без малого пять миллионов долларов в швейцарском банке. Это то, что я заработал честным трудом. Я принес нашей Земле гораздо больший доход, для них это и не деньги вовсе.