Текст книги "Колоски (СИ)"

Автор книги: Елена Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Глава двенадцатая
Последний куплет

Мир

По деревням севера прошёл странный слух: появился навозный вор. Всё происходило тихо, никто и внимания не обращал, а потом – глядь – а навоза-то и нет! И в отхожем месте пусто! И в хлеву. И в яме, где оно всё перепревает для огорода. Два-три двора в деревне обчищал странный вор – и исчезал незнамо куда. А навоз – вещь в хозяйстве необходимая: чем огород-то удобрять? Это эльфы остроухие там, на юге, песенку споют, в ладошки похлопают – оно и вырастает. А человек хоть пой, хоть пляши, хоть подмётки до ушей стеши – картошки с того не прибавится, удобрять надобно. Орали много, конечно, и на соседей думали, и ссорились – пока не оказывалось, что соседей тоже обчистили. Оставалось, конечно, что-то в хлевах и в ямах, да только не навоз. Пористая масса крошилась от малейшего прикосновения в вонючую пыль и на удобрение, на взгляд добрых райнэ, не годилась совершенно. Яд какой-то, похоже. Посыпанные этой пылью сорняки за три дня пожелтели и пожухли. И вырастет ли что теперь на этом месте – дело тёмное.

Интереснее оказалось другое. Хорошо – не в печку кусок этой штуки райн Сорот кинул, а в костёр на задворках, в котором мусор жёг. От печки точно не осталось бы ничего, да и от дома вряд ли, а так только ямина в земле случилась, да райн Сорот заикой стал. Повезло, конечно: и кусочек небольшой был, и отбежать райн Сорот успел, как зашипело-то в костре-то. Но, всё равно, хряпнуло его изрядно об соседский забор. Так, шутка сказать – ведь через баню свою перелетел благословенный! Аки голубь сизый ввысь воспарил, без разбега даже. Не пискнул, не чирикнул, только и смог, говорит, заметить, что крыша банная прохудилась, перекрывать пора. Как и цел остался – непонятно. Но заикаться сильно стал, да. Непригодны люди к полётам-то, не птички, чай.

Если бы добрые райнэ могли взглянуть на мир с высоты, они увидели бы, что линия продвижения навозного вора лежит почти точно на юго-восток.

Секретари Большого Кулака на Мир с высоты тоже не смотрели, зато у них была карта, на которой они отмечали странные рапорты Зовущих. Хихикали до соплей над рапортами – у человечков любимую игрушку спёрли, навозик драгоценный! – но отмечали исправно. И на карте эта полоса к концу месяца Радости была уже видна, и образец один из Зовущих доставил, можно было идти с докладом к Принцу-на-Троне. Анализ показал – калийная селитра с примесью серы и некоторых других веществ, остаточная магия неизвестной природы, которая вблизи открытого огня может, предположительно, привести к неуправляемой экзотермической реакции. В химии секретари были не сильны, поэтому продолжали хихикать.

Дэрри в химии тоже понимал немного, но положение обязывало всё знать, и он полез в справочник. «Калийная селитра – распространённое дешёвое удобрение… бла-бла-бла… при избыточном внесении растения «горят», изменяется цвет и фактура, накапливается горечь. Такие растения в пищу непригодны. Чтобы сбалансировать реакцию почвы нужно петь следующее» – и целая страница эльфийского тонового письма. Это всё ерунда, дальше. «Утилизация» – во, то, что надо! Он переписал себе правила и способы утилизации, и увидел, что это не всё. «В древней человеческой культуре использовалась так же для производства взрывчатых веществ в соединении с серой и древесным углём. На основе получившегося пороха был изобретён огнестрел, после войны категорически повсеместно запрещённый.» Ой, мама ле Скайн! Десять дроу тебе в подпол! Да они ж все, как та деревня, на воздух взлетят! Было такое, ага. Года четыре назад. Папа-а-а-а!

– Благословеннейший Дэмин Риан на-фэйери Лив, Король-Судья райнэ и на-райе! Я, Принц-на-Троне, Большой Кулак, прошу и требую всеобщей мобилизации Мира!

– Дэрри, ты упал неудачно? Я же говорил, не бери мой падолёт, он на твой вес не рассчитан… – Риан, протирая глаза, выполз из кровати. Совсем рехнулся сынок. Такие шуточки, да с утра пораньше… Головой воткнулся, не иначе!

– Пап, я серьёзно. У нас грандиозная задница образовалась, я даже примерно не знаю, что делать. Рука Короны даже в полном составе с таким не справится, даже если ещё и Детей Жнеца вооружить. Долиберальничались мы с человечками. На вот, почитай, – шмякнул он на прикроватный столик тощую стопку листов. – И Старейшин ле Скайн вызывай. А в Квалинести даже не знаю – сообщать или нет. Опять отпишутся, что это частный локальный случай и к ним отношения не имеет. «Возрожденное утро плодородия», блин! Травогрызы хреновы! – Дэрри развернулся на каблуке, плюхнулся с размаху в кресло и сгорбился, взявшись за голову.

– Ой, да ладно, прямо караул, можно подумать. Что у тебя тут такое ужасное? – Риан, морщась, взял сводку, быстро пробежал глазами… и тихо сел на кровать. – Ой, ё… – кроме любимого изречения младшего сына, сказать ничего не удалось. Кто-то или что-то пересекло дикие деревни по диагонали. Полоса «оселитренных» деревень в перспективе упиралась в северо-восточное побережье, район ответственности Дома на-райе Визли. Страшно подумать, какой хай тот поднимет, если такое начнётся в его землях…

А в диких деревнях севера гремели взрывы, и не все они заканчивались так безобидно, как у райна Сорота. Люди, как и все маложивущие – твари любознательные и предприимчивые. Если уж попала в ручонки вещь непонятная – надо же её хоть куда-нибудь, хоть к чему-нибудь приспособить, не пропадать же добру! А вот уж если совсем ни к чему негоже – закопать, или в болоте утопить, или сжечь. А жечь можно в костре на задворках или в печке. А печку топят рано-рано, хозяйка раньше всех в доме встаёт, все спят ещё…

И возмущение овладевало умами. Уж на край света ушли от колдунов – а они и здесь достали, и как подло! Такую дрянь подкинули! Сволочи, какие сволочи! Кто бы ещё объяснил – зачем им это? Что им радости в том, что у Дарки полпечи разворотило, а сама она в ожогах вся? Молодая ведь баба, и красивая была, а теперь… эх! Сволочи…

Найсвилл, «Золотой Лис».

 
– В тучку спряталась луна,
Гоблин бродит, ночь темна, —
 

старательно пел Роган. Ника заболела. Половина эльфийской крови надёжно защитила девочку от большей части человеческих детских хворей, но эта напасть даже и болезнью не была – в эльфийском понимании. Просто проснулась эльфийская магия, любой эльфёнок лет двадцати переносил это легко и просто, как насморк. Только Ника была полукровкой, и тело её, наполовину человеческое, принимать магию не спешило. Какие-то зачатки целительского дара проскальзывали у неё и раньше, но зачатки и полный дар – вещи разные. Лиса, в принципе, была готова к тому, что это произойдёт, по крайней мере, давно перечитала всё, что смогла найти по этой теме. Другое дело, что не ждала так рано. Но тут умер котик Ухты – просто от старости. Он и попал-то к ним не молоденьким, и у них прожил почти девять лет, и сколько ему на самом деле было, сказать никто бы не взялся. По всей видимости, много. Последние пару лет он, как Лиса говорила, остепенился. Перестал пропадать сутками неизвестно где, и царапины от молодецких драк ему уже не приходилось залечивать. Он не болел, не облез, только всё чаще норовил поспать где-нибудь в тепле. Так и в этот раз. Просто свернулся на подоконнике в клубочек, подремать на последнем осеннем солнышке – и не проснулся. Там его Ника и нашла. Так-то ей, может, и не сказали бы, Дон наврал бы с три короба, что, мол, кот пошёл спасать Мир и вернётся нескоро. А она нашла, да ещё и не поняла сначала, что с ним. Вот и… Странно, Лиса помнила, что, когда умерла собачка Таратайка, Ника это восприняла довольно равнодушно. Или тогда она была слишком мала, чтобы понять, что такое смерть? Наверно так. Зато теперь поняла, и очень хорошо. Ника рыдала целые сутки, и попытки Дона объяснить ей, что всё живое… когда нибудь… Но Ника была не в силах смириться с тем, что Ухты больше нет, а потом слегла с температурой под сорок, и спешно вызванный Роган сразу сказал, что это магическая горячка. Почти у всех полукровок проявлялся какой-нибудь магический дар из эльфийского арсенала – целительство или растительная магия, реже – способность творить порталы, и почти никогда – всё вместе. Тело человека не могло вместить всех эльфийских способностей. А главная беда была в том, что Нике никак нельзя было помочь магией, любое магическое воздействие сбило бы устанавливающиеся в организме связи. Очень тяжело и трудно устанавливающиеся, с температурой, с болью, один раз даже судороги начались. Хорошо, Дон был дома, и Лайма вызвал, как-то они вдвоём её размассировали без всякой магии, обошлось. Только взварами из трав можно было её отпаивать, успокоительными и жаропонижающими, но не больно-то Ника их пила. Невкусно, кто бы спорил, только Лисе да Дону и удавалось их в неё запихать. И Роган, при всём желании её исцелить и весьма немалых к тому возможностях, мог только сидеть у её постели и петь колыбельные. Петь приходилось всё время: стоило замолчать, и Ника просыпалась. Роган её хорошо понимал – он мог спать при любом шуме, но тоже всегда просыпался от резко наступившей тишины со страхом внезапного одиночества. Вот и у Ники, видимо, та же реакция. А проснувшись, девочка начинала капризничать и плакать: больно, плохо, жарко, холодно, пить, писать, расскажи сказку, нет, эту не хочу, и есть не хочу, не буду, горячо, несладко, несолёно, кисло… Лучше уж петь, не останавливаясь. Вот Лиса проснётся, Рогана сменит – вот она пусть с ней и разбирается.

 
– У него в норе жена,
Для кого-нибудь страшна.
А ему она красива,
И добра, и не спесива…
 

Дежурили все по очереди, и Лья, и Йэльф с Вэйтом. Только Саймон, Фэрри и Ри сидели на другом материке, нянчили Артёма. А Грому, Квали и Птичке даже сообщать не стали, Лиса запретила категорически. Сказала, что если ещё и этих сюда, она совсем с ума сойдёт. Они же эльфы, они переживать будут, а ей и своих переживаний хватает. А Птичке вообще нервничать нельзя, она наконец-то ребёнка ждёт, вот и не трогайте её, и Квали не трогайте, он ей всё равно всё расскажет, и она всё равно будет нервничать. А Гром, конечно, не эльф, но петь он не умеет, а переживать, наоборот, умеет, да и заездит его Ника, он же ей ни в чём отказать не сможет. Собственно, всё, что надо – менять почаще холодные компрессы у Ники на лбу, взваром напоить, когда просыпается, да постель сырую перестелить – а с этим они и так справятся, и без переживаний, спасибо. Тем более, во всех справочниках говорится, что длится магическая горячка у полукровок от двух до четырёх дней, в зависимости от величины пробуждающегося Дара. Правда, пошёл уже пятый…

 
– Да и гоблин ей хорош,
И приятен, и пригож.
И в норе своей уют
Друг для друга создают…
 

На исходе пятого дня Вэйт шла по коридору, чтобы сменить Лису. И услышала что-то такое знакомое… но давно забытое… Мелодия лишилась всех эльфийских завитушек, стала проще – очеловечилась. Да и то – не смог бы никакой человеческий голос справиться со всеми тонкостями «Плача по Лайлльэльфи», который когда-то написал Скинэльф ле Скайн в память о своей любви. Лиса замолчала.

– Откуда ты это знаешь? А дальше? Ты помнишь дальше? – возбуждённо зашептала Вэйт, просочившись в комнату. Лиса помотала головой и показала два пальца.

– Там ещё третий куплет был, но я не помню, – также шёпотом ответила она. – Мне бабушка пела.

– Не-е, там не три было, она длинная, но я не мог слушать, плакал сразу, потому и не запомнил… – расстроилась Вэйт. – Вот только последний куплет разве…

– Ага, я тоже ревела, – вздохнула Лиса. – И не помню тоже потому же. Бабушка перестала его петь из-за рёва моего, вот я и не запомнила. Что-то там…

 
Босы ножки спрячет
Во белы туманы…
 

 
– Да от боли в ранах
Тихо небыль плачет, —
 

подхватила Вэйт. Вспоминать больно, но забывать такое – неправильно. Друзья живы, пока жива твоя память о них, пусть хоть такая, в песне. Она это уже давно поняла. Только сначала забыла… А коротко живущие люди, никогда не знавшие Скина и Лайлль, не забыли – вот странно!

– Ага, точно, – обрадовалась Лиса. – А дальше что-то про туман было. А туман… А туман…

 
– А туман – предатель,
Тучкой обернётся.
Небо на закате
Краскою зальётся, —
 

тихо вспоминала Вэйт.

И тут проснулась Ника. Сразу стало не до песен. После того, как поменяли влажные простыни, поменяли компресс на лбу, напоили отваром – и ещё раз поменяли простыни, залитые отваром, Лиса пошла спать. А Ника потребовала сказку.

– Да я, вроде, и не знаю… – растерялась Вэйт. Эх, надо было книжку захватить, хоть почитала бы вслух… А Ника уже накуксилась… – Я расскажу тебе про моего друга и его жену, – сообразила Вэйт. – Вот, слушай. Жили-были Скинэльф и жена его Лайлльэльфи…

Ну, что поделать, у Вэйт никогда не было детей, тем более – таких, как Ника.

Поспать Лисе не удалось. Через полчаса весь дом был поднят басовитым рёвом Ники.

– Ни-ха-чу! Ни-ха-чу! – яростно мотала она головой, крепко сжав кулачки, по щекам горохом катились гневные слёзы. – Она хорошая, так не… не… нечестно-о-о! Это грустно очень, ни-ха-чу-у-у! Зачем они все умираю-у-ут? Ни-ха-чу-у-у! – Вэйт заметалась в панике от произведённого эффекта, пыталась вытирать ей слёзы, гладить по голове и дать водички. В конечном счёте села рядом на кровать и тоже заревела. Ника от неожиданности даже замолчала. – Ты… ты чего это?

– Мне тоже грустно, – всхлипывала Вэйт. – Я… я их любил… А они… А я совсем один остался…

И Ника обняла маленькую дракхию и принялась её утешать. Так, ревущими в обнимку, их и застали сбежавшиеся на Никин рёв домочадцы. Пока выяснили, о чём горюют, полночи прошло. Наконец, Ника успокоилась и заснула. Совсем виноватую и несчастную Вэйт увела Лиса, с Никой остался Дон.

Утром ребёнок был немного печален, но здоров и голоден, никаких следов жара не осталось. Похудела, осунулась – но это дело наживное, Рола быстро всё исправит. Но её ещё целый день продержали в постели по требованию Лисы, опасавшейся неведомо чего – рецидива, что ли? Так не бывает его при магической горячке! Но переупрямить Лису – дело дохлое. А никаких признаков прорезавшегося дара у Ники что-то не обнаружилось. Роган посмотрел – только руками развёл: ничего не определяется. Так, может, это просто простуда была? Или от нервов? А кто его знает? Теперь уж не понять, всё прошло.

Где-то в Мире

– На-райе, это переходит уже всякие пределы! Одно название, что Король! Куда катится наш Мир? Во Дворце на-фэйери, на Троне, на нашем, эльфийском, сидит ле Скайн! Как вам это нравится? И в приятелях у этого, с позволения сказать, Короля – тоже сплошные ле Скайн, что этот дэ Тэрон, что дэ Мирион – оба нежити! А он с ними, как с родными…

– Да, да…

– И Перворождённые молчат, вот что интересно!

– Да, да…

– А эта «музыка» новомодная – это же безобразие, это…это… Просто слов нет! Сплошной полихроматизм! А он потворствует её распространению, будто так и надо!

– Да-а-а…

– И вообще все эти нововведения… Мой сын пристрастился к этому «кофэ», вы представляете, на-райе, до чего дошло! Он развращает наших детей! А цены на эти их штучки – это же сплошной раззор!

– Ой-ой! Да-да!

– А его судебные решения – это же возмутительно! Вот вы, на-райе Рио, мне говорили – это же ужас!

– Да, да…

– А теперь ещё и эта мобилизация! Он совсем с ума сошёл! Чтобы мы, на-райе, шли усмирять дикарей? Я всегда говорил, что надо просто извести эти дикие деревни, на что тогда Рука Короны существует, позвольте спросить? На наши субсидии существует, между прочим!

– Да, да!

– Может, нам ещё и Присягу на себя повесить? Как этому быдлу из Руки? А дойдёт до этого, дойдёт!

– Да, да…

– А он ещё и летает теперь, Король наш, на-фэйери верховный, я сам видел! Нет, как хотите, на-райе, но с этим пора кончать! И к Перворождённым обращаться бесполезно, это уже ясно! Если бы они хоть что-то могли, они бы уже сделали! Да и есть ли они вообще, эти Перворождённые? Кто из нас их видел?

– Ну, это вы уж слишком, на-райе Дилл!

– А что слишком? Может, они уже выродились давным-давно? Может, там и нет уже никого! А мы всё чего-то от них ждём! Хватит ждать! Надо действовать! Вот, что я предлагаю, на-райе, послушайте, и давайте обсудим. Мне рассказали, что эта их машина работает не только в пространстве, но и во времени. Если нацелить её на далёкое прошлое другого мира, когда там ещё никого не было, и просто уйти туда? Оказаться там, где нет ни Перворождённых, ни вампиров, ни людей! Вас не привлекает такой вариант, на-райе? Магополе в том мире имеется, всем необходимым мы себя обеспечим с лёгкостью. На нас восьмерых будет целый мир – чистый и не запакощенный скверной ле Скайн!

Дин Пэр ле Скайн

Не оглядываясь назад и не интересуясь последствиями своего путешествия, Пэр планомерно продвигался на юго-восток и собирал информацию. А она была противоречивой. Большая часть обследованных к магии не имела никакого отношения, и магов боялась, а иногда и ненавидела. Но таких было примерно две трети. Треть же о магии и магах мечтала и надеялась когда-нибудь переселиться в те края, где они есть. Нежити в обследованном пространстве не наблюдалось совсем. Почему – непонятно. Никаких отвращающих чар он так и не нашёл. И о драконах – ничего. Только вот эта «мать Перелеска» каким-то боком, но совсем смутно, ничего не понять. У него… дочь? Выяснить что-то более конкретно можно было бы, вступив в прямой контакт с аборигенами, но на такой шаг Пэр не отваживался. Неприятие чужаков у всех местных без исключения существовало на основном, базовом уровне.

И с ощущением присутствия его потомка творилось в последнее время что-то непонятное. Несколько раз он вдруг его утрачивал, почти совсем. А такое могло быть только в том случае, если его ребёнок умер или… исчез из этого Мира. Некоторый фон оставался, но это было не то. Это, видимо, шёл сигнал от родственников из местных. Один раз это продолжалось целых две недели, он пришёл в ужас, неприятно смешанный с облегчением, и растерялся. Уже подумал, что всё, можно возвращаться и оплакивать, но решил подождать ещё сутки – и ощущение вернулось. И как всё это понимать? Его потомок покидал Мир? Он знаком с межмировыми порталами? Тогда… экспансия нежити уже началась? Кажется, он опаздывает! Странно, здесь ещё столько живых существ, вполне пригодных к использованию…. Но, значит, надо искать не потомка, а пробои в пространстве. А потомок, видимо, окажется поблизости. Останется подкараулить и уничтожить. Лучше уж он сам выполнит эту скорбную обязанность, чем кто-то чужой. Он не будет мучить и карать, ведь дитя совершило всё это по незнанию. Но пресечь всё это необходимо, а на перевоспитание надежды нет: кто же добровольно откажется от такого могущества после стольких лет безнаказанного пользования им? Никто. Скорей всего, даже попытка объяснить ему, насколько он неправ, что пользуется некромантией, будет бесплодной. Как объяснишь, что всё плохо, если пока ещё плохо не совсем? Как объяснить, что «нельзя», если до сих пор было можно? Или, всё-таки, попытаться сначала поговорить? Ох, как тяжело быть родителем! Не зря он детей не хотел, не зря! Рано ему…

Но как же быть с местными умертвиями? И аборигенами, страдающими под их властью? Ведь они страдают под их властью? Как может быть иначе? Может, освободить их из тех загородок, где их, видимо, используют в пищу, да ещё и работать заставляют, и переселить в какой-нибудь другой мир? Тогда хоть часть их уцелеет, когда здесь их соплеменников доест расплодившаяся нежить. Доест, если он, Пэр, ничего не сможет сделать. А он должен сделать. Ведь, если разобраться, то, что творится в этом мире – это его вина. Это его потомок творит здесь непотребства некромантии. Ох, как тяжело это осознавать. А сделать всё будет ещё тяжелее. Но надо, куда же денешься.

Так и не дойдя до побережья, Пэр свернул на юго-запад. И четыре Замка Руки Короны, ожидавшие появления непонятного нечто на границе земель Дома Визли, так его и не дождались. И хитроумно растянутые магические сети остались пустыми.

А Пэр оказался в землях на-райе. Здесь всё было не так, как он уже привык. Нет, удобные места уединения были, только органики, пригодной к ассимиляции, под ними не было. А были под ними порталы, раскрывающиеся на приближение, в один из которых он чуть не провалился, пытаясь занять привычную позицию. Запустив щуп, обнаружил, что там глубоко. Очень. А питаться надо, энергия-то расходуется, а пополнять её не с кем. Не с аборигенами же этим заниматься? Гадость какая!

Сигнал бедствия в Руку Короны пришёл из Дома Антэ: в одну ночь исчезла половина яблоневого сада, бесследно. Не осталось не только деревьев, но и травы, только взрыхлённая земля. На-райе Антэ рвал и метал. Кто посмел? Кто? Его зимостойкий «Сладкий снег», и ранняя «Песнь смелых», и «Полнолуние» – всё пропало! А какие были сорта! Где их теперь искать? Что же это такое? Попросили бы, что же он – черенков бы не дал? Привоя пожалел бы? Но вот так варварски украсть – неслыханно! И как глупо, Жнец Великий! Они же не знают, что им надо петь, это же сам на-райе Антэ разрабатывал. А без нужных модуляций сорта за год выродятся, будут просто яблоки. Почти дички, между прочим. Глупо, как глупо! А главное – никаких следов магии на месте кражи! Спустя неделю сигнал пришёл из следующего Дома, пострадало поле ржи, а ещё через неделю и ещё из одного Дома… Можно было чертить следующую линию!

Тут-то его бы и поймали, но Пэр стал часто подниматься на крыло почти в стратосферу – лишь бы воздух крылья держал – и осматривать Мир сверху, ища энергетические пробои. И нашёл! Вот она, экспансия! Почти круглосуточно открытый проход в другой мир! Только… ни туда, ни оттуда не наблюдалось никакого движения. Это очень сильно Пэра озадачило, пока он наблюдал снаружи, с крыши соседнего здания. В окрестных зданиях была прорва аборигенов и нежити. И они… не воевали. Вполне мирно общались и взаимодействовали. Непонятно. Но с этим можно разобраться и потом. А пока вот это бы понять: что же это за экспансия такая? Каждое утро под магическую конструкцию, прикрывающую прокол в пространстве, заходит новая группа, но другая в то же время выходит. Количество одинаковое, состав групп тоже примерно одинаковый, и в одной группе и в другой умертвий большинство. Что они там, внутри, делают? Защитный купол непроницаем, никакой возможности для непосредственного наблюдения. Пришлось ассимилировать часть почвы неподалёку, погрузиться в образовавшуюся яму и отрастить длиннейший щуп, идущий под землёй и выходящий наружу в непосредственной близости от пробоя. Осмотрел довольно большое и практически пустое помещение и ничего не понял. Ну, два кресла, в них наблюдатели – это понятно. У стены узкий стеллаж, на полках радужные шары – это что? И, отдельно, на самой верхней полке три бурых шара, непрозрачных – чем они отличаются? Плетения-то почти одинаковые… Какая-то аппаратура на электричестве издаёт ритмичные звуки – зачем? Но наблюдателям, похоже, нравится. Дикари, одно слово… Трёхгранный, корявый, явно кустарного производства, агрегат посередине, кое-как связанный непонятными магическими плетениями. Попытался в них разобраться, но быстро запутался: в магическом зрении машина выглядела, как неряшливый клубок из разноцветных ниток. Кое-где его уже пытались теребить, это было видно, но плетение не нарушили, и то хлеб. И они этим пользуются? Вот убогие! Оно же рвануть может в любой момент! Потом не костей – даже пыли не соберёшь! Но они действительно «этим» пользовались, правда – в полсилы, даже в треть. Четыре красочных битвы нежити с нежитью привели Пэра в окончательное недоумение. Так это экспансия сюда? Тогда зачем вообще включать этот странный аппарат? У тех-то его явно нет, им сюда и не попасть будет. Или… это они так развлекаются? Или те – хозяева того мира, а местные пытаются таким образом их победить? Да нет, бред! Так территории не отвоёвывают. Непонятно, совсем непонятно.

А поскольку именно в это время Ника была больна, а Дэрри руководил поимкой навозного вора, а остальные спешно натаскивали Артёма на другом материке, ни один дракон за все четыре дня в поле зрения Пэра так и не попал.

Четверо суток провёл Пэр в яме, замаскировав внешний слой себя под траву. Четверо суток наблюдал он за действиями Руки Короны и двух дежурных. Удлинил щуп до того, что с трудом мог им управлять, но смог дотянуть его до кресла и через плечо дежурного внимательно отследил, как нужно обращаться с пультом и где хранятся запасные пульты. На длинный, тонкий и невидимый отросток, протянутый по полу, несколько раз наступали, весьма чувствительно, но он терпел. Запомнил, как устанавливается стабилизатор, уяснил, что передвигаются путешественники не только в пространстве, но и во времени. Понял – как, но совсем не понял – зачем. Смысла во всём этом он так никакого и не нашёл. Это… какой-то религиозный обряд? Местные умертвия должны сразиться с умертвиями другого мира, чтобы получить право существовать в этом? Очень похоже, что-то он такое читал… но это другой мир, не стоит так бездумно проводить параллели. Мысли дежурных прочитать так и не удалось, почему-то у всех стояли плотные, непробиваемые блоки, а взламывать их Пэр не рискнул. Вдруг заметят?

Нет, надо удалиться в место, где нет аборигенов и достаточно пищи, и хорошенько подумать. Что-то он делает не так, чего-то он не понимает. Пэр снял координаты, пристроил маяк рядом с опасным агрегатом, чтобы при надобности можно было вернуться быстро, и взлетел. А весь Университет на другое утро задумчиво чесал в затылках. Кому понадобилось выкопать такую ямищу посреди газона? Зачем?

Пролетая над небольшим городком на берегу тощей речки, Пэр вдруг почувствовал – вот оно! Здесь! Моё! Родное! Ставшая уже привычной для него невидимая кошка перешла через мост и нерешительно остановилась под огромной облетевшей липой. А зачем, собственно, он опустился? Зачем-то же опустился? А зачем? И пошёл по мосту обратно. И на середине вспомнил: потомок! Он здесь! Точно! И бросился назад. И затормозил под липой. А куда это он так несётся? Со всех ног, еле остановился! Так, это похоже… на магическую ловушку это похоже! Похоже, что его каким-то образом заставляют бежать вот туда, а на этом месте, видимо, мёртвая зона для ментального воздействия, где он приходит в себя и останавливается. Заманивают! Его… вычислили? Невозможно! Рассчитано не на него? А на кого? И почему кроме него никто туда не бежит? Все уже там? Ну-ка на фиг! Обо всём этом можно подумать, убравшись отсюда подальше! Полностью закрывшись от любых воздействий, отключив все мысли, кроме одной – улететь! – он поднялся на крыло и полетел прочь от Найсвилла. Вихрь жёлтых листьев, взметнувшийся при полном безветрии под старой липой, удивил пару прохожих, а больше никто ничего не заметил.

Приземлившись на полянке посреди леса, Пэр предался раздумьям и ассимиляции органики. С потомком… всё непонятно. Кроме упоминаний о матери Перелеске, кстати, в ситуациях, больше подходящих для ругательства, и того странного поселения с магической атакой – сведений никаких. Ладно, это можно отложить, времени ещё достаточно, он ещё только начал поиски. А вот с этой машиной… О несчастных аборигенах, страдающих под игом умертвий в горах, он не забыл. Похоже, о них либо не знают, либо просто не желают знать. Может, это общественный откуп, чтобы в других местах умертвия вели себя прилично? Наивные! Откупиться от нежити ещё никому не удавалось. Аппетиты не те! Люды и рухи тоже сначала пытались так делать, он читал. И чем кончилось? И здесь так же будет. Будут отдавать, пока все там, в горах, не окажутся! Но почему, всё же, там нет женщин? Хотя… в общем-то можно понять. Видимо, самок берегут на расплод…

А вот уводить их оттуда, но оставлять при этом здесь, в этом мире – бессмысленно абсолютно, это уже понятно. Если это откуп, на них наверняка стоят магические метки. Переловят, и всё. Свои же и переловят, и опять нежити отдадут. Да ещё и с извинениями. А вот если увести их отсюда, из этого мира – это интересно! Нет, свою энергию на это тратить он не будет – вот ещё! Пэр, конечно, это может, как и всякий дракон, но больно много чести! Да и энергии потратить придётся немало, портал-то долго держать придётся, пока они все не пробегут. А пополнять энергию тут не с кем, только потреблением органики – не лучший вариант! Нет, надо нейтрализовать дежурных, перенастроить портал и вывести несчастных туда, в тот мир! Но в другое время, в далёкое прошлое, Когда тот мир ещё не был заражён нежитью. Это можно отследить по заданным на пульте координатам. Вот этого – сквозь время – дракон как раз не может. А их машина, насколько он понял – запросто. Вот и надо воспользоваться, раз представилась возможность. Может, тогда и настоящее того мира изменится? Может, в результате там нежить так и не появится? А Пэр таким образом спасёт сразу и часть местных аборигенов – и целый мир! Пусть чужой мир, пусть об этом никто, кроме самого Пэра и не узнает – но ведь спасёт! А там… ну-у, снабдить их инструментами, едой на первое время, вложить в головы некоторые знания… Зато, кроме естественных врагов, им там ничто не будет угрожать! Да! Использовать против врага его же оружие, эту пространственно-временную машину – это достойный ход! А спасение мира – деяние, вполне достойное представителя высшей расы! Только детали надо обдумать хорошенько, составить план. Можно ещё пройти по уже обследованной местности и собрать тех непримиримых противников магии, что попадались довольно часто. Там и самки были, много. Очень кстати. Другой расклад сделает перемещение бессмысленным: они же должны размножаться. И детёныши. Пусть берут своих отпрысков с собой. Детёныши легче адаптируются, это всем известно. Конечно, определённый процент молодняка погибнет, но для популяции в целом это не страшно. Естественный отбор – это нормально. Это везде так. А вот стариков брать не стоит. Во-первых, снизится общая мобильность группы, старики всегда неповоротливы. Во-вторых, их знания могут иметь какую-то ценность здесь, а в другом мире будут только мешать. Там другие реалии, а старики норовят действовать по шаблону и заставляют окружающих этому шаблону соответствовать.

Так, сначала надо как раз этих противников собрать, и с ними поработать, составить ядро. А потом можно и тех несчастных забрать, а умертвия уничтожить. Хоть чуть-чуть их поменьше станет в несчастном мире, стонущем под пятой некроманта…

Одновременно взвыли сигналы тревоги в Университете и на медном руднике, где отбывали наказание бандиты и убийцы. Дэрри сразу повысил себе температуру тела – так усваивалось больше кислорода, голова соображала быстрее. Не раздумывая, на автомате вызвал Дона голосовой личкой – и угадал. Дон и Саймон оказались как раз рядом с машиной, они провожали Артёма в мир Земля. Собственно, только что проводили.