Текст книги "Колоски (СИ)"

Автор книги: Елена Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

– Ну Птички же нету, а папа занят. И мама, и дядя Гром! А мне же надо! И Птичка умеет, и папа, и мама, и дядя Гром! И дядя Квали, и дядя Дэрри! Все умеют, только я не умею! Так же неправильно? – логика была безупречной, и Мастер Корнэл сдался без боя.

В школе училась Ника, против ожиданий, легко и быстро, несмотря на то, что у полукровки, вроде бы, должно быть замедленное развитие. Но, видимо, сказывалось общение со Зверем, с Мягкой. Где-то Лиса об этом читала, о благотворном влиянии Зверей на развитие детей-полукровок. Так прошла и эта зима, и весна прошла, и лето наступило. Приехали Квали с Птичкой, стало шумно и радостно.

А летом, в Солнцежар, Дэрри притащил Майку. Вызывал-то он Квали, но Квали вместе с Птичкой были у Лисы, вот так и вышло. Ох, эта Майка! Ох, этот Дэрри! Ох, все они, чтоб их!.. Нет, жалко, конечно, девочку! Ведь полная голова вшей, как же можно? Уже после печати «от паразитов» неделю целую у неё Птичка дохлых гнид вычёсывала! Но… своих проблем, что ли, мало? У Лисы хватает, а вот Принцу, видимо, мало показалось! Нет, опять же, с какой-то стороны понятно – бесконтактная Видящая – это круто, и кто же знает, кого ещё в этих диких деревнях найти можно. Вот из этих соображений и закрутилось новое дело: у Дэрри родился новый проект по обследованию диких деревень на предмет поиска Видящих, Зовущих и потенциальных магов. Там им, мол, не жизнь, а здесь им, стало быть, жизнь. Тьфу! И ведь убедил Дона, сорвался Дон из Руки. Чаще, сказал, дома бывать сможет. Ага! Чаще! Сейчас! Как бы не так! Всю оставшуюся часть лета, осень, зиму и часть весны бегали они вдвоём, как нахлестанные, с кучей бумаг, причём, в основном Донни, потому что у Принца и так дел было, как всегда, невпроворот, и утрясали какие-то организационные вопросы – как же, новая служба Короны основывается – Поиск! Лиса уже ругаться последними словами начала, что это превращается в поиск собственного мужа в собственной постели, причём безуспешный – неделями не видит! Это называется – чаще дома бывать? Раньше хоть по вечерам приходил, а теперь? И даже Рогана выдернуть на это дело умудрились! Который за последние три года поперёк себя толще стал – ага, такому только и бегать! Вот, наверно, тогда-то и началась у Лисы хандра. Летом и осенью ещё было ничего, летом прыгали с Майкой, осенью Ника пошла в первый класс – это ещё была жизнь, с присущими жизни заботами и волнениями. А к середине зимы всё вошло в привычную колею, затихло – и Лиса взвыла от навалившейся тоски. Она вообще не любила зиму. В Найсвилле она была короткой, всего два месяца – Вьюжень и Снежень, но даже эти два всю душу вымотали. Да, в корчме тепло и светло, и народ толчётся – но это чужие люди! А свои, пусть и шебутные – только бы нервы Лисе потрепать! – все куда-то разбежались, разъехались, а она осталась. И никаких перемен, сегодня – как вчера, завтра – как сегодня, как три, четыре дня назад. И на крыльце вечером не посидеть, бездумно пялясь в закат – холодно. Всё замёрзло. И Лиса замёрзла. Где-то глубоко внутри себя. Будто ворочался в груди острый, холодный и неудобный кусок льда, и никак не таял, даже рядом с Доном, даже рядом с Никой.

Все куда-то бегут, жизнь кипит – а она… Как на дне ямы. Или при кормушке – заскочат к ней друзья на бегу, съедят что-то – и дальше летят, а ей остаётся только глазами их проводить. И спасибо ещё, что именно к ней заходят, могли в любой другой ресторан поесть зайти. Хорошо, что она корчму не продала, а то и вообще, наверно, никого бы не видела, сидя в шикарной и пустой столичной квартире. Вот и получается, что сама-то Лиса никому особо и не нужна. Даже Нике. У девочки нянек – целый Парк Зверей, и Мастер Корнэл, и бабушка Рэлиа. Знает ребёнок, что где-то там есть мама – и этого ей для душевного равновесия вполне хватает. Роган бывает чаще других, да только его больше халявный сидр интересует, коньяк и жаркое, а не тонкая организация душевного мира Лисы. И захандрила Лиса со страшной силой, даже полотенцем драться перестала, вот как.

Донни, конечно, заметил сразу. Постарался выкроить хоть какое-то время, чтобы Лису развлечь: сводил в театр, потом порталом на три дня на южный(!) берег – как разрешение-то достать сумел? Риана, наверно, напряг, как иначе? Лиса была очень благодарна, спасибо, спасибо, Дон, ты замечательный, но ничто её по-настоящему не радовало, и тоска не отпускала. Вот тогда и состоялся этот разговор.

– А сама-то как считаешь, что с тобой? – Дон сидел напротив Лисы за столом, положив голову на сложенные руки, и заглядывал снизу ей в глаза. – По энергетике я тебя уже проверил, всё нормально, заклятий не висит. И здоровье у тебя – хоть на выставку. Что с тобой, зверёк мой свирепый? Может, у тебя зимняя линька? Гром говорит, во время линьки даже у Зверей настроение портится, и у всех вокруг заодно, потому как от них, от линючих, до фига всяких интересностей огрести можно, в любой момент и до изумления! Может, это оно? Тогда просто подождать надо! Сменишь мех, и будет у меня зимняя Лиса, белая и пушистая! Нет?

– Не знаю, Дон, – вяло улыбнулась Лиса и уныло подпёрла щеку рукой, так, что вся физиономия на сторону уехала. – Просто тошно. Ты не думай, к тебе это никакого отношения не имеет. О таком муже можно только мечтать, я серьёзно, – грустно улыбнулась она на его фырканье. – Мне ж половина улицы завидует, что у меня такой ты. Я ж Видящая, вот и Вижу зависть их. Мне же не обязательно за руку держать, такое и в разговоре чувствуется, речь – это тоже контакт. Не чёрную, не думай, зла никто не желает. Просто… – неуверенно пожала она плечами, – знаешь, мне, похоже, просто делать нечего. Вот, как-то так. Да, Роле со мной спокойнее, но с корчмой она и одна прекрасно справится, это же понятно. Да и при тех деньгах, что у нас есть, это моё цепляние за корчму чуть ли не придурью выглядит. Каприз богатенькой райи. И Ника больше времени в Парке проводит, или ещё где-нибудь, чем дома. Понимаешь, я много кому нужна – но никому не необходима. Вот, как-то так.

– Ты мне необходима, – потянулся Дон через стол, осторожно, будто боясь отказа, взял Лису за руку.

– И мы оба знаем, зачем, – фыркнула Лиса. – Не надо, а? – но руку не отняла, вяло наблюдая, как Дон водит пальцем по её запястью, отслеживая жилки. Он часто так держал её за руку, нравилось ему, наверно.

– А где ж я ещё такую вкусную найду? – мурлыкнул вампир. – Но неизменно благодарен и всегда готов развлечь, завлечь и привлечь, куда и чем захочешь! – хитро улыбнулся он. – Что угодно благословенной райе? Песен? Мечей? Стихов? Ремонт?

– Не-ет! – взвыла Лиса, отдёргивая руку. – Только не ремонт!

– Ну-у… Хочешь, я Венец Жнеца у Дэрри сопру? – засмеялся Дон. – Вещь полезная, тяжёлая такая, в хозяйстве всегда пригодится – вот, хоть грибки солёные придавить, он золотой, не окисляется, а Принц наш, Кулак с ушами, пусть поищет суетливо! Наблюдать забавно будет… Нет? Портал на Луну? Минуты три я его, наверно, удержу! Посмотришь на Мир свысока… Нет? А чего? Ты только скажи, а я тут уж сразу уж…

– Любви хочу. Большой и чистой, – вяло буркнула Лиса. И получила в ответ длинный прочувствованный монолог, чуть ли не лекцию о возможностях и недостатках вампирского бытия. И теперь сидела – и не знала, что ответить. Не потому, что боялась его обидеть. Вампиры вообще не обидчивы, они либо убивают, либо нет. Потому что, как объяснил Дон как-то раз, унизить или оскорбить может только тот, за кем мы сами признаём эту возможность: более умный, вышестоящий или, хотя бы, равный, так на то и есть «Суд Жнеца» – дуэль. А всё остальное либо скучно, либо просто смешно, если нет угрозы. А если есть – убил – и без обид. Но что она вообще могла бы сказать, чего бы он и сам не знал? Не в твоих силах, Дон, избавить меня от моего Дара, моего проклятия – Видения. А только так для меня может начаться другая жизнь. И не напрягайся, никуда я от тебя не денусь. Не из-за большой и чистой любви к тебе, а из полной безнадёжности в случае её возникновения. Сколько ни убеждай себя в невозможности ответного чувства с твоей стороны – это умом понимаешь, а сердцем всё равно ждёшь. Вот такая глупость несусветная. А ведь была глупость эта, была! Сейчас, глядя назад, понятно, что – да, влюбилась-таки двадцатилетняя дурочка и восемь лет вспоминала и оплакивала своего первого и единственного. И ты уж извини, Дон, но очень хорошо, что у меня были эти восемь лет – без тебя. Потому что восемь лет мечтала о том, как могло бы всё сложиться, если бы ты не погиб. И обижалась, и морду мечтала набить, скрытной заразе – потому что любила. Не тебя, к сожалению, а некий придуманный идеальный образ – но любила ведь! Настоящий же Дон оказался не сильно похож на того, в мечтах. Нет, это не разочарование, обойди Жнец! Какое может быть разочарование, когда ты обо мне так заботишься – но… многое оказалось не таким, как помнилось. Трёх лет вполне хватило, чтобы внятно ощутить, как это – жить с вампиром. Когда любые проявления сильных чувств вызывают только смех, пусть и восхищённый, очень быстро понимаешь, что влюбиться вот в ЭТО не просто глупо – самоубийственно. Любить и страдать от неразделённой любви – оно, конечно, жутко романтично, но не для меня! А других вариантов, кроме тебя, и вовсе нет, потому что я Видящая, а таких уникумов, как ты, Квали, Гром и Птичка – по всему Миру может штук двадцать и есть. Что же – искать, хватая встречных за руку? Так и в Госпиталь упекут! Да и меняются люди со временем, это ты прав. Вчера подходил, а завтра уже нет. Даже Роган за эти одиннадцать лет изменился, стал обжигать в Видении, почти как тогда Найджел. Это не гниль, просто особенность личности, но Видящей-то не легче! И что? Влюбиться в кого-то, кто со временем начнёт, как Ника и братец Вака, биться током, или резаться, как мастер Корнэл, так что хочется посмотреть на руку – нет ли раны, или ещё что похлеще, в Видении чего только не бывает – и страдать от невозможности даже взяться за руки? Спасибо, я лучше похандрю. Пройдёт. Примерно всё это Лиса подумала, но сказала Дону гораздо меньше. Не соврала, просто – зачем? Ещё одну лекцию выслушать?

– Пройдёт, Дон, ну что ты, чесслово, – сказала она Дону. – Это просто, знаешь… Зима, – пожала она плечами.

И ведь прошло! Через два месяца! Это был первый рейд их хвалёного Поиска. Дон исчез на неделю, и Роган не появлялся – и вдруг ввалились втроём с каким-то недоумком, и в каком виде! Недоумок, как Дон сказал – «куколка Фанни» – грязный и исцарапанный, Роган взмокший и распаренный, только Дон как всегда – чистенький и аккуратный, хоть и у костра сидели, по запаху понятно. Через пару часов, когда Роган только-только в себя приходить начал, опять Дон его выдернул. До вечера их не было, а потом явились опять втроём, на этот раз с мальчишкой грязным, да ещё и пса блохастого притащили! Все в пыли, чумазые, как гоблины, на этот раз и Дон такой же! Стирай, Лиса, тебе делать нефиг! Всех и отчихвостила! Нахалы бессовестные! Всё бы им в дом всякую пакость тащить! И ведь что обидно: тащат все, кому не лень, а разбираться с ней каждый раз Лисе приходится! Вот почему это так, кто бы объяснил?

А через неделю пришёл Роган со здоровенным свёртком. Шушукались они с Доном, шушукались, вышли во двор – и тишина. Через полчаса этой тишины Лиса бросила кухню на Ролу и пошла следом – приглядеть. Если дети тихо себя ведут – не к добру это, а Дон с Роганом ничем детей не лучше. И как в воду смотрела!

В саду перед крыльцом на замощённом обломками плитки пятачке стояла расставленная стремянка. К внешнему краю верхней ступеньки параллельно земле была привязана доска, с которой сиротливо свисала прилепленная оконной замазкой за верёвочный хвостик сломанная печать портала. Дона видно не было, а Роган топтался рядом, следил за чем-то в небе, бормотал себе под нос, вскрикивал, всплёскивал руками, ахал, охал, хватался за голову. Так и знала – хулиганят!

– Та-ак, – со свирепым обещанием в голосе протянула Лиса и потащила с плеча полотенце. – И чем вы тут занимаетесь?

– Лиса-а, – попятился Роган. – А мы тут это… Я, лучше, того, потом зайду… Через недельку… Или две… Ты это… – и попытался спрятаться за стремянку. Из-за крыши на большой высоте, входя в крутое в пике с разворотом, вылетело что-то большое, и явно не птичка. Впрочем, свист рассекаемого воздуха и дикий хохот с вершин мира был на земле прекрасно слышен и не оставлял места сомнениям. Очень уж знакомый это был хохот. Лиса поняла всё и сразу.

– Ах, вы!.. Я вам покажу стремянку в небо! – Роган забегал вокруг стремянки, отчаянно вереща:

– Не надо! Не надо полотенцем!

– На-адо, – с глубокой уверенностью убеждала его Лиса. – Вот женись, – полотенцем по спине, – и свою жену, – полотенцем по спине, – на верхотуру закидывай!

Тут Роган, споткнувшись, упал, на него упала стремянка, а с высоты вдруг что-то посыпалось: куски металлических трубок, обломки дерева, обрывки ткани… Лиса метнулась под защиту крыльца, а вот Роган, барахтавшийся под стремянкой, не успел. Острый обломок деревянной планки пронзил ему плечо, как копьё. Роган взревел, спихнул стремянку и почти уже встал, но в этот момент сверху прилетел ещё какой-то свёрток, мягко стукнул его по голове и упал в траву. Роган свёл глаза и свалился рядом, к счастью – на спину, иначе торчащий из плеча обломок пропорол бы ему плечо насквозь.

– Идиоты! – прошипела Лиса, бросилась было к Рогану, но краем глаза заметила ещё что-то большое и тёмное, опускающееся сверху, и спряталась опять под защиту козырька. Но это был Дон. Огромная летучая мышь, держа в задних лапах нечто непонятное, но явно сломанное, спланировала на лужайку, перекинулась, и Дон присел на корточки рядом с Роганом, проверяя пульс у него на шее. Неодобрительно покачал головой, подобрал свёрток, стукнувший Рогана по голове, как оказалось – с одеждой, развернул и стал натягивать штаны. Только тогда Лиса опомнилась, соскочила с крыльца и подбежала к бесчувственному телу. Под Роганом расползалась лужа крови, из плеча торчала деревяшка. Да, это не смертельно, но как же надоело-то! На работе им риска мало, что ли?

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – прошипела Лиса.

– Всегда! Но совсем на другую тему! – с улыбкой обернулся к ней Донни, надевая рубаху. Лиса зарычала. – Да брось ты, чесслово, ничего страшного, проклемается!

– А если бы ему не тряпками, а этой деревяшкой в голову попало, ты то же самое бы сказал? – гневно сверкнула глазами Лиса. Но Донни был абсолютно непрошибаем.

– В голову не опасно, у него там кость, – мило улыбнулся он. – И всё равно ведь не попало. А это фигня, три дня в ящике. Да не дёргайся ты так, у него и хуже бывало.

Вот как с ними можно, а? Им жить скучно, а ты себе нервы трепли! Ну, погоди, я с тобой ещё поговорю! И поговорила, как только Рогана забрали в Госпиталь. Разговаривал с Детьми Жнеца Дон, и что-то долго разговаривал. Наконец отправил и уселся рядом с Лисой на ступеньку крыльца.

– Дон, у тебя вообще мозги остались ещё? Ну, ладно Роган – сам виноват, если разобраться, а если бы в ребёнка попало? Да даже если в собаку! Не совестно было бы?

– Да, про собаку я как-то… не подумал…. – озадачился Донни. – Но я же на наш сад всё прицельно скидывал, а у нас сейчас вроде и нету никого? Ты в доме была… Кстати, а зачем ты вышла? И почему Роган не успел убежать? Он же должен был увидеть, что я перекидываюсь, и понять, что сейчас всё вниз полетит? А?

– Ой, блин… – до Лисы вдруг дошло, что, не отвлеки она Рогана со своим полотенцем, всё закончилось бы вполне благополучно. Вот только признать это оказалось неожиданно сложно. За последнее время она так привыкла к тому, что всегда права, что она умная, а вокруг все… ну, не то, чтобы дураки, но… Она покраснела так, что, кажется, от щёк сейчас дым пойдёт, а эта зараза ещё и смеётся!

– Да не дёргайся, всё нормально! Ещё сама полетишь, только доработать надо!

Полетит? Вот на тех тряпочках с палочками? Это совсем не то, о чём она мечтала. В мечте о полёте она всегда чувствовала крылья – большие, полупрозрачные, сильные – свои! А это… Она настолько Дону надоела? Мог бы и просто сказать, зачем же избавляться так замысловато? А он, зараза, только ржёт, как ненормальный. Вампир, одним словом.

Роган явился на третий день к вечеру, весь преисполненный праведного гнева, и ввалился прямо на кухню, взъерошенный и шипящий, как болтушка на сковородке. А Лиса его и не узнала. И сказала с усталой досадой:

– Благословенный, будьте любезны, пройдите в зал, официантка подойдёт через минуту…

– Ну уж, нет, уж, ты мне скажи уж сначала, где муж твой! Где это чудовище? А? Где? – отощавший за три дня в ящике больше, чем наполовину, помолодевший и даже похорошевший, Роган был в ярости. Пока Лиса ахала и охала по поводу такого волшебного преображения, в дверях материализовался Дон:

– А чем ты недоволен, мой трепетный? Ну-ка, покажись! Строен, как кипарис! Неужто тебе прежняя тушка больше нравилась?

– Это была моя тушка! – яростно взревел маг. – Моя!! Личная!! Собственная! Сформированная надлежащим и своевременным питанием! Заботливым наполнением желудка исключительно вкусными и полезными продуктами! Как ты посмел?!! Лиса, дай сюда полотенце!!! Нет! Много чести! Вот это подойдёт! – тощий и стройный Роган осиротил кухонную швабру, ободрав с неё мокрую и грязную половую тряпку, Дон, восторженно хохоча, бросился от него во двор. Лиса только рукой махнула. Ну их в баню, бешеных! Дети хоть маленькие, а эти…

– Вот, смотри, как хорошо: почти догнал! И почти не запыхался! – Дон, посмеиваясь, приплясывал на верхней перекладине качелей. Внизу, под качелями, не отвечая, только яростно сопя, упорно подпрыгивал Роган, пытаясь хлестнуть его тряпкой. Наконец Дону забава надоела, он в кувырке ушёл Рогану за спину и обхватил друга, прижав ему руки к бокам.

– Роган, этот твой «падолёт» даже под моим весом развалился! Даже весь замагиченый. Я посмотрел твои выкладки, пока ты в ящике был. Целитель ты прекрасный, и огневик отличный, а конструктор и физик из тебя – как из меня грелка. Ты перепутал упругость с плотностью, а общий вес с удельным, так что результат не удивляет. А твои сто двадцать килограмм разнесли бы его на второй минуте! – увещевал он мага. – А теперь, по крайней мере, у тебя есть шанс. Но материал нужен какой-то другой. Дерево из каркаса надо исключить: ненадёжно. И парусина, даже эльфийская, слишком тяжела, совсем не годится.

– Р-р-р! – маг некоторое время ещё пытался вырваться, потом мозги всё же включились: – Не годится? А что тогда годится? – с досадой шмякнул тряпку оземь Роган. – Ну, что? Паучий шёлк? Я миллионер? У меня зверей в кармане тыщща? И не бывает он такими кусками!

– Не надо быть миллионером, надо иметь хорошие связи, – вкрадчиво сказал Дон Рогану на ухо, заглянул в лицо и отпустил, уверившись, что тот уже спустил пар и способен слушать. – Попросим у Дэрри.

– Не отдам! – тут же вызверился Роган. – Короне только дай! Засекретят – и фиг мне, а не полёты! Не позволят же ни за что! Чтобы люди летали – ха! – в сердцах пнул он ни в чём не повинный стояк качелей.

– Брось, мог бы уже понять: Дэрри не только Принц, но и неплохой парень, – подмигнул Донни, укладываясь животом на доску сиденья поперёк. Заперебирал ногами, закручивая верёвки в жгут. – Кроме того, это неплохой парень, которого тошнит от того, чем он вынужден заниматься. Скука, Роган, обыкновенная скука! – Он поджал ноги, сиденье закрутилось на месте. – Па-аберегись, зашибу-у-у! Ай, блин, чуть не слетел! Так вот, слышишь? Уверяю тебя, он на крови поклянётся молчать только для того, чтобы мы его взяли в дело! Да он и без клятвы болтать не будет. Что ж он, дурак, что ли? Он лучше тебя знает, с какой скоростью у нас игрушку отберут, если о ней станет известно. А вот шёлк достать – для него не проблема. И заклятья к шёлку лучше липнут, чем к парусине. Пойдём-ка, возьмём его личку и выясним, сильно ли занят сын мой во Жнеце. Эй-эй, тряпочку захвати, трепетный мой! Сам принёс, сам и оттаскивай!

– Ну, вот что, райнэ заговорщики! Развлекаться можете в пристройке, только кроликов пугать не смейте мне. Пустые клетки друг на друга туда, к стене, только так, чтобы сено брать можно было. А с испытаниями – чтобы я вас здесь не видела! Мне прошлого раза хватило! – вот такая она вредина, жутко непреклонная! Роган и Дэрри неуверенно переглянулись, но у Дона, оказывается, уже всё давно было продумано:

– А мы уйдём, Лиса! На крайний север, там никого нет, даже дикие деревни южнее! Очень удобно: и нас никто не увидит, и мы никого не зашибём, уж ежели что!

– Ежели что – это что? – подбоченилась Лиса.

– Это если я тоже ошибся в расчётах, – развёл руками Дон. – Вот смотри, скорость свободного падения…

– Нет уж, сам считал – сам и падай, – отмахнулась Лиса. – Только не забудьте, что один из вас перекинуться не может!

– А Дэрри на что? Вдвоём мы Рогана всяко подхватить успеем!

– Тьфу, психи бешеные! – сдалась Лиса. И работа закипела.

Дэрри сразу попытался прикинуть, как можно использовать «падолёт» в работе с дикими деревнями. И с огорчением должен был признать, что сейчас – никак. Разве что попытаться совсем убрать магию из конструкции и, кроме того, найти такой же лёгкий и прочный материал, как паучий шёлк, но дешёвый и доступный деревенским жителям. Вот тогда можно попытаться внедрить идею в умы людей – может, это произведёт какое-то изменение в их мировосприятии? Раздвинет горизонты? Может быть, человек, едущий в телеге, и тот же человек, летящий в небе – это два разных человека? И, хоть раз взлетев, он уже не захочет ползать, изменившись навсегда? А взлететь и с крыши можно, необязательно для этого портал лепить. Дон уже попробовал и рассказал: эта конструкция – совсем не то, что крылья летучей мыши, которыми нужно всё время работать. На ней можно парить, как чайка, что для мышки недоступно в принципе, ловить ветер, а в нём есть и восходящие потоки. А главное – не надо постоянно держать контроль над неразумным зверем, всегда пытающимся захватить власть над измененным телом! А это много, очень много. Нужно хоть раз испытать это на себе, чтобы понять – насколько. Так что – работаем! С отчётами Большой Кулак расправлялся теперь молниеносно, отмечая, в основном, перспективы для будущего Поиска – остальное свалил на трёх секретарей. И все вечера проводил в Найсвилле, в пристройке за корчмой. Дело продвигалось медленно, но и получалось нечто, весьма отличное от того, что Роган сляпал при помощи магии за считанные дни из деревяшек и весёленького ситчика.

Даже Лиса признала, когда позвали посмотреть. Металлически взблескивающий паучий шёлк туго обтягивал трубчатый каркас из сверхлёгкого сплава, производимого, к слову сказать, только в Донн Дроу для внутренних нужд, контрабандисты хреновы! Контуры стоящей посреди пристройки штуковины оставляли ощущение чего-то хищного и стремительного.

– А как же Поиск ваш? Столько бегали, пока оформляли – и что?

– Так мы же башню дэ Форнелла нашли! В первом же рейде! А в ней машинка любопытная стоит, и, вроде бы, даже в рабочем состоянии, но что делает – непонятно. Вот ею сейчас все и занимаются, пытаются понять – что это такое и зачем оно вообще. Так что попросили до Цветеня больше ничего не находить, им и этого надолго хватит! А то – вдруг ещё что-нибудь нароем! Мы ж талантливые! – объяснил Дон.

– И вы решили талантливо свернуть себе шею, потому как простые человеческие способы вас, таких талантливых, конечно, не устраивают, – подхватила Лиса. – Кстати, талантливые! Вы это, конечно, симпатичную штуковину сделали, только в дверь она ни фига не пролезет. Вы прямо отсюда портал открывать будете? На свой дальний север? – ей ответил дружный душераздирающий стон отчаяния на три голоса. Талант талантом, а здравый смысл ещё никто не отменял. – Стену мне порталом своротите – убью на хрен! Всех и сразу! – щедро пообещала Лиса и ушла, задрав нахальный нос. А они остались.

И пришлось додумывать конструкцию, делая её разборной, практически – переделывать полностью, с нуля. Потому что Донни сказал, что Лиса права – всё должно быть компактно, иначе как же их прятать, такие дуры здоровые? Много же будет, не одна штучка. Только к середине Цветеня доделали.

Север встретил их неласково. Широкая, насквозь продуваемая равнина, насколько хватало глаз, была покрыта низенькими, ниже колена, стелящимися по земле деревцами. Ноги проваливались между пружинящими стволами, застревали, даже вампиры спотыкались. Дон категорически заявил, что ему тут не нравится, лучше уж тогда ещё севернее. Пусть лучше похолодней, но чтобы под ногами мох, что ли, да пусть даже снег со льдом, но не это безобразие. Вернулись, долго рассматривали карту, потом искали тёплую одежду для Рогана, который ещё в первый выход замёрз и сказал, что это здесь Цветень, а там его переименовать хочется. В Дубень. Лиса свои шмотки не дала, хотя на отощавшего Рогана они вполне бы налезли, а его собственные теперь болтались на нём, как на вешалке, хоть три раза заворачивайся. Летать в них как-то не хотелось – из них бы не вылететь! Пришлось срочно бежать в ближайшую одёжную лавку и покупать зимние вещи – это в разгар Цветеня! Хозяин лавки на них смотрел дико, только что пальцем у виска не покрутил.

– О! Самое то! – Дон довольно почавкал ногой в мокром мху, а Роган поспешно завешивался отвращающим заклятием от насекомых. Вампирам хорошо, гнус ими не интересуется, а на живого человека мгновенно налетела жужжащая туча. Они стояли в небольшой долинке, окруженной невысокими мягкими холмами. Деревьев здесь не было – только мох. Глубокий и мокрый. А подо мхом – оттаявшее болото. Дэрри попытался расставить стремянку – ножки тут же увязли на треть. А по карте здесь возвышенность, что же тогда в остальных местах? Пришлось перебраться на макушку холма, там оказалось посуше. Расстелили простыню, чтобы не потерять во мху детали, распаковали падолёт, собрали. Портал пришлось сделать большой, как для Зверей, иначе крыло бы не пролезло, и доску под портал крепить не на верхней ступеньке стремянки, а над ней, уже на поручни. Всё сделали, всё приготовили. И чуть не поругались. Дон и Дэрри пытались убедить Рогана, что первое испытание новой конструкции должен опять проводить вампир, но у мага горели глаза, и ничего он слышать не хотел. Вот как окажется, что что-то не так – и опять его полёт отложится на неопределённый срок! Нет уж! Уж я уж сам уж! Чтобы уж хоть раз, хоть и неудачный – да мой! А вы подстрахуете, зачем вы тут иначе? Друзья вы или кто?

И вот – свершилось!

Ноги его ещё стояли на ступеньке, и в портале земля была совсем близко, но за краем портала вид был совсем другой – с высоты километра открывалась широкая панорама болот, левее, в дымке, виднелось белое поле ещё не растаявшего льда, уходящее к горизонту, правее что-то темнело, наверное, лес. А основной проблемой оказался ветер высоты. Пока что Роган держался за стремянку ниже портала, а вот ещё чуть выше подняться – и держаться станет не за что! А сдувает уже сейчас! И вместо плавного начала скольжения, как объяснял ему Донни, уйдёт Роган кувырком, а этого даже паучий шёлк не выдержит!

И – не свершилось.

Как залез Роган на стремянку, ведущую в небо, так и спустился. И ещё минут двадцать ушло, пока опять сходили в Найсвилл, нашли подходящий шест и закрепили его так, чтобы отважного падолётчика не сдуло вверх тормашками с места старта. И только тогда Роган смог, наконец, держась за шест двумя руками, подняться в небеса. И замер в испуге. Да, он хотел! Он очень хотел! Но кто же мог знать, что это так страшно? А ветер сразу подхватил крыло, приподнял, попытался унести. Роган уже висел в воздухе, изо всех сил вцепившись в качающийся шест, и только бы не отпустить, только бы не отпустить, только бы… Но долго пребывать в ступоре ему не дали. Следом из портала вынырнул раздетый догола Дон:

– Отпускай! А то сейчас стремянка упадёт, её Дэрри еле удерживает! Парусность же! Давай-давай! – замахал он на Рогана руками. Пригляделся внимательней, заметил оловянный от страха взгляд мага и… выдернул шест вместе с цепляющимся за него Роганом из портала наверх. Наклонил вниз. И отпустил.

Так, с шестом наперевес, как рыцарь древности, и отправился Роган в свой первый полёт. И не планируя, а просто вниз головой. А падолёт не давал сбиться с выбранного курса, только вращение задал по оси падения. И клич у Рогана был вполне рыцарский – всех святых помянул:

– А-а-а-а! Матерь светла Перелеска, Святый Серп Жнецу под яйца-а-а-а-а! – только глаза были вытаращены совсем не по-рыцарски. Вот в левый глаз ему мошка и влетела, и заклинание не помогло! Обыкновенная мошка, но на такой скорости – как сапогом в глаз получил. И очень хорошо сработало! Истерика разом прекратилась, Роган даже попытался управлять полётом, но понял, что не представляет даже отдалённо, как это делается! Маг срочно переключился на Дона и стал тыкать в него шестом.

А Дон с хохоту и перекинуться забыл! Так и падал рядом с магом спиной вниз, дрыгаясь от смеха, пока его Роган шестом не достал. А как достал – тут падолётчика совсем беспорядочно закрутило, еле Дон его догнал и из штопора вывел. Но, даже будучи уже мышью, продолжал ржать неудержимо. Описав в воздухе пару неровных кругов, они скрылись из глаз за три холма от места взлёта. Дэрри, прибежавший с одеждой Дона к месту посадки, застал уже только самый конец представления. Избавившийся уже от полётной сбруи Роган, сидя в обширной луже талой воды, одной рукой держался за наливающийся вокруг глаза фингал, другой за сердце, а рядом, валяясь на спине, конвульсивно дёргалась, свистела и шипела во мху гигантская летучая мышь. Только падолёт все издевательства героически выдержал, ни одного повреждения заметно не было – хоть сейчас лети!

– Ты бы видел его лицо-о-о! – минутой позже рыдал от смеха Дон, натягивая штаны. – А как он ора-а-ал! А-а-а, я не могу больше! Хи-хи-хи-и-и! А какие были глаза-а-а! А-а-а, хахахаха! Ты налетался, трепетный мой?

– Я? – очнулся маг. И вдруг страшно возмутился: – Ты с ума сошёл? Да я и понять-то ничего не успел! Брык, швырк и бряк – и всё! Надо выше устанавливать, чтобы я хоть понять успел, как оно работает! Ты что же думаешь – я дурак уже? Что уж я – не понял, что это ты меня вёл? Всё я уже понял! Надо полтора километра ставить. Только штаны переодеть… – озабоченно пощупал он себя, и Дона опять согнуло. – Да не пошёл бы ты уже, дубина? – взвился Роган. – Это ж от мха мокрого, ты ж меня в лужу посадил, чудовище! – но Дэрри уже тоже ржал. Роган махнул на них рукой и открыл портал в Найсвилл – сухие штаны у Лисы попросить. Кто же в мокрых штанах летает? И вообще, одежду для полёта надо из того же шёлка шить – эту продувает насквозь, хоть и зимняя! И очки надо приспособить какие-то, осторожно потрогал он глаз. Небьющиеся. И вообще маску на лицо. Холодно там, наверху. И ветер. Зубы замёрзли, пока орал.