Текст книги "Бредущая по мирам (СИ)"
Автор книги: Елена Евдокименок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава тридцать вторая. Небесная река
Полночи я рисовала, боясь уснуть, а вторую половину читала тайком от Алана взятые из моего мира книги. Коктейль из фантастики и поэзии.
Рано утром мы вышли. Мы шли по серебристой дорожке, все дальше и дальше. Облака мягко пружинили под ногами. Солнце бросало свои стрелы прямо в глаза.
Здесь было пустынно и тепло. Лишь изредка мимо пролетали птицы.
Дениза все так же игнорировала Ферлана. В отместку тот переметнулся к нам и веселил нас шутками, иногда сцепляясь с Аланом, но все реже.
Я молчала и думала. Так хорошо подумать и помечтать в тишине, на ходу. Побыть свободной от этого мира.
Какими мы могли бы быть, если бы захотели? В силах ли человек изменить сам себя? Чаще всего нет… но если да?
Я изменилась. Благо это или зло?
Стала увереннее. Стала грустней. Стала сильнее верить в то, что не видят другие.
Что, если нарисовать эти мысли? Какими они станут?
На одной стороне картины лицо девушки – наивное и мечтательное, на другой сильное, глаза – синие, как всплеск моря, прищурены, губы сжаты, но в глубине зрачков дрожит мечта.
Почему бы и нет?
Я отстала от остальных за этими размышлениями и быстро побежала за товарищами, и бросилась сзади Алану на шею.
Он обернулся и на лице его был испуг медленно переходящий в восторг.
– Привет, – сказал он, целуя меня в нос.– Только больше так не делай, вдруг бы я успел кинжал достать, не зная, что это ты?
Я разорвала объятие и пошла рядом с ним не отпуская его руки.
Ферлан и Алан спорили, что лучше техника или колдовство.
Удивительно, как Алан живет в этом мире – мире детских сказок и безумных виражей фантазии.
– Магия лучше тем,– у Ферлана было безумно-глубокомысленное выражение лица. Мудрый старец на завалинке,– тем, что она…
– Прям из сердца! – влезла я.
Ферлан посмотрел на меня недовольно:
–… она – универсальна и униубивальна,– и расхохотался.
Алан закатил глаза.
– Ты, как я, не понимаешь шуток,– прошептала я ему на ухо.
– Некоторых шуток.
Я вздохнула.
И тут мы подошли к пропасти. Обрывалась дорожка. И синь блестела под солнцем. Катились яркие волны меж облаков.
Дениза нагнала нас.
Хмурыми глазами она смотрела на препятствие.
– Что будем делать? – спросила я у нее, осторожно заглядывая за край.
Дениза улыбнулась внезапно:
– Ответ в тебе.
Я схватила Алана за руку.
– Сначала его проведу.
Едва я собралась сделать шаг, как Дениза остановила меня:
– Подожди.
Она быстро подошла к Ферлану.
– Давай объединим наши силы.
Ферлан ухмыльнулся:
– А что ты мне за это дашь?
Дениза сжала руки в кулаки.
– Подзатыльник,– предположила я.
– Не-е согласен! – и Ферлан предусмотрительно отпрыгнул.
– Что тебе нужно? – сердито вопросила она.
Он шагнул к ней.
– Твоя дружба.
– Прости,– вздохнула Дениза.– Ты ее получишь, как только уберешься отсюда.
– Нет, – отрезал он.
– И еще твое доверие… – добавил он.
– Я… постараюсь,– произнесла она, и голос ее дрожал.
Любовь и дружба – сестры.
Они сплели пальцы. Солнце воскресало на грани неба и земли.
Древние слова тонули в сумраке.
– Arrate create iliuatte.– Сердце всего сущего благослови нас.
И затем Дениза начала читать заклинания, а Ферлан молчаливо сосредоточился.
И дорожка зазмеилась появилась на противоположной стороне берега. Теперь она была сиреневого света.
– Виват, королева,– и Ферлан ехидно склонился передо мной.Алан стиснул мою руку. Я закрыла глаза и увидела, узрела тот берег. Белизну снежных полей, пустыню светлой прохлады с голубоватыми прожилками голубизны.
Я шагнула. И приземлилось мимо дорожки.
Я проваливалась, проваливалась, проваливалась!
Я отпустила руку Алана и бросилась к краю дорожки, схватилась за мощенный камень.
А он, он тонул…
Едва я вылезла туда, я зацепилась ногами за край, и вытянула руку, помогая ему.
Просто Алану до оплота суши было гораздо дальше, чем мне. Мышцы кричали от напряжения, пока я вытаскивала его. Тут рядом с нами оказались Ферлан и Дениза. Оба бросились помогать мне.
Он легко подтянулся, стоило ему достать руками до берега.
Мои слезы разъедали кожу. Моя ошибка разъедала сердце.
Я проклинала себя, всеми известными мне словами, обнимая его.
Это так страшно… то, к чему могут привести ошибки…
Убить навсегда…
Он поднял глаза. В них отражались звезды его души.
– Ты не виновата,– прошептал он.
Я вздохнула, прижавшись губами к его лбу.
– Я должна была быть внимательнее, и спасать сначала тебя…. А не себя
– Если бы ты не отпустила меня, ты не смогла бы вытащить ни тебя, ни себя. Угомонись,– попросил он.
Я кивнула, продолжая рыдать.
Я не могла остановиться.
– Ну, что ты, маленькая, – он обнял меня, и начал целовать мои мокрые глаза легко и нежно…
– Не плачь, славная девочка,– прошептал он, и я незаметно для себя самой успокоилась в его объятиях.
Позже мы вдвоем догоняли Ферлана и Денизу.
Те поджидали нас, сидя на дорожке. Мы издали услышали заливистый и звонкий смех Денизы и веселый голос Ферлана.
Я так долго не слышала, чтобы она смеялась.
– А вот и мы! – с этим восклицанием, я выбежала из-за поворота.
Они так увлеклись, что даже не заметили нашего прихода.
– Всемирный потоп закончился? – улыбнулся Ферлан.
– Перестань,– раздраженно велел Алан.
– Идемте,– Дениза отвлекла их от ссор.
Спустя несколько километров, мы увидели легкокрылых, призрачных девушек. На них были плетеные сандалии, и легкие туники светлых цветов.
– О, люди,– и одна из них полетела к нам.
– Привет,– сказала я ей.
– Это небесные,– заметила Дениза.– Они помогают моим тетушкам, и имеют привычку завлекать людей в облака. Многие тонут, но кое-кто выживает,– и она странно посмотрела на меня.
– Да, это мое вечное место обитания,– ухмыльнулась я в ответ.
Вот так мы и дошли до заоблачного города
Глава тридцать третья. Заоблачный город
Впереди виднелись дома, словно сотворенные из небесного сахара, и замок на пушистом холме, своей белизной пронзал небеса. Его готические башни напоминали льдистый иней. Он весь словно состоял из острых углов.
Люди выбегали из домов при виде нас. Здесь были и хрупкие небесные, и солнечные с глазами на пол лица чистейшей голубой лазури, из спины которых вырывались сполохи света.
И еще много разных созданий. В том числе
И Ангелы с мечами и суровыми лицами стерегли вход в замок.
Мы пошли по дорожке к замку. Она змеилась под нашими ногами голубым льдом.
– Мне уже надоело путешествовать,– пожаловалась я Алану, – хочу домой.
Дома – вечно взбалмошный и веселый братец, мама, усталая и печальная, серьезная и молчаливая, и Гелик, мой маленьких прелестный хвостик, бегающий за мной по всему дому.
Он кивнул.
– Ты же все знаешь,– вздохнула я.
Он все понимал.
– Поэтому люблю, – ответил он.
– Почему? – не поняла я.
– Потому что ты моя Мери, Мери, которую я так долго ждал,– ответил он.
В один прекрасный, невыносимый миг все вспыхнуло ослепительно – белым светом. Осталось лишь его лицо, его лицо…
– Я…я никогда не думала, что ты будешь таким…– я не могла найти слов, проще нарисовать,– таким несбыточным.
Его брови вопросительно искривились.
– Таким замечательным. Хотя я мечтала о тебе каждую секунду своей жизни. Я даже бы… и вышла бы – за тебя замуж.
– Это предложение? – спросил Алан. В его глазах множились искорки смеха.
Я сердито мотнула головой:
– Просто мне всегда внушали, что замужество сродни рабству. Бегай вокруг и все делай. За тебя я бы не испугалась. Тем более я всегда боялась, что муж будет мешать мне рисовать. И того, что будет... потом... вдруг он превратится в кого-то незнакомого.
И я не могла решить, что мне дороже... Но он никогда не узнает.
– Я не буду никогда,– шепчет он мне на ухо серьезно, искренне,– клянусь!
– Так когда? – он сразу же перешел к делу, и его голос был серьезен.
Ох, зачем я про это ляпнула!
– Лет через десять…
– А я ведь буду помогать тебе,– он подарил мне невесомый поцелуй,– и ты не откажешься, а иначе....
– Что иначе? – спросила я.
– Ш-ш-ш, не мешай, я придумываю страшную кару,– сообщил мне Алан, с цветущей, но хитрой улыбкой на лице и провел пальцем по моим губам, предлагая замолчать, словно запечатывая их.
Похоже, меня шантажируют…
Или соблазняют?
Не могу решить.
– Только лет через шесть,– выдавила я. Нет, через восемь! Моя паника растет.
– Мы еще поспорим,– заметил он.– А я-то дурак все думал, как сделать тебе предложение. Ведь мне осталось учится всего лишь год.– Э-э-э, мне всего лишь восемнадцать,– я шутливо толкнула его в грудь. – Почти девятнадцать.
– Зато я старик – мне скоро будет двадцать!
– И я буду зарабатывать не менее тысячи риалов,– продолжал соблазнять он меня.
Я фыркнула.
– Меня деньгами не купишь!
– А чем же можно тебя смягчить? – продолжал он.
– Любовью…– выдохнула я, поднимаясь на носочки в ожидании поцелуя и не сводя с него глаз.
– Универсальная валюта,– ухмыльнулся он, целуя меня.
Мы поднялись по белым ступеням.
Дениза одним движением распахнула двери.Ни стражи, никого, кроме женщины в серебристых одеждах, сидящей на троне.
Мы подошли к возвышению. Дениза сказала:– Здравствуй, тетушка!
Тетушка кивнула ей равнодушно.
У нее были льдистые голубые глаза, резкие черты лица складывались в причудливую мозаику. Волосы густыми каштановыми волнами спадали на спину и плечи.
– Приветствую вас,– лениво сказала она, как будто мы были мелкими букашками под ее ногами.
– Здравствуйте,– ответила я ей.
– Это Керрит, моя тетушка,– сообщила мне Дениза тихо.
– Вы хотите остановиться у меня, и узнать то, что нужно вам, – заметила Керрит.– За это придется заплатить.
– Чем? – спросил Алан.
– Мария нарисует мне картину. Мой портрет,– улыбнулась Керрит.
– А зачем он тебе? – спросила Дениза.
– Я их собираю, смотрите,– и она взмахнула рукой, вставая.
Занавеси позади трона упали и мы увидели, что вся стена увешена портретами Керрит.
Керрит принимает дань, Керрит восседает на троне, Керрит вершит суд, а перед ней стоят истец и ответчик (наверняка в заоблачном царстве они назывались по-другому, но я то не знаю как!), Керрит с мечом летит над полем боя, а за ее спиной трепещут тонкие серые крылья.
«Почему они серые?» – собираюсь спросить я Керрит, но она опережает меня:
– Я срединная ведьма.
Воспоминание всплывает из темных глубин памяти. Ведьмы бывают черные, белые и срединные.
– Мы над светом и тьмой. Мы – выше неба.
Забавный парадокс.
– Я нарисую,– я улыбнулась, уже увидев Керрит в ледяных небесных полях. У ворот замка, на голубой дорожке.
– Ты, кажется, недоумеваешь, кто я? – едва не зевая, спросила Керрит.– Я самая старая из всех сестер. Мне десять тысяч лет. Я надзираю за этим миром. Я веду записи о нем, чтобы то, что происходит здесь, никогда не исчезло. Специальные записи,– и она улыбнулась,– ловлю мгновения отражая их в своем мече, пронзаю сердца тех, кто знает и умеет, и тогда они попадают сюда, перерождаясь.
– Мои сестры – Колита и Колдуневья, мир праху ее, и Ретира.
Зло, Милосердие, Память и Забвение, и…
– Истина и Красота,– добавила Керрет, и махнула рукой,– ладно идите.
Мы вышли, и перед нами возникла из ниоткуда печальная туманная девушка. Она плыла, указывая путь.
В ответ на все вопросы она молчала, отказываясь что-либо рассказать о своей госпоже.
Мы вошли в полупустые покои. Простая кровать, стул, стол – вот и все. Моя комната и Алана были соединены дверью.
Призрак увел Денизу прочь.
– Неспроста это все,– сказал Алан, позже,– зря ты согласилась.
Я пожала плечами:
– А что она может мне сделать с помощью картины?
– Потрясающая наивность! Этот мир за гранью разума, тут все возможно.
– Всегда хотела попасть в такой мир,– заметила я.
– Конечно, это все здорово, только бы вернуться без потерь,– вздохнул Алан, обнимая меня и прижимая к себе.
– Мы вернемся, как пришли. Вместе,– я погладила его по голове, поцеловала в щеку и попросила:
– Останься со мной. Я боюсь, что опять увижу кошмар.
И мы лежали до утра, обнявшись, тихо переговариваясь и изредка целуясь.
На следующий день я начала рисовать Керрит.
Пока я рисовала ее развевающиеся одежды, сегодня они были самых разнообразных оттенков, но одного тона от чуть голубоватого до яростной синей черноты, Керрит рассказывала мне свою историю:
– Сначала я была одна, и все мы жили здесь. А когда подросли сестры, отец дал им по наделу и велел править мудро. А меня оставили здесь.
Я набросала светлый блеск ее одежд и блики серебра на коже. Ее мрачные бездонные глаза, ее резкие черты лица, которые, казалось, вот-вот прорвут кожу, и ее мягкие пушистые волосы.
Она стояла у своего замка, у своего оплота, у своей крепости. За ней вздымались горы облаков и ласковый свет падал на шпили, заставляя их отсверкивать, словно маленькие капельки росы
Я пыталась сделать ее лицо трагическим, наделить его печальной красотой справедливости и тоской безнадежного знания.
Я видела ее сущность, сквозь ее лень и усталость.
– Когда-то давно, я выполнила то, что должно,– вздохнула она.– Иногда не надо этого делать, теперь у меня есть лишь долг. Когда-то я совершила преступление, но я искупила вину. Я знала, что произойдет, но я спасла его, пожалев. Я знала, что его поймают. Я спустилась с неба и вместо того, чтобы наказать его, забрала его с собой, очарованная его красотой. А он предал меня. Разобравшись в нашей жизни, он закрутил интригу. И хотел донести моим родителям о моем преступлении, а они не пожалели бы меня. И я убила его. Сама. После этого я умерла,– и она обернулась к Денизе,– подумай над тем, что ты хочешь совершить. Я сама заложница своей вины.– И кивнула мне,– рисуй!
Затем, она приказала нам поклясться своей магией, что мы никогда не расскажем о том, что узнали.
Мы сплели руки все четверо и произнесли слова:
– Netrio cotange set,– что значило – никогда, вовеки не откроем тайну сию, иначе лишимся даров своих.
Спустя два дня мы сошли на землю. По длинной витой лестнице появившейся по знаку Керрит. Мы шли и шли, стирая ноги в неудобных сапогах.
А земля казалась такой далекой! Изредка мы отдыхали и затем опять начинали спуск.
Лестница казалось бесконечной… Лишь облака проплывали мимо. Золотистые, окутанные тайной.
Глава тридцать четвертая. Боль
– Подъем! – и Алан принялся меня толкать.
Я разлепила сонные глаза, простонала:
– Милый,– и собралась вновь погрузиться в глубины сновидений, уютно поворочавшись на снегу, но он не дал. Приподнял меня за плечи и начал меня трясти.
– Убью,– простонала я, еле-еле просыпаясь.
Затем побрела будить остальных. Они тоже не хотели вставать, но у нас с Аланом все-таки получилось исполнить сию нелегкую задачу.
– Здесь не обошлось без злой магии, – очнувшись, сообщила Дениза. Они с Ферланом начали изучать снег. Дениза водила по нему руками, что-то приговаривая, а Ферлан пристально вглядывался. Он выглядел так комично, что я рассмеялась.
Ферлан послал мне убийственный взгляд, и я спряталась за спину Алана.
– Это проделки Ады,– вздохнула Дениза.
– Она ж союзник,– заметил хмурый Ферлан. Почему-то он был не в настроении веселиться, что было странно.
– Ты знаешь ее, – возразила Дениза.
Он кивнул.
Мы шли через лес. Под ногами противно хлюпало, шел нудный дождь. На деревьях набухали почки. Весна вступала в свои права, но не было еще ни буйства красок, ни яростной сини неба, ни легких травинок.
– Всего-то ничего осталось до Артория, – заметила Дениза и улыбнулась Ферлану, – Как то в этом лесу мы охотились на кабана, помнишь? – и она улыбнулась, вспоминая.– Эх, чудное было время. Магические охоты.
Ферлан согласился:
– Особенно весело было, когда мы помогли Аде свалится с коня под ноги кабану. Бедняжечка споткнулся!
– Так она умереть могла, – сказала я.
– А вот и нет, – весело возражает Ферлан, – скорее кабан, чем она.
Дениза тихонько хихикает и поясняет:
– Ведьму убить не так легко, как ты думаешь. Тем более Аду.
– Кстати, что ты с ней делать будешь?
– Я не решила, – говорит Дениза, – конечно, я бы хотела править Колденией . Зря что ли столько всего по магическому управлению прочла… И я смогла бы изменить все к лучшему. Но я не хочу, чтобы ее кровь была на моих руках, – и она опускает голову.
Ферлан обнимает ее, но она вырывается:
– Ты же знаешь, зачем мы идем? Ты же знаешь?
Она стоит перед ним – трепещущая и сильная в своем несчастии, в своем страдании. Как струна, которая от единого щелчка может лопнуть.
– Всю жизнь я терпела их издевательства… Колиты и Ады. Да и что там говорить, всего двора! Я узнала, что она, она убила моих родных! И я…я...
– Я догадываюсь, – замечает Ферлан. Его брови хмурятся. Серые глаза, будто небо над нами.
– Я …хочу…убить ее,– выдыхает Дениза.
– Вызвать на поединок чести. – Он, словно подслушал ее мысли.
Дениза падает на землю. Ее бьет крупная дрожь, но ее зубы крепко сжаты, глаза зажмурены. И ни слезы не падает на землю.
Ферлан стоит над нею, сжав кулаки. Холодный и молчаливый. Он не может понять любит ли он мать? Ведь она всегда была далека для него. Любит ли он Денизу? Всегда любил.
Но кто дороже?
Он ложится рядом с нею и обнимает ее, разрываясь на части также как и она.
Спустя несколько минут она поднимается. Она также спокойна, как и всегда, как будто ничего не было.
– Идем, – говорит Дениза Ферлану.
Они находят нас за деревьями.
Вскоре мы подходим к деревне.
– Это королевство Колиты,– говорит Ферлан.
И ни одного человека нет на улице. Ворота, оторванные, и камни, когда-то бывшие оградой, лежат на земле, и большая часть их превращена в серую пыль.
Только две виселицы стоят у входа.
– Это работа Ады,– говорит Ферлан.– Ее стиль – все развалить. Колита бы сожгла.
– Зачем? – шепчет Дениза. Она стремительно бледнеет, но лицо ее спокойно, лишь тоска бьется мерцает в глазах.
На столбах написано:
" Мятеж – это измена короне и Колдении. Все мятежники будут убиты ".
Мы осторожно подходим ближе.
Ветер бьется о ставни домов. Многие двери сорваны с петель.Трупы валяются на улице. У лежащих людей в лицах – серых и бледных, обескровленных, нет искры жизни... и видно, что душа уже покинула тело. Глаза не блестят и напоминают рыбью чешую.
Женщина надрывно воет, обнимая мертвого ребенка лет шести.
Увидев нас, она даже не пробует сбежать, вместо этого просит:
– Убейте, убейте меня! Я бросила его, я оставила. Меня не было рядом. Я виновата! – надрывно кричит она.
–Ты не смогла бы помочь,– мягко говорит Дениза.
Женщина достает кинжал и рывком вгоняет его в грудь. Алая кровь пропитывает платье.
Я отворачиваюсь... Меня трясет. Я не хочу видеть. Не хочу слышать. Но я вижу... вижу... вижу...
Сквозь зажмуренные веки, сквозь все стены и замки сердца, которые я выстроила.
Я вижу его серое, родное лицо. Я помню тот поцелуй в щеку, который я так не хотела ему дарить. Зачем? Ведь он не почувствует.
Сквозь песнопенья священника, когда слова расплываются дурманом, растворяются во мраке...
Сквозь отчаяние, отчаяние, отчаяние... Оглушающее и отупляющее. Убивающее верней выстрела в голову, верней гильотины и огня.
Как больно... больно...больно...
Он лежит в красивом, черном костюме на столе...
Мой папа... Мой идеал, моя молитва, мой лучший друг и хранитель. Мой Ежик... И не мой...
Мертвый – проклятие, мертвый – лезвие по горлу, мертвый.... мертвый... мертвый...
И я не плакала... тогда...
Лишь позже я... рыдала. Милионны раз, но безысходность не уходила, она была во мне, она была мною, почти, но я не давала одержать ей верх, иначе я бы бросилась с крыши или вскрыла бы себе вены. Но брат и мама не заслужили такого предательства, и лишь они держали меня здесь… Я не имела на это права и я держалась, хотя думала о смерти, желала ее постоянно. Они спасли меня.
Спасибо вам, любимые...
Я верю, верю, верю в место, где живут те, кто ушел. Когда-нибудь мы все встретимся там.
Алан трясет меня за плечо.
– Мери! – зовет он с ужасом, видя мои сумасшедшие глаза.
Я хриплю:
– А у них...у них же был кто-то. Был кто-то!!! – Мои рыданья вспарывают тишину ножом, крошат ее на осколки. – Кто-то, кто люби-и-ил.
Он берет меня на руки, нежно касается моего лба и бегом уносит за ограду.
Там он гладит мои волосы и говорит светлые, ласковые слова, слова возвращающие меня из того черного дня в реальность.
– Мери, милая, солнышко, добрая моя, не плачь... Все хорошо. Все любят тебя. Все живы. Ничего плохого не случится. Все... – он говорит, не давая мне погрузится в пучину собственного безумия.
И он даже не спрашивает почему... я такая.
Он выше банального любопытства. Он знает, что это может если не убить, то ранить меня.
Позже мы продолжаем путь, и везде видим смерть...
Мы уже у храма. Холодный ветер хлещет плетью. Солнце клонится к закату. Его лучи кровавыми слезами омывают землю за горизонтом.
– Она там,– говорит Дениза после того, как они с Ферланом несколько минут сообща колдуют. Они стоят друг напротив друга и магия соединяет их невидимыми узами. Дениза шепчет заклинания бледными губами, а Ферлан с закрытыми глазами делает различные пассы с такой быстротой, что я не успеваю за ними следить.
– Иди,– говорит он Денизе.– Она точно там.
Она стремительно подходит к нему, пожимает его руку, и бросается в храм.
