Текст книги "Бредущая по мирам (СИ)"

Автор книги: Елена Евдокименок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Я ловко пихнула стража локтем в живот.

В итоге, меня свалили на землю. От первого пинка я увернулась…

Вдруг дверь распахнулась и явилась Колита, спасая меня.

– Вы что сдурели?! – рявкнула она, поднимая меня с пола.– Ее не трогать!

Стражи пали на колени, прикрывая головы руками.

Их вымело из комнаты ветром, хорошенько приложив ко всем углам по дороге.

Меня поволокло прочь.

Я даже не могла оглянуться.

За спиной глухо хлопнула дверь.

Глава двадцать четвертая. Тень

Сегодня был ясный, солнечный день.

Сегодня был последний день Денизы.

Она не могла убежать – заклятие не давало. Она могла лишь молиться. Она помнила, как Дениза создала ее, свою копию.

Тень, морок.

Даже не думая о том, что у нее тоже есть душа.

Она ведь тоже была Денизой. Частью ее. Ее созданием.

У нее были ее лицо, ее голос, ее воспоминания.

Она помнила, как они с Ферланом гуляли по осеннему лесу.

Как листья пели нежные песни по ветру. Как он взметал их охапками и бросал ввысь, и они летели, трепетали невесомыми крылышками бабочек.

Как Ферлан остановился напротив нее, и улыбнулся.

Как он прошептал:

– Знаешь, Дени, я уже давно… влюблен в тебя. Ты – мой самый лучший друг.

– Ты тоже,– ответила она,– мой лучший друг.

Был поцелуй – как блеск солнца, как ярость и печаль.

Единственный поцелуй, а потом…

Ада Витовна, их наставница, сухонькая старушка.

– Как вы могли! Чем вы думали! Да, это, это кровосмешение! – она была очень недовольна,– он твой двоюродный брат, Дени!

Дениза поняла, что это было ошибкой.

И после этого, ей удавалось оставаться на грани, после этого ей удалось не потерять его дружбу, но и не вернуть его любовь.

Хоть она и не могла признаться даже самой себе, как страстно она хотела этой любви, как снились ей в дурманные ночи его легкие губы на ее устах, его руки на ее талии, его голос, шепчущий: «Я влюблен в тебя…давно…»

Но было табу, которое она не смела преступить.

Пусть оно стоило тысячи ссор, пусть оно чуть не развалило их дружбу.

Она не могла… согласиться.

И не могла не любить.

Создание Денизы – тень, копия, отражение стояло на помосте. Толпа колдунов бесновалась.

В нее летели плевки и проклятья, сгнившие овощи и камни.

Она стояла, выпрямившись.

Она смотрела на них, и ее взор резал их словно ледяной кинжал.

В ней была гордость Денизы, в ней было притворство Денизы, но она являлась в то же время самостоятельной личностью.

В ней бушевала гроза. Бранные слова так и рвались с языка.

Но она молчала. Не давало заклятие.

Только родившись, умрет.

Без имени, без семьи…

Никто.

– Нарекаю себя Низой,– прошептала она.

Ей хотелось быть кем-то. Хоть кем-то.

Низа положила голову на колодку. Закрыла глаза. Вихрь страха разнес сердце в щепки.

Она вскочила и бросилась прочь. Топор вонзился в дерево, не коснувшись ее шеи. Палач не успел схватить ее.

Но она была обречена. Бежать было некуда.

Низу вытолкали на помост, попутно награждая пинками.

Она жаждала зарыдать, но не могла. Заклинание душило ее.

И тут, что-то рвануло ее прочь.

Весь мир потускнел. И исчез.

Серые стены. Любимый Денизин коврик – синенький с беленькими полосочками. Маленькие стулья, будто игрушечные и стол.

Она увидела Ферлана. Она бросилась к нему, и страстно обняла.

Она – не Дениза! Теперь! Долой все запреты!

Но она все равно любила его. Возможно, это досталось ей от Денизы.

– Ты вытащил меня,– улыбнулась она.

– Ага,– ухмыльнулся он.

Низа торопливо огляделась – это была маленькая хижина, которую Дениза с ним построила с помощью магии, еще в детстве. Это было их тайное место с Денизой. Только их.

Как часто Дениза плакалась ему о том, как ей плохо.

Она общалась лишь с ним и лишь ему открывала свою душу.

Вот так.

«А я лишняя!» – с внезапной злостью подумала Низа.

Что ж!

– Лани,– сказала она, усаживаясь на стул.

Она должна была открыть ему правду, и тогда все пройдет.Пройдет глупая привязанность.

– Лани, я не Дениза! – выпалила она.

Низа шла сквозь снег.

Она ушла искать ту, что обрекла ее на смерть

Перед этим он с огромным трудом, полным истощением магического ресурса, снял с нее заклятие. И сразу же заснул, уставший.

Точнее, он не знал верить или нет, хоть она и немного отличалась от Денизы, как ему казалось – улыбалась по-другому, говорила, смешно растягивая слова, даже стояла не так – расслаблено, не так прямо, и сидела – вальяжно, откинувшись на спинку стула, тогда как Дениза всегда следовала этикету.

Но он увидел это, лишь когда спало заклинание.

Когда он снял его.

Так она потеряла его, не успев завоевать.

Дениза, тем временем, ехала на свети

Свети быстро рысила, перебирая длинными ногами, а за ней мчался эскорт, ее дети и муж. Свети были волшебными, особенными существами и они покорялись немногим. Еще ходила легенда, что те, кого осенит взгляд свети, никогда не узнает печали.

У каждого было сильное, белоснежное тело лошади, разноцветные, пропитанные светом глаза, из которых лилось незамутненное сиянье, и, золотистый рог, свивающийся в спираль.

Также у них за спиной трепетали крылья – невесомые¸ легкие, узорчатые – из-за голубых прожилок вен, и серебристо-золотой пыльцы, украшающей их.

Дениза познакомилась с этими прекрасными существами еще давно.

Когда ей было шестнадцать, она спасла одну свети. Стая волков гнала несчастное создание. Капли пота скользили по лебединой шее, высокому крупу и падали в звенящую, пронзительно зеленую траву. В лесу было слишком мало простора, чтобы взлететь.

Дениза шла по тропинке, весело насвистывая, будучи сама собой, ибо здесь не надо было притворяться, когда услышала топот. Рычание волков переплелось с тяжелым дыханием свети.

Дениза затаилась в кустах, мастеря сеть

Сплетая слова в один безумный коктейль

Свети успела пробежать, а волки угодили в липкую паутину, и стали биться о нее всем телом, завывая и пытаясь выбраться.

Дениза вылезла из кустов, улыбаясь, и подошла к свети.

Та, склонила голову, позволяя себя погладить.

Так был заложен фундамент их дружбы.

– Позови и приду,– шепнул голос свети в ее голове,– позови. Имя мое – Крита.

Едва Дениза выбралась из города, она сразу же вспомнила о Крите, и воспроизвела ее зов, создав его с помощью магии. Разрывающий душу высокий звук, который слышали лишь свети.

Тотчас же свети примчалась к ней по облакам, слетела с неба.

И предложила свою помощь.

Сейчас Дениза волновалась о Ферлане.

Что с ним?

Как он без нее?

Что если он опять выдал свою любовь?

Что если он погиб, пытаясь спасти ее?

Или вообще не думает о ней?

Это полный бред! Она не смеет, не должна думать об этом. Она должна действовать.

Такие мысли только ставят под угрозу ее выживание.

Намного позже Дениза сидела на еловых ветках, закутавшись в одеяло.

Совесть грызла ее вовсю. Мысли бурлили вольными речной водой

Вдруг с Ферланом что-то случилось и что будет с подменной Денизой? А что если тетушка уже раскрыла ее гениальный план и за ней гонятся?

В общем, нужно что-то срочно делать!

И она встала и вошла в лес Проклятых.

Тихо плакали в нем осины, а сгорбленные березы стонали, словно от горя. Ветер играл со снежинками в догонялки и танцевал с ними страстные танцы.

Дениза прислушивалась к гудящей тишине, в ней переплетались миллионы голосов, сплетающихся в единую жалобу.

Наконец она вышла на полянку.

Она бросила котомку под тополь.

И шагнула вперед.

Дениза прошла на середину и встала там молча.

Через несколько секунд она начала колдовство. Она шептала древние, заветные слова.

– Retoruy elize.

Netoruy calixze.

Tuyre dietr.

Nierde arret!

И она раскрыла веер, выпустив из него силу… Кто владел веером, у того был ключ к запретной, темной магии. Ключ к тому, чтобы магия не обратилась против тебя.

Она пробудила лес Проклятых. Она пробудила Их.

Тени плясали вокруг нее, тени змеились, переливались в лунном свете. Их было все больше и больше, дьявольских теней, бесприютным, греховных созданий, темных воронов, обреченных на вечные мучения.

Многие из них были убиты Колитой в борьбе за власть.

Многие из них ненавидели королеву – страшно и неистово, до бездны души.

Дениза собиралась воспользоваться этим.

Глава двадцать пятая. Побег

Я поглядела на клинок, данный мне Аланом. Луч луны – тусклый и печальный, отливал на серебристой стали.

Это оружие – прекрасное и созданное в пылу вдохновенья призвано нести смерть.

А, я…. я смогу убить? Если не будет выхода – враг или я, враг или Алан, враг или те, кто дорог мне?

Я не знала смогу ли…

Я не знала правильно ли это?

И неразрешимость проблемы сводила с ума…

Я вспомнила совет Денизы. То, что она сказала мне однажды, когда еще была жива, когда мы сидели с ней на моей кровати и обсуждали, как мне спастись.

– Я не могу снять твое заклятье,– именно тогда она впервые объяснила мне, почему я не могу переместиться,– Колита убьет меня, если я сделаю это.

Я вздохнула.

Она добавила:

– Просто уйди, пока она там

Был лишь один путь.

Я стояла рядом с Колитой.

Мы собирались пойти в другие миры.

Другие миры – беззащитные, падут от ее жестокой магии.

Я придумала самый отвратительный мир.

Земля таяла в ядовитом сумраке. Корни деревьев оплетали песок, виднеясь сквозь прорехи тумана.

Небо рушилось на землю дождем яростных звезд. Вихри кружились в отдалении, разрывая ткань бытия.

Я толкнула Колиту вперед, шагая туда, и сразу же отскочила назад, закрывая путь меж мирами.

Ее глаза, словно потухшие свечи, глаза мертвого человека грозили мне немыслимой карой. Она успела, ядовито улыбаясь поставить на меня блок. То, заклинание, что мешало мне бродить по мирам. Я почувствовала, как сила оборвалась и путь исчез.

Я побежала спасать Алана.

Я кралась вдоль стен, испуганно вздрагивая от каждого шороха. Я осторожно ступала по начищенному паркету и больше всего на свете желала слиться со стеной, и стать бесшумной. Ниндзя в ночи.

Увы, мне это не грозило.

Как обычно.

Я споткнулась на ровном месте. И выругалась мысленно.

Я стояла, замерев у стены, и молилась всем богам сразу, чтобы никто не заметил меня.

Послышались шаги.

Я хотела и боялась высунуться.

Я сжала рукоять кинжала.

Я затаилась, не дыша.

Я не имела права на еще одну ошибку, ибо бывают ошибки, которые стоят жизни. Бывают ошибки, дороже жизни.

На кону стоял Алан.

Я не могу проиграть.

Я слышала тишину за углом, которая тянулась и тянулась. Нож, занесенный над сердцем, не торопился опуститься и палач смотрел в глаза трясущейся жертвы, наслаждаясь ее испугом снова и снова.

Я – не трясущаяся жертва!

И я выскочила из-за угла с кинжалом наперевес, и еле-еле сдержалась от пламенного вопля.Там было пусто.

Я сдавленно выругалась шепотом и поспешила вниз к подземельям.

Тихий шелест шагов за спиной. Шорох одежды. Взгляд, упертый в спину. Очень недружелюбный.

Я оборачиваюсь…

О, нескончаемое, ужасное мгновенье. Эта секунда растягивается на тысячу жизней. Мое воображение рисует образы один другого страшнее.

Шелестящая темнота.Я подняла факел повыше, скрипя зубами от страха.

Пустота.

Я прислонилась к стене, и глубоко вздохнула.

Все ниже и ниже по темной лестнице, с крутыми, крошащимися под ногами ступеньками. Все ниже и ниже, и только тонкие отблески факела трепещут на стенах. Все ниже и ниже к месту твоей будущей смерти.

Возможно…

Отвесные стены взлетают к небу. А я спешу к сердцу земли. К аду земли.

Где спадут все покровы, и я увижу, кто мы друг для друга…

Друзья…

…Или

…Враги.

Или Никто…

Какое страшное слово. Безликий человек в толпе. Ничто…

Когда говоришь на кого-то все равно, пусть этот знакомый значит для тебя, столько же, сколько пыль, подумай, пока такое же не сказали тебе. Ты ранишь, убиваешь людей просто так…

Никто.

И наконец, я спустилась в самый низ. Все тело рыдало от усталости.

Тьма трепетала лоскутками серой ткани по углам, испуганно шарахаясь от света факела.

Я шла по каменному полу мимо многих и многих дверей. Двери были не такие, как в обычных тюрьмах – без решеток и деревянные, однако на вид крепкие.

Самое странное, что сразу же насторожило меня – стражи не было!

Может она поспешила наверх спасать королеву или искать меня? Нормальный узник, собираясь бежать ни за что бы не сунулся в подземелье.

Сквозняк холодил кожу даже сквозь толстую ткань одежды.

Огонь плясал буйные шаманские пляски.

И чем дальше я шла, тем туже свивался комок нервов в груди и лезвия страха кромсали меня.

О, я знала, что я должна успокоиться. Но обуздать свой характер для меня невозможно..

Внезапно все факелы погасли синхронно. С легким шипеньем.

Я сжала зубы.

Мрак словно оплетал меня невидимым кольцом.

Я достала спички и попыталась зажечь факел вновь.

Спички гасли, и лишь дым вился от них тоненьким серым ручейком.

Я еле сдержала кашель, зажав рот рукой.

Снова и снова я повторяла попытки, и снова и снова я терпела поражение.

Под конец мои руки тряслись от плохо сдерживаемого бешенства.

Я была готова скулить от отчаяния и, в то же время мне безумно хотелось зашвырнуть факел в темноту.

Без Алана я не вернусь. Или вернусь мертвой.

– Ежик, помоги,– взмолилась я под конец, мысленно шепча молитвы.

Факел вспыхнул ровным золотисто-желтым пламенем цвета улыбающихся кошачьих глаз.

– Спасибо,– сказала я Ежику и пошла по коридору.

Не важно, где он, не важно, что плохое, он мог совершить. Не помни зла, а помни лишь добро.

Он с тобой и в смерти и в боли, в мольбе. Он с тобой в жизни, в радости, в печали. Он дышит в одном ритме с тобой. Его мысли – твои мысли, его чувство – твои чувства.

Он навеки с тобой, ибо он – это ты.

Ибо это любовь и не важно, что он за гранью.

Я остановилась перед камерой.

Вроде эта. Обшарпанная белая дверь. На самом верху номер 18.

Я толкнула ее рукой.

На удивление мне, дверь медленно начала распахиваться, мерзко скрипя.

Я зажмурилась и отскочила в сторону.

Затем выглянула в щель.

Ада стояла посреди комнаты.

Уйти не получалось, он уже заметила меня.

– Привет,– пробормотала я, входя и с жутким стуком захлопывая дверь.

– Где моя мать? – вместо приветствия, вопросила Ада с приказными нотками в голосе.

Я пожала плечами.

– А я откуда знаю?

– Ладно,– она вымолвила равнодушно. Миг и она выхватила шпагу из-за спины и направила ее в мою сторону, показывая, что настроена, атаковать меня,– ты обезвредила ее, не так ли?

Больше всего меня поразило, что Ада была совершенно спокойна. Неужели мать для нее – ничто?!!!

Пыль под ногами, пустые слова, выкрик унесенный ветром.

–Так ты не любишь ее? – удивленно спросила я.

Ада рассмеялась хрипло и нервно, чуть не роняя шпагу.

– За что?

– Она твоя мать,– объяснила я,– единственный близкий человек.

– Она убивала,– сказала Ада холодно,– одного за другим. Своих детей.

Я смотрела на нее в немом оцепененье.

«Почему?» – кричало все во мне. И это слишком кошмарно, чтобы быть правдой.

– По закону с совершеннолетием наследника земля делиться пополам. Она слишком любила власть, чтобы отдавать ее кому-то.

– Ладно, довольно лирики,– заявила она затем.– Ты будешь драться или убить тебя так, без боя?

Я кивнула и взяла протянутую ею шпагу.

– Защищайся! – бросила я, мысленно паникуя. Я не умела сражаться на рапирах, но признаваться в этом не хотела.

Гордыня… О, мое проклятье!

Ада нанесла удар, я еле-еле поставила блок и поняла, что надо что-то немедленно делать.

Огненная игла вгрызлась в голову…

Я…могу…умереть…

Это понимание взорвало меня изнутри.

Это понимание спасло меня.

Я поднырнула под руку Ады и подсекла ее круговым ударом, название которого было надежно похоронено в моей памяти. Ада коротко взвизгнула, упав на пол.

Я рухнула на нее сверху и принялась бить ее кулаками.

Ада верещала, словно крыса в капкане, вовсю изворачиваясь, и вскоре ей удалось спихнуть меня на пол.

Она схватила укатившуюся вбок шпагу, и прижала ее к моему горлу.

Я попятилась, но вскоре наткнулась на стену. Уходить было некуда.

– Вот и все,– улыбнулась Ада,– тебе не стать королевой. Такие, как ты …– непристойное ругательство,– не имеют права на жизнь! Ты слишком опасна!

– А ты нет? – изогнула я бровь, лихорадочно ища способ спасения! Тяни время…– Все имеют право на жизнь! Разве нет?

– О, дьявол! – воскликнула Ада, прислушиваясь.

Слабый голос послышался вдали. Слабый, родной голос, выкрикивающий:

– Мери! Мери!

Я дернулась, и кровь побежала из-под шпаги, поцарапавшей горло.

– Не рыпайся! – велела Ада.

Я вздохнула и прислонилась к стене, стараясь казаться усталой и обессиленной. И беспомощной.

Но Ада была начеку.

Распахнулась дверь, и вошел Алан.

Увидев меня, он замер на месте.

Я оттолкнула шпагу, разрезав ладонь, и нырнула под ее руку, параллельно успев ударить ее кулаком в живот.

Алан схватил меня и вытащил из комнаты.

Мы захлопнули дверь перед носом Ады.

Алан предусмотрительно подпер ее стулом, стоящим у стены.

– Теперь она не выйдет,– улыбнулся он,– только если сможет просочиться сквозь стену, или, обернувшись тараканом, пробежать по подземному ходу,– пошутил он.

– Фу-у,– скривилась я,– от этих колдунов не знаешь чего ждать, так что давай быстрей,– добавила я, и мы побежали прочь.

Пятна света факелов плясали на стенах. Сквозняк развевал наши плащи.

Тут я на кого-то наткнулась и тихо взвизгнула.

– Это всего лишь я,– заметил Ферлан хмуро, выходя из тени.

– Привет,– улыбнулась я.

– Кто это? – прошипел Алан.

– Один знакомый,– мягко сказала я ему.

Алан пожал плечами и отступил назад.

– Оказывается, не Денизу чуть не убили,– шепотом поведал Ферлан.– Пойдешь со мной ее искать? Ведь она под угрозой помогла Колите поставить блок на тебя, и лишь она сможет снять его.

Я обернулась к Алану.

Смотрела на него, молчаливо вопрошая.

– Да,– прошептал он.

– Мы идем,– ответила я ему.

Настоящий второй город – паутина переходов и тоннелей раскинулась под замком. Темнота обволакивала нас, лишь тонкий, магический луч разбил ее на кусочки. Он скользил по серым стенам, выхватывая осколки камней.

Ферлан показывал путь, а Алан шел рядом со мною.

На Алане была серенькая шапочка, и отличная теплая куртка военного образца, которую он снял с плененного стражника, а также сапоги. Такая же одежда была и на мне. Оказывается, это он убрал двух стражников, а еще трое умчались на помощь Колите. Вот никого и не осталось.

Мы шли молча, боясь, что нас могут выследить по голосам.

Как сверкали во тьме его глаза, как подхватывал он меня под руку, едва я спотыкалась о камень.

Сплетались в диковинную вязь многие звуки – шуршанье лапок крыс во мгле, звон капель, наши шаги.

– Неизвестно, что здесь водиться,– наконец нарушил свое молчание Ферлан,– будьте осторожны.

Моя фантазия разыгралась не на шутку.

Мохнатые, ретивые крысы, посверкивая алыми глазами, бросались на меня. Диковинные монстры, словно вышедшие из ада, потрясали сжатыми огромными кулаками.

Маньяк подкрадывался ко мне сзади и прижимал к моему горлу зазубренный, острейший нож.

Хотя маньяков здесь наверняка нет.

Я сжала руку Алана.

Он улыбнулся мне в ответ и стиснул мою ладонь.

Он знал.

Милый, милый Алан. Я никогда не перестану любить тебя.

Вскоре мы спустились ниже. Воздух стал спертым и душным. Я дышала с трудом. Потолок затерялся над головой. Под ногами зажурчал ручеек, вынырнув из бокового прохода.

Плюх, плюх, плюх – опускались наши ноги в воду

И внезапно на нас бросилась целая туча летучих дракончиков – маленькие и юркие, с длинными острыми клювиками и кожистыми крыльями, страшными, оскаленными мордами, они бросались на нас, плюясь искристыми молниями.

Боль взорвалась в моей руке, когда в меня попала крохотная молния. Будто меня ударили сверху кувалдой, будто я была курицей, которую схватил орел вонзил когти в мою спину и проломил мне череп.

Я понеслась вперед, сквозь их стаю. Я закрыла лицо руками и бежала, не разбирая дороги, падая и поднимаясь вновь.

Я бежала, бежала, задыхаясь, сдерживая вскрики, прикусывая губы, едва электрические заряды попадали в меня.

Вскоре дракончики-мутанты остались позади.

Я остановилась, тяжело дыша.

Вытерла рукавом пот со лба.

Медленно опустилась на землю. Ручеек уже давно исчез где-то позади.

– Алан, Лани! – тихонько позвала я, опасаясь того, что стая снова вылетит из-за угла и набросится на меня.

Я пошла назад по коридору, зовя их все громче и громче.

Вскоре коридор раздвоился, и передо мной встала нелегкая задача, какой ход выбрать.

Я совершенно не помнила пути назад.

Под конец я орала с такой силой от отчаяния, что казалось еще чуть-чуть и мое сердце остановиться.

До меня медленно дошло, что я натворила.

Я заблудилась в катакомбах. В огромных, необозримых катакомбах.

Как мне найти выход?

Я обняла себя руками, замерзая.

Он будет искать меня – в этом я была уверена.

Но возможно он найдет слишком поздно.

Я вернулась к развилке, чтобы обследовать другой проход.

Через полчаса все проходы, повороты, и стены на ощупь казались мне совершенно одинаковыми.

Бархатная тьма обволакивала меня.

Я плутала, пока не почувствовала, что мои ноги скоро отваляться, и решила отдохнуть.

Присела на холодный камень и сняла котомку. Развязала тесемки и вытащила стащенную с кухни жаренную куриную ножку.

Перекусив, я стала обдумывать свое бедственное положение.

Попыталась с помощью дара поговорить с Аланом, но завеса не открывалась.

Только переволновалась – почему, почему не получается?! Неужели я потеряла свой дар навсегда, или она ограничила его слишком сильно?

Скорее второе, или же здесь стоит блок, препятствующий этому.

Жизнь словно лабиринт – темный, запутанный, с редкими проблесками – красоты, любви, доброты, истины, с одним лишь выходом – смертью! Но можно ускользнуть, сбежать в мир грез, творчества или искусства. В мир, где цветут сказки, и летят облака.

Затем я подложила рюкзак под голову и решила поспать пару часиков.

Но сон не шел, лишь тревога истязала сердце! Мысли бурлили в голове.

Выберусь ли я отсюда? Найду ли я своих друзей? А если, о боже, я останусь в этом мире навеки!

Наконец мне удалось уснуть.

Я была в темном длинном зале. Свечи бросали рассеянные блики на высокие огромные зеркала. Каждая рама блистала позолотой, и в каждом зеркале стоял человек или животное.

Я шла мимо тех, кого любила. Я шла мимо тех, в ком ошиблась. Я шла мимо тех, кто и по сей день был дорог мне.

Я смотрела в их глаза – нежные, издевательски – прищуренные, по-детски невинные.

Моя крыска с черными-глазками бусинками, и серенькой шерсткой, бабушка, которая так ласково трепала меня по ноге, когда я была маленькой и валялась на диване.

Тогда я ее не ценила…

Бабушка печально смотрела на меня. На ней было платье с красными цветами на розовом фоне. Словно она опять хотела пожаловаться на какую-то болячку. Или сказать, как она любит меня.

– Я тоже люблю тебя,– прошептала я, смахивая слезы.

Часто понимаешь, что значил для тебя человек, когда его уже нет.

Я бросилась к Ежику. Его мудрая улыбка, его понимающий взгляд.

Зеркало словно клетка. Он рванулся ко мне, но он не мог выйти. Не мог…

– Ежик…– всхлипнула я, наталкиваясь на стекло.

Внезапно сквозь стекло выпорхнула снежно белая птица. На ее крыльях рос иней. Ее очи сияли золотистыми искорками. Она опустилась на мое плечо, и протянула мне лапку.

Я отвязала древний свиток.

Ежик кивнул мне и ушел прочь.

В зеркале лишь отражались поля и его спина, одетая в джинсовую куртку, да коротко постриженный затылок.

Цветущая яблоня шелестела листьями на ветру, и лепестки летели, летели и падали пеплом к моим ногам.

Очнувшись, я сладко потянулась, и лишь, сжав пальцы, поняла, что в них что-то есть.

Я вытащила шуршащий пергамент.

Ведь, возможно, там путь к спасению!

Я начала судорожно рыться в рюкзаке.

Вытряхнула все содержимое на пол: от одежды, до кастрюлек и разных мелочей.

Но ничего не было, чем можно было бы посветить.

Кроме свечи, которая непонятно как завалялась.

Но чем поджечь ее?

Я залезла в карман своих джинсов, и вытащила спички! Спички!

Я ликовала!

Хоть я и не курю, но они завалялись в моем кармане с тех времен, когда мы с моей деревенской подругой жгли костры, и, вкушая печеную картошечку и жареную колбаску, вели беседы.

Я осторожно зажгла свечу и развернула свиток.

На сером пергаменте был нарисован план катакомб, и алая линия вела от моего местонахождения к выходу.

Казалось, еще чуть-чуть и взорвусь от счастья!

Я быстро собрала вещи, перекусила и отправилась в путь.

Я пару раз свернула по карте, и теперь шла по длинному проходу, меж серых стен.

Огонек свечи задорно плясал, камешки шуршали под ногами, звенели капельки воды, срываясь с высоких сводов и пару раз стукнув меня по макушке.

Внезапно я остановилась. Резко.

Услышала чьи-то осторожные шаги. Машинально затушила свечу

Я прижалась к стене, притиснулась к ней, почти сливаясь. Затаила дыхание.

Люди невыносимо медленно приближались. Судя, по грохоту, который вдруг раздался, они тащили что-то тяжелое.

Они встали совсем рядом. Я даже слышала их хриплые дыхания и сумасшедший бой сердец.

– Фу-у-х! – выдохнул мужчина,– еще два часа эту…– тут он выразился не совсем корректно,– тащить.

У него оказался мощный бас, которым он пытался шептать, но это не очень-то получалось.

– Ага,– поддакнул второй,– главное успеть до того, как это случится.

– Успеем. Это произойдет всего лишь через полтора часа. Ох, и рванет же тогда магический коктейль! – искренне радовался первый. Словно ребенок, которому дали динамит.

«Точно!– едва не завизжала я в ужасе,– динамит»

Магический.

Надо быстро-быстро сматываться.

– А кто это тут? – стоило лишь мне нечаянно пошевелить ногой, и камешки вновь захрустели.

Я бросилась в сторону и понеслась в неизвестном направлении. Мои сапоги стучали в такт, словно стаккато пульса.

Я заворачивала в разные коридоры, петляя.

Топот преследователей – удары дьявола в ворота ада железной рукой.

Прислушалась – вроде ничего не слышно.

Убежала я от них далеко.

Развернула карту, зажгла свечку, испуганно оглядываясь.

Следовало быстро уйти отсюда.

И я ушла.

Увидев свет, чьи длинные нити переливались всеми цветами радуги, начиная от золотистого, синевато-бледно-желтого, до алой стали в блеске огня я рванулась к выходу.

Я жаждала этого.

Очутиться на бесконечных, вольных просторах, вдохнуть свежий воздух, от которого заходиться дыхание, оглядеться и увидеть… Небо. И почувствовать…ветер. Пусть его дыхание рвет котомку из рук и замораживает кости. Пусть! Или ласковое, холодящее прикосновение снега – его ледяной руки.

Знать, что ты свободна.

Как безумно прекрасен этот мир.

Я не знала, где искать Алана и Ферлана. Я не знала, что делать дальше. Я немного отошла от пещер и была где-то на окраине города. Я стояла под рассеянным светом уличных фонарей (колдовских, естественно!) и цепенела от страха и беспомощности.

Внезапно кто-то наткнулся на меня и поддержал, не дав упасть.

Я обернулась.

– Мери,– удивленно произнес Алан.

– Привет,– пробормотала я,– а что вы тут делаете?

– Мы собирались провести жуткий ритуал,– ответил за него Ферлан, дьявольски ухмыляясь,– с убиением невинной девственницы, и вырыванием ма-а-аленькой подружки из катакомб.

Я хмыкнула и обняла их обоих в порыве чувств, и пожаловалась, шмыгая носом:

– А я думала, вы меня бросили!

– Тьфу, проклятая,– выругался Ферлан,– нормально так про друзей думать, а?

Я передернула плечами. Алан зло посмотрел на него, но промолчал.

– Куда сейчас?– оглянулась я на товарищей.

– Нужно убраться из города,– сказал Алан,– пойдемте.

– Вполне возможно Ада решит поймать нас,– рассуждал Ферлан на ходу,– нужно как-то миновать ворота, чтобы нас не заметили. Лучше идти пешком, она сделает ставку на лошадей или море.

– Умно,– заметил Алан.

– Пойдем через лес Проклятых,– решил Ферлан. И мы не стали с ним спорить, не зная этого мира.

По дороге я рассказала, что может грозить Мире и тем, кто остался во дворце.

Алан предложил отправить ей весточку. Ферлан слепил из снега птицу, сделал несколько пассов, и она ожила, пока я писала Мире письмо. Снежный голубь взлетел в небеса с моей руки, сияя белизной и черными бусинками глаз.

Мы шли по полям, покрытым снегом. Его крупные хлопья все падали и падали, словно клочки бумаги. И кружились, как девушки в хороводе.

Эти луга, казались мне поистине бесконечными, и лунный свет окрасил их в серебристый оттенок.

Но вдали вырисовывались смутные очертанья лесов. Темно – болотные иголки елей и сосен и сливающиеся с темнотой стволы.

Мы двигались в полном молчании, быстрым шагом, едва не бегом. Желание убраться отсюда подальше было так сильно, что я не жаловалась, хотя уже давно задыхалась, с хрипом втягивая в себя воздух. Казалось, что в легких пылает лава, и в горле застряла игла.

Я, то семенила, опустив голову, то яростно шла, подняв ее, Алан размашисто шагал, слегка зайдя вперед, а Ферлан гордо шествовал в традициях королей.

Наконец когда мы очутились под сенью подлеска, Алан обернулся и увидел меня. Он сжал зубы, и пробормотал:

– Извини.

Я покачала головой и села на снег.

И сказала голосом ломким, как стекло:

– Все хорошо.

Честно говоря, мне было стыдно, что я такая, но я прошла весь путь, не скуля и не жалуясь.

– Пойми, мы не могли иначе,– он все еще чувствовал себя виноватым и оправдывался. На его лице лежала тень грусти,– мы должны были убраться отсюда.

– Я знаю,– ответила я.

– Мы немного отдохнем и двинемся дальше,– печально сообщил мне Алан.

– Не стоит останавливаться,– резко, словно провел бритвой по живому, сказал Ферлан.

– Но Мери устала,– отрезал Алан. Я видела по его лицу, что он в бешенстве. В его глазах взрывались шаровые молнии.

– Поверь мне, если нам повезет нарваться на Колиту, вы крупно пожалеете о любой задержке! Очень крупно,– он до невозможности растягивал гласные.

– А магия? – спросила я.

Ферлан покачал головой:

– Она легко найдет нас, если мы задействуем ее. Магический фон будет нестабилен. Поэтому мы так и торопились, ведь я использовал ее там. Так, что идем, магические тормоза,– и он скрылся за деревьями.

– Ладно,– буркнул Алан, протягивая мне руку.

Я уже давно валялась на снегу, пытаясь отдышаться.

Я улыбнулась ему.

– Не бойся,– прошептала я,– я не такая слабая, как ты думаешь,– и встала одним рывком, не воспользовавшись его помощью.

– Рыцари нынче не в моде,– съязвил он.

Я фыркнула.

И мы медленно двинулись в путь.

Снежинки так прекрасны.

Остроугольные, игольчатые, холодные, как поцелуй нелюбимого.

Они садятся на твои ладони хрустальными бабочками и обжигают морозом.

Крылья их сплетены изо льда.

А что есть человеческие крылья?

Можешь назвать вдохновенье божественной силой, но все очень просто.

Это любовь.

Любовь.

К тому, что ты творишь, к тому, что рождает твоя душа в муке и нежности. Также как и второе дыхание.

Я молилась, и энергия билась во мне в такт ударам сердца, разливаясь по венам ручьями силы.

Родник, питающий пустыню.

Я переставляла ноги. С яростью. Иначе бы давно рухнула. Вгрызаясь в землю. Представляя, что это горло Колиты, или тех отвратительных страшилищ-драконов, чуть не убивших меня.