Текст книги "Бредущая по мирам (СИ)"

Автор книги: Елена Евдокименок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Нечаянно и непоправимо.

Сломанное не починишь.

Ибо вещь уже будет не той.

Я закрываю глаза – вижу его отрекающегося от меня, открываю – тоже же самое.

Я слышу его голос – безразличный и спокойный.

Я бегу, как белка в колесе. Бегу в никуда, но…

Пока бежишь – ты жива.

Затем приходят сомнения. Я смотрю на себя в зеркальце.

Ты – некрасива?

Золотистые завитки волос до плеч, высокий лоб, черные, опоенные мглою глаза, тонкий, с горбинкой нос

Ты – глупа?

Или душа твоя недостаточно прекрасна?

Ты – это ты.

Но все это ложь и ты знаешь причину.

Просыпаюсь я от голосов.

Один – низкий и рассерженный, будто сталь схлестнулась со сталью, или взорвался контрабас, другой – недовольный и ироничный – стекло по стеклу – визгливое царапанье.

Первый голос я узнаю на грани сна и пробужденья. Слышанный мною сотню раз, родной и милый. Я сажусь на одеяле и размышляю – сбежать или остаться.

Одна часть меня жаждет, чтобы ее нашли – доверчивая, любящая дурочка, другая – вяло огрызается и велит немедля бежать.

Легкая тень рассвета ложится на верхушки деревьев, окрашивая их в перламутрово-серебристый оттенок.

Словно художник проводит кисточкой по верху картины, меняя цветовую гамму и насыщая небо светом на востоке.

Пока я раздумываю, на поляну выходит Алан. Он замирает под деревьями и смотрит на меня так долго, будто хочет взять мою душу себе, или узнать, что я есть на самом деле.

Если он не идет ко мне, то я пойду навстречу, к нему.

Когда между нами остается где-то полуметр, я останавливаюсь.

– Ну, что? – спрашиваю я, слепо пытаясь сделать голос беспечным и легкомысленным, но... выходит какой-то хрип, тонкий и натянутый, точно струна лунного света над обрывом во тьме. Гаснущая.

Лед подкатывает к горлу, ручейки страха текут по костям.

Алан незаметно пододвигается ближе.

Я боюсь и стараюсь не смотреть на его худое, усталое лицо. Я виновата в этом.

– Ты простишь меня? – взволнованно вопрошает он, словно от этого зависит его жизнь.

Словно в моей руке пистолет, и он нацелен ему в лоб, и пальцы дрожат и выбор прост.

Выбор никогда не бывает простым, а дорога прямой.

Да, нет, подумаю...

Как ты мог быть таким? Почему ты закрылся от меня? И...

Миллионы ответов, миллионы вопросов.

З-а-ч-е-м?

Тысячи дорог лучатся во все направления. Тысячи звезд освещают путь.

Я не могу ошибиться.

Я превращаюсь в свет. Я набираю в руки родниковую воду – чистый экстаз.

Вместо ответа я подхожу к нему вплотную и целую его.

Медленно, нежно, тихо...

Снег трепещет и падает вокруг ясными брызгами. Ветер приносит запах весны. Весна рождается в такт ударам моего сердца.

Вся моя жизнь весна. Борьба с холодом и мраком.

– Я вел себя...– Алан кривится, не находя слов

Мы сидим на моем одеяле, и смотрим, как является перед нами мир, словно в первый день творения.

Я бормочу:

– Да нет ...

Я готова защитить его даже от него самого.

– Мне было так плохо,– шепчу я, не глядя на него.

Я смотрю на небосклон, расцвеченный светлыми сполохами облаков.

Алан бормочет ругательства в свой адрес.

Я удивленно поднимаю свой взгляд.

Его лицо – маска страдания.

– Что... ты? – выдыхаю я.

– Нет, я – идиот, придурок! – восклицает Алан.– Я не должен был вести себя, как вшивый собственник!

– Ты просто не должен повторять ошибок! – замечаю я, тогда можно просто смыть эту ссору, словно грязное пятно с нашей жизни.

Каждый должен стараться понять. Другого…

– Я знаю,– отвечает Алан и смотрит на меня так, как будто я сошла с неба, в сиянье крыльев своих и с нимбом вокруг головы. Как будто я прекрасна и телом и душой.

То проклинать втайне, то поклоняться открыто.

Да уж, нашел святыню!

Я смеюсь, и он начинает тормошить меня и допрашивать

– Нет, ну, скажи, над чем ты смеешься?! – в азарте выкрикивает он и его глаза сверкают и блестят, как зарницы, как зелень сквозь солнце, как чешуя рыб в лунных бликах.

– Не скажу! – я отталкиваю его и падаю на одеяло. И смех вырывается на волю, словно дым поднимается ввысь. Неостановимый.

Свет клубится за его спиной, как дым кадила. Будто ворота в рай. Его губы раздвигаются в улыбке – медленной и коварной.

– Нет, скажи! – требует он, прижимая меня к земле правой рукой.– Не уйдешь, пока не скажешь!

Я начинаю бороться всерьез. Мы барахтаемся в снегу, валяемся, как дети.

Ты не узнаешь! О, ты не узнаешь!

Я наслаждаюсь этой мыслью.

– Ну, все же расскажи, а? – заискивающе просит он под конец.

Алан похож на маленького мальчика, который клянчит у мамы игрушку.

Я не могу сопротивляться ему. Я готова для его счастья броситься с моста, если он попросит. Сейчас же.

Я стряхиваю снег с варежек и произношу:

– Ты очень любишь меня. Слишком. – И чувствую себя полной идиоткой.

– И это смешно? – вырывается у него. И лицо его опять каменеет.

– Я не думала, что...

– Что? – спрашивает он.

– Кто-то.. может.. так ... любить меня, кроме тех, кто дан нам, кроме нашей семьи.

– Я буду любить тебя всегда, Мери,– шепчет он, обнимая меня так нежно, так крепко,– даже если я умру, даже если ты уйдешь от меня.

Мы сидим, прижавшись друг к другу, и я кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.

Представляю, что это мгновение – вся жизнь...

Мы идем по лесной дороге, полузанесенной снегом. Алан идет первым, его очередь прокладывать путь.

Ферлан подкрадывается ко мне сзади и шепчет на ухо:

– Ты мне должна.

Я ойкаю и подпрыгиваю, испугавшись

– Что?!

– Думаешь, почему твой дурак...

– В лоб дам! – предупреждаю я, перебивая его,– сам ты – язвитель недорезанный...

– Ладно, прекрасный герой пришел просить прощения, потому что я образумил его!

Алан оборачивается и заявляет:

– Мы просто поговорили, он все врет.

– Скажем так, я поделился жизненным опытом,– скромно замечает Ферлан.

– А у тебя его больше;– хихикаю я.– Ты ж его младше – наверняка!

Ферлан задирает подбородок и снисходительно бросает нам – смертным:

– Зато я взрослел быстрее!

– Конечно же! – охотно соглашаюсь я и подмигиваю Алану.

Он отвечает мне взглядом, который словно нить соединяет нас. Корабельный, толстый канат. Сегодня.

Но что будет завтра?

Я закусываю губы.

Нам не дано познать.

Глава двадцать восьмая. Усадьба

Утром мы отправились в путь

Ближе к вечеру, когда от усталости слипались глаза, а снег валил сплошной стеной, мы заметили маленький домик. Он прятался среди деревьев в серебристых сумерках. И был похожи на игрушечные избушки, которые рисуют на рождественских картинках. Покрытая снегом крыша, легкие завитки дыма, горящие окна, точно свет приклеили к ним, бревнышки, ладно пригнанные друг к другу.

Мы дружно заспешили к этому оплоту спокойствия и отдохновения.

Толкаясь у двери, мы обрели былые силы.

Я принялась активно колотить в дверь, рискуя проломить ее.

– Кто бы мог подумать,– съязвил Ферлан,– а ведь недавно она умирала от усталости.

– Нехороший диндик, если ты не замолчишь, я буду стучать в дверь твоей драгоценной башкой! – пригрозила я. Диндик – это было шутливое ругательство, изобретенное моим отцом. Оно обозначало друга.

Ферлан пожал плечами и склонился в издевательском поклоне:

– Для вас все что угодно, госпожа Колдунья.

– Не нарывайся,– тихо и от этого еще более страшно и грозно предупредил Алан.

И тут дверь распахнулась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти.

Тонкое лицо обрамляли пушистые седые волосы. На худеньком теле висела длинная рубашка со смешными тесемочками на груди. Взгляд испуган и покорен. Лицо с резкими морщинами и глубокими глазами застыло от ужаса.

– Вы пришли за мной? – в смирении проговорила она, опуская голову.

– Мы желаем остаться на ночь,– нагло заявил Ферлан.

Взгляд ее потеплел, и она робко улыбнулась, предложив нам зайти.

Мы ввалились в сени. Лужи стекали с сапог, с капюшонов курток капало.

Сбросив верхнюю одежду, мы уселись за стол.

Ферлан протянул хозяйке деньги – два серебряка.

Она на секунду задумалась, но потом все же взяла.

Двигалась она, втянув голову в плечи и, вся скукожившись, словно старалась казаться меньше. Словно боялась.

Поставила на стол миску с вареной картошкой и отрезала каждому по ломтю хлеба.

– Вот картошка и хлеб – все что есть,– сообщила она нам

Заварила чай. Сообщила нам голосом тонким и трепещущим от волнения:

– Спите на кухне. На печке можете,– и принесла матрас.

А затем незаметно скрылась за занавеской расшитой розами, как будто ее и не было.

Я перегнулась через стол, покрытый полинялой скатертью, беря хлеб, и прошептала Ферлану:

– Чего она так боится?

– Колиты,– ответил тот, надкусывая картошку и дуя на пальцы.

– Но в такой глуши... как Колита могла найти ее,– задумчиво проговорила я.

– Хе! – фыркнул Ферлан, внутренне смеясь ( это читалось по выражению его лица).– Для нее это раз плюнуть.

Трепеща, я задала вопрос, который так давно мучал меня:

– Почему она не нашла нас?

– Я постарался, чтобы этого не случилось,– важно ответил он и добавил.– Да и она может не все. На самом деле поиск дело запарное и сложно не напортачить. А ты гасишь всех.

– Гашу? – я удивленно вскинула на него глаза, но он был серьезен.

–Твоя сила отличается от нашей. Она меняет все. Она словно фонтан, который заливает все. Земля уже не будет прежней. Вкупе с моей магией – она позволяет энергетическим следам дематериализоваться.

Я присвистнула…

– А отчего она так боится нас и Колиты?– спросила я позже.

– Она беглая. Колита, если поймает ее, как минимум, убьет на алтаре, а максимум оставит для опытов,– доверительно рассказал Ферлан с веселым выражением лица.

Я подавилась чаем, и Алан принялся стучать по моей спине.

Наконец я высипела:

– Ты же не выдашь ее?

Ферлан закатил глаза и сообщил:

– Конечно же, когда я буду умирать под ее ножом или стонать на дыбе, я обязательно вспомню про нее, благодаря твоей подсказке!

– Ты невыносим,– я слезла со стула и полезла на печь.

– Ей, ты куда?! – немедленно вопросил Ферлан с тревогой.– Печка моя!

– На Эверест, – сообщила я, карабкаясь по лестнице, и вскоре свалилась на печку, прямо на рогожу покрывающую ее.

От визга пошатнулись стены.

Я кувырком скатилась обратно.

– Что случилось? – Алан стоял рядом с обнаженным клинком в руке.

Готовый защищать. Сражаться. За меня.

На лице его пылала решимость и страсть.

– Там па..аааук,– всхлипнула я.

Алан изумился, а Ферлан от смеха свалился на пол.

– Я его прогоню,– Алан спрятал меч в ножны и полез убивать паука.

– О, рыцарь спасает даму от жуткого нас-е-ком-ого! – стонал от смеха Ферлан на полу.

– Ты меня достал! – прорычала я.

– Все хорошо,– Алан слез с печки, подошел ко мне погладил по щеке. Словно теплая волна окатила меня с ног до головы, и искрами вспыхнуло сердце.

Он остановился напротив Ферлана и сказал твердым голосом, тоном, не принимающим и даже не допускающим мысли о возражении:

– Перестань задирать ее!

Ферлан ухмыльнулся, но промолчал.

Я решила замять это и попросила Ферлана:

– Лучше покажи записку Денизы.

– Она у тебя,– ответил он безразлично.

– Ой,– я приложила руку к голове.

Достала ее из кармана, но вместо того, чтобы читать и разбирать стала рисовать на обратной стороне.

Девушка в серебристой одежде идет по грани между сном и явью, днем и ночью. По тонкому лезвии луны. Залитая светом. И ее серые глаза лучатся, вторя тонкому шелку платья. Каштановые волосы льются на плечи волной.

Она не может выбрать. Она полна сомнений, которые разрывают ее на куски. Как граната, как петарда, взрывающаяся в руке.

Она ошиблась. Небо нависло тьмою над ее головой.

Она опускается на колени.

Она допустила, чтобы....

Она должна была...

Остаться, бороться, сражаться...

Не бежать!

Не бежать.

Но иногда, чтобы победить, нужно проглотить свою гордость и позволить себе отступление.

Затем я читаю записку, чтобы отвлечься:

Прости и прощай, любимый!

Навеки, навеки прощай!

Моею молитвой хранимый,

Влюбленный ты помни, ты знай:

Я дома, я дома, я дома,

Среди облаков и мечты

Но это всего лишь слово,

И отблеск прощальной звезды.

– Это стихотворение она сама написала? – поинтересовалась я у Ферлана.

Ферлан пожал плечами:

– Это голос ее магии.

– Как ты думаешь – что все это значит? – спросила я Алана, когда мы после боя с Ферланом, отвоевали себе печку и обустраивались на ней.

Он прочитал записку и нахмурился:

– Видишь ли, она пишет – дом. Эй,Ферлан,– он перегнулся через край печки,– где дом Денизы?

– А черт знает,– бурчит полусонный Ферлан,– вечно придумает она загадку и с ней носится... Или стих какой! Символы, символы! – наконец, он переходит к сути вопроса.– Дом ее в провинции Лестьероза. Она когда-то жила там с родителями. Только вряд ли эта хитрюга…хотя мне ж она доверяет…

Я вздыхаю и пристраиваю голову на груди у Алана.

Бормочу:

– Мне кажется, что все гораздо сложнее.

– Забудь,– шепчет в ответ Алан,– отдохни...

Он мягко проводит пальцами по моему лбу, и мне чувствую, что в груди у меня распускаются чарующие, огромные и неизмеримо прекрасные цветы и сердце мое плавится в свету.

Он медленно и нежно целует мои волосы. Его дыхание щекочет и овевает пышные локоны.

Я улыбаюсь.

Мы встречаемся глазами.

Как много я имею и как мало я могу подарить ему.

Ночью я просыпаюсь и иду в место уединенья.

Прохожу мимо Ферлана. Он не спит, а валяется в обнимку с книгой.

Вот от кого не ожидала!

– Что читаешь? – спрашиваю я дружелюбно.

Он поднимает глаза, в которых пылает пламя свечи, отражаясь и говорит:

– Историю Колдении.

Я выхожу во двор.

Там пахнет морозом, и льдистым инеем. Стужа. Ветер кидает мне в лицо пригоршни снега, словно ребенок на свадьбе конфетти.

Я ежусь в теплой одежде. Внезапно она кажется непривычно тонкой или вообще несуществующей.

Я делаю пару шагов по снегу. Тьма шарахается от свечки поставленной на порог. Отсвет огня вырастает с небоскреб и двигается, скачет во мгле.

Мрак ожидает. Там прячется чудовище, готовое напасть. Оно злобно скалит зубы и ждет случая.

Фигурки звезд похожи на статуэтки. Хрупкие и печальные они танцуют надо мной.

Наконец, я несусь назад, вот-вот ожидая увидеть как кто-то прыгает на меня и рвет мне горло.

Как тогда.

Я закрываю дверь на засов и приваливаюсь к ее холодной, голубой поверхности.

Как изморозь. Узоры на стекле, что растут внутри меня.

– Что за история?– тихонько спрашиваю я, вернувшись.

Ферлан протягивает книгу.

И взял Бог человека и вынул сердце его и вставил часть своего и дал ему. Глаза рыси, чтобы видеть, солнце, чтобы пылать без меры, ветер, чтобы овевать все пространства и менять их, как меняет он реки и сушу.

И сказал:

– Иже еси Колдун. Буди силен силою моею и укороти тварей земных, дабы раскаялись они. Сотвори волшебство всесильнейшее.

И пошел Колдун по селам и деревням, неся дар свой как флаг.

И осенял он сердца и менял судьбы.

Но увлекся он корыстию, и потухло его сердце, и стал он магом слабейшим.

И проклял тогда Господь род людской и колдениский, измолвив:

– Еси тьма вы обои, и во тьму возвернитесь!

И стали с тех пор все колдуны слабы и колдуньи тоже.

Но чистые среди них отмечены даром божьим.

Но погрязает во грехе страна и будет так вовеки, пока не придет Колдунья.

Я дочитала и кивнула.

Обронила:

– Интересненько,– и вернулась на печку.

– Что там? – спросил заспанно Алан, обнимая меня теплой рукой.

– Ничего,– ответила я.

Дениза, Колита, Ферлан, я...

Кто?

Нет.

Кто?

– Никто,– прошелестел голос внутри моей головы,– никто, спи.

Утром, как раз когда мы собирались в путь, в дверь кто-то постучал.

Женщина медленным шагом направилась к двери. На лице ее было смятение и решимость.

– Стойте,– крикнул Алан, вытаскивая меч.

Но было поздно.

В дом вбежал молодой парень и быстро закрыл дверь на засов. Он тяжело дышал и был весь в поту. Черные короткие волосы были растрепаны

– Собирайся, мама, – велел он.– Они идут за мной.

Тут он увидел нас.

– Лани! – воскликнул он, заключая в дружеские объятья Ферлана.– Сто лет не виделись!

– Это ты, Янсель… А что случилось?– спросил Ферлан.

– Не-а, чур сначала ты,– парень в темпе скидывал в мешок все продукты, параллельно жуя хлеб,– и вы тоже собирайтесь. Живее! Они идут по следам!_

– Мы бежим от моей «глубоко любимой» матушки. Она – ….– лицо Ферлана стало жестоким и яростным, словно стальной клинок, перерубающий шею, и он выдал такую тираду мата, что я вообще ничего не поняла. Хотя я и так не специалист в ругательствах,– хотела убить Дени.

– Дениза жива? – спросил Янсель с содроганьем.

Ферлан кивнул:

– Я не верил, что Колита способна на такое. Дени еле успела сбежать и мы теперь пытаемся найти ее.

Мы уже вышли из избы и начали поспешное отступление.

– Хе, Дени своего не упустит… Если можно спастись она спасется…

– О да, Дени не перед чем не спасует,– согласился Ферлан,– только игра должна идти по ее правилам.

– А ты чем их прогневил? – поинтересовался Ферлан.

– Мы сбежали,– хмуро проговорил Янсель.– Нам надоело быть рабами!

– А у вас есть сопротивление?– осведомилась я

– Да ты что! – махнул рукой Янсель.– Какое сопротивление! Колита тебе устроит веселую жизнь, и живо забудешь о таком!

– Я не забуду! – отрезала я.

Никогда.

Я не из тех, кто сдается…

Тьмой пропитались мои волосы и одежда. Ее вкус горький и терпкий. Вкус предательства на моем языке. Она, словно слилась с моей кожей. Она, словно стала мною – моим лицом, волосами, руками, кожей и телом, влилась в кровь и весело бежит по венам, пронзая меня насквозь. И самое страшное – моим сердцем.

В этом сне я была не одна.

Море бушевало внизу. Его волны ревели, рычали и кричали, избивая берег.

Темные, острые, как льдинки брызги, падали на мое лицо. Впивались. Холодные, как мороз.

Я шла вдоль берега по скалам.

Он преследовал меня.

Я не видела его лица. Он весь был под маской. Он весь был тьмою. Тот человек.

Я слышала его шаги – тяжелые шаги рока. Отовсюду.

Мне не уйти.

Я побежала во мрак.

Но все ближе и ближе.

– Что тебе нужно?! – мой голос сломался.

Хриплый смех, страшный, как топор палача над головой в лучах веселого утреннего солнца.

И ответ:

– Ты! – голос Колиты...

О нет, я не хочу его слышать!

– Не дождешься.

Я подбираю юбки и последний рывок. Несусь по скалам, поскальзываясь и едва не падая.

Я прыгаю. Срываю ее руку со своего плеча и лечу.

Отбиваю руки и ноги. Прикладываюсь головой об утес.

И вижу свое лицо и тело сквозь толщу вод.

Закрытые глаза, спящее умиротворение, бордовое платье, разметавшиеся щупальцами длинные белокурые волосы.

И просыпаюсь вся в поту.

И последняя фраза гремит в ушах:

– Я НАЙДУ ТЕБЯ!!!

Старый особняк высился среди скал.

Наверное, когда-то он был прекрасным.

Белая мраморная лестница вела на террасу из светлого камня. Полукруглые окна словно приглашали заглянуть в себя. Только сейчас они были выбиты или покрыты трещинами или грязны. Статуи у входа были окутаны снегом или повреждены.

Мы хоронились в кустах.

– Мне кажется, там кто-то есть,– сказала я. Внешне обманчиво-спокойный особняк дремал.

– Да, возможно нас здесь ждут,– согласился со мной Алан.

Я нашла его руку и сжала ее, в молчаливой благодарности.

– А если там Дени,– прошептал Ферлан.

– Давай рискнем, только обговорим пути отступления,– предложила я.

– Я подвешу паутинку, молниеносное заклинание,– сообщил Ферлан.– Все попадутся в сеть.

И мы прокрались к особняку.

Мы залезли в окно.

Осколки валялись на полу, тускло отблескивая. Холодный зимний ветер залетал во все дыры.

Огромная кровать отсырела, а балдахин изорвался. На разбросанных одеялах виднелись застарелые, коричневые пятна.

Пол покрывал равномерный ковер пыли.

За стенами шуршали мыши.

Ферлан шел первым.

Мы обошли весь особняк и везде видели одно и то же: разруху и запустение.

– Ее здесь нет,– подвел итог Ферлан.

– Кто ищет, тот найдет,– приободрила я его.

Вдруг за дверью послышались шаги.

Я мигом приняла оборонительную стойку – ноги на ширине плеч, полусогнуты, а руки выставила одну впереди другой, согнув и сжав кулаки.

Алан вытащил клинок, а Ферлан лишь ухмыльнулся, черпая силу в магии.

Дверь распахнулась. На пороге стояло двое воинов. Оба были в кольчугах, ибо в магических стычках применялось любое оружие, и в плащах с капюшонами.

– Ваша светлость! Ваше высочество, мы приветствуем вас,– и они оба склонились перед Ферланом.

– Встаньте, – ответил им Ферлан

– Мы искали вас всюду,– начал свою повесть один из них – парень со светлыми волосами и резкими чертами лица, и жестоко-мерцающими серыми глазами,– но не могли найти.

– Что-то с моим королевством? – осведомился Лани.

– Сир, его хочет захватить Ада. Она уже заняла трон Великой Колиты, завтра коронация. Правильнее всего было бы помешать ей,– склонил голову второй – шатен с иссиня-черными глубокими очами.

–Ты в этом уверен, Керэт,– склонил Ферлан голову набок, изучая своих подданных взглядом. Куда делся озорной мальчишка, перед нами был истинный, хотя и юный король.

Керэт ответил смело и спокойно:

– Такая идет молва, мы же далеко от столицы.

– Ладно, раз уж вы здесь, вы поможете в поисках, а затем мы вернемся к этой проблеме,– сказал Ферлан, ухмыляясь,– или же вы разбежитесь, как стая крыс?

– Нет, сир,– хором ответили оба вельможи.

Позже мы сидели в номере гостиницы, у камина, и обсуждали наше бедственное положение.

–Так ее искать бесполезно,– подвел итоги Алан.

Я кивнула, допивая бульон.

– Есть одно заклятие,– медленно начал Ферлан,– страшное и древнее. Никто не знает, какова расплата, но маг узнает то, что хочет. Я знаю Дени, если она не хочет, чтобы ее нашли, то лишь это заклятие поможет нам.

– Не рисковал бы ты,– посоветовала я. Сердце защемила жалость.

Мы часто поступаем так, как считаем нужным, не слушая рассудка, или же руководствуясь лишь им.

Мы думаем, что выдержим наказание, выплатим долги, но они пригибают нас к земле и не дают разогнуться, не дают взглянуть в небо, не дают побежать по мокрой траве, и поцеловать тех, кого мы любим.

Не дают.

Верни или умри.

– Я знаю, на что иду,– отрезал Ферлан.

Алан, как ни странно молчал, пока я говорила, а сейчас заметил:

– Послушай ее.– Он даже не язвил и не издевался. Лицо его было мрачно и серьезно.

– Я решил. Спокойной ночи,– и он вышел.

– Что же нам делать? – спросила я Алана.

– Проследить за ним,– его губы растянулись в легкой улыбке.

Я вскочила и подбежала к нему, и обняла. Был лишь он и я, и эта магия между нами. Магия души.

Он обнял ладонями мое лицо и заглянул в мои глаза.

– Прости, что я так давно не верил в тебя,– прошептал он,– прости...

– Прошлое позади,– ответила я.– Это уже не важно. А с будущим мы справимся.

–Только если ты со мной,– вновь улыбнулся он.

Весь вечер мы сидели в большом зале. В целях конспирации, я одела чью-то шляпку, найденную в комоде, а Алан замотался шарфом. Также мы сменили верхнюю одежду, купив ее у хозяйки.

В зале тем временем веселье бурлило шумным ключом. Шумно чокались кружками колдуны и колдуньи. Человеческие девушки носились с подносами, как заводные. Волшебные создания – смешные рогатые человечки с гладкими змеиными, по которой струилась полупрозрачной занавесью вода и уродливыми личиками совещались, тонкие и хрупкие феи танцевали на сцене, а гобиды тщетно подначивали их станцевать стриптиз, на что феи лишь загадочно улыбались и бросали цветы создавая их из ничего. На феях были яркие одеянья из живых растений и нежных, облачных лепестков, а позади спины трепетали полупрозрачные, невесомые крылья.

Гобиды были похожи на жаб – огромные существа с пивными животами и выпуклыми рожами неандертальцев и ярко-зеленой, светящейся в темноте кожей. Грубые и мерзкие они оккупировали угол таверны. Оттуда доносились взрывы громового хохота, и поднимался кольцами к потолку дым.

Столько разных созданий было здесь, всех и не упомнишь! Странно, что при дворе я их не видела. Позже я узнала, что их почти не пускают в столицу, лишь около границы им позволено жить.

Но мы зорко стерегли Лани, стараясь не отвлекаться.

Вскоре он спустился по лестнице в сопровождении двух своих подданных. Славу богу, нас он заметил, так как мы устроились в самом углу за спинами других.

И мы неслышно пошли за ними.