Текст книги "За гранью снов (СИ)"
Автор книги: Екатерина Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)
– До сегодняшнего дня, – подтвердил Карим. – Этот круг не должен расти, ты знаешь, иначе ситуация выйдет из-под контроля. Новое восстание нам ни к чему.
Кэйвано, сам от себя не ожидая, решительно стукнул кулаком по столу. Щека его дернулась.
– Мои люди не могли этого сделать, – упрямо возразил Штефан, нависнув над столом. – Никто из них. Их дважды, трижды проверяют те, кто служит мне давно.
– А если их подкупили? – выразил предположение Карим. – Как сильно ты доверяешь тем, кто служит тебе? Так сильно, что можешь быть уверенным в том, что им не могли дать больше?
– Кто? – выдавил Князь сквозь зубы.
Губы Вийара сжались.
– Тот же, кто распускает слухи.
И Штефан уже знал ответ.
– Исаак...
Карим кивнул.
– Он не успокоится, пока не станет Королем, – сказал он. – Пока ты не умрешь, или пока не отправишься в колонию.
– С**а! – зло выдохнул Штефан. – Я не отдам ему Багровый Мыс! – прошипел он сквозь зубы. – Никогда не отдам, и он это знает. Я Князь по праву, по рождению. Я, а не он! Так решил Совет десятилетия назад!..
Вийар откинулся на спинку, равнодушно и, казалось, безразлично постукивая пальцами по креслу.
– Думаю, ты должен знать, – медленно, но верно подливал Карим масло в огонь, – что он хочет оспорить завещание Бернарда, – и, глядя в исполосованное гневом лицо Штефана, заявил: – Он приедет на Совет.
– Черт побери! – матерясь в голос, Штефан вскочил с кресла. – Откуда ты это знаешь? – посмотрел он на Вийара, уже не сдерживая эмоций. Только его «дядюшки» на Совете и не хватало!
Карим усмехнулся.
– Я умею, если хочу, добывать информацию, – брови его приподнялись, губы скривились, но глаза даже не блеснули, оставшись все такими же холодными. – Ты разве не знаешь?
Кэйвано промолчал. О прошлом Карима Вийара знали все, но упоминать об этом в последние годы не решался никто. Ищейка выйдет на след, найдет и уничтожит. Всех, кто посмел ткнуть в него пальцем.
– Зачем ты мне сказал об этом? – повернувшись к гостю лицом, спросил он, гордо вскинув подбородок. – Мы не друзья с тобой...
– Но и не враги.
– Противники, – упрямо сказал Кэйвано, щурясь. – Я не перевариваю тебя на дух, ты меня тоже. Так в чем же дело? Что ты хочешь получить за эту информацию?
Карим вновь саркастически улыбнулся, хмыкнув.
– А с тебя можно что-то спросить?
– Можешь попробовать.
– Твою рабыню? – иронично приподняв брови, хохотнул Вийар. – Кароллу?..
– Забудь, – мрачно отрезал Штефан.
Карим рассмеялся.
– Тогда, – проговорил он, – считай, что я рассказал тебе все просто по чистоте душевной, – развел руками. – Вот какой я хороший, а ты меня другом считать не хочешь, – поцокал он языком.
Кэйвано смерил его колким взглядом.
– Мы никогда не станем друзьями, – заявил он. – И ты это прекрасно понимаешь.
– Понимаю, – задумчиво протянул Карим, погладив подбородок. – Но, прошу, не ищи подвох там, где его нет, – задумался и выпалил: – Димитрию Мартэ́ ты веришь, – упрекнул он, – а мне не хочешь довериться?
Князь Четвертого клана пронзил гостя осуждением взгляда.
– Я помню тот Совет, – тихо сказал Штефан после продолжительной паузы.
– Это было сто лет назад, Кэйвано! – взмолился Карим, закатив глаза. – Не пора ли забыть?!
– Ты знаешь, что нет.
Взгляды, которыми они переглянулись, можно было поджечь, настолько яркими и жгучими они были.
– А ты злопамятен, Штефан, – протянул Вийар, приподнимая уголки губ.
– Как и ты, Карим, – парировал тот.
Вийар долго изучающе смотрел на Князя, а потом поднялся с кресла.
– Я предупредил тебя, Кэйвано, – сказал он, продвигаясь к двери. – Что ты теперь будешь делать, меня касаться не должно. Знай лишь, что я буду на твоей стороне, – грустно хмыкнул, – несмотря на то, что мы никогда не станем друзьями, – и, подойдя к двери, резко обернулся. – Слово Князя!
И стремительно вышел из кабинета, хлопнув дверью.
А Штефан Кэйвано, скрестив руки за спиной, задумчиво подошел к окну и нахмурился.
Исаак Хотвар не успокоится, пока не уничтожит его. Пока не покончит с ним раз и навсегда. Пока не отнимет власть, не убьет или не упрячет в колонию под любым предлогом. Пытался уже несколько раз, сразу же после смерти отца Штефана, своего сводного брата, затем еще и еще, пытаясь очернить его перед Советом, унизить, отобрать не только власть, но и Багровый Мыс. Но честным путем – не выходило.
И теперь он решил пойти на уловки? Осмелился пойти против правил, чтобы его растоптать?! Нарушил законы и перешагнул черту для того, чтобы приласкать свое честолюбие, насладиться собственной местью и удовлетворить желание, которое стало не просто мечтой, но манией!?
Он не успокоится. Не отступит. Но и Штефан не отдаст ему то, что заслужил по праву.
И это была война.
14 глава
Преступление и наказание
Я боялась. Да, я, действительно, боялась его. Сидя на кровати с низко опущенной головой, втянув плечи и дрожа, я будто ждала начала конца. И боялась.
Как ни стыдно, как ни ужасно было это осознавать, даже признаваться себе в этом, но страх сковал мое тело стальными путами. Я боялась его. Того, что он мог сделать мне, со мной. Я знала, что он не оставит этого просто так, не спустит этого промаха, отомстит, накажет, укажет на то место в его доме, которое я должна занимать. Место рабыни, букашки. А я не смогу оправдаться, очистить себя от стыда и позора, не смогу противостоять его напору, его натиску, его решению показать мне, кто в этом доме хозяин.
Он накажет, он оставит все без внимания. Уже не оставил! Разве не объявил он мне, что будет после того, как уедет его друг? Ничего хорошего для меня. Наказание. А слова о том, что Кэйвано позволит мне объясниться – чушь, лишь слова, пустые и никому не нужные. Не позволит, не даст и единого шанса на то, чтобы хоть как-то исправить положение, попытаться рассказать ему о том, как все было на самом деле. Он не станет слушать. А если и станет, то услышит лишь то, что захочет слышать. А мне придется смириться.
Да кто он такой, чтобы диктовать мне... указы? Кто он такой, чтобы уничтожать меня, обвиняя? Кто?!
Хозяин, глава, Князь, он – Штефан Кэйвано. И этим, очевидно, все было сказано. Он имеет право на все, а я... я не имею права ни на что. Потому что он – всё, а я – никто.
Не в силах сидеть на месте, я резко приподнялась и прошлась по ничтожно маленькому пространству своей коморки. Туда-сюда, из угла в угол, заламывая руки, подрагивая и пожимая плечами.
Опасность в лице Князя, как Дамоклов меч, нависла надо мной, готовая вот-вот рухнуть вниз. На меня.
Я обняла себя руками, крепко, сильно, будто уговаривая успокоиться, не бояться, прийти в себя.
Но неизвестность перед надвигающейся бедой пугала своей мрачностью и откровенным кошмаром.
Когда ушел его друг, которого я отчего-то таковым не считала, я вновь нарушила его приказ – не пришла к нему. Я знала, что навлекаю на себя гнев, и все равно... не могла двинуться с места, сделать хотя бы шаг. Внутри все тряслось, сердце сжималось, а дыхание стало частым и сбившимся.
Я ненавидела себя за подобное проявление слабости. Страх перед ним. Дикий ужас перед наказанием.
Я знала, что он не успокоится, отхлестав меня кнутом, просто избив. Ему нужно нечто большее. Иное. Разве не это я прочла в его глазах в коридоре, когда он, нависнув надо мной, изрыгал угрозы? Я видела его желание, оно горело в его демонских серо-голубых глазах и выдавало его похоть и возбуждение. Он не желал побоев, он желал... меня. Упавшей перед ним на колени, покоренной, сломленной, тихой, избитой не физически, но морально, полностью уничтоженной и отданной ему в усладу для развлечения.
Но моя гордость, моя совесть, моя внутренняя сила и волевой протест подымали клубы черного дыма, не желая отдавать то, что принадлежало только мне. Мою независимость, мою волю, мою душу. Саму меня.
И поэтому, когда Лейла пришла ко мне, уведомляя, что друг Князя ушел, и тот требует меня, я восстала.
Когда она вошла, я даже не повернулась к ней лицом, продолжая сжимать себя руками и глядя в стену.
– Он просит тебя к себе, – коротко бросила Лейла, пронзая мою спину горячим взглядом.
Я лишь сильнее стиснула свои плечи, ощущая трепещущую противную дрожь в теле.
– Нет, – отчаянно я замотала головой и, повернувшись к ней, повторила: – Нет, я не пойду!
Женщина чуть не задохнулась от возмущения.
– Ты что, с ума сошла? – изумленно выдохнула она, застыв в дверях. – Ты знаешь, что он с тобой может сделать за непослушание?! Ты хоть представляешь себе?..
Что угодно, пусть что угодно делает, но я никогда не пойду к нему. Пусть бьет, пытает, клеймит, только бы не... только бы... оставил меня в покое!
– Кара! – воскликнула Лейла, продвигаясь ко мне. – Подойди, тебе нужно пойти к Князю.
– Нет! – я продолжала стоять на своем, не намереваясь отступать.
– Господин Вийар уехал, – сообщила мне Лейла, – и хозяин сразу же попросил тебя. Немедленно!
– Мне все равно, – покачала я головой. – Не пойду! Пусть наказывает!
Лейла бросила на меня еще один предупреждающий взгляд, острый, гноящийся упреком и осуждением.
– Ну, что ж, – сквозь поджатые губы выдохнула она, – ты сама все для себя решила. Тебе и отвечать, – и, резко повернувшись на каблуках, решительно выскользнула в коридор. На пороге замерла, обернулась ко мне и коротко бросила: – Он придет сам, можешь не сомневаться. И подобного тебе не простит. Жди!
Еще мгновение, и моя коморка погрузилась в свистящую ужасом и моим собственным страхом тьму. А еще через мгновение я услышала звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Меня заперли.
Не в силах держаться на ногах я медленно подошла к кушетке и опустилась на него, почти недвижимая.
Что теперь будет? Боже, что же теперь будет?!
Забравшись на кушетку с ногами, поджав колени под себя, я сжалась комочком в углу. Ожидая прихода господина. А в том, что он придет, я не сомневалась. И не только потому, что об этом мне сообщила Лейла, я знала это и без ее слов. Он не смог бы оставить это дело. Неповиновение рабыни, где это видано?!
И как жаль, что этой своевольной рабыней была именно я!..
Он заставил себя ждать. И, хотя я не знала, который час, потому что часов у меня не было, но могла судить, что после ухода Лейлы прошло около часа, или даже немного больше. Или мне так лишь казалось? Иногда бывают ситуации, в которых одна минута кажется вечностью, а вечность превращается в минуту.
Но так ли важно, как долго его не было, как долго он заставил меня ждать своего прихода, если он все равно пришел!? И к моменту его прихода я уже сходила с ума от страха и ужаса, сковавшего тело. Сердце оглушало биением, больше похожим на бой набата, а пульс зашкаливал за недопустимой отметкой.
И, когда за дверью послышались спешащие тяжелые шаги, я едва не задохнулась. Сглотнув, сжалась.
Это он. Я знала, что это он. Чувствовала. Каким-то шестым чувством ощущала его приближение. Этого мужчину нельзя было спутать ни с кем другим. Он был такой один. Единственный. И он пугал меня.
Звякнули ключи, скрежет в замочной скважине, скрип открывающейся двери, и я меня ослепляет свет.
Дыхание сбилось, в висках появилась пульсирующая боль, ладони вспотели, и я сжала их в кулаки.
Я все дрожала, буквально тряслась от страха, когда в дверях возник его силуэт. Темный, мрачный демон.
– Ты опять ослушалась меня, – тихо выговорил он с угрозой в голосе, пристально глядя на меня.
Я осмелилась посмотреть на него. В сером мраке, освещенный лишь тусклым сиянием света, льющегося из коридора, он выглядел зловеще. Дьявол, каратель, монстр, мой оживший ночной кошмар.
Я промолчала, прикусив губу. Слова не шли с языка, да и слов не было, чтобы что-то ему сказать.
– Вставай, – процедил Князь сквозь зубы. – Сейчас же.
И тогда я осмелилась. Произнесла лишь одно слово. Самое важное, отчаянное, гордое.
– Нет...
И это его изумило. Казалось, он застыл, пораженный.
– Что? Что ты сказала?! – он сделал шаг вперед и замер. Впился меня взглядом.
Я сглотнула. Повторить?.. Усугубить свое положение сильнее?.. Уничтожить себя окончательно?!
Нужно было промолчать, тогда, возможно, у меня был хотя бы ничтожный шанс на то, чтобы спастись, но... Гордость не сдавала позиций.
– Я сказала... «нет», – тихо, но твердо повторила я, слыша свой голос, будто со стороны.
Я видела, как сжались его губы, с силой, в жесткую линию, ноздри задрожали, втягивая воздух.
– Иди. Сюда. Сейчас же! – отчетливо выговорил он, выделяя каждую букву. И, когда я не отреагировала, крикнул: – Немедленно!
Я вздрогнула, в груди бешено забилось сердце, руки затряслись, и я сжала их в кулаки до боли в ладонях от ногтей. Но я не двинулась с места, застыв в углу кушетки, словно статуя.
Мне было страшно. Да, именно так, и даже больше. Меня объял невыносимый, скользкий ужас. И он расползался по моему телу, окутывая его в свою липкую путину. Ужас, страх, кошмар...
Я сжалась комочком в углу, замотав головой в разные стороны. Зная, что он не оставит это просто так, но все же не смея изменить себе и сдаться. Никогда. Не ему и никому другому!
– Рабыня! – заорал он, надвигаясь на меня и заслоняя своим телом проход с льющимся из дверного проема светом. – Ты просто рабыня, твою мать! – глядя на меня бешеными глазами, негодовал Кэйвано, двигаясь ко мне неотвратимо и сокрушительно.
Он убьет меня, пронеслось в моем растрепанном сознании. Убьет!..
И вдруг... неожиданно, резко, словно вспышка, застилающий глаза свет... Воспоминание из прошлого...
Я забыла, как дышать. Саднящая боль воспоминаний вонзилась в горло, в грудь, растеклась в вены ядом, наполнила собою легкие. Яркая зарница прошлого, как затхлый поток сырого и гнилого воздуха в ноздри.
Краткий миг воспоминаний. Всего секунда. Мгновение. Разноцветное, слепящее, жгучее.
Такая же темная тень, огромной каменной глыбой нависает надо мной. Большая, огромная ползет на меня, заполняя собою пространство небольшой комнаты, освещенной лишь льющими свет бра.
Мое испуганное личико, исполосованное страхом, я вижу его отражение в висящем напротив зеркале.
Смотрю прямо перед собой зачарованно, боясь вздохнуть. А тень неумолимо приближается, заполняя собой все вокруг. Вскоре поглощая и меня собою. В клетку, в темницу, в глубокую яму.
– Красивая крошка, – слышится скрипучий голос тени, и, кажется, губы его раздвигаются в улыбке.
– Не трогай ее! – истерично кричит женщина. – Не трогай! Не смей!..
Мама?.. Я начинаю дрожать.
– Рабыня! – жестко выговаривает тень сквозь плотно сжатые губы. – Просто рабыня!
– Не-е-ет!!!
Тень резко наклоняется ко мне. Мгновенная боль, женский крик, рванулась вперед... И пустота. Немая, беззвучная, дикая. И темнота.
Острая боль, обжегшая руку, вынуждает сбросить с себя плен воспоминаний. Поднимая глаза, встречаю уничтожающий яростный взгляд серо-голубых глаз-омутов. Он режет меня, полосует, будто ножом.
Кэйвано нависает надо мной, хватает за локти, приподнимая на кушетке.
– Пошли за мной, – грубо дышит в лицо злобный звериный рык.
Пытаюсь сопротивляться, вырваться из лап хищника, из рук врага. Убежать, скрыться, спрятаться!..
– Нет... – могу лишь препятственно ему возразить, и не больше.
– Тебя никто здесь не спрашивает! – и, подхватив меня за талию, забрасывает на плечо.
Это удается ему без особого труда и, даже, несмотря на то, что я сопротивляюсь, брыкаюсь почти всем телом, пытаюсь бить его по спине, царапаться и даже кусаться, это не мешает ему, сдерживая удары моих рук и захватив меня, словно в плен, подняться со мной по лестнице к своей комнате. Застыв на мгновение перед дверью, а затем резким толчком распахнув ее, занести меня внутрь и бросив на кровать.
Мое сердце почти вырывается изнутри, когда я вижу, как он подходит к двери и, быстро орудуя ключом, запирает ту, а потом, обернувшись ко мне, застывшей перед ним с выражением шока и страха, грубо рычит.
– Раздевайся.
Ослышаться я не могла, все к тому и шло, я это чувствовала, но все же переспросила.
– Что?.. – ноги подкосились, и я пожалела, что вскочила с кровати.
И его грубый крик почти оглушил меня.
– Раздевайся!
Я стояла ни жива, ни мертва, и с места так и не сдвинулась. Огонь и холод пожирали меня изнутри.
– Ты меня плохо слышишь, Кара? – сквозь зубы выдавил Кэйвано. – Раздевайся. Я жду.
И я отважилась вновь, как и прежде, покачать головой.
– Почему? – пробормотала я неуверенно. – Что я сделала?
– А ты не догадываешься? – зло сощурившись, выдавил он тихо и мрачно. – В этом доме не так много правил, чтобы их невозможно было запомнить. Но ты, видимо, посчитала, что можешь идти против них?
Я сглотнула, глядя на него с недоумением. В груди скованно билось сердце, а в горле хриплый стон.
– Я не понимаю...
– Тебе запрещалось показываться на глаза моим гостям! Но ты сделала это, – грубо перебил меня Штефан.
– Но я не специально сделала это! – воскликнула я, сжимая руки в кулаки. – Не специально... Это он. Я не знаю его. Он просто... неожиданно подошел сзади, и...
– И чуть было не тр***л тебя так же неожиданно сзади?! – прошипел Кэйвано, начиная двигаться на меня.
Кончики моих ушей заалели. Я так и не смогла что-либо произнести из-за сухости во рту.
– Ты принадлежишь мне, Кара, – выговорил Кэйвано сквозь зубы. – И никто не имеет права даже касаться тебя. Пусть даже кончиком пальца. И ты не должна никому позволять делать это, – продолжал шипеть он, не сводя с меня диких глаз хищника. – А если подобное происходит, ответственность лежит на тебе, и наказание будешь нести ты. Что сейчас и сделаешь, ясно?! – жестко закончил он и грубо добавил: – А потому, раздевайся, живо! Иначе мне придется сделать это самому. А тебе вряд ли понравятся мои методы!
Страх сковал мое тело. Я, казалось, не могла даже пошевелиться. Я знала, что должно произойти, видела его решимость, его слепую, безграничную уверенность в том, что он поступает верно. И переубедить его не представлялось возможным. Не мне. Не сейчас.
И я, зачарованно глядя на него испуганными глазами, стала отрицательно качать головой.
– Нет, – просипела я, едва шевеля языком, – нет... – и стала пятиться в стене.
Серо-голубые глаза полосонули меня яростью и недовольством.
– Не зли меня, Кара, – коротко предупредил он, продолжая надвигаться на меня. – Не беси, пожалеешь!..
Но его слова, его угрозы и предупреждения не возымели действия. Даже если разумом я и понимала, что должна подчиниться, что он все равно получит то, за чем пришел ко мне, я не могла позволить своей душе сдаться. Он возьмет меня силой, я знала. И это будет больно. Больнее, чем если я отдамся ему добровольно, но позволить ему сделать это со мной?! По своей воле?.. Нет, никогда!.. Я буду бороться.
Если бы у меня были силы на это, физические силы. Если бы у меня было время на это. Но его не было.
Штефан Кэйвано подскочил ко мне стремительно, неожиданно быстро, хищной проворной кошкой, и, нависнув надо мной, схватил за руки, сильно дернув на себя, и впился безумным взглядом прямо в глаза.
– Игры закончились, даже не начавшись, Кара, – процедил он сквозь зубы. – И ты проиграла.
– Нет! – закричала я, отчаянно вырываясь, но мой гортанный крик потонул в треске разорванной материи, скрывающей мое обнаженное тело.
Казалось, сопротивляться не имело смысла, но я не сдавалась. Ни на миг. А его, казалось, только больше распаляло мое сопротивление, огонь, полыхавший в глазах, протест, застывший на губах, мой отказ.
И он продолжал меня подавлять. Резко стянул с меня остатки одежды, скользя руками по телу и задевая чувствительные участки кожи, нарочно касаясь их кончиками пальцев.
Я была слишком маленькой, слишком хрупкой, слишком беззащитной, чтобы отбиваться от него. Он возвышался надо мной скалой, и образумить его я была не в силах. Он брал то, что считал своим. Меня.
– Нет, пожалуйста, – шептала я, сойдя на шепот, умоляя его. – Нет... Не надо...
Но он нависал надо мной, и не думая прислушиваться к тому, что я говорю.
Подхватив меня под попку, жестко и грубо сжал, надавливая на кожу и оставляя на ней следы. Толкнул меня вперед, вынуждая касаться кровати, а затем падать в омут белых простыней. Под его телом.
Его ладони скользнули по моей груди, задержавшись на горошинках сосков, сжали их, надавили. И мое тело откликнулось. Черт побери, откликнулось мелкой пульсирующей дрожью в каждой клеточке души!
Штефан склонился надо мной, подминая под себя. Руками сжал мой подбородок.
– Смотри на меня, когда я буду брать тебя, – грубо выдохнул он мне в лицо. – Смотри!..
Я застонала от бессилья, а он резко раздвинул мои ноги, притянув меня к себе за талию. Я попыталась сдвинуть бедра, ощущая дикий ужас, смешанный со стыдом, а потом... моей плоти коснулось нечто. И от беспомощности я закрыла глаза, дергаясь в стороны со всех сил и желая вырваться. Его пальцы! Там!..
– НЕТ!.. – выкрикнула я, найдя в себе силы на этот вызывающе дерзкий всплеск протеста.
– Да-а-а... – грубо, но как-то томно, интимно выдохнул он мне в щеку, одновременно погружая в меня один палец. Я едва не задохнулась. От боли и взрыва чувств, накрывшего меня с головой. Я метнулась в сторону, но Штефан не позволил мне сделать этого, удержав на месте. Палец толкнулся внутрь, снова и снова, насаживая меня на себя или же вынуждая меня поддаться.
– Нет... – выдохнула я нервно, желая сдвинуть бедра и избавить плоть от этой пытки.
– Да, Кара, – повторил Кэйвано настойчиво. – Да-а, детка... – к первому пальцу присоединился второй.
Я вновь забрыкалась в его руках, но не могла пойти против ощущений, которые огненной волной, горячей, обжигающей лавой двинулись на меня искрящимся потоком. Бурля, кипя, вырываясь извне.
Его жадные алчные губы нашли мои соски и стали их поочередно покусывать, облизывать, сминать своим жаром, вызывая трепет в груди и скользящую липкую влагу между ног, где проникали внутрь меня его проворные пальцы. С новой силой, размеренно и отточено, касание языка... вторжение пальцев, касание зубов в сладостном укусе... новый толчок пальцев внутрь... касание его губ... движение его пальцев...
Я должна его ненавидеть. Должна вырываться. Но не могу. Тело будто сковало судорогой и дрожью.
Меня била, колотила дрожь, она рвалась из меня, держала меня в своих тисках и не отпускала.
А потом... почти на грани чего-то, на краю чувств, восприятий, ощущений я почувствовала это. Он вошел меня, резко, стремительно, почти грубо ворвался внутрь, тараня меня собой и прижимая к кровати.
Я вскрикнула от боли, поморщилась, метнувшись назад. Вражеское вторжение ослепило болью.
– Дьявол! – выдавил из себя Князь, насаживаясь на меня сильнее. – Девственница!? – и, замерев на пару мгновений, отстранился от меня, словно собираясь выйти, а потом... резко нырнул в тесные глубины моей плоти, удерживая меня за бедра. Застыл, подался назад, а затем вновь двинулся в тесные глубины.
И меня словно озарило. Дрожь, взметнувшись к лицу ослепляющей вспышкой боли, ударила в глаза. Я стала отталкивать от себя застывшего на мне мужчину. Пытаясь вырваться, изгнать из себя инородное тело, чужое, не мое, грубое и большое, причинявшее лишь боль. Я ударила Кэйвано по груди, по спине, а позже, как безумная, заколотила кулачками по его телу, царапая кожу, пытаясь даже укусить. Но движения во мне продолжались, отчаянные, резкие, глубокие, точные, бьющие наповал.
Я хотела закричать, но не смогла издать ни звука, крик отчаяния и бессилия застыл на губах. Продолжая сопротивляться, я молила Бога о том, чтобы не расплакаться при нем. Я не вынесу этого предательства собственного тела. Потом, когда останусь одна, когда смогу позволить себе слабость. Но не сейчас!..
Я еще пыталась протестовать, увертываться, отказываться от того, что мне навязывали, но не могла.
Штефан продолжал двигаться во мне, не обращая внимания на мои вскрики, укоры, рывки, его толчки с каждой секундой, казалось, становились лишь резче, жестче, быстрее и сильнее. Он сжал мою талию так крепко, что я почти не могла пошевелиться, а из груди рвался то ли стон, то ли крик.
– Еще... – прошептал он мне в область шеи. – Да-а... еще, ну же... – еще толчок, внутрь, глубже. – Да!..
Он подхватил меня за бедра, приподнимая, вынуждая обхватить свой торс ногами, и я подчинилась ему, невольница, раба его желаний, исполнительница его приказов. Толкнулся в меня еще раз, затем еще, сильно, казалось, проткнув насквозь, а потом...
– Еще... да-а-а!.. – и, с тихим хриплым криком излившись в меня, застыл недвижимо на моем теле.
А мне ничего не хотелось. Разве что умереть?.. Но это лишь на краткий миг, сейчас, в минуту отчаяния. Но потом... я медленно, но решительно привстала с кровати, стараясь прикрыть себя руками.
– Я вам больше не нужна? – голос мой звучал ровно, даже не дрожал.
Он приподнялся вслед за мной, бросил на меня взгляд, вмиг ставший острым.
– Нужна, – коротко и жестко. Встал с кровати, схватив мою одежду, отбросил ее в сторону. – Останешься здесь на эту ночь, – отвернулся, даже не взглянув на меня еще раз. – Не уверен, что удовлетворен.
И я, закусив губу от боли, бессилия и обиды, смотрела, как он скрывается в ванной комнате.
Хотела броситься к двери, но поняла, что та закрыта. Ключ у моего тирана. А если бы и убежала, потом пожалела об этом еще сотни раз. И мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы кинуться на кровать, и, уткнувшись головой в подушки, неслышно и без слез зарыдать.
А когда он вернулся, ни сил, ни желания что-либо делать у меня не было. Не сейчас, по крайней мере.
За всю ночь он взял меня трижды. Я так и не смогла заснуть, даже не пыталась. Зато он, проснувшись в последний раз, резко развернул мое почти бесчувственное тело, прижал к себе, давая ощутить всю силу своего возбуждения, а потом шепнул:
– Значит, девственница?
Он спросил об этом впервые, равнодушно спросил, безучастно, даже холодно.
– Это что-то меняет? – сухо спросила я, чураясь его близости, даже тепла дыхания.
– Уже нет! – резко выдал он и, оттолкнув меня от себя, бросил: – Повернись спиной.
Не зная, что он задумал, я повиновалась. И почти сразу же ощутила на своей спине его жадные пальцы, скользнувшие вдоль позвоночника к пояснице. В груди застыл протест, когда он приподнял мою ногу, и его пальцы скользнули в меня вновь. Я чуть вздрогнула и невольно выгнула спину, подчиняясь их сначала неспешным, но постепенно ускоряющимся движениям. Между ног стало влажно и скользко, и я возненавидела себя за это. А еще через мгновение, сменив пальцы, напряженный, возбужденный член вонзился в меня, решительно продвигаясь внутрь. Ускоряясь, сильнее, яростнее, резче.
И моя кожа пылала, плавилась, жгла огнем изнутри, обдавая внутренности огнедышащей лавой.
Что происходит?.. Дрожь по телу, мелкая, противная, нарастает, ползет, захватывает в плен. Дрожит все тело, мечется, рвется куда-то, навстречу чему-то неизбежному, судорожному, ослепляющему. И я почти разрываюсь на миллионы крупинок, превратившись в ничто. И он кончает следом за мной, вцепившись в мое тело стальными объятьями, дышит в шею, оглушает сбившимся дыханием, а потом грубо шипит в ухо:
– Вот теперь я удовлетворен, – откатывается от меня на другую сторону кровати. – Свободна. Твое место на диване, утром чтобы тебя здесь не было, Лейла придет за тобой в семь.
Едва держась на ногах, сглотнув комок боли и обиды, жалости к себе и опустошенной отрешенности, я скатилась с кровати, на негнущихся дрожащих ногах подошла к кушетке и легла на нее, повернувшись к спинке лицом. Чтобы не было видно слез, застилавших мои покрасневшие от унижения глаза.
А на утро, когда Лейла пришла за мной, открыв дверь своим ключом, я осторожно покосилась в сторону кровати, на которой все еще спал Князь, и сквозь зубы выдохнула едва слышным шепотом:
– Ненавижу. Убегу!.. – и поспешила прочь, насколько позволяли ноющие конечности и боль между ног.
Лейла тактично ни о чем не спрашивала, очевидно, зная, что произошло, а я шла за ней, ни на что не обращая внимания. Будто в вакууме, в пространстве, не в своей, а в какой-то чужой, инородной жизни.
– Я убегу, – как заклинание, повторяла я. – Убегу, убегу... Никто меня не остановит. Я убегу... Не останусь здесь! Не останусь!..
И Лейла вдруг застыла, обернулась ко мне, пробежав по лицу и зажатым в замок пальцам, и замерла.
А мне и думать не хотелось. Что она смотрит на меня, как на достопримечательность?!
– Пойдем, я покажу тебе кое-что, – проговорила Лейла, беря меня за руку и увлекая за собой. – Пошли.
Я не противилась, устала. Мне хотелось удрать, спрятаться в углу и не думать ни о чем хотя бы миг. Но воспоминания того, что произошло, накрывали с головой каждый раз, когда я закрывала глаза.
А Лейла тем временем провела меня в какую-то небольшую комнатенку, уставленную сверху донизу высокими стеллажами с книгами. Подойдя к одной из полок, женщина взяла толстую увесистую книгу и протянула мне.
– Что это? – я отшатнулась, не желая прикасаться к ней.
Лейла настойчиво протянула мне книгу, почти вложив ее мне в руки.
– Книга устоев. Здесь ты узнаешь все, что тебя волнует. На каждый свой вопрос найдешь ответ, – сказала женщина. – И поймешь, почему не сможешь убежать. Здесь наша история, если хочешь...
Я сглотнула, разглядывая книгу, но не чувствуя в себе желания ее открывать.
– А если я...
– Читай, – коротко перебила меня Лейла. – Оставлю тебя пока.
И, когда она вышла из комнаты, я нерешительно открыла книгу и стала читать.
15 глава
Вторая параллель
Этот мир существовал всегда. С начала сотворения всего земного и неземного, неподвластного разуму и полету фантазии. Он был одновременно сокрытым от посторонних глаз, как чужеродная страна, спрятанная от наших глаз морями и океанами, но в то же время существовал параллельно первородной реальности, наравне с ней. Этот мир всегда, с начала времен, своего сотворения был сильнее, вольнее, разумнее и выше всего, что было на этой земле, даже того, другого мира, над которым он стал властвовать впоследствии.
Как этот мир возник, как появился, что послужило толчком к сотворению? Никто не знает этого, и это останется еще одной загадкой, еще одной тайной, вопросом, на который никто никогда не ответит. Ему не было названия, но, когда его обнаружили, его стали называть Второй параллелью.
– Да будет мир этот называться Второй параллелью, – было сказано в Уставе. – Ибо является он другим миром, вторым после первого в час сотворения, но равным ему, как по силе, так и по могуществу.
И раскололся мир надвое, и разделила его Черта, невидимая граница, зримая лишь избранными. Грань.
Как устанавливаются человеческие отношения, так устанавливался и этот мир. Постепенно, медленно, год за годом познавая себя и то, что его окружало, выделяя себя из замкнутого круга и становясь на ноги.
