Текст книги "За гранью снов (СИ)"
Автор книги: Екатерина Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)
Я видела его, когда он приехал, наблюдая за прибытием новых гостей, родовитых дворян, аристократов от макушки до кончиков пальцев, из своего укрытия за дальней дверью, ведущей в зал приемов. Именно там должен был состояться торжественный ужин в честь Совета. Высокий, около сорока пяти лет на вид, не красивый, но статный, с черными волосами, в которых уже мелькала седина, сдержанно непринужденный и откровенно молчаливый. Очевидно, уставший говорить впустую и предпочитавший делать.
Позже от Лейлы я узнала, что его звали Димитрий Мартэ́, он являлся близким другом Штефана Кэйвано. В год смерти Бернарда Кэйвано на Совете, собранном по инициативе Исаака для оспаривания завещания, именно Димитрий Мартэ́ выступил в защиту младшего Кэйвано со своей поддержкой и уверенностью в том, что никто иной на трон Четвертого Князя претендовать не имеет права.
Этого мужчину я видела в зале приемов, куда подавали ужин, и там же я увидела ее. Кассандру Мальво́.
Сердце трепетало в груди, когда я, подхватив в руки подносы с лакомствами, вопреки его запрету вышла в зал к гостям. Самовольно, не спрашивая разрешения, уверенная в том, что этого разрешения не получу. Я рискнула. Это был шанс. Наверное, единственный, чтобы его упускать. Такого больше не представится.
И меня не волновало, что меня ждет наказание. По крайней мере, в тот самый момент.
– Ты с ума сошла, Кара! – воскликнула Лейла, пытаясь ухватить меня за руку. – Да он убьет тебя!
– Я сама себя убью, если останусь здесь, – бросила я, решительно вырвавшись из ее рук.
– Сумасшедшая! Ты даже не представляешь, что он с тобой сделает за непослушание! – кричала мне вслед Лейла, но я ее не слушала, решительно направляясь к двери.
О, я представляла, что он сделает. Очень хорошо представляла. Только что это меняло? Он все равно сделает это. Ни за что. Так пусть же я пострадаю хотя бы за попытку вырваться из его лап.
– Кара! – кричала задыхающаяся Лейла. – Кара, вернись! Ты даже не представляешь, что будет!.. Там же...
Но я не услышала ее последних слов, больше не обращая на них внимания, выскользнула из кухни.
И сейчас стояла ни жива ни мертва, слушая, как стучит в груди сердце.
Помедлив у дверей, слушая бешеный стук сердца, я, вскинув подбородок, сделала тот роковой шаг в пропасть, чувствуя, как огонь поглощает меня в свои объятья. Ноги подкашивались, руки дрожали, но я медленно продвигалась к столам, за которыми восседали Князья и аристократия. В груди кололо.
Пути назад не было, как и шанса на отступление – пропасть взирала на меня холодными серо-голубыми глазами демона. Жесткими ледяными глазами монстра, принявшего человеческий облик. Взирала глазами демона Кэйвано, пронзавшими меня одновременно адским пламенем и арктическим холодом.
В зале так же находился тот, другой. Который назвался другом Князя, но таковым не являлся. Вийар. И он тоже увидел меня сразу. Как и Штефан Кэйвано.
И если глаза Кэйвано сузились, а лицо задышало яростью, то губы Вийара расплылись в улыбке. И эта хищно-плотоядная улыбка, обращенная в мой адрес, меня покоробила. Сердце, забившись раненой птичкой в груди, застучало где-то в висках.
Я сглотнула, не сводя глаз с коварного соблазнителя, коим, я была уверена, этот Вийар и являлся. Он смотрел на меня, не отводя глаз, очень внимательно, пристально, насмешливо, раздевая донага. Я почти не дышала, когда он, приподняв подбородок, откинулся на спинку стула и, немного наклонив голову набок, бросил быстрый взгляд на сидящего рядом с ним... Штефана Кэйвано!
Мое сердце едва не остановилось, когда я, проследив за его взглядом, увидела, что Князь тоже смотрит на меня, не отрываясь. И его глаза цвета холодной голубой стали вовсе не смеются, но блестят от гнева.
Я поняла, меня ждет наказание. Я нарушила закон. Я, кажется, вообще переступила грань дозволенного.
Но сейчас у меня не было времени на то, чтобы жалеть себя, передо мной была иная цель, вытекающая из этого преступления. Поговорить с Кассандрой Мальво́ и уговорить ее выделить мне время. А потому я, окинув быстрым взглядом зал приемов, где никто, кроме Кэйвано и его друга, не обратил на меня внимания, я увидела ее. К счастью, она сидела на противоположной от Штефана стороне длинного стола и, казалось, была поглощена не ужином или живыми разговорами, кружившимися в комнате, а собственными мыслями. Ее красивое лицо было задумчиво прекрасным, бровки немного сдвинуты к переносице, а глаза сощурены и устремлены в пространство.
Я подошла к ней и поставила поднос на стол, расставляя лакомства и закуски дрожащими руками.
Сердце стучало в груди так сильно, что казалось, вот-вот вырвется изнутри. Мои руки тряслись, когда я, едва касаясь пальцами рукава ее платья, тронула Княгиню за локоть, обращая на себя ее внимание.
Она обернулась, окинув меня взглядом самых невероятных глаз на свете – глаз цвета фиалок.
– Госпожа Кассандра, – проговорила я, борясь с хрипотой и заиканием, – позвольте переговорить с вами? – черные брови Княгини взлетели, выдавая ее изумление, а я, покосившись, поспешно добавила: – Наедине.
Я мысленно молилась, чтобы она не потребовала оставить ее и не наказала за возмутительный поступок, как обращение рабыни к госпоже. Но Княгиня не обманула моих ожиданий.
– Когда? – после непродолжительного молчания, совмещенного с кратким, внимательным осмотром меня с головы до пят, спросила девушка, слегка вздернув бровки.
Я сглотнула, не веря в свою удачу. Она согласилась? Неужели согласилась?!
– П-после... после ужина, – пробормотала я, оглядываясь по сторонам, и боясь быть обнаруженной за разговором с Княгиней. – В Северном крыле, меня отправили туда.
На ее лице мелькнула тень, губы дернулись, но глаза и их выражение оставалось бесстрастным.
– Хорошо, – кивнула она. – Как тебя зовут?
– Каролла, госпожа, – запинаясь от переполнявших меня чувств, выдавила я.
Княгиня вновь кивнула, окинув меня еще одним взглядом, теперь уже немного заинтересованным, что я сочла хорошим знаком, и я, поклонившись, удалилась. Лелея в груди надежду на то, что не все потеряно.
Кассандра
Я ходила, почти не дыша, так же выполняя и свою работу. Кэйвано, занятый гостями, так не пришел для того, чтобы объявить о своем наказании, но его появления я не боялась. Я ждала ее прихода, а потому нервничала и то и дело бросала взволнованные взгляды по сторонам.
А вдруг она меня обманула? Вдруг она не придет? Как быть, если расскажет о нашем коротком разговоре Штефану? Что, если я ошиблась в ней? И неужели нет... и шанса на спасение?
Я задохнулась от испуга, краска прилила к моему лицу, а в горле возник острый ком.
Но Княгиня меня не обманула. Она пришла. Вечером, после ужина. Одна.
– О чем же ты хотела поговорить со мной? – послышался за моей спиной тихий женский голос.
Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась с загоревшимся в глазах восторгом.
– Вы пришли, – не смогла сдержать я улыбки, глядя на Кассандру с благоговением.
– Пришла, – кивнула девушка, подходя ко мне со сцепленными в замок руками. – И хочу знать, чем же ты меня хочешь... удивить.
И тогда я испугалась, дыхание участилось, как и сердцебиение, а пульс замолотил в запястья.
А вдруг она не поможет? С чего я вообще взяла, что она может помочь? Она – Княгиня, прежде всего. А я – рабыня, я – никто для нее, как никем являюсь и для Штефана Кэйвано.
И есть ли надежда, что она не пожалуется на меня Князю? Он не простит, он накажет. Мне и так не избежать наказания за ослушание, но если он узнает, что я беседовала с Кассандрой Мальво́, он будет жесток в своих способах отмщения за своеволие.
Но другого такого шанса мне уже не представится. И нет ни смысла, ни времени, чтобы гадать.
– Госпожа Кассандра, – начала я тихо, – я не знаю, как просить вас... И не знаю, какие слова подобрать...
– Говори, как есть... Каролла, верно? – мягко перебила меня она, глядя на меня с простодушием.
Этот голос вселил в меня надежду. Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
– Вы знаете, что я... рабыня в доме Кэйвано, – начала я тихо, отчего-то смутившись, и опустив взгляд. – Но мне... я... я не могу находиться здесь. Меня выкрали из дома, меня похитили и продали на аукционе.
– Но ты понимаешь теперь, куда попала, Каролла, – сказала Княгиня. – Здесь нет места законам, которые правят людьми в твоем мире. Здесь – свои правила и устои. И, попав сюда, ты должна им подчиняться.
– Я понимаю это, – скованно проговорила я. – Я знаю, куда я попала. Я осознаю это, но...
– Хочешь свободы?
– Это самое ценное, что у меня было, – свобода! Но и ее у меня отняли. Насильно, понимаете?!
– Это не новость, Каролла, – покачала головой Кассандра. – Подобное происходит каждую неделю, едва ли не каждый день по всей территории Второй параллели. Ты – лишь одна из, не более того.
– Я не хочу быть одной из, – горячо заявила я. – Я хочу заслужить свободу. Снова. Неужели я не имею на это права?
Кассандра пожала плечами, будто уверенная в том, что ничем не может мне помочь.
– Это решать не мне. Не я твоя хозяйка, а Штефан Кэйвано. Он, купив тебя, стал властителем твой судьбы и твоей свободы.
– Но именно этого я и не хочу! – воскликнула я, метнувшись к ней. – Чтобы он был моим... властителем.
– Штефан? – сощурилась Княгиня, а потом задумчиво добавила: – То есть, ты хочешь сказать, что...
– Я хочу попросить вас... выкупить меня у Штефана Кэйвано, – откровенно произнесла я, решившись. – Пожалуйста...
Кассандра смотрела на меня долго и пристально, просто молчала, не произнося ни слова. А меня била дрожь, пронзая даже кончики пальцев на ногах.
– И почему ты выбрала меня? – умные фиалковые глаза пронзили меня вопросом.
Я смущенно опустила глаза. Сглотнула, боясь запнуться или сказать что-то не то.
– Я слышала, что вы... более благосклонны к рабам, – выдавила я из себя. – Что вы выступали на Совете за то, чтобы отменить рабство...
– Ходят подобные слухи? – иронично скривилась Кассандра Мальво́. – Интересно... – протянула она.
– Так вы поможете мне? – с придыханием спросила я, глядя на Княгиню с надеждой в глазах.
Девушка взглянула на меня очень пристально, разглядывая лицо, скользя взглядом по шраму на щеке, по губам, поджатым и немного подрагивающим, а потом покачала головой.
– Я не могу помочь тебе, Каролла, – откровенно призналась она. – Кэйвано не продают рабов, все об этом знают.
– Но можно ведь попробовать... – сдавленно прошептала я, чувствуя боль в груди. – Можно ведь...
– Послушай, я видела, как он смотрел на тебя, – мягко перебила меня Княгиня. – Даже если бы он и продал кого-то, это была бы не ты.
– Он мною еще не наигрался? – горько воскликнула я, глядя на Кассандру.
– Возможно, что так, – пожала та плечами. – Вероятнее всего, так, – поправилась она. – Мне жаль, что я не могу тебе помочь, Каролла.
Слезы подступили к глазам неожиданно, готовые вот-вот скользнуть по щекам. Единственная надежда на спасение, единственный упущенный шанс, растоптанный шанс заслужить свободу. Всё пропало!
– Я понимаю, – прошептала я, ощущая, как болит сердце. И я, действительно, понимала.
Я пробыла в рабстве у Кэйвано месяц, но уже понимала, что он не тот человек, с которым стоит спорить.
– Откуда у тебя этот шрам? – участливо спросила Княгиня, тронув меня за плечо. – Это... Штефан?
Как бы мне хотелось солгать. Сказать, что это сделал именно он. Может, тогда Кассандра сжалилась бы надо мной и поговорила с Кэйвано. Но... Лживые слова не сорвались с моего языка. Почему? Почему!?
– Нет, это не он, – не глядя на леди Мальво́, пробормотала я и отшатнулась от нее, отворачиваясь. – Это... с детства. В детском доме были не очень дружелюбные дети... – и горько усмехнулась собственным словам.
– Ты из детского дома? – казалось, была удивлена Кассандра.
Именно таких, как я, выбирают для вас, мелькнуло в моей голове. Одиноких и забитых жизнью...
– Да, – ответила я, силясь не заплакать. – Я буду бороться за свою свободу. Я слишком много отдала за нее и не отдам ее просто так теперь, по прихоти властителя судеб... но не моей судьбы, – и двинулась вперед. – Простите, что побеспокоила, – и, пытаясь не сорваться на бег, быстрыми шагами поспешила по коридору.
Даже не догадываясь о том, что Кассандра Мальво́, глядя мне вслед, приняла для себя решение.
Решение, о котором мне пришлось пожалеть уже на следующий день.
Совет подошел к концу на следующий день. Князья и дворянство стали разъезжаться, и уже во второй половине дня никого из Совета и представителей высших кругов в особняке не осталось.
Я занималась своей работой в Северном крыле, как мне и было приказано, ожидая прихода Князя. Он не навестил меня вчера, чтобы лично высказать неодобрение моим поведением и наказать за своеволие, но я знала, что это не оттого, что он забыл. Смешно. Этот человек никогда ничего не забывает! Он просто был занят гостями. Настолько занят, что не счел нужным наказать меня через посредников, например, руками Максимуса, он жаждал лично присутствовать при экзекуции. Он, черный демон, желал быть участником моего падения. Снова. И от осознания этого становилось страшно до дрожи в теле.
Неизвестность пугала, она рвала меня на части. Я вздрагивала от каждого постороннего шага, каждого шороха, прислушиваясь и с замиранием сердца ожидая, когда же придет Лейла и накажет мне идти к нему.
Но он вновь испытывал меня на прочность. Он ждал. Он выжидал. Моей окончательной капитуляции.
И когда минул уже четвертый час по полудни, я почти сошла с ума от ожидания. Видимо, все шло по плану, как он и рассчитывал. Безжалостный, бесчувственный негодяй уже наказывал меня!
Но я не знала, на что способен этот человек. Даже не догадывалась. И я его недооценила.
Он не стал передавать приказ через Лейлу. Он лично пожаловал за мной.
Я убирала одну из гостевых комнат в Северном крыле, меняя простыни и застилая одеяло, когда вдруг услышала чьи-то быстрые приближающиеся шаги и застыла на месте. Сердце трепетало, руки задрожали, а дыхание участилось, прерывистое и поверхностное, не дающее насыщения.
Это он. Я знала, я чувствовала. Это он. Он пришел за мной!
Я уставилась на дверь, ожидая, что та вот-вот распахнется, и она не заставила себя ждать.
Едва не срывая петли, в комнату ворвался черный демон. Дышащий гневом, озлобленный, с горящими яростью глазами. Его красивое лицо было перекошено от не сдерживаемых эмоций, а губы поджаты.
Боже, что случилось? успела подумать я, перед тем как Князь шагнул в комнату, резко хлопая дверью.
– О чем ты говорила с Кассандрой? – спросил Штефан. – О чем таком ты с ней разговаривала, черт возьми, что после этого она пришла ко мне с просьбой продать тебя ей?! Ты, паршивка, что ты ей сказала?
Я стояла, ошарашенная и удивленная. Так значит, Кассандра разговаривала с ним? Я не ошиблась в ней.
Штефан метнулся ко мне, и я невольно пошатнулась, отступая, выронив из рук одеяло.
– Что ты ей сказала, дрянь такая?! – взревел Штефан, глядя на меня с яростью. – Что?! Отвечай!
Я попятилась, чувствуя исходивший от него гнев, который опалял меня с расстояния нескольких шагов.
– Н-ничего, – пробормотала я.
– Не лги меня, паршивка! – заорал Князь, двинувшись на меня очень быстро. – Только посмей солгать!
Я испуганно метнулась к стене, не отрывая глаз от его озлобленного лица, искаженного мрачной тенью.
– Я... я просто...
– Я видел, что ты разговаривала с ней в зале! – шипя, выдавил Кэйвано. – Неужели ты думаешь, что я не видел? Думаешь, могла скрыть это от меня! – он сделал еще один шаг ко мне, а я стала скользить воль стены. – Что ты ей сказала, Кара? – выговаривая каждое слово, выстрелил в меня он. – Что такого сказала, после чего она решила выкупить тебя у меня!? – его гнев я ощущала всем телом, которое тряслось, как в лихорадке от страха. – Надеялась, что я слепой глупец, не сопоставлю два и два!? Говори!
– Я лишь... всего лишь сказала, что была в детском доме, – пробормотала я оправдание, глядя на него.
– Ты лжешь! – взревел он, метнувшись ко мне и желая схватить меня в свои тиски.
– Нет! – воскликнула я, оказавшись проворнее него и кинувшись в другую сторону, вырываясь от него.
– Иди сюда! – кричал он мне вслед, когда я, стараясь защититься, решительно помчалась к двери, лишь в ней видя свое спасение и совершенно не думая о том, что будет, когда Кэйвано меня настигнет. Я должна была убежать от него! Сейчас. Хотя бы сейчас...
Но он был быстрее, а потому догнал меня в два прыжка у кровати, и, схватив меня со спины и развернув в воздухе, повалил на постель, сильно стискивая мое тело.
Я попыталась брыкаться, отбивалась ногами и била его руками, по лицу, груди, тянула за волосы, но он оставался безучастным к моим попыткам вырваться.
– О, нет, – хватая меня за руки, воскликнул Князь, он резко оседлал меня, навалившись сверху, – тебе не сбежать. Неужели ты еще не поняла этого?
– Отпустите меня! – попыталась вырваться я.
– Тебя отвезти в подвал? Чтобы над тобой там поиздевались вдоволь?! – заорал он на меня.
И я сжалась, покоренная этими словами. Я ничуть не сомневалась, что он исполнит свою угрозу.
Одним движением руки он обнажил мою грудь, взирая на нее с видом хищника, резко наклонился, захватывая ее в плен своих губ и покусывая зубами. Руки скользнули вдоль бедер, разводя их в стороны и открывая проход к заветному месту моего тела. Он лишь приподнял юбку, обнажив ноги, грубо рванул на себя трусики, отбросив их в сторону, и уже через мгновение я ощутила его пальцы там.
Попытка вырваться не возымела результата, мои руки, пытающие защитить самое ценное, были упрямо отстранены и сцеплены в замок его второй рукой. Я шевельнулась, вызывающе выпятив грудь, пытаясь вырваться, но мое стремление освободиться имело иной исход. Штефан с рыком, подобным зверю, сомкнул губы на моей груди, покусывая ее и заглаживая жалящие укусы влажностью языка.
Я застонала, когда его пальцы скользнули в меня, я воспротивилась насильственному проникновению, но мое тело отозвалось на него совершенно иначе, что меня раздосадовало и возмутило. Мозг боролся, тем временем как тело уже сдало бастионы. И перед кем, – перед насильником!? Перед демоном!
Я застонала, мне хотелось верить, от отвращения к себе самой, но сладкая судорога, что скользнула вдоль тела коварной предательской змейкой, уверяла меня в обратном.
Через мгновение Князь отстранился, приподнимая меня за собой, и не говоря ни слова, только смотрел в глаза. Своими горящими глазами цвета грозового неба, в которых плескалось... что-то, чему я не могла дать определения или найти объяснения.
Я взирала на него с непониманием, готовая ко всему. Но не к тому, что последовало затем.
Он расстегнул ширинку, выпуская на волю восставшую, готовую к действию плоть. Я смотрела на него, как завороженная. А Штефан, схватив мои волосы, намотав их на кулак, вынудил меня наклониться.
Наверное, краешком разгоряченного и охваченного страхом сознания я понимала, чего именно он хочет от меня добиться, но противилась этого всем своим существом. Нет, только не это. Только не так! Стыдно, противно, невозможно!.. Я никогда не сделаю этого. Не буду!.. А внутри все дрожало и рвалось прочь.
Князь толкнулся бедрами вперед, так резко и неожиданно, что его член коснулся моего лица. Я в страхе отпрянула, но мужские пальцы лишь жестче вцепились в мои волосы, не отпуская.
– Не смей! – зловещим шепотом проговорил он, нависая надо мной. От боли хотелось кричать, но я лишь чувствовала резь в глазах, облизнув губы. – Ты знаешь, чего я хочу, – сказал он отчетливо. – Так сделай это.
Я испуганно уставилась на его плоть, находящуюся в опасной близости от моего лица. Сглотнула.
– Я... я не умею... – проронила я сухим дрожащим голосом. Мне нужно было кричать, вопить, что делать этого я не буду, и я мысленно отругала себя за опрометчивость.
– Учись! – грубо выдохнул мужчина, вновь толкнувшись бедрами вперед. – Ну же, давай!
Я тяжело вздохнула, закусила дрожащие губы и, закрыв глаза, наклонилась к нему. Главное, чтобы меня не вырвало. В памяти всплыла картинка, увиденная в доме Михаэля, моего первого хозяина за гранью.
Борясь с приступами тошноты, я неуверенно коснулась губами находящейся около губ плоти. Я не знала, что делать, понятия не имела, даже не представляла, а потому действовала совершенно по интуиции. Закрыв глаза, сдерживая стон отчаяния внутри себя, скользила губами по длинному стволу неумело, легко.
И молилась, чтобы это закончилось. Господь должен сжалиться надо мной!.. Но пытка продолжалась.
– Работай языком, – сиплым голосом проговорил он в мои волосы, и я почувствовала его дрожь.
Мне казалось, что я умру от стыда, но нерешительно выполнила его просьбу, коснувшись языком его плоти и медленно, нерешительно проведя им сверху вниз. И была вознаграждена его хриплым смехом.
Я, наверное, покраснела от кончиков ушей до пяток! А ему смешно!.. Обида и боль захлестнули меня.
Но... этот полустон, какой-то странный всхлип... разве это похоже на смех?..
Я неуверенно приподняла ресницы, вглядываясь в лицо Князя. И задохнулась от удивления. Искаженное мукой наслаждения красивое лицо сложно было назвать... веселящимся. Горячее, раскаленное наслаждение сомкнуто его своими путами, влажное, обжигающее наслаждение, которое, к моему стыду, породило в моем теле отклик в виде внезапного и предательского всплеска возбуждения.
Я охнула, пораженная, раздосадованная позывами своего тела, его реакцией на этого... монстра! Но уже чувствовала, как что-то вязкое, скользкое, влажное, горячее тянущейся болью проникает в меня, наполняя сладкой мукой ожидания. Мое тело горело, соски возбужденно восстали, врезаясь в ткань рубашки, а шея, скованная его пальцами и их грубоватыми поглаживаниями, отдавалась мелкой будоражащей дрожью.
Я вся дрожала под этими пальцами, неумело и неискусно выполнявшая свое наказание. А потом...
– Хватит! – вдруг воскликнул Штефан, отталкивая меня от себя и поворачивая к себе спиной.
Я испугаться не успела, как оказалась, принужденная его настойчивыми сильными руками, стоящей на коленях, открытая не только его взгляду, но и его телу.
– Я чувствую тебя, – скользнул он жарким шепотом по моей шее, вызывая дрожь и толпу мурашек. – Я ощущаю твой жар, Кара, – его пальцы скользнули по моему телу, едва касаясь чувствительной кожи, едва коснувшись сосков, легко пробежав между ног, быстро и легко сжав складочки и найдя влажный вход. – Я знаю, чего ты хочешь, – жарко проговорил он мне на ухо. А я ощущала, что превращусь в пепел, если он не коснется меня еще раз. Только сильнее, крепче, жестче.
Я невольно вильнула бедрами ему навстречу, но, услышав гортанный хриплый смех, метнулась вперед, желая избавиться от насмешки путем побега, но сильные руки удержали меня на месте.
– Рано, крошка, – осадил он меня огнем голоса и прикосновением к разгоряченному телу. – Слишком рано. Неужели ты не попробуешь основное блюдо? – развернув к себе мое лицо и запечатлев горячий поцелуй на моих губах, резко и решительно вошел в меня, хрипом касаясь моего языка своим.
Чей это был стон, такой восхитительно сладкий, побуждающий действовать, возбуждающий до крайней меры? Его? Или мой!? Что происходит со мной и моим телом?.. О, Бо-ож-е-е!..
Размеренные движения его тела вскоре превратились в резкие и уверенные толчки, быстрые, острые, бесконтрольные. Он решительно толкался в меня, сильнее, крепче насаживаясь на мое тело, подвластное сейчас ему одному. Сдерживая мои бедра, он наклонился, вынуждая наклониться меня, изменяя угол проникновения и скользнув меня еще глубже. С каждым новым толчком резче, жестче, сильнее... Вызывая стоны, мольбы, даже крики, срывающиеся с моих губ. С каждым новым проникновением настойчивее и сильнее касаясь чего-то, что дарило блаженство, отчего затруднялось дыхание, перед глазами мелькали искры и светящиеся шарообразные огни. И дрожь... сладостная, восхитительно приятная дрожь во всем теле, вызывающая дикие и необузданные сокращения внутри меня, которые в одно мгновение изменяются, уступая место потрясающему наслаждению, пронзившему меня, подобно удару молнии.
Громкий крик не успевает сорваться с моих губ, он оказывается заглушенным жарким, пожирающим поцелуем Князя, дрожащего всем телом вместе со мной и нетерпеливо покусывающего до крови мои губы.
Позже он уложил меня рядом с собой на кровать, недвижимую, покоренную, порабощенную, затихшую, обнимая сзади своими ручищами, не давая и шанса на то, чтобы покинуть постель без его на то согласия.
Мое сердце стучало, как сумасшедшее, врывалось в виски, колотилось в грудь. Я закрыла глаза.
В воздухе витал запах секса, дикого, рьяного, откровенного, сумасшедшего секса, он касался моего носа, вызывая в памяти детальные воспоминания того, что произошло. И меня начинало трясти.
Князь прижал меня к себе, уткнувшись носом в шею, скользнул губами по виску, прикусил мочку уха.
– Ты принадлежишь мне, Кара, – сказал он тихо, но твердо, так, что я содрогнулась. – Ты не убежишь, я не продам тебя. Твое место в моей постели, пока я этого хочу. Когда ты уже это поймешь?
А в голове билось набатом, громогласной мыслью, убивающей меня. Я предала саму себя!
– Никогда, – прошептала я одними губами, полагая, что он не слышит.
Но он услышал. Резко повернул меня к себе лицом, подмял под себя, одним стремительным движением раздвинул бедра и вонзился в меня на всю длину. Я вскрикнула, но даже не успела воспротивиться захвату.
– Ответ неверный, – прошипел он мне в лицо, двигаясь сильнее, жестче, резче, вонзаясь в меня с новой силой, приподнимая ноги, углубляя вторжение.
Было больно поначалу, от неожиданности, от его преднамеренной грубости и жестких движений во мне, будто наказывающих, рваных, но вместе с тем отточенных. А потом...
Я прокляла себя. Снова. Потому что я чувствовала в объятьях зверя то, что мне чувствовать было нельзя.
И это было лишь первое мое поражение ему...
________________
18 глава
По следам
Быстротечно промелькнула осень, на смену ей ворвалась пленительная морозная зима, укутавшая город легким покрывалом из снега. Но зима закончилась так же быстро, как и началась, проскользнув змейкой и скрывшись в журчащих ручьях весны, которая, придя из ниоткуда, накрыла город уже в конце марта. И, уступая место теплому ветру и весеннему солнцу, в город ворвался пленительно сладкий, дурманящий май.
Но Штефана Кэйвано, сидящего в своем кабинете и задумчиво смотрящего невидящим взглядом в окно, мало заботил теплый и ласковый май, Князь думал о телефонном разговоре, который только что закончил. Последние месяцы хозяин Багрового Мыса думал лишь о том, чтобы найти виновника его вынужденной опалы и неодобрительного к нему отношения со стороны Совета, которое кому-то было на руку.
После того, как Исаак Хотвар выступил на Совете с докладом, больше похожим на донос, о нарушении правил Устава, уличая в разглашении существования Второй параллели своего племянника, Советом было решено провести тщательное расследование с целью выявления разносчиков, осведомителей, а также целей данного нарушения. Лестер Торалсон предложил найти зачинщика разглашения до момента, пока не станет слишком поздно, ибо восстание было не к чему, да и последствия его могли стать сокрушительными. Было решено выделить Ищеек для поиска преступников и наводчиков, но и сам Штефан не желал оставаться в стороне, решительно настроенный, чтобы самому найти предателя. И уничтожить его.
И месяцы спустя для него всё по-прежнему сводилось к главному нарушению, которое могло пасть на жителя Второй параллели – огласка, причина раскрытия тайны, нарушений правил Устава. Предательство.
Этот донос, предпринятый дядюшкой Хотваром, был лишь поводом, чтобы устранить его, Штефана. От власти. Устранить сейчас, как не удалось сделать это много лет назад, когда умер Бернард Кэйвано. И чтобы достигнуть цели Хотвар, по всей видимости, готов был пойти на всё. Включая собственное падение.
Спустя месяцы после проведения расследования, обнаружения его результатов, подтвердилась лишь еще одна догадка Штефана: всё было подстроено специально. Чтобы свергнуть его с княжеского трона, завладеть Багровым Мысом, отобрать власть и навлечь позор на него лично и на весь его род в целом. Отомстить, опорочив его имя.
Ведь известно, что клеймо предателя, если таковое ляжет на имя клана, распространится на весь род до конца его существования, если таковое будет долгим. С предателями обычно поступали категорично, избирая жесточайшую меру наказания, помещая в колонию и уничтожая. История Второй параллели знала подобные случаи, и лишь немногие представители угнетенных когда-то родов существовали по сей день. Многие из их представителей покончили жизнь самоубийством, чтобы не дать потомства и на себе завершить род предателей, а кто-то сошел с ума, не справившись с биркой стыда и клеймом позора. А если они и жили, то проклинали судьбу за то, что выжили. Потому что участь предательства до скончания века легла на их плечи, – без права пересмотра решения Советом в будущем. Всё имущество, если оно имелось, отдавалось в пользование властям, и предатель, как правило, оставался без средств к существованию, вынужденный влачить жалкое существование нищего и отверженного. За грань их не выпускали, вынуждая погибать на родной земле, а если по каким-либо причинам им удавалось проскользнуть, их вылавливали, доставляя в колонии, где они и доживали свой срок, ожидая скорой смерти после изнурительных пыток или полного сумасшествия в одиночной камере.
Князь Четвертого клана не желал, чтобы клеймо предателя, поджав хвост бежавшего, прикрывающегося именем своих людей, уничижительно легло на его плечи. Для него это стало бы не просто преступлением или предательством, это было бы чревато личному унижению. Род Кэйвано никогда не был столь постыдно осрамлен. Не будет этого и сейчас, не при нем, не с ним. Он – Князь, он – Король, он – верный и преданный подданный своего государства, и он докажет, что измена, как лично для него, так и для всего его рода, будет равносильной самоубийству. Это было личным оскорблением и подлостью вышей пробы, чего не стерпел бы ни один истинный представитель рода Кэйвано. Не стерпел этого и Штефан.
Только что законченный разговор с одним из лучших Ищеек лишний раз подтверждал его истину.
Кто-то решил его уничтожить, добив контрольным выстрелом по тому, что было ему дороже всего.
И Штефан был уверен, что к этому причастен Исаак. Его дорогой дядюшка не упустил бы возможности навредить. Но Штефан и не догадывался раньше, что Хотвар может дойти до подобной низости. А он смог!
Никаких признаков его вмешательства или подозрений, что в этом замешан именно он, найдено, даже личными ищейками Кэйвано, не было, но Штефан был уверен, что Исаак приложил ко всему этому руку. Слишком сильно он ненавидел племянника, отчаянно презирая, жаждал получить трон Кэйвано и Багровый Мыс, чтобы опуститься до подобной низости. Он был единственным, кто до сих пор не смирился с тем, что наследником Бернарда стал именно Штефан. Со дня смерти отца Штефана прошло не одно десятилетие, а Исаак Хотвар не успокоился. И не успокоится никогда. Теперь Князь осознал это совершенно ясно.
