Текст книги "За гранью снов (СИ)"

Автор книги: Екатерина Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Да, – проговорила я, отчаянно соображая, что делать. – А кто ее не хочет? – главное, стоять на своем.

– Ты забыла, где находишься, Кара? – угрожающим шепотом осведомился он. – Тебе напомнить? – и, преодолев, последние пару шагов, что нас разделяли, запер меня в клетке из своих рук.

– Не думаю, что от тебя убудет, – проговорила я, нервничая от его близости, – если ты дашь мне вольную. Ну, подумай, куда я от тебя денусь? Ты всё равно найдешь меня. И к тому же, вольная оставляет за тобой право хозяина!

Мне казалось, что это веские аргументы, но так ли думал Князь? По его непроницаемому лицу ничего понять было нельзя. Он уставился на меня, испепеляя взглядом. Такой злой взгляд, а в глазах ураган чувств! Негодование, раздражение, борьба, какое-то желание, сомнение. А потом он выплюнул:

– Что ж, я дам тебе вольную, – как-то зловеще это звучит, сквозь зубы, пронизывающий холод от слов. – Если ты этого так хочешь... избавиться от меня. Будь по твоему, – а я завороженно смотрела в его мрачное лицо, на сведенные к переносице брови, плотно сжатые губы. Не в силах поверить тому, что слышала.

– Ты... отпустишь меня? – изумленно выдохнула я ему в лицо.

– Нет, конечно же, – холодно отрезал он, и теперь нахмурилась я. – Я просто дам тебе вольную, как ты и говорила. Ты станешь служанкой, а не рабыней. Поверь, есть разница, – заметив мое неудовольствие, сказал он, усмехнувшись. – Но подпишу я вольную только через год.

– Почему? – с придыханием спросила я.

– Я так хочу. Точка, – рыкнул он и дернул меня на себя, притягивая к груди. – С чем-то не согласна?

– С чем же тут можно не согласиться, – пробормотала я тихо, но он услышал меня.

– Лучше смирись. Это гораздо лучше, чем ничего, – он задумчиво сощурился. – Хотя, если ты возражаешь, я могу оставить тебя рабыней. Желаешь этого? – я отрицательно покачала головой, а он удовлетворительно хмыкнул. – Я так и знал. Поэтому возрадуйся, детка. У тебя всегда будет путь назад, – наклонившись ко мне, он зашептал в мои приоткрытые губы: – Подумай, у тебя впереди целый год.

Тут и думать нечего. Лучше возрадоваться синице в руках, журавль?.. Он может и не прилететь ко мне.

– Я хочу выезжать в город, – заявила я, отстраняясь от него.

Играть, так по-крупному. Я сошла с ума, кажется?

– Ты с ума сошла? – озвучив мои мысли, стиснув зубы, выдохнул он. Глаза налились кровью.

– Нет, не сошла. Я не хочу сидеть в четырех стенах…

– Да ты рехнулась! – вскричал Штефан, больно стискивая мои плечи. – Деточка, а не много ли ты на себя берешь?! Ты пока еще моя рабыня, и мне решать, поменяешь ли этот статус!

– Но служанкам ты позволяешь выезжать за пределы замка, – возразила я весомо. – Почему мне нельзя?

– Потому что тебе я не доверяю! – зарычал он, наклоняясь надо мной.

– А если я пообещаю не убегать? – проговорила я после продолжительного молчания, решилась заглянуть ему в глаза. – Разрешишь покидать замок?

– Твое слово что-то стоит?

– Если я даю его сама, а его не выбивают из меня силой, то да! – гордо вскинув подбородок, заявила я.

Он молчал долго. А внутри у меня уже успело все перевернуться несколько раз. Такой взгляд! Он может равно, как свести с ума, так и свести в могилу.

– Хорошо, – сказал Кэйвано, вынуждая меня еще раз удивиться. – Тебе будет разрешено выезжать в город. Но! Под охраной моих людей.

– Ни на что другое я и не рассчитывала, – сухо проронила я, вновь пытаясь вырваться из его рук. Но он не отпустил. Даже больше, он прижался ко мне еще сильнее. Я почувствовала его возбуждение, и вспыхнула.

– Ты не хочешь поблагодарить меня за проявление милости? – проговорил он и, наклонившись ко мне, припал к моим губам.

И я, идиотка несчастная, сумасшедшая, предательница самой себя, преступница и самоубийца, ответила на его поцелуй уже через секунду, зарывшись руками в его волосы и распаляясь всё сильнее от его и собственных стонов, вырывающихся из самой глубины души. Желая получить то, что он мне предлагал.

Жестокий Князь показал мне другую сторону медали. Иную сторону своего бытия. Сокрытого от чужих глаз. Он показал ее... мне. Этого нельзя было не оценить. Он был и таким тоже наравне с беспощадным и хладнокровным обликом правителя. Но отрывать друг о друга эти две сущности одного «я» Штефана было бы кощунством. И я смирилась с тем, что он такой. Закрыть глаза на недостатки и увидеть достоинства. У него они были, и ему их показать было гораздо сложнее в силу своего положения, характера, имени, себя.

Но он переступил эту черту. Показал мне вторую личину своего «я».

И я снизошла до невозможного. В жестоком мире Второй параллели, там, где разбиваются мечты и рушатся надежды, я стала верить в чудеса.

25 глава

Холодное блюдо женской мести

Оскорбленная женщина всегда найдет способ отомстить обидчику. Будь то обычный человек или Князь Четвертого клана, но она не успокоится, пока ее эго не будет удовлетворено, а месть не подойдет к своему логическому завершению – полному уничтожению противника.

Месть униженной женщины будет тонкой, как паутинка, и изящной, как маленькая ножка, облаченная в чулок. Напрямик эта женщина действовать не будет, у нее найдется множество изощренных вариантов, как отомстить, и без притязаний на Князя. Его личность не должна пострадать, а вот личность того или той, кто вынудил ее опуститься до отмщения, превратится в ничто. Только так, а не иначе.

Решиться на подобную месть сможет не каждая женщина, а лишь та, что будет уверена в собственной безнаказанности. И только в том случае, если иного пути добиться своей цели она не обнаружит. Рисковать может каждый, а вот праздновать победу, играя с огнем, будет суждено не всем.

И когда нет возможностей отступать, приходится играть. Играть по своим правилам. Чтобы выиграть.

В миг, когда леди София Бодлер, аристократка до мозга костей, дворянка с голубой кровью, чей род был одним из первых родов-основателей во Второй параллели, утонченная и горделивая орлица, осознала, что поставленная ею цель вот-вот окажется на границе недостижения, она и решила действовать. Промедление в этот раз было равносильно гибели. А погибать София Бодлер не намеревалась. Она намеревалась прожить долгую, полноценную, счастливую жизнь, не омраченную переживаниями о недостигнутой когда-то звезде. В статусе Княгини Кэйвано. На княжеском троне. В объятьях мужчины, которого желала даже больше возвращения растоптанной им же гордости, когда тот привел в свою постель рабыню. Тот, кого она вознамерилась заполучить честным... или же бесчестным путем. Но заполучить.

Она почти достигла цели, оставалось совсем чуть-чуть, маленькие шаги вперед к тому, чтобы сломить сопротивление Князя и выйти за него замуж. Она бы добилась от него согласия на этот брак. Он почти сдался, ей почти удалось приблизиться к тому, что заполучить не только заветный титул, но и Штефана Кэйвано в свои руки. Им было хорошо вдвоем, как в постели, так и вне ее, София понимала его, она была дочерью дворянина и лучшей для него партией. Она стала бы лучшей из Княгинь Кэйвано, которых когда-либо знала история Второй параллели. Если бы не появилась она. Эта девка без роду без племени разрушила ее планы, растоптала своими рабскими ножками замки из песка и неумолимо двигалась вперед, к звездам. К главному призу, что ожидал ее на вершине Олимпа. К Штефану.

И уж этого позволить ей София была не в силах. Главный приз должна была взять лишь она!

Но ее отношения с Князем находились на грани разрыва. Она с замиранием сердца приезжала к нему, с трепетом отвечала на согласие пообедать вместе, если поступало предложение, ожидая, что Князь вот-вот отвергнет ее. Она с яростью и ядовитой ревностью смотрела на его девку, когда та попадалась ей на глаза, что бывало с течением времени всё чаще и чаще. С гордо выпрямленной спиной и злорадством во взгляде провожала ее глазами, когда девчонка, безуспешно пытаясь скрыть недовольство, смотрела ей вслед, когда они со Штефаном отправлялись ужинать. Чем они потом занимались, девица догадывалась, а София делала всё для того, чтобы она правильно обо всём догадалась.

София делала практически всё, чтобы завлечь Князя в свои любовные сети вновь, но не всегда что-то выходило так, как ей хотелось. Шли месяцы, и мало что менялось в ее отношениях со Штефаном. И это настолько вымотало ей нервы, что она психовала по любому поводу, срываясь на родителях, начавших что-то подозревать, друзьях, с которыми стала проводить все меньше времени, и даже случайных прохожих. Вначале она хотела рассказать отцу, что Князь променял ее на рабыню, что предвещало тому объяснения случившегося, но быстро остыла, отказавшись от этой затеи и осознав, что ничего, кроме ярости и презрения Штефана этим не добьется. Кэйвано найдет ответы на вопросы, и очень быстро догадается, что к чему. И тогда не видеть ей княжеского трона и титула Княгини, как и звания жены Штефана. Подобного Князь не забудет и не простит. И она сходила с ума от ощущения собственной беспомощности. Всё играло против нее, обстоятельство, время, место... она! Это был почти тупик. И это начинало отчаянно раздражать.

Она никогда не считала себя несдержанной и импульсивной, да, горячей и безудержной, но с присущей ей от рождения статью и хладнокровием отвечающей на удары и переходящей препятствия. Ей было бы почти всё равно, случись это с кем-то другим, но Штефана она упустить не могла. Только не его.

Но он изменился. За последние недели – особенно резкими стали изменения. А причина перемен была ясна и прозрачна. Его девка для утех, новая рабыня Князя. В том, что эта девица привлекает его в чисто физическом плане, Софию не особо интересовало, сколько бы у Кэйвано не было девиц, все они ничего для него не значили. Он всегда возвращался к ней, своей женщине, избранной, неповторимой, единственной в своем роде женщине! Всегда. Только в ее постели находя удовлетворение и истинное наслаждение. В объятьях равной себе по положению и статусу. Так было всегда. Он Князь, а она аристократка, бесспорно лучший союз. И никакие рабыни, сколь бы много их у Штефана не было, не могли его разрушить.

Но в отношении Кары София не могла быть уверенной наверняка. Что-то с этой рабыней было не так.

Страстные ночи, которых становилось все меньше, уже не приносили успокоения и… уверенности в том, что всё нормально. Что всё остается на своих местах, что Штефан вернется к ней вновь, а рабыни – всего лишь легкое увлечение. София стала осознавать, что не всё так, как раньше. И каким бы страстным и неистовым не был Штефан, за два года отношений она смогла кое-что узнать о нем. И теперь точно знала, что, находясь в постели с ней, мыслями он был где-то далеко, за пределами не только ее горячих объятий, но и ее спальни вообще. И София боялась предположить, где именно, и с кем сейчас обитает его сознание.

Потому что она почти знала наверняка, – с ней. С этой девкой, что осталась ждать его в замке.

Ревновала ли она его? Да. Она неистово его ревновала. Она никогда не опускалась до этого чувства. Что уж скрывать, до Штефана у нее было много мужчин, но ни одного она не ревновала. Ни одного! Она считала унизительным для дворянки само это чувство, срезав его на корню. Оно унижало достоинство и гордость, а София Бодлер была слишком гордой для того, чтобы отказаться от своей гордости в угоду мужчине. Но ради Штефана Кэйвано она готова была пожертвовать многим, почти всем. Даже гордостью.

И эта девка вынудила ее раскрыться перед собой. И перед ним тоже. Их разговоры, по большому счету, всегда заканчивались ссорами и спорами, скандалы участились и усугублялись. София поняла, что уже не контролирует ситуацию. А быть бессильной что-либо сделать она не любила. Она была сильной, она такой родилась, в ее сердце горел неистовый огонь, рвущийся в бой только за победой. И она вознамерилась выиграть и в этой схватке, пусть отлично осознавая, насколько не равны ее силы в борьбе со Штефаном.

И в день, когда она решила выяснить всё раз и навсегда, поставив перед Князем выбор между собою и ней, – девкой для утех господина, Штефан тоже сделал свой выбор.

И это поставило точку в их отношениях для Софии. Это, по сути, очень многое решило не только для леди Бодлер, но и для многих, кто ее окружал.

Они со Штефаном встретились на нейтральной территории, в стареньком кафе на окраине города, вдали от посторонних глаз. Они часто беседовали вот так, сидя друг против друга, буквально пожирая друг друга глазами и соблюдая правила приличия лишь для того, чтобы потом их нарушить. Начиная срывать друг с друга одежду, едва выйдя из кафе и добравшись до автомобиля. Плевав на изумленные взгляды и шепот за спиной, он только более возбуждал, надрывая раскаленные нервы и вызывая дикое желание.

Но сегодня, войдя в кафе, София вдруг поняла, что приличия будут соблюдены. Страсть не вырвется из-под контроля. Потому что страсти в холодных серо-голубых глазах Князя не горело. Они были пусты.

– Ты прекрасно выглядишь.

Именно этими словами встретил ее мужчина, приподнимаясь из-за стола девушке на встречу, когда та появилась в дверях. София невольно засветилась, не отметив равнодушного приветствия, сказанного без подтекста, а как должное соблюдение всё тех же приличий. Значит, не все потеряно, решила девушка.

Она радовалась произведенному эффекту, еще сотую долю секунды заблуждаясь и думая, что Штефан оценил по достоинству ее желание и стремление ему угодить. Она желала произвести на него впечатление.

Она воистину была прекрасна. Темно-синее летнее платье на бретелях, подчеркивающее высокую грудь и осиную талию, туфли на высоком каблуке, представляющие взору красивые длинные ноги. Шикарный водопад золотистых волос, разбросанных по плечам. Пронзительный взгляд карих глаз и пухлые губки.

Все взгляды посетителей кафе вмиг устремились на нее. А она смотрела лишь на Князя, еще одну сотую долю секунды заблуждаясь и думая, что этот неотразимый и опасный мужчина принадлежит ей.

– Присаживайся, – указал Штефан на стул, стоящий напротив. – Я заказал всё, как ты любишь. Надеюсь, ты не против?

Улыбка спала с красивого лица девушки, а брови сдвинулись к переносице. Она всё поняла.

– Ты помнишь, как я люблю? – не удержалась она от едкого замечания и, осознав, что напрасно дерзила, проговорила: – Я имею в виду, что мы давно с тобой нигде не были.

– В пятницу мы ужинали в ресторане, – напомнил Штефан, нахмурившись.

София присела напротив него, решив промолчать. Иногда Штефана Кэйвано лучше не злить. Учитывая, что она пришла сюда, чтобы помириться, все эти выяснения отношений были совсем не к чему.

– Ну, не сердись, милый, – проговорила она, облизав губы. – Я не хочу, чтобы мы ссорились по пустякам.

Наклонившись к мужчине, она зазывающе улыбнулась и, положив ладонь на его колено, скользнула по ней вверх, поглаживая и, она знала, возбуждая. Улыбка вновь скользнула по губам, глаза засветились.

– Ведь мы не будем ссориться? – томным шепотом проговорила она, надеясь на его ответную реакцию. Но той не последовало, к ее стыду, изумлению и дикой обиде.

– Не будем, – коротко ответил Штефан и дернулся, отстраняясь от Софии. Слишком резко и вызывающе.

София озадаченно уставилась на него, так и застыв с протянутой к нему ладонью. Ему не приятны ее ласки? Уже не приятны?! И как давно, интересно?! Ярость начала накрапывать подобно мелкому дождю.

Поджав губы, София выпрямилась, откинувшись на спинку стула, и гордо вскинула подбородок. Глаза ее полыхнули, в них загорелся первый тревожный огонек разочарования. Вот, значит, как?..

Появился официант, предоставляя собеседникам право на передышку, потому что оба чувствовали, что перед важным разговором оно им просто необходимо. Когда молодой человек удалился, София, скрестив руки на груди, уставилась на Штефана. Тот, будто игнорируя ее острый взгляд, раскладывал приборы.

– Что ты решил делать со своей рабыней? – напрямик спросила София, привлекая внимание Князя и не дождавшись, пока Кэйвано взглянет на нее.

– А мне что-то нужно с ней делать? – медленный, пронизывающий насквозь, почти дикий взгляд.

Значит, он понял, о ком она говорит, с первого раза!

София поджала губы. Разговор обещал перейти в русло, по которому она не желала идти.

– Насколько мне известно, она так и не была наказана за побег, – решила надавить на него девушка.

– И откуда тебе это известно? – скривившись, осведомился Штефан. – Твои «шестерки» постарались?

Он улыбался, но лишь губами, глаза его были угрожающе прищурены, будто предупреждая о чем-то.

– Слухами земля полнится, Штефан, – коротко бросила девушка. – Так как? Что решил сделать с ней? Ни за что не поверю, что ты решил ее... простить. В духе ли это грозного Князя Кэйвано? – горько усмехнулась она и скривилась. – Побег так легко никому не сходил с рук...

– Она была наказана, – коротко бросил Штефан, принимаясь за еду.

– Неужели? – саркастически усмехнулась леди Бодлер, злясь на него за то, что ему, похоже, их разговор мешал обедать. Какое уничижение... и даже оскорбление!

– Да, – твердо заявил Штефан, пронзив ее взглядом. – Так, как я посчитал нужным.

София нахмурилась. Сдержанность и хладнокровие Штефана выводили ее из себя. Переполнявшие ее эмоции стало сдерживать всё сложнее. Так же, как и скрывать неудовольствие, негодование и безумную ревность. Она понимала, что играет с огнем, ходит по битым стеклам, стоя на краю пропасти, но сдержать себя не смогла. Аристократки никогда не нисходили до подобного. И она не снизойдет. Молчать не будет.

– Когда ты избавишься от нее? Когда она перестанет стоять между нами? – выпалила она, почувствовав нутром, что не стоило задавать подобный вопрос. Но ничуть не жалела, что сделала это. Он должен сейчас задуматься о том, что может потерять ее. Он должен выбрать. Ее выбрать, а не эту... мелкую шлюшку!

Нужно выяснить всё окончательно. И пусть он делает выбор. Князь Кэйвано не должен ошибиться, он сделает правильный выбор, она была уверена. Слишком он был... Князь.

Штефан застыл, посмотрел на нее так, что ей показалось, он дал ей пощечину.

– Я не собираюсь от нее избавляться, – слова, как новый шлепок. – И она не стоит между нами.

– Неужели? – вскрикнула девушка, раздосадованная его спокойным равнодушием и безразличием. К ней! – Ты думаешь, я ничего не чувствую? – продолжила она, не обращая внимания на то, что на них стали оглядываться. – Думаешь, ничего не замечаю? Твоя девка подошла к тебе уже слишком близко! Как много ты ей позволяешь, а? Она еще не командует в твоем доме?!

Штефан стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки. Холодные серо-голубые глаза полосонули ее гневом. Никому лучше не видеть этого взгляда. София внутренне сжалась, сглотнув и ощутив дрожь, но не подала виду, что взволнована. Истинная аристократка, она оставалась невозмутимо... импульсивной.

– Мне не нравится тон, которым ты со мной разговариваешь, София, – проговорил он, не повысив голоса.

– Да ты что? – возмущенно взвизгнула девушка. – А сказать тебе, что не нравится мне? Сказать, Штефан? – ее карие глаза от гнева стали почти черными и полыхали огнем. – Мне не нравится, что со своей шлюхой ты проводишь больше времени, чем со мной. Не нравится, что мне – дочери дворянина! – приходится ожидать подачки от рабыни, ждать, когда ты с ней наиграешь и соизволишь прийти ко мне! – она пронзила его ядом, метая молнии глазами. – Ты думаешь, это должно мне нравиться? Приносить удовольствие?! Я должна закрыть на это глаза?

В сознание раненой птицей рвалось предупреждение, что нужно остановиться, но она не могла побороть в себе пламенный порыв. Негодование рвалось из нее через край. А Штефан продолжал молча свирепеть.

– Да кем ты меня считаешь!? – воскликнула София, срываясь. – Своей очередной подстилкой?!

– Почему же сразу так грубо, – выговорил Штефан всё так же спокойно. – Не подстилкой. Но и жениться на тебе я тоже обещания не давал. У тебя какие-то претензии ко мне? – его брови иронично дернулись. – Считаешь, я должен попросить прощения за то, что не выполнил обещание, которого не давал? Так, что ли?

Она едва не задохнулась от возмущения и негодования. Ее просто игнорируют! И слышит он лишь то, что желает слышать, а не то, что она объясняет.

София сжала кулаки, чтобы не залепить ему пощечину. За нее она бы дорого потом ответила.

– Я лишь хочу, чтобы ты относился ко мне соответственно моему статусу и положению!

– А я отношусь к тебе иначе? – вновь изогнулись его брови, а губы скривились. – Не замечал…

– Совет был бы рад нашей свадьбе, ты это знаешь! – с шипением выдохнула она, хватаясь за соломинку.

– Знаю, – кивнул Штефан с холодным княжеским равнодушием. – Но я не давал подобного обещания, повторяю еще раз, – вновь острый взгляд ей в глаза. – Тебя не устраивает положение, которое ты сейчас занимаешь в моей жизни? – слишком прямо и откровенно, так же, как говорила и она, вызывая его на дуэль.

– Думаешь, я не заслужила хотя бы уважения? – взорвалась София, стреляя молниями глаз. – За два года отношений! Я была верна тебе, я…

– А я просил этого? – грубовато ответил Штефан, пронзив ее холодом глаз. – Я не запрещал тебе поступать так, как ты считаешь нужным. Против твоих отношений с кем-то помимо меня, я тоже не возражал. Ты была вольна поступать, как тебе заблагорассудится, – он пожал плечами. – Ты не делала этого? Так причем же тут я? Я тебе в верности никогда не клялся!

– Но ты променял меня на рабыню! – воскликнула София. – Ты это понимаешь?! Что я должна думать, как это понимать?! Смириться, может быть, что дочку аристократа променяли на шлюху?!

– Ты утрируешь, София, – сухо отозвался Штефан, а София не могла остановить поток гневных слов.

– Ладно, ты не уважаешь меня и не считаешься с моим мнением, – горько сказала девушка. – Но подумай, что скажут в Совете! Тебя вообще не волнует мнение окружающих?!

– Когда оно волновало кого-то из рода Кэйвано? – раздраженно проговорил Штефан, начиная заводиться.

– Ты сейчас серьезно? – ужаснулась София и уставилась на него с изумлением. – Ты сошел с ума… Ты что, действительно, хочешь сказать, что... – глаза ее сузились, а губы сжались в тонкую полоску. – Ты променял меня на рабыню?! На невольницу? На ту, которой дозволено лишь ноги тебе вытирать!?

– Тебя это не должно касаться, София.

– Не должно касаться?! – вскричала девушка. – Я твоя невеста, Штефан!..

– Невеста? – ядовито выговорил он, сощуренными глазами посмотрев на девушку. – Я только что тебе это сказал, что ничего не обещал, разве нет? Ты мне не невеста, и никогда не была ею. Подстилкой, как ты говоришь, да, может быть, но не невестой.

Губы Софии сложились в тонкую ниточку, а глаза яростно заблестели. Бесконтрольное желание ударить его почти вырвалось за край ее терпения и растоптанной гордости.

Кто-нибудь хоть раз унижал ее столь сильно? Хоть кому-нибудь она позволяла это?!

– Значит, рабыня? – сквозь зубы выдавила София. – Беглянка? Эта серая мышь?! Променял меня... на нее!?

– Ее зовут Кара, – безэмоционально заявил Штефан.

И волна протеста, злости, причиненной боли, безудержного гнева нахлынула на оскорбленную девушку.

– А ты знаешь, – угрожающим шепотом сказала леди Бодлер, пытаясь найти спасение и отмщение хотя бы во лжи, – что твоя... дорогая Кара спит с Каримом Вийаром?

Штефан резко повернулся к ней лицом, рассеченным гневом. Вздрогнул, глаза сузились.

– Ты лжешь!

Может, он и хотел бы выглядеть спокойным и отстраненным, не верить ей, но… София видела и плотно поджатые губы, и стиснутые зубы, и ходившие на скулах желваки, и кулаки. Он был разгневан, почти взбешен. И он из-за их разрыва так не переживал, как из-за упоминания, что эта девка спит с Вийаром!

Гнев пронзил Софию насквозь, вынуждая продолжать, дерзко заглядывая Князю в глаза.

– Зачем мне лгать? Он сам сказал мне об этом! – гордо вскинула она подбородок, выдавая одну ложь за другой, не видя иного выход, желая больнее уколоть и уязвить. – Может, как раз сейчас, в это самое время, пока ты тут со мной разговариваешь, она там уже обрабатывает его, – выплюнула она. – Работать телом ты ее научил, по всей видимости, хорошо. Вийар оценил ее по достоинству, раз повадился к ней под юбку.

– Я тебе не верю, – отточенно выговорил Штефан, уверенный в своих словах. – Она не может с ним спать. У нее даже возможности такой нет.

– Ой ли, Штефан, – рассмеялась София громким смехом. – Нет возможности? Для Карима Вийара? – она резко смолкла. – Ты не хуже меня знаешь, что он из себя представляет. И если он чего-то хочет, то достигает желаемого. Кажется, твою рабыню он захотел, а она поспешила раздвинуть перед ним ноги. Похоже, это у нее в крови, – хохотнула она, действуя Кэйвано на нервы и раззадоривая его. – Шлюха она и есть шлюха, без разницы, кому отдавать свои... прелести, – увидев, как дрогнул мускул на лице Штефана, София добавила: – А там хоть есть на что смотреть, а, Штефан? – она злорадно хохотнула, скривившись. – Не ты ли говорил мне, что у нее нет ничего, что могло бы тебя в ней привлечь?

– Замолчи, – сквозь зубы выдохнул Штефан свистящим шепотом. Значит, она его задела!..

– А то что? – вызывающе наклонилась к нему девушка. – Что ты мне сделаешь? Я не твоя рабыня, дорогой мой, запомни это! – откинувшись на спинку стула, она проговорила, наклонив голову набок: – Не веришь мне, да? – продолжила она, ощущая свое превосходство над ним хотя бы в этом вопросе. – Думаешь, она не может тебя обмануть? Крепко она за тебя взялась, ты уже не веришь... старой подруге. А ей веришь? Ей!?

– Думаю, наш разговор на этом можно закончить, София, – выговорил Штефан зло.

– Только разговор? – сощурилась она. – Или перечеркнем и всё, что между нами было, в один миг?

Он поднял на нее решительный взгляд. И она всё поняла без слов. Ярость клокотала в груди, билась и вырывалась изнутри, горячая, раскаленная лава из растоптанной любви, превращенной в ничто.

– Ты еще пожалеешь, Штефан, – коротко выговорила София сквозь зубы и поднялась. – Пожалеешь, что поверил не мне, а своей... драгоценной Каре, – поморщилась девушка, не на шутку рассвирепев. – Ты сам понимаешь, ЧТО только что сказал? Рабыне, Штефан! Ты поверил рабыне! Ты пожалеешь!..

– Ты угрожаешь мне, София? – сощурился Штефан, выпрямившись.

– А в этом есть смысл? – вопросом на вопрос ответила она. – Я лишь хотела открыть тебе глаза на всё, а ты… – она бросила на него последний вызывающий взгляд. – Когда осознаешь всю глубину своей ошибки, придешь ко мне и будешь умолять вернуться, простить тебя… я еще подумаю, давать ли тебе второй шанс!

– Мне хватило и первого, – холодно отозвался Князь, по-прежнему откинувшись на спинку стула и взирая на выпрямленную спину бывшей любовницы.

София вздрогнула, как от удара. Резко повернулась к нему, пронзив яростью карих глаз. Но ничего ему не ответила. Гордо вскинув подбородок, она вышла из кафе стремительно и решительно, обозленная и оскорбленная. Готовая к тому, чтобы отомстить обидчикам.

Всё сказанное Софией не упало бы на благодатную почву, если бы Князь Четвертого клана не был так сильно увлечен своей рабыней. Ведь когда нам всё равно, – нам истинно всё равно, и неважно, что говорят другие. А когда мы не равнодушны к чему-то или кому-то, даже малейшая тень сомнения может закрасться в наше сознание. Ведь когда внешне мы сопротивляемся или же пытаемся делать попытки сопротивления, наше внутреннее «я» уже всё решило за нас. И внутреннее эго Штефана Кэйвано уже давно за него решило, что, даже если существует малейшая вероятность, что Кара изменит ему, он не оставит этого. Он обо всем узнает, а потом... Он и сам боялся представить, что будет потом. Даже от мысли о подобном преступлении с ее стороны он не желал думать, свирепея на глазах и в один миг. И если окажется, что его подозрения и сомнения имеют почву под ногами... Всё будет решено за них двоих.

Если бы ему было всё равно! Всё было бы намного проще. Если бы к полноправному владению ею не примешивалось еще личные интересы Князя! Если бы она была просто рабыней. Если бы ему было только все равно. Если бы не расщепляющее чувство незащищенности перед ней. Да, именно незащищенности. Потому что ему всегда было ее мало. А он желал обладать ею всей, до клеточки, до сердцевины, и ему казалось, что всем он не обладает. Что-то она еще не отдала в его собственность, что-то оставила при себе, с ним не поделившись. И он чувствовал себя ущербно. Он обладал ее телом, ее свободой, ее правами, даже ее поступки были им проконтролированы. Но всё же было что-то такое, что не было ему вручено ею самой. И это его… бесило, выводило из себя. Он ощущал себя неполноценным, незащищенным. И бесился оттого, что кто-то мог его опередить, завладев тем сокровищем, что он хранил для себя. Ему нужно было обладать всем, что она только могла ему предложить! Других быть не должно, только он.

И поэтому, когда София откровенно заявила, что кое-что из того, что принадлежит Штефану, пользуется спросом и у Вийара, а к тому же, еще и поощряется самой Карой, Штефан рассвирепел. Конечно, он хотел бы не подать виду, что задет колки словами женщины, желания и прихоти которой читались по ее лицу, но не мог остаться равнодушным. Когда дело касалось Кары – уже не мог.

И он стал подозревать ее. Постепенно осознавая, что на то были причины!

Кара и Карим Вийар? Подлая и злая шутка или реальность, которую он не желает принимать?

Карим давно проявлял заинтересованность именно этой рабыней Князя. Как часто он предлагал купить ее, и как долго уже это делал, говорить не стоит, – очень часто и очень долго. Как изощренно и хитроумно провоцировал Штефана, уверяя того, что он, Вийар, ничуть не хуже, а, может, и лучше Князя Четвертого клана. И с ним Каре было бы... комфортнее. Сменить одного хозяина на другого, о каком комфорте может идти речь? Но ни одного из мужчин этот вопрос не интересовал. Задавшись целью получить Кару в свою полную власть, никто из двоих опасных хищников не собирался уступать. Стремясь получить добычу.

Но если для одного добыча уже давно перестала таковой являться, превратившись в нечто иное и более значимое, то для второго... она по-прежнему оставалась лишь игрушкой, которую необходимо было заполучить. Ради развлечения и очередной игры, которую он вел.

Вийар неумолимо склонял Штефана к продаже, а Кэйвано неизменно отказывался, рыча и раздражаясь.

Штефан не мог представить, что Кара согласилась отдаться Кариму по доброй воле. Она боролась с ним, она – борец, так же боролась бы она и с Вийаром. Сомнений быть не может. Или могут?..

Штефан не был в ней уверен. Он не был уверен в том, что Кара ему верна, что если действительно дала слово, то не нарушит его, что если «оттаяла», то сделала это лишь потому что, ему доверилась. Он не верил ей полностью. Он привык полагаться лишь на себя и верить лишь себе, а потому ее слова... сейчас для него значили гораздо меньше, чем собственные сомнения. Слишком мало времени прошло, чтобы он поверил.