Текст книги "Кодекс Хранителя (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лылык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
Глава 18
Коридор был длинным, и обычно Октопус спускался в него исключительно наблюдателем. Сегодня же случай был иной. Он принимал непосредственное участие и чувствовал, как зелье туманит его рассудок. Он слышал, о чем думают люди вокруг, пел беззвучную молитву вместе с ними и ощущал всем телом многоголосие их стройного хора.
Лишь один голос выбивался из общего фона и, к своему же сожалению, Звездунов понимал, что вина за это лежит только на нем. Не проверил готовность, не узнал, сколько молитв выучила, и учила ли вообще. Но об этом поздно было думать. Они проведут ритуал в любом случае.
Коридор вел в подземелья. Давно оборвалась кирпичная кладка, уступая место натуральному камню. Пещера была отчасти выдолблена в скальной породе, петляла, разветвлялась, исходила трещинами и все время вела вниз. Они свернули незадолго до закрытых уровней, где мощная каменная глыба укрывала старые тайны от любопытных глаз.
Вскоре перед ними открылся ритуальный зал, такой же старый, как и сама Академия. Размером он был человек на сто, но на памяти Звездунова больше половины от этого числа никогда здесь не собиралось. Круглой формы, с высоким куполообразным потолком, в центре которого синим клубком вилась сырая энергия. Под ней письменами был испещрён пол, а в самом центре – схематическое изображение солнца. Сейчас оно пульсировало приглушённым синим свечением. Но стоит начать ритуал и довести его в завершающую стадию, как их ждало настоящее светопреставление. Магия оживала, наполнялась цветом и силой.
Трёхдневка шаталась, едва стоя на ногах. И, судя по ее бессвязным мыслям, то и дело вспыхивающих в голове Октопуса, вообще не понимала, что тут происходит.
Девушки затянули песнь, теперь уже в голос, вывели ее в центр и начали медленно раздевать, не пропуская ни единой вещи. Длинные волосы были распущены, белье снято.
Песнь стала громче. Октопус молча разулся и одновременно со всеми ступил босыми ногами на один из множества лучей пентаграммы.
Тем временем девушки чертили на лице Ррухи символы, вырисовывая их влажной сажевой краской вдоль черепа, шеи, плеч, обвивая черными завитками молочно-белую грудь и опускаясь грязными росчерками по рукам, животу и бёдрам, вдоль ног к босым ступням.
Белоснежное от природы создание выглядело сейчас, как исчадие ада. И все же это была кукла, не осознающая ни себя, ни происходящее вокруг. С ней можно было делать что угодно, она бы даже не поняла. Октопус смотрел на происходящее внимательно, стараясь не упустить ни единой детали, готовый поправить, помочь, если кто-то из учеников ошибётся. Напряжение внутри ни на миг не давало расслабиться и довериться будущим Хранителям. Причина была банальна, он озвучивал ее много раз и не переставал думать об этом же и сейчас. Ни конкретно эта девушка, ни другие не готовы принять условия факультета. К этому послушников готовят весь первый год обучения. И никакого наскока нахрапом. Это так не делается.
Увы, силы распределили без его ведома. Анонис что-то удумал, поставив ключевой фигурой девицу из семьи Кирин. Причем взял ее в оборот, судя по всему, в первый день приезда. Защита ее была прямой обязанностью Октопуса, и как Хранителя, и как декана. Получалось в результате, что там, где он должен ждать и наблюдать, на это попросту не было времени.
А раз так, то тот уже мог вложить в ее голову ненужные мысли и действия.
Отдать ему ещё и других девушек Октопус не желал. Не сказать, что он хотел начинать именно с оборотня. Но с ней проблем было больше всего. Она не оборачивалась, застряв в человеческом обличье. Наверное потому, не дожидаясь более благоприятного времени, он решил использовать ближайшее полнолуние. Досадное недоразумение следовало исправить. И, если понадобится, заставлять зверя внутри нее просыпаться, пока девчонка на физическом уровне не запомнит, как к нему взывать.
Девушки затянули вторую песнь. Звук эхом уходил вглубь зала, резонируя и возвращаясь усиленным в многократном многоголосии. Тело Ррухи мерцало в магических сполохах. Пол под ее ногами вспыхнул. Узкие полыхающие линии складывались в сложный магический рисунок, полный символов и знаний.
Ррухи уложили.
Девушки встали вокруг, схватившись ладонями и тем самым замкнув круг. Парни, а вместе с ними и сам Октопус, замкнули второй круг. Сырая энергия в центре купола всколыхнулась и лучами света ударила по обнажённому телу волчицы, словно прошила насквозь. Октопус же, наоборот, чувствовал, как сквозь его босые стопы уходит энергия. Пентаграмма вбирала в себя силы, отчего каждый ее росчерк наполнился неестественным светом.
Тело оборотня в какой-то момент выгнулось дугой. Девушка взвыла. Вопль вмиг срезонировал от стен, ударив по барабанным перепонкам, словно сильный взрыв. Это было крайне сложно терпеть. А тем временем ее тело ломало и корежило от нахлынувшей силы. Зверь вырывался наружу, перекраивая своего носителя под собственные нужды.
Неожиданно все прекратилось, несмотря на то, что пентаграмма была полна энергии. Ррухи, не завершив свой оборот, вдруг перестала вопить и начала приподниматься на свои лапы, потому что ногами их назвать уже не получалось.
Она была страшна в этом обличье, словно демоническая сущность без хозяина, только что вырвавшаяся из Преисподней. Ее соблазнительная грудь теперь мало чем напоминала о себе, словно ее там и не было. Лысый, как у крысы, хвост хлестал по обнаженным икрам. Изломленное звериное тело тянуло к земле, вынуждая опираться на все еще не видоизмененные девичьи руки. Пятки, наоборот, оторвались от пола на вытянувшейся ступне. Вытянутая пасть была полна клыков, а красные глаза с полопавшимися сосудами бешено взирали вокруг.
Не раздумывая, Октопус затянул шестнадцатую песнь, и его ученики беспрекословно подхватили ее. Свет, бьющий с потолка, хлестнул, извился, превращаясь в плеть. Пол, наоборот, будто выплюнул полупрозрачные цепи, обвивая звериное тело. Оборотень стонал, глупо пытаясь вырваться из призрачных энергетических оков. И только сейчас пришло понимание, что Ррухи слишком сильная для послушников четвертого курса. Ни пятнадцатью минутами, ни часом этот ритуал не закончится. А ему нужен ее полный оборот…
* * *
Отделяться от Улья больно. Множество связей рвется, память становится недоступной, и ты, как новорожденный во взрослом теле, взираешь на этот мир огромными глазами и абсолютно ничего не понимаешь. И ведь самое главное, знаешь, что это было общим решением Улья, и от каждого по крупице собрали нужные черты. Ты просто часть каждого. И каждый – часть тебя. Каждый – твоя Великая Мать, которая позволила тебе существовать отдельно.
И вот оно, тело, обычное, человеческое. Без толики магии и волшебства. Есть ноги и есть руки, но они, словно вата, непослушны и непригодны. Придется ещё долго учиться пользоваться ими. Под неустанным взглядом множества таких же, как ты. Под издевательский хохот тех, кто ещё не отделился и не понимает, как это трудно пережить и принять…"
Сестры проснулись одновременно. В их сознании, все ещё не отошедшем ото сна, чудились теплые объятия общего Разума. И былые страхи, боль, обида совсем некстати вновь вспыхнули в сердцах. В ночной темноте близняшки синхронно поднялись со своих кроватей и невесело вспомнили о произошедшем.
Они всего лишь пытались защитить Кирин от чужого воздействия. Маг-менталист оказался ушлой нимфеткой, а ее оппонент – сильным противником. Ни одна, ни вторая сестра не ожидали, что в их канал вклинится кто-то четвертый. Улей…
Сестер выпнули из закольцовки, словно нашкодивших щенков, ничего не объяснив, и так же молча ушли. Результаты были неутешительны. Истощение у Хадисы и опустошение у заигравшейся адептки…
Они точно знали, что последнее – не дело рук Улья, но тогда кого?
Это следовало узнать. Это было интересно и, наверное, очень полезно для Матери. Однако ни первая, ни вторая девушка не спешили двигаться или подниматься с кроватей. К их общей печали, дивный сон всколыхнул обиды, которых в принципе не должно быть, и это озадачивало. Протяжный вой оборотня за окном заставил встрепенуться. Сознание сразу пришло в режим боевого. Ощущения возросли, охватив и отсканировав их комнату в один миг. Оказалось, кроме них здесь больше никого не было. Не сговариваясь, попробовали включить свет. Не вышло.
В итоге феи выпорхнули в общий коридор и попробовали постучать в соседнюю дверь. В их ночном зрении все казалось слишком зелёным, где-то более жёлтым, если объект хранил тепло, где-то красным, если объект это тепло излучал. Дверь, в которую они постучали, беззвучно отворилась, выставляя на обозрение пустое помещение без грамма тепла. В итоге, максимально напрягши рецепторы, они облетели весь этаж и встретились у главного входа.
Итоги были неутешительными. Здесь они абсолютно одни.
Входная дверь оказалась запертой, а на замке замысловатым узором искрилась магическая печать. Где-то на улице опять взвыл оборотень.
– Как ты думаешь, это Ррухи? – спросили они хором друг дружку и так же вместе ответили: – Нет.
Раздраженно вздохнули, встретившись угрюмыми взглядами. Их собственная синхронность вводила девочек в уныние. Ведь раньше они все же как-то отличались, хотя бы на ментальном уровне. Теперь же отличий не было, и их общий разговор напоминал бред сумасшедшего в одиночной камере. И это близко не стояло с тем, как проходила их жизнь в Улье, под боком Великой Матери. Приняв решение не озвучивать мысли, девушки молча склонились над искрящейся замочной скважиной.
Однозначным был тот факт, что магическая закорючка была защитой от взлома. Вот только кто в здравом уме будет взламывать ночью вход в студенческий, почти что монашеский корпус? Стоило подивиться, как за дверью раздались шепот и тихое переругивание. Ответ нашелся на удивление быстро, и жажда увидеть лица смельчаков буквально взыграла в близняшках, отсекая здравый разум и пробуждая хищные инстинкты. Все же последние две закольцовки слишком сильно перекроили их разум.
* * *
Влад задумчиво оглянулся, пока их главный взломщик, коренастый и абсолютно лысый парень, изучал защиту. Вой оборотня напрягал. Кое-где в окнах начал загораться свет, что совсем не играло на руку.
– Поторопись, – отрезал он, обращаясь к взломщику. Лысый фыркнул в ответ и вытащил из кармана склянку с мерцающей слизью.
– Ты серьезно? – Глаза Влада полезли на лоб.
– Не дрейфь, Мухотряскин, – прогундосил в ответ его сокурсник и даже лысой бровью не повел на то, как перекосило Влада. Фамилию свою он ненавидел. – Ну, типа все… Можем валить…
Впрочем, свалить не успели. Бахнуло знатно, откинув их на добрый десяток метров.
– Мать твою… Ананьев нам потроха выест… – прошептал Влад.
– Было б чему печалиться, – пожал плечами Лысый, поднимаясь и довольно оглядывая покосившуюся дверь. Та со скрипом бухнула перед их ногами, открывая чудное зрелище на двух слегка закоптившихся фей с подрагивающими от нервного перенапряжения крылышками.
– Смотри, сестренка, тела! – разом ткнули они друг дружку под ребра и, нервно дернувшись, одновременно оскалились острыми зубками. – Свеженькие!
Глава 19
Влад Мухотряскин всегда был лучшим. Любимец девушек, свой среди парней, тот, с чьим мнением считаются даже взрослые.
То, что ночью в лазарет заявился именно он, не вызвало особого удивления. Однако, по правде говоря, кое-кому едва хватило выдержки, чтобы остаться незамеченным.
Нежная и неуверенная Велена, наполовину – наяда, наполовину – коктейль из различных рас, этой ночью как раз присматривала за адептами под натужный храп Полевы. Она и заметила неладное.
Нет, она не слышала шума, вопля или чего-либо ещё. Она даже не подсматривала. Просто, как и обычно, сидела на стульчике напротив больных и пыталась привести в порядок свою абсолютно прозрачную щиколотку. Дело не спорилось, под прозрачной поверхностью то появлялись, то исчезали мелкие кровяные сосуды. Кости, вторя кровеносной сетке, занимались не меньшей игрой: они с завидным постоянством превращались в крошечных мальков и плавали себе, словно в аквариуме, попутно не забывая пощипывать края здоровой плоти. О том, чтобы привести в порядок мускулы, даже речи не шло.
Неприятная иллюзия, с которой девушке всегда было сложно бороться.
Не сказать, что происходящее приносило какой-либо дискомфорт, кроме исключительно морального. Нога была абсолютно рабочей. Да и обычно наяды никогда не прятали своей сути. Эти водные духи, бывало, десятилетиями не вылазили из воды, изображая стайки мелких пескарей или какой-либо другой живности.
Велена же страдала от одного вида своей щиколотки, чувствовала себя нелепо и глупо. Ей казалось, что все смотрят на ее ногу и обсуждают. А когда такое происходило, волосы на ее голове начинали шевелиться, словно живые. На этом сказывалась вторая массивная доля ее генетического наследства, в которой явно поучаствовала какая-то не слишком разборчивая в связях горгона.
Все это висело непосильным грузом на ее хрупких девичьих плечах, вгоняло в тоску и уныние и порядочно снижало самооценку.
Именно когда ее щиколотка в очередной раз начала превращаться в "аквариум", произошло неладное. Влажный от ее недомогания пол неожиданно начал затягиваться белесой изморозью, и девушка едва успела одернуть ноги, поскольку сейчас запросто могла примерзнуть.
Прецеденты были.
Проследив взглядом за морозной дорожкой, Велена уставилась на смежную с соседней палатой стену и вмиг забыла про личные проблемы. Ледяной морок Мухотряскина она узнала сразу. А ещё она знала, что там внутри – Камилла, которая постоянно то бросала Влада, то ему поддавалась и иногда даже мечтала о нечто большем.
Полева спала в подсобке. Будить ее не хотелось, старушке нужен был отдых. А разобраться стоило. Однако сказать, что девушка могла что-то противопоставить адепту пятого курса, будет ложью.
Велена это понимала, отчего поджилки ее начинали трястись, а нога превратилась в "аквариум" аж до колена. При этом чудные бирюзовые волосы бедняжки встали дыбом и начали колыхаться, словно змеиный клубок.
Поэтому, стараясь не строить из себя супергероя, девушка дождалась, когда изморозь истает, и лишь тогда тихонечко проскользнула сначала в коридор, а после уж в соседнюю палату. Увиденное ее ни капли не удивило. Привыкнув за четыре года к различным проделкам адептов, студентка нырнула в подсобку и, не обращая внимания на сопящую Селенцию, быстро нашла под столом скрытую сигналку. Магическая печать, напоминавшая с виду расписную вязь, вспыхнула зеленоватым светом.
Дело было сделано.
В тот миг, когда за окном в первый раз взвыл оборотень, в палате, которую ещё недавно посещал адепт Мухотряскин, уже копошились студенты медицинского. Не успевшая уснуть Гемарта Дич не мешкая дала новое задание для практикума и, теперь позевывая, восседала в центре палаты на стуле и вальяжно покуривала самокрутку. Тем временем ее студенты изучали два попавших в их загребущие ручонки организма. А именно: застывшую у входа Камиллу с пузырем на голове и обколотую Хадису, пребывающую в забвении.
Именно благодаря такому подходу даже самый слабенький ученик Гемарты всегда высоко ценился, потому что, выходя из Академии, эти будущие медицинские светила уже наперед знали и то, как провести обследование ночью, и то, чем отличается обколотый демон от обкуренного, и то, почему результаты обследований в полную луну самые непредсказуемые.
Камилла периодически материлась и взывала к деканше о милосердии и снисходительности. Но, поскольку пузырь с ее лица так никто и не снял, взывала она беззвучно и напрасно.
Ночь набирала обороты, внеплановый практикум был в разгаре. Где-то за окном раздался взрыв. Все было как обычно в Высшей академии демонизма и магии.
* * *
– Смотри, сестренка, тела свеженькие! – обрадовались девчонки.
Лысый задумчиво потер подбородок, разглядывая девчат. Мухотряскин просто завис. Девочки были маленькие, едва достающие ему до подмышек. Милые личики, аккуратные вздернутые носики, небольшие аккуратные губки бантиком. Растрёпанные волосы придавали девочкам тот особый шарм, которого порой не может добиться иная расфуфыренная барышня. Они были абсолютно естественны, и даже острые, чем-то похожие на акульи, зубы однозначно были их жирным и очень заманчивым плюсом.
Влад смотрел на фей с умилением. Их симпатичные зубастые ротики хотелось портить прямо здесь и сейчас, когда они призывно открыты в искренне предвкушающих улыбках. И все же острые зубы охлаждали настрой, взывая к осторожности. А фразочка, синхронно слетевшая с их губ, так вообще вводила в замешательство.
– Клац-клац, – щелкнули милашки зубками. И то, что секунду назад было милейшими улыбками, тотчас превратилось в хищные оскалы. – Съедим и не подавимся!
В следующий миг они двинулись, метнулись, разогнались… Можно найти еще множество похожих слов, но ни одно не могло передать той скорости, с которой феи накинулись на адептов. И если Влад успел отскочить, то Лысого провезло по мощеной дороге с добрый десяток метров. Крылатая милашка восседала на его шее, как на гордом скакуне, сжимая упругими бедрами его голову. Задравшаяся было юбка открывала на всеобщее обозрение ягодицы и полупрозрачное белье. Лысый не двигался, зачарованно смотря в глаза юной поганки. Ее же акулий оскал и потемневшие белки глаз больше намекали на голод, нежели на смиренность послушницы.
Безымянные представительницы Улья были опасны.
Почему-то Влад не вспомнил об этом раньше, хотя учил, помнится, где-то на втором курсе. Роясь в памяти, он понимал, что там, где должна была быть информация об этих представителях жизни, зияет беспроглядная дыра. Он откровенно не помнил, а может, даже прогулял тему. Теперь задание Кнута проявилось перед ним в другом, вовсе не безобидном свете. Все это пронеслось в голове Мухотряскина буквально за секунду. В следующий миг нежные девичьи ладошки с удлиненными коготками опустились на его плечи, а острые зубы второй сестрицы ощутимо прикусили шею. Щеки обдало прохладным, едва ощутимым ветром, исходящим от работающих стрекозьих крыльев. Влад сглотнул, чувствуя, как что-то теплое стекло по его ключице, неприятно пропитывая влагой одежду. Место укуса сразу онемело. В памяти, как назло, только сейчас всплыла информация о том, что собой представляет фея в боевой трансформации.
Мозг запоздало трубил об опасности.
– Три бубенчика звенели, птицы песенку пропели… – Тем временем девушка, подпевая, поднялась с Лысого. Парень продолжал лежать, не двигаясь. – Иву утром посажу, в косы веточки вплету…
Адовы муки Многоликого…
Двадцатую песнь из кодекса Хранителей Мухотряскин узнал сразу. Дернулся и с удивлением понял, что часть его тела парализована.
– Ядом Влада напою… – прошептала тем временем ему на ухо фея, укусившая его, крепче сжимая пальцами его плечи. – Тайны тихо украду… Душу в зелье утоплю… Многоликому скормлю.
Левая рука почти не слушалась, с правой ситуация была лучше. Вскинув ее, парень попытался ухватить порхающую позади девушку за шею и перекинуть через спину. Не вышло. Хихикая, девушка упорхнула и приземлилась рядом с сестрицей.
Вскинув руки, они прошептали заклинание, и тут же из их ладоней хлынула белесая дымка. Словно рой мошкары, она окутала тело Влада, жаля частичками света и слепя хаотичным блеском.
Мысли начали путаться.
Сцепив зубы, парень попытался отсечь в голове все лишнее, выставляя перед собой лишь одну цель. Ему нужен кусок крыла… И пусть пропадет все пропадом!
Вскинув начавшую неметь правую руку, Влад Мухотряскин изрыгнул проклятие, после чего окутал себя мороком. Чёрное пятно, защитившее его от заклинания послушниц, схлопнулось, не оставив и следа от адепта.
Девушки переглянулись, а после подхватили парализованного лысого парня и, словно он был легчайшим пёрышком, упорхнули в здание своего факультета.
Феям определённо нравились условия жизни в Высшей академии демонизма и магии, в Институте благородных девиц было не в пример скучнее…
* * *
Уж чего не ожидал Самсон Виртуозов, так это того, что на факультете магической медицины учится более, чем один оборотень. Друзья разгневанного Горра были мельче. Мастью рыжие, морды – уже, хвосты – длиннее и шерстистее.
"Лисы", – догадался Самсон, внимательно наблюдая, как обращенные парни его обступают, не переставая при этом отпускать глупые фразочки о корме. Неприятная осечка. Эти хитрые засранцы за четыре года ничем не выдали своего присутствия, а тут сразу трое. Или это летучая смесь так повлияла, с полнолунием в придачу?
Тот, что левее, почти алый, потянул носом и оскалился, справа желтоватый парень явно прятал свое раздражение за взмахами лоснящегося хвоста. Третий лис, классически рыжий, ухватил полуобращенного волка за виски и что-то протяфкал совсем по-звериному, после чего прыгнул и в один момент оказался за спиной Самсона.
– Вы что, серьезно? – адепт фыркнул. – Четыре шавки на одного меня?
Горр явно обиделся. По крайней мере, его подвывание в ответ Самсон воспринял именно так.
В планы адепта четверо оборотней не входили. Для срыва ритуала посвящения достаточно и одного пса. Четверо могут привести к ненужным жертвам, а Борин такого уже не спустит с рук ни ему, ни Ананьеву.
Круг сужался, оборотни медленно обходили его, порой делая выпады и щёлкая челюстями. Самсон стоял расслабленно, потом неожиданно крутанулся вокруг своей оси и исчез на мгновение. В следующую секунду один из лисов упал на землю без чувств, второй получил ногой в челюсть, отчего та звонко захрустела. Третьего согнуло полам от четкого удара в солнечное сплетение и хорошего контрольного коленом в видоизмененное лицо. Из носа у последнего хлынула кровь.
Горр рычал. Самсон мелькнул перед глазами, а в следующий миг уже кувыркнулся в небе и приземлился оборотню аккурат на холку. Тот взревел и попытался сбросить урода, делая просто нереальные пируэты. Виртуозову все было нипочём. Вытащив из нагрудного кармана моток, он сноровисто накинул уже приготовленную заранее петлю на морду Горра и дёрнул на себя. Петля зацепилась за зубы, лишая оборотня возможности сбросить ее.
– Цыц, собака, – промурлыкал он на ухо Горру, отчего тот ещё сильнее взбесился и начал скакать по площади, пытаясь скинуть наездника. Он даже кувыркался и пробовал упасть на спину, но Виртуозов держался крепко, словно чертова вошь, отчего Горр ещё больше бесновался. Оборот оттого становился глубже, а зверь – сильнее. Горр терял остатки разума, а Самсону только это и надо было. Выудив из кармана свисток и чудом не выронив его, он опять свистнул в него, и оборотень под ним опять взвыл. Первая часть плана была заделана. Осталось сорвать ритуал и избавить Хранителей от ненужной послушницы.
Протискивать полностью обращённого оборотня сквозь узкий коридор, используемый Хранителями, – то ещё задание. И, откровенно говоря, – глупое. Самсон знал, что поворачивать там негде, а уж Горр с его габаритами там и вовсе не протиснется. Однако был ещё чудесный, удобный, комфортный и достаточно широкий коридор, которым периодически пользовались студенты медицинского. О лазе, что принадлежал адептам, Виртуозов даже думать не смел.
Ананьеву, конечно, вариант с использованием стерильного медицинского хода не придется по душе. Однако, если дело выгорит, претензий он выдвигать не будет и даст дожить спокойно до выпуска и распределения.
Нужные ворота в стене были близко, однако пихаться туда на спине оборотня Самсон не собирался. Подкинув свисток в воздухе, он дунул. Порыв ветра подхватил инструмент и окутал его едва мерцающей магической сферой.
Магический шар рванул к воротам, подвывая. Горр метнулся за ним, подчистую снеся створки. Самсон же успел спрыгнуть в последний момент и самодовольно улыбнулся. Глубокий оборот, свежая девчонка и полная луна сделают свое дело. Дальше он будет только наблюдать.
