Текст книги "Кодекс Хранителя (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лылык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)
Глава 6
И было время, когда злой человек и добрый человек существовали вместе. Грехи и утехи их были вне понимания зла и добра. Не было преград между ними. Не было секретов и границ между ними. И от союза добра и зла породили они двух существ во грехе тяжком. Одно – прекрасное и утонченное, дарящее каждому сны сладострастные, другое – отвратное и уродливое, ищущее у непокорных телесной ласки.
Странно. За окном уже занимался рассвет, накрывая алым покрывалом низкие плотные тучи. Но ведь она всего лишь на миг прикрыла глаза, переваривая встречу с ректором Борин, а уже утро. В голове чернотой клубилось непонимание происходящего, вперемешку с развратными сценами с участием оттопыренной ширинки Звездунова.
Лучше бы ей этого не снилось.
– Прости, – отвлек ее от суровых мыслей расстроенный голос Ррухи. Волчица виновато опустила глаза и присела на краешек постели. – Я позорно уснула.
Хадиса ничего не ответила. Она не понимала, зачем ее подруга извиняется, и ничего позорного в сне за учебником не видела. Но переубеждать не стала. Волновало другое.
– Как я здесь оказалась?
– Тебя парень принес, – ответила оборотень, задумчиво проводя пальцем по собственной туго заплетенной косе. Волосы ее были снежно-белыми с легким жемчужно-серым отливом. Красивые, необычные даже для ее клана. Блеклые, голубоватые с красным зрачком глаза и голубоватая кожа давали четкое понятие, что перед ней классический альбинос. Волки стыдились Ррухи. Наверно, потому их это и сблизило. Хадиса знала, что эта девушка такая же, как и она сама: уникальная и невостребованная. Она надеялась, что, когда придет время и сила пробудится, перед девчонками не придется скрываться. Но вот сейчас… Когда стоило проанализировать ночной сон и очередное ночное видение, ей становилось понятно, что рассказать об этом не так уж и легко.
– Ничего не хочешь рассказать? – словно читая ее мысли, поинтересовалась Ррухи. Она смотрела прямо в глаза, ожидая внятного ответа, абсолютно уверенно считая, что имеет право на такую информацию.
– Я… не помню, – наконец выдохнула Хадиса. В голове туманом стояли указания ректора и его потешки над состоянием декана, а дальше словно все кануло во тьму. Неужели в тот момент она отключилась? Или произошло что-то другое? Ррухи нахмурилась.
– Совсем ничего?
Вопрос остался без ответа. Кирин отчего-то почувствовала себя маленькой девочкой, тревожной и заикающейся. Пытаясь возобновить в памяти всё, что было после ухода Борин и Звездунова, она осознавала, что ничего сказать не может. Не могла же она и впрямь отключиться.
– А… ты сказала, что меня принес парень.
– Д-да, шутник еще тот. Довольно упитанный и рыжий.
Хадиса сглотнула: последнего упитанного и рыжего, которого помнила, она встречала вчера в коридоре и… надо сказать, разговор был верхом идиотизма… или же полным скрытой угрозы?
– Ты чего в лице переменилась?
– Где близняшки?
– Все еще медитируют, они позы со вчерашнего вечера не меняли.
– Странно.
– Ничего странного, по-моему, они к базе подключились и просто качают оттуда.
– Как бы потом они нас в недельную кому не вогнали.
– Я бы не прочь, если не придется книг столько читать.
Хадиса промолчала, в который раз осматривая их жилую комнату, выхватывая из общей массы незастланные кровати, заваленный книгами стол, полный крошек сервировочный столик, одинокие часы на выкрашенной белым цветом стене. Платяные шкафы, режущие глаз своими черными лакированными поверхностями… Близняшки действительно со вчерашнего дня позы не сменили. Они даже не моргали, отчего белки их глаз воспалились. Жуткое зрелище.
– Идем на пары, – наконец решила Хадиса, не обращая на полный жалости взгляд Ррухи никакого внимания. – Если девчонки к обеду не очнутся – будем приводить их в чувство насильно.
– Может, останешься в комнате? – предложила волчица.
– Еще чего! – фыркнула Хадиса, словно не она только что не могла вспомнить вчерашнего вечера.
Не размениваясь на поиски столовой, девушки решили наверстать завтрак за обедом, а сейчас по возможности сориентироваться в аудиториях и занять лучшие места.
– Вроде эта. – Ррухи внимательно сверила номер аудитории с выданным планом занятий. – Первая пара сразу у декана, надеюсь, он не будет стрелять ядом, как вчера на собеседовании.
Выданная подружкой фраза воскресила в памяти вчерашнюю ситуацию. Румянец сразу же залил щеки Хадисы. Столь возмутительной сцены и понарошку не придумаешь. А если взять в учет, что этот позор видела ректор Борин, то хуже уже быть не может.
– Ты чего зависла? Заходи. – Ррухи уверенно втянула Хадису в просторную аудиторию. Помещение было аскетичным, если это слово можно применить к описанию аудитории. Длинные парты на пять-шесть человек и такие же крашеные лавки, посеревший от времени паркетный пол, высокие белые потолки и огромные окна, с одной стороны выходящие во внутренний весьма узенький дворик, а с другой – на бескрайнюю степь. Все бы ничего, вот только окна, ведущие во внутренний двор, были зарешечены. Логика сего была не понятна.
Словно прочитав ее мысли, Ррухи пожала плечами:
– Может, экспериментируют с боевыми химерами?
– А почему не за пределами Академии? – вопросом на вопрос ответила Хадиса. Конечно же, Ррухи не нашлась, что ответить.
За разговором обе девушки и не заметили, как аудитория наполнилась под завязку. Не в пример молчаливые студенты рассаживались за парты, лишь беззвучно кивая друг другу в знак приветствия. Это было странно и крайне тихо. Шуршали бумажки от ведущихся беззвучных диалогов, скрипели скамейки и парты. И не единого слова.
Октопус Звездунов появился спустя десять минут. В аккуратном костюме кофейного цвета. Светлая сорочка была наглухо застегнута, темно-красный галстук – завязан в сложный узел.
– Красавчик, – выдохнула Ррухи, отчего Хадиса пожелала провалиться под землю. Она и думать забыла о вчерашнем происшествии, пока не увидела декана снова. Теперь смотреть на него вообще не было сил: каждый раз вспоминался актовый зал и его оттопыренная ширинка.
– Ты чего бледная такая? – всполошилась Ррухи, внимательно всматриваясь в лицо подруги.
– В-воздуха н-не хватает, – начала заикаться Кирин, которая ранее дефектами речи не страдала.
Подруга нахмурилась, но ничего не ответила. Наоборот, села прямо, почувствовав на себе прицельный взгляд Звездунова. Впрочем, она ошиблась. Звездунов, застыв за кафедрой, смотрел вовсе не на нее. Все его внимание было уделено бледной, как снег, Хадисе Кирин.
* * *
Октопус одевался на первую лекцию со всей тщательностью: глухо застегивая все пуговицы и замки и плотно шнуруя шнурки. Если бы статус позволял, он бы даже боевую раскраску нанес на лицо. Однако ранг декана обязывал вести себя в рамках дозволенного.
Проблемой оказался не столь внутренний настрой, сколь не прекращающийся в течении всей ночи отнюдь не детский сон.
Стоило вспомнить некоторые ракурсы, как кровь начинала стучать в висках, а кожа – гореть. Будь он сейчас в любом ином месте, он бы схватил за шиворот виновницу этого безобразия и хорошо отшлепал… хм… не только ремнем. Мысль в который раз заставила зависнуть. Мужчина резковато облизнул пересохшие губы и чеканным шагом направился на пары.
Странное началось уже в вестибюле. Осоловевшие взгляды парней и глупые рожи ни с чем нельзя было спутать. Какая же мощь силы у этой су… хм… демоницы?
Будем честны: ему даже в мыслях нельзя называть ее вид, иначе точно проболтается.
Зайдя в аудиторию, по привычке, после звонка, Октопус сразу прошел к кафедре и тут же завис второй раз за утро. Эта су… кхм… демоница сидела под самой кафедрой, в первом ряду, и нагло бледнела и краснела прямо у него под носом. Словно была сведуща о всех ракурсах и нюансах его ночного сна. Кто ее знает. Может, и сведуща. И вот этот стыдливый румянец и мертвенная боязливая бледность, проступающие на ее щеках раз за разом, лишь краски в огонь подливала.
Представитель оборотней, Ррухи, что-то постоянно шептала на ухо Кирин и то и дело бросала колкие взгляды в его сторону. Неприятная ситуация. В этом стоит разобраться…
– Что ж, – начал Звездунов, найдя в себе силы оторвать взгляд от волнующей его послушницы. Аудитория молчаливо внимала ему доброй сотней человек и нелюдей. – Поговорим сегодня о сексуальном внушении и способах борьбы с ним. Сначала краткий экскурс в историю вопроса. А точнее, рассмотрим греческую легенду об Елене Прекрасной и Троянской войне.
Он на миг остановился и снова взглянул на Хадису, которая сидела ровнехонько, словно к спине кочергу приклеили. Бедолага даже шевельнуться боялась. Что ж, он тоже умеет щекотать нервы. Пусть почувствует себя в его шкуре.
– Согласно легенде, некий Парис назвал самой прекрасной богиню Афродиту, за что ему была обещана красивейшая женщина среди людей, а именно – Елена. Парис похитил Елену, вследствие чего началась война. Вдумайтесь только… Война из-за одной женщины. Были призваны около ста тысяч воинов и снаряжены одна тысяча сто восемьдесят шесть кораблей… Вот какой численностью собралась армия в Авлидской гавани. – Октопус медленно прохаживался между рядов, высматривая в лицах своих послушников признаки влияния демонической силы. – А знаете ли вы, что это было не единственное похищение Елены, и что до замужества с Минелаем эта дамочка уже была похищена и даже родила дочь?
Он резко остановился и развернулся на сто восемьдесят градусов.
– По греческим преданиям она была дочерью Зевса. Личность матери остается спорной. Ясно только одно: не телесной красотой привлекала мужчин эта особь. Дело было в наличии в ней силы, влекшей к образу Елены мужей всех сословий. Суккуб. Бесполое, либо женского пола существо, способное прийти к мужчине в сон и дарить сладострастие, покуда не высосет из него последние жизненные соки.
Его взгляд опять остановился на Хадисе. Девушка уже не бледнела, она внимательно следила за ним, полная холодной решимости и напряжения.
Прекрасная выдержка.
– Собственно, почему первая наша тема именно о сексуальном влечении… – Октопус наконец вернулся к кафедре, чувствуя некое удовлетворение происходящим. Он снова контролирует себя, что может быть лучше? – Следующую неделю вы, мои дорогие послушники, будете чувствовать на себе атаки сексуального влечения. Вы должны противостоять им и вести образ жизни, соответствующий кодексу Хранителя. Проверка введена для всех с целью найти морально незрелых и слабых представителей нашего факультета. Надеюсь на ваше благоразумие.
* * *
– Нифига себе проверочка, – выдохнула Ррухи, стоило им покинуть аудиторию. – А тема лекции – вообще зашибись. Мне кажется, здешнее поголовное молчание также является какой-то проверкой. Может, у них обет?
– Какой обет? – вынырнула из своих мыслей Хадиса, стоило им свернуть в многолюдный коридор. Она шла, ориентируясь по макушке одного из сокурсников. Ррухи бежала следом, не отставая.
– Молчания. – Девушка встала напротив нее и внимательно посмотрела в лицо. – Ты сегодня очень рассеяна. Все хорошо?
Ответа не последовало, однако Ррухи не могла вот так просто это оставить.
– Может, поищем парня, который тебя вчера нашел? Расспросим об обстоятельствах? Я просто вчера была слишком сонная и растерянная. Реально, даже не подумала спросить, что случилось. Мне теперь так стыдно перед тобой…
– Успокойся. – Хадиса предупреждающе подняла ладонь, мысленно прося подругу умолкнуть. Парень, за которым она следовала, тоже остановился и начал что-то искать в своей сумке. Хадиса наконец оторвала от него взгляд и взглянула на подругу. – Я не помню, но это не значит, что я хочу вспомнить.
Стоило растерянности проскользнуть по лицу волчицы, как Кирин сразу же пожалела о сказанном. Она не хотела приносить неудобства ни Ррухи, ни близняшкам и отчетливо понимала, что болтливость обычно уравновешенной девушки – результат ее собственного магического влияния.
– Ррухи. – Она крепко сжала ладони подруги. – Я обещаю: через неделю я все объясню.
– Ох ты ж… красавица, ты не перестаешь меня удивлять, – послышался уже знакомый баритон.
Кирин, даже не взглянув на вынужденного знакомого, потащила подружку за собой. Любвеобильный рыжий увалень увязался следом.
– Куда же ты бежишь?! Постой, я должен многое сказать!
Многоликие Хранители, ну почему сейчас? Хадиса ускорила шаг, кровь прилила к лицу от волнения. И тут с толпой начало происходить что-то невообразимое. Казалось, сейчас ее пронзает взгляд каждого. И не важно, парень то или девушка, мужчина или женщина. Все они смотрели на нее тем самым взглядом, что и Октопус – вчера в тренировочном зале, что и рыжий увалень – днем в коридоре.
Вожделение. Словно в каждом из этих людей и существ поселился уродливый и страшный инкуб.
Она и не заметила, как начала бежать, пробиваясь сквозь толпу и таща за собой за руку удивленную и обескураженную Ррухи. Ноги, как ни странно, привели ее не к нужной аудитории, а в преподавательское крыло.
Секретарь Марита неизменно что-то выстукивала на своей печатной машинке. Женщина тут же вопросительно уставилась на них.
– М-Мы декана Звездунова подождем, – ответила на немой вопрос секретаря Хадиса и потащила подружку к пустующему дивану. Сесть не успела. Октопус буквально влетел в приемную следом, смачно хлопнув за собой дверью. Взгляды пересеклись. Даже не тормознув, мужчина махнул головой, приглашая зайти, и направился в собственный кабинет.
– Я-Я… одна пойду, – отчего-то прошептала Хадиса, понимая, что после придется объяснить многое. Сейчас же она оставляла Ррухи наедине с ее престранными мыслями.
Что ждало ее в кабинете Октопуса – можно было только догадываться.
Глава 7
Октопус Звездунов нервно мерил шагами свой кабинет. Кирин же вытянулась, словно струнка, около двери и неотрывно следила за ним. Трудно было передать, как сложно было ему, опытному мужчине, сейчас бороться с дикими, ничем не оправданными желаниями.
– Вы мерите шагами кабинет, – отчего-то сказала эта мисс Очевидность.
Злоба начала закипать в нем. Резко остановившись, он медленно приблизился к ней и уперся ладонью в дверь, аккурат рядом с ее левым виском.
– Тебе вчерашнего мало? – тихо, едва ли контролируя голос, прошептал он. – Решила повторить?
– Вы предлагаете мне опять пятьдесят кругов пробежать? Или это способ напомнить, что вас колбасит? – Ее взгляд скользнул вниз, очертил кадык, каждую пуговку на сорочке и пиджаке. Все, что было ниже, Хадиса решила прокомментировать. – Вижу, сейчас тоже не исключение.
Наверное, если бы Октопус мог выдыхать пламя – случился бы пожар. Желваки так и играли на его скулах. В отличие от него, на лице демоницы сохранялось адовое спокойствие.
– Неделя. Если не обуздаешь свои проклятые силы – я за себя не ручаюсь, – процедил он, едва не касаясь ее точеного носика своими губами.
Девушка гордо вскинула подбородок, не желая заканчивать разговор таким образом. То, что он декан, не значит, что он может так себя вести с ней.
– Зачем же вы соврали на лекции, если мои особенности вам претят?
Рука, на которую Октопус доселе опирался, скользнула вниз. Степенная манера речи отрезвляла не хуже медицинских настоек.
– Это хороший способ удержать парней от глупостей. Ты должна быть благодарна. – Отойдя от Кирин, Звездунов жестом пригласил послушницу присесть на стул, а сам расположился в своем рабочем кресле.
– Я есть, – чуть помедлив ответила Хадиса, чинно опускаясь на предложенный стул. – Однако это не меняет сути. Вы соврали. Более того… – Она сделала паузу и удостоверилась, что декан слушает внимательно. – Даже мне не известно, что будет через неделю. Вы ведь отдаете себе отчет в этом?
Октопус не ответил. С каждым мигом он хмурился все больше. Кожа покрылась испариной, дыхание участилось, а его взгляд нервно блуждал по девушке, словно пытаясь найти в ней дополнительную руку или ногу. Это забавляло Кирин. Но она не улыбнулась и не дернулась, давая мужчине возможность всецело рассмотреть ее. Ее поза была чинной, подбородок гордо вздернут, взгляд, как обычно, холоден. Хадиса знала, как выглядит со стороны, и это было прилично и более чем соответствовало ее статусу…
Однако, судя по декану, ни сдержанность в поведении, ни скромность в одежде не играли сейчас существенной роли. Этот мужчина откровенно хотел ее прямо сейчас и мучился от этого. Оставалось только гадать, на сколько его, бедолагу, хватит. Ведь ее истинный магический облик дал о себе знать всего лишь два дня назад, и он все еще полностью не сформирован. То ли еще будет.
– Много вас таких? – наконец спросил Октопус.
– Понятия не имею, – мягко улыбнулась Хадиса, однако в ее глазах не было и намека на улыбку, лишь холодная сосредоточенность. – Вам ведь известно, что среди демонов считается верхом невежливости интересоваться их второй ипостасью. Во многих семьях даже среди братьев и сестер это знание сродни табу.
– И детей не информируют, кем они могут стать? – Октопус знал, что задает неудобный вопрос. Хадиса невольно сжалась, и эманации ее силы словно перестали душить бедного декана. Он даже сел ровнее, увереннее.
– Если предполагается, что вторая ипостась демона будет опасна или… вне общественных норм… – Хадиса сглотнула, подбирая правильные и все же обобщенные слова. – То демону назначают куратора. Он и нянька, он и друг, и палач.
– То есть вчера ты связалась только с куратором?
– Да.
– И он сказал, что пришлет тебе все необходимое следующим паровозом?
– Да.
– И ты не знаешь, что это будет, я правильно понимаю?
– Это не та тема, которую можно просто обсуждать, – с заминкой ответила девушка.
Октопус понял. Сложно не понять, когда он сам многое не может позволить произнести даже мысленно. Если в человеческом мире даже у стен есть уши, то в магическом уникальных органов у стен будет больше, не всегда одобренных обществом.
– И все же, Хадиса Кирин, почему этот факультет?
– Блажь семьи. – Вопрос ее не удивил, она даже взгляда не отвела, словно ее это нисколько не волновало. – Я уже успокоилась, я могу идти?
Получив в ответ утвердительный кивок, девушка поднялась с кресла и пересекла кабинет. Стоило ее руке коснуться дверной ручки, как Звездунов снова подал голос.
– Ты не хочешь спросить, кто со мной поделился информацией?
Хадиса невольно улыбнулась и взглянула на него через плечо.
– Мне не интересно.
Стоило дверям закрыться, как настроение упало еще ниже. И причиной этому была сдержанная гордячка.
Щелкнув кнопкой коммутатора, Октопус хмуро процедил:
– Марита, девушки уже ушли?
– Да, – чуть с заминкой прострекотал коммутатор в ответ.
– Внеси изменения в учебный план Хадисы Кирин. Медицинский факультатив, будь добра.
– Набор уже закрыт, – ничуть не смутилась секретарь. – Связать вас с деканом медицинского факультета?
– Я сам зайду.
* * *
Остаток дня прошел как в тумане. Казалось, даже стены извергают эманации сладострастия, и Хадису это вгоняло в жуткую депрессию. Ррухи, которая всегда знала, чего хочет, теперь странно косилась на парней, щурила свои голубые глаза и стреляла в представителей противоположного пола взглядом красных зрачков. Не хватало, чтобы она начала зубами клацать, как отъявленная волчица, – тогда точно шарахаться начнут.
Об "эксперименте крамольного характера" к обеду говорила уже вся Академия, и особенно яро обсуждалась тема в столовой. Оставалось догадываться, как молчаливый факультет Хранителей донес сплетни остальным? А может, и не Хранители старались? Может, версию предложила ректор Борин, а деканы уж потрудились довести до ума подопечных?
Хадиса могла лишь теряться в догадках и стараться держать спину ровно. Чтобы никто и не заподозрил, в какую тему раз за разом уплывают ее грешные мысли.
Вот с такими мыслями, таща за руку явно готовую к брачной охоте Ррухи, Хадиса возвращалась в их общую комнату. Было около четырех вечера, когда девушки уже возвращались с пар. Их общежитие снова казалось вымершим, даже в холле никого не было. Закралась мысль, что каждый послушник решил вмиг превратиться в отъявленного отшельника. Что ж, она могла в таком случае только пожелать удачи и не столкнуться с противоположным полом где-нибудь в укромном местечке.
Стоило зайти в комнату, как престранное настроение как рукой сняло, оставив после себя лишь озадаченность новой проблемой. А то, что та имела место – именно она, демоница, не сомневалась.
В их комнате царил полумрак. Задернутые еще с утра шторы укрывали замерших на кровати сестер от полуденного солнца.
– Не понимаю. – Ррухи, словно протрезвев, обессиленно опустилась на стул возле их кровати. – Так долго еще никогда не было. Словно во времени застыли. – Она поморщилась, словно от зубной боли. – Может, это не медитация?
Хадиса глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. Взгляд тем временем скользил по замершим девичьим телам, словно пытаясь охватить их обеих разом и одновременно. Застывшие тела не были напряжены, но и расслабленными их не назовешь. Кожа была теплой, но без здорового румянца, словно выбеленной изнутри. Но не это вызывало крайнее беспокойство. В оторопь бросали широко распахнутые глаза девушек, воспалённые и слезящиеся. При виде этих глаз закрадывалась лишь одна мысль: девчонкам больно…
* * *
Остаток дня как-то смазался. Связные мысли появились в голове только в тот миг, когда перед глазами опять замаячило недовольное лицо Октопуса Звездунова. Мужчина мерил шагами коридор невдалеке от медкрыла и раз за разом бросал недобрые взгляды на Хадису и жавшуюся к ее плечу Ррухи.
Он был не просто зол. Он был гневен. И это отражалось буквально в каждом его движении и взгляде.
– В транс впадать запрещено, использовать медитацию запрещено. Пользоваться техниками запоминания, отличными от когнитивных, также запрещено. Экспериментировать с заклинаниями вне лабораторий и спортзалов запрещено.
Октопус на миг остановился, смерил девчонок тяжелым взглядом и фыркнул.
– Наслаждайтесь возможностью говорить, девушки. Как только вы сдадите экзамены за первые три курса, говорить вам тоже будет не положено.
И с этими словами он развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к лестнице. Ушел недалеко. Остановился через десяток шагов и кинул очередное недовольное через плечо:
– Медблок посещать не рекомендую, ваши эманации могут сбить настройки.
– У меня чувство, что меня поимели, – прошептала Ррухи, когда декан скрылся из виду.
Хадиса невольно сглотнула. Подруга точь-в-точь передала словами ее собственное состояние. Вот только раньше волчица таких слов не использовала. Опять сказывалось тлетворное влияние ее пробуждающейся силы.
– Главное, что всему нашлось толковое объяснение. Хуже, если бы они не знали, что делать.
Ррухи на это ничего не ответила. Она и сама это отчётливо понимала.
В комнату они вернулись молча, каждая думая о своем. Так же, без лишних слов, убрались, застелили кровать близняшек и сели учиться.
Осознание того, что ни заклинаниями, ни особыми примочками фей теперь не побалуешься, приходило медленно.
– Это будет тяжело, – наконец выдала Ррухи.
– Прорвёмся, – выдохнула Хадиса, беря учебник, который Ррухи учила вчера. – Предлагаю во время тренировки обсудить выученное за два дня.
Подруга лишь кивнула в ответ и взяла со стола кодекс. Взаимный блиц-опрос во время физической нагрузки был тем ещё удовольствием.
* * *
Ректор Борин оказалась на месте и в привычном фыркающем настроении. Так что, заявившись к ней без приглашения, Октопус Звездунов ни капли не удивился ее осведомленности. В конце-концов, это была единственная причина пофыркать в его адрес.
– Пришел жаловаться или докладывать? – смешливо поинтересовалась Эвереста, стоило Октопусу закрыть за собой дверь. В ответ Звездунов лишь тяжело вздохнул.
– Я оказался не готов к очередному сюрпризу, ректор Борин… – Он присел напротив ее стола… – И решил поинтересоваться: может, я ещё чего не знаю?
Эвереста подавила смешок и откинулась на спинку кресла.
– Я могу подготовить тебя к многому, вот только… – и сказано это было таким заискивающим тоном…
Октопус не веря вскинул брови:
– Вы решили поторговаться?
– Великие Хранители… – протянула женщина, закатив глаза, и смеха уже не сдержала. – Звездунов, у тебя хоть что-то измеряется не деньгами?
Смешинки так и прыгали в ее жёлтых глазах, она слегка подалась вперёд, отчего ее пятый размер груди, даже не смотря на отсутствие декольте, стал выглядеть ещё внушительнее.
– Короче, у тебя есть демон, феи и оборотень. Давай, включай мозг: какие ещё тебя ждут сюрпризы?
Повисла тишина. Даже часы, казалось, стали громче тикать. Октопус тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях.
– Бинго, – прошептала Эвереста. – И да, тебе придется с этим смириться. Причинять студенткам вред и удовольствие не позволю.
– Я должен ещё что-то знать? – устало спросил Звездунов, смотря на нее сквозь пальцы.
– Если ты справишься со всеми проблемами, – елейно улыбнулась Эвереста, – я тебе расскажу, а если нет…
Звездунов решил не комментировать. Лишь откинулся на спинку кресла, на котором сидел, и пригладил собственные волосы. Выражение его лица было задумчивым, взгляд – рассеянным.
– Я собираюсь ходатайствовать, чтобы Хадису Кирин допустили к медицинскому факультативу, – наконец перевел он тему разговора. – Ещё лучше, если это будут приватные уроки госпожи Дич.
– Уроки Гемарты надо ещё заслужить, – выдохнула Эвереста, голос ее вмиг стал серьезным, растеряв всю игривость. – Я одобрю факультатив. За частные девочке придется стараться самой.
– Хорошо, – кивнул он, поднимаясь с кресла. Он не собирался задерживаться ни минутой больше.
– Октопус. – Женщина жестом приказала сесть обратно. – Разговор ещё не окончен. У меня есть, чем ещё тебя обрадовать.
Причем сказано это было отнюдь не в весёлой манере и даже не издевательским тоном.
