Текст книги "Прогулка по висячему мостику (СИ)"

Автор книги: Екатерина Трубицина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 57 страниц)

А теперь представь, что тебе предложена математическая задача на ту же тему. Представь, сколько понадобится данных, дабы произвести точные вычисления, и сколько времени на формулирование условия и сами вычисления! За это время на реальной автотрассе ситуация поменяется много раз. Это есть информация, которая в реальной ситуации оказывается совершенно бесполезной.

К тому же, ни одна математическая задача, сформулированная с самым тонким учетом всех возможных данных, никогда не учтет очень важной, а в реальной ситуации, подчас, решающей вводной: психологического состояния водителей, сидящих за рулем мчащихся автомобилей.

Безусловно, владение информацией физических и математических законов помогает человечеству в создании правил дорожного движения, направленных на обеспечение безопасности, но в реальной ситуации владение этой информацией, мягко говоря, малоэффективно, и лишь Знание способно предотвратить гибель или увечья. В реальной ситуации ученый, владеющий информацией математических и физических законов, и обычный человек, благополучно давно забывший все, что ему пытались сообщить в школе, находятся в равных условиях.

При этом, владея Знанием, как перейти дорогу, его можно сделать информацией, то есть облечь в словесные или математические символы и передать другому. Однако тот другой вовсе не обязательно превратит эту информацию в Знание. Все пешеходы знают правила дорожного движения и, тем не менее, сколько их попадает под машины? Трагические стечения обстоятельств? Да! Конечно же! Только стекаются они столь трагично лишь потому, что в данный момент данный человек не владеет Знанием.

– То есть Знание – это наитие?

– Знание – это пауза и импульс сами по себе. То есть, Знание – это то, что на самом деле происходит в компьютере, когда на мониторе появляются те или иные символы, то есть информация. Человек создавал компьютер по образу и подобию собственного мозга. Таким образом, мозг – это компьютер, в котором происходят точно такие же процессы, как и в компьютере, созданном по его образу и подобию. А сознание – монитор, на который выдаются те или иные символы, то есть информация, с которой затем работает ум. То есть, получается, что осознавать человек может только информацию и оттого у него создается иллюзия, словно мир функционирует не в цифровом, а в аналоговом режиме. А, как ты, надеюсь, понимаешь, аналогового режима не существует в принципе – это иллюзия в чистом виде. Человеческое сознание работает только с информацией, а потому человек ни при каких обстоятельствах не осознает Знания, и поэтому Знание можно назвать наитием.

– Так значит, Знание в любом случае недоступно человеку?

– Почему же? Доступно, притом всегда. Нужно лишь перестать пытаться пользоваться умом там, где это излишне и создает помехи. Ты же, переходя дорогу, не пытаешься точно измерить скорость автомобилей, силу трения, зависящую от состояния дорожного покрытия и качества автомобильных шин, силу и направление ветра, при этом учесть гравитацию, инерцию, а потом произвести целый ряд вычислений, чтобы определить скорость, с которой нужно двигаться тебе, чтобы не попасть под машину? Знание доступно всегда, когда его не пытаются преобразовать в информацию. Да. Без преобразования в информацию оно недоступно сознанию.

– Я так понимаю – это одно из воплощений принципа дать шанс, лишив возможностей?

– Верно!!! Притом, самое главное и основополагающее. Сознание лишено возможности непосредственного доступа к Знанию, и у воплощенного в человеке есть шанс укреплять свою устойчивость и развиваться, качественно преображаться за счет постоянной необходимости осознавать Знание через преобразование его в информацию и пользоваться информацией как кодом доступа к Источнику, за счет применения принципа двоичности, где пауза соответствует знанию, а импульс – информации.

В критических ситуациях человек достигает особого состояния, когда перестает пользоваться сознанием и действует на основании непосредственного Знания. Потом он все пережитое переводит в информацию и, утратив то особое состояние, вместо того, чтобы сделать эту информацию для себя эффективным кодом доступа к Источнику, применяет к ней принцип двойственности, начиная оценивать, что им сделано правильно, а что неправильно, то есть, грубо говоря, что есть Добро, а что – Зло. Таким образом, силу, которую можно было бы заставить работать на себя, он заставляет работать против себя. В момент особого настроя, позволяющего действовать человеку на основе Знания и, соответственно, с максимальной эффективностью, человек пребывает целостным, не расчлененным принципом двойственности, то есть вне Добра и Зла, и лишь это дает ему возможность выжить, то есть успешно справиться с обстоятельствами. Если бы он мог и в дальнейшем оставаться в этом же настрое, то, преобразовав в информацию пережитое Знание, он из этой информации смог бы сделать эффективный для себя код доступа к Источнику.

– А что такое Источник?

– Источник – это Источник. Это Источник особой энергии, которая запускает в энергетической структуре механизм преображения. И не просто преображения, а качественного преображения, которое ведет к коренной трансформации энергетической структуры, к ее совершенствованию, к повышению уровня личности. Источник находится в самой энергетической структуре. Великий или высший, пребывающий в человеческом воплощении и открывший к нему доступ, тем самым разрушает барьер забвения. Ему становится доступным все, накопленное им Знание, правда, это вовсе не значит, что все оно может быть переведено в определенные символы и стать доступным сознанию – возможности человеческого мозга небезграничны.

Так вот, владение информацией вовсе не гарантирует владение Знанием. Именно поэтому, если человечеству просто рассказать о двойственности и двоичности, ничего не произойдет – кодировка человека не поменяется, и программа «Добро и Зло» успешно продолжит свою работу. Ничего не изменится, даже если человечество свято в это поверит.

– И что же в таком случае нужно делать?

– Нужно нащупать суть настройки человеческого сознания, которая заставляет человека воспринимать мир как борьбу Добра и Зла. Если ты заметила, закон двойственности, кроме человека, больше никого на Земле не затрагивает.

– А по-моему, борьба за существование – это закон двойственности в действии.

– Только человек считает, будто питаться плотью другого существа – это зло, что, впрочем, не мешает ему сим успешно заниматься. Лев же просто стремится утолить свой голод, что диктует ему инстинкт самосохранения, а антилопа просто спасает свою жизнь, тоже согласно инстинкту самосохранения. Между тем животные и растения, как и человек, испытывают горе и радость, страх и безмятежность, боль и блаженство. Человек в этих состояниях находит «извечную борьбу Добра и Зла», в которую и ныряет с головой, а для другого существа эти ощущения – надежные советчики в принятии решений и ничем иным не являются.

– Мне Зив и Лоренц говорили, что главная беда человечества в том, что человек не принимает в расчет животных и растения.

– Очень правильно говорили. Тем же принципом двойственности человек отделил себя от остального мира. Противопоставление «Человек и Природа» – не просто слова – это разделение тока энергий. Если эти токи соединятся – принцип двойственности рассеется. Если принцип двойственности рассеется – соединятся эти токи. Все взаимосвязано.

Все взаимосвязано принципом двоичности. И этим же самым принципом двоичности завязано на кодировке человека, как воплощения. Мы постепенно меняем кодировку человека, входя периодически в это воплощение и задавая новую поведенческую матрицу. Изменения кодировки, вносимые таким путем, происходят очень медленно.

Одна из причин состоит в том, что новая поведенческая матрица, которая постепенно меняет стиль жизни людей, а соответственно, и их кодировку, внедряется в человечество десятилетиями, а то и веками. Другая причина – изменения кодировки подобным путем получается производить очень и очень постепенно, поэтапно, и каждый этап – это сдвиг, как говорится, на миллиметр. Есть и третья причина, которая заключается в том, что великие не змии не способны действовать с той же эффективностью, как и мы, а на нас, помимо глобальной проблемы под названием человек, лежит благополучие всей системы миров Вселенной.

Да, все локальные законы Вселенной, а тем более Глобальные Законы Мироздания работают сами по себе. Их ненужно поддерживать, но их нужно контролировать и периодически направлять, ведь они в большинстве своем безличны, а потому им все равно, как, к примеру, электрической мясорубке все равно, что перемалывать: кусок мяса или палец домохозяйки.

– Я поражаюсь твоей осведомленности о современной жизни людей.

– Я не знаю всех частностей, но общую картину представляю себе гораздо лучше, чем сами люди, ведь я – змий. К тому же я – высший. А, кроме того, в данный момент нахожусь в змиевом воплощении, которое дает мне немалые преимущества по сравнению с любыми другими воплощениями Вселенной, ведь оно почти не подвержено силе, лишающей возможностей. Так что удивляться тут нечему. Пожелай ты воплотиться здесь не человеком, а змием, ты, возможно, и больше моего бы знала, ведь я давно не был в невоплощенном состоянии, а значит, на мне накопилось довольно много наслоений. Говоря по-человечески, глаз замылился.

Так вот, главное – это изменение кодировки человека. Звучит все очень просто: нужно всего-навсего перевести настройку человека с двойственности в двоичность – только и всего. Поначалу очень обнадежили успехи людей в создании техники с использованием закона двоичности, но мы весьма погорячились, рассчитывая, что человек тут же догадается, что и Вселенная построена по этому же принципу, а затем сможет превратить эту информацию в Знание. Тогда настройка изменилась бы сама собой, закон двойственности рассеялся бы.

Пойми, Ырэа, на самом деле человек – это потрясающая победа, и в то же время человек – это катастрофический провал. Надеюсь, пока. И все же, хоть подмена человеком двоичности двойственностью и стала камнем преткновения, тем не менее, само формирование и укрепление энергетической структуры происходит с помощью Вселенной куда эффективнее, чем в других мирах Мироздания.

– И чем же это хорошо?

– Хорошо и плохо – это принцип двойственности, Ырэа. Так что, то, что происходит во Вселенной – это не хорошо и не плохо – это эффективно, это есть.

– Тогда зачем это нужно?

– Если бы оно было не нужно, то рассеялось бы само собой.

– Если так рассуждать, то и двойственность тоже нужна, раз не рассеивается.

– Конечно, нужна! И я даже скажу тебе, кому она нужна.

– И кому же?

– Людям, конечно. И пока она им нужна, она не рассеется.

– И это не хорошо и не плохо?

– Безусловно!

– Но тогда зачем же от нее избавляться?

– А затем, что она имеет обратно направленную эффективность, то есть, она более чем эффективна в пресечении качественного преображения, направленного на совершенствование сущностей воплощенных человеком.

– Может, просто попытаться поменять направление ее эффективности?

Пэфуэм рассмеялся:

– Ырэа! Истину глаголешь! Именно то и пытаемся сделать! Дело в том, что двойственность с другим направлением эффективности – это двоичность: двойственность – разъединение; двоичность – соединение!

– Если я правильно поняла, ты рассказал мне все, что хотел?

– Да.

– И что будем делать дальше?

– Я думал, что у тебя будут еще вопросы.

– Нет. Вопросов у меня больше нет. Точнее, они есть, но я пока не могу их сформулировать.

– Тогда, давай полетаем над Землей.

– Знаешь, я как-то не совсем одета для выхода в свет.

– Вот незадача! Кстати, а как ты думаешь, что больше шокирует людей, если они вдруг нас увидят: дама, появившаяся обнаженной в общественном месте, или тридцатиметровый крылатый змий?

Ира рассмеялась.

– Пэфуэм, а у тебя с чувством юмора все в порядке, однако.

– Знаешь, Ырэа, действительно, никогда не жаловался!

– Я, вообще-то, имела в виду, говоря, что не одета, лишь то, что могу замерзнуть.

– Тебе разве холодно?

– Нет.

– Ты под моей опекой сейчас, и потому тебе не холодно здесь, в пещере, и не будет холодно даже в Антарктиде.

– Понятно.

– Вообще-то, выбор за тобой. Я могу просто тупо и банально отнести тебя к твоему дому, так как сама ты дорогу вряд ли отыщешь. А могу прокатить над всей Землей, а потом закинуть в точку выбора, из которой ты сможешь по собственной воле либо вернуться домой и дальше жить как Палладина Ирина Борисовна, либо принять змиево воплощение и пожить во Вселенной под своим змиевым именем Ырэа, либо принять любое другое, из возможных в системе миров Вселенной, воплощение, либо покинуть Вселенную и вернуться в сферу высших. В этой точке ты не будешь человеком, и над тобой не будет довлеть ничего человеческого, а потому – это будет твой истинный выбор. Решай. Я подчинюсь любому твоему желанию.

Ира задумалась.

– Давай-ка вокруг Земли, а потом в точку выбора.

– Не страшно?

– Страшно.

– А как, по-твоему, страх – это зло?

– Нет. Страх – это предвкушение неизвестности. По крайней мере, тот, что я испытываю сейчас.

– Тогда полетели!

– Подожди, один вопрос.

– Давай.

– А люди тебя не видят?

– Если хочешь, чтобы в свет вышла новая порция сенсационных статей и опровергающих их научных работ, можем прикола ради приземлиться, скажем, на Красной Площади в Москве. Хотя нет. В Москве сейчас темно. Лучше у Белого Дома в Вашингтоне.

– Понятно. Прикалываться не будем. Не хочется, конечно, лишать хлеба журналистов и ученых, но пусть лучше более актуальными проблемами занимаются.

– Пусть занимаются. Ты права. Так что? Полетели?

– Полетели!

– Тогда садись.

Пэфуэм пригнул шею к самой земле.

– Не бойся! Не свалишься в любом случае. Я ведь змий, а не лошадь и не самолет, а значит, полная безопасность гарантирована.

Ира вскарабкалась на него и стала пытаться усесться верхом. Тело Пэфуэма оказалось слишком широким для этого, а Ира не умела садиться на шпагат.

– Усаживайся, как тебе удобно. Я же говорю: я не лошадь и не самолет, не свалишься в любом случае. Я чувствую тебя, так что сможешь даже менять положения во время полета, и ремни безопасности тебе не понадобятся. Кстати, если хочешь, можешь и улечься.

Ира вняла совету и разместилась на его спине с максимально возможным комфортом.

Пока Ира общалась с Пэфуэмом, она не особо обращала внимание на его габариты – просто не до того было. Теперь же, увидев его, что называется, во всей красе, она ума не могла приложить, как такая махина очутилась в этой пещере и как собирается из нее вылезать. Правда, теперь стало понятным, почему на подступах отсутствует лес. Еще поразило Иру то, что сидеть на камнеподобных чешуйках, величиной с ладонь каждая, оказалось на удивление удобно и даже как бы мягко.

– Я могу моделировать твои ощущения, – пояснил Пэфуэм.

– Ощущения можешь, а настрой, или кодировку, или… ну, в общем, ты понял что, нет? – ехидно спросила Ира.

– Ощущения – это сигналы от органов чувств. В их моделировании нет никакой сложности. Я посылаю тебе сигналы соответствующих параметров, твои органы чувств улавливают их, как антенны, а мозг преобразует в соответственные ощущения – все просто. А настройка – это особые категории личностных энергий, особые коды. На них можно влиять, но моделировать – нет.

– Ясно.

Тем временем Пэфуэм пробирался к выходу из пещеры и делал это столь изощренно, что Ира не уставала дивиться его изысканным движениям.

– Телу змия доступно очень многое – как-никак для себя создавали, – не без гордости прокомментировал Пэфуэм.

За пределами пещеры уже царила ночь.

– Куда летим? – спросил Пэфуэм, остановившись у самого выхода.

– Навстречу солнцу, – ответила Ира.

– Как скажешь, – проговорил Пэфуэм и взмыл в небо.

Глава 52
Точка выбора

Над безлюдными территориями Пэфуэм летел очень низко и медленно, над поселениями людей взмывал в самую высь и несся с бешеной скоростью – Ира с трудом различала лишь вереницы огоньков внизу.

– Так значит, люди могут видеть тебя? – спросила Ира.

– Конечно, могут, если я вхожу в зону их восприятия, – ответил Пэфуэм.

– А пламя изрыгать можешь?

– А как же!

Они пролетали над каким-то городом. Пэфуэм взял чуть левее и, как только город окончательно скрылся в темноте, выпустил из пасти целый сноп золотисто-красного огня, после чего вновь поменял направление.

Над горизонтом стали появляться первые лучи солнца.

– Где мы?

– Над Памиром. Извини, насчет посадки у Белого Дома, это, как ты понимаешь, была шутка, так что, когда станет совсем светло, будем лететь только там, где нет населенных пунктов. Можно было бы, конечно, лететь повыше, но там ты не сможешь нормально дышать.

– Да, конечно. Я понимаю. Кстати, а как насчет самолетов?

– Все их коридоры я знаю, а радары меня не засекают.

– Что-то вроде противорадарной установки?

– Угадала.

– Это я по аналогии с моими органами чувств. Ведь если ты на них воздействовать можешь, так чем радары хуже?!

– Верно.

– Слушай, но ведь ты тогда должен уметь и для людей невидимым становиться, даже если находишься в зоне их восприятия?

– Догадливая! Я и становлюсь, если при этом не нужно по ходу одной даме создавать оптимальный температурный режим и комфортные тактильные ощущения, следить, чтобы она на землю не свалилась и чтобы не испытывала неудобств во время общения, то есть, чтобы ей не приходилось кричать и прислушиваться. Возможности в зоне человеческого восприятия у меня, конечно, широкие, но отнюдь не безграничные.

– Извини.

– Да ладно! Есть хочешь?

– Не отказалась бы. А что, можно?

– Сейчас попробуем, – Пэфуэм взял круто влево, и вскоре они уже летели над океаном.

– Слушай, либо я ничего не смыслю в географии, либо ты через проходы проскакиваешь.

– Не без этого.

Пэфуэм спланировал над одним из небольших островов и плавно опустился на морской берег.

– Пэфуэм, а кто проходы сделал?

– Предлагаешь выдвинуть на соискание Нобелевской премии? Никто их не делал. Сами собой получились. Вначале хотели залатать, а потом поняли, что с ними даже удобнее.

Ырэа, творчество – это сложное многоуровневое преобразование энергий. Человек, занимаясь творчеством, делает то же самое, вот только не может проследить все уровни преобразования энергий вплоть до двоичного. Основное творчество человека, так или иначе, связано с преобразованием так называемой материи, но и материя, и составляющие ее вещества – тоже энергии. Воплощение человек приспособлено к такому творчеству.

Мы же в своем творчестве не занимаемся преобразованием материи и вещества так, как это делает человек. То есть, создавая, к примеру, планету, мы не лепим и не ваяем – мы преобразуем энергии совершенно иным образом, и планета создается как бы сама собой. А поскольку это творчество, заранее никто не знает, что в конечном итоге получится. Мы не занимаемся мастерством и, тем более, серийным производством – эти функции, если они становятся необходимы, возлагаются на безличные энергии, как, допустим, в клепании форм единого образца для воплощений.

Так вот, каждое наше творение уникально, а потому его конечный результат непредсказуем. Понимаешь, энергии, которые мы преобразуем, само собой, не осознают себя так, как мы с тобой, и не имеют воли, но они живые, они способны влиять на процессы в соответствии с естественными законами, которыми управляются. Получается так, что они становятся как бы соавторами творения, направляя и перенаправляя изначальные идеи преобразования своим поведением в преобразовании. А привнесенные их влиянием детали, зачастую лишь кажутся досадными просчетами.

– Все гениальное – следствия ошибок?

– Что-то вроде того. Однако я собирался тебя накормить.

Пэфуэм, не сходя с места, обшарил, как показалось Ире, по меньшей мере, чуть ли не половину острова и устроил ей целый пир.

– Если честно, Пэфуэм, я все же не до конца понимаю закон двоичности, то есть вроде как понимаю, а вроде как и нет.

– Это – нормально. Ты ведь нынче человек, а значит, находишься в сфере действия человеческих настроек. Попытаюсь объяснить тебе, но не расстраивайся, если и после этого непонятки останутся. Итак, исходная двоичность имеет свое отражение во всем, что ею создано, а так как ею создано абсолютно все, то вообще во всем. В жизнедеятельности существа, пауза, то есть действие непроявленное, отражается в состоянии осознания, то есть очувствования, осмысления, а импульс, то есть действие проявленное – в выполнении решений и замыслов, сформированных действием непроявленным, то есть паузой. В свою очередь, пауза и импульс, отраженные в жизнедеятельности человека как осознание и действие, также раскладываются на паузу и импульс. Так, к примеру, пауза-осознание как пауза – это тишина ума и доступ к Знанию, а как импульс – это деятельность сознания по переработке Знания в информацию, и работа с самой информацией. Так же раскладывается все до бесконечности вглубь.

– То есть, самих изначальных паузы и импульса как бы и не существует?

– Верно, так как любая пауза раскладывается в свою очередь на определенное сочетание пауз и импульсов, и любой импульс раскладывается на определенное сочетание пауз и импульсов. И так до бесконечности. И на этом принципе построено единство. Паузы и импульсы не борются между собой, а соединяются в определенном порядке, дабы образовать более сложную паузу или импульс. Так получаются паузы и импульсы разных порядков. Ну а как из их сочетаний получаются кажущиеся аналоговыми объекты, ты примерно представляешь себе по аналогии с работой компьютера. Это тоже сказка, так как адекватно человеческим языком объяснить это невозможно. Впрочем, кроме сказок, я тебе ничего и не рассказывал. Все это лишь способ говорить о вещах вне человеческого адекватного понимания умом, который, работая, как и все, в двоичной системе выдает лишь кажущиеся аналоговыми символы. Ырэа, ты точно знаешь, как осуществляется работа с информацией в компьютере, так?

– Так.

– Ты знаешь, но при этом ты осознаешь это, когда работаешь?

– Нет. Я поняла, о чем ты.

– Вот, видишь, лежит камень. Я говорю камень, и ты адекватно понимаешь, что это. Для тебя это конкретика, реальность. Этот камень есть энергия, есть программа, записанная в двоичной системе, а также файл, программист и пользователь. А вот это для тебя сказка. Сказка, потому что такое описание не дает тебе адекватного представления, о чем я говорю. И все же вся информация об этом камне, которую ты получаешь через органы чувств, и которую твой мозг преобразует в ощущения соответствующего конкретного предмета, – это иллюзия, созданная тем, описание чего для тебя является сказкой. Но именно то, что говорится сказкой и есть реальность, а то, что для тебя выражается конкретными объектами, субъектами и их действиями, лишь иллюзорное проявление реальности.

– …и сознание человека под действием человеческой настройки преобразует двоичную реальность в двойственную иллюзию?

– В точку. Есть еще хочешь?

– Нет. А что это за остров?

– Это – заповедный остров. Он недоступен людям, хотя, вроде как, и находится в зоне их восприятия. Недоступен, потому что попасть сюда можно только через системы проходов. Насколько я знаю, ты уже бывала в таком месте?

– Да. Приходилось.

– Видишь ли, пока мы занимаемся рассеиванием двойственности человеческого восприятия, он сам, того и гляди, развеет среду своего обитания. Вот и создаем неприкосновенные уголки на всякий случай. Если что, по кодам, хранимым здесь, будет легче все восстановить, чем создавать с нуля. Летим дальше?

– Да. Полетели.

Пересекая по воздуху земное пространство обычным способом и через проходы, они постоянно попадали в разные часовые пояса, что лишало возможности понять, сколько раз Земля полностью обернулась вокруг своей оси, прежде чем экскурсия по закоулкам планеты подошла к концу.

– Пэфуэм, а где находится точка выбора?

– Это не пространственная точка. Ты готова?

– Да.

– Тогда занимай свое место.

– Что-то вроде прощального круга? – спросила Ира поднимаясь с камня на котором сидела.

– Вроде того. Неужели ты действительно не боишься?

– Все, что положено сделать человеку на Земле, по крайней мере, в его собственном понимании, я уже сделала. Я боюсь неизвестности и боли, но еще более того, я хочу понять, что должна делать дальше. Мне, на самом деле, до ужаса хочется просто вернуться домой, но я знаю: потом я буду вечно сожалеть, что не воспользовалась шансом понять.

Нечто уже завершилось и точка уже поставлена. Я не знаю, что делать дальше. Мне все равно, где и как будет это дальше, я лишь знаю, что его не будет вообще, если я просто вернусь домой. Нет, тогда, конечно, тоже будет какое-то дальше, но не думаю, что это будет то дальше, ради которого я враскоряку ползла по висячему мостику, ради которого я голой, без фонаря блуждала за странной гадюкой в пещере.

За последнее время мне рассказали слишком много сказок и, если они для меня так и останутся сказками, я хочу понять, почему. Я не верю, не могу поверить в то, что я какая-то там высшая сущность, что я уже жила на Земле в облике дракона. Но более всего я не верю в то, что способна что-либо изменить здесь. Зато я точно знаю, что смогу изменить себя, свое восприятие, но для этого мне нужен толчок.

Пусть эти изменения приведут меня в небытие – я даже на это согласна. Я на все согласна! Единственное, на что я не согласна, так это тупо ползти враскоряку по висячему мостику в обратном направлении, а если я просто вернусь домой – только это мне и светит. Так что, я готова. Я была готова еще до того, как гадюка повела меня в твою пещеру.

– Я знаю. Полетели?

– Да.

Ира с намерением взобраться на Пэфуэма подошла к нему, но вдруг остановилась.

– Подожди. Меня с самого начала нашей встречи не покидает ощущение, что я должна задать тебе еще одни вопрос.

– Так почему же ты его не задаешь?

– Видишь ли, он находится в сфере праздного любопытства, а тот, кого ты назвал Джагэ, приложил массу усилий, дабы отучить меня удовлетворять его.

– Если тебе так хочется задать этот вопрос, с чего ты решила, что это праздное любопытство?

– Я спрашивала об этом у Джагэ, и он сказал мне, что важен сам факт прозрения, а не то, что прозревший увидел в момент прозрения.

– Он, безусловно, прав. И все же, я жду твой вопрос!

– Гиала – Гаэма – посоветовала мне как-то прогуляться по одной дорожке в определенное время. Там я увидела густой золотистый свет, войдя в который, почувствовала, что он исходит вроде как от меня. Потом я не раз погружалась в этот свет, становилась этим светом.

– Что???!!!...

Пэфуэм застыл в крайней степени потрясения и изумления. Ира не ожидала, что ее «праздный вопросик» произведет на него такое впечатление, и тоже застыла в не менее высокой степени потрясения и изумления.

– Не может быть… – тихо проговорил Пэфуэм через целую вечность тишины. – Теперь я понимаю, почему он нашел именно тебя… Может быть даже… Нет… такого быть не может…

– Пэфуэм… я… я не понимаю… ведь Женечка… он сказал…

– Он не способен это ЗНАТЬ. Это ЗНАНИЕ находится за пределом. За пределом, переступив который любая личность, кроме высшей, прекращает свое существование.

– Но ведь Гиала…

– Она всего лишь выполняла твою просьбу.

– Но ведь она знала, куда и когда я должна была идти?

– Ничего она не знала и не знает. ЭТО не имеет никакого отношения ко времени и пространству. То, что воплотилось для тебя, как для человека, густым золотистым светом, находится вне времени и пространства, и найти ты ЭТО могла где угодно и когда угодно. А то, что Гаэма посоветовала тебе сделать, должно было лишь направить тебя, как человека, на поиски и отвлечь человеческое.

– Но что ЭТО?

Молчание воцарилось надолго, но все же через некоторое время Пэфуэм заговорил:

– Знаешь, у людей есть обычай: там, куда человек хочет непременно вернуться, он оставляет что-нибудь. Что-нибудь, имеющее некоторую – не особо высокую, правда – цену. Монетку, к примеру.

То, что оставила во Вселенной ты… Пойми! Я не могу тебе ЭТОГО объяснить! Ведь ЭТО не то что человеческому сознанию – ЭТО недоступно даже великим, даже вне воплощения!

ЭТО – часть тебя! ЭТО – ты сама! ЭТО – нечто из самых твоих глубин, лежащих за всеми мыслимыми и немыслимыми пределами.

Ырэа! Далеко не все миры, которые рассеялись, рассеялись лишь потому, что стали никому не нужны, лишь потому, что их некому стало поддерживать. Бывает – и не редко – что миры рассеивают намеренно. Недовольных существованием Вселенной хоть отбавляй. Я считал, что мы – змии – как никто до нас храним созданный нами мир. Но, оказывается, это не так.

То, что ты здесь оставила, способно сохранить все, что угодно. Такое бывает настолько редко, что можно сказать, что почти никогда не бывает, потому что высший не испытывает нужды что-либо сохранять. И еще потому…

Это невозможно описать…

Это не причиняет вреда. Это не жертва. Это не больно. Это не страшно. Это не является чем-то неприятным. Но при всем при этом, это…

Это невозможно объяснить. Скажу лишь одно:

Я тут намедни рассказывал тебе, как я ЛЮБЛЮ Вселенную, как отдаю все силы для ее благополучного существования. И все это действительно так, без малейшего преувеличения. Но… Я бы никогда, ни за что не сделал бы того, что сделала ты. Даже если бы знал, что мое любимое дитя завтра рассеется без следа…

А я еще дивился, когда ты решила создать в себе искусственный предел! Что там искусственный предел, если ты…

Они еще некоторое время молча смотрели друг на друга, а потом Ира сказала:

– Ну что? Полетели?

– Как скажешь…

– – -

Холодно. Хлещут струи воды.

«Рано… Всё назвать или потеряю…».

Холод и струи воды стерлись.

«Предназначение… Цель… было – НАЙТИ… стало – ПОНЯТЬ…

Нашла: СВЕТ. Назовем ЭТО – СВЕТ. Какая разница как? Пусть будет СВЕТ, раз я чувствую ЭТО, как свет.

Понять: Радный. Радный и я.

Нашла: человеческое.

Понять: Генка.

Я потом в этом запутаюсь… неважно… хоть как-то назвать… или потеряю…

Нашла: «некое средство».

Понять: Женечка и Гиала.

И еще… нет… всё не смогу… это главное:

Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала.

Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала.

Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала».

– – -

Всё и Ничто, в причудливой последовательности сменяя друг друга, плавно трансформировались в отчаянный стук дождя за окном, из которого материализовались в тактильные ощущения, которые подсказывали, что есть верх и низ. Сверху одеяло, наверное. Снизу, наверное, кровать. В мозгу стучит: «Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала». «О чем это? Потом разберемся…». Боли нет, так что тело, скорее всего, в целости и сохранности. Но хоть как-то пошевелиться кажется чем-то совершенно невозможным – оно, то есть тело, вроде как свое, а вроде как и нет. «Надо хотя бы открыть глаза». Веки с ресницами словно весят по нескольку тонн. Нет, весят они, как положено, просто, «нужно вспомнить, как открывают глаза». «Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Генка. «Некое средство» – Женечка и Гиала». «Нужно заставить себя открыть глаза. На счет три… Ну… Раз, два, три». Глаза открылись без усилий. В ногах сидит Женечка с серым каменным лицом и смотрит в никуда. Ира приковала к нему взгляд. Он почувствовал и повернулся к ней.