Текст книги "Прогулка по висячему мостику (СИ)"

Автор книги: Екатерина Трубицина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)

Знаешь, вовсе не исключено, что они бороздили воды и за Гибралтаром, и вполне сами могли добыть и привезти сюда это дерево. Между прочим, судя по некоторым возделываемым ими культурам и по времени их внедрения в местное сельское хозяйство, вполне можно предположить, что на западный континент они ступили гораздо раньше Колумба.

– Мам, этому вряд ли есть подтверждения.

– Как ни странно – есть. Они присутствуют в записках путешественников европейцев, побывавших на Кавказе в доколумбову эпоху. Там есть описания возделываемых здесь культур, неизвестных в те времена в Европе и явно имеющих американское происхождение.

– С ума сойти!

– Кстати, ты помнишь, когда именно в Европе стали прививать оспу?

– Ну-у-у…

– В конце восемнадцатого века. Многие путешественники задолго до этого – за столетия – отмечали, что среди жителей Кавказа нет людей, обезображенных оспой, однако лишь в начале восемнадцатого века французский путешественник Абри де ла Мотрэ описал, как делали здесь, то есть на Кавказе, прививки от оспы. Как видишь, даже это описание появилось более чем на полстолетия раньше, чем подобная практика зародилась в Европе. А, судя по тому, что все предшественники Абри де ла Мотрэ дивились отсутствию обезображенных оспой, прививать ее тут научились многими веками ранее.

– Мам, так получается, что здесь когда-то существовало суперразвитое для своего времени государство?

– В том-то и дело, что нет. Государства, как такового, здесь, по сути, не существовало никогда. Кавказ то и дело оказывался на задворках какой-нибудь крупной империи, что привлекало сюда особый тип людей. Тех представителей рода человеческого, которые по тем или иным причинам не ладили с социумом. Во все времена общественное устройство на Кавказе более всего воплощало в себе анархические принципы.

– Так значит, на Кавказе когда-то существовало первое и единственное общество, живущее по законам анархии?

– Ничего не знаю насчет первое ли и единственное ли, но согласна с тобой, что общество, живущее таким образом и столь длительное время, на Земле не является правилом.

– Круто! Мам, но знаешь, мне кажется, что многое из того, что ты сейчас рассказывала, лишь твои собственные ни на чем не основанные домыслы. Мам, я ни о чем подобном по этому поводу нигде не читал.

– Леш, ну, во-первых, начнем с того, что ты, попросту, не мог прочесть абсолютно все, написанное по этому поводу.

– Ну-у-у… в общем-то, согласен. А во-вторых?

– А во-вторых, ты, скорее всего, читал чьи-то научные изыскания на эту тему, а ты почитай первоисточники: сказания, записки путешественников – и тебе очень многое откроется из того, что по каким-то причинам упущено или искажено в работах исследователей. Давай-ка еще раз окунемся и двинемся дальше.

– Давай!

После относительно долгого сидения на жаре, которая разморила даже несмотря на тень, вода показалась ледяной – перехватило дыхание, и сердце где-то потерялось на несколько мгновений. Ира ухватилась за выступающий камень и позволила стремительному течению по собственному усмотрению полоскать ее тело.

– Мам, ты чего там застряла? – крикнул Лешка, выбравшись на берег.

– Хочу замерзнуть основательно, чтобы жару стойко переносить.

– А что, это идея! – и Лешка снова плюхнулся в реку, облюбовал другой выступающий камень и тоже отдался воле течения.

Когда они, в конце концов, оказались на берегу, обоих покрывала гусиная кожа, губы посинели, и дрожь вприпрыжку бегала по телу.

– Ну что, идем? – стуча зубами, проговорила Ира.

– Ага… – «простучал» ей в ответ Лешка.

Они двинулись вдоль реки.

– Мам, ты мне про священную рощу рассказать собиралась, – напомнил Лешка.

– Про Тхагапх?

– Ага!

– Вообще-то, я почти все, что про нее знаю, уже тебе рассказала. Единственное, что осталось, это то, что в этой роще делала особо значимую остановку самошествующая Ахынова корова.

– Какая корова?

– Ахынова, самошествующая. Надеюсь, ты еще не забыл, что в Сочи есть гора Ахун?

– Это я, к счастью, помню, – усмехнулся Лешка.

– Ахун считается у горцев местом постоянного жительства Ахына – бога-покровителя Черноморского побережья Кавказа. Он во многом напоминает славянского Велеса. Его тоже считают покровителем скотоводства. И, скорее всего, его мать тоже, как и у Велеса, была корова. Она периодически воплощается на Земле и, достигнув определенного возраста, возвещает о своей избранности громким мычанием, после чего отправляется в путь. Этот обычай просуществовал много веков, а может, и тысячелетий.

Итак, Ахынова корова возвещала о своей избранности мычанием и отправлялась в путь. Жители всего этого селения следовали за ней. К ним по пути присоединялись жители других селений. Корова на своем пути останавливалась на отдых в посвященных Ахыну рощах. Пока она отдыхала, люди устраивали в ее честь пышные празднества. Потом она шла дальше – сама шествовала, потому и самошествующая.

Как правило, двигалась она вдоль морского побережья до рощи Тхагапх. Здесь она делала самую длительную остановку. Здесь устраивались особо пышные празднества, после чего Ахынова корова шла дальше. Путь Ахыновой коровы до рощи Тхагапх каждый раз был разным – она могла появиться в любом селении – а вот от рощи Тхагапх начиналась неизменная «финишная прямая». Корова направлялась вверх по реке Шахе к месту главного обряда. То место – тоже священная роща. Располагалась она где-то за Солох-Аулом.

Сейчас этот обряд назвали бы, да и называют, жертвоприношением, однако, его глубинный смысл не в жертве, а в преображении: дух матери Ахына, а может, и самого Ахына, освобождается из коровьего тела, в которое он воплотился, и за счет этого преображается, вновь обретает свою божественную силу.

Ира замолчала и задумалась над собственными словами:

ВОПЛОЩЕНИЕ… ПРЕОБРАЖЕНИЕ…

– – -

День следовал за днем, и в каждый из них Ира с Лешкой отправлялись в очередное путешествие. Вечерами просматривали книги с кавказскими легендами, сказаниями о нартах и заметками путешественников прошлых веков, лазили по интернету в поисках отсутствующих в книжном варианте источников и говорили, говорили, говорили. Ира отметила, что, пожалуй, еще никогда так интенсивно не общалась с сыном. Ей это нравилось, как она сама признавалась себе, более всего тем, что отодвигало нечто неотвратимо приближающееся и пугающее неизвестностью.

В конце недели, начало которой ознаменовалось первой поездкой, субботним вечером к ним заехал Влад. Он позвонил, когда Ира с Лешкой довольные и уставшие возвращались после посещения Ахштырской пещеры.

– Ира, это я, – отрешенным голосом сообщил Влад в трубку.

– Я догадалась, – с улыбкой ответила Ира.

– Давно хочу повидаться с Вами, но сил даже на позвонить не хватает.

– Что, совсем туго?

– Да уже не так, чтобы очень, но все равно за день полностью выматываюсь.

– Так значит, настроение все же бодрое?

– Вроде того… Вы, что ли, едете где-то?

– Угадал, скоро дома будем.

– Можно я к вам заскочу?

– Влад! О чем речь?

– Тогда до встречи!

– Давай, ждем…

Трубка молчала. Ира усмехнулась.

– Мам, чего смеешься? – весело спросил Лешка.

– У Радного привычка отключать телефон, не выслушав прощальные слова собеседника – похоже, Влад эту привычку перенял.

Ира, несмотря на усталость, не стала заставлять таксиста штурмовать ведущее к ее дому бездорожье, и они с Лешкой штурмовали его собственными силами.

– Слава Татьяне Николаевне! – громогласно провозгласил Лешка, переступив порог кухни, где их дожидался шикарный ужин из жареной молодой картошки, отбивных, салата из огурцов с помидорами, яблочно-алычёвого ледяного компота и яблочного пирога. – По-моему, она только что ушла… Мам, может, пригласим ее на ужин?

– Леш, зачем спрашиваешь? Приглашай, конечно же!

Подобным диалогом знаменовалось их каждое возвращение домой, и дальше все шло по заведенному распорядку. Лешка позвонил Татьяне Николаевне, и она пришла. В прошлые пять дней они втроем неспешно ужинали, затем Татьяна Николаевна уходила к себе, а Лешка с Ирой засаживались за книги и интернет. Сегодня же минуты через три после прихода Татьяны Николаевны на пороге появился Влад.

– Всем привет! – пробасил он, казалось, из-под самого потолка.

Татьяна Николаевна и Лешка, накрывая на стол, поздоровались с ним в ответ, а Ира застыла не в силах сказать ни слова со стопкой тарелок в руках.

– Ира, не бойся, это я! – улыбнулся Влад, забрал у нее тарелки и поставил на стол. – Сейчас руки вымою и помогу.

Впрочем, когда он вернулся из ванной, хоть и не задерживался там, помощь уже не требовалась.

– Поужинаешь с нами? – спросил Лешка.

– Я не голоден, но компот с пирогом буду, – ответил Влад.

– Влад, ты преобразился… – в конце концов, произнесла на время онемевшая Ира.

– Преобразишься тут! – воскликнул Влад. – Сегодня плюнул на всё, и весь день спал. В итоге вот хоть до вас доехал.

– Ну не грех и поспать – суббота ведь! – ласково глядя на Влада, сказала Татьяна Николаевна.

– Какая разница! Просто меня на сегодня Станислав Андреевич отпустил.

– Влад! Врать совсем не умеешь! – рассмеялась Ира. – Он тебя не отпустил, а в приказном порядке отправил отдыхать.

– А ты откуда знаешь? – с улыбкой спросил Влад.

– Уж простите, но мне выпала честь быть знакомой и с Вами, и с господином Радным – так что догадаться несложно.

– Ага, мам! Небось сама Влада трудоголизмом и заразила!

– Я думаю, Леш, этот вирус к нему от тебя попал. Ты же с ним как-никак почти целый год вместе прожил!

– Ну, если и от меня, то заболевание-то наследственное!

– Ладно! Хватит ерничать! – сказала Ира Лешке и повернулась к Владу. – Влад, ты сильно изменился… Какой-то вроде все тот же, но совсем другой… Рассказывай, как ты? С самого начала рассказывай.

– Ой, только не с начала… – Влад аж зажмурился.

– Что, совсем тяжко пришлось? – спросил Лешка.

– Не, Леш! Так! Забавная развлекуха! Между прочим, это, можно сказать, серьезно!

– И как это понимать? – поинтересовалась Ира.

– А так! Не успеваю я в первый свой рабочий день без десяти девять переступить порог офиса, как у меня телефон разрывается и народ в кабинет ломится. И все в полной уверенности, что я царь и бог и посредством трах-тибидох в одночасье решу все их вопросы.

– Тебе же Радный, вроде как, ЦУ в компе оставил?

– Ага!!! Оставил!!! Но это другая история! Дело в том, что глянуть в них времени у меня не было. Спасибо Лене – это офис-менеджер, просто умничка – без нее я бы, наверное, застрелился. В общем, к обеду, я, сам не знаю, каким образом, оказался в курсе всего, посредством практического освоения предложенной темы. Люди! У меня никогда не возникало иллюзий по поводу того, что руководство – дело непростое, но теперь я перед всеми руководителями колени преклоняю.

– Ну, наверное, перед всеми-то не стоит? – предположила Татьяна Николаевна.

– Стоит, Татьяна Николаевна, именно перед всеми, даже перед самыми никуда не годными. И теперь коли кто из руководства страны мимо проезжать будет, так из машины выйду и демонстративно ниц паду!

– Эко тебя шарахнуло-то, Влад! – Ира сама не понимала, шутит она или серьезно.

– Не то слово, шарахнуло! Ощущение, словно за день два института окончить пришлось. Кстати, Ира, тебе большое спасибо. Если бы не ты, то пришлось бы еще и третий оканчивать.

– Это ты о чем?

– О дизайне и о мебельном производстве. С тобой общался, нет-нет чего и нахватался – хоть в этом полным лохом себя не чувствовал! В общем, к восьми вечера наступило затишье. Я Лену отпустил – она, бедная, со мной, идиотом, за этот день тоже хлебнула. Ладно я, но ее-то за что Радный так вздернул?! Ну, в общем, отпустил я ее и решил папочку, оставленную Радным в компе, глянуть. Открываю… в папке штук семь-восемь Word-овских файлов и примерно столько же Excel-евских… и в каждом… – Влад, тяжело вздохнув, тянул паузу.

– Влад, не томи! – взмолился Лешка.

– И в каждом одно слово: «Удачи!»! С большой буквы и с восклицательным знаком. Меня, что, в общем-то, вполне закономерно, разобрал истерический хохот. Как доехал домой, не помню, и как с утра обратно на работу – тоже. Может, и вообще домой не уезжал – не знаю! Дальше – все будто в тумане. А потом вернулся Станислав Андреевич ровно через десять дней, как и было обещано. Я, когда его щедрые пожелания «Удачи!» читал, думал, что как появится, так разорву в клочья!

– Ну и что? Разорвал? – поинтересовался Лешка.

– За десять дней интенсивность процесса не ослабевала даже на выходных. Я, честно говоря, даже не заметил, что они вообще были, то есть у меня их вовсе не было, потому что целый ряд организаций, с которыми Радный тут работает, функционируют по законам скользящего графика, и субботы с воскресеньями на них почти никак не отражаются.

Так вот, интенсивность не ослабевала, но где-то день на третий я почувствовал себя вроде как в своей тарелке, и, когда вернулся Радный, мне, мягко говоря, было просто не до него. Его это по ходу ничуть не смутило, и с утра он ограничился тем, что лишь заглянул и как-то по-будничному поздоровался через порог. Такое впечатление, будто ничего другого он и не ожидал. Впрочем, впечатление оказалось верным.

Около часу он снова заглянул ко мне и так просто-просто сказал: «Идем, пообедаем». В каком кабаке обедали – не помню, но тут меня все же прорвало. Я ему, особо не стесняясь в выражениях, сказал все, что о нем думаю, а он, представляете, сидит себе и счастливо-пресчастливо улыбается! Ну прям полное умиротворение! И говорит мне:

«Влад, обучение бывает двух типов: образование и преображение. Образование, на чем, в общем-то, построено все придуманное человечеством обучение, заключается в напичкивании индивида информацией и навыками. Иногда это напичкивание ведет к трансформации человека, но это происходит далеко не всегда, а если и происходит, то очень медленно и нудно. Преображение – это изменение самой сути существа, в процессе которой неизменно происходит пополнение информационного багажа и обновление запаса навыков. Если найти нужный рычаг, что в твоем случае, как мне кажется, успешно удалось, то трансформация получается почти мгновенной или близкой к этому. Влад, ты – темная лошадка, не пойми превратно, и я намерен вывести тебя на чистую воду. Это и в твоих интересах тоже. Почему? Я тебе не смогу этого сейчас объяснить. Именно сейчас тебе не дано этого понять. Не в силу каких-то твоих личных качеств, а в силу объективных законов. Я знаю, пришлось тебе ох как нелегко, однако, земная жизнь вообще имеет тенденцию быть штукой тяжелой. Но мы властны выбирать сферу этой тяжести, то есть то, что именно будет тяжелым, а также то, будет ли нас эта тяжесть угнетать и ломать или радовать и преображать. Я не сомневался, что ты справишься, а потому в полном смысле слова, намеренно кинул в самое пекло. Хоть ты и темная лошадка, я знаю, что способен ты очень на многое. С тобой и покруче можно было бы обойтись, просто подходящих обстоятельств под рукой не оказалось».

Я сказал ему, что теперь, зная, что могло быть и еще круче, чувствую себя на вершине блаженства. Он рассмеялся и посоветовал не ударяться в жалость к себе.

Влад продолжал рассказывать дальше, а Ира погрузилась в свои мысли, из которых не выплыла и тогда, когда повествование Влада подошло к концу, и Лешка стал делиться впечатлениями от экскурсионных походов и научных изысканий.

Ира сама сказала Владу, что он преобразился, однако он, похоже, не связал вылетевшего из ее уст определения с тем, что, по его же словам, говорил ему Радный. Также Влад не обратил особого внимания и на то, что Радный назвал его темной лошадкой, которую необходимо вывести на чистую воду. Он запомнил это, но внимания не обратил. Сколько же ей самой за всю ее жизнь на Земле высказывали наполненных особым смыслом суждений о ней самой, на которые она не обращала внимания, даже если запоминала… А может, и сейчас помнит…

«Нет. Все. Хватит. Пока здесь Лешка надо просто жить и все», – сказала она сама себе и вынырнула в кипящие за столом страсти. Лешка как раз пытался в чем-то убедить Влада, которого убеждать в чем-либо не имело никакого смысла. Влад находился в состоянии полного согласия с любыми идеями. А убедить его Лешка пытался в том, что глупо спорить, к какой именно скале был прикован Прометей: к Эльбрусу, Фишту или Орлиным Скалам, так как миф – это сведение воедино нескольких подобных друг другу событий, происходивших в разные, подчас очень далекие друг от друга времена на определенной, зачастую очень обширной территории.

– Интересно как с вами! – заметила Татьяна Николаевна. – Вот только, время уже позднее, так что позвольте откланяться.

– Ой! И правда! – воскликнул Лешка, глянув на часы. – Уже начало двенадцатого! Татьяна Николаевна, я провожу Вас.

Лешка с Татьяной Николаевной растворились в ночи.

– Ир, я хочу с тобой сегодня остаться… – глядя прямо перед собой, сказал Влад.

– Оставайся, раз хочешь.

– И ты даже не спросишь, как там моя благоверная?

– Да уж догадываюсь, что основательную порцию лапши ты ей на уши навешал.

– Не-а! Еще лучше! Она на две недели вместе со своей матерью уехала на Кубань, в деревню к родственникам.

– Это действительно неплохо в ее положении.

– Сегодня рано утром проводил.

– Понятно…

– Ир, надеюсь, ты понимаешь и то, что я не только сегодня хочу с тобой остаться.

– Понимаю…

– И что?

– Разве ты слышишь от меня бурю возражений?

– Так ты согласна?

– Наверное…

– Почему «наверное»?

Отвечать Ире не пришлось, так как вернулся Лешка.

– Влад, ты у нас остаешься? – бодро спросил он.

– Ага… – несколько смутился Влад.

– Да ладно вам! – Лешка улыбнулся и посмотрел на чуть смутившуюся Иру. – Я еще прошлым летом догадался и рад за вас! – он перевел взгляд на обескураженного Влада. – Кстати, Влад, а ты завтра работаешь?

– Нет. До понедельника отдыхаю.

– А что там с семейными обязанностями?

– Алина с матерью на Кубань сегодня утром на две недели уехала.

– Так это ж класс! Пойдешь завтра с нами… Мам, что у нас завтра по плану?

– Вроде как в Волконку собирались.

– А что у нас в Волконке, мам?

– Дольмен-монолит, минеральный источник, урочище «Два брата», крепость Багу и еще целая куча дольменов в окрестностях.

– Во! Влад! В Волконку с нами едешь?

– А то как же! – Влад заметно воспрял духом.

– Что-то я совсем уже засыпаю, – пожаловалась Ира.

– Мамуль, иди ложись, а мы с Владом здесь приберем, чтоб Татьяна Николаевна завтра поутру не горбатилась.

Ира, понимая, что мальчишкам охота и вдвоем побыть, послушно отправилась в спальню.

Настроение было, мягко говоря, хреноватое. Замечания Радного по поводу Влада, высказанные им ей самой, а также прозвучавшие из уст самого Влада, вселили нешуточное замешательство. Реальное металось между паническим страхом и громогласным заявлением: «Да чушь это все несусветная!». Правда, отчего-то, собственное громогласное заявление «Да чушь это все несусветная!», мало влияло на тотальную перепуганность. Зато ирреальное тихо и сладостно шептало: «Влад, я жду тебя». Настроение ирреального Ире нравилось больше, но полностью отдаться ему никак не получалось.

Спать будто бы хотелось более всего на свете, но сон никак не мог захватить Иру целиком. Она, в очередной раз перевернувшись с боку на бок, подумала о Зиве с Лоренцем. Несколько мгновений спустя дверь тихонько приотворилась, и, легкие на помине, они просочились в спальню.

– Не спишь! – язвительно промурлыкал Лоренц.

– Не сплю… – со вздохом призналась Ира.

– Влад покою не дает? – всё тем же язвительным тоном поинтересовался Лоренц.

– Ага… – ответила Ира с обреченностью в голосе.

– Еще бы! Никто ведь не знает, чего это он за тобой увязался!

– То-то и оно!

– Но ты, ведь, знаешь! – подал голос Зив.

– Ага! Знать бы еще, чего именно я знаю! – усмехнулась Ира.

– А ты не думай. Прислушайся, что чувствуешь?

– Чувствую страх, чувствую, что все это бред сивой кобылы, чувствую, что готова драпануть отсюда куда подальше, чтоб только этого Влада больше не видеть, чувствую, что более всего хочу, чтобы Влад поскорее оказался рядом.

– Да-а-а-а! – язвительно протянул Лоренц. – Эмоциональный диапазон у тебя явно не как у зубочистки.

– Ценное замечание! – съязвила в ответ Ира. – Одного понять не могу… – Ира замолчала едва начав.

– Чего именно? – спросил Зив.

– Да ну! Бред какой-то! – оборвала Ира.

– Ира, – спокойно проурчал Зив, – полный бред разговаривать с кошкой и собакой и считать, будто они тебе вразумительно отвечают.

– Ладно, уговорил. А понять я не могу того, с чего это Радный так радел о том, чтобы Влад тоже вспомнил о сожжении.

– А ты уверена, что это Радный радел? – спросил Зив.

– Знаешь – уверена. Влад сам мне рассказывал.

– Да неужели? – Лоренц, по-видимому, сегодня вовсе не собирался расставаться с язвительным тоном.

– Ира, воплотившись здесь, никто ничего не знает наверняка: ни я, ни Лоренц, ни твой Женечка, ни Радный, ни – ну это тебе лучше всех известно! – ни ты сама.

Уж таково свойство этого мира – создавать иллюзии, кажущиеся реальностью и заставлять реальность казаться иллюзией. Ты принимаешь решение и ныряешь сюда, и оно, то есть твое решение, ведет тебя. Однако, ты, пока ты здесь, никогда не узнаешь наверняка, каково оно, то твое решение. Будешь ходить вокруг да около, чувствовать нечто, что называется, спинным мозгом. Зачастую кажется, что вот-вот ухватишь его и раскроешь тайну, но… предвкушение так и остается предвкушением.

Поддаются и раскрываются, казалось бы, немыслимые тайны, но только не эта. Если на ней зациклиться, можно сойти с ума, сжить себя со свету! Самое лучшее – плюнуть на бесполезное и бессмысленное занятие и просто не вставать на своем пути. Принять, как аксиому, что ты знаешь, как быть и что делать, но это знание доступно тебе лишь через полубессознательные порывы. Ира, доверься себе, и всё. Ты нашла свой ключ, но пока отложила его – тебе решать, когда заняться им. Ключ – он поможет. Он не раскроет главной тайны, но поможет отделять ее зов от всего постороннего и несущественного.

– А у вас есть такие ключи?

– Есть, – проурчал Зив. – Но мы не люди, и наши ключи несколько иного рода.

– А какого?

– Ты не поймешь…

– Ира, это – блохи, – не меняя настроения, промурлыкал Лоренц. – Знаешь ли, бегают, кусают и тем самым способствуют познанию себя.

– Не слушай его, он шутит. Блохи здесь, естественно, ни при чем. В одном Лоренц прав: нет никакой гарантии, что столь возмутительное поведение блох не есть действие во исполнение высшего замысла.

– А вот теперь, Ира, шутит Зив. Но, должен признать, что в его шутке, в отличие от моей, доля шутки поистине ничтожна, – Лоренц неожиданно прислушался. – Валить, по-моему, пора…

На лестнице послышались шаги и голоса мальчишек. Зив с Лоренцем растаяли в темноте сквозь едва приоткрытую дверь, которая через несколько мгновений после этого распахнулась настежь, и в спальню вошел Влад.

От его объятий растаяли все страхи. Реальное утвердилось в мысли: «Да чушь это все несусветная!», – и угомонилось, а ирреальное сладко замурлыкало, не пытаясь, однако, делиться тем, что же именно его так умиротворяет.

– – -

Дни побежали дальше в заведенном туристско-этнографическом ритме с той лишь разницей, что с ночи до утра к компании Иры с Лешкой добавлялся Влад. А вот компанию в постижении красот и тайн Кавказа он им составил лишь раз – более выходных за две недели отсутствия жены на его долю не выпало. Вечерами он казался полностью вымотанным, но уже к концу ужина приходил в себя, а ночью…

Ира даже обрадовалась, когда вернулась Алиночка, потому что за две недели появилась настоятельная мечта как следует выспаться. Впрочем, скудность времени, отводимого на сон, Ира ощущала только утром, затрачивая некоторое количество усилий на продирание глаз. Ледяной водопад сонливость как рукой снимал, а усталости так и вовсе не наблюдалось, хоть они с Лешкой день ото дня и одолевали пешком весьма значительные расстояния.

Вечерами иногда позванивал Женечка, но в гости выбираться не спешил, несмотря на отчаянные приглашения Влада. Генка исправно подкидывала ему работу так, что не успевал Женечка расквитаться с одним, как уже его профессионального внимания с нетерпением дожидалось что-то следующее.

Через два дня после торжественного возвращения Влада в семью полил тропический ливень, перечеркнув своими потоками планы отправиться на прогулку по ручью Сванидзе. Лешка свалил к Татьяне Николаевне помогать по хозяйству, давно жаждущему твердую мужскую руку. Ира собиралась присоединиться к нему, но, стоило Лешке уйти, тут же позвонил Женечка.

– Привет, Палладина! Ты как там?

– Дождь…

– Чем занимаешься?

– Лешка пошел Татьяне Николаевне помогать, вот собиралась следом идти.

– Помогать Татьяне Николаевне ждать, пока Лешка ей поможет?

– Что-то вроде того…

– Слушай, Палладина, а у тебя нет ощущения, что ты по мне соскучилась? Я, конечно, понимаю, что последнее время скучать тебе не приходилось: днем оздоровительно-познавательные мероприятия с сыном, ночью оздоровительно-развлекательные мероприятия с его другом! Но все же, Палладина, может быть, где-то глубоко в душе ты все же по мне тоскуешь?

– Женечка! Ты стал романтичным и сентиментальным – никак любовные романы переводишь?

– Не без этого. Так как, может, появишься в моей скромной обители?

– Боюсь, после двух недель с Владом, на тебя у меня сил не хватит.

– Фу! Ира! Откуда в тебе эта вульгарность? – изобразил Женечка завзятого сноба.

Ира рассмеялась.

– Да появлюсь, появлюсь и с превеликим удовольствием! Я уже давно хочу тебя увидеть.

– Вот! Я так и знал! – нарочито торжествующе воскликнул Женечка и добавил уже своим обычным тоном. – Давай, жду.

Ира набрала Лешку и спросила, не возражает ли он, если она, вместо того, чтобы присоединиться к ним с Татьяной Николаевной, рванет в город. Лешка не возражал, и Ира вприпрыжку помчалась к проходу.