Текст книги "Путь (СИ)"

Автор книги: Егор Yagger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 210 страниц)

– Что, сучка рыжая, достала меня, да! – сипит наёмник. – Но ничего, зато я твоего кота подстрелил, ха-ха-кха-кха-кх. Классный у тебя кот, как тачка дорогая стоит! Сдохну теперь тут у вас, в этой дыре на краю вселенной, как собака. Знал бы, что вы тут все такие бешеные – послал бы Патрика куда подальше, да поздно. Кха-кха-кха-кх. Блять.

Быстро подхожу к наёмнику и пинком выбиваю пистолет из лежащей руки. Отхожу обратно, держа его на прицеле, наёмник провожает меня внимательным взглядом.

– Это ты молодец, девка! Это правильно. Старина Джок может и в спину пальнуть, мне один хрен подыхать, так хоть кого-то с собой заберу. Почему не тебя?! Эх, повелся на деньги… хотя за тебя такие бабки церберовцы отвалили… правда, за живую. Ничего, тут где-то ещё Муса и Патрик с отрепьем пиратским шарятся. Поймают они тебя, рыжая. Жаль, не увижу, как тебя Муса оприходует. Любит он сучек малолетних драть. Кобелина уродливый… Хе-хе-хе-кха-кха-кх!

Стреляю навскидку – пуля попадает наёмнику в лоб, и затылок разлетается, разбрасывая вокруг куски костей и ошмётки мозгов.

– Сдохни, тварь! – и снова нет эмоций, будто таракана раздавила. Тело заваливается набок, и какое-то время дёргается в конвульсиях, из левой руки выкатывается цилиндрик плазменной гранаты. Повинуясь импульсу интуиции, подхожу – за спиной, на броне, у наёмника стандартный носимый бокс с амуницией. Щёлкаю магнитным захватом – и бокс у меня в руках. Тяжёлый, гадство! Оттаскиваю бокс в сторону от дохлого наёмника и вскрываю. Защита на замке так себе, от ребёнка только защитит. Сэй такой замок с закрытыми глазами за пять секунд вскроет. Сэй! Зажмуриваюсь, слёзы сами текут сквозь закрытые веки. – Сволочи! Ненавижу! – в боксе: универсальная армейская аптечка с блоком автоматической диагностики, турианский боевой нож, фляга – судя по запаху, в ней виски… Нахера ему три литра виски на выходе?! Пластиковый контейнер, набитый цилиндриками кассет с термоклипсами, и какой-то тяжелый металлический кейс.

Бросаю всё, хватаю аптечку и бегу искать кота. Он недалеко. Пистолетная пуля пробила его навылет, повреждены оба лёгких, кот лежит на боку и часто дышит, на губах и носу кровавая пена. Бросаюсь к нему, прижимаю к боку аптечку. Пищит блок авто-диагностики, затем следуют несколько щелчков и длинный шипящий звук. Рыжий вздрагивает. Из торца аптечки выскакивает цилиндрик бинта, а на экране появляется надпись: «Состояние стабилизировано, необходима перевязка и госпитализация».

Приподнимаю кота, кладу на колени и начинаю перевязывать – извожу весь рулончик, но раны закрыты плотным слоем бинта. Барсик без сознания. Убираю аптечку в рюкзак. Беру кота на руки и несу на полянку в камнях, к Лёшке. Рыжий очень тяжелый, но я всё равно несу его, сжав зубы. Выхожу на поляну – брат лежит на боку, серые глаза, не мигая, смотрят вдаль. Подхожу, кладу кота, переворачиваю брата на спину, аккуратно укладываю ноги, руки укладываю на грудь и под них кладу винтовку. Ветер треплет отросшую чёлку тёмно русых волос, серые глаза спокойны. Закрываю их ладонью.

– Прощай, Алёша, – руки дрожат, меня вообще всю трясёт. Подхватываю кота биотикой и кладу рядом с братом. Спасатели будут искать – найдут их по сигналам инструметрона и коммуникатора брата. Целую Лёшку в лоб, а Барсика – в окровавленный нос. Прости меня, котенька, может быть, наши успеют тебя спасти… Встаю и бегом бегу к боксу наёмника, там упаковываю в рюкзак турианский нож, кейс с термоклипсами и странный металлический ящичек. Обшариваю у трупа пояс и забираю с него пластиковый бокс с металлической пудрой. Пусть у меня есть запасной, но, я уверена, мне пригодятся оба. – Вперёд, Женька, надо найти девчонок! – говорю сама себе.

Уже с полчаса перебежками двигаюсь вдоль кромки деревьев. Пытаюсь ориентироваться на эмоции сестры и подруги, но всё осложняет поток гнева, ярости и злости, идущий от отцов и соседей с братом. Во всё это вплетается холодная ярость бабушки… что, чёрт возьми, у них там происходит?! От Наин и Джинни тянет всё усиливающимся страхом. Господи, дай мне возможность им помочь, пусть они убегут! Внезапно грудь разрывает боль, чувство безмерного удивления и обиды. От неожиданности я шлепаюсь плашмя на камни, хватая ртом ставший вдруг плотным, как вода, воздух. Боль постепенно затихает, и вместе с ней рвётся ещё одна ниточка в душе… Я тянусь к своим, пытаясь понять, кто?.. Денис! Нет, нет, нет!!!

Лежу на камнях, глотая воздух вперемешку со слезами. Кое-как собрав свои чувства, встаю и продолжаю идти к сестре. Впереди, в паре километров, излучина, заросшая лесом. Река глубоко внизу, до неё там метров пятнадцать. От излучины приходит волна дикого страха, после которой я, чуть ли не взрываясь болью, падаю на колени. В глазах темно, но боли уже нет… как и нет больше ниточки к Наин. Только от Джинни продолжает тянуть диким страхом, переходящим в животный ужас.

Встаю и на заплетающихся ногах бреду на чувства – они бьют в меня как кувалда. Пытаюсь закрыться, но ничего не получается. За ужасом приходит боль – она впивается мне в пах, кажется, что мне внутрь засунули кол, и вращают его. Может, это помогло, а может, что-то другое, но я смогла поставить полный щит – боль ушла, чужие чувства перестали волновать. Встаю и быстро иду к излучине. Вижу кого-то, падаю, снимаю карабин и в прицел разглядываю.

На поляне у обрыва стоит здоровый чернявый пират, застёгивая ширинку на штанах. Рядом, на бревне, сидят два батарианца и смотрят на другой берег. Человек что-то говорит батарианцам, они сквозь зубы отвечают, тот лишь смеётся в ответ. Из брони на нём – только кираса. Ставлю ударную пулю в крупном калибре, навожу этому прямо в лицо. До гада – восемьсот тридцать метров. Урод что-то снова говорит, достаёт пистолет и стреляет по кому-то, лежащему на земле. Резкая боль в груди не мешает мне целиться. Бум-м! Голова чернявого разлетается на части. Бум-м! Бум-м! Батарианцев сносит с бревна. Из кустов вскакивает ещё один пират и бежит к лесу. Бум-м! Пуля бьёт в основание шеи, и голова просто отваливается – безголовое тело, сделав несколько шагов, падает, продолжая сучить ногами и фонтанировать кровью. Плечо болит – стрельба крупным калибром не прошла даром.

Карабин в захваты на спине и бегом на поляну. При виде бессознательной Джинни защита слетает с меня, и я, завывая и путаясь в защёлках, достаю из рюкзака аптечку. «Раса не опознана, лечение невозможно», – мигает надпись на экране. Кидаюсь к пиратам – может, у них есть хоть что-нибудь… Один пуст, у второго лишь блок экстренной помощи на поясе – срываю его и бегу обратно к Джинни. Прикладываю и нажимаю подряд все три кнопки: панацелин, стимулятор, анальгетик. Блок пшикает, тело подруги выгибается, но дыхание становится ровнее. Вспоминаю лекции отца по экстренной медицине. На экране аптечки дважды щёлкаю по иконке «бинт». Выскакивают два цилиндрика. Снова два нажатия, теперь – на иконку «пластырь». Выскакивают два маленьких пакетика. Приподымаю подругу, стираю кровь с ран на груди и спине остатками её же майки, заклеиваю входное и выходное отверстия и начинаю бинтовать. Прозрачная лента бинта туго ложится на грудь Джинни. С повязкой всё. Вспоминаю, что панацелин универсален, и подходит батарианцам без ограничений. Снова беру аптечку и дважды бью пальцем по иконке панацелина – из торца выскакивают цилиндрики пневмоиньекторов. Использую оба. Бережно кладу подругу на землю.

Подхожу и переворачиваю труп чернявого наёмника. За его спиной стандартный бокс. Вскрываю его, не снимая, достаю ещё один металлический кейс, новую аптечку и (о, радость!) трёхлитровую флягу с водой. Осматриваюсь – нужна какая-то тряпка… но ничего не нахожу, рядом только заляпанное грязью и кровью бельё Джинни. Расстёгиваю свой уник и стягиваю с себя футболку. Намочив её, смываю с тела Джинни разводы крови и грязи. В паху у подруги – жуткая смесь крови и спермы. Смываю. И на меня накатывает дикая злоба. Вскакиваю и начинаю пинать труп наёмника:

– Слишком легко я тебя убила! Надо было тебе, сучья тварь, в пах засадить, чтобы тебе твой ебаный трахальник разворотило!!!

Останавливает меня тихий голос Джины:

– Женька! Женька, это ты?

Падаю рядом с подругой на колени.

– Джинни! Джинни, как ты?! Скажи, где болит? Что мне сделать? Где твой уник? И где… где Наинэ?

– Болит грудь, и дышать тяжело, ещё… там болит, но совсем слабо. Уник в кусты этот здоровый выбросил, и ботинки туда-же, и рюкзак мой – в нем еда и спальники.

Я иду по кустам, подбираю уник и ботинки с рюкзаком, возвращаюсь. Помогаю Джине одеться, отдаю своё запасное бельё, надеваю ей ботинки. Усаживаю, привалив к бревну, на котором сидели батарианцы.

– Джинни, где Наинэ?

Подруга зажмуривается, из глаз текут слёзы.

– Она… она спрыгнула, Жень. Туда, в обрыв…

– Что?! – как сомнамбула подхожу к обрыву, держась за ветки куста, выглядываю – на пятнадцатиметровой глубине, с краю речного потока, вижу лежащую фигурку Наин. Понимаю, что падение с высоты пятиэтажного дома, скорее всего, смертельно – даже для турианки, с её меньшим весом и более крепкими костями.

– Она двоих из них застрелила. Когда они нас догнали и окружили, обещали с неё кожу содрать. Вот она и спрыгнула, – захлёбываясь слезами, говорит Джинни. – Женя, а где Алёша? Ты его видела?

Отхожу от обрыва и сажусь рядом с Джинни.

– Его убили, солнышко… Пираты убили, там, у серпантина.

Джинни начинает реветь в голос, захлёбываясь слезами. Обнимаю её, прижимаю к себе и реву вместе с ней. Интуиция настойчиво давит – надо срочно уходить отсюда.

– Джинни, ты идти сможешь? Надо срочно уходить отсюда!

– Сейчас попробую, – Джина встаёт и, сделав пару шагов, опускается на корточки. – Голова кружится, Жень… нет, не смогу я идти. Оставь меня здесь, а сама уходи.

– Ты сдурела?! Хорошо подумала, прежде чем мне такое предлагать?! – чувствую, что злюсь и повышаю голос. Она снова начинает плакать.

– Давай так, – я складываю в свой рюкзак второй найденный кейс, новую аптечку, спальники и еду из рюкзака Джинни. – Надевай! – и помогаю надеть подруге рюкзак. – Обними меня за шею, Джинни, – подруга обвивает мою шею руками. Подхватываю её за ноги и быстрым шагом иду к мосту.

– Вот видишь, солнышко, ты несёшь рюкзак, а я несу тебя! Карабин не давит, Джинни?

– Нет, всё хорошо. Теперь я у тебя Чебурашка, а ты – крокодил Гена?

– Мелковата я для Гены! Так, крокодильчик…

Спустя двадцать минут подходим к серпантину.

– Жень, а почему ты меня биотикой не несёшь?

– Такая переноска требует концентрации, Джинни. А после взрыва «подавителя» вся тропа камнями завалена – мне под ноги надо смотреть, какая уж тут концентрация? Всё, не отвлекай меня. К серпантину подошли.

На вершине оборачиваюсь, в камнях вижу лежащих Алёшу и Барсика.

– Это Алёша? – прозвучал голос подруги у уха.

– Да, солнышко, а рядом Барсик. Котя ещё жив – надеюсь, наши успеют его спасти.

– И ты его бросишь?!

– Джинни, я люблю кота! Но тебя я люблю больше, так что ты – первая в очереди на спасение. А Барсик… будем надеяться на удачу, и да не оставят нас Духи.

– Да не оставят, – шепчет она.

Сижу на корточках у моста и быстро, как могу, кручу тальреп троса – один уже ослаблен, осталось докрутить второй. Любой, кто пойдет по мосту, рискует свалиться в реку, когда тросы отцепятся. Надеюсь, этот кто-то будет не один!

– Вижу движение у серпантина! Там кто-то идет, и их много, Женька, – говорит сидящая с биноклем Джинни.

Руки работают ещё быстрее, интуиция подсказывает, что пора остановиться. Встаю, подхватываю Джинни и изо всех сил бегу к повороту на плато. Там, за камнями, будет хорошая позиция: до моста – шестьсот метров, а до тропы на том берегу – около семисот. Из-за камней весь поворот реки виден, как на ладони, а это – полтора километра. Надеюсь, что смогу положить всех, кто сюда припрётся. Снайперок у пиратов нет, а от штурмовой винтовки или, тем более, дробовика на таком расстоянии нет никакого толку, только в небо палить. Ещё Эл, наверное, смог бы куда-то попасть, но вряд ли у пиратов есть кто-то, подобный нашему Хартману. Аккуратно усаживаю Джинни. В глазах красно и летают чёрные мухи, сердце бухает так, что, кажется, сейчас выпрыгнет из груди.

– Женька, ты как?

– Ща помру, как загнанная лошадь… Я за сегодня уже километров сорок набегала. И, как минимум, три – тебя несла, – говорю я, тяжело дыша. – Сейчас отдышусь, и будем готовить позицию.

– Почему не уйдём?

– Не успеем – догонят. Тут – единственное место, где у нас преимущество. Если смогут переправиться, то нас задавят числом.

– Но ты же – биотик?

– Одно название я сейчас, а не биотик… На пару мощных воздействий меня, может, хватит – и всё. Только они не дадут мне их произвести. Прижмут огнём – и амба. Так что, Джинни, наше спасение – в расстоянии. Сможем удержать гадов на том берегу – победим. Если нет, то конец нам с тобою…

– Жень, ты же говорила, что нужна им живой!

– А ты – нет! Я же лучше сдохну здесь, чем в лаборатории «Цербера» – хоть мучиться меньше. Вот что, солнышко моё, бери бинокль – будешь, как тогда, в тире, мне целеуказания давать. Хорошо?

– Конечно, Жень! Я…

– Знаю – самый лучший второй номер, ага?

– Ага!

Раскатываем спальники, ложусь в него сама и помогаю влезть Джинни – ткань скроет тепловую сигнатуру. Срезаю несколько веток с кустов вокруг и кладу перед лёжкой.

– Видимость нормальная, Джин?

– Всё замечательно. Хорошо, у деда карабин без баллистического вычислителя – хоть делом занята буду. Сама как, готова?

– Готова, ты же знаешь – я сама себе вычислитель. Ждём.

Через несколько минут видим бегущих пиратов. У большинства – изможденный вид и разводы пота на лицах. Лишь один, одетый в среднюю броню, выглядит хорошо, его лицо спрятано за закрытым шлемом. Хм, а пират адаптацию не прошёл… однако выглядит бодро, несмотря на то, что в задраенной броне бегать тяжко. Смотрю на него через прицел – он начинает нервничать и заходит за пиратов, прикрываясь ими. Силён, курилка – почуял меня!

– Жень, этот, здоровый… он как будто на прогулку вышел. Все остальные рядом с ним – как дворняги рядом с Полканом.

– Ага. Церберовец, наверное – ходят слухи, эти уроды своих людей в киборгов переделывают. Вот и этот, наверное, уже наполовину машина… а то и больше, чем наполовину.

– Ужас какой!

– Сейчас они на мост полезут. Как тросы отцепятся – я тех, что на мосту, сниму, а после уже жду от тебя целеуказаний. Гут?

– Яволь, майне херрен!

Тихонько смеюсь. Джинни лишь зыркает на меня в ответ.

Пираты полезли на мост – шестеро, идут друг за другом, держась за перила. Вот прошли середину и стали приближаться к нашему берегу. Я включаю полный щит, эмоции уходят. Лишь чувствую, как у Джинни, при взгляде мне в глаза, азарт заменяется холодной отрешённостью. Несмотря на всю её мягкость, она – такое же дитя Мендуара, как я. Сегодня враги с того берега реки убили её мать, друзей, подругу, вдобавок – изнасиловали её саму. Ни один мускул не дрогнет у моей подруги-художницы, выдающей мне цели. Для неё не будет людей или батарианцев, все они – враги, и подлежат уничтожению. Без жалости и сомнений.

Тросы отцепляются, мост провисает и перекашивается. Двое пиратов, вопя, летят в реку с девятиметровой высоты. Остальные вцепляются в оставшиеся натянутыми тросы руками – и я, как в тире, отстреливаю всех висящих, одного за другим. Бамм, бамм, бамм, бамм! И они, оглашая пропасть истошными воплями, падают вниз. В добрый путь! Я из нашей речки еле выбралась, а вам, господа в броне, не светит вообще ничего…

Пираты на берегу в панике разбегаются за камни и начинают палить в сторону камней у моста. Видимо, эхо исказило звук – и им показалось, что мы там.

От Джинни слышу:

– Цель на два часа, семьсот сорок, за серым камнем. Ветер: двенадцать, встречный. Превышение: двадцать.

Навожусь… бамм! И розовое облачко говорит мне о попадании.

– На тринадцать, в валунах, восемьсот. Ветер: одиннадцать, встречный справа. Превышение: девятнадцать.

Перенос маркера… бамм! Карабин толкает меня в плечо – и пират утыкается лицом в камни.

Роберт «Клык» Таннер, оперативник «Цербера» (Мендуар, 22 августа 2366 г.)

Это дело воняло с самого начала. Роб не любил такого типа дела, но однозначный приказ Призрака не оставил ему выбора. После очередного ранения Роберта выпнули из ВКС в отставку, и он, тридцатилетний инвалид, оказался на улице, без гроша в кармане и с мизерной пенсией. Какое-то время Роб пил, пытаясь на дне бутылки найти решение своих проблем, перебиваясь случайными заработками и жильём в самой дешёвой ночлежке на задворках Денвера. Там его нашли эмиссары «Цербера», и, после непродолжительного торга, он уехал с ними. Затем – лаборатория и полгода пыток под названием «восстановительные процедуры», где в него натолкали имплантов, что вернуло Роберту былую силу. Две недели назад Призрак отозвал его с «Бека» на станцию «Хронос», и там лично выдал задание.

– Запомните, Роберт, ваше задание – привезти сюда девочку. Привезти живую и здоровую. Вы можете потерять всех выделенных вам людей (потери среди пиратов вообще некритичны), но она должна быть здесь. Вам всё понятно?

– Так точно, сэр! Разрешите вопрос, сэр?

– Задавайте.

– Чем она так важна?

– Этот ребёнок – чудо, мистер Таннер. Мой человек год собирал данные о ней, сидя в колонии. Она – будущее нашей расы, её таланты должны служить всему человечеству. Надеюсь, что ученые разберутся, как передать её способности другим людям. Её потеря для нас неприемлема.

Призрак не лгал – своим куцым даром Роб чувствовал, что ему говорят правду. Это он хорошо задвинул – насчёт человечества… только вот, по собственным наблюдениям Роберта, большую часть людей интересовали, как и тысячи лет назад, лишь жратва, выпивка, секс, и плевать им на всех остальных с высокой тумбочки…

Прибыв в точку сбора флота вторжения, Роб мог только ругаться. Из этой банды, которая собралась атаковать колонию, большая часть сброда даже стрелять толком не умела, а о таком понятии, как дисциплина, они не слышали вообще никогда.

Проблемы начались сразу, ещё до выхода на орбиту – местные, на трёх корветах, сумели так повредить один из крейсеров пиратов, что он беспомощной тушей просто повис в пространстве. Два оставшихся так умело связали боем, что о поддержке с воздуха можно было забыть… и, самое главное, осталась полностью активной система ПКО колонии. Естественно, она устроила нападавшим настоящую преисподнюю!

Летя в челноке к поверхности, Роб молился всем богам, чтобы миновала его ракета мобильных ЗРК, как выяснилось, густо натыканных в лесах колонии, и снаряд орудия ПКО – этот раскалённый вольфрамовый штырь, летящий с гиперзвуковой скоростью.

«Они нас ждали, – свербила мысль. – Ждали и готовились».

Из рубки неслась ругань, челнок болтало из стороны в сторону. Один из пилотов высунулся из проема и заорал:

– К городу не подойти, третьего уже ссадили. Сядем в трёх-четырёх километрах от цели, дальше – топайте пешком. Понятно?

– Так точно! Садись давай.

Пилот кивнул и скрылся в рубке.

«Вот, Майки, ты и получил своё… – подумал Роб. Майк Хэплорн был его напарником в этой миссии. Остальные наёмники не имели к „Церберу“ никакого отношения. – Теперь, Роб, ты командуешь единолично. Херово».

На каналах связи царил гвалт с нотками паники, все орали на всех. Пираты высаживались, где попало, и тут же попадали под огонь местных – отряды милиции устроили пиратам жаркую встречу. Подавитель вошёл в атмосферу и вышел на рабочий режим, но на эффективности действий местных это почему-то не сказалось совершенно…

Панические вопли командиров пиратских групп, безжалостно истребляемых местной милицией, заполнили весь эфир.

«Во дают фермеры! У них тут что, одни отставники в колонистах? Такая жара – с самого начала… что дальше будет? Ведь пираты – это не армия, которая, благодаря дисциплине, может сжать зубы и, несмотря на потери, переломить ситуацию, – сердце кольнуло нехорошим предчувствием. – А не станет ли Мендуар твоей могилой, Робби?»

Высадившись, собрались в компактную группу и пошли к точке рандеву – какому-то местному ранчо, где, вместе с родителями, жила объект. Роберт знал, что в городе работают ещё несколько групп, но у них объектом был местный шериф, как-то связанный с беглецом из «Цербера» – Грейсоном. В кубрике обсуждали, что с помощью местного шерифа попытаются выманить ренегата. Тот ему, вроде как, брат. В авангарде началась и неуклонно нарастала стрельба и крики, близко полетели пули. Роберт спрятался за толстым деревом, а вот один из пиратов не успел, и его голова, вместе со шлемом, разлетелась на части.

«Охренеть! – пронеслась мысль. – Это какой же калибр?»

Минут десять сотня пиратов с наёмниками сбивали заслон местной милиции и, потеряв почти десяток, смогла-таки задавить местных. Проходя мимо, Роб разглядел их оружие: у одного батарианца был «XAR-240», по виду, в гражданском исполнении, а у лежащей рядом турианки – обычная «Цунами IV».

«Нехило вооружена милиция – эта экспериментальная штурмовка под десяток штук стоит… но свои деньги она отрабатывает на все сто. Если хоть половина милиции с ними – нам кранты».

Эти, по виду, обычные работяги наколотили восьмерых, и ещё трое – уже не бойцы. Один из пиратов подошёл к мертвецам и, видимо, решил отрезать от турианки кусочек на сувенир. Достав боевой нож, Роб объяснил уроду всю глубину его ошибки. После этого уже ни один не подходил к погибшим, а на Роберта смотрели со страхом и ненавистью – он их хорошо чувствовал. Плевать на эти куски дерьма – он всё равно собирался по завершении миссии тех из них, кто выживет, зачистить. Лично. На всякий пожарный, как говорится.

Вот и искомое ранчо – несколько модульных домов, стоящих по двум улицам. Окна закрыты рольставнями, горят красные голограммы на дверях. Складывается ощущение, что здесь никого нет, однако Роб чувствовал присутствие – это умение у него от бабушки. Чувство взгляда на него, через прицел. Роберт скомандовал остальным рассредоточиться и медленно заходить в посёлок.

Это кошмар! Это не посёлок, это – чёртова крепость! Уже больше двадцати пиратов кучами тряпья валяются на улице. Местные оказывают ожесточённейшее сопротивление. Заперевшись в одном из домов и опустив ставни так, что остались лишь узкие щели, ведут прицельный огонь. На малейшее шевеление следовал выстрел, и пиратов становилось всё меньше. Гранату не закинешь, отскочит от ставен – они пружинят. Да и близко не подойти – мигом снимут. Трупы непонятливых показали остальным тщетность попыток, да и объект повредить боязно. Призрак очень доходчиво объяснил, что будет с Робертом в случае гибели цели.

В начале боя, заметив небольшую группку местных, удирающих в предгорья, Роб отправил за ними двоих наёмников и человек под тридцать пиратов. После рванул «подавитель», и связь у нападавших накрылась совсем. От ушедшей группы не было никаких вестей. Измочаленный дом продолжал огрызаться огнём, парочка пиратов, попытавшихся пробраться через задний двор, была задавлена здоровенным псом. Просматривая позже трёхсекундную запись этого события с визора шлема, Роб разглядел пса – и почувствовал, как на затылке волосы встали дыбом… Это же «страж»! Какого хера, чёртова куча дерьма, что же тут за семейка?! Такие псы были неимоверной редкостью – на одной из церберовских баз периметр охраняли две такие собачки, и обошлись они администрации в несколько лимонов кредитов и напрочь отдавленные кнопки корпоративных связей.

На неоднократные предложения добром отдать девчонку, из дома летели пожелания на всех известных языках, с указаниями, куда именно Робу следует отправиться, прихватив с собой заодно пиратов.

Он подозвал одного из наёмников.

– Патрик, остаёшься здесь, твоя задача – не выпустить местных и не позволить им ударить нам в спину. Понял?

– Но босс, девка наверняка у них, и если ты уйдёшь с половиной оставшихся в горы, у меня почти нет шансов её выцарапать, – заволновался наёмник.

– Нет её здесь. Я это чую, и группа наша в горах не отвечает. Не могли же трое непонятных местных завалить всех? Компаньоны твои, вроде, птицы стреляные – не должны подставиться. Как думаешь?

– Да хрен их знает… Муса больше яйцами думает, хотя боец злой. А Джок – вообще птица тёмная, я его в серьёзном деле ещё не видел, а в мелочёвке всякой хер поймёшь, какой он. Пираты же… ну ты сам видел – полное дерьмо.

– Да?! Вот же хрень. Ладно, ты давай тут посматривай – у остальных пиратов, похоже, дела плохи совсем. Слышишь – даже артиллерия молчит. Так что нам надо девочку забирать и валить отсюда быстро-быстро, а то, боюсь, могут не дать улететь. С ней хоть шанс есть – прикроемся, как заложником.

– Твоя правда, босс! У меня очко что-то больно развопилось… Давай инструметроны свяжем – хоть такая связь будет. Найдёшь девку – свистнешь, ок?

Роб помолчал, решая, стоит или не стоит сообщать Патрику новости.

– Ладно, давай. Жди сигнала и попробуй связаться с челноками.

– Окей, босс.

Теперь Роберт сидел за камнем, у висячего моста, и смотрел, как невидимый снайпер косит пиратов. Один за другим они падали, ловя пули, любая попытка сбежать пресекалась. Полтора километра тропы вдоль берега стали запретными – несколько дохлых неудачников на ней стали ярким примером. Следуя по следам пропавшей группы, Роб испытывал все большее удивление. Многие пираты были убиты из снайперской винтовки – причём очень умело. Наемников вообще завалили из крупняка. Джока фактически разорвало пополам, после чего его добили в упор, а Муса лишился головы, куски которой валялись в радиусе двух метров от трупа. Трупы пиратов дополняли картину. И мост не перейти.

«Где же ты? Где? – думал Роб, осматривая в перископ противоположный берег. – Ведь ты где-то рядом, не дальше километра, метров семьсот-восемьсот».

УФ диапазон ничего не показывал – наверно, накидка. А может, ИК? Нет, пусто, слишком тёплый климат – нет перепадов температуры, и, опять же, накидка. Рентген? После взрыва «подавителя» фон высок, может, и получится. Переключил перископ… вот она где! Да не она, а они – снайпер и корректировщик. Внимательно разглядев обоих, Роб от удивления впал в ступор. Девчонки? Человечка и батарианка?! Позиция у них замечательная – даже из снайперки не достать. Просто не дадут прицелиться. Невозможно стрелять, когда тебе в лицо летят пули. Про штурмовки и дробовики даже говорить нечего – с их низкой прицельной дальностью. Нет, малявки – просто молодцы! Что же делать?

Роберт вспомнил наставления бабушки: «Помни, внук, в критической ситуации настройся на противника и в нужный момент воспользуйся его слабостью».

Он расслабился и попытался поймать эмоциональную волну девочек. Какими бы они ни были – это всего лишь девчонки, и их можно вывести из равновесия, заставить ошибаться, напугать, чтобы убежали, и потом догнать. Нет, ну какие молодцы – устроили образцово-показательную засаду, и он, Роб, в неё влез по самую шею, так, что не вылезешь! Спокойно, вот они – батарианка видится, как кусочек холодного ветра, тихий, но видящий всё вокруг. А вторая?.. Как кусок пустоты, как машина, как виртин на полигоне!

«Не понял?! Она что, киборг? Блять, дубина! Она просто закрылась… закрылась эмоционально! Она – как он! Она ЭМПАТ!»

Почему?! Ну почему Призрак не сказал сразу? Ведь в таком случае Роберт за этой девчонкой побежал бы пешком! Он помнил напутствие бабушки: «На своём пути ты встретишь ту, что может стать твоей судьбой. Она будет, как мы с тобой, только гораздо, гораздо сильнее, и если не оплошаешь – наш род будет править человечеством».

Роберта охватило неимоверное возбуждение: скорей, скорей на тот берег, там ОНА! Та, которую он искал так давно и уже отчаялся найти! Он не отдаст её Призраку, не-ет! Такими призами не делятся! Таким можно владеть только единолично! Роберт перевёл все резервы брони в кинетический щит: отключил связь, медблок и тактический компьютер. Через инструметрон вызвал Патрика.

– Патрик!

– Да, босс?

– Челнок вызвал?

– Да, стоит рядом.

– Отлично! Бери человек пять, а остальных – гони на штурм. Сам же дуй ко мне, к висячему мосту на реке! Понял, куда?

– Так точно, босс! Вы нашли её?

– Нашёл.

– Это точно она? И где наши парни?

– Это она, Патрик. А парней она положила, и сейчас добивает мою группу.

– Охренеть, босс! Сопливая деваха уложила полсотни народу?!

– Не всех, но очень многих. Ей кто-то помог, но сейчас она одна. И я иду её брать, надеюсь, получится. А ты гони сюда шаттл!

– Всё понял, сделаю.

– Клык, отбой.

Роб вскочил и бросился к мосту. По щиту застучали пули, вызывая рябь. Экран состояния показывал 95 % заряда… уже 90 %! Надо спешить, быстрее на тот берег – там можно укрыться в мёртвой для стрелка зоне, восстановить щит и захватить девчонку. В ближнем бою против десантника в броне она не выстоит. На пиратов надежды нет – они так напуганы, что из-за камней их можно достать только под страхом смерти. Да и хер на них! Мост скрипит и качается. Как же медленно он двигается – шажок за шажком… щит уже на 30 %, а до берега ещё, как минимум, четыре метра… три, два с половиной, два… 15 % щита! Полтора, метр, полметра, ещё шажок… щит 5 %! В спину дохнуло смертью. Роберт застыл. Как вспышка, всплыло воспоминание – мягкое, улыбчивое лицо бабушки и её слова: «Но, не дай Бог, Робби, ты придёшь к ней, как враг – тогда твоя смерть станет неминуемой… ты понял меня?»

Бля! У неё же, наверное, чёртов бикалиберный «XAR-240»!..

Тяжелая, тридцатиграммовая пуля, на скорости 1500 м/с, ударила в район поясницы. Кинетический щит лишь на тысячную долю секунды задержал её, кончик пули смялся, став диаметром около 20 мм. Врезавшись в гибкую часть брони, пуля смялась ещё больше и, вырвав кусок металлокерамического сандвича диаметром уже почти 45 мм, ударила в поддоспешник. Многослойная полимерная ткань не была рассчитана на столкновение с объектами, летящими на скорости около 1200 м/с, и просто лопнула. Дальше ком металла, керамики и полимерной ткани диаметром уже примерно 60 мм, летящий на скорости около 1000 м/с, ударил в мышцы и кости позвоночника. Позвонки лопнули, превращаясь в мелкое крошево. От соприкосновения с кишечником, наполненным жидкостью в виде крови и пищи, во все стороны пошла волна гидравлического удара. Ком из кусков пули, куска брони и поддоспешника, лишь чуть-чуть замедлившись, ударил во фронтальную часть брони изнутри. Не рассчитанные на такое бронепластины лопнули по всей ширине и устремились наружу, вместе со всем прилетевшим. В брюшной части доспеха образовалась дыра уже около 40 см в диаметре, в которую вылетели куски костей и внутренностей Роберта. Ударная волна, разрывая внутренние органы и превращая кишечник в фарш, ударила в диафрагму, разорвав её, а также сердце и лёгкие. Верхняя часть туловища устремилась вверх, а нижняя – вниз, броня как бы раздулась и тут же сдулась обратно. Роберт не успел даже почувствовать боли – смерть его была мгновенной. Тело подбросило, и оно повисло на поручне моста, как сломанная посредине игрушка.