Текст книги "Сказки цыган СССР"

Автор книги: Ефим Друц

Соавторы: Алексей Гесслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

Произведения и публикации Е. А. Друца

I. Книги

1. Саткевич П. Цыганские мириклэ. Пер. с цыганского Е. Друца. Северо-Западное издательство. Архангельск, 1977.

2. Цыганка Стелла. Роман. Советский писатель. М., 1986.

II. Пьеса

1. Московская цыганка. – Московский театр «Ромэн», 1976.

III. Публикации в периодике

1. Саткевич Н. Они не умрут. [Пер. с цыганского Е. Друца]. – Советская молодежь, Иркутск, 14.12.1974.

2. Саткевич Н. Помнит ли округа полевых дворян. [Пер. с цыганского Е. Друца]. – Литературная Россия, 15.11.1974.

3. Саткевич Н. «Еду домой», «В городе белом», «Быть может, я и часто был неправым». Пер. с цыганского Е. Друца. – Трибуна. Кишинев, 18.10.1975.

4. Я беру твои песни в наследство. – Дружба народов, № 7, 1975.

5. Песни и сказки табора (интервью). – Советский цирк, 28.8.1987.

Русские цыгане
1. Руженька {7}7
  1. Руженька.
  Оригинал сказки взят нами из архива Н. Л. Панкова. Сказка записана в 1928 г. от матери Н. Л. Панкова, Н. Е. Никконен, родившейся в начале 60-х годов прошлого века и кочевавшей по Финляндии и Карелии.
  По сравнению с многочисленными сюжетами рассказов и баллад о Ванде и Руже, приведенных в книге «Сказки и песни, рожденные в дороге» («Проза», 1-5; «Народные песни», № 1-2), этот сюжет имеет самостоятельное значение. Он полностью согласуется с сюжетом сказки «Цыган Запыла» (№ 24) из названной книги. Как нам представляется, причина здесь в том, что данный сюжет является самостоятельной ветвью большого разветвленного сюжета эпического цыганского повествовании о Вайде и Руже. В сказаниях на этот сюжет канонизировано лишь одно женское имя – Ружа. Имя же героя варьируется, а порой, как и в данном случае, не приводится вовсе. В этом томе читатель еще встретится со сказками на этот сюжет, записанными от цыган различных этнодиалектных групп (№ 79, 102).


[Закрыть]

Жил один богатый цыган, и была у него дочь. Звали эту дочь Руженькой. Была эта Руженька красива, как зоренька. Не было другой такой на свете и не будет. От такой красоты возгордилась Руженька: ни на одного парня не смотрит она, ни с кем словом не перемолвится. Разоденется она в свои дорогие наряды и сидит у себя в шатре за шелковыми занавесочками. По хозяйству ни к чему она рукой не притрагивалась, все за нее делала ее старая мать, которая любила дочь свою, берегла пуще собственного глаза. Только по ночам выходила Руженька из шатра, когда никто не мог на нее взглянуть.

Гордился отец своей дочерью. Даже коней менять ему было некогда: то одни сваты придут, то другие. Но не нашлось еще таких цыган, ради которых оставила бы Руженька свои шелковые занавесочки и показалась бы на люди. Нет, не было еще таких.

О красоте девушки, о ее гордом нраве и о том, что она живет не как все люди, а за шелковыми занавесками, пошла среди цыган молва. А также о том говорили люди, что ни в копейку не ставит эта Руженька хороших цыган.

Услыхал про все про это один молодой паренек, которому тоже не было среди цыган ровни ни по красоте, ни по удали, ни по умению петь. Заиграла в этом парне кровь. От одних только дум по Руженьке стал сохнуть паренек. Захотелось ему самому взглянуть, что же это за Руженька, о которой все только и говорят. Вот и задумал этот парень идти к тому цыгану, отцу Руженьки, но не за тем, чтобы свататься, а чтобы наняться к нему в работники. Думал парень: мол, наймется он в работники, а там и случай представится посмотреть на эту красавицу. А потом видно будет, что делать.

Вот оделся паренек бедно-пребедно. Нет, не потому он так оделся, что сам был из бедной семьи. Отец его богатым цыганом был, в доме одежды дорогой было столько, что и нам бы ее столько же иметь. Был у паренька для этого свой умысел.

Короче говоря, нашел парень того цыгана, и принял его тот к себе в работники.

Вот как-то раз уехал отец Руженьки со своей женой к знакомым цыганам, а работника оставил дома за лошадьми присматривать. Паренек все сделал так, как полагается: лошадей к реке на водопой сводил, а когда вернулся, расчесал лошадям шерсть, хвосты и гривы заплетать стал.

Вот занимается он лошадьми, но не забывает и на шатер поглядывать, где сидит Руженька. Плетет хвосты и гривы, а сам песни ноет и смотрит: не выйдет ли эта Руженька из шатра. Да где там – словно ни единой живой души в шатре нет! Сидит Руженька, как глухая, словно не слышит песню паренька, словно и знать не хочет, что для нее он поет эту песню.

И так было не один раз: уедут родители Руженьки, а парень с девушкой одни остаются – парень с конями, а Руженька со своими шелковыми занавесочками. Парень песни поет, всю душу свою в них вкладывает, а Руженька сидит себе и не показывается. Спел парень песню до половины и стал уже думать, что так и не удастся ему увидеть эту Руженьку – молодую зореньку. А тут и родители девушки приехали, и все пошло, как у цыган заведено: парень-работник с лошадьми, а мать Руженьки жарит-парит, еду всем готовит. Самовар поставили, поели, попили и спать улеглись. Паренек поворочался с боку на бок, повздыхал, но все-таки уснул. А что было с Ружснькой – спала ли, нет ли, гадать не стану, это одному только богу известно.

Прошло еще несколько дней, снова цыган с женой уехали по своим делам, а паренек остался один со своими лошадьми. Пошел парень к водопою, а когда обратно возвращаться стал, то пустил коней на траву, а сам улегся неподалеку. Хотел было снова песню запеть, да раздумал.

Вот лежит он себе, о лошадях словно и забыл. А кони забрались в овсы. Видит Ружа такое дело – пришлось ей выйти из шатра. Побежала она к коням. Как увидел это парень, подумал: «Вот ты какая хитрая, Руженька, шелковые-то занавесочки тебя от людей прячут, а от тебя-то ничего не скрывают».

И прикинулся он, будто спит. Подлетела Руженька к пареньку, как злая муха, стала будить его, а он не поддается, как будто сильно разоспался. А сам думает: «Ничего, буди, да смотри хорошенько, не почуешь ли ты во мне ровню!»

И вот чувствует парень, что уже не так сердито будит она его, что помягче стал ее голос, словно залюбовалась девушка им. «Ну, – думает парень, – теперь уже я посмеюсь над тобой, Руженька!» Открыл он глаза, но никакой злобы на нее не почуял. И вправду: если была она зоренькой, то он был весною.

Тут парень рассказал, откуда он, кто он, и признался, что пришел сюда лишь ради того, чтобы хоть одним глазком взглянуть на Руженьку, ради этого решился стать работником у ее отца. Тут они сговорились, что теперь парень уйдет от них, а вернется с отцом и матерью, чтобы посватать Руженьку.

А когда Ружа стала женой этого паренька, то разом позабыла о том, как баловали ее родители. Как сильно ни любил парень девушку, все же почувствовала Руженька на своей спине цыганский кнут. Припомнил ей парень, что из-за нее пришлось ему покинуть отца с матерью и идти к ее отцу смазывать колеса его повозки. А потом отправил парень Руженьку по деревням собирать куски и копейки. Хотел он спесь с нее сбить, чтобы стала она настоящей цыганкой, чтоб горела, как свечка, перед ним и перед его отцом и матерью.

А шелковые Руженькины занавесочки парень себе на портянки пустил.

2. Вариант начала сказки «Вайда и Ружа» {8}8
  2. Вариант начала сказки «Вайда и Ружа».
  Сказка записала нами в 1987 г. от Виктора Ездовского, 1961 г. рожд., уроженца города Ревды Свердловской области.
  Исполнитель этой сказки возражал против названия, данного ей нами. Он считал, что его сказка имеет самостоятельный характер. Между тем, если обратиться к многочисленным аналогам этой сказки, записанным как вами, так и другими фольклористами, можно обнаружить несомненную ее связь с первой половиной повествований на сюжет о Вайде и Руже. В качестве примера обращаем внимание читателей на сказку «О Вайде – богатом барине, его жене Руже-красавице и о том. что было с ними и до них», опубликованную в книге «Сказки и песни…» (№ 1). Подобное разногласие с исполнителем нам кажется вполне понятным. В произведении обнаруживаются два самостоятельных сюжета: первый – это история родителей Вайды, а второй – приключения самого Вайды и его женитьба на Руже. И не случайно, рассказывая эту сказку, исполнитель все повествование перевел в план сна героя, подчеркивая тем самым абсолютную завершенность этого сюжета.
  В сказке есть и другие особенности. Нагнетая атмосферу таинственности, новая жена цыгана – ведьма, как бы раздваивается и вступает в схватку сама с собой. Подобные моменты встречаются в сказках тогда, когда рассказчик хочет нагнать страх на слушателей.


[Закрыть]

В одном селе жил цыган с женой, и, как все цыгане, занимался он своим цыганским делом – коней воровал, менял, продавал. Больше менял, чем воровал. Она где погадает, где попросит. Так и жили. Как-то раз не повезло ему: поймали цыгана. Как поймали, так и осудили. Дали ему десять лет.

Вот сидит цыган в тюрьме и думает: «Хотел всю жизнь с семьей жить, а теперь придется десять лет страдать. Как они будут жить без меня? Жена одна, а детей много. Что она сможет сделать? И родни такой нет, чтобы помогли. Зря я пошел воровать. Зачем меня черт попутал?» Думал он, думал, вдруг слышит: дверь открывается. Входит женщина, цыганка, садится:

– Здорово, морэ {9}9
  Морэ – «друг».


[Закрыть]!

– Здравствуй! – говорит цыган, а сам думает: «Может, мне все это чудится? Кто впустил эту женщину?»

– Что за мрачные думы у тебя, морэ? О семье тревожишься?

– Так кто же, кроме меня, о них думать будет?

– А ты хочешь, чтобы я тебе помогла?

– Конечно, хочу, да только как ты мне поможешь?

– Я сделаю так, что тебя отсюда выпустят. Но только у меня одно условие: больше ты со своей семьей жить не будешь. Деньги давать – давай, но о жене своей забудь. Придется тебе на мне жениться и жить со мной.

Прикинул цыган в уме: «Если я тут сидеть буду, то семье никак помочь не смогу. А так хоть на волю выйду – и сам поживу, и жене помогу детей поднять. Все им легче будет».

– Ну, – говорит, – я согласен.

– Но только слово свое не нарушай, – говорит цыганка.

– Да нет, как я сказал, так и будет. Я же цыган, за слово свое всегда борюсь и страдаю.

Говорит цыганка:

– Хорошо. Сейчас тебя вызовут с вещами и отпустят, а я тебя ждать буду.

Как сказано, так и сделано. Кричат ему:

– Такой-то цыган, с вещами – выходи!

А какие у него вещи? Все на нем надето! Выходит цыган, видит: кони стоят, в тарантас запряженные. На тарантасе эта цыганка сидит и говорит:

– Поехали к твоей жене, скажешь ей, что и как.

Приезжает цыган домой и говорит жене:

– Так и так, вот такая история со мной произошла. С вами я жить не буду, у меня теперь другая жена. А вам я буду помогать.

Ну, а жена что? Она согласна. Чем мужу в тюрьме десять лет сидеть, так пусть лучше на воле поживет. В тюрьме и умереть недолго, а так, глядишь, поможет ей детей вырастить.

– Живи, как знаешь, – говорит жена, – так и так я тебя потеряла.

Ну, что об этом говорить. Стал цыган жить с новой женой. Она гадать ходит, а он заботы не знает, лишь только деньги считает, что жена домой приносит. У цыгана большое хозяйство: дом, десяток лошадей. Как-то утром приходят к ним цыганки и зовут его жену на гадание. Она спрашивает мужа:

– Меня цыганки зовут в город гадать. Можно я с ними пойду?

– Дело это женское, так что не спрашивай меня. Ты этим занимаешься, ты и смотри.

Собралась цыганка и поехала, а он остался дома. Как стемнело, ложится цыган спать. Вдруг видит: жена его входит. Вошла и села. Он говорит:

– Что же ты села? Ты мне хоть чаю налей.

А она говорит:

– Тебе надо, ты встань и налей.

Цыган от таких слов чуть с постели не свалился:

– Ты что? Как ты с мужем разговариваешь? Ну-ка, спой мне!

А она ему:

– Тебе надо, ты и пой!

Стали они ругаться: он ее бранит, а она – его. Он размахнулся и – на! А она ему в ответ – на! Цыган даже упал. Вскочил он и давай с женой драться. Она из дому бежит. Цыган догнал ее, хотел за волосы оттаскать, но женщина вырвалась, и только ее платок остался у цыгана в руках. Положил он платок в карман, вошел в дом, лег и стал ругать жену. Ругал, ругал и заснул. Утром просыпается и думает: «Ну, вернешься – я тебе задам! Все равно домой придешь, никуда не денешься». А тут как раз жена возвращается. Цыган к ней – и давай ее бить. Она говорит ему:

– Подожди, подожди! Скажи, что с тобой?

– Как что со мной? Ты вчера ночью приходила?

– Как приходила? Какой ночью? Спроси у цыганок, с которыми я вместо ездила. Я ночью в городе была.

И цыганки говорят:

– Да ты что? Мы все время в городе были. Может, тебе почудилось во сие?

– Какой там почудилось? Вот у меня ее платок в кармане.

Залез он в карман, а там у него лопух лежит. Понял цыган, что здесь дело нечистое.

Ну, поговорили, успокоились. Только ночь наступила – опять идет та цыганка, только уже без платка. Точь-в-точь жена цыгана. Жена спрашивает:

– Ты зачем пришла?

– Как это зачем пришла? Ты пожила с ним, так дай теперь другой пожить.

– Да это же муж мой!

– Все! Был твой, а теперь моим будет.

Короче говоря, слово за слово – схватились они между собой драться. Бьются, бьются, а цыган на них смотрит, ни за кого не заступается. В конце концов жена цыгана победила и прогнала ту женщину без платка. Говорит она мужу:

– Я так устала, я всю ночь не спала, а теперь драться пришлось с этой чертовкой. Я лягу спать, а ты меня ни за что не буди. Если до завтра будить не будешь, я встану утром, и все у нас будет хорошо.

Ну, цыган ходил, ходил. Говорит он сам себе:

– Что такое? Почему будить нельзя?

Подошел он к ней, а у нее лицо платком прикрыто. Приподнял цыган платок и ахнул: у его жены на голове рожки растут. Испугался он, закричал, и она проснулась:

– Эх, муж мой, что же ты наделал? Я же тебя просила – не буди. А ты разбудил. А теперь все. Ведь только один день оставался мне, чтобы снять с себя колдовство. А теперь все наше добро тебе останется, но не сможешь ты его сберечь – развеется оно, как солома но ветру. А ты в конце концов снова в тюрьму попадешь и свои десять лет отсидишь.

Кричит он:

– Постой, постой!

Да куда там! Она вышла из дома и исчезла, как будто ее и не было.

Как она сказала, так и получилось. Сначала цыган продал своих коней, потом все хозяйство спустил. Даже сам он понять не может, куда все девается. В конце концов он и дом свой продал. Лежит он на голом полу и ждет, когда придет хозяин дома и выгонит его. Лежит он, закрыв глаза, и думает: «Эх, до чего же я докатился!» Вдруг слышит – дверь хлопнула. Открыл он глаза и видит тюремщика. Тот говорит:

– Ну, цыган, здоров же ты спать! Уже вторые сутки спишь. Давай садись, я тебе баланду принес, что тебе положена…

3. О раке, взявшем в жены царскую дочь {10}10
  3. О раке, взявшем в жены царскую дочь.
  Оригинал сказки взят нами из архива Н. Л. Панкова. Сказка записана в 1930 г. от смоленского цыгана Александра Васильева.
  В архиве Н. А. Панкова сохранился прекрасный поэтический вариант этой сказки, записанный в 1935 г. от Спири Жуковского, вяземского цыгана.


[Закрыть]

Давно это было. Жил на свете Гриша-цыганок вдвоем со своей женой. Лошадей у него не было, менять он не умел, ходил себе ловить рыбу, а жена его по деревням побиралась. Так и годы прошли, состарились они.

Вот как-то раз пошел Гриша рыбу ловить. Ни одной рыбы за день не поймал, только рак ему попался. Говорит ему рак по-цыгански:

– Послушай-ка, цыган, хочешь, я буду тебе за сына? Возьми меня с собой – век счастливым будешь.

Поверил ему Гриша и взял с собой. Пришел домой и кричит:

– Смотри-ка, жена, я нашел себе сына!

Посмотрела старуха и стала смеяться:

– Ну, постарел ты, муженек, на старости лет с ума спятил!

Тут рак говорит старухе:

– Зря ты мужа ругаешь. Сходи-ка лучше в клеть – счастливой станешь.

Старуха как открыла клеть, так чуть не окаменела. Найди и вас такое счастье, какое она там нашла. Лежало там золота видимо-невидимо.

Вот уже целый год живет рак в доме, стариков отцом и матерью называет. Старики ни в чем нужды не знают: сытно едят и сладко пьют. Вот в один прекрасный денек сидит рак на столе и говорит:

– Послушай-ка, матушка, мне нужна жена. У нашего царя есть дочка. Говорят, что она хороша и пригожа. Приоденься-ка ты, да иди к царю сговори мне эту девушку.

Не хотелось старухе идти, но пришлось. Много ли, мало ли шла она, но все же дошла до царского дома. Слуги не пускают ее, отгоняют от дворца. А царь увидел – к себе позвал и спросил:

– Чего тебе надо, чернушка? Не бойся, скажи!

– Я тебе все скажу, – отвечает старуха. – У тебя есть дочь, а у меня есть сын. Нравится она ему. Просит мой сын твою дочь себе в жены.

Выслушал царь. Ругаться не стал, по сказал:

– Я отдам свою дочь за твоего сына, но только если он сделает то, что я скажу. Если же не сделает, то потеряет голову. Видишь тот лесочек, что стоит в стороне? К завтрашнему дню надо этот лес срубить, а то место засеять житом, а созреет жито – надо его сжать, в муку перемолоть, из муки хлеб испечь. И, к завтрашнему утру, мне на стол подать.

Пришла старуха домой. Рак ее спрашивает:

– Отдает царь дочку? Когда будем свадьбу справлять?

– Отдать-то отдает, – говорит старуха, – да только с одним условием: надо срубить весь лес, что за речкою стоит, засеять то место житом, созревшее жито сжать, в муку перемолоть, из муки хлеб испечь и наутро царю принести. А если не исполнишь работу – голову потеряешь.

Рак спокойно все это выслушал, послал стариков спать, сказав им:

– Завтра будет день, он принесет нам удачу.

Темная ночь всех спать уложила. Только рак не заснул. Вышел он из дома и кликнул своих молодцов, двенадцать человечков, выстроил их строем и сказал:

– Видите лес, что за речкой стоит? Вырубите его, деревья уберите, землю поднимите, то место житом засейте, созревшее жито сожните, в муку перемелите, из муки хлеб испеките. Всю работу к утру сделайте, а иначе не сносить мне головы.

Сказал это рак и пошел домой спать на своей перине.

Вот земля затряслась, свет погас, церкви пооткрывались, попы заголосили, люди к богу обратились, мол, загубили свои головы за грехи. Но к рассвету наступила тишина, и выглянуло солнце. Встал царь, подошел к окну, видит: все, что он наказал, сделано. Тут вспомнил он о старухе, а она тут как тут.

– Здравствуй, – говорит, – царь! Принесла я тебе хлеб. А теперь и ты о своем обещании вспомни. Давай-ка о свадьбе поговорим.

Выслушал царь старуху и сказал:

– Давно хочу я видеть возле дворца своего яблоневый сад, да чтобы на яблонях вместо сорванных яблок новые вырастали, да чтобы в саду птицы пели, реки текли, да чтобы в тех реках морские коты водились, и чтобы те коты по-ученому говорили. И всю работу эту к утру надо сделать. Вот тогда и поговорим, вот тогда и свадьбу сыграем.

Вернулась старуха домой, когда солнце за лес село. Вот рак се и спрашивает:

– Ну что, отдает царь свою дочь?

– Отдать-то он отдает, да тяжелую работу задает, хочет, чтобы к утру сделана была. Возле дворца его нужно яблоневый сад посадить, да чтобы на яблонях вместо сорванных яблок новые яблоки появлялись, да чтобы в саду том птицы пели, реки текли, да чтобы в реках тех морские коты водились, по-ученому говорили.

Выслушал ее рак, стариков спать отослал, сам же вышел наружу и к себе своих молодцов вызвал. Собрались молодцы. Построил он их в ряд, оглядел и так им сказал:

– Хочет царь возле дворца своего сад посадить, да чтобы на яблонях там, вместо сорванных, новые яблоки появлялись, да чтобы в саду том птицы разные пели, реки текли, да чтобы в реках тех морские коты водились, по-ученому говорили. И всю работу к утру надо сделать.

Хлопнул рак в ладоши, и молодцы на работу отправились, как приказано было.

Вот и ночь прошла, солнце поднялось. Проснулся царь, открыл окно – что такое? – сад красуется перед ним, и в этом саду все, что ему хотелось. Раскрыл царь глаза, удивляется, аж голова затряслась. Может, у него разрыв сердца был бы, кабы в эту минуту старуха не появилась.

– Добрый день, сват! Ну что, потолкуем о свадьбе?

Отвечает царь:

– Дочь свою за сына твоего выдам, но только если построит он царские хоромы, мост стеклянный да церковь. И больше ничего не надо.

Не стала старуха с царем препираться, а быстро домой вернулась. А дома Гриша огонь развел, рядом с ним рак сидит. Спрашивает рак:

– Что, отдает царь свою дочь? Когда будем свадьбу играть?

– Отдать-то отдает, да только если построишь царские хоромы, мост стеклянный и церковь. Тогда, мол, он дочь отдаст.

Выслушал рак старуху, опять всех спать отослал, сам же вышел наружу и хлопнул в ладоши: собрались его молодцы. Выстроил он их в ряд, сосчитал и так сказал:

– Стройте царские хоромы, чтоб светились они огнями, да мост стеклянный стройте и церковь. И больше ничего уж царю не надо.

Хлопнул рак в ладоши, послал молодцов на работу, а сам домой воротился.

Вот и утро наступило. Всю ночь царь в постели ворочался, утра дожидался. Чуть свет подходит он к окну, глядь – что такое? – царские хоромы стоят да церковь сияет, как звездочка. Великий страх прошиб царя, не успел он в себя прийти, а старуха тут как тут:

– Здравствуй, сват, счастлив будь да к нам милостив! Свадьбу пора играть. Чего время тянуть?

Протягивает царь ей руки, возле себя сажает, сватьей ее называет. Начинают они о свадьбе говорить.

– В воскресенье сыграем свадьбу. Поешь, сватья, выпей, будь здоровой и счастливой. Потом я тебе лошадь запрягу и домой отвезу.

Затемно воротилась старуха домой, навеселе да с песнями. Рассмеялся Гриша и спать ее уложил. А рак сразу все понял, но промолчал. Поутру старуха встала и рассказала, что царь свадьбу в воскресенье обещал.

Подошло воскресенье – отличную свадьбу сыграли. Одна беда: плачет царская дочь и рака боится.

Но – боится или не боится – ребеночек у них все же родился. И пригож он, словно яблочко, другого такого не сыщешь. На третий год жена раку дочку родила. Но все же болит у него душа, что жена без любви с ним живет. Вот однажды ночью говорит он жене:

– Если дашь клятву, что никому не расскажешь, то я тебе откроюсь, кто я.

Дала царская дочь клятву, а рак сбросил с себя панцирь свой рачий и явился перед нею статным и пригожим, и стал он ей ничуть не страшен. От счастья совсем ошалела жена, стала плакать и смеяться. Обнимает его, целует, никак не может налюбоваться. Когда же она вновь пришла в себя, рак говорит:

– Я – благородных кровей, обернулся раком по наговору, от чертей все это. Но скоро сброшу я рачий панцирь и снова стану человеком.

Жена его песни поет. А когда она к отцу явилась, там ее никто не узнал. Спрашивать стали, что случилось, почему она так изменилась.

– Ты, – говорит ей царь, – стала как яблочко, серебряная моя доченька.

Отвечает она ему:

– Надоело плакать, отец, муженька жаль.

Ну, стали все приставать: расскажи, мол, да расскажи, в чем дело. Долго она крепилась, да не выдержала и говорит:

– Любимый муженек мой несчастлив через злой наговор. Скоро народится новый месяц – пропадет сила наговора. Сбросит он рачий панцирь и вновь станет человеком.

Услыхали это ее сестры и говорят:

– Возьми его рачий панцирь да сожги, чтобы он не видел. Тогда он человеком будет.

Поверила она сестрам, как сказали они ей, так и сделала. Наступила ночь, вернулся парень домой и лег спать. А жена взяла его панцирь да сожгла. Смрад разнесся по дворцу. Проснулся парень, вскочил с постели и так жене сказал:

– Что ты наделала, моя женушка? Зачем ты сожгла панцирь? Теперь ты и детей потеряла и сама погибнешь.

Взял он сына, оземь его ударил и сделал из него соловья; дочь оземь ударил и сделал из нее кукушку; жену за руки взял – в кандалы одел, за ноги взял – в железные сапоги обул. И говорит:

– Тогда ты меня отыщешь, когда эти железа сносишь.

Поднялся он тут в небо и с глаз пропал.

Поняла она свою вину, бросилась сестер ругать, да что толку. Стала она думать, что же теперь делать. Думала, думала и решила: надо мужа искать. Вот и пошла она из страны в страну и всех расспрашивает, не видел ли кто ее мужа. Долго ли, коротко ли ходила она, пока не набрела в лесу на домик.

Постучалась она в дверь, женщина ей открыла, в комнату ее пригласила. Заходит она.

– Здравствуйте, – говорит.

Усадила ее женщина, расспрашивать стала: много ли блуждала, что потеряла.

– Потеряла я своего мужа, а с ним – сына и дочь. Давно их мщу, но даже на след еще не напала.

Выслушала ее женщина и говорит:

– Сестрица, видела я сегодня твоего мужа. Мимо меня шел он да на гитаре играл.

– Не оставь меня, бога ради, покажи следы мужа.

Пожалела ее женщина и дала яблочко:

– Возьми это яблочко, сестрица, оно приведет тебя к мужу. Дам я тебе две юбки. Как придешь к мужу, так их надевай: на второй день надень небесно-голубую, а на третий – белую, расшитую звездами.

Взяла она все это, попрощалась и отправилась. Пустила она яблочко впереди себя, а сама следом пошла. Яблочко от нее уходит, под облака взлетает и снова к ней возвращается. В руки к ней залетит, а она снова его вперед пускает. Яблочко впереди катится, а она следом за ним идет. Долго ли, коротко ли она шла – вот остановилось яблочко. Видит она: на красивом холме царский дом стоит. Знать, здесь и хоронится ее муж. Узнала она у царицы, что той нужна работница. Сговорились они в цене. Взялась она кур стеречь. Когда в поле кур погнала, яблочко взяла с собой. Яблочко наземь бросила, оно в облака прыгнуло, а с облаков опять к ней спустилось. Вот так она играет с яблочком, а царица увидела все это и подходит к пей:

– Где ты такое яблочко взяла? Дай-ка мне посмотреть. Продай его мне, ради бога! Я тебе дам все, что захочешь.

Говорит ей птичница:

– Дам я тебе это яблочко, если на ночь к мужу пустишь.

Дала царица слово и получила свое яблочко.

Вот и темная ночь настала. Пустила царица птичницу к мужу. Стала птичница его будить, до самого рассвета билась, но так и не добудилась. На другой день надела птичница юбку небесно-голубую. Как увидела ее царица, опять стала просить продать ей эту юбку.

– Я, пожалуй, тебе ее дам, если ты меня к мужу на ночь пустишь.

Дала царица слово и получила юбку. А когда спустилась на землю ночь, опять птичница стала будить мужа, но так ничего и не добилась.

На следующий день надела птичница юбку белую, расшитую звездами. Чуть не умерла царица от зависти;

– Продай мне и эту юбку, прошу тебя.

А та все на своем стоит:

– Продать-то я продам, если пустишь меня на ночь к мужу.

Дала царица слово и получила свою юбку. Пошла царица домой. Каждый раз, когда она пускала птичницу к мужу, перед этим давала она ему отвар из тайных кореньев, что нагоняют на человека крепкий сон. Но тут она так была рада своей новой юбке, что вместо чая выпила этот отвар, приготовленный для мужа. А как выпила – заснула крепким сном.

На этот раз парень, когда лег спать, заснуть уже не мог. И когда птичница пришла к нему, он сразу же узнал свою прежнюю жену. Бросился он к ней на шею, стал обнимать ее, целовать, расспрашивать стал, как удалось ей найти его.

Рассказала она мужу про то, как выкупила его у царицы, что та променяла его на красивые тряпки. Вот и пошли они себе с богом домой. Встретились с родней. Собрал парень цыган и спрашивает у них:

– Скажите правду, какая жена дороже: та, что мужа продает, меняет на тряпки, или та, что его по свету ищет?

Все, как один, цыгане сказали:

– Ту прими жену, которая из-за тебя мучилась и не пожалела отдать ради тебя ничего, даже одежду сняла.

Выслушал тот цыган, к жене своей подошел, рукой взмахнул, и, откуда пи возьмись, прилетели соловей и кукушка. Ударились оземь – в их детей превратились. Собрал парень всех цыган и большой праздник им устроил. Я сам только что оттуда, погулял на славу.