Текст книги "Современный чехословацкий детектив"

Автор книги: Эдуард Фикер

Соавторы: Вацлав Эрбен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Поручик Беранек сказал правду. Двое ребят надпоручика Влчека, которые по случайности умели обращаться с косой, выкашивали заросший бурьяном и крапивой участок между ведущей к мельнице протокой, ручьем и садом Йозефа Коларжа. Внизу покос ограничивали сливавшиеся протока и ручей, а наверху – старая каменная стена мельничного двора и почерневший от времени сруб бывшей риги. Сейчас один из добровольцев продолжал работу за ручьем, в направлении дороги от плотины к домишку Коларжа и прочим халупам «У цыган», а второй принялся за сад Коларжа.

Запах стоял – как в разгар сенокоса.

Они спустились по тропке к подгнившим мосткам. Тропинка была сейчас хорошо видна, и идти по ней было очень легко. Парни сгребали в копны скошенные сорняки.

На берегу ручья стоял надпоручик Влчек. Он тоже попробовал косить и был в одной рубашке. Сейчас он пытался зажечь трубку. От него тянуло сладковатым запахом дорогого табака.

– Доброе утро, – приветствовал он их с трубкой в зубах и гордо обвел рукой выкошенный участок. – Ну что ты на это скажешь?

– Ну и как? Есть что-нибудь?

– Пока ничего. Мы еще не начинали искать. Сперва надо все приготовить. По крапиве ходить невозможно, Кроме того, – он показал трубкой, – затруднительно определить, где и что находится вокруг тропинки. – Он указал на одну копну: – Как видишь, в основном крапива. В ней прятаться никто не будет. А вообще... Ты уже был здесь?

– Однажды, – сказал Экснер. – Ходил с поручиком Шлайнером взглянуть, где он нашел топорик. Кстати, я довольно точно знаю время убийства.

– Да ну? – заинтересовался Влчек.

– Двадцать три – двадцать три тридцать. Они не смотрели на часы, когда его увидели.

– Иисусе... Кто?

– Два человека.

– Кого?! – завопил надпоручик.

– Убийцу. – Экснер усмехнулся, – Не радуйся. С такого расстояния они бы могли узнать его только днем. А ночью не разглядели. Там, где ты вчера копался у лестницы. Там он, скорее всего, положил топорик.

– Группа крови совпадает; ночью привезли анализ.

– И вот еще что. – Экснер помахал надпоручику Чарде, который шел к ним через сад Коларжа. – Пусть Богоуш с кем-нибудь – неважно с кем – съездит в Прагу и привезет сюда жену доктора Медека. Адрес знает Беранек. Она была здесь в воскресенье и в понедельник вечером. Ехать надо прямо сейчас.

– Будет сделано, – сказал Беранек.

– Да, а убийца, между прочим, украл у пани Калабовой скатерть. Белую. – Экснер объяснил, как было дело.

Тем временем надпоручик Чарда перебрался через ручей и подошел к ним.

– Буйствует, – сообщил он. – С вечера не протрезвела. Пришлось поставить двоих, чтобы стерегли. И я, товарищи, боюсь за них.

– Ничего, справятся, – сказал капитан Экснер легкомысленно. – Вы говорите, она хроническая алкоголичка?

– Безусловно, – ответил Чарда. – Может, задержать ее?

– Ни к чему, – рассудил капитан Экснер. – Я схожу сейчас посмотрю... – Он обвел взглядом низинку. – В самом деле ничего интересного?

– Пока нет, – подтвердил Влчек, встав спиной к ветру, чтобы снова разжечь трубку. – Дай нам побольше времени. Если считаешь, что этот участок интересен.

– Думаю, интересен, – сказал Экснер тихо, – И даже очень...

Послышался визгливый крик – очевидно, пани Билковой.

– Черт, – сказал Экснер. – Схожу взгляну. А после начнем... Товарищ надпоручик, пойдемте с нами, на прогулку... До парка и обратно. – Он ступил на доску, попробовал начищенным ботинком, не слишком ли она качается, чтобы не свалиться в ручей во всей красе – в кремовых брюках и бежевой рубашке, – и перешел на другую сторону.

Бегло отметил беспорядок и грязь в халупе. Женщина билась на постели. Рядом стояли двое парней в форме. Лица у них были злые и в то же время смущенные.

– Чего ей надо? – спросил Экснер.

Они пожали плечами.

Билкова меж тем успела обозвать Экснера сволочью и подонком.

На столе среди объедков и грязной посуды стояла бутылка с остатками рома. Экснер кивнул на бутылку:

– Дайте ей. Хлебнет и опомнится. И ступайте во двор. Не то блох наберете. Если она захочет удрать через окно, бог с ней, пусть удирает.

Парни вышли за ним, явно обрадованные, что он избавил их от неприятного караула. Экснер осматривал брюки – не прыгнула ли на него случайно блоха.

– Вы тоже проверьте как следует, – посоветовал он им. И добавил: – Просто хлев. Ни к чему ее стеречь. Такая могла бы стукнуть человека, только если б у него была бутылка джина.

И через сломанную калитку Экснер вышел на дорогу, где присоединился к своим офицерам и надпоручику Чарде.

107

Они стояли на дамбе плотины и развлекались, наблюдая за капитаном Экснером, который тщательно обследовал щитовой затвор ручья. Поверх затвора воды уходило немного; дерево на щите покрылось мхом, доски прилегали неплотно, между ними тоже текла вода. Да и поток был несильный, вода сочилась, а не падала стеной.

Ничуть не меньше интересовал Экснера и второй щитовой затвор, через который некогда пускали воду в протоку на мельничное колесо. Либо его в последние годы ремонтировали, либо мельник использовал при постройке более качественный материал, а может, поработал получше, но только доски были пригнаны плотно, и вода переливалась через край; впрочем, затвор был низкий.

– Товарищ надпоручик, а кто следит за этими затворами? – спросил Экснер.

Надпоручик глянул во двор мельницы. У сарая какой-то старик колол дрова.

– Ну... я не знаю...

– Пойдем спросим, – решил Экснер и направился к старику. – Бог в помощь!

– День добрый. – В одной руке старик держал топор, другой поглаживал жесткую стерню усов, так что она даже поскрипывала. – Вам что-нибудь нужно?

– Вы случайно не знаете, кто смотрит за этими затворами? Поднимает их, спускает воду...

Дед засмеялся:

– Как же, знаю. Мой зять.

– Он дома?

– Что вы. На работе. Он работает с шести утра. А что вам надо, молодой человек?

– Мне бы надо, пан... как вас зовут? Моя фамилия Экснер.

– А я Гамел, – подал ему руку старик.

– Прекрасно, пан Гамел. Мне бы надо... Перекрыть воду. Чтобы она не текла ни в протоку, ни в ручей.

– Ишь ты, что надумал, – засмеялся дед, поглядывая в сторону ворот, где его больше всего интересовал надпоручик Чарда, который был в форме. – Да тогда рыбаки пришибут тебя, парень. У них в протоке и в ручье молодь форели.

– Мне ненадолго.

– Развлечься захотелось? – спросил старик. – Просто так, для потехи, да?

Михал Экснер подмигнул ему:

– Конечно, для потехи, пан Гамел.

– Ну-ну. – Дед отложил топор и почесал затылок. – Дело непростое. Приток воды большой. Между нами, зять мой только числится тут. А то мне бы урезали пенсию. Зять в этом и не смыслит ничего. Слушай, а надолго ты хочешь остановить воду?

– На два-три часа. Смотря по обстоятельствам. Если там не очень много ила...

– В ручье совсем нету. А в протоке течение слабее. Там ила хватает. Можно бы ее прополоснуть. Правда, шуму потом будет много.

– Нет, нет. Это нам ни к чему – сначала выпускать из пруда всю воду сразу, а потом перекрывать.

– Значит, хочешь только чуточку увеличить сток. А потом часа на три перекрыть... Если сейчас начну, тебе придется подождать с часок, а то и больше. Смотря по тому, какой сток ты мне разрешишь.

– Не очень большой, пан Гамел.

– Поглядим. Ну, я пошел за крюком,

Экснер отправился вместе с ним, а по дороге спросил:

– Вы здесь работали, пан Гамел?

– Нет, парень. Эта мельница принадлежит мне уже не помню сколько лет. Мы владельцы в четвертом колене.

108

У затворов они конкретно договорились обо всем, до малейших подробностей: через какой затвор пускать больше воды, через какой меньше, когда в протоку, когда в русло ручья.

Экснер поблагодарил пана Гамела. На минуту Экснер задержался у затвора протоки, который был ближе к дороге в парк – прямо возле самой каштановой аллеи. Опершись о перила, он наблюдал, как запенилась вода под затвором.

– Первый случай в моей практике, пан Гамел, – заметил он, – чтобы для меня сделали что-то, даже не спросив зачем.

– Я, парень, слава богу, еще из ума не выжил. Ты поймаешь его?

– Не знаю, пан Гамел. Это был кто-то из опольненских. Почти наверняка. Вы мне ничего не посоветуете?

Гамел покачал головой.

– Не могу, парень. Даже ты не знаешь, кто он, а ведь немало уже повидал таких. Я-то ни одного не встречал... Насчет Коларжа ты не уверен, а?

– Нет.

– Твоя правда. Насчет него... Я бы тоже не поверил, что он убийца. Гляди-ка, тебе уже машут...

– Ну, спасибо. И до свидания, пан Гамел.

– Пока, парень. Как возьмешь его, заглядывай. У нас красиво. – Он засмеялся. – Мельница с центральным отоплением. Ну, да что поделать. Времена такие. И выпьем за это. Моя горница вон там, наверху. Где цветы. Любуюсь прудом из окошка.

– И водяными.

– А как же. Их здесь четверо.

109

Все собрались у ворот парка. Пруд сверкал голубизной, высокий тростник на дальнем берегу покачивался от легкого утреннего ветра. Наверху по ложбине через луга и поля со свистом проносились автомобили по шоссе Опольна – Дворы – Мезиборжи.

Трубка у надпоручика Влчека курилась великолепно, он попыхивал, оглядывая лощину и всю местность, прилегающую к парковой ограде. Надпоручик Чарда, засунув руки за ремень, смотрел в парк, туда, где было найдено тело. Фуражку он надвинул на лоб, чтобы солнце не слепило глаза. Поручик Беранек уселся на выступ ограды, оперся локтями о колени и устремил взгляд на камешки под ногами, видимо о чем-то размышляя. Капитан Экснер не спеша подошел к ним, заложив руки за спину.

– Давайте быстренько подведем итоги, – сказал он. – В субботу вечером пани Калабова выстирала скатерть, залитую красным вином, и повесила ее сушить на балюстраду во внутреннем дворе. К утру скатерть исчезла. В субботу около одиннадцати вечера двое свидетелей еще видели эту скатерть. Другие двое видели, как по лестнице с внутреннего двора в парк спустился человек с белым свертком. Предположим, что это был убийца. Предположим, он на время спрятал топор под лестницей, чтобы тот не мешал ему при ограблении и опустошении квартиры Рамбоусека. Этот человек и взял скатерть. Пока мы еще не знаем зачем, но можем сделать предположение. Мы можем предполагать, – продолжал Экснер, указывая на каштановую аллею, – что убийца шел этой дорогой, чтобы вернуть топор, или направлялся домой. Так?

Все кивнули.

– Мог он пойти другим путем?

– Вряд ли, – заметил Влчек. – Маловероятно. В конечном счете этот путь самый безопасный. По аллее, между деревьями. Тот, кто хорошо знает эти места, мог бы пройти и там, – он указал на пруд, – тропкой, которую отсюда не видно, да есть одно «но»: в ясную ночь его было бы видно как на ладони, а в темную там даже местный заблудится. Значит, убийца положил топор в сарай той же ночью? И больше никуда не пошел? А может, отнес его утром? На следующий день. Если преступление совершил кто-то другой, не Коларж.

– Вряд ли, – возразил Беранек. – Он бы тоже постарался как можно скорее избавиться от такой вещи.

Экснер взглянул на надпоручика Чарду. Тот согласно кивнул.

– Очевидно, преступник пошел с топором прямо сюда. Ведь это самое простое.

– Логично, – сказал Экснер. – Ночь, безлюдно, половина двенадцатого. В Опольне на площади уже в десять ни души, ну а тут... Вероятность встретить прохожего есть, но она минимальна. В конце концов, в случае необходимости тут можно... пойдемте-ка медленно, как, видимо, шел он... да, тут можно спрятаться. За дерево, в кювет. Трава высокая, если в нее лечь, никто не увидит, даже днем. Весьма правдоподобно, что преступник нес топор, скатерть и что на нем была та самая одежда, в которой он совершил убийство и громил квартиру Рамбоусека...

– Конечно, – поддержал Влчек. – В парке он бы переодеваться не стал. Разве что...

– Разве что?

– Отсиделся где-нибудь в укрытии. Час-другой. Выждал. А заодно и переоделся.

– Возможно. А одежду оставил в парке?

– Нет, не оставил, – проговорил надпоручик Чарда. – По крайней мере здесь, в радиусе трехсот и даже пятисот метров. Скорее уж чуть дальше, вверх по течению ручья.

– А закопать одежду он не мог?

– Мог, – сказал Беранек, – но это маловероятно. Переодеться – это точно! В общем, я думаю, он взял скатерть потому, что ему пришло в голову... сделать узелок. Сверток. Чтоб удобнее было нести одежду. И ботинки. Словом, вещички. Для того ему скатерть и понадобилась. И по-моему, этот факт можно принять как бесспорный.

– Пожалуй, – проговорил Михал Экснер с удовлетворением. – У него должна была быть запасная одежда, чтобы переодеться... По-вашему, он потащился с ней в парк?

– Черт его знает! – возразил Влчек. – Ну, вот что! Хватит выдумывать версии. Возьмем самую правдоподобную: преступник надел костюм, а поверх него – второй. Верхний он снял в укромном месте и до поры до времени спрятал. Ботинки он мог сунуть в карманы. Взял орудие преступления и пошел. Верхний костюм, скорее всего, его, собственный; он ведь мог встретить кого-нибудь – хотя бы жертву, – а непривычная одежда возбуждает подозрение. Даже в темноте. Так что он накинул плащ или что-то в этом роде. Сделал свое дело, вернулся...

– Отнес на место топор, – вставил Экснер.

– Допустим, отнес топор... Я понимаю, ты все еще сомневаешься, что Коларж убийца. Ну ладно, он переодевается. Сложил все, в чем был, в узел, а узел – в ручей. Или в пруд. – Надпоручик Влчек умолк, раскуривая погасшую трубку. – Однако, – пробормотал он с трубкой в зубах, – ил тут, может быть, совсем бездонный, и мы перемажемся как чушки. Спустим пруд? А дальше что? А если он утащил узел? Хотя бы домой?

– Если это ошибка, – сказал капитан Экснер почти мрачно, – начнем все сначала. Спустим и пруд. В худшем случае. И все же я думаю...

– Что? – спросил Беранек.

– Что дело тут в деньгах и не в деньгах...

– Как это? – удивился надпоручик Чарда. – В деньгах и не в деньгах?

– Понимаете, деньги он взял. Но то, что он задержался и учинил разгром в квартире... Собственно, он крушил, громил лишь вполне определенные вещи – вот это и засело у меня гвоздем в голове.

– Да, пожалуй, – согласился Чарда. – Ни в какие ворота не лезет. Так ведь бывает, убийца после убийства того... с катушек долой.

– Ох уж эта квартира, – вздохнул надпоручик Влчек, – как вспомню, так чувствую себя дурак дураком.

– А у меня, пожалуй, кое-что начинает вырисовываться, – сказал капитан Экснер, когда они снова шли к плотине. – Но мне будет страшно, если на меня нападут те, кто мог сделать такое...

110

– Если вы не против, – сообщил Гамел, – то минут через пятнадцать-двадцать можно начать. Только я бы вам посоветовал перекрывать затворы по очереди. Сперва один, потом другой. Чтобы было больше времени.

– Очень хорошо, пан Гамел, – сказал капитан Экснер, – а с чего нам лучше начать?

Гамел пошел с ними к затвору ручья,

– С ручья. В протоке дно илистое, с ней больше возни. И потом, через ручей я могу спускать больше воды.

Они стали над затвором, глядя на струи.

– Да, – заметил Гамел, – бегущая вода – просто чудо. Иногда я пускаю мельничное колесо. Пока оно еще не сгнило. Но его это не минует. Как и все живое.

– У вас стоит насос? – спросил надпоручик Чарда.

– Зачем? – удивился Гамел и подмигнул Экснеру. – Колесо я пускаю на потеху – себе и водяным.

– Ну так им на потеху, – сказал Экснер, – потом, если понадобится, можно устроить в ручье маленькое наводнение.

– Не понадобится, милок. Нынешний год не больно сырой.

111

Двое парней в форме сидели на чурбаках возле лачуги Коларжа. Они доложили, что женщина, видимо, уснула. Чарда послал одного из них за резиновыми сапогами.

– Мы тут немного побродим по воде... – добавил он, ехидно взглянув на капитана Экснера. – Брюки закатаем или заберем в сапоги.

Экснер, который меж тем уселся на освободившийся чурбак, засмеялся, уставясь на сарай.

– Эге, – сказал поручик Беранек, – конечно, это странно. Но ты что-то обмозговываешь. Что-то засело у тебя в голове. Ну-ка, выкладывай.

– Я не знаю... – неуверенно начал капитан Экснер. – Только не смейся, у меня возникла одна идея...

– Может, и посмеюсь, – ответил Беранек. – Я весельчак. А в чем дело?

– Вот какая штука. Может, чуточку поиграешь в убийцу? Самую малость. Представь себе, что ты идешь вон там, от плотины. Руки у тебя заняты. Топор, скатерть. Где у тебя деньги?

– В кармане.

– Да. Скорее всего.

– Наверняка, – уверенно заявил Беранек. – Не понесу же я их в руке, так ведь и растерять недолго.

– Ну хорошо. Значит, ты идешь. Темно, последний и единственный уличный фонарь вон там, за протокой. Сюда свет почти не доходит, загораживают деревья. Выходи прямо на дорогу. А ты, Влчек, не смейся. Товарищ надпоручик, дайте ему, пожалуйста, сигарету. Она ему пригодится, потому что скоро будет уже не до шуток. А может... А может, ничего и не будет. Ну ладно, иди.

Поручик Беранек вошел в ворота, попытался было их закрыть, но ветхие ворота не закрывались. Ему пришлось приподнять их.

– Нет, – сказал он, – с этими воротами и днем никто не станет возиться. – Затем прошел к сараю. Сделал движение рукой, будто кидает туда топор. – Что-нибудь в этом роде?

– Гм... – хмыкнул Экснер. – Нет, недостаточно. Еще два шага. Опусти на кучу полешек. Так. И прикрой сверху. Вот-вот. Отлично. Пошли дальше. На тебе костюм, а в карманах деньги...

– Тут два варианта, – заметил Влчек, – или он у себя дома, или нет.

– Предположим, что он тут не живет, – сказал Экснер, – что это не Коларж. Коларж сидит у нас, но он нас не устраивает как возможный преступник. Ни нас, ни других. Так, дальше. Убийца должен переодеться. И еще: он даже не предполагает, что будет дождь. И не может предполагать, что труп обнаружат лишь на третий день. Я думаю, он знает о служебно-розыскных собаках, о следах. Нынче все ученые.

– Тогда он не дурак, – заметил Влчек, – и маршрут выбрал намеренно.

– Я тут немного погулял, – сказал Экснер. – В его ситуации этот путь самый подходящий, это точно. До города – рукой подать. Да, собственно, он и тут в городе. Ручей мелкий...

– Ладно, – заговорил поручик Беранек. – Пошли. К воде и в город. Туда?

– Преступник тут все знает как свои пять пальцев. И пойдет самым коротким и безопасным путем.

– Через сад.

– Да, пожалуй.

Все неторопливо двинулись за Беранеком.

– А деньги? – спросил он. – По-прежнему у меня в кармане?

– Пока пускай лежат там.

Пройдя через сад, они выбрались к ручью. Косари тем временем, растянувшись цепью, медленно, едва не ползая на коленях, брели по скошенной траве от места слияния протоки и ручья к мельнице и достигли уже почти середины луга.

Четверка Экснера миновала полуразвалившийся забор. Здесь узкая, едва заметная тропка выходила на широкую тропу, которая огибала участок вдоль забора.

Они остановились.

Влчек и Экснер, переглянувшись, покачали головами,

– А тут, я думаю, он пошел дальше... прямо к ручью, – сказал поручик Беранек. – Переоделся и потом перешел его вброд или перешел вброд и уже там переоделся?

Экснер пожал плечами.

– Ручей он наверняка перешел здесь... В протоке дно илистое, да и берега выше, по ним не очень-то полазишь. Ручей у́же и глубже. Убийца разулся и перешел на другой берег. Или не разувался, а прямо в ботинках. Но через ручей перешел. Балансировать на доске тут и днем наверняка не шутка, не то что ночью.

– Мне идти вброд? – спросил Беранек.

– Конечно! – воскликнул надпоручик Влчек. – Без этого нельзя. Просто необходимо...

– ...для твоего здоровья необходимо освежиться, – добавил Экснер. Он перешел по доске и огляделся. – Пойдите-ка взгляните.

Они подошли к нему и стали осматривать все вокруг.

– Не очень ясно, куда нам смотреть.

– На эту площадку. Здесь, вокруг ивы, крапивы нет. Место очень удобное, просто идеальное. А в этом бурьяне, который мы скосили, и машину можно спрятать, не то что пару тряпок. – Он присел на корточки и принялся осматривать землю. – Надеюсь, ребята ничего не упустят. Если, конечно, тут есть что упускать, – вдруг добавил он угрюмо. – Ага, вода в ручье спадает. Пан Гамел закрыл затвор.

– Ну, начнем. – Влчек свистнул, сзывая своих ребят. На дороге, шедшей от мельницы к дому Коларжа, остановилась машина поручика Шлайнера. Из нее выгружали сапоги – обычные и высокие рыбацкие.

– Прекрасно, – сказал Беранек. – Ну как, ты тут что-нибудь увидел?

– Нет. Впрочем, он ведь мог тут навести порядок на второй день, на третий, на четвертый и даже вчера до обеда. Итак, он переоделся. Одежду завернул в скатерть. Минуту! Камень! Груз. Необходим груз. Он должен был что-то припрятать здесь. Обязательно. Вряд ли он волок камень с собой... – И Экснер все так же на корточках стал осматриваться вокруг. – Черт! Гляди!

– Что там?

– Знаешь, почему эта доска ходит ходуном?

– Неровная, вот и ходит.

– Ерунда. Смотри. – Экснер показал на то место, где доска упиралась в берег. – Здесь явно недостает камня. Видишь, на обоих берегах под нее подложены булыжники. Такие же, какими вымощена улица там, наверху. Точно такие же, видимо, были на площади и всюду в городе, пока там не заасфальтировали. А несколько штук кто-то положил сюда. На обоих берегах. Смотри, на той стороне доску подпирают три булыжника. А здесь? Видишь?

На берегу в самом деле было заметно углубление.

– Может, камень унесло в половодье.

– Нет. Ямка свежая. – Капитан Экснер потер руки. – Так. Товарищ поручик, эй, товарищ поручик Шлайнер! Фотографа сюда! – Он встал и с довольным видом потер нос – Черт! Наконец-то. Товарищ надпоручик подождет. Идем дальше!

– Значит, я переоделся и пошел дальше, – продолжал поручик Беранек тоном сказочника. – Одежда и булыжник у меня в скатерти. Идем дальше...

Тропинка, дважды вильнув, привела их к мосткам через протоку.

– Никакой грязи, – заметил Экснер. – Хорошо утоптанный песок.

У мостков они остановились.

Экснер мрачно смотрел в темную воду.

– В ручье мы ничего не найдем, – сказал он. – Там слишком мелко... А преступнику важно было избавиться от свертка как можно надежнее. Направо и налево сплошь одни ивы, на берегу не спрячешь. Или он вернулся на плотину?

– Бред! С этим камнем?

– Не говори «бред»!

– Почему?

– Да так. Слово некрасивое. Но ты прав. На плотину он не вернулся.

Опираясь о шаткие перила, Экснер смотрел на медленно текущую воду. Он не заметил, так ли она текла, прежде чем пан Гамел отрегулировал сток из пруда. Скорость течения, однако, была невелика. Капитан оторвал ивовый листок и бросил его в воду. Листок поплыл, за ним можно было поспеть, идя спокойно, медленным шагом. По обе стороны протоки росли старые ивы. Над ними возвышались кроны каштанов, стоявших у дороги, что шла на высоте примерно двух с половиной метров над уровнем мостков. Кто-то побелил ветхие придорожные столбики известью, и они просвечивали сквозь листву боярышника, которым густо порос склон со стороны ручья.

Над гладью протоки и в солнечный день было сумрачно.

– Жуткое место, – заметил Экснер. – Просто невозможно, чтоб тут не водились водяные. Какая здесь глубина?

– Сейчас измерим. – Поручик Беранек, как всегда, готов был решить конкретную проблему. Он вынул из кармана нож, срезал длинный прут и подал его Экснеру. Тот, обрывая листочки, медленно дошел до середины мостков.

– Эти бревна, – сказал Беранек, – не слишком надежны. Пожалуй, даже вконец прогнили.

– Что делать, рискнем, – глубокомысленно изрек капитан Экснер, присел на корточки посреди мостков, расставив ноги – для равновесия, – и ухватился левой рукой за жердочку перил.

– Не трогай! – предостерег Беранек.

– Не паникуй!

Экснер склонился над водой, которая была сантиметрах в тридцати-сорока от нижнего края бревен, и сунул прут в воду.

– Достал до дна, – сообщил он. – Там ил. Достал до дна. Но здесь...

– Глубина сантиметров семьдесят – сто. Там тоже.

– Здесь ила нет, – вдруг произнес Экснер с удивлением. – Там есть, а тут нет. – Он лихорадочно тыкал прутом в воду. – Ила не очень много. Но... там дно есть, там тоже, это ясно. А здесь нет. Дна здесь нет! Нет!

– Бога ради, не свались! – крикнул Беранек.

– Не бойся, не бойся... – Капитан Экснер выпрямился, медленно и очень осторожно, чтобы не поскользнуться и не испачкать светлые выглаженные брюки и начищенные ботинки. Потом расстегнул рубашку и сиял ее.

– Эй! В чем дело?

– Лови! Да осторожно, не замажь! – Экснер решительно снял один ботинок и бросил его на берег. За ним второй. Стянул носки и швырнул Беранеку. Затем, смешно балансируя, держась за шаткие перила, расстегнул брюки, снял их и послал по воздуху вслед за носками.

– Не сходи с ума! Ведь пан Гамел спустит воду!

В белоснежных плавках Экснер сел на прогнившие бревна, потом лег на них животом и, придерживаясь локтями, стал спускаться в протоку.

– Дьявол!

– Что такое?

Экснер стиснул зубы.

– Прямо как лед.

Он опускался все ниже и ниже, пытаясь нащупать дно. Подбородок был уже на уровне мостков, ноги коснулись ила. Крякнув, Экснер опустился еще ниже. Задел за что-то ногами и стал ощупывать. Встал и медленно снял руки с бревен. Ноги его погружались в ил все больше и больше, но вот наконец он уже прочно стоял на дне, по грудь в воде.

– Ты же утонешь...

Вместо ответа капитан Экснер набрал воздуху, нырнул и стал шарить по дну.

Беранек досчитал до шести.

Экснер вынырнул, мотая головой и отфыркиваясь. Он что-то держал перед собой на вытянутых руках. Вдохнул, поднатужился и толчком забросил свой груз на мостки, не выпуская его из рук.

Это был узел, завернутый в ткань. Ил стекал с него прямо Экснеру на руки, капал ему на голову, на плечи, на спину. И лицо у него было в иле. Он фыркал, сплевывая грязь.

– Люди! – тихо сказал поручик Беранек. – Нашел. Он в самом деле этонашел! С ним опять не будет сладу...

112

С помощью Беранека капитан вылез на берег и собственноручно перенес тяжелый узел на площадку под ивой.

– Товарищ надпоручик, у вас не найдется сигареты? – клянчил Влчек у Чарды. – Погоди, Михал, не торопись.

Они обступили Экснера, а он как был – в грязных плавках и весь в подтеках засыхающего ила – развязывал узел на пропитанном грязью полотне, которое, видимо, и впрямь было пропавшей дамастовой скатертью пани Калабовой.

В узле оказался мужской вельветовый костюм, сшитый по моде тридцатилетней давности, стоптанные полуботинки на шнурках, полотняная кепка, носки, фланелевая рубашка, булыжник.

Экснер первым делом извлек булыжник. Потом, не утерпев, полез в ручей и попробовал подложить булыжник под доску. Булыжник вошел в углубление как влитой.

– Так, – удовлетворенно сказал он. – Пока можно оставить его там.

Надпоручик Влчек развернул вельветовый костюм.

– Эге, тут в кармане перчатки. – Он осторожно выложил их на мокрое полотно. – Здесь еще что-то за подкладкой... Ну да, носовой платок, нагрудный карман порван. – Он достал светлый комочек. – Да еще дамский... С монограммой «М. Ш.». Эм-ша...

– Заверни все это, – приказал Экснер, – и скорее к нам, на экспертизу. Подожди! Эй, товарищ! – Он кивнул одному из молодых людей в форме.

Тот доложил:

– Вахмистр Соучек!

– Снимите рубашку и прикиньте-ка этот пиджак. Вахмистр хотя и не выказал радости, но выполнил приказ.

– Все сходится, – решил Экснер. – Немного холодит, а? Можете снять. Преступник покоренастее. И пошире в плечах.

Надпоручик Влчек приказал двоим своим людям одеться.

– Едем в Прагу. Сейчас же. Михал, будем доканчивать протоку? Смотри, вон тут на брюках пятна от краски. На штанине, с правой стороны.

– Вижу. Любопытно, да? Протоку проверить. Разумеется. Этим займутся Беранек и надпоручик Чарда. А ты не замечаешь, Что я все еще кручусь голышом?

– Замечаю, но сейчас уже тепло.

– Полезу в пруд, – решил Михал Экснер. – Прямо сейчас. Да, слушай, этот булыжник тоже возьмите. На всякий случай. Потом вернем его на место. Знаешь, что меня интересует больше всего? Пятна от лаков и эмалей. Их, я думаю, они смогут найти. Узел в воде лежал недолго, а лаки не растворяются...

– Еще что-нибудь?

– Нет. В Праге больше ничего. Не задерживайся. В путь, ребята. А я пойду искупаюсь в пруду.

– Товарищ капитан, – спросил Чарда, с легкой растерянностью глядя на чудовищно грязные плавки Экснера, – может, вам что-нибудь нужно?

– Пожалуй, нет... Разве что полотенце. Где мои вещички? Ага, вон они. Да, полотенце. Пусть кто-нибудь принесет мне его на плотину. Одолжите у пана Гамела.

113

Он спешил к мельнице, чтобы прыгнуть в воду с затвора.

И страшно смутился – Лида шла от мельницы ему навстречу и несла объемистую сумку.

– Привет, – сказала она. – Ну и видик у тебя!

Он оглядел себя и кротко заметил:

– Что поделать, такая у меня судьба.

– Я принесла тебе плавки, полотенце, мыло. А еще позволила себе достать из твоего чемодана трусы.

– Боже мой, парень! – воскликнул от ворот пан Гамел. – Вот это да! Никак в протоку свалился?

– Свалился, пан Гамел. Не повезло...

– Глядя на тебя, со смеху умрешь, парень. Волосы все слиплись от ила. – Старик тихо рассмеялся, показав вставные зубы. – Иди помойся!

– Я как раз и иду, пан Гамел.

– А куда?

– На пруд!

– У плотины дно илистое. А назад тебе идти нельзя, со стыда сгоришь. Разве можно в таком виде показаться на люди! Иди в ванную! Барышня! Пока он моется, сварим-ка ему кофейку.

Двор старой мельницы был залит солнцем, на деревянном столе под развесистой липой благоухал кофе. Лида смеялась, ветер играл ее волосами; пан Гамел курил сигару.

Гамел предложил Экснеру коробку с сигарами.

– Спасибо. Я почти не курю. А сигара, пан Гамел... от нее мне, пожалуй, дурно станет.

– Теперь совсем другое дело, – объявила Лида тем тоном собственницы, каким женщина говорит о мужчине, которым завладела сознательно. – Еще сахару?

– Нет, спасибо, – ответил он с растерянной улыбкой. – Погоди... Мне вот пришло в голову под душем... почему, собственно, ты принесла мне плавки, мыло и полотенце?

– Ты что, всегда допрашиваешь, мой капитан?

– Не всегда. Время от времени, когда выпадет свободная минутка.

– Я проснулась и сказала себе: пойду прогуляюсь. Зашла в молочную, стояла – пила какао с рогаликом, а там кто-то начал рассказывать, что у мельницы пражский уголовный розыск косит траву. А я любопытна, к тому же хотела увидеть тебя с косой – вот и пошла взглянуть на сенокос. С дороги было превосходно видно, как некий капитан купается в протоке и выуживает из нее какие-то грязные тряпки. И я сказала себе, что ему понадобится помощь, вернулась в гостиницу и...

Он заметно побледнел. Быстро допил кофе.

– Господи, совсем из головы вон...

– Что?

– Деньги и... Пан Гамел, большое спасибо, я еще зайду. Сейчас мне надо бежать.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось.

Экснер помчался к воротам. Было слышно, как он бежит по плотине, потом шаги его гулко застучали по деревянному мосту.

114

Пак Гамел и Лида Муршова переглянулись.

– Он прав, – сказал пан Гамел. – При желании убийца мог увидеть его. Как на ладони. Как увидела ты.

115

Экснер бежал по аллее, чтобы попасть к площади кратчайшим путем. Наверху, на мощеной улочке, он заметил коренастую фигуру в берете, с этюдником через плечо.