Текст книги "Король призраков (ЛП)"

Автор книги: Джульетт Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Я не голодна, – просто ответила я.

– Вы должны поесть, Мизра. И отдохнуть.

Я лишь кивнула, зная, что этой ночью мне не уснуть. Он улыбнулся и опустил полог. Пока смех и музыка продолжались, я осознала, насколько на самом деле одинока.

ГЛАВА 13

УНА

Я пыталась заснуть, но всё безуспешно. Переодевшись в ночную сорочку и накинув зелёный бархатный халат, я мерила шагами комнату, надеясь вымотаться до изнеможения. Угли почти догорели, оставляя едва уловимое голубое свечение, которое должно было успокаивать, но ничего не могло унять моё напряжение.

Сняв бархатный халат, чтобы лечь в постель, я тут же осознала, что сорочка слишком откровенно подчёркивает мои формы. Я снова надела халат и юркнула под белый мех Мерского волка на кровати короля Голла.

Как только моя голова коснулась пуховой подушки, я почувствовала его терпкий аромат, прочно пропитавший покрывала и подушку. Я взяла другую подушку, но и она пахла им. Закрыв глаза, я попыталась отгородиться от его запаха, который окутывал меня, словно меха. Мои мысли тут же унеслись к нашему ночному полёту: его тело рядом с моим, его руки прижимали меня к его крепкой груди, между его сильных бёдер.

– Угх, – тихо проворчала я, ни к кому не обращаясь, откидывая мех, так как теперь я вспотела. – Не могу спать в этом халате.

Я поднялась, сорвала халат и бросила его на закрытый сундук. И тут я впервые услышала новый звук среди пьяных возгласов снаружи. Женский смех.

– Вот черт!

Я осторожно подошла к пологу шатра и чуть приоткрыла его. Отсюда я ясно видела один из множества костров, вокруг которого развлекались тёмные фейри. Среди них я узнала нескольких из элитных войск, сидящих вокруг огня, а также Сорина. И на их коленях сидели женщины – светлые фейри!

Этого не могло быть!

Но я безошибочно узнала их лунные крылья, мерцающие в свете костра почти так же ярко, как украшенные серебром рога тёмных фейри. Не скромные одеяния этих женщин, глубокие декольте и высокие разрезы на бёдрах, выдавали их происхождение.

Я была не глупа. В Иссосе существовало множество борделей, откуда могли приехать эти женщины, но я никогда бы не подумала, что они способны предать свой народ и продавать свои тела нашим врагам. Врагу, который только что победил нас в войне.

Сердце моё забилось быстрее, когда я стала искать глазами Голла, гадая, какая женщина привлечёт его внимание на этом празднике. Он говорил мне, что мы не будем совершать обряд единения здесь, так что он наверняка нашёл себе другую женщину для празднования этой ночью.

Его не было среди них. Мой взгляд остановился на Сорине, у которого на коленях сидела пышногрудая светловолосая фейри. Он рассказывал какую-то историю, которую я не могла расслышать, когда блудница повернулась к нему и села верхом, целуя его в шею. Он тут же прервался, осушил свою кружку с элем, бросил её на землю и, обхватив женщину за бёдра, ушёл с ней в ближайший шатёр под одобрительные крики остальных тёмных фейри.

Я отступила от входа, не желая видеть, как Голл уведёт одну из тех женщин. Это чувство напоминало ревность, но это было абсурдно. Между нами не было настоящих отношений. Я едва его знала. Но всё же, клянусь всеми богами, он мог бы проявить хоть каплю приличия и не ложиться с другой женщиной в ночь нашего брака.

Вернувшись к кровати, я залезла под одеяло и натянула мех до самого подбородка, не сводя взгляда со входа в шатёр, желая, чтобы он вернулся и выслушал всё, что я о нём думаю.

– Я ненавижу его, – прошептала я в пустоту, глотая жгучие слёзы, чувствуя всю унизительность своего жалкого состояния.

Меня принудили к сексуальному рабству, чтобы рожать ему наследников, и он будет пользоваться мной, когда ему вздумается, разгуливая повелителем мира и спя с кем захочет. Кровь закипела у меня под кожей, злоба покрыла тело липким потом.

Нет, этой ночью я точно не смогу уснуть.

***

Я, должно быть, задремала, но что-то меня разбудило. И это было не шумное веселье снаружи, а наоборот – полная тишина. Только звук чудесного мужского голоса, поющего на фоне утихшего лагеря.

Не сдержавшись, я надела халат, накинула тёплые туфли и приоткрыла полог шатра. Мекк и Феррин всё так же стояли на страже, молча наблюдая, как я вышла и прислушалась.

– Кто это? – спросила я.

– Не знаю, Мизра, – ответил Мекк. – Празднества уже почти закончились.

– Могу я подойти поближе? – Я указала в сторону ближайшего костра.

Мекк и Феррин обменялись взглядами, но ответил Феррин:

– Да, моя госпожа. Следуйте за мной. Мы можем подойти достаточно близко, чтобы вам было видно.

Лес был погружён в тень, и только несколько оставшихся костров в лагере отбрасывали слабый свет. Похоже, на улице жгли древесину, а не уголь. Я подошла ближе к голосу, который выманил меня из шатра, осторожно приближаясь к кругу тёмных фейри, сидящих у костра, очарованных песней.

Это пел тот тёмный фейри с обломанным рогом. О, богиня, что за неземной голос исходил из его уст! Удивительное сочетание. Этот воин был ужасно изуродованным выделяясь среди всех, кого я видела здесь, и единственный с обломанным рогом. Он был обезображен, но его голос был божественный. Словно богиня наделила его этим даром, чтобы компенсировать его шрамы.

Но богиня не стала бы благословлять тёмного фейри. Это должен быть Виск или кто-то из тёмных богов. Погрузившись в его слова на демоническом наречии, я пыталась расшифровать историю, сплетённую в его песню.

Мы остановились в стороне от круга воинов у костра, но всё же достаточно близко, чтобы лучше видеть и слышать. Я заметила, что среди них не было светлых фейри-блудниц.

Наклонившись к Феррину, я спросила:

– Он поёт о доме, верно?

Он кивнул, взглянув на меня.

– Это одна из любимых песен тёмных фейри. Кеффа – так его зовут, скилденбард.

– Что это значит? – спросила я, не узнав демоническое слово.

– Наш мастер песен. Кеффа когда-то был известен по всему Нортгаллу как один из лучших.

– Когда-то?

– Он много лет провёл в тюрьме у короля Закиэля. Но Голлайя освободил его. – Брови Феррина нахмурились, пока он наблюдал за певцом. – Хотя я сам никогда не слышал его пения, говорят, что он легендарен среди фейри.

– Для тёмных фейри барды важны? – спросила удивлённо я.

Мекк с усмешкой ответил:

– Конечно, они важны. Песни Кеффы проникают прямо в сердце. – Он замолчал, задумчиво наблюдая за Кеффой. – Его песня похожа на магию, наполняющую тебя ослепительной эйфорией.

Я никогда не считала свою новую магию особенной. Это не было похоже на прежние ощущения. Но иногда, как, например, когда я парила в облаках, глядя на мир глазами ястреба, магия пылала во мне ярким огнём. В такие моменты я вспоминала, что значит быть сильной светлой фейри.

– Разве не нужна песня и вашему сердцу, Мизра? – спросил Феррин.

Его вопрос был невинным, но взгляд – пытливым, будто он действительно хотел знать ответ.

– Полагаю, вы правы. Всем нужна песня для сердца.

Голос Кеффы стал тише и глубже, наполнившись грустью, когда он продолжал на демоническом языке, распевая о сыне, погибшем на войне, и матери, всё ещё стоящей у дверей, ожидая его возвращения.

Глаза защипало от слёз при одной мысли об этом. Я всегда видела короля Закиэля, а затем Голлайя и его армию, как врагов, огромных монстров, которых нужно уничтожить. И всё же у этих солдат, вероятно, было не больше права или возможности отказаться от призыва их короля, чем у лумерийцев, когда мой отец, а затем и Бейлин, призывали их к бою.

Были матери, жёны, сёстры, потерявшие своих близких по обе стороны. Война была настоящим злодеем, настоящим врагом. И тем, кого я смогла победить, отдав себя, свою жизнь, тёмному королю. В тот момент, пока Кеффа пел прекрасную песню о своей родине, я решила сделать всё возможное, чтобы найти себя в новой жизни. Это была не та судьба, которую я выбрала бы для себя, но она предотвратила величайшее зло, убивающее и светлых, и тёмных фейри. Я начинала понимать, что они не столь уж отличались от нас, как я когда-то считала.

Моё внимание привлекло ощущение взгляда, и я повернула голову через костёр направо. Голл стоял, прислонившись к дереву, наполовину скрытый в тени, скрестив руки и пристально глядя на меня. В свете костра его глаза казались ещё ярче золотыми. Как всегда, когда я ловила его на том, что он смотрит на меня, он не отводил взгляд. Нет, он изучал меня взглядом, словно это было его право.

Кого я обманываю? Это и правда было его право. Он мог делать со мной всё, что захочет. Если я возражу, он, возможно, вернёт меня в Иссос и снова возьмётся за меч против моего народа.

Почему я не чувствовала к нему ярости? За то, что он заманил меня на этот нежеланный путь, на его путь. Единственная злость, которую я сейчас испытывала, была направлена на саму себя. Я не могла оторвать от него взгляд и не могла ранить его презрительным отказом.

Нет, вместо этого я поглощала его взгляд, наслаждаясь ледяным пламенем, пробегающим вдоль моего тела и медленно поднимающимся обратно. Лицо его было бесстрастно, словно камень, но глаза жадно пожирали меня, кусочек за кусочком.

Громкий рев одобрения и стук кулаков по груди – аплодисменты тёмных фейри – заставили меня снова повернуться к Кеффе. Бард поклонился в знак благодарности.

– Ещё! – закричал Пулло, молодой воин из элиты, с широкой улыбкой. – Ещё одну, Кеффа! – Он подтолкнул молодого воина Тирзеля, который охранял меня в Нортгалле. Скромный парень.

Другие тоже подхватили, прося его исполнить ещё одну песню. Он поднял руку, призывая к тишине, и начал петь на более бодрый лад песню о мальчишеской дружбе, что превратилась в крепкую связь воинов. Я улыбнулась, наблюдая, как Пулло и Тирзель хлопали в такт, сияя от радости.

Когда я наконец осмелилась, я снова взглянула на место в тени, где стоял Голл. Но он уже исчез.

ГЛАВА 14

ГОЛЛ

– Ещё одну, сир! – окликнул меня Лайкел, неся очередную кружку, наполненную до краёв.

– Хватит. – Я махнул рукой, показывая, что с меня довольно, и поднялся с деревянной скамьи, которую они поставили у костра на восточной стороне лагеря.

В ответ на мой отказ послышался хор разочарованных вздохов. Но Лайкел, мой генерал пехотных войск, настаивал:

– Всего одну. – Его красные глаза блестели от выпитого, а длинная коса расплелась после ночи, веселья.

Двое из кавалеристов играли на флейтах, пока несколько других танцевали с женщинами, которых они привезли из Иссоса по пути из города.

Я велел Сорину проследить, чтобы солдаты не причинили дамам вреда. Светлые фейри были хрупкими, их тела легко ломались от нашей силы. Я даже выделил монет, чтобы щедро заплатить за компанию этих женщин, достаточно, чтобы они смогли нанять экипажи из соседней деревни и вернуться в Иссос. Последнее, что мне нужно, – это слухи о жестокости, распространяемые девицами, у которых в этом городе множество ушей.

Я хотел, чтобы народ Лумерии без сопротивления принял нового короля. И не собирался давать им повода для неповиновения, даже из-за плохого обращения или недостаточной платы иссосским блудницам.

– Лайкел, – я повысил голос так, чтобы остальные могли слышать, и положил тяжёлую руку ему на плечо, – если я буду выпивать по одной с каждым отрядом в лагере, я так и не проснусь, чтобы вернуться в Силвантес. – Я окинул взглядом толпу фейри, чьи лица озарились при упоминании дома. – А разве не все мы хотим быстрее добраться до Силвантеса?

Толпа взорвалась ликующим одобрением, последняя за вечер группа, с которой я решил задержаться на несколько часов.

– Для тех, кто завтра отправится в другие части Лумерии, знайте, что я бескрайне вас уважаю. – Пока одни вернутся домой, многим предстоит начать наше правление заново по всей Лумерии. Я должен был убедиться, что светлые фейри понимают, кто теперь ими правит. – Наслаждайтесь вечером. Вы это заслужили.

Флейтист остановился. Огонь потрескивал, а я оглядывал небольшую группу.

– Мы бы не выиграли эту войну без каждого из вас. Спокойной ночи, воины.

Под новый взрыв восторга флейтист заиграл быструю, весёлую мелодию. Я скрылся в тени, после того как обошёл все костры лагеря, задержавшись дольше с солдатами, чем с отрядом Элитных.

Передовая заслуживала большего внимания. Они сражались за моего отца долгие годы и только недавно – за меня. Я хотел, чтобы они все знали, насколько я ценю их доблесть, честь, пролитую кровь и верность. Я должен был сказать им это лично. Чего мой отец никогда не делал.

Последнее видение Далии оставило меня в смятении. Хотя я знал, что нахожусь на верном пути, что Уна – мой путь, но дополнение к её предсказанию лишало меня сна.

Две стороны одной монеты. Демон-фейри. Один истинный, другой – нет. Берегись чёрного ворона, ибо он жаждет твоё место… во всём.

Как и многое из предсказаний Далии, оно было окутано таинственными, бессмысленными фразами. Но больше всего мне запомнилось, что враг таится среди моих людей. Где-то. Возможно, здесь, среди солдат. А может, в Силвантесе. Или даже дальше. Вероятно, он станет проблемой, когда я начну устанавливать власть в Лумерии.

Из-за этой угрозы я хотел убедиться, что фейри понимают свою значимость. Все они будут справедливо вознаграждены монетами и провизией, когда мы вернёмся домой. Некоторые получат земли за долгую и доблестную службу – то, чего мой отец никогда не сделал бы. Хотя это было рискованно, я хотел, чтобы мои люди знали: я не он.

Возможно, в Силвантесе враг станет очевиднее.

Проходя между шатрами, я слышал звуки праздника и утех, доносящиеся из каждого из них. Тяжело вздохнув, я направился к своему шатру. Моё сердце то замирало, то билось сильнее. Мне предстояло лечь рядом с женщиной, которую я видел в слишком многих своих фантазиях.

Слухи о том, что принцесса Уна превратилась в самую красивую женщину, только разожгли моё любопытство к той девочке, которую я некогда вынес из подземелий. Но ничего не могло подготовить меня к тому, кем она стала.

Кровь Викса, она была неземной. Более прекрасна, чем сама Лумера. И в тысячу раз притягательнее.

Чёрные крылья. Они отросли вновь – я это знал. Но почему-то никто никогда не упоминал их цвет. И вот, увидев их, я был поражён: их красота контрастировала с её жемчужно-белой кожей. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не взять её тогда, в Нäкт Мире.

Терпение, – напомнил я себе, подходя к шатру и замечая, что Мекк и Феррин по-прежнему стоят на страже.

Я не позволю себе поспешности. Только после того, как будут завершены все обряды Силвантеса. Однако кровь закипала всякий раз, когда я смотрел на неё.

Недолго осталось.

– Мекк. Феррин.

Они отдали честь, приложив кулаки к груди, опустив головы и рога.

– Сир, – сказали они в унисон.

– Всё спокойно?

– Да, сир, – ответил Мекк. – Всё в порядке.

– Вы двое можете присоединиться к остальным и отпраздновать, – сказал я.

Феррин нахмурился.

– Но разве вам не понадобится охрана ночью?

– Я способен защитить себя и свою… – я бросил взгляд на вход в палатку и прочистил горло. – Я справлюсь с охраной Мизры этой ночью. Вы заслуживаете насладиться праздником.

– Благодарим, Ваше Величество, – с поклоном ответил Мек.

Феррин кивнул, и оба направились к ближайшему костру.

Я вошёл в палатку, где уголь всё ещё тлел голубым светом, согревая небольшое пространство. Но мой взгляд сразу устремился к фигуре женщины под мехами и внезапно участившемуся биению её сердца. Её дыхание стало прерывистым, тихое хриплое звучание наполнило тишину.

Снимая пояс с мечом и ножнами, я положил его с моей стороны постели.

– Не могла заснуть, Мизра?

Она оставалась неподвижной, очевидно размышляя, стоит ли притворяться спящей.

– Я знаю, что ты не спишь. Лучше скажи что-нибудь.

Она резко села, повернувшись ко мне. Её ясные фиалковые глаза горели ярче под светом вулканического угля.

– Почему я должна говорить с тобой?

– Ты сердишься, – отметил я с легкой небрежностью, расстёгивая броню.

– Конечно, я зла, идиот!

Очень зла. Я едва удержался от улыбки.

– Скажи, о чем думаешь, Уна, – произнёс я, снимая тяжёлую нагрудную броню и бросая её на пол. Затем принялся развязывать кожаные шнурки на пластинах, укреплявших бёдра.

– Вы привели шлюх из Иссоса, чтобы отпраздновать вашу победу, – с ядом выпалила она.

– Вряд ли я мог привести их откуда-то ещё. Нам нужны были те, кто сможет обслужить солдат, желавших повеселиться. Иссос – ближайший город, подходящий для наших нужд.

– Как вы могли заставить блудниц… выполнять свою работу после того, как только что завоевали их город? – её обвинение звучало острее любого вопроса.

Её гнев вызывал у меня странное наслаждение. Её грудь резко поднималась и опускалась, обтянутая тонкой тканью ночной рубашки, что делало зрелище ещё более соблазнительным. Но я заставил себя сосредоточиться на её словах.

– Полагаю, как воспитанная девушка, ты не совсем понимаешь нужды мужчин, – начал я, продолжая снимать доспехи. – Но публичные дома могли бы отказаться от наших денег. Они не отказались. Напротив, они приветствовали нас и даже прислали гонцов в другие районы Иссоса, чтобы обеспечить нас достаточным количеством девушек.

– Я не так уж и глупа в вопросах мужских потребностей, – прошептала она, её взгляд опустился на мех, покрывающий её колени.

– Вот как? Но ты никогда не испытывала ярости битвы, не так ли?

Её глаза расширились, она снова встретилась с моим взглядом, её невинность почти болезненно бросалась в глаза. Я снял чёрную льняную рубашку, стараясь не задеть рогами ткань, чтобы не услышать очередной выговор от Хаваллы.

– Боевая ярость накапливается, – продолжил я, – нагнетает энергию и эмоции, которые требуют выхода. Мужчины могут выкрикивать свои победы, рубить врага на куски или… – я выдохнул, развязывая шнурки брюк, – удовлетворять иные потребности. Позволь мне пояснить, принцесса. Им нужно было пролить либо кровь, либо…

Она вздрогнула, и я ощутил извращённое удовольствие от её смущения. Пусть знает, с кем имеет дело.

– Я выбрал бордели вместо крови.

– Что ты делаешь? – выпалила она, её глаза устремились на мои брюки.

– Обычно я не сплю в одежде.

– Ты должен оставить на себе… хотя бы что-то, – её голос дрогнул, выдавая напряжённость.

Я посмотрел на неё, заметив, как волосы каскадом ложатся на мех, обрамляя её лицо. Её смущение было трогательным, но я не позволил себе увлечься.

– У нас, темных фейри, нет привычки носить много одежды, как у лумерийцев, – пояснил я. – Как ты, несомненно, заметила, мы менее… цивилизованы. – С этими словами я стянул брюки.

Она резко развернулась к стене, её плечи напряглись, как стальная пружина. Её смущение только подогрело мой интерес. Но я не собирался торопить события.

Тем не менее, я не мог позволить себе увлечься мыслями о её чувствах. Она была здесь, чтобы родить мне наследника и обеспечить союз, который укрепит мой контроль над Лумерией. И только ради этого.

Я мог бы оставить её в уверенности, что всю ночь наслаждался обществом другой женщины. Мог бы соврать, что переспал с несколькими и что могу позволить себе столько фейских шлюх, сколько пожелаю. Но вместо этого я, как зачарованный, не мог отвести взгляда от напряжённой линии её спины.

И потому я произнёс то, что никогда не собирался говорить:

– В моей постели не будет других женщин, пока в ней находишься ты.

Её плечи слегка напряглись, едва заметное движение. Затем я добавил тише:

– Сегодня ночью другой женщины не было.

Её напряжённая поза смягчилась, тело изогнулось плавной, женственной линией, словно распустившийся цветок. Она расслабилась, всем своим существом прижавшись к постели. Её мягкий, почти беззвучный выдох облегчения пробил что-то внутри меня, одновременно взволновав и раздражая.

Отводя взгляд, я уставился на покатую линию потолка палатки, затем резко накрыл рукой глаза и добавил с ноткой яда:

– Спи, Уна. Скоро тебе предстоит исполнить свой долг.

Я намеренно игнорировал внезапное напряжение, которое ощутил в её теле, и отказался смотреть в её сторону, чтобы не увидеть, как мягкость её изгиба вновь превратилась в стальную прямую линию. Я боролся с каждым порывом проявить слабость перед женщиной, которую спас, хотя её семья развязала войну с моим народом.

Во всех недавних грёзах и фантазиях о ней я никогда не мечтал ни о чём большем, чем её тело, ребёнок, которого она мне подарит, и её королевский союз. Но теперь, против собственной воли, я ощущал в глубине своего чёрного сердца крошечный уголёк. Он тлел, желая воспламениться. Загореться жарко и ярко.

ГЛАВА 15

УНА

Громкий звук рога раздался с дворцового парапета вдалеке. Прошло почти две недели с той ночи в лагере и с тех пор, как Голл проводил меня обратно во дворец и уехал, не сказав мне ни слова.

Я полагала, что понимаю, почему он посчитал важным проделать весь путь верхом до Силвантеса, столицы Нортгалла. Это был способ показать своим верным солдатам и народу, что он один из них.

Но это было неправдой. Он не был обычным солдатом или просто воином-фейри из призрачного народа. Он был другим, принадлежал к королевской линии, отмеченной драконьей кровью.

Стоя на ступенях Храма Викса, я наблюдала, как Дракмир кружил вокруг дворцовых шпилей. Он делал это с того самого дня, как меня вернули сюда, больше не сопровождая своего короля в пути. Я гадала, приказал ли Голл Дракмиру следить за мной или, возможно, моя странная магия каким-то образом притягивала его. Когда я впервые прикоснулась к нему, я попыталась дотянуться до силы, что заменила мою магию исцеления, но он заблокировал меня, не позволив проникнуть в его разум. Ни одно другое крылатое создание не делало этого прежде. Но дракон – существо невероятно умное.

Рядом со мной стояла Хава, на верхней террасе храма. Перед нами полукругом расположились ступени, ведущие к широкой, вымощенной белым камнем террасе и входу в храм – резкий контраст с дворцом, построенным из черного обсидиана. Жрицы стояли безмолвно на полукруге ступеней, обращенные к улице.

– Они будут здесь с минуты на минуту, – прошептала Хава, указывая на главную улицу, что вела к городу с юга.

Её слова были излишни. Я уже слышала их приближение. Грохот копыт по камню и ликующие крики призрачных фейри заполнили улицы Силвантеса, возвещая о прибытии их короля и возвращающейся армии.

Слева от меня возвышалась двухэтажная статуя их могущественного бога – четырёхрогого Викса, верхом на своем драконе по имени Силвантес. Покровитель города. Викс держал меч наготове, взмахивая им, словно в разгар битвы, их яростный защитник и наиболее почитаемый бог.

Шум и крики становились всё громче. И вот они вошли на просторную площадь перед храмом, и моё дыхание замерло.

Голл ехал на громадном черном пеллазийском жеребце с длинной гривой. Он возглавлял шествие с Сорином по одну сторону и Кеффой, изуродованным шрамами воином, по другую. Толпа ревела, выкрикивая его имя, но взгляд Голла сразу нашел меня и остановился.

Я осталась на месте, гордо подняв подбородок, пока он не остановился, не спешился и не поднялся по ступеням, проходя мимо верховной жрицы и других, направляясь прямо ко мне. Все они почтительно присели в реверансе, когда он проходил мимо.

Ещё больше радостных криков разнеслось по толпе, когда он появился на виду у людей, заполнивших улицы. Я смотрела, как он приближается, но не сделала реверанса. Хотя гнев ещё пульсировал под моей кожей, я не была готова склониться перед своим королем. Однако я оставалась собранной, позволяя ему рассматривать меня.

На мне было одно из платьев с высоким воротником, подходящее для более холодной погоды, что царила здесь. Темный королевский синий цвет соответствовал гербу моей семьи.

Голл чуть скривил губы в своей раздражающе самодовольной улыбке.

– Как ты, Уна? Хорошо ли ты провела время в моё отсутствие?

– Вполне. Я едва заметила, что тебя не было, – холодно ответила я.

Его улыбка стала шире, и он прошёл мимо меня к верховной жрице и другой жрице, стоящей перед статуей Викса.

Жрица рядом с верховной держала в руках красную бархатную подушечку, на которой покоились золотые браслеты. Как и остальные, она была облачена в чёрное полупрозрачное одеяние с широкими рукавами. Её серебряный головной убор представлял собой прозрачную вуаль, спадающую на длинные чёрные волосы, а четыре серых рога изящно изгибались назад.

– Добро пожаловать домой, принц Голлайя, – произнесла верховная жрица.

Я нахмурилась, повернувшись к Хаве, и прошептала:

– Она его оскорбила?

Хава покачала головой и наклонилась ближе, чтобы шепнуть:

– Это его титул, но вскоре всё изменится.

Она указала на происходящее. Голлайя опустился на одно колено перед верховной жрицей. Толпа мгновенно замолкла, когда она подняла золотые браслеты и повернулась к статуе Викса, поднимая их над головой. Её серебряная вуаль соскользнула на плечи, когда она обратилась к небу.

– По воле Викса, чья сила и могущество освящают меня на это деяние, я призываю его благословение.

Она повернулась к Голлайе, всё ещё преклоняющему колено, с серьёзным и, без сомнения, прекрасным профилем.

– Я венчаю тебя, Голлайя Вербейн, – она надела браслеты на его два больших рога, аккуратно скользя к основанию, где они идеально сели, – королём народа Нортгалла и первым призрачным королём народа Лумерии.

Пока толпа взрывалась овациями и ликующими криками, я почувствовала, как мой желудок сжался, а голова закружилась от тошноты. Хава крепко сжала мою руку и с сочувствием улыбнулась. Хотя Хава совсем не напоминала мою подругу-лунную фейри Мин, она всё же чем-то была на неё похожа. Мин всегда знала, когда мне нужен был комфорт или сочувственный жест. Я сжала её руку в ответ, а затем отпустила, вновь обращая взгляд вперёд, в тот момент, когда Голлайя поднялся, официально становясь их новым королём.

Он склонил голову перед верховной жрицей, а затем повернулся к другой.

– Добро пожаловать домой, мой король, – сказала она, сложив тонкие руки перед собой и присев в глубоком реверансе.

– Спасибо, Верховный Оракул Далья. Поднимитесь.

Она выпрямилась с той грацией, что свойственна только высокородным фейри.

– Кто она? – спросила я у Хавы.

– Это Далья, – тихо ответила Хава. – Она оракул. Уже год она служит его тайным провидцем, с тех пор как он вернулся в Силвантис. Теперь же она станет Верховным Оракулом при короле. Очень важная роль.

– Рад видеть вас дома и в добром здравии, мой король, – произнесла Далья с искренней теплотой, улыбнувшись Голлу, а затем повернувшись ко мне. – Сэр, представите меня? – Она кивнула в мою сторону.

Голлайя повернулся и направился ко мне вместе с ней.

– Далья из Дравенкорта, Верховный Оракул Силвентиса, это Тиарриалуна Элизабетанина Хартстоун. Моя Мизра.

Далья сделала реверанс.

Я ответила ей тем же.

– Приятно познакомиться, Оракул Далья, – произнесла я, сохраняя вежливость, хотя внутри меня все разрывалось от осознания, что Лумерия теперь окончательно утрачена для короля – моего брата – на глазах у меня самой.

– И мне, Мизра, – откликнулась она, явно довольная встречей.

– Надеюсь, вы сможете стать ей наставником, – обратился он к Далье. – Поможете ей привыкнуть к новой жизни здесь, в Нортгалле?

– Конечно, Ваше Величество. А когда мне готовиться к Ритуалу Сервиум? – спросила Далья, подняв на него свой золотистый взгляд.

– Через три дня.

Я вздрогнула, никогда ранее не слышав об этом ритуале, но ощущая его важность.

Далья моргнула, удивлённая.

– Это очень скоро. Разве не стоит дать принцессе время подготовиться…

– Три дня, Далья, – резко, даже чересчур фамильярно для публичного разговора с оракулом, отрезал он.

– Как прикажете, Ваше Величество, – ответила она, склонив голову, в то время как Голл положил руку мне на спину и мягко подтолкнул вперёд.

Толпа жителей Силвентиса вновь разразилась ликованием, когда он вывел меня к ним. Я невольно взглянула на него, отмечая гордость на его лице. Он получил всё, чего желал: корону, оба королевства и, по-видимому, меня.

Когда мы спустились по ступеням, и он подтолкнул меня к своей лошади, мне стало ясно, что я всего лишь пешка в его планах. Он использует меня для укрепления своей власти над Лумерией и её будущего через нашего ребёнка – его наследника. Но как же я хотела быть чем-то большим, чем просто средством достижения цели, чтобы моя жизнь значила для него больше, чем роль матери его ребёнка.

Не спрашивая, он обхватил меня за талию, приподнял и усадил боком на седло. Я ухватилась за луку, чтобы удержать равновесие, пока он взбирался за мной. Затем он развернул коня в сторону дороги, ведущей к Нäкт Миру.

– Ты могла бы помахать людям, Уна, – прошептал он мне на ухо, когда толпа приветствовала нас. – Быть приветливой с ними тебе не повредит.

– Они восхваляют не меня. Это твое королевство, не моё, – ответила я.

Он тяжело вздохнул, и остальная дорога до дворца прошла в молчании.

________________________________________

Вход в крепость Чёрного дворца, с крутыми обрывами по обеим сторонам бывшего кратера вулкана Виксет Крона, был устрашающим. Но вдалеке, за ним, виднелись пышные деревья с синими листьями. Их называли эшерами – это я узнала от Хавы.

Эшеры росли только в Нортгалле, их сверкающие синие листья были густыми, а серебристый оттенок добавлял им красоты под дневным солнцем. Хотя сейчас небо было покрыто серой пеленой, света хватало, чтобы разглядеть это сказочное эшеровое лесное великолепие позади дворца.

Я с интересом наблюдала за их белоснежными стволами с отслаивающейся корой. Эти деревья напомнили мне о моем побеге из Нортгалла. Тогда они, словно часовые, охраняли нас. Их вид внушал мне надежду. Я улыбнулась.

Звук быстрой дроби копыт за спиной заставил меня обернуться. Это были Сорин, Кеффа, за которым на коне ехала Хава, и отряд Элитных, включая Мека и Феррина. Они заняли позиции в колонне, когда мы поднимались по извилистой дороге к очередным вратам.

Дорога впереди обрывалась в пугающую пропасть. Голл остановил коня.

Раздался скрип, и чёрные железные ворота начали медленно открываться, в то время как мост медленно опускался.

Глубокий звук рога, раздавшийся высоко над дворцом, эхом разнёсся по всему внутреннему двору, возвещая о возвращении короля.

Голл повёл нас через опустившийся железный мост, и стражники на башнях по обе стороны ворот отдали ему честь.

Я не знала, чего ожидать от его народа здесь, в Силвентисе. Его воины обращались со мной с уважением, но взгляды жителей деревни, настороженные и внимательные, пугали.

По мере того, как мы приближались ко дворцу, внутри крепости суровые камни обсидиана уступали место ухоженной растительности. Я с удивлением отметила аккуратно подстриженные кустарники и траву, которая раскинулась вокруг задней части дворца. Оказывается, устрашающий вход – лишь фасад, призванный пугать посетителей.