Текст книги "Король призраков (ЛП)"
Автор книги: Джульетт Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Джульетт Кросс
Король призраков
Оригинальное название: The Wraith King
Автор: Джульетт Кросс /Juliette Cross
Серии: Возрождение Нортгалла #1 / The Rise of Northgall #1
Перевод: nasya29
Редактор: nasya29
Благодарности
Глубокая благодарность моим бета-читателям за этот проект – Шери Лорд, Малиа Крамер и Мариэль Браун. Особая благодарность Кристал Кук и Джессену Джудису, чье мнение и поддержка были неоценимы в том, чтобы история Голла и Уны ожила. Огромное спасибо вам всем.
Легенда о древнем демоне
Однажды бог ночи, Нäкт, увидел прекрасную фейри по имени Зарра, собиравшую цветы при лунном свете. Он сразу же влюбился, склонился перед ней, пообещал вечную преданность и протянул руку. Она приняла её.
Он поднял её в небеса и показал ей чудеса ночного мира, чёрные глубины и безграничные просторы мира, какими их видел он сам. Она полюбила его в ответ. На лугу, где он впервые встретил её, Зарра соткала мягкое ложе из лунных цветов: ночных флоксов и вечернего примула. Каждую ночь он возвращался и овладевал ею там.
Когда Зарра забеременела, ей захотелось уединиться, чтобы общаться с будущим ребёнком и обратиться к богине леса с мольбой о благословении. Она отправилась в леса, что были её домом пообещав вернуться до рождения ребёнка. Нäкт ждал её.
В то время как Зарра была вдали, богиня луны Лумера увидела, как Нäкт купается в горячем источнике, и возжелала его. Ей нужен был искусный любовник, чтобы её красота ярче сияла. Но Нäкт отверг её. Тогда ночью Лумера скрыла луну за облаками и соблазнила его, приняв облик Зарры. Она даровала ему нескончаемое наслаждение, пока он не уснул, изнеможденный.
В ту же ночь вернулась Зарра, полная жизни, с их ребёнком внутри. Она нашла Нäкта и Лумеру, лежащих обнажёнными в объятьях друг друга под лунным светом, на ложе, что она сама создала. Её сердце разбилось. Боль её была столь велика, что она разорвалась на сверкающие осколки, освободив ребёнка в миг агонии. Зарра рассыпала осколки своей души и тела в небеса, чтобы Нäкт всегда помнил о красоте, что он отверг и о любви, что потерял.
В полном отчаянии Нäкт улетел в ночное небо, желая быть лишь ближе к духу Зарры и больше никогда не возвращаться на землю.
Дочь Зарры, девочка, родившаяся взрослой, убежала в лес. Её рождение было отмечено болью и страданиями, а её душа была охвачена одиночеством. Как дочь ночи, она стремилась к темноте, чтобы найти в ней утешение. Так она нашла глубочайшую пещеру и укрылась от мира. И тогда она заплакала.
Бог земли Викс услышал её тихий плач сквозь камни своих гор. Её печаль звала его. Он нашёл её глубоко под землёй, заключил её в свои объятия и отнёс к своему очагу в недрах земли, шепча слова сострадания и милосердия.
Первый день она не прекращала плакать, и он качал её на руках, позволяя ей излить своё горе. На второй день он предложил ей воду из своей огромной ладони, и она испила её. На третий день он предложил ей хлеб, и она приняла его.
– Как твоё имя? – спросил он её.
– Мизра, – ответила она. Её имя на древнем языке означало «страдание» и «месть».
Викс улыбнулся. – Это сильное имя для сильной души.
Мизра прекратила плакать. На четвёртый день и каждый день после этого её любовь к Виксу росла всё сильнее. Он посвятил свою жизнь ей, согревая её тёмную душу. Вместе они произвели на свет множество детей – демонов огня, земли, тени и зверя, распространяя свою магию в мире.
Много-много лет спустя Викс провожал Мизру на её смертном ложе, ведь она не была бессмертной. Когда смерть приблизилась, он взял ее на руки и поднялся с ней на спину своего дракона. Вместе они взмыли в звёздную ночь, чтобы она могла быть ближе к своей матери и отцу. Там, он шепнул ей обещание, пока её душа покидала этот мир.
– Однажды, любовь моя, Лумера заплатит за своё коварство. Её потомки не будут сиять столь же ярко. Её потомки падут, а наши поднимутся. И тогда наступит твоё царствование… эпоха ночи.
Так эта история была рассказана детям тёмных фейри, потомкам ночи, что ждут своего часа править миром.
ПРОЛОГ
УНА
Кап. Кап. Кап.
Я вздрогнула, когда резкая волна боли усилилась под лопатками – там, где когда-то были мои крылья, отрезанные варварскими руками. Свернувшись в клубок на холодном каменном полу, я прижалась щекой к сырой поверхности и задрожала. Я сжала губы, чтобы не издать ни звука. Я не хотела, чтобы они вернулись.
Тонкая струйка крови стекала из ран на спине, спускаясь по рёбрам на пол подземелья. Они разорвали заднюю часть моего платья, оставив его клочьями на моём теле, едва прикрывая тело.
Мне было всё равно. Только боль имела значение – и желание выжить.
Я выдохнула дрожа. Единственный свет исходил от одинокого факела у арочного входа в эту часть темницы. Каждый раз, когда исчезали тени, и в камере становилось светлее, это означало, что кто-то из них шёл за мной. Вот почему я боялась приближающихся шагов своих тюремщиков и пряталась в тёмных углах.
Тело содрогнулось от новой волны боли; онемение начало заползать внутрь, будто с каждым разом я приближалась к смерти. Моя душа словно покидала меня по частям.
Эти мерзкие создания бросали меня в клетку и снова выволакивали меня оттуда, лишённые языка и ушей, с рогами и когтями. Они исполняли чью-то волю, пронзая моё тело демоническим оружием, пробивая моё сердце и истязая мою душу.
Я никогда больше не увижу свой дом. Я умру здесь. Скоро.
Рыдание сорвалось с моих губ. Я вздохнула и подавила его, а слёзы потекли по щекам.
– Шшш, шшш, баста мет. Шшш, – это была старуха в соседней камере. Она пряталась в тени с тех пор, как я оказалась в этом аду. Сейчас она, шаркая по каменному полу, приблизилась ко мне, в то время как я оставалась неподвижной от боли. Её рука протянулась сквозь прутья, и она убрала мои спутанные волосы с лица.
– Сорка, лиллет, – тихо шептала она на демоническом языке, продолжая гладить мои волосы. – Ора эст миетт, лиллет.
– Я не понимаю, – мой голос сорвался, горло саднило от криков.
Наконец, я повернула голову, чтобы впервые увидеть соседку по камере. Она была иссохшей до костей. Её тёмные волосы висели тусклыми прядями вокруг измождённого лица, но глаза её сверкали насыщенным, неожиданным оттенком фиолетового.
Мой взгляд скользнул по её плечам, на которых не было крыльев. Возможно, их тоже отрезали, как у меня. У неё не было ни рогов, ни острых ушей, как у большинства тёмных фейри.
Почему же она говорила на демоническом языке?
Она протянула через решётку глиняный кубок. Когда я потянулась за ним, острая боль пронзила спину.
– Ах! – Я вскрикнула и снова свернулась в клубок.
– Шшш, – она подняла мою голову и поднесла кубок к моим губам. Я пила. Мутная вода с землей пахла мерзко, но была словно божественный дар для моего пересохшего горла. Я жадно проглотила её, лишь один раз подавившись, но допила до конца.
Она подтолкнула меня лечь и продолжила гладить мои волосы, убирая спутанные пряди с лица.
Её маленький акт доброты и тихие слова вызвали волну скорби, смешанную с благодарностью. – Спасибо, – прохрипела я, желая, иметь возможность благословить её своей магией.
Вновь я закрыла глаза и молилась, чтобы божественная сила вернулась ко мне, чтобы даровать мне целительную мощь, в которой я так нуждалась.
Но не было ни искры, ни далёкого журчания энергии в моей крови. Ничего. Всё исчезло.
Я лежала неподвижно, скорбя о потере самых ценных даров – силы целительства и моих прекрасных крыльев.
Казалось, именно этого хотели эти мерзкие создания – лишить магии каждого светлого фейри, как наказание за само их существование. Ненависть и злобное удовлетворение читались в их пустых глазах, когда они истязали меня.
Шёпот старухи переливался, как призрачная мелодия в темноте, с дрожью, словно наполненной магией.
Я думала, что она – простая старуха, существо, лишённое какой-либо силы. Но то, что я ощутила сквозь прутья, между нами, было мощным. Это была не просто искра – это было нечто сильное, могущественное.
И тут я услышала, как что-то разбилось.
Я посмотрела сквозь прутья и увидела, что она держала острый кусок глиняного кубка. Она прижала его к своему запястью и прорезала кожу, продолжая шептать странные слова.
– Нет. Не надо, – прошептала я, хотя мой протест был слабым и истощённым, а разум погружён в апатию.
Она провела остриём по своему предплечью, всё ещё произнося эти непонятные слова, а затем просунула обе руки через прутья. Удерживая мои волосы нежным, но твёрдым нажимом на макушке, она окунула пальцы в свою кровь и начала чертить что-то на моём лбу.
Тёмные феи часто накладывают чары с помощью демонических рун, связывая заклинание с магией и знаками демонов.
Возможно, причина была в том, что они забрали у меня всё и убили мою волю к жизни, но я не могла сопротивляться, пока она шептала во тьме и чертила своё заклинание собственной кровью.
– Ора эст кел охира. Ора эст кел нäкт лос. Ора эст мехеем.
Тогда я почувствовала это. Её магия пульсировала, вибрируя в моей крови, наполняя меня новой силой. Она была мощной, резкой, выбивая из моего горла слабый стон. Её руки дрожали, когда она снова и снова повторяла знаки на моём лбу дрожащими пальцами.
– Ора эст кел охира. Ора эст кел нäкт лос. Ора эст мехеем.
У старухи перехватило дыхание и она опустилась на холодный каменный пол. Я приподнялась на локте и подтянулась к ней.
– Старая, ты слышишь меня?
Ответа не последовало. Я оглянулась, пытаясь найти ведро с водой, из которого она поила меня.
– Позволь мне помочь тебе.
Её трясущиеся пальцы коснулись моего подбородка, направляя моё лицо к ней. Тусклый свет факела падал на её худое лицо, выделяя глубокие тени под глазами и на скулах. Даже несмотря на то, что жизнь обошлась с ней жестоко, особенно в её последние дни, я могла видеть, что когда-то она была прекрасна. Её тёмные фиолетовые глаза всё ещё искрились добротой.
– Прости, – прошептала я, сжав её руку своей, чувствуя собственное бессилие без моей исцеляющей магии. – Я бы хотела помочь тебе.
Её губы изогнулись в слабой улыбке, прежде чем она заговорила на моём языке.
– Ты – судьба. Ты – тёмная госпожа, – произнесла она на безупречном иссосийском диалекте. – Ты предназначена для него.
Когда её глаза потускнели, а душа покинула тело, я поняла, что именно эти слова она шептала снова и снова на демоническом языке.
– Нет… – Я закрыла глаза и крепко сжала её безжизненную руку, а слёзы вновь потекли по моим щекам. Но на этот раз они были не для меня и не из-за того, что я потеряла, а для этой бедной, доброй фейри из моего родного края, которая умерла в темноте, шепча загадочные слова и пытаясь заботиться о чужой душе.
Тогда что-то сжалось в животе. Звук шагов приближался, и я видела, как свет в камере становился всё ярче.
Они идут.
***
ГОЛЛ
Сегодня ночью нежить была особенно голодна. Их отчаянные стоны раздавались громче, чем привычное шипение и бормотание. Скелетные пальцы царапали каменные стены ямы, издавая неприятный звук: щёлк-щёлк.
Иногда казалось, что этот звук проникает мне в череп, царапая изнутри, медленно сводя с ума.
Я отвёл взгляд от ямы, желая, чтобы моё зрение было не таким острым, даже в почти полной темноте подземелья под Нäкт Миром. Поднявшись на ноги, я прошёл влево от своей клетки. Цепь, прикреплённая к моей правой лодыжке, лязгала, когда я волок её тяжёлые звенья по каменному полу.
Эта цепь служила лишь для того, чтобы добавить унижения к моему заключению. Настоящим барьером были заколдованные железные прутья, удерживающие меня в этом заточении в сердце замка моего отца.
Мой отец, Король Демонов Нортгалла, восседал при дворе несколькими этажами выше этого царства смерти и костей. Его придворные – самые отвратительные льстецы, наряженные в кожу, кружева и злобу, плясали под его дудку где-то наверху, в тронном зале из обсидиана и стекла.
Он держал меня, своего единственного сына, как ценного пленника в самой глубокой, тёмной яме своего королевства. Никто не заботился обо мне. Никто не приходил за мной.
Моя мать могла бы… если бы отец не обезглавил её и не вырезал ей сердце за измену, когда мне было десять лет.
Мать была единственной, кто мог бы бросить вызов отцовскому гневу, чтобы попытаться освободить меня. Она была единственной, кто мог удерживать его паранойю в узде. Конечно, до тех пор, пока он её жестоко не убил.
С тех пор, как его любимый оракул Вайла предсказала, что однажды я свергну его и заберу корону, отец держал меня в этом сводящем с ума аду. Единственная причина, по которой он оставил меня в живых, была в том, что Вайла предупредила: если он убьёт меня или хотя бы прикажет убить, он сам заплатит за это жизнью.
Интересно, что он сделал с Вайлой за её пророческое видение своей гибели? Отец явно не был рад такому известию.
И вот я здесь. Живу. Дышу. Считаю мучительные дни.
Отец, вероятно, думал, что я смирился с судьбой, что буду гнить в этой клетке вечно, сходя с ума от монотонности и одиночества. Но он ошибался.
Подпрыгнув, я ухватился за два прута в верхней части клетки и начал свою ежедневную рутину, подтягивая и опуская тело в медленном, ровном темпе. Я сосредоточился на ритме сердцебиения, напряжении мышц и лёгкой боли, напоминающей мне, что я ещё жив.
Моя кожа поблекла до бледного серого оттенка, вместо здорового тёмного цвета призрачного фейри. Но пока я дышу, оставалась искра надежды, что я выберусь отсюда.
Заколдованные прутья блокировали мою магию, но я чувствовал её, струящуюся под кожей, жаждущую вырваться, шепчущую в моей крови. За последние две недели я ощутил внезапный прилив мощной энергии в своих венах. Мелодичный припев напоминал мне, что моё время уже близко.
Я продолжал подтягиваться, пока боль не отступила, когда внезапно раздался звук – железная дверь вверху лестницы распахнулась.
Пора кормёжки.
Нежить взвыла, предвкушая свою трабезу, зная, что означает этот звук. Костяные стражи тащили бедного смертного к его гибели.
Худые руки с оголёнными костями и пальцами, покрытыми серо-бледной кожей, тянулись вверх к платформе, возвышающейся над ямой. Чёрный, запятнанный кровью крюк, на который обычно подвешивали жертву, свободно качался, ожидая свежей плоти.
Я давно понял, что отец держит меня рядом с ямой своей мерзкой нежити, своей армией костяных солдат, которые подчинялись только ему, не просто так. Он поместил меня на виду, чтобы я видел, как он кормит свою орду смерти, и это разъедало меня изнутри, разрушало мой рассудок.
Два огромных костяных стража были одеты в кожаные туники, у них не было ушей. У них также не было языка. Отец общался с охраной мысленно и сделал их глухими и немыми для любых приказов, кроме своих. Они не слышали ни стонов, ни криков своих пленников, только демонический голос их короля.
Я был рад, что боги не наделили меня даром неклии – способностью поднимать и использовать мёртвых в качестве своей армии. Но я обладал необычной силой зефилима, способностью владеть фейским огнём с помощью слов. Хотя за этими решетками это не приносило мне никакой пользы.
Костяные стражи тащили мешок между собой, и существо внутри, чей шум служил ужином для нежити, слабо сопротивлялось. Мои заострённые уши уловили приглушённый звук, и я вздрогнул: этот голос был… женский.
Скривившись, я подскочил к прутьям, крепко вцепившись в них. Никогда раньше они не бросали женщину на растерзание нежити. Жертвами, которых сбрасывали в яму, обычно были мятежники – духи фейри, которые якобы предали моего отца, или светлые фейри, пойманные у границы. Но женщины – даже самая немощная старуха, лишённая магии – не была обречена на участь быть скормленной чудовищам.
– Отпустите меня, – раздался слабый крик из холщового мешка, когда один из стражей положил его на платформу над ямой.
Я сжал зубы, услышав её отчаянную мольбу, но ничего не могло подготовить меня к тому, что случилось, когда они развязали мешок, и она рухнула на каменный пол платформы.
Из глубины моего горла вырвался рык, когда комната озарилась мягким сиянием, окружившим это прекрасное существо – избитое и покрытое синяками – чьи тонкие руки теперь были крепко зажаты мерзкими костяными стражами. Когда она пыталась вырваться, я заметил открытую рану на её спине, видимую сквозь разорванное платье. Её крылья были оторваны от тела. Мои пальцы сжали прутья ещё сильнее.
Её кожа была такой же гладкой и белоснежной, как мрамор, добываемый в северных горах Сольгавии. Белоснежные волосы были грязными и спутанными, пряди каскадом спадали вокруг её лица, залитого страхом. Её платье из тончайшей ткани было разорвано и обветшало.
Хрупкая светлая фейри. Она была юной, совсем девочкой. Невинной. Внутри меня все сжалось от жестокости этого зрелища.
Когда она повернула своё ангельское лицо к яме, в её взгляде отразился ужас.
– Нет! – Первое слово, произнесённое мной за всё время заключения, вырвалось из моего горла грубо и неистово.
Моя магия откликнулась на этот призыв, пронзая тело дрожью, ударяясь о чары клетки, словно ликуя от искры жизни.
Костяные стражи прицепили её к крюку, свисавшему над платформой, и привязали её потрёпанными верёвками. Вместо того чтобы бороться, она вцепилась в крюк, будто он мог стать её спасением.
Отчаянно она смотрела то на стражей, то вниз, в глубину ямы. Один из костяных стражей нажал на рычаг, и её медленный спуск начался. Она вскрикнула, и её крик пронзил мои плоть и кости, пробегая по телу, как ядовитая змея, проникая внутрь. Эфемерная сила будто стегала меня, принуждая действовать. Сейчас.
– Нет, – повторил я, горя гневом, направляя его в свою магию, позволяя силе, скрытой в моей королевской крови, взорваться потоком. Магия ответила, наслаждаясь агрессивной яростью, сжигая темноту, жившую во мне и сдерживаемую слишком долго.
Сила тёмного фейри была живой, доминирующей, жаждущей свободы. И моя сила вырвалась наружу.
Мои мышцы напряглись, и я направил свою энергию в железо, разорвав цепи с неожиданной лёгкостью. Казалось, что чары вовсе не были для меня преградой. Мне лишь требовалось сильная эмоция, чтобы освободиться.
Мой взгляд устремился на испуганную фейри, чьи тонкие руки цеплялись за крюк, опускавший её к смерти.
Как только нижний край крюка достиг протянутых рук шипящей и стонущей нежити, я заревел от ярости.
Взрыв красного света прорезал тьму, чары разлетелись, и железные прутья покорились моей воле с пугающей лёгкостью. Я проскользнул сквозь открывшееся пространство и помчался к яме.
Она вскрикнула, когда нежить начали рвать её тонкое платье, царапая её обнажённые ноги. Её рот открылся в беззвучном крике, а я снова заревел.
Мчась по подземелью, я взмахнул рукой в сторону существ, которые тянулись к крюку, пытаясь затащить её вниз. Фейский огонь хлынул из моего тела, и волна восторга охватила меня, когда пламя превратило дюжину нежити в пыль. Тёмная победа наполнила меня воодушевлением, которого я не знал прежде.
Девушка подняла глаза от крюка, за который цеплялась, её ясный фиалковый взгляд был полон отчаяния и страха. Я проскользнул через яму и оказался на крюке, раскачивая нас, как маятник.
Я произнёс одно слово, и верёвки, связывавшие её, обратились в прах, после чего я прижал её к себе. Она ахнула, но не сопротивлялась, пока я шагал по стонущим останкам нежити, пытавшихся стащить нас вниз. Мои ботинки с железными набойками трещали, ломая черепа и кости, пока я использовал нежить как ступеньки, чтобы вытащить нас из ямы.
Всё это время я крепко держал её, следя за тем, чтобы не оцарапать её шёлковую кожу своими когтями. Я перепрыгнул через нежить, оказавшись на шероховатом каменном полу подземелья. Её тонкие руки обхватили мою шею.
До того, как костяные стражи поняли, что происходит, я прошептал:
– Этелинэ, – и взмахнул рукой.
Из моих пальцев вырвалось пламя, превращая стражей в прах. Сила текла сквозь меня, словно забытая река, вновь открывшая путь через давно покинутую долину.
Это было величественно.
Пробираясь через тёмные коридоры, которых я не видел уже десятилетия, я поспешил по заброшенным переходам, уходящим подальше от замка. Девушка дрожала в моих руках, её зубы стучали. Подняв её выше и стараясь не задеть раны на её спине, я прижал её к себе и, тихо ступая, двинулся по теням, зная лучший путь к выходу.
Меня охватило странное чувство правильности. Вопреки воле отца, я собирался покинуть его яму смерти. И с собой я забирал одно из его измученных созданий.
Скрежет шагов по камню за поворотом заставил меня замереть. Девушка затаила дыхание, почувствовав опасность. Быстро развернувшись, я направился в другую сторону. Неподалёку от главного блока была небольшая ниша, где меня держали. Я видел, как костяные стражи проходили туда-обратно десятилетиями.
Я скрылся в нише, обнаружив маленькую камеру без решёток, где на столах громоздились всевозможные острые инструменты. Некоторые из них были покрыты тёмно-красной кровью светлых фейри.
– Не смотри, – прошептал я ей на ухо. Мне не хотелось, чтобы она закричала при виде крови и выдала нас.
Она прижалась лицом к моему плечу, пока я прижимался спиной к стене рядом с входом. Шаги приближались.
Я осторожно опустил девушку на пол. Она бесшумно встала на босые ноги, и я подтолкнул её к дальнему углу, подальше от входа. Схватив со стола короткий, остро заточенный нож, я прижался к стене у входа, скрываясь в тени.
Шаги становились всё громче, приближался всего один страж. Как только массивная фигура пересекла вход в нишу, я выскочил из тени, схватил его за рог и резко дёрнул голову в сторону, после чего легко перерезал ему горло. От неожиданности он почти не сопротивлялся, и, когда наконец осознал, было уже поздно. Я нанёс второй удар, глубже, так что частично обезглавил его. Он рухнул с глухим стуком.
На нём был тяжёлый меховой плащ. Вероятно, это один из тех стражей, которые патрулируют лес в поисках новых жертв для подземелий или охраняют ближайший выход из замка. Возможно, это даже он захватил лунную фейри, стоявшую сейчас рядом со мной в нише.
Рыча, я встал над неподвижным стражем, его синяя кровь растекалась по каменному полу. Я быстро разрезал шнуровку на плаще у его горла и, толкнув его гигантское тело сапогом, снял плащ. Я спрятал нож за пояс своих просторных штанов.
Когда я вернулся в нишу, там было тихо. На миг мне показалось, что девушка убежала от страха.
– Эй, фейри, – неуклюже позвал я, не зная, как к ней обратиться.
В дальнем углу мелькнуло движение, и она вышла из тени, всё ещё дрожа, глядя на тело стража за моей спиной.
Я протянул ей плащ.
– Знаю, он дурно пахнет, но на улице ты замёрзнешь до смерти.
По запаху снега на плаще я понял, что сейчас зима. Девушка быстро шагнула ко мне и позволила накинуть его на её плечи, подол доходил ей до лодыжек.
– Я понесу тебя, – указал я на её босые ноги. – Без обуви ты замедлишь нас.
Она только кивнула, сильнее сжав на себе грязный меховой плащ. Я поднял её на руки, переступил через мёртвого стража и поспешил к выходу из замка.
Она молчала, продолжая дрожать в моих руках. Длинный коридор, ведущий к выходу, был пуст, вероятно, потому, что я убил стража, который должен был патрулировать это место.
Когда мы подошли к последнему проходу, я услышал размеренные шаги стража в задней части замка. Я знал, что поблизости был выход, потому что в детстве, когда я был маленьким, мне всегда хотелось исследовать подземелье, даже несмотря на запреты.
Сейчас я полагался на инстинкты, выглянув в длинный коридор, который заканчивался спиральной каменной лестницей между двумя мерцающими факелами на стене.
Вот он, выход.
Я держался в тени. Я собирался опустить её на ноги, чтобы взять нож, готовясь убить приближающегося стража, но тот прошёл мимо лестницы и продолжил путь, даже не взглянув в нашу сторону. Когда шаги стихли окончательно, я торопливо пересёк коридор и начал подниматься по спиральной лестнице.
Лунная фейри была невесомой в моих руках, пока я поднимался вверх. На полпути я остановился, прислушиваясь. Никого не было ни сверху, ни снизу, и я поспешил по последнему витку лестницы, пока не оказался на площадке с железной дверью.
Я поставил её на пол, проклиная себя, ведь для двери, возможно, был нужен ключ. Но когда я взялся за засов и толкнул, она легко открылась. В лицо хлынул ледяной ветер, девушка ахнула, но ничего не сказала.
Вероятно, ключ требовался только снаружи. Сейчас мне было всё равно. Я знал лишь одно: нас ждала свобода. Не говоря ни слова, я снова поднял её на руки и шагнул в снег, под серым небом кружились мелкие снежинки, и я поспешил к Эшерскому лесу.
Я нёс фейри быстрой походкой по лесу, усыпанному тонким слоем снега. Некоторое время единственными звуками были хруст моих тяжёлых сапог по снегу и слабый ветер, сотрясающий голые ветви над нами.
Когда мы углубились в лес, я пожалел, что сейчас была зима. Деревья Эшера, лишённые своих синих листьев, стояли, словно серые привидения, не давая никакого укрытия.
– Спасибо, – произнесла она тихим, хриплым от страданий в подземелье голосом.
Хмурясь, я ответил:
– Не спеши благодарить, – ответил я на языке высших фейри, который знал с детства, так как это был общий язык королевств. – Нам предстоит длинный путь.
И я понятия не имел, куда её вести.
Её раны были серьёзными. Мы не сможем добраться до Пограничья за несколько дней, если мне придётся нести её всё время. Но кому я мог довериться в ближайшем городе Сильвантесе? Мой единственный друг был Кеффа, но его схватили вместе со мной и заперли в замке.
Мне нужен был надёжный укромный уголок, где я мог бы спланировать дальнейшие действия. На окраине Сильвантеса жил пекарь Огальвет, он никогда не выражал симпатии к моему отцу. Возможно, он поможет мне и найдёт способ вернуть девушку её народу.
– Меня зовут Уна, – сказала она дрожащим голосом.
Я держал взгляд на тропе, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что нас не преследуют, не особо настроенный на разговор. Я поблагодарил богов за то, что снег шёл, скрывая наши следы.
– Ты призрачный фейри.
Я продолжил идти, игнорируя её.
– Почему ты оказалась в том подземелье?
Я не был обязан этой девушке ничем, тем более правдой, которая оставила на мне столь глубокий шрам. Но она была загадкой, пробудившей моё любопытство. Неужели стражи нашли её на Пограничье и похитили?
– Как костяные стражи смогли поймать такую молодую лунную фейри, как ты? – спросил я.
Она подняла голову, устремив взгляд на моё лицо. В её глазах читалось восхищение, но не страх.
– Меня поймали около водопада Драгул.
Я резко остановился, хмурясь.
– Что ради всех богов ты делала так близко ко дворцу?
Её фиолетовые глаза расширились, но взгляд остался спокойным и твёрдым.
– Я искала кое-что.
– Настолько важное, что ты готова была пожертвовать жизнью? – выпалил я.
– Да, – ответила она хладнокровно.
– Одна?
Она кивнула, сжав подбородок в упрямом жесте.
Я покачал головой и тяжело вздохнул.
– Глупая девчонка.
Она отвернулась, снова устремив взгляд на тропу.
Теперь, при свете дня, я заметил, что то, что я сначала принял за окровавленную рану на её лбу, на самом деле оказалось демоническими рунами. Они были размазаны и нечёткие, написанные кровью под её волосами. Мне было интересно, какое ужасное заклинание костяные стражи получили приказ наложить. Но, казалось, она не страдала ни от чего, кроме физических ран. Похоже, заклинание не сработало.
Она вздрогнула, когда моя ладонь, положенная на её поясницу, слегка скользнула вверх. Я осторожно приподнял её повыше на руках, следя за тем, чтобы не задеть её раны.
Мы продолжили идти в тишине, глубже погружаясь в лес, и единственным звуком оставались мои тяжёлые шаги, хрустящие по снегу.
– Они не знали, – вдруг прошептала она.
– О чём ты говоришь?
– Моя семья. Они не знали, что я ушла, так что нельзя сказать, что они позволили мне отправиться одной.
– Но ты всё равно сделала это.
– Это было важно, – подчеркнула она, и в её мягком голосе появился стальной оттенок, который заставил меня взглянуть на её нахмуренное лицо.
Я фыркнул, подавив смешок над её глупостью.
– И посмотри, куда это тебя привело, фейричка.
На миг отвлекшись, я не услышал свист стрелы, пока не стало слишком поздно.
Она вонзилась в левую сторону моей груди, опасно близко к сердцу, и от силы удара меня отбросило назад. Она закричала, упав на колени рядом со мной, и грязный плащ соскользнул с её плеч.
– Отпусти её, проклятый призрак! – раздался низкий мужской голос.
Когда я попытался приподняться, стрела всё ещё торчала у меня в груди. Светловолосый фей в сапфирово-золотом одеянии подхватил Уну за талию и отлетел назад, его белые крылья сверкали в полумраке. Он отнёс её на несколько футов прочь, поднимая в воздух вихрь снега.
Рыча, я поднялся, но ещё две стрелы впились в правое бедро и бок.
– Прекрати, Бейлин! Ты его ранишь!
Мужчина удерживал её обеими руками, гневно глядя на меня, пока из тени не вышел целый отряд, по меньшей мере, двенадцать фейри, облачённых в синие и золотые доспехи. Королевская стража Иссоса.
– Раню его? – выкрикнул тот, кого звали Бейлин, теперь, осматривая Уну с грозным выражением лица. Он вздрогнул, увидев, что у неё больше нет крыльев. – Мы должны отвести тебя домой, сестра, – прошипел он тихо.
Сестра? У меня закружилась голова. Она была королевской принцессой Иссоса, Тиарриалуной, единственной дочерью Коннала Хартстоуна, Верховного короля Лумерии. Я знал это, потому что отец велел мне запомнить наших врагов, знать их досконально.
– Нет, пока ты не поможешь ему! – закричала она. По её щекам текли слёзы, пока она пыталась вырваться из рук брата. Слёзы… ради меня?
Необычное напряжение пробежало по моему телу, пока я стоял на коленях в снегу, вырывая стрелы из тела одну за другой.
– Он тебя похитил, Уна. Что ты говоришь?
– Он освободил меня, Бейлин. Без него я бы умерла.
Принц фейри посмотрел на меня поверх её плеча, всё ещё хмурясь. Враждебность, исходившая от него и его стражи, была ощутима, словно хлыст в воздухе. Шестеро его стражей уже держали луки наготове, стрелы были направлены на меня. Я мог бы сжечь их всех дотла, но остался неподвижен. Внутренний голос, шепчущий из глубин магии, успокаивал меня, заставляя не двигаться.
– Иди домой, девочка, – сказал я, всё ещё стоя на коленях. – Ты не принадлежишь этому месту.
Уна уставилась на место, где меня пронзили стрелы, по груди стекала моя синяя кровь.
– Маленькие стрелы твоего брата не могут мне навредить, – усмехнулся я, презрение сорвалось с моих губ.
Хотя я никогда не встречался с принцем, и наши королевства были сейчас в состоянии перемирия, он оставался моим врагом. К счастью, он не знал, кто я.
– Пойдём, Уна, – сказал он, не оставляя ей выбора, и подтолкнул её к стражам фейри, сомкнувшимся вокруг.
