Текст книги "Король призраков (ЛП)"

Автор книги: Джульетт Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

И тут я услышала их – далёкие крики Феррина, раздающие команды, и скрип металла. Они гнули прутья ворот? Я не знала, что вейты обладают нечеловеческой силой.

Я закрыла глаза и призвала мужество, успокаивая бешеное дыхание. Мне нужно было стать тихой, как мышь.

Я ждала, долго ничего не слыша, и начала сомневаться, что они вообще пробрались за стены замка. И тогда дверь конюшни с грохотом распахнулась.

Я подскочила и прижала ладони ко рту. Что-то огромное вошло в конюшню. Оно было намного больше, чем костлявый вейт. Оно шумно втянуло воздух и двинулось ближе. Меер-волк. Всё моё тело задрожало.

И тогда я ощутила присутствие Феррина. Тьма, владевшая им, буквально струилась с него. Её энергия заставила меня трепетать, но я оставалась неподвижной, как статуя, мёртво-тихой.

– Уна-а-а, – протянул он сладким голосом. – Я скоро тебя найду, дорогая.

Мой желудок сжался от тона его голоса, слишком интимного, чтобы он имел право так со мной говорить.

– Обещаю, я буду заботиться о тебе, милая Уна.

Его голос стал ближе, и я напряглась еще сильнее.

Другой, не менее страшный, шагал по противоположному проходу, его тяжелые шаги гулко отдавались эхом. Они обыскивали правую сторону. Я пряталась слева.

– Ты ненавидела Голла сначала. Я помню тот день, когда ты плакала и искала утешения у меня. Я был рядом. Ты помнишь?

Тошнота подступила к горлу от одной мысли, что я когда-то доверяла ему.

– Но потом ты изменила мнение о нем, верно? – Его голос зазвенел гневом. – Я видел, как ты в тот вечер вела себя на пиру, вся такая угодливая. Решила сменить своё отношение к королю.

Словно одного голоса было мало, чтобы передать его ярость, воздух вокруг стал тяжелее, будто сам лес отзывался на его эмоции.

– Думаю, ты позволяла ему обладать тобой каждую ночь, да?

Я прикусила губу, чтобы не издать ни звука, когда что-то невидимое, но мощное хлестнуло меня магией, сжимая грудную клетку, словно железными обручами. Его ярость, его агрессия – все это подпитывало силу его магии. Я содрогнулась: неужели он осознает, насколько сильно его эмоции воздействуют на мир вокруг?

Он вдруг замолчал. Тяжелые шаги зверя приблизились. Теперь он искал меня. Еще немного – и он окажется в этом проходе.

Я, почти не дыша, приподнялась на четвереньках и осторожно взглянула сквозь щели досок. Чёрный силуэт двери выхода виднелся впереди. Я знала, что во дворе меня ждут вейты, но у меня не оставалось выбора.

Собрав остатки сил, я решила: если сумею взлететь, то доберусь до стены замка, на парапет. Там я смогу дождаться Голла. Я чувствовала его приближение – он был уже совсем близко, и мне оставалось лишь надеяться.

Эта надежда придала мне смелости.

Не теряя ни секунды, я медленно выползла из своего укрытия, на цыпочках направляясь к двери. Как только я окажусь снаружи, мне придется взлететь.

Стараясь успокоить дыхание, я прислушалась: огромный зверь уже вынюхивал землю где-то совсем рядом. Тогда я одним рывком распахнула дверь и выскользнула наружу, сделав шаг к стене, расправляя крылья.

Но меня схватили.

Я вскрикнула, когда сильные руки обвились вокруг меня, грубо притягивая к жесткому телу. Феррин.

Его дыхание касалось моего уха, а руки крепко сжимали талию и грудь, не оставляя мне ни малейшего шанса вырваться.

– Но теперь моя очередь, Уна. Думаю, я ждал достаточно долго.

ГЛАВА 43

ГОЛЛ

Тьма. Тьма. Все вокруг заполнила тьма. Она затопила мое сознание и тело. Гнев перестал быть просто эмоцией – он стал живым, дышащим духом-наставником, схватившим меня железной хваткой и обжигающим пламенем. Он тек по моим жилам, пробуждая отвратительные, но пугающе приятные картины того, как Феррина разрывают на части, конечность за конечностью. Не было смерти, достаточно жестокой для него, не было пытки, настолько мучительной, чтобы утолить мою жажду уничтожить его.

Дело было не только в том, что он предал меня как своего короля и родича, или в том, что убил брата, или даже в его дерзком вызове богам, когда он присвоил то, что принадлежало не ему. Уна была дарована мне самим Виксом. Она прошла через черное озеро, выжила и отдала себя мне. Я выбрал ее, поставив выше всех своих людей. Викс благословил наш союз ребенком. Феррин бросил вызов богам, похитив ее у меня.

Но даже это не было причиной того, что моя душа пылала жгучим желанием убить его. Он напугал ее. Он заставил ее испытать боль.

Это было непростительно. За это он умрет.

Драк стремительно летел над землей, как падающая звезда, приближая нас к Виднолеку.

Но именно образы из разума Уны ослепляли меня черной яростью. Она сумела убежать, спрятаться. Но он поймал ее.

Очередная вспышка. Он прижимает ее к стене, щекой к грубому камню, снаружи конюшни. Его руки удерживают ее, пытаясь задрать рубашку, пока она отчаянно борется.

Я зарычал от ярости. Драк почувствовал мое отчаяние и заревел вместе со мной, взмахнув мощными крыльями, чтобы ускорить наш полет через поле к замку.

Моя спутница вскрикнула, пытаясь отбиться, её ногти царапнули его лицо. Он схватил её за руку, резко развернул и ударил по щеке, сбивая с ног. А потом бросился на неё.

Глухой стон вырвался из моей груди, тело затряслось от ненависти и ужаса.

Теперь для Феррина не было прощения. Ни одно слово не могло спасти его. Даже боги не могли остановить то, что должно было случиться.

Осознание того, что Мек и Феррин – мои родные братья, а не двоюродные, как я считал, пришло ко мне лишь на мгновение, когда Мек исповедался перед смертью. Но вина за то, как мой отец породил их через насилие или принуждение их матери, не могла быть искуплена.

Они должны были рассказать мне давно. Всё это время, пока я искал Уну и Феррина, я пытался понять, о чем он думал, возможно, желая исправить ошибки моего отца. Но с того момента, как он поднял руку на Уну, кровь перестала иметь значение. Важно было лишь её спасение – и его смерть.

Вейты окружали замок, заполняя внутренний двор. Драк спустился прямо перед воротами, раздавив нескольких тварей своими гигантскими лапами. Те завыли под его когтями. Он взмахнул крыльями, отбрасывая назад ещё больше вейтов. Я спрыгнул с его спины и ринулся к воротам Виднолека.

Вейты метнулись к Драку, но он встал на задние лапы, взмахнув крыльями. Спустившись обратно, он изверг поток огненного дыхания, обращая врагов в пепел.

Я шагал вперёд, поднимая руки. Пламя фейри заполнило меня, охватило мое тело, душу и плоть. Я стал сосудом гнева богов, их пламенным воплощением. Вихрь огня разрастался от моих боков, обрушиваясь на землю и уничтожая всё на своем пути.

– Феррин! – зарычал я, проходя сквозь уничтоженных вейтов.

Тогда он появился. Из тени конюшен вышел вейт-меер-волк, а рядом с ним стоял Феррин. Он держал Уну, прижимая её к себе.

Моё сердце оборвалось. Её тело было исцарапано, щека в синяке, рубашка разорвана до талии. Её глаза блестели страхом, яростью и надеждой. Следы её ногтей пересекали его лицо, в следах борьбы.

Гнев снова взял верх. Неумолимая сила возмездия направила меня вперёд, полную решимости вырвать её из его рук и разорвать его на куски.

***

УНА

– Стой! – закричал Феррин, и его голос отозвался вибрацией на моей спине.

Голл застыл, его лицо было лицом человека, охваченного безумием. Он выглядел настоящим королем демонов и призраков Нортгалла, с горящей в глазах жаждой убийства. На нем была лишь свободная белая туника, не завязанная у ворота, и штаны из оленьей кожи, те самые, в которых он был, когда я в последний раз видела его в нашем шатре. Его плащ развевался на ветру за плечами.

Но больше всего меня заворожило пламя, словно живой поток огня, закручивающийся вокруг него, как плащ демона. Он был воплощением Викса, его глаза светились безумием и яростью.

Голл ничего не сказал Феррину, лишь смотрел на него своим устрашающим взглядом, в котором мерцал потусторонний огонь. В его глазах проступало наследие драконов, словно сами боги заглядывали в этот мир через него.

Пламя, окутывающее его, обрушивалось на вейтов, подходивших слишком близко, превращая их в пыль.

– Если ты используешь свое пламя, – произнес Феррин, – ты убьешь и её.

Я услышала это – первую дрожь страха в его голосе. Он боялся. И ему было за что бояться. На лице моего короля не было ничего, кроме смерти.

Голл начал двигаться вперед, шаг за шагом, медленно и неумолимо. Его голос был тихим, почти спокойным, но в нем звучало что-то ледяное:

– Ты действительно думаешь, что хоть одна часть меня способна причинить вред моей спутнице? Моей Мизре?

Пламя вокруг него вспыхнуло ярче, распространяясь по земле, словно огненный строй, сметая все на своем пути.

Вейты прекратили нападать, теперь они кружили на безопасном расстоянии. Но это не имело значения. Голл прошептал слова на неведомом языке и взмахнул руками. Вспышка, и огонь устремился во все стороны, находя каждого вейта во дворе и обращая их в пыль, воздух наполнился запахом гари и эхом их предсмертных криков.

Руки Феррина крепче сжали мою талию и грудь, прижимая меня к нему. Меер-волк позади нас издал низкий рык, обнюхивая воздух.

– Я убью её, если ты подойдешь ближе! – резко крикнул Феррин, его рука легла на мое горло.

Голл замер, но выражение его лица не изменилось. Его взгляд встретился с моим. На мгновение ярость и жестокость в его глазах отступили, позволив мелькнуть тому, что я могла бы назвать обожанием. Затем всё исчезло, и он снова сосредоточился на моем пленителе.

– Феррин, – произнес он с пугающей уверенностью, – ничто из того, что сейчас здесь произойдет, не закончится иначе, чем твоим трупом в моих руках. Прими это прямо сейчас.

– Ты и твоя чертова самоуверенность, – бросил Феррин, усмехнувшись.

– Поэтому ты хотел быть королем? Ты считал меня высокомерным? Недостойным? – Еще несколько шагов ближе.

Феррин отступил назад, увлекая меня за собой. Мои руки сжали его предплечья, его пальцы сдавили мое горло.

– Ты был обречен, – прорычал Феррин. – Моя мать говорила мне, что ты, вероятно, уже мертв в том подземелье. Она воспитывала нас одна, повторяя снова и снова, что королем должен стать я, её первенец. – Его дыхание стало рваным от гнева. – Однажды я должен был убить нашего отца и занять его трон. Это было её последним желанием.

Он коротко рассмеялся с презрением.

– Я строил планы, чтобы сделать это, пока ты не появился из ниоткуда, убил его и занял моё место.

Голл склонил голову набок, в его взгляде было больше звериного, чем фейри.

– Это никогда не было твоим местом.

– Теперь оно моё, – рыкнул Феррин, а затем громко выкрикнул: – Стигрим!

Вейтовый меер-волк сорвался с места и бросился на Голла. Я закричала, когда огромный скелетный зверь с разверстыми челюстями прыгнул на него.

Голл поймал чудище за клыки, удерживая его зубы, не давая сомкнуться. Он прошептал слова на демоническом языке.

Этелайн не значило «пламя» или «воспламенись», как я считала раньше. Это означало…

– Оживи, – выдохнул Голл, призывая свою магию жить и дышать за него.

И она подчинилась. Огонь вспыхнул на его руках, взметнувшись двумя полосами по спине мертвого волка. Существо завыло и зарычало, но Голл всё ещё держал его с силой, которую я не могла представить.

И тогда я почувствовала их. Присутствие богов окружило нас – их сила была почти болезненной, давящей. Но она исходила не с небес и не из земли. Она исходила от Голлайи самого. Моего короля. Моего спутника. Моей любви.

Сзади раздался тихий стон Феррина, прежде чем он начал тащить меня назад, его рука скользнула с моего горла.

К этому моменту волк-вейт уже полностью охватился пламенем. Голл разжал его челюсти. Хруст костей и разрыв гнилых сухожилий раздался в воздухе, а затем он с силой, и физической, и магической, отбросил пылающий труп, ударив его о стену замка.

Он повернулся к нам, вынимая кинжал из ножен на своем поясе, и двинулся в нашу сторону решительными, беззастенчиво смелыми шагами. Его лицо было воплощением ледяной, безжалостной ярости.

Он был прекрасен в своей неумолимой решимости. Я не могла отвести взгляд, даже если бы захотела.

Рука Феррина вновь нашла мое горло, но Голл прошептал что-то, и из его груди вырвалась огненная змея, обвиваясь вокруг запястья Феррина.

Внезапно я оказалась свободна, тяжело падая на камни двора. Тут же я отползла назад, игнорируя острую боль в запястье и мелкие камешки, впивавшиеся в ладони.

– Ты в безопасности, моя Мизра, – сказал Голл спокойным, обволакивающим голосом, его дикий взгляд по-прежнему был устремлен на Феррина.

Теперь Феррин был связан четырьмя огненными веревками, его руки разведены в стороны, ноги прикованы к месту. Его пепельно-серое лицо потемнело от напряжения, с которым он пытался вырваться. Огонь не обжигал его кожу, лишь удерживал его. Голл хотел убить его сам. Хотел, чтобы это было лично.

– Я твой брат! – закричал Феррин.

– Был, – ответил Голл, уже всего в нескольких шагах от него. – Но ты осмелился тронуть мою жену и причинить ей боль. Теперь ты ничто. Ты – пепел в пустоте.

«Его жена?» Я сглотнула, чувствуя, как внутри разливается нечто мощное и теплое от его беззаботного признания. Для короля призраков заявить о жене казалось чем-то невероятным.

– Но я твоя кровь! – запротестовал Феррин, а затем, издеваясь, добавил: – Она всего лишь наложница.

– Нет, Феррин. – Голл подошел вплотную и схватил его за один из рогов, наклоняя голову вниз. – Она моя королева. Она – всё.

Я ощутила, как по моему телу пробежала дрожь, слыша искреннее обожание в его голосе.

– Тебе лучше отвернуться, моя любовь, – сказал он спокойно, даже не взглянув на меня.

– Нет, – мягко ответила я.

– Как угодно.

Затем он начал наносить удары кинжалом в горло Феррина снова и снова. Тот захрипел, издавая предсмертный стон, его губы шевелились, глаза широко раскрылись от ужаса, пока Голл удерживал его за рог, продолжая свое ужасное дело. Глаза Феррина потускнели, когда его дух покинул тело. Я почувствовала, как темная сущность исчезла, растворившись где-то вдали.

Но Голл не заметил этого. А если и заметил, то не придал значения. Он переместился к груди Феррина, и даже когда огненные веревки исчезли, Голл продолжал удерживать его тело одной рукой, а другой с ритмичной жестокостью вонзал кинжал, брызги синей крови покрывали его лицо и грудь.

Меня стошнило. Наконец я отвернулась, свернувшись клубком, прижав лицо к коленям. Звуки лезвия, вонзающегося в плоть снова и снова, не покидали меня. Я не знала, сколько это длилось – лишь то, что мой разум на какое-то время просто отключился.

Я сосредоточилась на магии, окружавшей нас, на присутствии богов, окутывавшем меня ощущением безопасности. Я все еще дрожала, но теперь от холода, а не от страха. На мне была лишь разорванная рубашка, холодный ветер кусал кожу, а запястье пульсировало болью.

Но мой ребенок был в безопасности. Я была в безопасности. Голлайя пришел за мной, как я и знала. Он назвал меня своей женой. Своей королевой. Я всхлипнула.

Тяжелый плащ накрыл мои плечи, и я оказалась в объятиях Голла, который сел передо мной на землю.

– Тсс, – прошептал он, прижимая меня к своей груди и раскачиваясь, словно укачивая ребенка. – Теперь ты в безопасности, моя драгоценная Мизра.

Его тело было теплым, обволакивающим.

– Моя прекрасная спутница. Я так сожалею. Теперь ты в безопасности, – его голос дрожал, когда он прижался губами к макушке моей головы. – Я клянусь, я никогда больше не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.

Я разжала руки и обняла его за шею, всматриваясь в его лицо, испачканное синей кровью моего мучителя. Мне показалось, что это я дрожу, но на самом деле это был он.

– Я знаю, – прошептала я.

– Ты ранена? – Голл сглотнул, его горло подрагивало, а руки сжимали меня еще крепче. – Он причинил тебе боль?

– Кроме запястья, я не ранена. Никак. – Ему нужно было услышать это, и я заверила его.

– Мне так жаль. Этого никогда не должно было случиться.

– Ты не знал. Ты не мог знать.

– Это не имеет значения, – хрипло произнес он, голос его дрожал. – Моя обязанность – защищать свою Мизра. Я никогда не прощу себя.

Я подняла руку и приложила ладонь к его щеке, чтобы он посмотрел на меня. В его глазах, диких и полных вины и отчаяния, сияло золотое кольцо вокруг вертикального зрачка, контрастируя с яркой синевой.

– Твою Мизра? – мягко спросила я. – Или твою жену?

Мой собственный голос дрогнул, и по щеке скользнула слеза.

– Боги, Уна, – прошептал он, прижав свой лоб к моему. – Ты мое всё.

Мне было всё равно, что он был покрыт кровью, или что воздух был пропитан зловонным серным запахом от дымящихся останков сотен вейтов. Я крепко прижалась к нему, чувствуя необходимость в его тепле. Похоже, ему было нужно мое тепло так же, как мне его. Мы оставались так долгое время, мой муж обнимал меня, а я обнимала его.

Спустя некоторое время он поднял меня на руки, завернув в свой плащ, и понёс из замкового двора на поле, где нас ждал Драк, грызя кости одного из свежих вейтов.

– Значит, король Голл собирается снова изменить законы, – сказала я, шмыгнув носом. – Теперь у него будет жена, а не Мизра или наложница.

Он взглянул на меня, когда мы приблизились к Драку, который издал довольный рык при нашем появлении. Тусклый свет раннего утра осветил его лицо.

– Знаешь, я понял кое-что о Виксе и его Мизре. Возможно, они и не были связаны формально – как муж и жена. – Он остановился перед Драком, по-прежнему крепко держа меня в объятиях, его взгляд был напряжённо устремлен в мои глаза. – Но она была для него всем миром.

Его драконьи глаза блуждали по моим, словно захватывая меня в плен.

– Как и ты для меня, – добавил он хриплым, низким голосом. – Никогда не будет никаких наложниц. Но титул Мизра значит нечто большее, чем просто мать моих детей. Она была самым ценным сокровищем, которое Викс когда-либо держал в своих руках. – Он крепче сжал меня, напоминая, что сейчас я нахожусь в его. – Теперь я это понимаю.

Мы взобрались на спину Дракмира. Я устроилась боком на коленях Голла. Он завернул меня в плащ, укутывая в свое тепло и защиту своих крепких, притягательных рук.

Когда я прижала ладонь к его груди, желая почувствовать сильный ритм его сердца, я заметила, что нити нашей лунной связи засветились ярче вдоль моей руки и запястья. Пока Драк поднимал нас всё выше в облака, а рассвет озарял небо, эти нити светились ещё сильнее.

Голл взял мою руку с его груди и переплел наши пальцы, выравнивая обнажённые предплечья. Рукав его туники слегка приподнялся. Нити нашей связи начали двигаться и сплетаться, как это было в Лунном храме с Элдером Лелвином. Мы оба наблюдали за этим чудом, а потом он посмотрел на меня, с таким же восхищением, какое я испытывала к нему.

– Я люблю тебя, Уна, – произнес он с такой искренностью и уверенностью, что мое сердце забилось сильнее, а чувство глубокого понимания заполнило мою душу.

Я улыбнулась и прижалась головой к изгибу его шеи.

– И я люблю тебя, – прошептала я, пока Драк нёс нас сквозь золотистое утреннее небо.

ГЛАВА 44

ГОЛЛ

Три дня спустя мы стояли у Сердца Сольцкина, наблюдая через небольшой круг на двух фейри теней. Я держал Уну рядом с собой. Возможно, слишком рядом. Она бросала на меня сердитый взгляд через плечо, недовольная тем, что я не убирал руку с её талии и не позволял ей должным образом поприветствовать принца Торвина и его жреца.

Я понимал, что веду себя чрезмерно осторожно, ведь фейри теней не проявили никаких признаков угрозы, но моя воля больше не принадлежала мне, когда дело касалось Уны. Моя потребность держать её рядом и защищать её превзошла всякое разумное поведение. И мне было совершенно всё равно, что кто-либо об этом подумает.

К её явному неудовольствию, Хава осталась в лагере с несколькими из моих Элитных и Морголитом, залечивающим раненую ногу после нападения вейтов. Я не хотел отвлекаться на этой встрече, и, хотя моя Уна любила свою служанку, свою подругу, Хава редко умела держать язык за зубами.

Эти дни были мрачными. Мы сожгли множество погребальных костров. Вейты убили четверых из моих Элитных. А затем был Мек. Когда его готовили к погребению, я осмотрел его тело и нашёл то, что ожидал.

Его демонические руны простирались от плеча к спине, как это бывает у некоторых. Среди них был знак вороньего крыла, дарованный Гозриэлем, знак неклиа. Его брат, несомненно, носил такой же. Я сжёг тело Феррина, когда закончил с ним, не думая ни о чём, кроме как стереть его с лица земли.

Меня всё ещё терзала мысль о том, что я никогда не знал, что они неклиамы. Этот редкий дар мог бы сослужить пользу своему королю. Но, очевидно, у Феррина были скрытые намерения с самого момента, как он и Мек явились ко мне в отряд Элитных. А Мек оказался более верен своему брату, чем своему королю. Я мог это понять. Однако, если бы Мек доверился мне, он мог бы остаться в живых.

И, наконец, была Далья. Мы нашли её в пещере, где Феррин держал Уну, задушенной. Моё сердце разрывалось от того, что её жизнь так закончилась.

Даже зная, что она предала меня – из того, что рассказала мне Уна о разговорах в пещере, она, вероятно, была любовницей Феррина. Она предала своего короля, не предупредив о заговоре против меня и моей Мизра, но также предала свои обеты Виксу как моя провидица. Я никогда не узнаю, что заставило её свернуть с пути.

Как и я, она была рождена для своей роли. Её магический дар избрал её богами для жизни оракула, жрицы Ордена Викса. Это означало отказ от семьи, изоляцию, отсутствие спутника жизни и детей.

А потом появился Феррин, казавшийся сильным, благородным воином, преданным мне так же, как и она. Я могу предположить, что он соблазнил её, а не наоборот. Уна говорила, что он был болен какой-то чёрной магической порчей. Возможно, он подчинил Далью против её воли.

Когда или как всё это произошло, я не знал. Те, кто знал правду, уже мертвы. Теперь это не имело значения.

Я отпустил это, как советовала мне моя спутница. Размышления о моих ошибках или предательстве тех, кто был близок, не принесли бы ничего хорошего. И я отказался позволить горечи заполнить моё сердце, когда у меня было так много причин для радости.

Наблюдая, как пламя охватывает погребальный костёр Дальи, я простил её за все прегрешения. То же я сделал и для Мека, преданного брата, который пытался остановить Феррина. Но не смог.

Уна поклялась, что внутри Феррина была тьма, управлявшая его действиями. Я корил себя за то, что никогда этого не замечал. Никогда не чувствовал ничего странного. Их экспедиция в горы Сольгавия принесла нам золото, которое было нужно. Но, очевидно, Феррин привёз с собой нечто ещё.

Я наклонился к Уне и прошептал:

– Ты что-нибудь чувствуешь?

Мы обсуждали, что Феррин, скорее всего, столкнулся с этой заразой тьмы во время экспедиции. Моя паранойя по отношению к фейри теней зашла слишком далеко. Я не задавал вопросов, почему боги наделили Уну способностью чувствовать эту тьму, а меня нет. Боги поступают так, как считают нужным, и я принимал это.

– Нет, – тихо ответила она. – Совсем ничего.

Я задавался вопросом, что же это было и где Феррин столкнулся с тёмной сущностью. Но сейчас был не тот момент для этих размышлений. На кону стояло более важное дело.

Принц Торвин стоял на одной высоте со своим жрецом, Валлоном. Однако его чёрные крылья возвышались выше, сверкая на солнце красным отливом. Его золотистые волосы были заплетены в тугие косы по бокам, спускаясь к растрёпанным прядям, падающим ниже плеч. Четыре гладких рога элегантно изгибались назад над его головой.

Но больше всего выделялись его глаза. Они были ярко-оранжево-золотыми, словно магия его существа вечно горела огнём Сольцкина. Он явно был помазан богом солнца, истинный представитель королевской линии фейри теней.

– И что я получу за помощь вам в осквернении нашего священного алтаря Сольцкина, сняв слова и передав их вашей Мизре?

Он не спрашивал, почему. Не протестовал против того, что мы хотим взять то, что по праву принадлежит фейри теней. Они были народом серьёзным, но в его манере было что-то большее. Не просто строгость или равнодушие, а нечто большее, едва заметный слой печали.

– Чего ты хочешь? – спросил я, удерживая его огненный взгляд.

В тот момент я задумался, почему никто из его рода не обладал даром зефилим. Викс не наделил их способностью управлять фейри-пламенем. Их магия исходила из крови их предка, дочери Нäкта, ночных даров.

Принц сделал шаг вперёд, в круг, почти полностью состоящий из моих Эитных. Валлон остался на месте у края круга.

Торвин поднял подбородок, его голос прозвучал глубоко и решительно:

– Я хочу знать, как ты сумел разрушить печати своего отца в подземельях Нäкт Мира, чтобы убить его.

Моё сердце забилось быстрее от его требования.

– Ты хочешь знать, как я разрушил печати моего отца?

– Его отец, тот самый, о котором ходили слухи, будто он сошёл с ума, держал его в каком-то подобии тюрьмы с магическими печатями? – прошептала Уна, слегка повернув голову ко мне. – Он же, очевидно, был свободен идти, куда захочет.

Это было странное требование, особенно учитывая, что мы получим взамен.

– Скажи мне, как ты разрушил его магические цепи, – потребовал принц Торвин. – Он обладал силой Викса как король-призрак. И всё же ты смог бросить вызов этой силе, воле богов, и занял его трон.

Я попытался вспомнить всё в деталях. В тот день Вайлу и меня заключили в темницу. Я видел её в камере, избитую и израненную, когда стражники моего отца притащили меня в кандалах в мою собственную клетку, недалеко от ямы вейтов.

– Была одна провидица – особенная, – произнёс я. При упоминании о ней Кеффа напряглась, её осанка выпрямилась. – Она предсказала, что я свергну его. Я всегда знал, что это произойдёт, но не знал, когда именно.

Я придвинулся ближе к Уне, мельком взглянув на неё. Она всё ещё смотрела на теневых фейри.

– Но за несколько дней до того, как я вырвался на свободу, я почувствовал, что моя магия усилилась. Тогда я не знал, почему, но это произошло из-за того, что моя богами дарованная Мизра была рядом. В той самой темнице.

Уна подняла взгляд, её губы тронула едва заметная улыбка.

– Мне предстояло долгое время не знать, откуда взялась эта сила, – продолжил я, вновь обратившись к принцу, лицо которого оставалось холодным и неподвижным. – Но, когда стражники привязали её к крюку, чтобы отдать вейтам моего отца, я знал, что умру, прежде чем позволю этому случиться. Моя магия вдруг оказалась сильнее магии моего отца. Я освободился и помог своей будущей Мизре спастись. Позже, когда жизнь Уны снова оказалась под угрозой из-за моего отца, я вошёл в тронный зал и отрубил ему голову. И ничто прежде не казалось более правильным.

Кроме убийства Феррина.

Принц Торвин оставался совершенно неподвижен, его челюсть напряжённо сжималась.

– Значит, боги решили, – произнёс он, голос его был пропитан горечью. – Они изменили своё благоволение.

– Полагаю, вы правы. Боги передумали, посчитав его недостойным быть нашим королём. И потому я смог освободиться и занять его трон.

Его выражение впервые изменилось, показав что-то большее, чем каменное безразличие. Он выглядел подавленным, бормоча:

– Безнадёжно.

– Это всё, что ты хочешь? – спросил я.

Его золотые глаза сузились.

– И одну услугу. От тебя и твоей Мизры.

– Какую и когда?

– Ты узнаешь, когда я скажу. И когда я потребую.

Я стиснул зубы, но кивнул в знак согласия.

И в этот момент дриада решила выйти из своего полусна. Её тонкие, словно паучьи, конечности отделились от Сердца Сольцкина. Она моргнула своими лиственными глазами, её волосы из плюща плавно обвивали её голову. Она шагнула в сторону камня и указала на Торвина.

– Ты думаешь о правильных вещах, но в неправильное время.

Если Торвин был удивлён внезапным появлением дриады, он никак не выдал этого.

– И когда же наступит это время? – резко спросил он.

– Твой жрец скажет тебе, – ответила дриада.

Торвин повернулся к Валлону, чьи глаза расширились от удивления.

– Я ничего не знаю, государь.

– Узнаешь, – сказала дриада. – А теперь отдай ей слова, принц. Они принадлежат ей.

Его взгляд переместился на Уну. Как всегда, я ощутил, как напряжение сковало мои мышцы, когда какой-либо мужчина смотрел на неё слишком пристально. Ещё до кошмара с Феррином я был чрезмерно защитником. Теперь же мне хотелось укутать её в нашей спальне в Нäкт Мире и никогда больше не выпускать. Но я знал, что у неё было множество обязанностей в выполнении задания, данного ей богами.

Торвин не выказал ни протеста, ни недовольства. Он подошёл к камню, его огромные крылья раскинулись за спиной, словно тень.

Был поздний полдень, солнце клонилось к закату за нашими спинами, высокие деревья отбрасывали лёгкие тени на Сердце Сольцкина и круг, где мы стояли. Небо оставалось ясным, несмотря на холодный и ветренный день.

И всё же, с мягким шёпотом невнятных слов, исходящих от Торвина, свет начал меняться, словно сам хотел убежать от принца. Тени двигались, сгущаясь вокруг крылатого фейри, который поднял ладони к камню, шепча что-то тихое и загадочное.

Тьма окутала его, скрыв от всякого света, образовав купол из теней, настолько плотный, что мы не могли разглядеть ничего, кроме непроницаемой чёрной массы там, где стоял Торвин.

Но над ним выгравированные слова на камне дрогнули. Вырезанные в глубине, они были словно созданы из самой тени. Линии рун затрепетали, когда магический импульс прокатился от камня. Внезапно буквы начали осыпаться, соскальзывая вниз по поверхности валуна.

Дриада протянула ладони, сложенные чашей, под падающие руны. Когда на камне не осталось ни единой буквы, его поверхность стала гладкой, словно там никогда не было никакой гравировки. Дриада сделала шаг назад и кивнула в сторону принца, всё ещё окружённого тенями.

И вдруг тьма вокруг Торвина исчезла, вернувшись к своим привычным местам под деревьями. Давление магии пропало, и лёгкий ветерок прошелестел в кронах.

Когда принц повернулся к нам, его глаза сияли ещё ярче, пронзительным золотом. Он мельком взглянул на Валлона, расправившего свои крылья, а затем снова обратился ко мне.

– Заберите слова, – произнёс он без всяких эмоций. – Они больше ничего для нас не значат. Я советую вам взять вашу Мизру и покинуть наши земли как можно скорее.

Он не сказал это как предупреждение, скорее, как мудрый совет. Затем его огромные крылья взмахнули, их размах почти достигал круга моих Элитных, окружавших поляну. Слегка согнув колени, он взмыл в воздух, оставив за собой сильный порыв ветра.

Валлон кивнул мне:

– Мы желаем вам всего наилучшего, король Голлайя. И вашей Мизре.

Затем он также взлетел, оставив лишь лёгкий вихрь, шевельнувший оранжевые листья на земле, когда фейри теней скрылись над кронами деревьев, направляясь к горам Сольгавия.