Текст книги "Король призраков (ЛП)"

Автор книги: Джульетт Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Он резко и глубоко вошел в меня, одной рукой пробираясь к клитору. После лизнул укус, а затем провел губами по моему уху. – Ты чертовски красива, Уна. – Он стал долбить меня сильнее, все еще удерживая в вертикальном положении в своей крепкой хватке, его тело обвилось вокруг меня. – Ты, – он сделал паузу, его член набух внутри меня, – все.

Затем он застонал и глубоко вошел в меня, выпуская семя. Пульсация его члена во мне и его внимательные пальцы привели меня ко второму оргазму.

– Да, моя Мизра. Кончи на члене своего короля.

Я не очень-то гордилась тем, что мое тело всегда хотело повиноваться Голлу. Но в тот момент, когда я кончила по его приказу, мой разум погрузился в пьянящее забвение.

Он прорычал мне в ухо, сжимая мое горло и двигая членом глубоко проникая в меня, продолжая наполнять меня своим семенем. Мое тело приветствовало это, приветствовало его. Его доминирование. Его агрессию. Всего его.

Не знаю точно, через сколько времени, поскольку я потеряла себя в чувстве экстаза, он мягко положил меня на мех и вышел. Я так устала, меня одолевала тревога и эмоции этого дня – последних недель, если быть честной. Мои глаза закрылись, а раскаты грома все отдалялись.

Я почувствовала, как он обнял меня и накрыл нас каким-то одеялом. Он притянул меня ближе к изгибу своего тела, приподняв мою голову, чтобы она легла на его руку. Я тоскливо вздохнула, и мои мысли уже уплыли в сон.

– Спи, Уна, – тихо прошептал он, прижимая меня к себе.

Его теплое тело, обнимающее меня, шум далекой бури и ощущение безопасности погрузили меня в сон.

ГЛАВА 26

ГОЛЛ

Я не мог заснуть. Я не мог. Впервые с того момента, как я вырвался из темницы моего отца, с того момента, как убил его и занял его трон, с того момента, как защищал свой народ и сражался с лунными фейри, я наконец-то держал в руках то, о чём так долго мечтал.

Нет. Я не мог позволить себе заснуть, поглощённый этим глубоким чувством, что наполняло мой разум и душу. Я не хотел упустить ни единого мгновения, погрузившись в сны, которые не могли сравниться с реальностью. Я не помнил, чтобы когда-либо испытывал нечто подобное. Совершенное, нерушимое счастье.

Я чувствовал себя триумфатором, довольным своими достижениями – после того как я тайно собрал союзников и убил отца, чтобы занять его трон. Но никогда такого. Никогда не было такой необузданной радости.

Я смотрел на неё, такую прекрасную и спокойную, блаженно спящую в моих объятиях. Я нахмурился, заметив след от укуса на её плече. Я не мог сдержаться, хотя знал, что это причинит ей боль. Она, вероятно, считает меня монстром. Я извинюсь потом, но я не жалею. Я хотел, чтобы все увидели, что я пометил её как подобает настоящей Мизре. Теперь не будет сомнений в том, что принцесса Иссоса – действительно моя Мизра.

Не должно было быть никаких сомнений после Сервиума, но я видел косые взгляды от придворных, слышал шепот о том, что я не заходил в её спальню, что всё это – лишь формальная договорённость по политическим причинам и не более того.

Теперь на ней мой укус, а вскоре в ней будет и плод моей крови. Но всё это не приносило мне такого удовлетворения, как то, что происходило здесь и сейчас. Мы, вдвоём. Наедине.

Она вздохнула и что-то пробормотала во сне. Я улыбнулся. Когда она просыпалась, она была самой грозной женщиной, которую я знал. Во сне же она казалась такой хрупкой и милой, как драгоценное сокровище, которое я хотел бы защищать и хранить только для себя.

Скоро нам придётся вернуться во дворец. Сорин и Кеффа, вероятно, уже осматривают периметр, ищут нас. Они знали, что я не останусь в шторм, особенно не с Уной. Но я не хотел ещё встречаться с миром. Я потянул её к себе, наслаждаясь её мягким и тёплым телом.

Мой взгляд остановился на маленьком столике, который я соорудил для примитивной готовки, когда приходил сюда. Я задумался, есть ли у меня ещё запасы в сумке, оставленной на Дракмире. Наверняка там не было ничего, что могло бы сгодиться для завтрака моей спутницы.

Сын Викса. Моя спутница. Я обнял её за талию, продолжая наслаждаться теплом её тела под шерстяным одеялом, которое, к счастью, я захватил с собой на Дракмира.

Наконец открылись её глаза, блеснув голубым светом, что до сих пор исходил от углей. Я должен был бы дать ей время прийти в себя после того, что мы пережили, позволить ей немного собраться с мыслями, но я был слишком жаден к её мыслям. Всё это время, пока она отдыхала, я не переставал думать о ней, а шторм давно миновал.

– Что ты искала у водопада Драгул? – спросил я.

Она быстро моргнула, повернувшись, чтобы взглянуть на меня. Она не пыталась отстраниться, и я был благодарен за это.

Она провела пальцами через завесу моих чёрных волос, которые спадали на её грудь.

– Я искала текст. Тот, что отмечен прикосновением богов.

Я нахмурился:

– Как ты узнала, что он там? И для чего он нужен?

Её рука скользнула к моей груди, исчерченной рунами, выгравированными моими богами. Я не смог сдержать глухой стон от её нежного прикосновения. Её губы слегка изогнулись в полуулыбке, пока она продолжала исследовать мою кожу, а я всеми силами старался удержать нить разговора.

– Когда я приходила сюда раньше… – Её взгляд поднялся, и в нём застыли серьёзность и важность того, что она собиралась рассказать. Мои чувства тут же обострились. – Я пыталась найти текст, о котором предсказала наша оракул. Она говорила, что он может быть там, и я была уверена, что он поможет в борьбе с чумой.

– Ты искала лекарство для своего отца? – Вдруг всё сложилось в единую картину. Это объясняло, чем она была готова рискнуть тогда, много лет назад.

– На самом деле мой отец тогда ещё не болел. Но страдало так много наших людей… – Она тяжело вздохнула, её дыхание ласково коснулось моей обнажённой кожи, вновь напоминая мне о её близости. – А теперь он умирает от этой болезни.

– Оракул Иссоса сказала, что текст здесь, так близко к Силвантису?

Она кивнула:

– Я могу показать.

– Как?

Её озорная улыбка вернулась:

– Я принесла книгу с собой. Надеялась, что смогу ещё раз попытаться найти его, раз я так близко. Может быть, боги хотят, чтобы я его обнаружила.

– Послав тебя ко мне?

Она опустила свои фиалковые глаза, избегая моего взгляда. Я коснулся её подбородка, мягко поднимая её лицо к себе. Наконец она снова посмотрела на меня.

– Боги действительно послали тебя ко мне, – твёрдо сказал я. – Викс не позволил бы тебе выжить после купания в Нäкт Ликензеле, если бы это было не так.

В её взгляде вспыхнул огонь:

– А что, если бы я погибла? Что, если бы ты ошибся?

– Ты верила, что умрёшь?

Она колебалась, а потом призналась:

– Нет.

– И я тоже. Я боялся, это правда. Но с первого момента, как я увидел твои крылья в тронном зале, когда ты противостояла моему отцу, я знал. – Я усмехнулся, вспоминая. – Хотя, думаю, даже раньше. Когда я увидел тебя в темнице, опущенную на том крюке…

Она вздрогнула, и я замолчал, сильнее прижимая её к себе и проводя рукой вдоль её спины. Она прислонилась лбом к моей груди, её тонкая рука скользнула к моей талии.

– Прости. Я не хотел напоминать об этом дне.

Молчание тянулось, и я начал думать, что причинил ей боль воспоминанием. Но её ответ сбил меня с толку.

– Когда я вернулась домой, я была в ужасе от того, чем рисковала, от того, что потеряла. Я до сих пор оплакиваю магию, что была у меня, и мои белые крылья. Но я всегда чувствовала, что в этом есть смысл. Что это не напрасно. И ты прав. – Она вновь подняла на меня взгляд. – Мне предназначено стоять рядом с тобой. Может быть, чтобы найти лекарство от этой чумы. Или для чего-то большего. Но я знаю до глубины костей, что я нахожусь там, где меня хотят видеть боги. Это кажется странным: принцесса Иссоса и король-призрак. – Она коротко рассмеялась. – Но я знаю, что это правда.

Рык сорвался с моих губ, когда я склонился к её губам:

– Это правда. Это правильно.

Потом что-то привлекло моё внимание, когда её рука скользнула вниз по моему предплечью.

– Уна. – Я взял её за руку и поднял её запястье ближе, чтобы рассмотреть демоническую руну, выгравированную на её коже. В груди разлилось тепло, в то время как сердце забилось быстрее от осознания. – Это появилось в ночь Сервиума. – Я знал это без сомнений.

– Она есть и на другом запястье. – Она повернулась на спину и показала мне. – Что это значит?

– Хава не сказала тебе?

– Она не знала. А я не хотела спрашивать у тебя.

Я знал, почему. Я был дураком, игнорируя её и пренебрегая ею. И больше никогда не повторю этой ошибки.

– Это ещё один знак, метка Викса.

– Я знаю, – сказала она уверенно, с лёгкой досадой, что заставило мои губы дёрнуться в улыбке. – Но что значит этот знак?

– Руны сложны, иногда они имеют несколько значений. И они по своей природе отражают того, кто их использует.

Я провёл большим пальцем по чёрной линии с изогнутым кончиком, похожей на ленту, и заметил, как она вздрогнула от моего прикосновения.

– Это символ очага и дома.

Я внимательно наблюдал за её лицом, видя, как она задумчиво смотрит на метку на своём запястье.

– Это тебя огорчает?

– Конечно, нет.

– Боги решили, что ты дома здесь, в Силвантисе. – Я не стал добавлять, что для неё это место когда-то было её кошмаром. Может, всё ещё остаётся. – Со мной.

Она взглянула на меня, и в её глазах вспыхнуло пламя:

– Это может также значить, что я твой очаг, твой дом. И ты принадлежишь мне.

Её смелость разожгла моё желание. Я не был готов покидать этот тихий рай, который мы создали вместе.

– О, Уна, – пробормотал я, касаясь губами тонкой кожи её запястья. Её пульс участился под моими губами. – В этом не может быть сомнений.

Я поцеловал её ее долгим и глубоким поцелуем, пока воздух не наполнился её ароматом, а я не смог сдержаться, вновь оказавшись внутри неё. Мы двигались медленно, нежно, а я наблюдал за её улыбкой и изогнутыми бровями, пока она не нашла удовлетворение.

Когда мы насытились во второй раз, я остался в ней, склонившись над ней, вдыхая её воздух и не желая возвращаться во дворец, хотя знал, что это неизбежно.

Её лицо отражало мои чувства. Затем она сказала:

– Почему бы нам просто не остаться здесь? – Она провела пальцами по моим волосам.

Это было больше, чем я мог когда-либо мечтать, что она будет хотеть меня так же, как я её. Я прислонился лбом к ней.

– У нас будет ещё много таких мгновений, Уна.

– Ты обещаешь?

Вместо того чтобы отвечать ей словами, я поцеловал её прелестные губы, наслаждаясь её роскошной сладостью, вновь пробуждающей во мне желание. Но я не позволил своему влечению взять верх. Когда я почувствовал, каким твердым я становлюсь внутри неё, я осторожно вышел из нее, наслаждаясь её маленьким звуком боли от расставания.

Я достал флягу с водой из своей сумки, смочил ткань и согрел её рядом с углями, затем вытер её кожу и помог ей одеться. Когда я встал на колени, чтобы завязать ей сапог, её рука легла на моё плечо, и она тихо засмеялась.

– Что случилось? – спросил я, переходя ко второму сапогу.

– Это забавно. Я никогда не думала, что увижу тебя, короля Голлайю, на коленях у моих ног.

Я закончил завязывать её сапог и поднял взгляд.

– Забавно. Я чувствую, что всегда был здесь.

Она прикусила губу, и я заметил, как она немного нахмурилась от моей откровенности.

Я не ощущал такой мягкой уязвимости с тех пор, как умерла моя мать. Я не думал, что когда-нибудь буду искать этого – такую нежную связь. Это была нежность, от которой я намеревался отказаться. До Уны.

Я воспользовался моментом еще раз, поцеловав свою Мизру, прекрасно осознавая, что именно это чувствовал Викс к своей первой Мизре – он имел одну, и только одну спутницу. Я чувствовал себя более уверенно, ощущая более глубокую силу, связь с одной женщиной, а не со множеством. Это чувство наполняло меня новой мощью, которую я не мог описать. Как секрет, который знали только мы.

Это было одновременно пугающе, сбивающее с толку и эйфорично. И хотя разумная часть меня понимала опасности, связанные с тем, чтобы король позволил себе такие чувства, фейри, жаждущий этой связи, не особо волновался.

Вот в чём и заключалась опасность. Я мог бы легко забыть о себе и своих обязанностях в её объятиях. Но это не остановило бы меня от того, чтобы отдать всё, что у меня есть, в надежде, что этого будет достаточно.

– Пойдём, – сказал я, беря её за руку и ведя к Драку.

Он пробудился, услышав наши шаги по каменному полу пещеры. После низкого рычания он распрямился, позволяя ночному воздуху проникнуть через его спину. Уна подошла к его морде и начала поглаживать его по челюсти.

Я вернулся, взяв свою сумку, сложив одеяло и упаковав её внутри, а затем обвил свою меховую накидку вокруг шеи. Запах её, запах нашего союза, невыносимо тянул меня. Я хотел вернуться во времени в тот момент, когда Уна стонала от наслаждения, когда я впервые вошёл в неё.

После Ритуала Сервиума я не думал, что когда-нибудь снова переживу что-то подобное. Я ожидал, что каждый наш союз будет для неё тяжким бременем, что она будет смотреть в сторону, со слезами в глазах, вынужденная терпеть меня.

Я улыбнулся, наблюдая, как она шепчет и мурлычет, гладя Драка. Его полуоткрытые глаза показывали, что он наслаждается её вниманием.

– Скоро он уже будет не моим драконом, а твоим, – пошутил я, помогая ей залезть в седло.

– Ты говорил, что никто не может владеть драконом, – она бросила на меня через плечо взгляд, когда я устроился позади неё.

– Верно. Но у них есть свои любимцы.

Драконы не имеют хозяев. Однако я был драконом-демоном, братом по крови, и в тот момент я понял, что я принадлежу ему– телом и душой.

Уна схватилась за две луки, а я крепко обнял ее, когда Драк прыгнул с края утёса и, расправив крылья, направился в сторону Нäкт Мира. Ночь протянула свои объятия над Сильвантисом, полумесяц выглядывал из-за клубящихся облаков. Буря оставила на земле сверкающую корку льда, которая переливалась, как звёзды в темноте.

– Знаешь, – тихо сказала она, повернув голову, чтобы я мог услышать, – Драк позволил мне увидеть его воспоминания.

Я был озадачен:

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я говорила тебе, что у меня нет магии, это была не совсем правда.

– Я это заметил. Я ощущал магию, живущую внутри тебя, даже когда ты её отрицала. Ты хочешь сказать, что у тебя есть телепатическая связь с Драком?

Моё сердце бешено заколотилось – я ощущал такую же связь.

– Это не совсем телепатия. Я могу видеть глазами крылатых существ. Ранее это происходило только с птицами, в Иссосе. Я пыталась один раз, когда ты впервые познакомил меня с Драком, но он не позволил мне соединиться.

– Но с тех пор он позволил, – подтвердил я.

– Да.

Удивительно.

Дальше она замолчала, а мы скользили над Эшерским Лесом, где беззвёздная ночь поглощала пейзаж в тени.

– Ты не расскажешь мне, что ты видела? – спросил я.

– Я видела тебя, – ответила она спустя мгновение. – Я видела, как ты спасал его, когда он был молодым драконом.

– Мм. – Я вспомнил тот день. – Несколько тёмных фейри, торговцев драконами, держали его в пещере, скованного цепями. Я был на охоте в Мирленде, когда услышал его. Они развлекались, мучая его.

Она напряглась в моих объятиях.

– Тёмные фейри всегда так поступают?

Я крепче обнял её, когда Драк повернул влево, снижаясь к замку, выходя из облаков.

– Нет. Честно говоря, они были не обычными. С ними что-то было не так. Тёмные фейри – необычная раса, но они не жестоки по природе. Как и все расы. Но с этими фейри что-то было не так. – Я задумался. – После этого Драк последовал за мной в Сильвантис. Я позволил ему назвать это его домом.

– И в конце концов он позволил тебе ездить на нём. – Она положила ладонь на чешую Драка рядом с седлом. – Я читала, что у нас не было всадников на драконах более ста лет.

– Это правда. Последним был Верек, голубоглазый мальчик, который стал королём, тот, о котором ты мне когда-то говорила. Но он сумел подружиться с уже взрослым драконом на своей первой охоте на вепря.

Драк приближался к Нäкт Миру, чёрные шпили поднимались к небесам.

– Ты имеешь чудесный дар, Уна, – сказал я, наклонившись к её уху. – Это необыкновенно.

– Я не понимаю, в чём чудо. Всё, что я могу делать – это летать вместе с птицами и, видимо, с драконами, – вздохнула она. – Иногда мне кажется, что это дар от Лумеры, потому что я больше не могу летать своими крыльями. Она дала мне дар, чтобы я всё ещё могла ощущать это чувство.

– Может быть, это дар от Лумеры, – сказал я, продолжая смотреть на её тёмные крылья, которые низко спускались, между нами. – Или же это дар Викса.

Она хихикнула.

– Почему бог, которому я не поклоняюсь, должен давать мне дар?

– Боги существуют, независимо от того, поклоняемся ли мы им. У них есть свои замыслы относительно наших судеб, и они будут делать всё, что пожелают, независимо от того, признаём ли мы их.

Мои мысли снова вернулись к причине, по которой она покинула дворец.

– Ты покажешь мне свою книгу видений?

Она повернула голову, поймав мой взгляд.

– Конечно, покажу. Я хочу тебе её показать. Я хочу, чтобы ты мне помог.

Она никогда не смотрела на меня с таким доверием. Это что-то разрывало внутри меня. Это было благословением, драгоценным даром. Но этот дар был не от богов. Он был от моей Мизры, моей спутницы.

Я нежно коснулся её виска поцелуем.

– Но сперва у тебя есть гость, а потом тебе нужно поесть.

– Гость?

– Посол из Иссоса.

Её тело снова напряглось.

– Что-то случилось в Иссосе?

– Нет. Я думаю, твой брат хочет убедиться, что я не отдал тебя в пищу моему дракону.

Она засмеялась и крепче прижалась ко мне, когда Драк спустился к задним садам дворца.

– Драк скорее съест тебя, чем меня.

– Несомненно.

Затем мы приготовились к посадке, и я подготовился дать ей время побыть наедине с этим расфуфыренным фейри в моём дворце.

ГЛАВА 27

УНА

– Мой отец в порядке, Атели́н? – спросила я, входя в светлую комнату без окон, где находился посол Иссоса, охраняемый стражей.

Голлайя и я вернулись незадолго до рассвета. Я приняла ванну и успокоила Хаву, которая всё время беспокоилась обо мне, уверив её, что со мной всё в порядке. Хава думала, что Голлайя увёз меня, чтобы наказать. Но когда она увидела след от укуса на моём плече, в тот момент когда я, раздеваясь шла в ванную, она только улыбнулась, обрадованная тем, что наказание не было слишком жестоким.

Он действительно не был жесток. Напротив, он обращался со мной самым чудесным образом.

Хава нанесла на рану успокаивающее мятное масло, пообещав, что она заживёт, оставив шрам, как король, без сомнения, и желал. Я должна была бы почувствовать ужас, но эта мысль только заставила меня улыбнуться. Она помогла мне привести себя в порядок и подготовиться к встрече с послом.

Но Атели́н не был послом. Он был командующим стражей Иссоса. Он был настоящим иссосийцем, с длинными белыми волосами и фиолетовыми глазами. Его крылья были бледно-голубыми, высокими и сильными.

– Ваш отец в том же состоянии, – сказал он с сочувствием. – Возможно, немного слабее, чем когда вы уехали.

Я тяжело сглотнула. Он не сказал этого вслух, но я поняла, что мой отец скоро умрёт. Это было без сомнений.

– Зачем ты пришёл? Что случилось? Ты ведь не посол моего брата.

Его выражение лица стало ещё более сочувственным, когда он сделал шаг ко мне, затем бросил взгляд на дверь. Хотя нас оставили одних, он знал, что Голлайя и Кеффа стоят по ту сторону. Голлайя согласился оставить нас наедине, но предупредил, что будет ждать меня, сквозь дверь посылая смертельный взгляд Атели́ну.

– Я теперь его заместитель, – сказал Атели́н. – И он поручил это задание только мне.

– Какое задание?

Он вновь взглянул на дверь, прежде чем шагнуть ближе и шепотом произнести:

– Ты в самом деле в порядке? Они – он – обращается с тобой так, как должно обращаться с иссосийской принцессой?

Я едва не рассмеялась. Я точно знала, что ни одна иссосийская принцесса не каталась на спине дракона, не была увезена в пещеру и не испытала наслаждения от рук короля-призрака. Своего короля-призрака.

– Да, – ответила я, искренне улыбнувшись. – Со мной всё в порядке.

Атели́н нахмурился.

– Ты уверена?

Тогда я не сдержалась и рассмеялась.

– Да. – Потом мне пришла в голову мысль. – Если ты зам моего брата, то что стало с Гаэлем?

Гаэль был заместителем у моего брата с того момента, как мы стали соправителями королевства, с тех пор как Бейлину пришлось взять на себя командование армией, когда наш отец стал слишком болен, чтобы справляться с этим сам.

Атели́н сжал челюсти, его лицо стало мрачным.

– Гаэль подал в отставку с поста в Иссосии. Он вернулся в своё родовое поместье в Мевию, чтобы возглавить Дом Рилин.

Я была ошарашена.

– То есть он оставил моего брата, когда тот нуждался в нём больше всего. Из-за меня.

Атели́н, как истинный иссосийский дипломат, не ответил. Ему не нужно было отвечать.

– Его раны… – начала я, не зная, как лучше это выразить.

– Он оправился. Дворцовый целитель сумел остановить кровотечение и залечить раны. – Он вздрогнул, наверное, заметив, как побледнела я при воспоминании о том дне. – Прошу прощения, принцесса.

– Не стоит.

Гаэль, возможно, не заслуживал тех травм, которые Голлайя нанёс ему, отрезав пальцы, но его предательство моего брата оставило во мне новый привкус горечи, что-то ещё более горькое, чем отвращение к человеку, который, возможно, когда-то был моим нареченным. Я не могла этого представить. Я не могла представить, что отдам себя кому-то, кроме Голлайи.

– Больше не принцесса, Атели́н, – сказала я. – Мой титул теперь – Мизра.

Он моргнул, его взгляд расширился от удивления.

– Ты их королева? – спросил он тихим шепотом.

Я улыбнулась, в моём сердце затрепетала лёгкая грусть. Как и многие из иссосийцев, он полагал, что первая наложница короля-призрака – это королева. Но это не была её роль. Всё же, я дорожила тем, кем я стала для Голлайи и тем, кем он стал для меня.

То, что произошло в той пещере, изменило нас обоих. Мы уже не были просто существами плоти. Я не была лишь кобылой для размножения, а он – деспотичным правителем, стремящимся оставить наследника. Мы теперь были связаны чем-то более глубоким, чем слова и титулы. Прохладное жжение укуса на моём плече напоминало мне о том, кто я на самом деле, и укрепляло моё убеждение в том, что я нашла своё место в мире Голлайи.

– Как там Бейлин? – тихо спросила я.

В памяти снова возникло лицо моего брата, полное отчаяния, когда меня увели из Храма Луны. Этот взгляд ужаса и сожаления, с которым он наблюдал, как меня уводят, до сих пор болел в моей душе. Я избегала мыслей о Бейлине, поглощённая адаптацией к своей новой жизни, к новой реальности.

– Он в порядке, – ответил Атели́н, но его губы были сжаты в строгую линию. – Он беспокоится о тебе каждый день.

Я прижала ладонь к сердцу. Так долго мы с Бейлином были опорой друг для друга. Наша мать умерла, когда я была ещё совсем маленькой. Когда папа заболел, мы сильно зависели друг от друга, ища утешение и поддержку.

Я заметила, что Атели́н отвёл взгляд к полу. Что-то было не так.

– Что ты мне не договариваешь? – спросила я, ощущая тревогу.

Он широко раскрыл глаза.

– Простите?

– Ты что-то скрываешь, Атели́н. Я требую знать.

Как опытный дипломат, Атели́н сдержал эмоции, но его лицо сразу стало более серьёзным, и он тяжело вздохнул.

– У вашего брата проявляются первые признаки Парвианы.

Моё сердце рухнуло, как тяжёлый камень, и я едва могла вдохнуть.

– Нет, – прошептала я, покачав головой. – Пожалуйста, скажи, что это не так.

Он сжал челюсти и добавил:

– Он всё ещё может делать всё, что мог раньше. Болезнь пока на ранней стадии.

Когда мой отец только заболел, он мог просто застывать, забывая, что делает, и не понимая, зачем вообще оказался в комнате. Для Бейлина, всегда столь уверенного и контролирующего себя, только это стало бы настоящим кошмаром.

Мне нужно было найти священные тексты, связанные с богами. Срочно. Я не могла позволить своему брату стать жертвой этой ужасной болезни, как мой отец. И хотя Атели́н не сказал этого вслух, я знала, что мой отец недолго продержится в этом мире.

Очистив горло, я выпрямилась и сказала:

– Пожалуйста, уверь Бейлина, что всё действительно в порядке. Скажи ему, что я уверена, мой путь здесь направляют боги. – Хотя я уже не была уверена, что это наша богиня Лумера.

Атели́н вздохнул с явным облегчением.

– Я с радостью передам ему такие новости. Это очень обрадует его.

Я хотя бы могла успокоить его, пока искала способ лечения, а заодно и моего отца, и всех остальных, кто был поражён болезнью.

– А как идёт восстановление? – спросила я, понимая, что это будет грандиозная задача.

– Лучше, чем мы могли себе представить. – Он засмеялся. – Конечно, фейри-призраки гораздо крепче наших, и это делает их намного лучшими строителями.

Я нахмурилась, не понимая.

– Как это, фейри-призраки – лучшие строители?

– Рекруты, которых прислал король Голлайя, – пояснил Атели́н.

Я стояла, не в силах оторвать взгляд от Атели́на. Его выражение лица стало насмешливым.

– Ты не знала, что король Голлайя прислал нам рекрутов, чтобы помочь восстановить сожжённые и разрушенные деревни? – спросил он.

Король Закиэль разрушил множество городов и деревень почти до основания, оставив наш народ в крайней нищете, едва способным выжить. Пока Голлайя пришёл и завершил войну своей последней битвой на Иссосе, мне никогда не приходило в голову, что он может позаботиться о людях Лумерии, которых его отец опустошал в годы войны, ещё до его правления.

– Нет, – ответила я, ошеломлённо глядя на него. – Я не знала.

Атели́н принял более серьёзное выражение лица, словно давая отчёт в королевском дворце.

– Пока король Голлайя оставил свои гарнизоны в Валла Локкир, он послал ещё больше солдат, чтобы Бейлин мог направить их по Лумерии, туда, где они были нужны. Он отправил не только воинов, но и ремесленников, чтобы помочь в восстановлении. Послы короля Голлайи передали его намерение, что помощь в восстановлении может немного исцелить ту ненависть, что существует между Лумерией и Нортгаллом.

Моё горло сжалось от волнения, а голос прозвучал хрипло, когда я спросила:

– Сказал ли король Голлайя, почему он дарует Лумерии такую милость? Он уже выиграл войну. Мы сдались. – И он забрал меня как свою награду. – Ему не нужно было предлагать эту помощь вообще.

Атели́н сжался, сложив руки за спиной, и опустил взгляд на пол.

– Посол Нортгалла сказал Бейлину, что король хотел настоящего союза между тёмными и светлыми фейри. Это невозможно было бы осуществить лишь с помощью воли короля, даже если он победил в войне и занял землю. Король Голлайя понял, что после того, как тебя забрали из Иссоса, возможно, всё ещё будет враждебность, но его намерения заключаются в мире между нашими народами раз и навсегда. Точные слова, переданные Бейлину, были следующими: «Король Голлайя не намерен оставаться тираном, как его отец. Он хочет быть королём Нортгалла и Лумерии, а его новое, более обширное королевство должно процветать».

После некоторого времени, чтобы переварить его слова, я прочистила горло и лишь смогла сказать:

– Понимаю.

– Это медленный процесс, но мы продвигаемся в восстановлении, – добавил он.

– Отличная новость. Пойдём, Атели́н. Голлайя устроил вечером пир, и как наш гость, ты приглашён.

Его брови поднялись от любопытства.

– Теперь я гость? Я был уверен, что я пленник.

– В Сильвантисе эти понятия могут быть одинаковыми. Но я обещаю, что ты сможешь завтра уйти, после того как убедишься, что со мной всё в порядке, и сможешь доложить брату. – И надеюсь, немного успокоишь его.

Мой желудок снова сжался при мысли о том, что мой брат болен. Новое чувство срочности подстегивало меня отправиться к Водопадам Драгул. Мне нужно было поговорить с Голлайей.

Атели́н кивнул и пошёл за мной. Хотя моя жизнь в Сильвантисе до сих пор не была лёгкой, я уже уверенно прокладывала свой путь. И я хотела, чтобы мой брат почувствовал себя в безопасности, зная, что я приняла правильное решение. Что, хотя Лумерия теперь имеет нового короля – хитрого, умного и властного, – он теперь союзник, а не враг.

Боги часто играют с нами, простыми фейри, но я всё ещё была уверена, что иду правильным путём. Если я смогу излечить эту чуму, я буду точно знать, что боги не ошиблись, и что моя болезненная трагедия здесь, в Нäкт Мир, не была напрасной.

ГЛАВА 28

УНА

– Спасибо, – поблагодарила я Мека и Феррина, которые стояли у двери военную комнату Голлайи, куда они меня проводили. После моего визита к Атели́ну я сообщила Голлайе, что мне нужно срочно поговорить с ним о Водопадах Драгул. Он кивнул и сказал, чтобы я встретилась с ним здесь с книгой.

Я собиралась постучать, но дверь открылась, и на пороге появился Кеффа.

– Мизра, – поклонился он, чуть наклонив голову. – Мы вас ждали.

Мы? Я не знала, что Голлайя пригласил кого-то ещё.

Когда я вошла, я ожидала увидеть стол, покрытый картами, стены, увешанные схемами, возможно, оружие, украшавшее комнату. Так выглядела военная комната моего отца в Валла Локкир, а теперь и Бейлина. Но хотя на одной из стен висела огромная карта, военная комната Голлайи не походила на комнату моего брата.

Здесь стоял длинный чёрный дубовый стол, отполированный до блеска. Кресла с серой кожей и стулья, окружали его. Беломраморная каминная полка обрамляла камин, в который мог бы зайти рогатый фейри, не согнувшись. Вокруг очага стоял полукруг из кресел с бархатными подушками, а на полу лежал ковёр с красными и золотыми узорами.

У огня стоял Голлайя, руки за спиной, взгляд, устремлённый ко мне. Сорин сидел в одном из кресел, пока Кеффа провожал меня. В комнате находились ещё два фейри. Одного я узнала – это был беловолосый советник Бозлин, тот самый добрый фейри, который встречал меня по прибытии. Другой выглядел грозно – фейри с оранжевыми глазами, массивной грудью и с небольшой сединой в чёрных волосах.

Голлайя сделал шаг вперёд, чтобы поприветствовать меня. Я удивилась, когда он наклонился и нежно коснулся губами моих.

– Ты хорошо спала? – спросил он.

Я подняла бровь. Он знал, что спала, ведь он был рядом со мной. Проснувшись, я увидела улыбающуюся Хаву в его спальне, которая расплывалась в улыбке, сообщая, что король велел мне позавтракать.

– Да, мой король, – ответила я.

Тихий рычащий звук вырвался у него из груди, прежде чем он положил руку мне на спину и проводил к креслу, стоящему рядом с Сориным. Все мужчины встали, когда я подошла, и я осталась стоять рядом с креслом, пока Голлайя не начал представление.

– Ты уже, конечно, знаешь Сорина и Кеффу. Это Бозлин, глава моего королевского совета и член моего военного совета, – сказал он, указав на беловолосого фейри.

– Я помню Бозлина. Рада видеть тебя снова, мой лорд.