Текст книги "Северная буря"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Глава 17

Отрывистая алдабрешская речь была первым и единственным звуком, который услышала Велиндре, придя в сознание. Мало-помалу она заметила, что тьма вокруг не совсем полная. Сквозь закрытые веки пробивался свет. Она лежала на боку. Под ней оказалось что-то мягкое, но никакого покрывала. Велиндре попыталась открыть глаза, но веки ее не послушались: их чем-то залепило. Она попробовала поднять руку и протереть их, движения получились неловкими, скованными. Колдунья перекатилась на спину. Но не чувствовала никого вокруг. Воздух затхлый и душный, гнетет жара.

Кто-то взял ее ладонь и положил на живот.

– Все в порядке, не беспокойся.

Велиндре ощутила у себя на шее чьи-то пальцы, они проверяли, как у нее бьется сердце. Голос она узнала. Та самая девчушка, что ее опоила. Велиндре попыталась увернуться, но тело не слушалось.

– Лежи тихо, – ласково велела девчушка.

Ризала, вот как ее зовут, вспомнилось Велиндре. Все, что вспоминалось, отпрянуло от прикосновения ко лбу прохладной влажной ткани. Колдунья только и могла, что подчиниться и позволить промыть себе глаза. Она лежала в оцепенении, и гнев все нарастал по мере того, как возвращалась память. Она здесь лежит целую бездну времени. То и дело она пыталась пробудиться, мучимая жаждой. Но вода, которую ей давали, ввергала ее в глухую тьму.

– Вот и все, – удовлетворенно заметила Ризала.

Велиндре моргнула, сощурилась, зрение стало отчетливей, и она обнаружила, что лежит в крохотном помещении без окон. Яркий свет, проливавшийся через узкую дверь, падал на деревянные стены и пол. Велиндре постаралась нахмуриться, глядя на стоящую на коленях Ризалу.

– Что ты со мной сделала? – Обвинение прозвучало шепотом. Во рту было сухо и несвеже.

– Извини, – небрежно бросила Ризала. – Мы не могли позволить себе медлить. И еще меньше хотелось встретить твой отказ отплыть с нами. Особенно когда узнали, что ты располагаешь премудростью, как одолеть дракона.

Ризала скользнула рукой под плечи Велиндре, приподнимая лежащую, и поднесла к ее губам деревянную чашку. В недавно бесчувственные руки Велиндре начала возвращаться сила, но недостаточно, чтобы сопротивляться. Недостаточно, чтобы закатить этой сучке пощечину. Она решила не спешить и отпила из чашки. Кисловатый сок изгнал затхлость изо рта, колдунья облизала огрубевшие сухие губы.

– Вы захватили меня в рабство? – она бы на этом вопросе не остановилась, но на нее напал приступ кашля, оставивший жгучую боль в груди.

– Не совсем. – К бессильной ярости волшебницы это, кажется, позабавило девушку. Ризала потянула подушку, чтобы положить под голову Велиндре, и опять села на пятки. – Не беспокойся, снотворное скоро развеется.

Велиндре бросила взгляд на свои стопы, думая, когда же она опять сможет передвигаться. Уж тогда-то она уберется отсюда, как только найдется глоток воздуха, чтобы его задействовать. Она взглянула выше, на голени, и ее поразило, что теперь она одета так же, как ее похитительница. А именно: в свободные шаровары из некрашеного хлопка, доходящие до середины голеней, и в рубаху без рукавов выцветшего красного цвета. Кожа Велиндре смотрелась поразительной бледной по сравнению с густой смуглостью алдабрешки. Мысли колдуньи блуждали. Никогда она не носила ничего красного, даже в детстве. Родители одевали ее в неброские цвета, пока их внимательный взгляд не подскажет природу ее врожденной склонности к той или иной стихии. Она в раздражении решила: ну и пусть. Не иначе как она еще наполовину оглушена. Не важно. Она сбежит от похитителей, где бы ее ни держали, как только окончательно соберется с мыслями и силами. И тут у нее шумно заурчало в желудке.

– Я проголодалась, – произнесла она с тем достоинством, на какое была способна. – Или вы меня еще и голодом решили морить?

Ризала опять улыбнулась с вызывающим у Велиндре ярость озорством.

– Я принесу тебе поесть, – она исчезла за открытой дверью. Велиндре поглядела ей вслед, пытаясь что-то определить по шуму за стеной. Внезапно с полуудивлением и полустрахом она распознала шлепанье воды о корабельную обшивку, скрип канатов и удары весел. Дуда наигрывала что-то уверенное и бойкое в узоре света и теней за дверью, и Велиндре отчасти слышала, отчасти ощущала дыхание моря под деревянным полом своего закутка. Какая-то незначительная беседа плыла над досками потолка. Новую дрожь вызвало осознание того, что у нее нет способа понять, что творится. Она свободно владела любым языком: от того, на котором ведут политические споры просвещенные торемальцы, до того, который необходим в беспорядочно собранных архивах косной Солуры, но здесь знание языков принесло мало пользы. Никогда у нее не возникало повода учить какие-либо языки или говоры Алдабреша. Эти неотесанные дикари не написали ничего, что стоило бы прочесть. И не напишут, пока упорствуют в своем суеверном страхе перед волшебством. А их суеверный страх может принести ей смерть, если она не сбежит.

Велиндре поняла, что ее охватило не только беспокойство. Вместе с неприятными мурашками по всему телу к ней возвращалось тепло, ноги оживали. Уперев их в расшитое цветами одеяло, она села, опираясь о стену. И тут же с ужасом осознала другую перемену, куда хуже, чем та, что ее переодели: ей так коротко остригли волосы, что они едва прикрывали затылок. Она пробежала дрожащей ладонью по голове. На глаза выступили невольные слезы.

В дверях снова появилась Ризала с накрытой миской в руках.

– Поплачь, если хочется, – сочувственно предложила она. – Это сильное снотворное. У некоторых из-за него случается нервное расстройство.

– Я вовсе не расстроена. Я сердита, – дрожащим голосом, но зло отрезала колдунья. – Вы остригли мне волосы.

– Это сделала я, – призналась алдабрешка, неожиданно в ее голосе прозвучало больше раскаяния, чем до сих пор. – Я их сохранила. Прости, но так было нужно.

– Почему? – потребовала объяснений Велиндре, неловко вытирая слезы со щек.

– Поешь, только медленно, – опустившись на колени, Ризала вставила миску в руки Велиндре. Удостоверившись, что колдунья достаточно надежно держит посуду, девушка подняла крышку. – Я объясню, что могу.

От миски шло тепло в ладони и обтянутые хлопком бедра Велиндре. От еды поднимался ароматный дух, от которого опять заурчало в животе. В чистой похлебке покачивались набухшие золотистые зерна и ломтики рыбы. Велиндре не спеша взяла длинную серебряную ложку и приступила к еде. Чем скорее она восстановит силы, тем скорее сбежит.

– Прости, что пришлось тебя захватить. – Ризала, удовлетворенная уступчивостью волшебницы, села на сложенное одеяло у двери. – Но сотни жизней зависят от премудрости, которую ты пообещала, и еще очень многое. Мы должны избавиться от этого дракона.

Кушанье в миске оказалось восхитительным. Велиндре все же заставила себя приостановиться.

– Какое все это имеет отношение к стрижке? – холодно спросила она.

Ризала мгновение рассматривала ее непроницаемыми голубыми глазами.

– Знаешь, что случается с теми, кто прибегает к волшебству на Архипелаге?

– Да, – ответила Велиндре, злобно погружая ложку в нежную рыбу и душистое зерно.

– Тогда ты понимаешь, что необходимо выдать тебя за кого-то другого, – ехидство окрасило слова девчушки. – Нам долго плыть, а немало владений в свое время пострадало от варваров. И не один вождь предпочтет убить любого путешественника со светлой кожей и волосами, неспособного дать убедительные объяснения, кто он такой. Если бы ты в открытую поплыла как северянка, это привлекло бы к тебе любопытные взгляды, не говоря уже о подозрениях, а не колдунья ли ты.

– И у вас еще хватает наглости называть нас варварами! – пробормотала Велиндре, возвращаясь к еде. – Так кого я должна представлять на вашем маскараде? Рабыню?

– Да, пока что. Для того чтобы воспользоваться покровительством и защитой Чейзенов, тебе лучше выдавать себя за рабыню. Прости нас, но только так можно кому-либо, настолько явному варвару… – Ризала поправилась: —…Кому-либо родом из непрерывных земель добраться до южных пределов Архипелага.

– Вам требуется моя помощь, но вы одели меня в отрепья и остригли, как осужденного за преступления? – Велиндре с яростью проглотила несколько последних ложек похлебки.

– Это еще не все, – слова Ризалы прозвучали достаточно неловко, чтобы Велиндре подняла глаза. – Рабыня ты или свободная, а все станут на тебя оборачиваться, – откровенно заявила девчушка. – Лучший способ унять любопытство – дать понять, будто ты евнух…

– Что? – Велиндре была вконец ошарашена.

– Выслушай меня, – Ризала подалась вперед, чтобы забрать миску, которая, того и гляди, скатилась бы с колен волшебницы. – Не иначе как благой для нас знак, что твое сложение и цвет лица дают возможность поверить…

– Что я изуродованный мужчина? – Велиндре все еще была слишком изумлена, чтобы сердиться.

– Что ты кастрат, оскопленный в ранней юности, – Ризала вновь закрыла миску и оперлась о стену. – Если мальчика, такого, что едва начал ходить, решили сделать евнухом, его купают в горячей воде, и его мужские семена убавляются день за днем, пока не исчезнут…

– Не желаю ничего об этом знать! – в отвращении вскричала Велиндре.

– Тебе надо знать, чтобы поверили, – настаивала Ризала. – Евнух, или по-нашему – заморин, к которому применили такой способ, сохраняет гладкую кожу, становится, как правило, рослым и, если в нем течет варварская кровь, часто будет светловолос и светлолиц. Никто не усомнится, что ты такой заморин, если будешь носить свободную одежду, – с неловкостью добавила Ризала.

Велиндре, не удержавшись, взглянула на свою скромную грудь, едва выступавшую из складок одежды. Во время неестественного сна на этом корабле она еще больше исхудала.

– Вы решили выдавать меня за одну из ваших диких выдумок, чтобы люди подумали, что я еще более чуждое существо. Это по-своему неглупо. – Она нахмурилась. – Это Дев придумал?

– Дев ничего об этом не знает, – ответила Ризала. – И ему до этого дела нет. А в мою задачу входит довезти тебя до вод Чейзенов неразоблаченной. И это самый лучший способ. Если люди примут тебя за скопца, они куда меньше станут беспокоить тебя, чем в любом другом случае. Заморины с детства, в сущности, редки: далеко не так просто лишить крохотного мальчика возможности отцовства.

– Весьма неудачное выражение, – холодно заметила Велиндре.

Ризала некоторое время изучала ее взглядом, прежде чем ответить.

– Большинство заморинов делаются такими, когда вырастут, и, как правило, не по чужой воле, а по собственному разумению и по какой-то веской причине. В худшем, да, есть владения, где стремятся к прибыли от торговли такими рабами и прибегают к насилию над пленниками и их будущим. Это делается по-разному, но с некоторыми обращаются крайне жестоко. Поэтому заморинам не мешают, скажем, мыться в уединении. Нужно выкинуть какую-нибудь значительную глупость, чтобы тебя разоблачили. Полагаю, ты сможешь этого избежать! – Голос ее прозвучал неожиданно резко.

– Что я должна делать, чтобы сойти за раба? – Колдунья опустила глаза. – Подай, принеси и держи рот на замке! Думаю, это у меня получится. Но раздеть и выдрать меня прилюдно вряд ли возможно, не открыв нашу тайну, – с горьким удовлетворением заключила Велиндре.

– Дев говорил, что ты очень умна. Возможно, но ты невежественна не менее прочих варваров. – Ризала подтянула колени к подбородку и оплела их пальцами. – Как я догадываюсь, ты убеждена, что алдабрешцы живут в покое и неге, а стопы их безжалостно обрушиваются на шеи простертых невольников, которых держат в цепях и насмерть загоняют работой. Так?

– Я видела невольничий рынок в Релшазе, – холодно ответила чародейка. – Каждый несчастный, который туда попадает, вправе ожидать, что на него наденут ножные и ручные кандалы, не говоря уже о биче, если они хотя бы взглянут украдкой куда не надо.

Девчушка пожала плечами:

– Не наше дело, что позволяют себе жители материка с людьми, которым выпала такая участь.

– Ты весьма охотно пользуешься их нравами, – огрызнулась ведьма.

– А что вы на материке делаете с теми, кто достаточно обеднел и отчаялся, чтобы пойти на кражу или насилие, лишь бы как-то прожить? – возразила алдабрешка. – Вы или порете их, или вешаете, или предоставляете им испускать дух в трущобах, точно псам. Но никто не боится подобной судьбы на Архипелаге, раб он или свободный. Вдобавок на что жаловаться рабу, если его господин или госпожа готовы взять на себя бремя вести его к лучшему будущему?

– Неужто не на что жаловаться? – Велиндре воззрилась на собеседницу. – В рабстве?

– Ты совершенно не знакома с жизнью за пределами ваших вод, – резко оборвала ее Ризала. – Будь добра скрывать свое невежество, чтобы не подвести нас обеих. – Она поднялась. – А свои мысли, которых набралась на материке, держи при себе, не то не миновать беды.

Велиндре поглядела на нее. Корабль накренило, на палубе наверху встрепенулись голоса. Торопливо зашлепали по доскам босые ноги. Раздался всплеск. Судно рывком выровнялось, как только якорь вцепился в морское дно. Ликование перекрыло галдеж на главной палубе корабля.

– Тебе также придется выучиться нашему языку. Мы не сможем обходиться тормалинским далеко к югу от здешних вод. – Девушка встала, держась рукой за полурастворенную дверь. – Мы будем избегать людей, насколько удастся, но не стоит, чтобы ты выдавала свое происхождение всякий раз, как раскроешь рот.

– Постараюсь, – съязвила Велиндре.

– Сойдем на берег и посмотрим, как тебе наша жестокость и распущенность, – Ризала улыбнулась с прежней своей раздражающей колдунью игривостью.

– На берег? – Велиндре опешила, но лишь на миг. – Хорошо. – И неуверенно поднялась.

– Как ты себя чувствуешь? – Ризала протянула руки для поддержки.

Велиндре оттолкнула ее.

– Голова малость кружится, – неохотно призналась она. – Свежий воздух не помешает.

Единственным вопросом, вертевшимся у нее в голове, было: куда бежать? В Релшаз или на Хадрумале? В обоих случаях она обеспечит себя средствами связаться с Девом, пока день еще не кончился. И пусть себе мечтает о постижении тайн драконов, пока на коленях не вымолит у нее прощение за то, что втянул в этакую дичь.

Колдунья последовала за Ризалой в узкую дверь и далее, по столь же узкому проходу меж утомленных гребцов на скамьях. Все они оборачивались на Велиндре с откровенным любопытством из тени боковых палуб триремы. Велиндре подняла глаза к ослепительно синей полосе, прорезавшей верхний уровень.

– Сюда, наверх, – девушка указала на широкую крутую лесенку.

Желание соприкоснуться с ветерком было острее любого голода или жажды. Велиндре поднялась по лесенке с той быстротой, на какую была способна, учитывая слабость в коленях и неловкость рук, на них она подтягивалась шаг за шагом. Ризала следовала за ней по пятам.

– Это владение Каасик. Мы находимся на расстоянии хода в пол-оборота Большой Луны от Релшаза.

Велиндре и взглядом не удостоила эту нахалку. Не удостоила она взглядом и бородатых мужиков с Архипелага, скучившихся на кормовом помосте судна. Лучше вернуться в Релшаз, как она теперь подумала, и получить совет и приличную одежду от Мелиты. И Велиндре устремилась к ветерку, игравшему с охристым треугольным флажком, развевающимся над кормовым стояком. Ничего. Она видела, как колышется шелк, слышала его слабый шелест, но не ощущала воздуха, его шевелившего. Велиндре, не веря, поглядела на свои руки. Ветерок пронесся над раскрытыми ладонями. Он овеивал их, но она не могла за него ухватиться. Ее руки, обнаженные до плеч, покрыла гусиная кожа, несмотря на жару. Она схватила Ризалу за плечи и что есть силы затрясла ее.

– Что ты со мной сделала?

Ризала только часто-часто заморгала, когда пальцы колдуньи вцепились в нее, потом поглядела через плечо разъяренной Велиндре на одного из матросов и начала что-то говорить, затем умолкла. И устремила в глаза волшебницы бесстрастный голубой взор:

– Мы сделали то, что требовалось. Мы же не могли допустить, чтобы ты невольно явила свое искусство. И я догадывалась, что ты не задержишься здесь надолго, если окажешься способна покинуть нас.

– Что именно вы сделали? – страх и ярость переполняли голос ведьмы.

Ризала опять поглядела через ее плечо, что-то настойчиво и бегло проговорила по-алдабрешски, затем опять повернула глаза к Велиндре.

– Это особого рода снадобье.

Велиндре так крепко вцепилась в костлявую малышку, что у нее самой заныли руки.

– Как только я хоть как-нибудь опять смогу колдовать, я уйду. И пусть же вам сполна достанется то, что несет с собой этот дракон.

– Ты уже будешь в водах Чейзенов, прежде чем это случится, – сквозь зубы процедила Ризала с искаженным от боли лицом. – Ты сможешь поговорить с Девом. Если он тебя не переубедит, мы не встанем у тебя на дороге.

– Я уйду задолго до этого, – громко объявила Велиндре. Но самоуверенность этой малышки ее не на шутку тревожила.

– Снадобья против колдовской силы у нас на борту хватит на весь путь, – напрямик заявила Ризала. – Если откажешься пить, лишишься чувств до того, как твоя сила к тебе вернется. И тогда я просто волью снадобье тебе в горло, как делала это до сих пор.

Один из матросов позади Велиндре сказал что-то громко и с угрозой. Она бросила взгляд через плечо: он потрясал обнаженным кинжалом. Темное лицо было свирепым и недружелюбным. Двое других матросов держали пальцы на рукоятках кинжалов. Велиндре нехотя выпустила Ризалу.

– Кажется, ты перекрыла все углы на игровой доске.

Смех малышки ошеломил как Велиндре, так и трех матросов.

– Вот не подумала, что у вас на материке играют в камешки!

Велиндре покачала головой:

– Я вспомнила игру, которая называется «Белый ворон».

Ризала с недоумением в глазах поглядела на нее, затем пожала плечами:

– Не важно. У нас еще много времени, чтобы все обсудить. Сойдем на берег. Чем скорее ты хотя бы немного узнаешь нашу жизнь, тем безопасней для нас всех.

Говоря это, Ризала расстегнула свой ремень из кожи ящерицы, и только тут Велиндре заметила, что все это время малышка ходила с двумя кинжалами. Один она сняла вместе с ножнами и протянула Велиндре.

– Значит, ваши евнухи не полностью обаблены, – колдунья нахмурилась, принимая оружие. – А что помешает мне всадить его тебе между лопаток, чуть ты отвернешься?

– Любой, кто увидит меня убитой, мгновение спустя прикончит тебя.

Он что-то сказала трем мужчинам. Те дружно рассмеялись. Передний взмахнул кинжалом в сторону Велиндре и вернул его на место.

Ощутив новый холодок, Велиндре последовала за юной нахалкой на корму, расстегнув на ходу и свой ремень, чтобы надеть ножны на эту полосу простой черной кожи. И увидела длинную лесенку, свисающую в воду. Сзади раздался пронзительный свист, она так и подпрыгнула. Алдабрешский бородач прыснул и указал на парнишку, подводившего веслом к их судну небольшую плоскодонку.

– Он доставит нас на берег, – объяснила Ризала.

Рука Велиндре непроизвольно потянулась к поясу:

– Где мой кошелек?

– В полной сохранности, – невозмутимо отчеканила малышка. – Здесь от него нет никакого проку.

Парнишка поймал нижний конец трапа, и Ризала перебросила ноги через выгиб кормы, а затем быстро полезла вниз. Велиндре последовала за ней с большой осторожностью. Кинжал впивался в бедро и страшно мешал. Ощущение от штанов, в которые ее обрядили, было неестественным и неприятным. А хуже всего действовала неподвижная пустота. Она отрезана от чувства неразрывной связи со стихиями, к которому привыкла сызмальства, и которое для нее прежде само собой разумелось. Это почище, чем ослепнуть или оглохнуть. В горле взыграла тошнота.

Дрожащими ногами она ступила в лодку и села.

– Так что…

Ризала оборвала ее безжалостной улыбкой:

– Потерпи до берега.

Тут Велиндре заметила, что парнишка с веслом наблюдает за ней темными, живыми и блестящими глазами. Поймав и удержав его взгляд, она сосредоточилась на презрении, которое испытывала к этому месту со всеми его обманами. Ее уязвленный дух несколько поднялся, когда юнец отвернулся, подавленный.

На мелководье кишмя кишели какие угодно лодчонки, сновавшие меж берегом и крупными судами, стоящими на якоре там, где поглубже. Велиндре стала искать более или менее знакомое на вид судно среди здешних – длинных быстроходных и основательных толстобрюхих с прямыми парусами, скатанными у рей. Ни одного похожего. Она постаралась не впадать в уныние. И вот, добравшись до уступчатого золотого пляжа, они шагнули в омывающий щиколотки прибой. Ризала обменялась несколькими словами с перевозчиком.

– Что он получает за труды? – Велиндре отчаянно искала возможности отвлечься от осознания того, что земля под ногами равнодушна к ней, меж тем как они обе двинулись по песку.

– Удовлетворение, что оказал услугу быстрой триреме Чейзенов. Старший на корабле не забудет его лицо, если паренек когда-нибудь в будущем станет искать место гребца, дабы отплыть из этих вод. – Ризала загнула палец. – И доказывает, что кого бы Каасик Раи ни допустил на этот торговый пляж, тот надежен и достоин доверия. Если юноша смышлен, он и сам способен вести дела.

– Вести дела? Какие? – удивилась Велиндре. – Ты хочешь, чтобы я училась. Так учи меня, – огрызнулась она.

– Он предлагает свои услуги, – Ризала помедлила, обозревая низкорослые деревца, отделявшие пляж от сухого и пыльного пространства за ним. – И получает дары от путников вроде нас, если судьба к нему благосклонна.

Велиндре насмешливо фыркнула:

– Что ты можешь ему подарить?

– Ты удивишься.

Ризала порылась под выцветшей потрепанной рубахой, достала мягкий кожаный мешочек и вытащила несколько мерцающих жемчужин. Каждая с самый маленький женский ноготь.

Велиндре заморгала.

– И чего они здесь стоят?

– Смотря, что хочет предложить за них кто-то другой. – Ризала опять убрала свой жемчуг. – Мы не приравниваем любое добро к тому или иному количеству кружочков дрянного металла с чеканкой. Постарайся об этом помнить, – предупредила малышка. – Жизнь на Архипелаге являет собой равновесие между взаимными услугами. Каждый деревенский житель участвует в постройке новой хижины соседа, и за это получает помощь, когда она ему понадобится. Одна женщина присмотрит за детьми другой, пока та ткет для обеих. Рыбаки предлагают крабов за долю с соседского огорода.

– И взаимные обязанности привязывают каждого к своему месту и положению крепче цепей, – еле слышно пробормотала Велиндре.

Земля под ногами была просто сухой грязью. Море плескалось едва ли не в десяти шагах, но вполне могло находиться и на многие лиги вдали. Велиндре ощущала и тепло солнца на коже, и дуновение ветерка, но из ее сознания напрочь ушла та глубокая связь со стихиями, которая окрыляла каждый ее миг, остались одни телесные ощущения, и больше ничего. Она вновь приуныла от беспомощности и отверженности. Борясь с нарастающим побуждением упасть на колени и разрыдаться, решила не давать повода для радости этой нахальной пигалице. Велиндре взглянула вдоль череды кривых деревьев. Отдельные торговцы, которых она бы назвала всего лишь коробейниками, посиживали в тени красноватой листвы.

– Что мы ищем? – напряженно спросила она.

– Того да этого.

Ризала повела ее вдоль берега, разглядывая тарелки и ложки из дешевого металла, выставленные рядом с браслетами и ожерельями из полированных раковин и ящичками из дерева с хитрой резьбой. Чуть дальше виднелись более преуспевающие торговцы, объединенные с соседями сходством внешности или чем-то общим в одежде и убранстве. Серебро и медь были выложены на разостланных на земле коврах. Чаши, кувшины и вазы, простые или обильно украшенные изображениями растений и животных. Некоторые были отделаны цветной эмалью и камнями. Одна семья заняла длинный участок пляжа, соорудив несколько навесов для защиты свертков превосходной ткани от палящего солнца. Некоторые ткани были простым муслином мягких оттенков, на других оттиснуты яркие узоры. На третьих виднелся более прихотливый и мелкий рисунок живыми красками.

– Торговцы Икади, – пробормотала Ризала.

– Откуда ты знаешь? – спросила Велиндре.

– По кинжалам видно, – Ризала коснулась рукояти своего оружия. – У каждого владения свой образец. У нас чейзенские. – Она улыбнулась со сдержанным озорством. – Жители Архипелага не прикидываются никем, как варвары. Каждый видит, откуда другой родом, какого звания и положения.

Седовласый и седобородый глава торгующей тканями семьи сидел на ярком многоцветном ковре, окруженный рулонами красочного шелка. Он был поглощен беседой с пожилой женщиной в свободном красном наряде с веселыми зелеными птичками, вышитыми у подола. Удовлетворенно кивнув, та поспешила к костерку в обширной тени высокого дерева с бородавчатой корой. По ее знаку несколько девочек принялись накладывать в миски поспевшее тушеное мясо. Вторая женщина, явно дочь первой и мать девочек, ловко шлепала пресные лепешки на горячую сковороду. Старик и несколько его сыновей подошли и сели в кружок, а девочки вручили им миски. Отломив от плоского хлебца кусок, чтобы подбирать кушанье, седобородый кивнул, и покупательница, женщина помоложе, раскинула руки, показывая, какой длины отрез ей требуется. Малышки с жадностью глазели на яркий муслин.

– Но вы наверняка пользуетесь монетой, когда на юг прибывают купцы из Релшаза или Каладрии, – Велиндре постаралась, чтобы в ее голос не пробралось отчаяние.

Конечно, найдется кто-то, кому она могла бы заплатить за проезд обратно в безопасные воды, узнать бы только, где эта плутовка спрятала ее кошелек. Нет, нужно только убраться отсюда подальше, чтобы кровь оставил неведомый яд, который дала ей эта коварная дрянь.

Велиндре возбудила в себе гнев, дабы тот поглотил болезненный страх, таившийся теперь в каждой мысли.

Все еще всматриваясь в товар и в торговцев, Ризала рассеянно покачала головой.

– Только вожди, которые торгуют напрямую с Релшазом, берут их за никчемный металл. И могут от него избавиться, покупая рабов. – Она искоса улыбнулась волшебнице, хранившей каменное лицо. – Каасик Раи ни за что не связался бы с варварами.

– А почему? – не удержалась Велиндре, ни с того ни с сего задетая.

– Кое-какие купцы с материка приезжали сюда около года назад, – Ризала провела рукой вдоль долгого изгиба бухты. – Шесть больших галер. Купцы решили, что не станут торговать через Каасика Раи, как велел им обычай. Они явились прямо на торговый пляж и предлагали варварскую монету за все, что ни приглянется. У них не было понятия о честной сделке, они предлагали те же нелепые количества монет за товары совершенно разной цены. И сердились все больше и больше, когда здешние торговцы отвергали их металл. В каждом отказе они видели уловку хитрецов, набивающих цену.

Они проходили мимо торговца, сидевшего меж двух широких и неглубоких ящиков, где стояли в гнездах, выстланных мягкими тряпками, прекрасные изделия из стекла.

Алдабрешка указала на нечто, походившее на длинногорлые бутыли, каждую увенчивал серебряный купол с отверстиями. Одна была прозрачной как хрусталь и покрыта изображениями цветов. Другая – сине-зеленая с вьющимися вокруг белыми нитями.

– Какой разбрызгиватель воды ты сочтешь более ценным?

– Не знаю, – едко заметила Велиндре. – Я не купец.

Она глубоко вздохнула, а в желудке у нее так и заурчало от запаха стряпни на костре. Ризала бегло улыбнулась поглядевшему на них с надеждой купцу, прежде чем покачать головой и двинуться дальше.

– Будь ты из восточных пределов, ты бы предпочла цветной сосуд. Если бы подумывала о торговле с дальним западом, пожелала бы приобрести хрустальный. Знание этого повлияло бы на то, чего потребовал бы купец взамен, равно как и все, что было между вами прежде, любые имеющиеся обязательства или те, каких вы ищете. Как можно сводить дело к произвольному весу нечистого металла?

Ее прервали возбужденные голоса. Все головы на пляже обернулись в сторону юноши, одного из тех, что выполняли поручения торговца тканями. Юноша стоял нога к ноге против другого, тоже полуобнаженного. И вот подручный торговца тканями ударил противника, и его скромная бородка ощетинилась. Тот ответил, и подручный купца покатился назад. А его противник воспользовался преимуществом и кинулся, выкрикивая оскорбления. Подручный купца кое-как встал и крикнул, что о нем думает. Из-за деревьев вышли двое в блестящих кольчугах. Один держал в руке обнаженный меч, ослепительно сверкающий в солнечном свете. Повсюду на берегу возобновились обычные разговоры: все прочие поспешили отвернуться, предоставив юношам самим давать объяснения.

– Люди Каасика Раи поддерживают мир, – Ризала бросила взгляд на Велиндре. – Те купцы с севера скоро это узнали. Они отбыли после того, как получили взбучку, достаточно крепкую, чтобы она соответствовала нанесенному оскорблению. И Каасик Раи счел нужным заклеймить их, и не в последнюю очередь для того, чтобы любой узнал их, если они когда-нибудь вернутся.

– И ралшазцы не вознегодовали? – Велиндре была настолько потрясена, что забыла о своем жалком состоянии. Ризала покачала головой:

– Для них слишком важна торговля с Архипелагом, чтобы вступаться за каких-то невежд, которые навлекли на себя неприятности.

Холодный страх охватил колдунью.

– Значит, до безрассудной колдуньи, встретившей смерть на Архипелаге, никому не было бы дела?

– Ни один волшебник не сглупил бы настолько, чтобы странствовать в этих водах, – и Ризала, взяв Велиндре под локоть, безжалостно поволокла ее в глубь суши. – Как ученый, ты должна это знать.

– Ученый? – Велиндре рывком высвободила руку. – Сперва я стала евнухом, а теперь я еще и ученый?

– Это часто сочетается, – кивнула Ризала. – Если ты ничего не принесешь будущему своим телом, то желаешь оставить потомству что-то, порожденное твоим разумом. Многие из наших величайших философов, математиков и лекарей были евнухами.

– О, – Велиндре не знала, что и сказать. – И какого рода я ученый?

– Лучше всего тебе стать историком, – Ризала улыбнулась. – Чтение по нашей истории, пока мы находимся в плавании, сотворит чудеса в твоем постижении нашего языка. На этот жемчуг я приобрету книги, с которых ты начнешь. Их продавец и есть тот, кого я ищу. – Она указала на белобородого старца, восседавшего на видавшем виды ларе, окованном потускневшей бронзой. Старик беззаботно лупил по дереву босыми пятками и слушал человека помоложе, сидящего на земле, скрестив ноги, и пристально что-то читавшего с белых тростниковых листов. Старец держал на коленях книгу в прочном переплете и передвигал по строчкам узловатым пальцем.

– Он снял список с книги ученого, – Ризала кивнула в сторону того, что моложе. – Когда ученый дослушает его до конца и убедится, что в списке не сделано ошибок, ученый заверит список, и тот можно будет надлежащим образом переплести.