Текст книги "Северная буря"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Кейда воздел руку, чтобы унять других старейшин, внезапно осмелевших от слов Исея.

– Едва ли я невежественен по поводу столь важных дел. Но вы правы, заботясь, чтобы я оценил ваше положение.

– Что ты предлагаешь с этим делать? – Исей без смущения посмотрел на вождя в упор.

– Предлагаю обсудить все нужды владения с госпожой Итрак Чейзен, – ответил Кейда с намеком на укор, – чтобы она могла договориться о сбыте жемчуга с женщинами Редигала и Дэйша и более отдаленными владениями к наибольшей выгоде для Чейзенов.

– Здесь у нас тоже есть заботы, – решительно заявил Исей.

– Объяснись, – сжато произнес Кейда, подметив, что у Борхи подергивается уголок глаза.

– Госпожа Итрак, несомненно, чувствует, что Чейзены в долгу перед Дэйшами, Редигалами и прочими за помощь в изгнании захватчиков. – Исей сложил руки на груди. – Что, безусловно, правда. Но полагаю, что и у Дэйшей есть долг перед Чейзенами, который следовало бы положить на весы, прежде чем будет достигнуто согласие о цене жемчуга за зерно соллера или сушеное мясо. Многим Чейзенам, которым только и оставалось, что лежать от захватчиков, было дано убежище на островах Дэйшей. Чейзены отплатили за такое великодушие трудом на соллеровых полях и огородах Дэйшей. – Исей поспешно уточнил: – И плата трудом отдавалась с радостью, не пойми меня неверно. Урожаи Дэйшей были обильны, и нас это радует, и нам отрадно видеть, что правление Дэйша Сиркета началось столь благоприятными предвестиями. Но известно, что Дэйш Сиркет приказал всем Чейзенам покинуть его владения до того, как звезды нового года забрезжат в небесах, дабы во владении Дэйш осталось меньше ртов, между тем как к нам возвращается все больше и больше народу с каждым приливом, а делиться мы мало чем можем.

– Ты думаешь – Чейзены могли бы с полным правом требовать свою долю из житниц и кладовых Дэйшей? – уточнил Кейда.

Ведь это испытание, честный Исей? Думаешь, я должен доказать свое право носить кинжал Чейзена, бросив вызов родному сыну, которого вынудили объявить себя вождем Дэйшей, потому что меня считали мертвым? Не думай, что я не слышал ропота, честный Исей, шепотков тех, кто находит, что я должен был поднять меч на Сиркета вместо того, чтобы требовать для себя это владение, лишенное вождя и господина.

Думаешь, мне следовало затеять распрю внутри народа Дэйшей, меж тем как необузданные дикари грозили их южной границе? Кто изгнал бы захватчиков с ваших островов после того, как Чейзен Сарил бежал, охваченный ужасом?

Исей не ответил, уперев взгляд в землю. Неловкое молчание затягивалось.

– Я обсужу все заботы владения с госпожой Итрак Чейзен. – Кейда отвернулся от Исея, чтобы с дружелюбной улыбкой обратиться к Борхе: – Я знаю, что еще только начало, но много ли у нас жемчужин, необычных по цвету и облику?

– Сюда, мой господин, – Борха пылко повел вождя к палатке с одной открытой стеной, окруженной плоскими корзинами, от которых разило гнилыми моллюсками.

Женщины сидели за столами на козлах, подбирая с запятнанной солью ткани гладкие шары, острые песьи клыки, плоские лепестки и полумесяцы.

Кейда задержался близ пухлой матери семейства, отменно себя чувствующей в бесформенном одеянии с рисунком из желтых цветов визайла, с черепаховым гребнем в курчавых седеющих волосах.

Ее ловкие смуглые пальцы проворством не уступали серебристому журавлю, собирающему креветок с отмели. Жемчужины каждого образца так и летели в отдельные устланные шелком ящички.

– Каков урожай? – приветливо полюбопытствовал он.

Она не подняла глаз, сосредоточенная на работе.

– Много лучше прошлогоднего.

– Взгляни, господин мой, – женщина по другую сторону стола удивила Кейду, взяв его за руку и роняя в его ладонь две цветных жемчужины: одна густого трепещущего золота, другая таинственной туманной голубизны. И каждая не меньше, чем ноготь на мизинце Кейды.

– Исей, – Кейда протянул их. – Твоя деревня выбрала тебя говорить за нее, тебе и читать каждодневные знамения. Что они значат для тебя?

– Желтое к богатству, господин мой, – глаза Исея озарила слабая надежда. – Голубое – к доброй удаче.

– Славное предвестие, как привет тебе, посетившему нас, мой господин, – подобострастно вставил Борха.

Предвестие славное, и, более того, я не участвовал в его поиске. Толкование, которое все мы знаем с детства, достаточно простое, чтобы его сделал даже тот, кто настроен враждебно. И я могу этому доверять?

Наконец-то судьба становится благосклонна к этому несчастливому владению после всех бедствий, какими его терзали? Дано заверение, что мои действия не испортили безнадежно ни мое, ни их будущее?

– Прости меня, я тебе помешал, – Кейда улыбнулся женщине, пальцы которой не прекращали работу. Он прошел дальше за тень палаток, где на песке была растянута плотная черная ткань. На эту ткань вываливалось содержимое ведер, а от запаха разложения некуда было деться.

– Что здесь происходит? – Дев сморщил нос.

– Через пятнадцать дней бочки заливают морской водой, чтобы всплыли моллюски и слизь, а жемчуг и раковины остались, – Кейда кивнул в сторону отбросов, лежащих на ткани: крохотные обломки раковины, несколько мертвых и разорванных моллюсков, искрящиеся останки неведомо чего и песок любого цвета, какой водится на рифах. – Гуща со дна тщательно процеживается в поисках мелкого жемчуга. Затем ее сушат и выискивают совсем крохотный.

– Не думаю, что Дэйши когда-нибудь так возились, – проговорил мужчина, перебиравший мусор. У него была лишь одна рука, и он помогал себе обрубленным запястьем другой. Нога его с той же стороны обрывалась на середине бедра.

– Дэйши – нет. Но это Чейзены. – Кейда поглядел в сторону рифов, где лодчонки теперь стояли на якоре, готовые к дневному труду: далекие колышущиеся чешуйки. – Скажи мне, много ли было видно акул? А что слышно о морских змеях?

– Пока ничего, – тот с нескрываемый благодарностью поднял взгляд.

– У тебя забавные глаза, – мальчонка, сидевший на корточках близ калеки и отыскивавший на темной ткани самую мелочь, встал. Его черная курчавая голова едва достигала боевого пояса вождя, в лицо которого малыш уставился с открытым любопытством. – Зеленые.

– Су, это твой повелитель Чейзен Кейда, – одернула его в дурном смущении стройная девчушка, кое-как поднявшаяся на ноги, вытирая руки о поношенные хлопковые штаны.

– И все-таки у него зеленые глаза, – настойчиво повторил паренек.

– Ты не иначе как сын своего отца, – Кейда присел, чтобы не возвышаться над постреленком. – Мои праотцы и праматери заключали союзы, которые привели в наш род кровь варваров. Взгляни, мои волосы больше русы, нежели черны, верно? – Он снял шлем и с облегчением подставил ветру потный лоб.

– Он варвар, – взгляд Су в сомнении метнулся на Дева. – Но у него черные глаза.

– И в этом он не отличается от тебя, – вождь взъерошил спутанные волосы малыша. – А теперь он живет среди людей с мудрыми обычаями. И это делает его архипелажцем.

Су вытаращил глаза на Кейду.

– А правда, что северные земли бегут непрерывно до самого-самого неба?

– Сам я их никогда не видел, – с неловкостью признался Кейда. – Дев?

– Это правда, – с улыбкой подтвердил северянин.

– Я хочу сесть на корабль, отплыть на север и посмотреть сам, когда вырасту, – бойко заявил малыш. – Я пойду гребцом на галеру и стану работать, пока не сделаюсь кормчим, а потом старшим на корабле.

– Когда, мой господин, прибудут суда из других владений? – И девчушка тут же прикусила губу, испугавшись, что это дерзость. – Дело в том, что нам нужен шелк, чтобы низать жемчуг. – Кто-то позади вождя поглядел на нее, и она умолкла, опустив взгляд.

– Я напомню госпоже Итрак Чейзен, – заверил Кейда, – как только смогу. – Встал, нахлобучил шлем и сумел скрыть им мимолетные непрошеные слезы.

Сиркет был таким же маленьким, всегда готовым высказать свое мнение или забросать любого вопросами. Мезил больше мыслитель. Был и, несомненно, есть. И не тот, с кем можно спорить, если только не призовешь весь свой ум. А каким вырастет мой третий сын, пылким искателем или пристальным наблюдателем? Узнаю ли я когда-нибудь, навеки разлученный с ним и всеми другими моими детьми, с моими верными долгу и любимыми дочками?

Он прочистил горло и кивнул калеке:

– Ты, конечно, счастливый отец, мой друг.

Вездесущий Исей стоял у плеча Кейды, когда тот двинулся прочь.

– Дети и впрямь величайшее благо человека. И владения.

Вот и еще одна из твоих забот, не так ли? Ты и все кому не лень болтают об этом вокруг костров, где поспевает ужин. Что я, по-твоему, должен сказать на этот счет госпоже Итрак Чейзен?

Кейда внезапно заметил, что его терпение иссякло.

– Благодарю, Борха, все это было крайне занимательно. Теперь я немного подкреплюсь, пока не потребовался вам, чтобы читать знамения.

Внезапно выдав этот повод для отлучки, он прошел мимо ошеломленных старейшин. Островитяне, которые плелись в хвосте, поспешили убраться с его пути. Рядом с Девом Кейда направился к голубой палаточке и рухнул на пуховые подушки, словно не заметив девушек.

– Оставьте моего господина в одиночестве. Нет, вот это оставь, – Дев мотнул головой девушке, подносившей кувшин соку.

Она поставила кувшин на столик, прочно вклиненный в песчаную почву рядом с бераловым ларчиком жемчуга, который водрузил на столик Дев, прежде чем шугануть терпеливо ожидающих прислужниц. Не забыл он также взять у одной из них поднос с лепешками, а у другой кубок с соком ягод сарда.

Кейда потянулся за питьем, которое предложил ему северянин.

– Следовало сказать – нашего господина.

– Кто ожидает от невежды-варвара, что он станет все делать правильно? – язвительно спросил Дев.

– Если ты станешь ошибаться слишком часто, люди будут ждать, чтобы я тебя вздул, – предостерег вождь, – а если не вздую, это даст повод к недоумению. Ни ты, ни я не можем себе такого позволить.

– Ты даешь им больше поводов к недоумению, чем твой необычный телохранитель, – Дев бросил безразличный взгляд на старейшин, поглощенных сбивчивыми беседами с прочими островитянами. – Думаю, они пытаются угадать, окажешься ли ты злобным тираном вроде Уллы Сафара или же просвещенным властителем, каким, они частенько слышали, хвастались торговцы Дэйшей.

– Им к неопределенности не привыкать. Настроения Чейзена Сарила менялись так же быстро, как погода в пору дождей. – Кейда принял одну из сластей, которую предлагал ему Дев, и откусил от нее. Застигнутый врасплох клейкой сладостью начинки, он скорчил рожу, прежде чем заставил себя ее проглотить. – И как мой добросовестный телохранитель, пожалуйста, возьми на себя труд посеять молву настолько умело, насколько ты способен, что я не так падок на сласти, как Сарил.

– Что-нибудь еще? – игриво спросил северянин.

– Да, – Кейда поднял взгляд и заговорил властно и твердо. – Не худо бы выяснить, что произошло между Борхой и Исеем. Если есть трения между этими двумя или между их деревнями, я хочу знать подробности. Пока что все работают дружно, ибо забрезжила перспектива богатого урожая жемчуга, отчего все в неописуемом восторге. Это может так и продолжаться, а может окончиться, когда возьмут свою дань. И нынешний восторг отхлынет с приливом, если акулы или морские змеи станут хватать ныряльщиков на рифах или у слишком многих к концу этой поры начнет ухудшаться зрение.

Может, я и целитель, но ничего не сделаю для глаз, которые затуманились и засеребрились, как жемчужины, которые они высматривали столько лет. Или для глаз, перед которыми все расплывается, и значит, они могут видеть только то, на что не смотрят.

Я могу быть их провидцем, но объяснения этой нелепости не нахожу. Впрочем, ныряльщики примечательно жизнерадостны. И знают, что кто-то заплатит цену за щедроты океана. Все имеет цену.

– Предоставь это мне, – доверительно произнес северянин. – Я могу быть твоими глазами и ушами, как настоящий телохранитель.

– Мой выбор невелик, не так ли? – отчеканил вождь, отодвигая сласти и вновь берясь за кубок, дабы избавиться от липкого вкуса во рту.

Но ты прав. Ты отменный шпион, да еще и провел достаточно много лет, бороздя под парусом воды Архипелага, чтобы знать все мелочи, без которых не прикинешься рабом-телохранителем. Вот только мечом не владеешь.

Но ты и теперь шпионишь для тех загадочных варварских держав, которые некогда послали тебя в Алдабреш? И как ты извлечешь выгоду из того, что узнаешь, с твоей северной жадностью и полным отсутствием щепетильности? Что подумают обо мне люди Чейзена, если ты попадешься на чем-то откровенно бесстыдном?

Чего бы я ни отдал, чтобы моим рабом-телохранителем опять стал Телует, крепкий боец на мечах и вдобавок верный друг? Единственное утешение то, что он теперь служит Сиркету. Никому другому я не доверил бы своего сына.

Дев ухмыльнулся, когда вождь вручил ему опустошенный кубок.

– Могу сказать тебе кое-что, чего, судя по всему, не знает никто на вашем Архипелаге. Для нанизывания жемчуга есть кое-что получше любого шелка. Конский волос – вот что тебе нужно, обычный белый конский волос. Им пользуются все торговцы драгоценностей на материке. И первое, что они делают, когда к ним попадает алдабрешский жемчуг, они перенанизывают его.

Опешив, Кейда вскинулся:

– Ну и как я добуду это добро, если мы настолько далеки от непрерываемых земель, насколько возможно? И каждое владение на севере, где соблазнились и купили коней у вас, варваров, видело, как это приобретение хиреет и умирает, прежде чем истечет год? Нет уж, я буду искать более надежных товаров, в особенности тех, что срочно нужны: прежде всего, пищи. Исей мог слишком осмелеть, но он не так уж не прав, что опасается голода к концу сухой поры.

– Ну, а тебе не стоит голодать здесь, а не то ты оскорбишь всех этих славных людей. – Дев тщательно порылся среди сластей. – Если ты тревожишься о том, что у них, чего доброго, не хватит пищи, почему они не могут есть моллюсков вместо того, чтобы скармливать их рыбам и морским птицам, устраивая такую вонь, что облака сворачиваются?

– Ты когда-нибудь пытался съесть моллюска жемчужницы, ты, безмозглый варвар? – Кейду внезапно разобрал смех, и вождь едва не подавился лепешкой. – Мне случалось есть коралловых чаек, они отвратительны. – Он помедлил, чтобы отдышаться, прежде чем продолжить с суровым лицом: – Нет уж, я не хочу, чтобы кто-то в моем владении до такого докатился. Если так случится, они от меня навеки откажутся. Вдобавок дурное предвестие, если сваришь моллюска и обнаружишь, что жаром огня загубил жемчужину. Ты видел, как бережно обрезают ныряльщики пурпурную плоть, следя, не скрыто ли что в складках?

– Если ты не голоден, могу я поесть? – спросил Дев, вручая вождю вновь наполненный кубок. – Я изрыгнул свой завтрак, если помнишь. – Он едва дождался кивка вождя, прежде чем запихнуть в рот два липких кусочка. И, жуя, проговорил: – Тебе не о чем тревожиться. Если урожай этого года будет так хорош, как говорят все, вы получите достаточно жемчуга, чтобы купить каждому островитянину по мешку соллера.

Кейда покачал головой, потягивая сардовый сок.

– Начало хорошее, но это только жемчуг. Его лишь пригоршня от каждой тысячи раковин. Раковины в здешних пределах слишком малы и тонки, чтобы дать много перламутра. Такова основа процветания Дэйшей: внутренняя поверхность раковин жемчужниц. Вот почему они не суетятся из-за каждой жемчужной пылинки, которая может попасться в гуще.

– Ты должен позволить мне повести лодку назад и поторговать для тебя в северных землях, – Дев поглядел в сторону океана с непроницаемым лицом. – Ларчик, который тебе только что преподнесли, содержит выкуп за короля.

– Заключать все сделки от имени Чейзенов обязанность госпожи Итрак, – резко осадил его Кейда. – Я не посягну на ее поприще и даже не оскорблю ее таким предложением.

И я не поставил бы пустой раковины за то, что увижу тебя вновь. Ты можешь оказаться более полезен, чем телохранитель, но ты мне нужен там, где я за тобой присматриваю.

– Очень жаль, – Дев пожал плечами и вздохнул, глядя в сторону рифов. – Напомни мне, что мы сейчас делаем?

– Мы ждем, пока один из рыбаков, которых послал в море Борха, не вернется с предметом, по которому я смогу прочесть знамения о дальнейшем ловле жемчуга.

– И сколько нам ждать? – Дев вопрошающе посмотрел на повелителя.

– Кто знает? – Тот пожал плечами. – Это само по себе знамение.

А кто станет читать знаки и толковать их по-своему после того, как «Желтый Змей» унесет меня?

Допив сок, властитель праздно оглядел грубые хижины, не попадется ли кто с неухоженными волосами и бородой прорицателя. Никого, как ни всматривайся.

Означает ли это, что у них нет провидцев? Или просто те стараются не попадаться на глаза, пока я не уеду?

Кейда попытался прогнать такие мысли и насладиться прохладой палатки. Они ждали достаточно долго, чтобы Дев потихоньку прибрал почти все сладкие лепешки, прежде чем крик вестника разнесся над береговой линией. К пляжу приближалось крепкое суденышко, им правили двое мужчин, вопя и размахивая руками. Островитяне бросили свои труды над корзинами и кадками, зашлепали по отмелям и помогли втащить суденышко на сушу. Сверловщики и перебиралыцики дружно встали, забыв о своей работе, напряженно вглядываясь, что там принесли на берег. Старейшины забыли о достоинстве, спеша к воде в общей толпе. Борха и Исей силой пролагали себе дорогу.

– Само по себе благой знак, что так скоро что-то отыскалось, – Кейда поднялся на ноги, чувствуя, как на душе у него светлеет.

– Ну вот, опять, – едва слышно пробормотал Дев, – сунешь руки по локоть в чьи-то внутренности. Ты хоть имеешь понятие, как сетуют прачки, когда я приношу им рубаху в крови по самые подмышки?

Кейда положил ладонь на середину окольчуженной груди ехидствующего варвара.

– Я и раньше тебе говорил: придерживай язык. Для человека, столь гораздого хвастать своей смышленостью, ты порой поразительно глуп. – Не дожидаясь, когда северянин найдет ответ, он вышел из тени палатки, и солнце жестоко ударило по его незащищенной голове.

А здесь уже ты сглупил, мудрый и могущественный предводитель, и едва ли можешь портить зрелище всем сбежавшимся, возвращаясь за шлемом, ах ты дурень.

Тебе не худо бы обуздать свой нрав, или вы оба плохо кончите, прольют и твою кровь с кровью Дева. Есть вещи, которые не простят люди ни в одном владении.

– Рыба-молот, мой господин, – толпа вокруг лодочки раздалась, явив Борху.

– Много их видели в эту ловлю? – Кейда высматривал среди скопления взволнованных нетерпеливых лиц какого-нибудь ныряльщика или лодочника.

– Впервые вообще видим акулу, мой господин, – сказал кряжистый малый с нагой грудью, одетый в грубые хлопчатые штаны, вылинявшие до бесцветности. – А мы выставляем кольцо сторожевых лодок с рассвета каждый день задолго до того, как ныряльщики уйдут в воду.

– Стало быть, добрый знак. Первая акула, явившаяся вынюхать, что здесь и как, кончает жизнь на копье, – вождь одобрительно кивнул. – Что мы еще можем прочесть? Рыба-молот опасней акулы, но где ей до рыбы-пилы. Рыба-пила сожрет рыбу-молот, значит, уже само то, что рыба-молот посетила эти воды, означает, что более крупные хищники в другом месте.

– Верно, мой господин, – согласился отличившийся ныряльщик, и улыбки в толпе ощутимо расширились при этой благой мысли.

Хотя не жалкий образчик, длиной не менее моего роста и, несомненно, весом не уступит ни одному из здешних мужчин.

– Посмотрим, что можно еще узнать от этой рыбы, – Кейда отступил, предоставив толпе податься вперед, нетерпеливые руки ухватили грубые кожистые серо-голубые плавники и хвост. Казалось, в этом создании не осталось жизни, но он все же держался на благоразумном расстоянии от злобной пасти. Хозяин лодки и его кормчий подняли голову акулы своими копьями с широкими наконечниками, которые принесли хищнику смерть и все еще находились в жабрах и рыле. Островитяне с усилием перебросили неподвижную тушу через борт и сбросили наземь. Темная кровь вытекла изо рта, запятнав песок.

– Покажите мне ее брюхо, – вождь протянул руку. Люди с лодки перекатили огромную тварь. И та легла, наполовину на спину, наполовину на бок. Кожа брюха мертвенно поблескивала на солнце, длинный хвост-вымпел безжизненно волочился по песку. Кейда поднял копье высоко над головой обеими руками и, крякнув от усердия, всадил его в акулу под самым злобным изгибом челюсти, пронзил хищника насквозь и пригвоздил к песку. С нескольких направлений раздался неуверенный ропот.

Не так ли, бывало, поступал Чейзен Сарил? Возможно, его отец никогда не рассказывал ему о властителях, которых настигала однажды акула-погубительница, кусавшая даже после того, как ей отсекали голову? Это не тот знак, который нужен нам нынче.

– Нож, – Кейда протянул руку назад.

– Вот, – Дев вложил в его ладонь длинный клинок с зубцами.

– Мой господин? – Исей в ожидании глядел на него. Кейда глубоко вздохнул и твердо наступил на хвост рыбе одной ногой. Затем вонзил острие ножа в клоаку хищника и распорол его в длину иззубренной чертой, одолевая неподатливую липкую кожу, скребшую его костяшки точно рашпиль плотника.

Не слишком глубоко. Не пробей кишечник и не задень печень, не то смажешь картину, еще не начав толковать. Звезды небесные, насколько это проще с оленем или свиньей.

Вытирая со лба пот, он упорствовал, пока не выложил внутренности акулы на всеобщее обозрение. Мощный запах поднялся от мертвой рыбины, в нем еще не было привкуса вони, говорящей о разложении, хотя на таком жарком солнце гниения ждать недолго.

– Тварь, несомненно, здорова, никаких дурных знаков среди внутренностей, никаких отметин или уродств, – вождь подождал, пока не удостоверится, что акула неподвижна, и тогда ногой вогнал нож в песок. Затем ввел в полость обе руки, отыскал темную печень и стал выискивать пятнышки или пороки.

– Кто-нибудь когда-нибудь такое видел? – спросил он, позволил себе намек на веселость. Повсюду качнулись головы. На одних лицах благоговейный страх, на других тревожное предчувствие.

– Значит, и впрямь нам дан великий знак, – вождь улыбнулся и швырнул на песок акулу-младенца, ближайшие из островитян тут же попятились, спотыкаясь и толкая тех, кто теснился за ними. – Но не будем забегать вперед. Что скажет нам печень? – И, склонившись, он потянул неподатливую толщу, а затем стал отделять ее ножом, в ярости подумав: «Что можно прочесть по такой твари? Акула с живым детенышем во чреве? К чему бы такое знамение?»

Темная и тяжелая акулья печень отделилась совершенно внезапно для гадателя, и Кейда почувствовал, как рука Дева надежно поддерживает его в области поясницы. Теперь почва под ногами стала коварной, скользкой от крови акулы, а запах делался все тяжелей: собирались красноглазые мухи, бросая вызов хлопавшим рукам островитян.

– Мой господин! – То был ныряльщик с нагой грудью, уверенный в себе. Кейда увидел его лицо, отраженное в последнем блеске быстро высыхающей поверхности печени акулы, и вновь бросил свой груз в распоротое брюхо громадной рыбины. Вождь улыбнулся Борхе, замершему с другой стороны акулы:

– Мы уже видели все, что надо, так что я теперь помоюсь, если можно.

– Эй, красавица! – старейшина поманил одну из девушек, которые прислуживали в палатке.

Одна поспешила вперед, прижимая к груди широкую серебряную миску с душистой водой, а по пятам за ней следовала подружка чуть моложе, сжимавшая в руке внушительных размеров губку.

– В воду с этим, – быстро подсказал Дев, беря миску. – Губку, красавица, губку!

– Я вижу самые благие предвестия в смерти этой акулы, – провозгласил Кейда, выжимая губку над руками, дабы смыть на песок кровь и слизь. К его облегчению, дух вязкого масла безы прорвался через тяжелый запах рыбы. – И это вдобавок к прочим добрым предвестиям, благословившим нынешний сбор жемчуга и это владение. – Он погрузил в миску одну руку и потер губкой. – Эта акула приплыла искать пропитания на заре, как у них водится. Но явилась сюда одна, так что нам не надо бояться череды потерь среди ныряльщиков по вине морских хищников. Так мне это открылось. Учтите, я уверен, она пришла, чтобы потребовать для себя эти рифы и любую добычу, какую сможет здесь найти. А дать рождение детенышу в таком месте означает связать свое и ваше будущее. – Кейда огляделся и увидел восторг согласия на каждом лице. – Но ей это не удалось, не так ли? Ваши сторожевые лодки заметили эту тварь, а ваши рыбаки пронзили ее копьями до того, как ей удалось бежать или скрыться. И ей не удалось воцариться, как она желала, в этих водах.

Он, прежде чем начать отмывать вторую руку и говорить, Указал на мертвое акулье дитя:

– Мать была здоровой тварью, что означает: любые знаки надо читать как обнадеживающие; и все, что я, как в зеркале, увидел в печени, сулит успех нашему сбору жемчуга. Детеныш старался меня укусить. Но не смог и, что еще примечательнее, умер от рук вашего предводителя, а это наводит на мысль, что Чейзенам ничто не станет угрожать еще какое-то время. Согласны? Дев, это мы возьмем, – он кивком указал на младенца акулы. – Борха, пусть акульи челюсти вырежут из головы, а зубы раздадут ныряльщикам на обереги. Тушу отвезите подальше в море, прежде чем бросить, и пусть течения унесут ее прочь от рифов. Нам не нужно, чтобы сюда приплыли ее родичи.

Крепкий ныряльщик был первым, кто возликовал. Шумные возгласы одобрения разнеслись среди островитян, даже лица, доселе подавленные, вскоре просветлели. Кейда ждал, улыбаясь и вытирая руки белым отрезом хлопка, который предложила ему третья девушка, игриво улыбающаяся, но чуть погрустневшая, когда вождь отослал ее взмахом руки. Он повернулся и не спеша зашагал вверх по склону, к палатке. Толпа стала расходиться. Дев шел рядом с ним, изучая младенца акулы, которого нес на копье, извлеченном из большой рыбы.

– Значит, все знаки добрые. – Его лицо было умышленно беспристрастным. – Означает ли это, что мы можем возобновить преследование захватчиков? Невозможно сказать, что случится на западе, пока мы таскаемся по всему владению, – заключил он с плохо скрываемым раздражением.

– Для сбора жемчуга знамения, конечно, самые благоприятные. Что до отродья акулы, не знаю, что это могло бы значить, – негромко признался Кейда, когда они вернулись под сень палатки с ее призрачным уединением.

– А это действительно важно? – у Дева неожиданно пробудилось любопытство.

– Оно чуть не всадило в меня зубы, – трезво заметил вождь.

То есть следует ли считать это знаком мне самому? Нужно будет порыться в библиотеке Чейзена Сарила, когда мы встретимся с Итрак в усадьбе. Я не особенно сведущ в акулах.

А следовало бы что-то знать, прежде чем любое суждение, какое ни провозгласит любой другой прорицатель с искренней верой или с намерением измены, не станет достоянием слухов.

Он бросил Деву ткань, которой вытирал руки:

– Завернешь в это. Ни к чему, чтобы чайки неслись над нами тучей.

– Что теперь? – Дев взял полотенце и тщательно запеленал детеныша акулы.

– Благие знамения – это хорошо, но как только разнесется весть, это привлечет каких-нибудь морских ястребов, которых одолеет охота поживиться, раз уж здесь обильный урожай жемчуга. – Кейда прикрыл глаза рукой, глядя в пролив, где ждал «Желтый Змей»: легкие лодочки бойко сновали, подвозя гребцам пищу и воду. – Все еще слишком много сброда шастает по водам Чейзенов, чтобы воцарился мир у меня на душе. Итрак не приобретет много зерна соллера, или конского волоса, или чего там еще, если какие-нибудь предприимчивые грабители захватят галеры, которые она пошлет за грузом жемчуга.

– Что будет дурным знамением, – заметил Дев.

– Именно, – коротко подтвердил Кейда, – так что, когда уронишь жемчужину-другую в каждую руку, которая нам здесь послужила, надо вернуться на «Желтый Змей» и велеть Хеси, чтобы вел судно к тем лодкам, которые мы оставили охранять морские пути. Остальное из этого ларчика разделишь между Хеси и старшим на триреме.

– Что означает еще большую задержку, прежде чем мы опять отплывем к западным островам, – со сдавленным недовольством пробормотал Дев.

– Мы должны вернуться в усадьбу к ночи Нового года, – Кейда поглядел на северянина зелеными глазами, холодными, как нефрит. – Хотя, если я сочту необходимым, мы повторим затем плавание по всему владению, просто чтобы убедиться, что все хорошо.

– Зачем? – не понял Дев. – Если я смогу точно сказать тебе, где находится каждая лодка, каждый островитянин. Дай мне только время, а дружественные они или нет – не важно. А тебе даже пальцем шевелить не надо.

– А как мы объясним, откуда у нас такие познания? И что ты станешь делать, если нас разоблачат? – Вождь поглядел на чародея с плохо скрываемым гневом. – Если откроется, что ты прибегаешь к волшебству, а я тебе потакаю? Думаешь, невелика беда, если мне перережут горло, дабы моя кровь могла смыть колдовскую скверну твоей, когда та впитается в землю? С тебя заживо сдерут кожу и вывернут ее наизнанку, чтобы ты поплатился за каждое прикосновение к алдабрешской земле! – В его голосе усилился напор. – Думаешь, Итрак хотя бы пальцем пошевелит, чтобы спасти любого из нас? Думаешь, она сможет? Народ Чейзенов не просто ненавидит волшебство, как в других владениях Архипелага, считая его гнусным насилием над естественным порядком вещей. Их страх и отвращение еще усилились после всех бедствий и смертей, которые принесли им захватчики со своими жестокими чародеями. День, когда откроется твой тайна, станет последним твоим днем.

– Что за дурни весь этот сброд, – проскрежетал зубами Дев. – Как-никак, но мое волшебство избавило их от этих дикарских колдунов. Послушай, мы должны отправиться на запад как можно скорее – сразу после того, как ты отыграешь свои новогодние игры. – Северный чародей склонился, чтобы вернуть шлем. Когда Кейда протянул руку, пальцы Дева сомкнулись на пальцах вождя и болезненно вдавили в твердый металл и алмазы на обруче. – Ты обещал мне, что я увижу, как выкорчевываются последние прибежища этих дикарей. Я перебил их колдунов, но те, кто еще жив, могут хранить то, что даст намек, как действовали их чары. Тебе и впрямь не стоит нарушать слово, которое ты мне дал, Кейда. Не требуется знамений, чтобы предостеречь тебя от неудачных поступков.